Осознание. Пятый пояс

Глава 10

Предчувствия меня не обманули.

Несколько десятков вдохов и в хранилище, оттерев от дверей замешкавшегося стражника, вломился незнакомый мне идущий с гербом союза Железного кулака на халате. Плечистый, мрачный и небритый. Он вперил в меня взгляд карих, глубоко посаженных глаз, чуть дёрнул уголком рта, а через миг склонился в приветствии:

— Старший!

Следом за ним в хранилище стремительно ворвались и его подчинённые, да не одни, а волоча под руки всю троицу: Лаю, Мирака и Агиша.

Мрачный Кулак разогнулся, быстрым жестом обвёл всю закованную в кандалы троицу:

— Старший, я выполнил приказ своего главы. Это те, кого вы просили найти: Бессердечная Сука и два её подчинённых. Вверяю их в ваши руки и вашу волю, старший.

Не успело это громкое и внушительное заявление стихнуть, как мрачный и его люди исчезли. Так же шустро, как и появились.

Я вспомнил, что всё ещё сжимаю в руке свиток, разжал пальцы, смявшие шёлк, смотал его на основу, отвернулся от троицы и неспешно вернул свиток на полку, умостив его пусть и совершенно не туда, откуда взял, но точно в том же положении.

За эти мгновения напомнил себе: сейчас я ощущаюсь не так, как раньше, выгляжу не так, одет не так и даже голос у меня сейчас не тот, что был у Орзуфа. Просто потому, что я вдыхал воздух, насыщенный стихиями и силой и горло испытало на себе их дикую и необузданную моими змеями мощь.

Развернулся и так же неспешно и пристально оглядел всю троицу. Чуть оборванные и помятые. У Мирака пара ран. Похоже, он сильнее всех упрямился, когда их отыскали Кулаки. Каждый из них сейчас боялся, но умело скрывал свой страх, не позволяя ему вырваться и…

Лая, похоже, решила, что молчание не лучший способ выкрутиться из оков, она первой нарушила тишину, повисшую в хранилище техник. Начала с того же, с чего начали бы беседу девять из десяти идущих — согнула спину, подняла перед собой руки, звякнув цепями, и приложила кулак к ладони, одновременно опуская взгляд.

Голос её был ровен и ничуть не дрожал, не смотря на её положение:

— Старший. Я прошу прощения за дерзость, но не могли бы вы назвать причину, по которой искали нас? Боюсь, что мы впервые встречаемся с этим старшим. Если мы случайно обидели этого старшего, то готовы принести извинения и искупить свою вину перед этим старшим.

Так она и застыла, глядя в пол и ожидая моего ответа. Ни единой мысли я не слышал. Да и вряд ли кандалы на руках этой троицы лишь для вида.

Помедлив, я негромко произнёс:

— Раз уж те, кто привёл вас ко мне, не позаботились о том, чтобы сообщить вам причину, то сделаю это сам. Мне несложно.

Снаружи снова грохнуло, заставив Мирака дёрнуться, но вот Лая, Лая осталась недвижима, словно статуя.

Поглядим, сумеет ли она остаться такой же невозмутимой после моих слов.

— Я гость в этом городе, — начал я неспешно и негромко. — Я был знаком с местным алхимиком Пиатрием, — теперь шевельнул уголком рта Агиш, и я тут же перевёл взгляд на него и с расстановкой продолжил, — и считал его своим благодетелем. Нефрит души моего благодетеля треснул, и я появился в этом городе, чтобы выяснить его судьбу.

У Мирака появились бисеринки пота над верхней губой. Я, не скрываясь, пристально уставился на него, растянул горящие от боли губы в подобие улыбки и принялся рассказывать дальше:

— Выяснилось, что мой благодетель оказался за стенами города в одиночку из-за козней одного из Ян — так называемого Нулара. Нулар получил своё наказание и мёртв.

Мирак, успевший за то время, что я не видел, осунуться и обрасти неприятного вида щетиной, не выдержал и затараторил, захлёбываясь в словах:

— Рад, что месть старшего так быстро свершилась, мы и сами были пойманы людьми Нулара и оказались в той же заднице, что и Пиатрий…

Лая стремительно разогнулась, ожгла Мирака злым взглядом, от которого он подавился словами, с трудом выдавил из себя:

— С-спасибо, старший, за… за…

Лая развернулась и, наконец, открыла рот, закончив фразу за Мирака и словно невзначай сдвинувшись при этом так, что закрыла его от меня. Как будто это мешало моему восприятию Предводителя видеть, как он начал потеть ещё сильней.

— Спасибо за восстановление справедливости, старший.

Зря она так. Использованное ею слово ужалило точно в сердце. Теперь меня скрутила не боль от лечилки Властелина Духа, а злость и ярость.

И видимо, не только скрутили, но и выплеснулись наружу, потому как Лая-то осталась на месте, а вот оба её подчинённых сделали пусть и крохотный, но шаг назад.

