Глава 6

Шарлотта со стальным блеском в глазах посмотрела на свою горничную. Во взгляде горничной читалось хладнокровие. Новой леди Карлайл вовсе не было весело.

— Вы скрипите, — с упреком сказала леди Карлайл. — У меня никогда не было горничной, которая скрипит, и я не собираюсь менять свои привычки! Думаю, мне придется найти новую горничную, которая не скрипит.

— Я раздавлен горем от того, что не отвечаю разборчивому и, вне всяких сомнений, взыскательному вкусу вашего сиятельства. Моя жизнь, как я не раз говорил вашему супругу — моему лорду и повелителю, целиком и полностью, со смиренной благодарностью зато, что он счел возможным сносить знаки моего внимания, посвящена его счастью, и со всем трепетом души я готов посвятить ее также счастью вашего благородного сиятельства. Одним словом, миледи, я живу, чтобы служить вам. Если вы недовольны неприятными, но, увы, непреодолимыми звуками, которые издает моя новая деревянная нога, заказанная мной по случаю счастливого бракосочетания милорда и миледи, я немедленно от нее избавлюсь. Она мне не требуется, чтобы служить миледи в любом качестве, которого она от меня потребует, быть дворецким, лакеем его сиятельства, чистильщиком сапог или исполнять наиболее смиренную роль — стать вашей горничной, миледи. Я просто прекрасный прыгун, в чем ваше сиятельство сама может убедиться… — Бэтсфоум задрал штанину и собрался отстегнуть деревянную ногу.

Шарлотта сообразила, что он хочет сделать, и немедленно велела прекратить. Она не испытывала ни малейшего желания любоваться его ногами, хоть деревянными, хоть обыкновенными.

— Я уверена, что вы прекрасно прыгаете, Бэтсфоум, но, хотя мне и трудно выносить скрипящую горничную, я приноровлюсь, если, конечно, мне не придется предъявлять вам более серьезные жалобы.

Бэтсфоум неохотно опустил штанину, привычно поник плечами и склонил голову, демонстрируя полную покорность.

— Например, какие, миледи?

«Интересно, — подумала Шарлотта, — неужели больше никто не видит ничего странного в том, что дворецкий мужа стал еще и моей горничной?»

— Может быть, все дело в том, что Аласдэр шотландец? — задумчиво произнесла она вслух. — Может быть, в этой варварской северной стране так принято? Разве можно судить об обществе, где мужчины ходят в коротких юбках? С другой стороны, — честно добавила она, — в свое время Аласдэр в килте мне очень понравился. И без килта тоже, но это уже само собой разумеется, правда?

— Миледи?

— Хм. — Шарлотта тряхнула головой, прогоняя образ голой спины Дэра (она увидела ее, когда Джиллиан сорвала с него килт), и взглянула на Бэтсфоума. По манере говорить не скажешь, что он шотландец, значит, тут что-то другое. Подумав немножко, Шарлотта решила, что у нее есть куда более важные заботы, в частности, ей требуется горничная, настоящая горничная, которая поможет раздеться.

— Бэтсфоум, я высоко ценю вашу готовность помогать мне в домашних делах, но я просто вынуждена отказаться от ваших услуг горничной.

— Если виной моя скрипучая нога, миледи…

— Нет, — заверила его Шарлотта, открывая дверь в коридор. В общем и целом ее устраивала небольшая спальня, смежная со спальней Дэра, но вот человек, показавший ей эту комнату, не устраивал нисколько. — Дело не в этом. Вы вынуждаете меня говорить напрямик, Бэтсфоум, и ранить вас, а я надеялась избежать этого по отношению к новой прислуге хотя бы в первый день, пока мы не познакомимся поближе, но может быть, лучше сразу прояснить ступени, не тянуть…

— Прояснить ступени? Вы хотите, чтобы я пошел убирать лестницу? — Бэтсфоум сильно удивился. — Сейчас, миледи? В такой поздний час? Мне кажется, что его сиятельству еще потребуется моя помощь, нужно перенести на бумагу схему переделанного клапана, но я постараюсь втиснуть ваше требование прояснить ступени между бесчисленными обязанностями, заданиями и делами, каковые его сиятельство так любезно и милостиво взвалил на мои плечи, хотя они и страдают от ревматизма. Нет, не произносите больше ни слова, миледи. Вы желаете, чтобы ступени были прояснены, и так оно и будет. Раз уж я не могу служить вам, как горничная, из-за грубых и скрипучих звуков, производимых моей новой ногой, я приложу все усилия, чтобы выполнить любое ваше желание, каприз и прихоть, невзирая на то, что они могут быть непостижимыми и тяжкими. Так что теперь, миледи, я отправляюсь прояснять ступени, но прежде чем это сделать, я пришлю к вам кого-нибудь другого из прислуги, способного занять место горничной.

Шарлотта, занятая мыслями о том, где именно дожидаться Дэра и его столь желанного мужского орудия — в своей постели или в его, пропустила мимо ушей большую часть тирады Бэтсфоума, и он это заметил. Взгляни Шарлотта на него в этот момент, она бы непременно увидела, как в его глазах загорается нечто чрезвычайно напоминающее вызов. Но, погруженная в размышления о Дэре, о его бронзовой коже, она всего лишь пробормотала:

— Прекрасно, прекрасно.

