Глава 8

— Право же, Шарлотта, я не понимаю, как вам удалось совершить это чудо, но я так рада, что вы это сделали, — прошептала Патриция, сжав руку Шарлотты. Они медленно прокладывали себе путь сквозь толпу, забившую главную лестницу Хенли-Хауса.

Шарлотта вспомнила решительный отказ Дэра и его милостивую капитуляцию после того, как она отослала Патрицию из мастерской и убедила мужа поцелуями и ласковыми словами. Правду говоря, слова почти ничем не помогли, но вот поцелуи… о, эти поцелуи… Шарлотта оглянулась назад, на своего мужа и Дэвида. Дэвид приятно улыбался, не отрывая глаз от невесты, а Дэр так напряженно хмурился, глядя на жену, что мог бы расплавить стальной клинок. Шарлотта на мгновение остановилась, подумала, какой он красивый в темно-синем, послала воздушный поцелуй и вошла в холл, чтобы снять плащ и присесть в реверансе перед хозяйкой дома, встречающей гостей.

— Лорд Карлайл, как я рада, что вы нас все-таки посетили! — протрубила герцогиня Дил, как только Шарлотта и Патриция отдали плащи лакею. Герцогиня всегда напоминала Шарлотте длинномордого пони, который был у нее в детстве, и с годами схожесть герцогини с лошадью только усилилась. — Мисс Макгрегор? А вы, должно быть, капитан Вудвелл. Добро пожаловать, сэр. Мои поздравления по случаю предстоящего бракосочетания.

Шарлотта вежливо ждала, когда с ней поздороваются, заранее наслаждаясь минутой торжества. Она сделала то, что собиралась, — удачно вышла замуж и вновь обрела свое положение в высшем обществе, пусть даже с богатством ничего не получилось. Теперь никто в обществе не посмеет ею пренебречь, если не захочет навлечь на себя гнев Дэра, а так как его обычно везде встречали радушно (хотя он и редко появлялся на публике), она прекрасно сознавала — его имя ее защитит. Когда герцогиня соизволила до нее снизойти, Шарлотта сверкнула своими ямочками.

— Леди Карлайл. — Едва заметный наклон головы, отсутствующий взгляд.

— Ваша светлость. — Шарлотта широко улыбнулась и присела в глубоком реверансе — исключительно для того, чтобы позлить герцогиню. Выпрямилась, поздоровалась с герцогом, принесла свои поздравления маркизу Саммертону, поцеловала в щеку недостойную носительницу своего имени и, опираясь на руку мужа, гордо вошла в переполненный зал. Пламя свечей моргало и колебалось, воздух колыхался от передвижений стольких людей, исполнявших замысловатый танец вежливого светского общения. Шарлотту охватил восторг. Она счастливо заулыбалась.

Она преуспела там, где все, все предсказывали неудачу! Вернулась на своих собственных условиях, и теперь никто не сможет лишить ее законного места в обществе! Ах, как прекрасна жизнь!

— Я вернулась, — выдохнула Шарлотта, наслаждаясь победой, глаза ее ярко сверкали.

— Мне нужно выпить. Надеюсь, вы присмотрите за Патрицией? — спросил Дэр, высвобождая руку, на которую опиралась Шарлотта. — Прекрасно. Когда надумаете вернуться домой, пошлите за мной.

Шарлотта в ужасе взглянула на мужа, решившего покинуть ее в миг высочайшего триумфа.

— О, Шарлотта, разве это не прекрасно? Вы когда-нибудь видели столько горящих свечей? Просто удивительно, что из-за духоты никто еще не лишился чувств. Как по-вашему, почему все двери закрыты? Разве не лучше было впустить немного воздуха? А цветы! Кто бы мог представить, что в Лондоне есть столько белых роз! О, Шарли, посмотрите, только гляньте на платье вон той леди. Это же скандал! Сквозь него видны нижние юбки! Когда я выйду замуж, обязательно нужно будет сшить такое же. А куда делись Дэр и Дэвид? — Лицо Патриции светилось от возбуждения, резко отличаясь от удрученного лица невестки.

Шарлотта проглотила разочарование, сказав самой себе, что на самом деле Дэр ей здесь вовсе и не нужен, но едва мысль оформилась, стало ясно, что это неправда. Рядом с ним все казалось ярче, увлекательнее, а когда он ушел, все поблекло и поскучнело.

— У Аласдэра от духоты пересохло в горле, он пошел освежиться. Думаю, Дэвид составил ему компанию. Двери наверняка закрыты, потому что ждут принца-регента, и я очень сомневаюсь, что ваш муж одобрит, если вы станете расхаживать по Лондону в платье, как у миссис Каттер. Эта вдова пользуется дурной славой, она не та особа, которой стоит заряжать.

Патриция недоуменно заморгала, потом улыбнулась и взяла Шарлотту под руку.

— Подражать, Шарли. Пойдемте, вы обещали представить меня всем тем людям с кем не разрешит познакомиться тетя Уитни. Давайте начнем с миссис Каттер.

Следующий час Шарлотта провела в совершенно непривычной роли дуэньи. Пусть Патриция и не была юной взбалмошной барышней, за которой нужно следить в оба, чтобы она себя не погубила, но все же она была молодой, изумленной и совершенно очарованной тем миром, с которым до сих пор почти не соприкасалась. Кроме того, в ней чувствовался дух озорства и непослушания, который, как с ужасом поняла Шарлотта, сильно напоминал ее собственный. Никогда еще ей не приходилось отвечать за другого человека, и это ощущение Шарлотте не нравилось.