— Справедливость… — прошипел я, оглядывая всех троих.

Справился с собой, задавил злобу, отнял руку от груди, с удивлением оглядел её. Может, это всё же была боль от лечилки? С каких пор злость заставляет меня хвататься за сердце? Неважно.

— Я знаю, что вас изначально было пятеро. Пятый, Властелин Духа Аранви и рассказал мне всё, что произошло с вами после похищения. Но его рассказ оканчивается на том моменте, где он, Властелин Браут и Предводитель Воинов Орзуф остались сражаться с големами, чтобы дать время уйти остальным идущим.

Я замолчал. Лая продолжала стоять, не изменившись в лице ни единой чёрточкой. Мирак тоже держал себя в руках, пусть по-прежнему потел, а вот у Агиша начал дёргаться глаз.

— Вы трое стоите передо мной, почти целыми, а главное, живыми, а вот тело моего благодетеля Пиатрия Властелин Аранви отыскал на половине пути из зоны запрета техник. И мне бы хотелось знать, как так вышло, что вы живы, а он нет.

Лая шевельнулась, привлекая к себе моё внимание:

— Старший, позвольте ответить мне. Старший, мы все были в тяжёлом положении — над головой нависал шар Бедствия, сзади догоняли сотни големов, а вокруг простиралась зона запрета техник. Мы все бежали, стараясь выбраться из этой ловушки, наши ряды смешались, и мы потеряли алхимика Пиатрия. Старший, мы сочувствуем вашей потере, но, похоже, алхимик просто выбился из сил. Зона запрета оказалась очень велика, старший, а его выносливость, вероятно, не соответствовала его рангу. Большего я не знаю, старший, возможно, другие идущие, что тоже были там, могли бы сообщить вам больше.

— Ты предлагаешь мне расспросить ещё и остальных беглецов? Сестёр и Пепельных?

Лая уверенно кивнула:

— Это нужно, чтобы составить полную картину случившегося, старший.

На несколько вдохов я задумался, на миг я даже усомнился, не зря ли не стал задавать свой вопрос о Пиатрии после лечения Таны. Но только на миг, потому что Агиш скривил губы за спиной Лаи и добавил и своё мнение:

— Если уж наказывать за случайность, то всех, а не только нас, вольных. Там были люди двух союзов и люди Ян. Это Поле Битвы, такое…

Интересно, Лая правда думает, что жест пальцами, который она сделала, не поднимая ладони от бедра, я не замечу?

Если уж заметил Агиш и закрыл рот, то у меня что, нет глаз, ушей и восприятия Предводителя?

Я процедил:

— После того как я озвучил свои условия помощи старшим Морту и Илимии, они сразу же начали действовать. Первое, что мне сообщили их люди, это твоё прозвище, Лая. Бессердечная Сука. А ещё мне сообщили, за что именно ты его получила.

Лая стиснула зубы, губы её превратились в тонкие, бледные нити, но уже через вдох она разжала их и уверено произнесла:

— Поле Битвы действительно жестокая вещь, старший. Уверена, вы знаете это. Да, иногда те, кто выходил со мной на Поле Битвы, на нём и оставались. Потому что оказались в итоге слабы, трусливы и никчёмны.

— Как алхимик Пиатрий?

Глаз у Агиша снова дёрнулся, и в этот миг снаружи жахнуло особенно сильно, вновь заставляя сыпаться с пололка пыль, которая, как я думал, закончилась там уже давно.

Это дало Лае время подумать над ответом, но она всё равно сказала прямо и ничего не скрывая:

— Да, алхимик Пиатрий был из тех, кто не подходил для Поля Битвы.

— Но имеет ли это хоть какое-то значение в этом случае? — спросил я в ответ, — Вы стали с ним товарищами по несчастью, нужно ли было его бросать на середине дороги, тем более там, где вам хватало сил его вытащить, как бы никчёмен он ни оказался? Ведь вытащил же Гравен Тану, которая даже идти не могла?

Лая отрезала:

— Алхимика никто не бросал, старший. Мы перемешались, потеряли друг друга, а…

Я закончил за неё:

— А когда заметили пропажу, то даже не подумали возвращаться.

— Не рискнули возвращаться, старший, — поправила меня Лая, — потому что не знали, справились ли старшие, задержали ли големов или те…

— Или те бегут в ста шагах от вас и видны любому, даже Закалке?

— Старший, может…

Я вскинул руку:

— Помолчи! — честно признался. — Я ранен, меня терзает боль от лечебного зелья и нет никакого желания перебрасываться доводами, — чуть дольше пауза мне потребовалась на то, чтобы отыскать в кольце нужные вещи. Когда они звякнули в моей руке, сообщил. — Когда-то это были оковы, схожие с теми, что надеты на вас. Но сейчас это ещё и артефакты Истины, которые, наконец-то, позволят мне получить ответы, а не выслушивать, как вы искажаете правду, выкручивая её в своё оправдание.