И только много позже, когда Бэтсфоум вместо горничной прислал к ней Уиллса, мальчика из буфетной, Шарлотта поняла, что должна немедленно брать в руки все домашние дела, или же ей придется страдать от неподобающей и, что еще важнее, неуютной жизни с варварской прислугой Аласдэра. Господь свидетель, она, стремясь проявить великодушие и готовность к пониманию (уж не говоря об отчаянном желании раздеться и лечь в постель, со сбившимся дыханием и повлажневшими губами ожидая исполнения супружеского акта), дала Уиллсу возможность проявить себя, но это оказалось серьезным испытанием ее терпения, потому что, едва Шарлотта попросила его расчесать ей волосы, он упал в обморок, не вытащив из прически ни единого бутона.

— На этот раз он зашел слишком далеко, — предупредила Шарлотта лежавшего без чувств Уиллса и полила его водой для умывания. Он едва не захлебнулся, пришел в себя и обнаружил, что новая госпожа испепеляет его взглядом и говорит, с каждым новым словом повышая голос все сильнее и сильнее: — Я терпеливо сносила его вызывающие выходки, я проявила понимание к его скопидомским привычкам, я вела себя, как полагается хорошей жене, но он зашел слишком далеко, предложив мне взять в горничные двенадцатилетнего мальчишку!

— Миледи? — встревоженно пискнул Уиллс и пополз прочь с мокрого коврика, молясь, чтобы леди Карлайл не надумала разбить о его голову пустой кувшин.

Шарли швырнула кувшин, схватила мальчика за мокрое ухо, рывком подняла на ноги и потребовала отвести ее к мужу.

— Да я ж не знаю, где он! — взвыл Уиллс. Шарлотта уверенно волокла его к лестнице. — Ну, честно, миледи, не знаю я, где его сиятельство!

Шарлотта сильнее сжала скользкое ухо.

— Если хочешь еще раз увидеть свое ухо, выясни!

Уиллс попытался кивнуть, решив, что это самое мудрое, когда на карту поставлено собственное ухо, и взвыл еще громче:

— Пожалуйста, миледи, я же сказал! Не знаю я, где он. Ну, правда, я не знаю, и все тут. Пожалуйста, миледи, мне еще пригодится мое ухо, у меня другого-то нет, не отрывайте его!

Шарлотта остановилась наверху лестницы. Мальчик всхлипывал уже в открытую и вытирал рукавом нос. Она отпустила его ухо, схватила Уиллса за шкирку, заставила пройти по всему коридору и не отпустила, остановившись перед дверью и постучав.

Дверь открыла крохотная рыжеволосая горничная, она вытаращила на Уиллса глаза, спохватилась и вежливо присела перед Шарлоттой. В глубине комнаты из-за невысокого столика поднялась Патриция — она как раз готовилась ко сну.

— Шарлотта! Что-то случилось? Почему Уиллс плачет?

— У него что-то с ухом! — резко бросила Шарлотта. — Где ваш брат?

Патриция остановилась посреди комнаты и огорченно всплеснула руками.

— Мой брат? Дэр? Вы хотите знать, где Дэр? Разве он не с вами?

Шарлотта вздернула подбородок, прищурилась и пригвоздила золовку к месту таким взглядом, что та невольно отшатнулась.

— Он не со мной. И поскольку в доме я нахожусь всего час, и мне его еще никто не показал, а Уиллс только и говорит, что о своем ухе, и вытирает нос об одежду таким мерзким образом, что мне хочется вымыть руки, я вынуждена спросить у вас. Где я могу найти моего мужа, вашего брата, графа?

— Он… может быть, он работает над своим двигателем? Вечерами он в основном всегда работает — предположила Патриция, вопросительно глядя на Шарлотту. Хорошо, что не с жалостью. Вряд ли Шарлотта сейчас сумела бы выдержать жалость.

— Над двигателем? О, его небольшое увлечение. И где он это делает?

Патриция пару раз моргнула, тряхнула головой и шагнула вперед, улыбнувшись Шарлотте и сжав ее руку.

— Дэр работает над двигателем в бывшей кладовой дворецкого. Это внизу, под лестницей, в передней части дома, туда попадает утреннее солнце. Уиллс вас отведет.

Шарлотта пробормотала вежливые слова благодарности и уже собралась уходить, но вдруг остановилась и нахмурилась, глядя на мальчика. Тот снова задрожал и начат всхлипывать. Шарлотта обернулась к Патриции.

— Не могу не заметить, что у вас в горничных девушка.

Патриция перевела взгляд с Шарлотты на горничную.

— Да-а, — озадаченно протянула она.

Ноздри Шарлотты начали раздуваться, в глазах появился воинственный блеск. Она кивнула и направилась к лестнице, волоча за собой Уиллса.

Пять минут спустя исключительно веселый Бэтсфоум проводил ее в маленькую сырую комнату, настолько удаленную от жилых помещений дома, что она казалась похороненной в чреве земли.

В комнате остро и противно воняло горелым маслом, плесенью, грязью и ваксой, но когда Шарлотта пригнулась, чтобы пройти в низкую деревянную дверь, ее внимание привлек не запах и не вид гигантской черной машины, занимавшей почти всю комнату, не столы вдоль стен, заваленные странными инструментами, грязными ковриками и горшками с каким-то неизвестным содержимым.

Нет, Шарлотта не могла отвести взгляда от человека, пять часов назад ставшего ее мужем. Он склонился над рукояткой, торчавшей сбоку машины, и был одет только в рубашку и брюки. Шарлотта, стоявшая в дверном проеме, сразу высоко оценила этот наряд, радостно наслаждаясь видом туго натянутой ткани на длинных мускулистых ногах — что уж тут говорить об очаровательных очертаниях спины. Шарлотта кинула на эту спину один-единственный взгляд, и все ее существо немедленно потребовало внимания. Внимания Дэра.

— О, — выдохнула она. — О!..

Услышав, что кто-то вошел, Дэр выпрямился и оглянулся. На его красивом лице мгновенно возникло знакомое недовольное выражение, но Шарлотта, слишком занятая тем, что не могла решить, куда смотреть — на его голые руки и шею или на великолепную грудь, блестевшую от пота, даже не заметила этого недовольства.

Тут за ее спиной послышался приглушенный кашель, напоминая, где она находится, и на Шарлотту тотчас же обрушилась вся тяжесть жестокой обиды, нанесенной ей этим бессовестным графом, от которого у нее просто слюнки текли. Крепче стиснув Уиллса, Шарлотта вытолкнула его перед собой и оглядела маленькое пыльное помещение.

— Значит, это и есть двигатель — произнесла она, стараясь притвориться, что ей интересно это жуткого вида скопление механических деталей, видимо, более привлекательное для Дэра, чем красавица новобрачная.

— Нет, мадам, — ответил Дэр, взял грязную тряпку и вытер с рук смазку. Шарлотта сделала себе мысленную пометку как можно скорее сменить его рабочую одежду. — Это воздушный насос, конденсатор и котел — части моего парового двигателя.

— Ну, я так и сказала — это паровой двигатель. Он выглядит так… Ужасно. Грязно. Скучно… Завораживающе.

Дэр перестал хмуриться и внимательно посмотрел на Шарлотту. В его глазах возникло что-то такое, от чего ее гнев внезапно исчез, сменившись странным, а потому непривычным желанием угодить ему, и Шарлотта какое-то время боролась с этим незнакомым ей чувством.

— Завораживающе, — грубовато повторил Дэр, еще раз внимательно посмотрел на Шарлотту и тут заметил стоявшего за ее спиной дворецкого. — А, вот ты где, Бэтсфоум. Ты еще должен закончить чертеж переделанного парового котла. Чертеж мне нужен до того, как мы начнем первые испытания. Гм… Шарлотта?

Шарлотта как раз пришла к выводу, что ее нежные чувства к мужу возникли исключительно из-за новизны положения, вспомнила, почему она стоит в этой прокопченной, плохо освещенной комнате, и поэтому не услышала неуверенности в голосе мужа.

— Хотите, чтобы я показал вам, над чем работаю?

Она открыла рот, чтобы отпустить едкое замечание, но странное желание угодить ему все усиливалось. Внезапно она заметила, что Дэр больше не хмурится, что голос его звучит тепло и даже ласково, а в глазах появилась радость. Шарлотта глянула на механизм. Честное слово, она не испытывала никакого желания слушать о нем, просто ни малейшего; она всего-то и хотела, что пожаловаться мужу на слуг, получить его разрешение на необходимые перемены и найти наконец кого-то, кто поможет ей раздеться, чтобы она могла лечь в постель и насладиться преимуществами брака с мужчиной, от одного взгляда на которого у нее перехватывало дыхание.

— Я… я… — Остатки раздражения улетучились, едва Дэр с надеждой вскинул брови. Разве можно отказаться от такого предложения? Шарлотта точно не могла. У нее в душе возникло какое-то теплое, радостное чувство, и она ответила: — Да, конечно, Аласдэр, я буду очень рада, если вы покажете мне свой проект. — Все еще удерживая за шиворот Уиллса, она подошла к Дэру и посмотрела на ряд цилиндров. — Все это выглядит таким сложным.

— Сложное и есть. Проектировать морские двигатели гораздо труднее, чем обычные, потому что они подвергаются постоянному воздействию соленой воды и быстро приходят в негодность.

Шарлотта с опасением посмотрела на двигатель и потянула за собой Уиллса, разглядывая обратную сторону машины.

— Это опасно?

— Работа с двигателями всегда опасна, Шарлотта, — спокойно ответил Дэр. — Однако я уверен, что сумел обнаружить и исправить все изъяны, которые могут вызвать катастрофу.

— Конечно, я беспокоюсь, но должна признаться, что выглядит он довольно безобидно. А почему вы решили тратить свое свободное время именно на этот проект?

Она выделила голосом последние два слова, но Дэр этого, похоже, не заметил. Он выгнул бровь, глядя, как крепко она держится за воротник Уиллса.

— Шарлотта, вы хотите, чтобы этот мальчик что-то сделал?

Она вздернула подбородок и прищурилась:

— Совсем напротив, милорд, я хочу, чтобы этот мальчик кое-чего не делал.

Дэр потер нос, оставив на лице жирную полосу. У Шарлотты буквально пальцы зачесались, так ей хотелось вытереть грязь и погладить Дэра по щеке.

— И что же это?

— Мм… у вас тут что-то… нет, я сама. — Она отвела в сторону его руку и провела пальцем по длинному носу мужа. От ее прикосновения Дэр замер. У Шарлотты участилось дыхание.

— Шарлотта… — Она не могла не заметить, что его глаза потемнели и стали цвета океана в летний день. Он взял ее за руку, нежно описывая большим пальцем круги на ее запястье. Сердце Шарлотты подскочило.

— Да, Аласдэр?

— Уиллс.

Она заморгала, вырванная из своих фантазий.

— Уиллс?

Дэр кивнул на мальчика.