Швырнул три пары наручников из красноватого металла левому из Кулаков стражников, всё это время с интересом наблюдавшего за происходящим от дверей в зал. Приказал:

— Надень на них.

Разумеется, никакими артефактами Истины оковы не являлись. Они, предназначенные для Мастеров, даже забрать силы у Предводителя Лаи и её подчинённых не смогли бы. Но ведь здесь был ещё и я.

Первое, что я спросил, когда Кулак закончил:

— Почему вы не сбежали из города сразу после возвращения, Бессердечная Сука?

Теперь уже у неё дёрнулся уголок рта, но соврать она даже не попыталась:

— Мы много лет вкладывали духовные камни в пару дел. Пока забирали свою долю, в городе началась грызня и Ян закрыли портал.

Я кивнул, принимая то, что показать действие своих Указов Истины не получилось и перешёл к делу:

— Пиатрий отстал?

Лая твёрдо, глядя мне в глаза, ответила:

— Да.

Я сам отвёл взгляд и перевёл его на Мирака, повторил вопрос:

— Пиатрий отстал?

— Да.

Я повторил вопрос и в третий раз, и в третий раз получив тот же ответ:

— Да.

Я вернулся взглядом к Лае и задал новый вопрос:

— Это произошло случайно?

И получил три ответа:

— Да. Да. Да.

— Ты видела, как он отстаёт?

— Нет, — тут же раздался твёрдый ответ Лаи.

— Нет, — без промедления ответил Агиш.

— Нет, — сказал Мирак и тут же захрипел и согнулся от боли.

У Лаи расширились глаза, она обернулась, вперив в него взгляд.

Я же, ощущая, как губы растягиваются не в улыбке, а в оскале, прошипел:

— Советую ответить правду, прежде чем Истина заставит тебя сдохнуть от боли.

— Видел, видел! — провыл Мирак и тут же растёкся по полу, хрипло, с надрывом втягивая в себя воздух.

Два цвета не слишком ли? Я задумался об этом лишь на миг, и тут же ответил сам себе. Нет, не слишком. Не в Пятом поясе, не с много чего повидавшими Предводителями. Разумеется, я пойму всё и так, как бы вынослив на боль ни оказался мой собеседник, просто по сиянию знака Истины над его головой. Но с болью и наказанием, которые ясно видны всем вокруг — выходит лучше, ярче, весомей.

Мирак отдышался, оторвал от пола затылок, впился в меня взглядом, ярко горевший ненавистью на сером от боли лице:

— Да! Видел! Всё, ты нашёл виновного в смерти своего приятеля. Давай! Убей меня, да и дело с концом!

Я покачал головой:

— Ты думаешь так легко отделаться? Принести себя в жертву? — раньше, чем он успел ответить, приказал. — Молчи.

Через миг уже глядел в глаза Лае. Той самой Лае, которая так много мне как-то высказала про понимание намёков и опыт, про то, что не пристало вести себя как юнец и прочее.

Снаружи снова жахнуло. Что-то они начали частить. Нащупали слабое место? Может, и рассвет близок? Всё же я успел немало техник выучить за это время.

Не торопясь, ощущая себя, как Мад, который каждым шагом отрезает жертве путь к бегству, спросил:

— Понимала ли ты, Лая, что Пиатрий отстанет?

Она и не подумала отпираться:

— Понимала.

— Сделала ли ты что-то, чтобы оторваться от Пиатрия?

— Сделала, — снова честно ответила Лая, да ещё и глядя мне глаза в глаза, добавила. — Прибавила ходу, вырываясь в первую треть той толпы, и приказала сделать это и этим двоим.

Мирак испуганно прошипел:

— Лая. Что ты творишь…

К нему тут же шагнул ближайший из Кулаков, пнул по рёбрам:

— Тебе приказали молчать!

Лая не стала оборачиваться, вместо этого криво мне улыбнулась и развела руками:

— Ну что, старший, ты всё выяснил, дорылся до правды. Да, это я решила, что твой благодетель никчёмный слабак, и бросила его на Поле Битвы. Да, я обменяла его жизнь на свою. Не заслужил он, чтобы я тащила его на руках, тратила на него свои силы. Давай, убей меня.

Я изумлённо покачал головой:

— Что же вы всё просите убить себя? — впрочем, ответ на этот вопрос мне не требовался, всё было ясно и так. — Удивительно, насколько вы трое верны друг другу. Жаль только, что даже крохи этой верности не способны дать другим.

— Давай без нравоучений, кусок ободранного мяса.

Рядом с Лаей тут же оказался один из Кулаков, пнул её под колено, заставляя со стоном рухнуть на пол, рявкнул над ухом:

— Не сметь оскорблять гостя главы Морта!

Лая и не подумала послушаться, продолжила выпрашивать:

— Жаль, что мастер Указов тебя не прикончил.