— Вы сказали, что хотите, чтобы он чего-то не делал. Что именно?

— А, Уиллс. Да, разумеется. Все очень просто, милорд. Я не хочу, чтобы он был моей горничной.

Дэр посмотрел на нее, и в его красивых, лишающих ее разума глазах возникло недоверие.

— Вашей горничной?

Шарлотта кивнула. Она твердо решила настоять на своем. Если она начнет соглашаться с каждой эксцентричной привычкой Дэра, кто знает, куда ее это заведет.

— Совершенно верно. Я не хочу, чтобы он был моей горничной. Он слишком юн, не знает, как причесывать волосы, и, честно говоря, сомневаюсь, что он сумеет заботиться о моей одежде так, как этого требует мое положение. — Шарли придвинулась ближе, теперь дыхание Дэра овевало ее щеку. — Этот мальчишка вытирает нос рукавом!

— Правда? — спросил Дэр и повернул голову так, что их дыхание смешалось.

— Да, — ответила Шарлотта, мгновенно потеряв нить разговора. Боже милостивый, Дэр такой красавчик, что рядом с ним она начинает чувствовать себя непривлекательной! Шарли резко взяла себя в руки, запретив себе воображать, как Дэр ласкает ее, и отступила назад. Перед лицом самого соблазнительного на земле мужчины нужно держаться твердо, вот и все, твердо и решительно.

Дэр вскинул брови и удивленно спросил:

— А с чего вы вообще решили, что Уиллс должен стать вашей горничной… Бэтсфоум, сейчас же вернись! Тебе нужно чертить!

- Почему я решила, что Уиллс должен стать моей горничной? — Шарлотта пришла в ярость. Очевидно, он считает, что ей вообще не нужна горничная, и жалеет, что Уиллс теперь не сможет выполнять свои обычные обязанности. Ну, если дело в этом, пусть подумает еще разок!

— Потому что этому мальчишке так велели! Я уверена, что у вас для него есть и другие задания. По словам Бэтсфоума, каждый ваш слуга выполняет обязанности за троих, но тем не менее мне просто необходима горничная. Невозможно справиться со шнуровкой на спине платья без чьей-нибудь помощи!

— Мой милосерднейший и добрейший господин, я как раз собирался приступить к своим прочим обязанностям, отнимающим у меня столько времени, с намерением вернуться и начертить ваш новый паровой котел сразу же, как только позабочусь об удобстве, здоровье и благополучии милорда и миледи.

— Подожди, Бэтсфоум. Шарлотта, я никогда не говорил…

— Не говоря уже о волосах. А кто будет заниматься моей одеждой? Я готова идти навстречу во многом, Аласдэр, но тут я совершенно непреклонна. У меня должна быть горничная!

— Я обещал повару, что помогу ему почистить плиту, мой августейший и великодушный лорд. После этого я должен проверить, сколько у нас угля, проследить, чтобы ваши постели взбили и согрели, уделить внимание дверям и окнам, разжечь огонь в каминах, почистить серебро, наточить ножи, заглянуть в кладовую…

— Если ты сделаешь хоть шаг из этой комнаты, Бэтсфоум, то сильно об этом пожалеешь. Шарлотта, если вы согласитесь меня выслушать…

— У вашей сестры есть горничная! — с негодованием воскликнула Шарлотта, сильно ткнув его в грудь. — Причем девушка! Так что вы не можете мне отказать. Ну-ка попробуйте! Откажите мне в горничной! Держу пари, если вы осмелитесь отказать мне в простой необходимости, то сейчас же обнаружите, что этому у вас нет никаких оправданий!

— …а еще нужно вывезти навоз из конюшни, проверить трубы, починить дверь в «укромный уголок»…

— Шарлотта! — взревел Дэр.

— Что? — заорала она в ответ, не собираясь отступать.

Дэр несколько секунд тяжело дышал, сжав кулаки и зубы.

— Я и не собирался отказывать вам в горничной, просто спросил, почему вы хотите взять в горничные Уиллса. Бэтсфоум, не вздумай!

Бэтсфоум, прочитавший в глазах хозяина явную угрозу, оставил попытки сбежать и приготовился к неизбежному.

— Да я не хочу Уиллса в горничные! — закричала Шарлотта. Почему она раньше не замечала, что Аласдэр хоть и красавчик, но совершенно безмозглый? — В этом-то все и дело! Я не хочу его в горничные и Бэтсфоума тоже не хочу! Они совсем мне не подходят, Аласдэр, и даже если вам наплевать, что меня будет раздевать и одевать посторонний мужчина, мне-то не все равно! И я этого не потерплю! — Для верности она сердито топнула ногой.

Дэр медленно повернул голову и посмотрел на дворецкого:

— Ты предложил себя в горничные моей жене?

В глазах Бэтсфоума мелькнуло что-то похожее на вину, но его лицо тут же снова приняло привычное кислое выражение.

— Вы приказывали мне, чтобы во имя экономии прислуга выполняла как можно больше обязанностей, милорд. Мне показалось, что нанимать горничную исключительно для того, чтобы она прислуживала ее сиятельству, не в лучших традициях самопожертвования, на которое мы идем ради вас.

— В ее горничные, Бэтсфоум?

Бэтсфоум поджал губы и попытался изобразить раскаяние. Впрочем, Шарлотта решила, что получилось у него паршиво.

— Возможно, я ошибся в своих рассуждениях, но заверяю вас, милорд и миледи, что у меня в голове было только благополучие моего доброго и великодушного господина.