Я хмыкнул:

— Спасибо за подсказку, — вперил взгляд в слугу, что до этого водил меня по Павильону Техник, а теперь, прижимаясь к стеллажу со свитками, жадно глядел оттуда на происходящее:

— Ты!

— Д-да, господин, — подскочил тот от испуга.

— Есть в этом поместье свитки контракта? Для Предводителей.

Слуга сглотнул, захлопал глазами, но всё же сумел ответить:

— Не знаю, господин. Может, найдутся в хранилище старейшины Павильона.

Теперь я развернулся к ближайшему из Кулаков.

— Ты, отправляйся с ним и принеси мне три таких свитка. Лучших, что там найдутся.

Кулак замялся, но его старший тут же рявкнул:

— Живо! Только туда не суйся, там наверняка формация от воров есть. Возьми Шустрика и живо метнись с ним к Дому Найма, тому, что у рынка-трёшки. Пнёшь дверь, пригрозишь, купишь, слышал, купишь у них три, нет, четыре свитка для контракта с Предводителями и бегом обратно. Хорошие свитки купи, не дешеви, придурок.

— Понял, бегу.

Сам же главный из Кулаков тут же шагнул ко мне:

— Сейчас всё устроим, старший, — ткнул в плечо уже шагнувшего было к выходу слугу. — Ты там не нужен. Вернулся на место.

Слуга пару мгновений повертел головой, переводя взгляд с меня на Кулака, но, видя, что я молчу, тихонько вернулся к своей полке и постарался с ней срастись.

Времени, конечно, это всё заняло изрядно: Лая успела ещё пару раз попробовать разозлить меня, я успел проглядеть с десяток техник из тех, что отложил на второй круг, успел даже снять свои кандалы с этой троицы и прочее.

Лая успокоилась только тогда, когда я спросил, не думает ли она, что от злости убью, вообще, всех троих?

Больше всего я волновался, что этот Дом Найма окажется пуст, разграблен или что-то в этом роде и свитков так и не найдут.

Но нет, приволокли. Четыре штуки, как и требовал Кулак, даже не знаю зачем. Правда, не очень высокого качества, явно хуже, чем тот контракт, что я заключал в каморке Хурта, но главное — видимость — будет соблюдена.

Я в который раз оглядел Лаю и её двойку подчинённых, которых Кулаки усадили на колени передо мной. Перед каждым положили свиток и кисть с чернилами.

Довольный, я кивнул и сообщил:

— Моего благодетеля предали многие в этом городе. Главный виновник уже мёртв. К сожалению, я даже не успел задать ему ни одного вопроса, его настигло возмездие Властелина Аранви, которого он тоже успел задеть. Но я не такой добрый человек, как старший Аранви…

В этот миг я порадовался, что Седого нет рядом и что он слишком занят, чтобы подслушать вот это — то, как я в очередной раз называю его старшим, да ещё и по имени.

— Я хочу от вас совсем другого. У моего благодетеля осталась семья и дело. Управляющий алхимической лавкой уже заключил со мной контракт, где поклялся верно служить семье Пиатрия, развивать его дело, поклялся, что не присвоит даже единого духовного камня. Но долго ли протянет это дело без участия Предводителей? Даже не буду проверять. Вы трое причастны к смерти моего благодетеля и будете искупать свою вину. Берите кисти и пишите. Я, имя, клянусь…

Мирак даже не подумал взять кисть, вместо этого спросил:

— А что, если я не буду писать?

Я улыбнулся, глядя на него, и сообщил:

— Тогда тебя заставят.

— Это не так просто сделать и сохранить почерк разборчивым.

— Ты удивишься, но твой почерк вообще не нужен на этом свитке. Я могу написать на нём всё что угодно, а затем под страхом смерти заставить тебя влить в него духовную силу.

— Для этого нужно будет снять с меня хотя бы половину кандалов и тогда…

Я устал, поэтому выпустил из тела духовную силу, окутал ею всю троицу, вминая в пол, заставляя их хрипеть в попытке втянуть в грудь хоть каплю воздуха, и поставил их перед простым выбором:

— У вас два пути. Первый — я выжигаю вам средоточия и отпускаю. Второй — вы остаётесь целыми, но становитесь долговыми слугами семьи Пиатрия. Решайте.

Они упрямились. Хрипели, задыхались передо мной, неспособные, по сути, такие же как я, Предводители, даже подняться на четвереньки, не то что утвердиться в полный рост. А ведь разница между нами не так уж и велика. Три, четыре звезды? Слабаки.

Но слабаки гордые.

Я вздохнул. Да ещё и царапнуло воспоминание о нравоучении, которое когда-то мне дали. Много ли толку в верности тех, кто тебя ненавидит? Можно ли доверять спину, ребёнка и дело тому, кто на самом деле только и жаждет отыскать в своём Указе слабину, отыскать всего на миг, а затем вбить тебе в спину меч?

Разве не поэтому я в итоге пришёл к тому, что мне служат по своему желанию? Разве не по своему желанию умирали за меня мои люди в походе к Ордену Небесного Меча и в городе Тысячи Этажей?

Вдвое ослабил давление духовной силы, втянул лишнее в себя и негромко заговорил:

— Кем вы были? Что о вас мне рассказывали? Троица слабаков, которые перебиваются от добычи до добычи, водят новичков, бегают на побегушках у Ян, даже не смеют углубиться на Поле Битвы, отлично осознавая пределы своей никчёмной силы.

Видя, что Мирак уже открывает рот, чтобы что-то прохрипеть, не желая проверять, что он может ляпнуть, вернул давление на него, заставляя его вновь забыть обо всём, кроме борьбы за глоток воздуха.

— И что я предлагаю вам? Присоединиться к уважаемой, пусть и небольшой семье, стать её частью, получить под руку целый отряд опытных идущих, которые не один год выплачивали за всех людей мастерской Пиатрия налог для Ян. Я предлагаю вам не просто искупить свою вину, а стать если не вторыми, то третьими людьми в этой семье. Доступ к алхимии и техникам, на которые вы могли раньше только заглядываться, возвышение если не к Небу, то к людям, которые много чего решают в городе.

Теперь дёрнулась Лая. Вот ей я не стал мешать высказаться, не стал давить сильнее, чем до этого.

— Вас послушать, так вы пришли нас осчастливить!

— Я пришёл восстановить справедливость. Вы можете воспринимать это, как наказание и потерю десяти лет жизни, я же предлагаю увидеть в этом шанс.

Агиш тут же заметил мою оговорку:

— Десять лет? О чём ты?

Я изумился:

— Ты? Вы все здесь считаете, что у моего терпения нет границ? Вы хотите получить шанс после смерти моего благодетеля или хотите сдохнуть, раз за разом оскорбляя меня?

Лая дёрнула губами, глотая ругательство, и Агиш тут же извинился:

— Прошу прощения, старший. Десять лет, вы сказали?

— Я считаю, что отслужить десять лет в семье погибшего Пиатрия будет справедливо, — недовольный своей мягкостью, недовольный тем, что раз за разом иду на уступки этой троице, со злостью спросил. — Или проще убить вас, да и закончить с этим? Нулар мёртв, люди, выполнявшие его волю — мертвы, осталось сделать мёртвыми вас, верно?

Лая дёрнулась, снова попыталась встать, но не преуспела и хрипло, торопясь, произнесла:

— Старший, мы принимаем ваше наказание. Десять лет службы семье алхимика Пиатрия.

Я втянул в себя ещё часть силы, уравнивая давление на всех троих, позволяя Мираку дышать, даже позволяя всем троим встать, но продолжая немного давить, словно держа руки у них на плечах:

— Пишите, клянитесь в верной службе, в том, что будете беречь жизнь наследника Пиатрия и его жены как свои, что не будете замышлять против них и их дела и прочее. Мне ли вас учить, что писать, при составлении контракта, чтобы наниматель остался доволен и не боялся насчёт предательства?

Переведя взгляд на мрачно ухмыляющегося Кулака, который вспомнил о ближайшем Доме Найма, спросил:

— У тебя есть опыт контрактов? Телохранителем или наёмником?

— Э-э-э, да, старший, — удивился тот вопросу, но не замедлил с ответом.

Я, довольный, приказал:

— Проследи, подскажи, что им писать, пни их, если попытаются ловчить.

Вряд ли ему понравилось то, что я дал ему задание, но внешне его лицо так и осталось невозмутимой маской:

— Слушаюсь, старший.

И он тут же шагнул к переглядывающейся троице, со всё той же ухмылкой спросил:

— Вы не слышали пожелание старшего? Руки прочь от свитков! Сначала составим текст контракта на простой бумаге, я не собираюсь ради вас терять время в поисках новых свитков. Ты, слуга, живо бумагу нам!

Сотня вдохов, три правки от въедливого Кулака и контракты оказались заполнены. Места в них едва хватило, но хватило на весь текст клятвы, со всеми условиями и дополнениями.

Я чуть усилил давление на троицу и растянул губы в улыбке:

— Ну что, капаем кровью, вливаем духовную силу?

Снова лопнула губа, пуская струйку горячей крови по подбородку и дальше. Лая медленно кивнула и вытянула вперёд руки, намекая, что пора снимать кандалы.

Кулаки разошлись пошире, только один шагнул вперёд, сжимая в руке какой-то артефакт. Не заметил, кстати, когда он получил его от Мрачного. Меня на миг кольнул стыд. Что я там думал про себя о слабости этой троицы? Легко давить на тех, кто скован и лишён сил, став, по сути, Закалкой, тут бы любой справился, а не только Предводитель.

Но стыд тут же исчез, а я просто добавил силы в давление, едва с Агиша упал первый браслет. Ну-ка, насколько вы близки по силе к Морту, главе Кулаков?