Поняв, что Дэр вовсе не собирался навязывать ей в горничные своего дворецкого, Шарлотта тут же заулыбалась, продемонстрировав свои ямочки. В это время Дэр разразился нотацией Бэтсфоуму, рассказывая ему, что является подобающим служением, а что нет, и завершил свой выговор приказанием с самого утра нанять для Шарлотты приличную горничную.

— Я сей же момент составлю письмо в агентство, милорд.

— Но если ты не вернешься в течение десяти минут… — прорычал Дэр.

Бэтсфоум заверил его, что письмо отнимет у него всего несколько мгновений.

— Уверен, что горничная Патриции поможет вам сегодня вечером… э-э… — Дэр нахмурился, глядя на Бэтсфоума и Уиллса, дождался, пока они выйдут, и сделал неопределенный жест рукой в сторону Шарлотты, — …с платьем и прочим.

Она кивнула, ожидая, что он упомянет о своем участии в совместных ночных занятиях. Но ждала Шарлотта напрасно.

— Хотите, я покажу вам, над чем сейчас работаю? — предложил Дэр. — Это всего лишь воздушный насос и конденсатор, но, вероятно, вы найдете это интересным.

Шарлотта подумала, что вряд ли, но, памятуя о своем новом желании порадовать мужа, наклонилась и стала рассматривать трубки, клапаны и прочие механические приспособления, на которые показывал Дэр.

— Это часть моего двигателя двойного действия. То, что вы видите, всего лишь часть всего двигателя — целиком он состоит из парового цилиндра, кормового колеса, парового котла, воздушного насоса и конденсатора. Действуя вместе, они поворачивают присоединенное к ним гребное колесо, а оно двигает вперед судно без необходимости прибегать к веслам или ветру.

Шарлотта, у которой непонятная груда металла вызывала желание зевнуть, невольно отметила возбуждение в голосе Дэра, когда он объяснял ей (в совершенно непонятных терминах) основные принципы работы парового двигателя. Он говорил и показывал различные части конденсатора, рассказывал, как действует воздушный насос, и описывал опасности, связанные с разработкой двигателя, который должен соприкасаться с соленой морской водой. Шарлотта слушала и кивала, уже почувствовав, как много внимания он уделяет своему проекту.

— Это важно для вас, — с зарождающимся пониманием произнесла она, — очень важно, правда?

Дэр кинул на нее предостерегающий взгляд, взял очередную тряпку (чистую, отметила Шарлотта) и протер стеклянный циферблат какого-то прибора.

— Это важно для нас обоих, Шарлотта. Успех моего двигателя означает наш успех, ни больше и ни меньше. Без него… в общем, без него наше будущее во мраке.

— О, вы преувеличиваете, — улыбнулась она. — Как может наше будущее находиться во мраке? Вы граф, важная персона, у вас прелестная, очаровательная жена, которая непременно покорит высшее общество, тем самым улучшив вашу репутацию. Я уверена, что подарю вам красивых детей, если, конечно, ваше орудие выразит свое согласие, но я не вижу никаких причин, чтобы оно этого не сделало, хотя, конечно, я так и не поняла, почему орудие Антонио даже не дергалось ради меня, но право же, это к делу отношения не имеет. Перед нами расстилается блистательное будущее и что может ему угрожать?

Дэр перестал протирать прибор, покачал головой, ущипнул себя за переносицу и произнес:

— Давайте поговорим не спеша, хорошо? Чтобы легче было разобраться. Прежде всего мой титул не имеет никакого отношения к нашему будущему счастью. Все, что я приобрел вместе с титулом, — это горы долгов, которые вряд ли сумею выплатить в течение всей своей жизни, и три имения в столь печальном состоянии, что будет чудом, если они смогут содержать сами себя.

Шарлотта сочувственно улыбнулась мужу. Только представить себе, что графство не имеет никакого отношения к счастью! И все же он, по-видимому, как-то мрачно настроен по этому поводу. Ее охватило неподдающееся объяснению желание утешить его каким-нибудь подобающим супруге способом, и в голове вдруг вспыхнула яркая мысль. Она сумеет его утешить! Он расстроен, а она его жена, значит, ее долг утешить мужа. Шарлотта толком не знала, как это делается, — раньше ей никогда не приходилось утешать мужчин, тем более мужей. Когда Антонио расстраивался, он просто уходил к своим овцам. И все-таки вряд ли это слишком сложно. Людей утешают постоянно, в этом Шарлотта была уверена, а она женщина умная, и если хорошенько подумает, то непременно сообразит, что нужно предпринять.

— Во-вторых, вы не так долго пробудете в городе, чтобы успеть покорить общество.

Шарлотта копалась в мозгу, подбирая подходящее утешение, и где-то в глубине сознания всплыло воспоминание о том, как она была маленькой девочкой и как мама поглаживала ее по спине, когда она болела. Как раз то, что требуется! На ее губах заиграла легкая улыбка. Шарлотта подплыла к Дэру, положила руку ему на спину и посмотрела в глаза с (как она надеялась) искренней, подобающей жене заботой. Вообще-то Шарлотта не сомневалась, что это выглядит как желание, но очень надеялась, что Дэр этого не заметит, — она была почти уверена, что плотское желание не имеет никакого отношения к утешению человека.