Ни насколько. Я не надавил ещё и в половину силы, я не добавил даже духовного удара, а Лая уже охнула и посерела.

Я хмыкнул, удержал давление ещё вдох, а затем ослабил его. Спокойно напомнил:

— Заключайте контракт.

Сам же проверил запасы духа. Сегодня я только и делаю, что трачу его. Чтобы украсть печати Морта и Илимии, чтобы спасти горожан, подчинённых мастером Указов, чтобы выжить в схватке с самим мастером Указов в ранге Властелина Духа. А вот времени на то, чтобы помедитировать, чтобы восстановить запас — увы, так и не нашёл.

К счастью, боевая медитация, которую ещё в Школе Морозной Гряды нас обучили удерживать непрерывно, восстанавливает не только духовную силу и стихию, но и дух тоже, чем бы он ни был и где бы он ни хранился у меня.

Да и нужно мне здесь не так много, к тому же есть возможность схитрить.

Для начала я подчинил себе все печати, что у них нашлись, а затем рассеял, рассёк их, сделав свободными от всех старых обязательств. Затем я подчинил себе контракт, который соткался над ними за это время. Но здесь я стирать ничего не стал, напротив, наполнил до предела, а затем потратил оставшиеся силы для того, чтобы добавить второй цвет.

Добавил бы и третий, мне не жалко, но трёхцветный Указ над слугами какой-то безвестной семьи из города, что когда-то принадлежал Ян? К чему вызывать у чужих мастеров Указов лишние вопросы? Два цвета и моего Возвышения хватит за глаза и для Лаи, и для этих двух.

Медленно кивнул:

— Поздравляю с началом служения семье погибшего алхимика Пиатрия. Первым же заданием в вашем служении станут похороны Пиатрия. Прими его тело, Бессердечная Сука.

— Рот закрыли, — прошипела Лая, мне же спокойно ответила. — Слушаюсь, старший.

Шагнула вперёд, принимая у меня из рук кисет.

Я тут же добавил:

— Я бы советовал вам разделиться. Кому-то остаться в городе, а кому-то отправиться в Иррулан, там сейчас находится жена и сын Пиатрия. Он учится в Академии клана Араун.

— Спасибо за совет, старший, — поклонилась Лая.

Я помолчал, пытаясь понять, верно ли поступил, всё ли сделал так, как нужно было. Так и не понял. Процедил:

— Свободны.

Старший из Кулаков мгновение смотрел на меня, а затем жестом приказал напарнику у дверей шагнуть в сторону, и в этот миг снаружи опять жахнуло, а следом ещё и ещё раз.

Кулаки и Пепельные с той стороны дверей весело загомонили между собой:

— О! Похоже, вот-вот Ян выковыряют из скорлупы. Шустро они. Наконец-то, отомстим за главу Арека.

Лая и её двое косясь то на меня и свитки, которые я убирал в кольцо, то на Кулаков, двинулись к открытому для них выходу из зала, и в этот миг до всех донёсся хриплый голос, в котором я с трудом узнал голос Морта:

— Всем прочь от битвы, не смейте приближаться, если вам дорога жизнь.

Кулаки даже не успели переглянуться, как к нам, едва не сбив с ног Лаю, ворвался один из тех, что обыскивали поместье, ринулся к левому из Кулаков:

— Старший, беда! На глав напали!

— Что?

— Кто?

— Кто-то перешёл через портал и первым же ударом убил старшего Пепельного союза! А сейчас давит на остальных!

— Кто-то? Он что, один?

— Да, старший! Один!

Я не успел ни шагнуть к дверям, ни задать свой вопрос, как у меня в голове рявкнул Седой:

— Орзуф! Сюда, живо!

Не размышляя ни мгновения, я влил в Поступь силу и стихию, рванув прочь из Павильона Техник Ян. В спину догнала запоздалая мыслеречь Кулака:

— Старший, куда вы? А нам что делать?

Я толкнул обратно короткое:

— Спрашивай у своих старших.

Я в это время уже стоял снаружи, в саду, что окружал здания поместья и впился взглядом в ночное небо, расцвеченное всполохами битвы.

Вытянул вперёд руку, собираясь достать меч и подняться выше, но тут же опустил её и выругался себе под нос. Нет больше моего меча, не время сейчас проверять, может летать он или нет. Как не время и подниматься над крышами. Тут или одни, или другие ударят по тому, кто осмелился подняться в воздух. И не стоит надеяться, что ни у кого не найдётся на это ни времени, ни сил.

Пять вдохов бега, короткий Рывок и я уже на крыше трёхэтажного дома, откуда отлично видна сама схватка.

И нет. Там нет схватки все наши против одного врага, я вижу толпу Властелинов с нашей стороны, и толпу Властелинов напротив. И кучу техник, которыми они садят друг по другу.