— В-третьих, вы, кажется, совершенно меня не слушали, когда я говорил, что я вовсе не богатый человек, поэтому повторю еще раз: Шарлотта, я не сгущаю краски. Еще до того, как мы обвенчались, я сказал, что вам придется научиться строжайшей экономии. У меня нет денег на покупку нового гардероба для вас, и на путешествия, и на миллион других вещей, которые вы наверняка начнете от меня требовать, считая, что они вам положены. Все живущие в этом доме вносят свою лепту, и того же я ожидаю от своей жены.

Пальцы Шарлотты блуждали по мускулистой спине Дэра. Она всем своим существом отдалась ощущению тепла, идущего от его тела и проникавшего сквозь тонкую ткань рубашки в кончики ее пальцев.

Начав небольшими кругами поглаживать его по спине, как делала когда-то ее мать, она скоро сообразила, что гладит всю его спину долгими, плавными движениями, и от этих движений просыпалось все ее тело. Шарлотта отчетливо осознавала, что она женщина, он мужчина, и они тут одни. Законные муж и жена. Имеют право зачать потомство без осуждения и порицания.

— В-четвертых… — Дэр запнулся, в глазах появилось диковатое выражение — Шарлотта зашла ему за спину и принялась поглаживать его и второй рукой. Она раскраснелась, но твердо решила довести утешение до конца. В конце концов, это ее долг, а она всегда была послушной женой.

— А что до ваших ожиданий насчет моего мужского… э-э…

Внезапно Шарлотте отчаянно захотелось прикоснуться к его коже. Она подергала рубашку, вытянула ее из брюк и просунула под нее руки — туда, где так манила и звала его теплая плоть.

— Такой жаркий! — выдохнула она, проводя пальцами по каждой выпуклости и впадине, по линии ребер, и, переполнившись ощущением и запахом Дэра, наклонилась и прижалась лицом к его рубашке. — Вы заставляете меня пылать, муж мой. Мне кажется, что я горю.

Дэр застонал, выдернул у нее из рук рубашку, быстро повернулся и обнял Шарлотту.

— Шарлотта, крайне важно, чтобы вы выслушали то, что я вам скажу, — произнес он, жарко дыша ей в губы. У нее не осталось ни сил, ни времени обдумывать его слова. Слова больше ничего не значили — значение имел только огонь, разгоравшийся у нее внутри. «Пламя, — думала она, проводя ладонями по его груди и плечам. — Он как пламя в моей крови, он заставляет меня пылать от желания, вожделения и прочих чувственных, постыдных вещей». Шарлотта запустила пальцы в его золотистые волосы и легонько потянула.

— Это вы виноваты в том, что я пылаю. Сделайте же что-нибудь! — потребовала она, запрокидывая назад голову и предлагая ему свои губы, хотя и сомневалась, что сумеет выдержать тот жар, который непременно вызовет поцелуй.

— Мне жаль, что вы пылаете, — откликнулся Дэр, легко прикасаясь губами к ее губам. Шарлотта заелозила, крепче прижимаясь к нему.

— Правда? — Она потерлась о Дэра. Ее тело просто требовало этого.

— Нет, — ответил он и завладел ее губами. Их языки переплелись, и Шарлотта прижалась к нему еще сильнее. Она жаждала испробовать его на вкус, она приветствовала его возмутительное требование подчиниться. Шарлотта в жизни своей не подчинялась ни одному мужчине, но в Дэре было что-то по-настоящему особенное (наверное, его язык, решила она), что сломило ее сопротивление, превратив его в смутное воспоминание.

— Шарлотта… — Дэр оторвался от ее губ. Его дыхание было горячим и прерывистым. Она застонала и потянула к себе его голову, чтобы он еще раз поцеловал ее.

— Нет, Шарлотта, вы должны меня выслушать. — Дэр тяжело дышал, и выглядел он довольно рассерженным. Шарлотта потянулась, чтобы поцеловать его. Дэр негромко застонал, его пальцы впились ей в бедра, но тут он внезапно, необъяснимо, жестоко оттолкнул ее от себя, от теплого убежища, которое представляло собой его тело. — Прекратите сводить меня с ума! Мужчина может терпеть только до определенного предела! Стойте там, вот прямо там, не делайте больше ни шагу. Просто стойте там, а я буду стоять тут, и тогда вы не сведете меня с ума своими губами и… своим…

Шарлотта, чье беспокойное тело пылало желанием, отражавшимся в ее глазах, шагнула вперед.

— Стоп! — взревел Дэр и метнулся за свою машину. — Стойте, где стоите, и хватит так смотреть на мою грудь, иначе я не смогу удержать себя в руках!

— Но я не хочу, чтобы вы держали себя в руках. Я хочу, чтобы вы повели себя неистово, в точности как ваш язык при поцелуях. Я никогда не думала, что язык может быть таким возбуждающим, но ваш именно такой. Мне нравится, как он танцует у меня во рту. Нравится, как он гладит, дразнит и ведет себя по-хозяйски. И я не могу перестать смотреть на вашу грудь, она мне тоже нравится. Я хочу к ней прикоснуться. И еще попробовать на вкус. Хотите, чтобы я ее попробовала?

Дэр глубоко прерывисто вдохнул и дрожащей рукой пригладил волосы.

— Господи, дай мне сил пережить эту ночь. Хватит думать о моем языке, о моей груди, о вашем жарком шелковистом рте, о том, как идеально ложатся ваши груди в мои ладони, о совершенном изгибе ваших бедер… Выслушайте меня. То, что я хочу вам сказать, чрезвычайно важно, и жизненно необходимо, чтобы вы меня поняли.