Только это ничего не значит, потому что я не вижу одной детали — защитной формации над поместьем основателя Ян.

Ян дождались подмоги и сами вылезли из-под неё.

— Орзуф! Хватит глазеть. Развернись левей. Ещё левей. Видишь?

Видел. В глубине квартала Ян, правей Павильона Техник сияла в темноте полусфера защитной формации, чуть другого цвета, но безошибочно угадываемая.

— У нас проблемы. Похоже, Ян успели отправить просьбу о помощи, а самое плохое, что сумели эту помощь найти.

Я не удержался:

— Он и правда один? И так силён?

— Да, правда. Пиковый Властелин достаточно силён для тебя?

— Так что, нам его не победить?

— Ты там поглупел, пока выбирал техники, малец? Разумеется, нет!

— Нужно бежать?

— Нам? Не выйдет. Он пришёл сюда не столько для помощи Ян, сколько, чтобы убить меня. Только двинусь с места, отвернётся от Ян и рванёт за нами, а без помощи я тем более с ним не справлюсь.

Я понял, к чему он ведёт и помотал головой, словно Седой мог меня видеть:

— Не получится. Я только что потратил всю силу духа. Не смогу украсть печати даже у Закалки.

— С ним это и не поможет, — зло оборвал меня Седой. — Я для чего тебе сказал развернуться? Дуй к этой формации. Живо.

Я вдохнул, выдохнул и сорвался с места в длинном Рывке, стремительной тенью проносясь над домами и морщась от рвущих только зажившую плоть ножей ветра.

Впору использовать ту защитную технику, что выучил для полёта на чужом мече.

Только не время.

Впечатавшись ногами в черепицу, застыл на месте, оглядывая руки. Выглядит так, словно воздух стал шершавым камнем и ободрал меня.

Прыгнул вниз, вливая силу в созвездие Поступи. Так будет лучше, иначе я снова обдеру себя до мяса, прежде чем доберусь до места. Седой, чуть помолчав, начал, наконец, объяснять:

— Учитывая мощь, которую он может провести через Врата Силы, наш проигрыш лишь дело времени. Единственный выход выкрутиться из этой жопы, это воззвать к силе, которая перевесит его. Нужно, чтобы Илимия вызвала Стража.

Я не удержался и перебил его:

— Разве это не уловка, чтобы отыскать предателей?

— Нет. У неё действительно есть амулет связи, но ему мешает формация запрета. Ты должен её снять.

— Я? Я как бы не очень хорош в формациях, если не сказать грубее. Почему не ты?

— Потому что Зал Запретов находится под защитной формацией там, куда ты бежишь. Там, где укрылись верные Ян слуги. Отправить любого другого — это рисковать, что он не справится. Только ты можешь заставить даже верного слугу выполнить твой приказ.

— Я всё истратил, — напомнил я, невольно замедляя бег. — Я совершенно пуст, до самого…

— Отыщи, — отрезал Седой. — Что хочешь делай, но ты должен не убивать там слуг, а отыскать того, кто отведёт тебя в Зал Запретов и снимет запрет на Нефриты Голоса.

— Да почему…

— Потому, что это сможешь сделать только ты. Мы все сдохнем, если ты не справишься, понял?

— А если я просто сбегу?

— Можешь и бежать, — спокойно ответил Седой и тут же спросил. — Так что, я рассказываю план или не мешаю тебе бежать прочь?

Я скрипнул зубами.

— Рассказывай.

Седой фыркнул и тут же охнул, а небо сзади осветила яркая вспышка. Я тут же оборвал Поступь, обернулся и застыл, глядя на гаснущее зарево в той стороне.

Через миг Седой снова заговорил со мной, и в его голосе явственно ощущалась натуга:

— Действуем быстро. Надеюсь, ты уже рядом с резиденцией…

Я, помянув дарса, отвернулся от зарева схватки и рванул вдоль по улице.

— … наш шанс, пока ещё целы хотя бы восемь вспомогательных формаций в том, что я сожму их силу, добавлю свою и постараюсь на долю мига проломить защиту резиденции. Ты за это время должен через пробой оказаться на той стороне.

— Как ты себе это представляешь?

— Ты на месте?

— Нет ещё.

— Торопись и меньше болтай.

Я опять выругался и поднажал, терпя боль. Халат растёр плечи. О ногах и говорить нечего, ткань штанов промокла от крови, а в сапогах ощутимо хлюпало при каждом новом шаге Поступи Роака.

Как не вовремя Седому понадобилась моя помощь, как мастера Указов. Не мог раньше, до контрактов Лаи припереться этот помощник Ян? Не мог Седой раньше, до того как я рванул на его зов из Павильона Техник, объяснить свою задумку и моё в нём место? Я бы хоть забрал свою силу из их контрактов. Меня бы после этого точно хватило на трёх Предводителей. Вернее, хватило бы, чтобы украсть у них печати.

А теперь?