Шарлотта с трудом сморгнула разочарование — ну почему он не кинулся на нее и не овладел ею прямо тут, на месте? Хотя, если подумать, то плотские утехи на грязном полу вряд ли стали бы особенно приятным опытом.

— Очень хорошо, — согласилась она и стиснула руки, чтобы удержаться и не погладить его очаровательную золотистую кожу. — Раз вы не хотите, чтобы я попробовала вас на вкус, чтобы прикасалась к вам и, может быть, приласкала бы ваше мужское орудие так, как советует Вивьен ля Блу, я выслушаю вас.

Дэр зажмурился и тяжело сглотнул. Дважды.

— Спасибо.

— Однако я все равно буду думать про ваш язык.

Могучая фигура Дэра задрожала. Он обеими руками вцепился в стоявший перед ним механизм. Кажется, у него что-то случилось с челюстью, потому что слова изо рта вырывались с трудом и весьма резко:

— Я человек чести. Когда вы загнали меня в ловушку, вынудив сделать предложение, я имел полное право оставить вас на растерзание обществу, но не сделал этого. Я не допустил, чтобы вы стали объектом жалости и порицания, а публично предложил вам руку и сердце. И обвенчался с вами тоже публично.

Шарлотта кивнула и шагнула в сторону, чтобы лучше видеть его пах.

— Думаю, вы и сами признаете, что я мог бы оставить вас в бриджах, болтающихся у колен, и уйти оттуда без всяких последствий для себя лично.

Шарлотта прищурилась. Она была достаточно хорошо знакома с мужской анатомией, чтобы понимать, куда смотрит, и теперь дожидалась знака.

— То, что я женился на вас, доказывает, что я человек чести. То, что я отказываюсь прикасаться к вам до тех пор, пока сам не пожелаю, доказывает, что я могу распоряжаться своей жизнью, несмотря на все ваши планы. Я не допущу, чтобы женщина — любая женщина — начала диктовать мне, что я должен или не должен делать. Я понимаю, что когда-нибудь вы захотите иметь детей, что вы… гм… приветствуете физическую сторону брака, но вы должны понять, что в своем собственном доме хозяином буду я. — Дэр немного помолчал. Дыхание со свистом вырывалось сквозь его стиснутые зубы.

Шарлотта подалась вперед, не отрывая взгляда от туго натянутой ткани, скрывавшей его мужское орудие. В пальцах аж покалывало, так ей хотелось к нему прикоснуться.

— Какого дьявола вы так уставились на мою ширинку?

От этого вопля Шарлотта подскочила, взгляд метнулся вверх, к его взбешенным синим глазам.

— Я ждала, когда он пошевельнется, — объяснила она.

Дэру определенно нужно многое узнать о супружеской жизни, если он до сих пор не соображает, как укладывают жену в постель. Всем известно, что это должно пошевелиться, чтобы можно было начинать все остальное.

Дэр провел рукой по волосам. Глаза его сверкали, широкая мужественная грудь быстро вздымалась и опускалась, и выглядел он слегка безумным. Может, снова попытаться его утешить?

— Пошевельнется? Вы сказали, пошевельнется? Я вас правильно понял? Вы смотрите на ширинку, чтобы увидеть, когда мой… гм… пошевельнется?

Шарлотта с сожалением решила, что сейчас не самый подходящий момент утешать его физическими прикосновениями. Пожалуй, стоит попробовать утешить мужа с того места, где она стоит. Она улыбнулась спокойной, мягкой улыбкой, просто излучающей умиротворение.

— Да. На самом деле все это очень просто. Хотите, чтобы я вам объяснила?

По лицу Дэра скользнули недоверие, изумление и смирение.

— Да, — ответил он, скрестил на груди руки и прислонился бедром к своей машине. — Прошу вас, просветите меня.

Увидев, как зашевелились все эти мускулы, Шарлотта с трудом сглотнула, но все же сделала над собой усилие. В конце концов, она ведь успокаивает мужа. Очевидно, бедняга понятия не имеет о том, как полагается вести себя в супружестве, и она, как более мудрая и опытная, должна посвятить его во все подробности.

— Проститутка, с которой я советовалась в Италии, очень подробно рассказала мне, что требуется для постельных утех, — начала Шарлотта.

— Проститутка? — Дэр дважды моргнул. — Вы советовались с проституткой?

— Ну да, ради Антонио. Его мужское орудие действовало плохо, поэтому я пошла к проститутке, чтобы спросить, чем я могу ему помочь. Она дала вполне здравые советы, поэтому вам не стоит волноваться. Ему это не помогло, но вам-то наверняка поможет…

— Минуточку. — Дэр поднял руку, призывая ее замолчать. Шарлотта стиснула руки и изо всех сил постаралась послать ему успокаивающие лучи. — Вы пытаетесь мне сказать, что ваш муж не мог… э-э… что у него не было эрекции?

— Эрекция! — Шарлотта просияла. — Какое замечательное слово. И очень подходящее. Оно мне нравится. Да, мужское орудие Антонио отказывалось подниматься.

Дэр потер лицо и спросил, как ей показалось, очень напряженно:

— Так вы девственница?

Щеки Шарлотты порозовели, но она не обратила на это внимания. Это ее муж, и разговоры о девственности и эрекции мужских орудий с ним вполне допускаются. Она помотала головой.

— То есть он подтвердил ваш брак в постели?

Шарлотта кивнула, обрадовавшись, что Дэр понял.

— Да, в ту ночь, когда мы обвенчались.

— Только… гм… только один раз? И больше он никогда не доставлял вам удовольствия?

— Нет. Я же сказала, его мужское орудие не желало подниматься. А это возвращает нас к проститутке — она говорила, и мне это кажется вполне разумным, что шевеление указывает на интерес мужчины к женщине. Вроде бы ваше мужское орудие способно подниматься. Поэтому я и жду, когда оно пошевелится, чтобы понять, считаете вы меня привлекательной или нет.

Дэр взглянул на нее, потом запрокинул голову и расхохотался. Шарлотта нахмурилась. В его смехе отчетливо звучали истерические нотки, и, говоря по правде, она не понимала, что такого смешного он нашел. Она просто старалась быть честной.

Интересно, сколько еще жен не пожалели бы времени, чтобы поделиться с мужьями своими знаниями?

— Вы же понимаете, я проявляла только умеренное любопытство, — с большим достоинством произнесла Шарлотта, не обращая внимания на то, что муж по-прежнему завывает от смеха. Право же, она почти оскорбилась из-за такой реакции на свое предложение помощи. — Орудие Антонио не считало меня достойной эрекции, и я подумала, что нужно уточнить, как поведет себя ваше. Должна добавить, что с вашей стороны весьма грубо вести себя подобным образом, я всего лишь пыталась поделиться с вами своим опытом, все же я прожила в браке четыре года. Полагаю, большинство мужчин были бы счастливы, если бы им передали подобные знания!

Дэр вытер глаза и, сделав над собой усилие, перестал хохотать.

— Шарлотта, со всем вашим опытом и знанием мужчин вы все равно, что девственница.

Шарлотта поджала губы. Он смеялся над ней, над ней! И все потому, что орудие Антонио ее не любило. Слезы обожгли ей глаза, у нее задрожала нижняя губа, но расплакаться она не успела, Дэр метнулся к ней — золотистая кожа, крепкие мускулы и восхитительный запах, присущий только ему. Он взял ее руки в свои и поцеловал каждую.

— Я не хотел вас обидеть. Простите. Я смиренно и честно признаюсь, что я просто в восторге от мысли, что вы практически не тронуты.

Шарлотта позволила ему умиротворить себя и уже собралась продемонстрировать свою лучшую улыбку с ямочками, и тут он снова полностью испортил ее хорошее настроение.

— Но это ровным счетом ничего не меняет. Я серьезно. Я не позволю заманить себя в вашу постель и приду к вам тогда, когда сам этого захочу. Никакие поцелуи, соблазнительные взгляды и слезные мольбы не поколеблют моего решения.

Шарлотта посмотрела на него в ужасе. Он не может говорить это серьезно. Или может? Нет. Он просто переутомился. Нужно его хорошенько утешить. Он тревожится из-за чего-то в этом дурацком двигателе, который может взорваться, вот и все. И все-таки…

— Но вы же это не серьезно?

Дэр кивнул, отпустил ее руки, повернулся к своему аппарату, взял тряпку и снова принялся начищать прибор.

— Вы хотели этого супружества, вы меня в него заманили, но теперь я сам буду хозяином своей судьбы. А теперь, так как время уже позднее, предлагаю вам отправиться в постель. Пусть горничная Патриции вам поможет. Увидимся утром, когда займемся бюджетом домашнего хозяйства.

— Но… но ваше мужское орудие! Оно же вон как высоко поднялось! Только посмотрите на него!

Дэр проигнорировал ее предложение взглянуть на свой пах. Шарлотта собралась настаивать, но вовремя сообразила, что, судя по взгляду мужа, его терпение почти исчерпалось.

— Это вовсе не означает, что я намерен уложить вас в постель.

— Это… это… это же просто незаконно, правда? Вы не можете не разделить со мной постель!

Он даже не удосужился посмотреть на нее, скотина эдакая.

— Могу и не разделю. Идите спать, Шарлотта. У меня еще полно работы, а от вас здесь помощи никакой, разве только вы знаете, как повысить эффективность морского конденсатора.

Ей ужасно хотелось сказать ему, что он может сделать со своим негодным конденсатором, но она стиснула зубы и напомнила себе, что у хорошей жены подобные мысли не возникают, и не важно, как сильно подстрекает ее упрямый, настырный и тупоголовый муж. Кроме того, ей вдруг представилась книга — книга в голубой кожаной обложке с прелестными позолоченными буквами и отделанными под мрамор форзацами. Шарлотта не сомневалась — Вивьен ля Блу наверняка сказала что-нибудь про мужей, чьи мужские орудия поднимаются, но при этом сами мужья отказываются употреблять их в дело. У Вивьен всегда было что сказать, а описанные ею супружеские упражнения всегда выглядели очень заманчиво.

— Ну, хорошо, — произнесла Шарлотта, вздернув подбородок и огибая механизм. — Я лягу спать. Спокойной ночи. — Она поднялась на цыпочки и чмокнула мужа в щеку. Он пробормотал «спокойной ночи», но пожелание перешло в вопль, потому что Шарлотта дерзко положила ладонь ему на ширинку. В ответ на ласку его орудие шевельнулось. Она очень-очень самодовольно улыбнулась и выплыла из комнаты, не сказав больше ни слова.

Все будет прекрасно. Его мужское орудие шевелится, как и положено, а что до всех остальных вопиющих заявлений… ну, это со временем как-нибудь само собой утрясется.

Загрузка...