Я могу оценить средоточия и остатки духовной силы и стихии. Но до сих пор не могу оценивать запас духа для печатей Указов. Что, если мне не хватит самой малости, и я не смогу заставить слуг Ян…

Какой бредовый план. Кто его, вообще, придумал?

Сам себе и ответил. Седой. Только он и знает о моём таланте.

Толкнул злую, недовольную мысль, щедро вливая в неё силу:

— На месте.

Покрутил головой, оценивая купол защиты, накрывший довольно высокое поместье с неизменным садом вокруг. Пелена формации начиналась в ладони от невысокого каменного забора, который окружал поместье. Ну, в ладони на углах, а здесь, напротив входа, добрых полсотни шагов между ними. Всё же поместье — квадрат, а формация — круг.

Не дождавшись ответа от Седого, вложил ещё больше силы в мыслеречь, холодея от страха:

— На месте!

Что, если для Указов и мыслеречи используется одна сила, сила духа? Что если у меня сил уже так мало, что…

— Отлично. Ищи вход. Над ним чёрное шёлковое полотнище с надписью «Сотни лет процветания».

Я снова мазнул взглядом по арке ворот и полотнищу. Цвет, надпись совпадают.

— Нашёл.

— Вот и стой ровно посреди улицы, ровно напротив входа в десяти бу от пелены.

Я моргнул, вызывая в памяти уроки Фатии. Десять бу это сколько шагов? Пятнадцать? Да, где-то так.

Сообщил:

— Отмерил, стою.

— Сейчас я начну обратный счёт до удара. Ударов будет несколько, чтобы расшатать структуру формации, но главный из них я нанесу точно напротив тебя и пелена защиты должна будет на миг истончиться.

Я кивнул, прикидывая, что лучше, использовать Коготь в Рывке или накачать силой Штормовое Копьё, чтобы пробить остаток защиты, но Седой ещё не закончил говорить:

— Не позже чем через полвдоха после моего удара ты должен пролететь сквозь истончившееся место. Причём пролететь Закалкой. Оно пропустит только Закалку. Ты меня понял? За миг до столкновения ты должен стать Закалкой, а через миг после него вернуть свои силы и быть готовым сражаться за свою жизнь, но не убивать.

Я покрутил шеей. Да уж. Тут точно никто другой или никто другой без моей помощи не справится. Как Седой вообще объяснял свой план остальным? Или остальные об этом плане и не знают? Или знают только то, что решил сообщить им Седой?

Спину вдруг кольнуло. Едва-едва ощутимо, но всё же.

Я слизнул кровь с губ и медленно повёл головой, прислушиваясь к себе.

Это приближается время удара Седого, который, может быть, так же опасен для меня, как и Сути Стихий за спиной или же из сада резиденции Ян на меня сейчас глядят глаза его защитников, выбирая, куда вбить меч?

— Ты меня понял?

— Понял.

— Ты готов?

— Седой, что я тебе на это отвечу? Кого мне, вообще, искать под формацией?

— Знал бы, сказал. Десять.

— Дарсов тупой план.

Что-то я слишком много ругаюсь сегодня. Слишком много ругаюсь сейчас.

— Девять.

Пролететь? Испытывать повреждения летающего меча сейчас совсем не время. Как и привязывать к себе чужой.

Значит — Рывок.

— Восемь.

К Рывку нужна ещё печать Указа.

С опаской я очертил над головой пустую печать, но мне хватило сил на неё, не возникло и малейшего ощущения тяжести на плечах.

— Семь.

Я чуть повеселел. Уже проще. Уже одного точно, а может быть и двух Предводителей, я сумею подчинить себе.

— Шесть.

Прикинул расстояние, которое мне нужно будет пролететь в Рывке. Подумал и сделал три шага вперёд, потому что пятнадцать шагов для полёта на мече это немного, а вот для Рывка, да ещё и… Мысли сбились, потому что ощущение жала между лопатками сразу стало сильней и ярче — холодная, колкая сталь.

Интересно.

— Пять.

Подготовил в печати символ времени. Вдох. Этого мне хватит, чтобы Закалкой проломить формацию.

— Четыре.

Неспешно повёл духовную силу по меридианам, медленно наполняя небольшое созвездие Рывка, которое со мной уже многие годы и сейчас должно в очередной раз выручить меня и ещё огромную толпу идущих из союзов.

— Три.

— Два.

Небо позади налилось светом, словно в мою сторону нёсся огромный клубок холодного огня.

— Один.

С неба на формацию защиты поместья один за другим обрушились десятки голубых лучей, а самый толстый вонзился в неё точно передо мной, в двенадцати шагах, заставляя землю под ногами дрогнуть и опаляя лицо сухим жаром.

Рывок пнул меня вперёд, раздирая кожу воздухом, а к символу времени добавилось ограничение.

Закалка. Один вдох.

И я впечатался в формацию, буквально влетел в ещё не успевший погаснуть голубой и жаркий луч.