— Теперь-то я понимаю, что приходилось выдерживать моей несчастной матери, — некоторое время спустя обращаясь к Каролине, пробурчала Шарлотта, не позволив лорду Брайсленду, знаменитому повесе, печально известному виновнику многих загубленных репутацией, увести Патрицию в укромный уголок герцогского сада. Каролина хихикнула.

— Я обручена, Шарлотта! — возражала Патриция, пока подруги вели ее по гаревой дорожке, окаймленной кустами, подстриженными в форме разных животных. Дорожка начиналась у самых дверей в бальный зал. — Теперь моей репутации ничто не повредит! А у лорда Брайсленда очень красивые золотистые локоны, правда, леди Беверли?

— О да, просто как у этого модного лорда Байрона, — согласилась Каролина.

— Наверняка накручивает их каждый вечер на папильотки, как Байрон! — рявкнула Шарлотта, остановилась, повернулась к хихикающей золовке, быстро огляделась, но не увидела ничего, кроме гигантской живой изгороди из тиса, отмечающей границы лабиринта. — Отлично, вокруг никого, поэтому можно говорить откровенно. Патриция, я не могу допустить, чтобы вы вели себя легкомысленно и выставляли себя полной дурочкой. Просто не могу. Что бы сказал Аласдэр, если бы я позволила соблазнить вас в саду? Что бы сказал Дэвид? Он наверняка пришел бы в бешенство.

— Это правда, правда. Как же, я помню, незадолго до свадьбы дорогой Алджернон увидел, как я восхищаюсь усами лорда Селфриджа, — ты его помнишь, Шарли, у него были просто восхитительные светлые усы, и я почувствовала, что просто обязана их потрогать, чтобы убедиться, что они такие же мягкие на ощупь, как на вид, и ты знаешь, такие же! Ну, просто очень мягкие, и мне очень захотелось его поцеловать, просто чтобы узнать, щекочут они губы или нет. Но тут в комнату ворвался дорогой Алджернон и начал разглагольствовать о том, что я его позорю и готова потерять свою невинность ради каких-то усов…

— Да, спасибо, Каро, — прервала подругу Шарлотта. — Мы поняли твою точку зрения, если, конечно, она у тебя имелась. Что до вас, Патриция, я настаиваю, чтобы вы все время находились рядом со мной и уловили, на что я намекаю. Право же, я бы никогда в жизни не позволила вам читать книгу Вивьен ля Блу, если бы думала, что вы начнете обсуждать с леди Джерси относительные достоинства «Танца минотавра» в сравнении с «Восьмыми небесными вратами Аполлона»! Пусть она смехотворна, ограниченна и старомодна, тем не менее, она одна из столпов светского общества. С ней нельзя обсуждать супружеские упражнения!

Патриция хихикнула. Шарлотта сердито взглянула на нее, подумав, что она старше золовки всего на шесть лет, а мудрее — на целые десятилетия.

— Нечего тут хихикать, мисс! Хихиканье — это для ветрениц и глупышек, и если вы будете продолжать в этом роде, то закончите, как наша Каро. — Шарлотта сурово погрозила золовке пальцем. Боже милостивый, она сама всегда была необузданной, но уж дурочкой не была никогда.

— Шарли! — ахнула Патриция, встревожено покосившись на леди Беверли.

Каролина выпрямилась во весь рост и оскорбленно глянула на подругу:

— Я не ветреница!

— И нечего мне тут «шаркать», — выговаривала Шарлотта золовке. — Ветреница и глупышка видна по поведению, и вам следует это запомнить! Кроме того, очень невежливо хихикать на людях.

— Я никогда не была ветреницей и глупышкой!

— Но вы же сами сказали, что тут нет никого, кроме нас, — возразила Патриция, пытаясь прогнать с лица улыбку. — Никто нас не слышит, и простите, Шарлотта, но вы меня очень смешите! Стоило вам только выйти замуж за Дэра, и вы сразу стали такой занудной!

— Быть занудой гораздо хуже, чем ветреницей, — мрачно бросила Каролина.

— Занудой! — ахнула Шарлотта и возмущенно распахнула глаза. — Никакая я не зануда! Я самая незанудная женщина на свете! Каро, скажи ей! Скажи, что я дерзкая, отважная и совершаю такие поступки, которые зануда не совершит никогда! Давай, Каро, скажи ей.

Каролина смерила подругу взглядом.

— Хорошо известно, что ветреницы всегда водятся с занудами, и если ты утверждаешь, что я ветреная глупышка, значит, ты — живое воплощение занудства.

— О!

— По-моему, на вас так подействовала супружеская постель, — задумчиво произнесла Патриция. — Вивьен ля Блу говорит, что сварливым и взбалмошным женщинам рекомендуются длительные и частые интимные отношения, потому что они уравновешивают их характер и устраняют необузданность, а грядущее материнство действует на них успокаивающе. И хотя вы, разумеется, не сварливая и не взбалмошная, нужно признать, что после свадьбы с Дэром вы начали вести себя весьма осмотрительно.

— Пф! — фыркнула Шарлотта, которой до слез наскучил этот разговор, и перевела суровый взгляд на подругу.

Та в ответ нахмурилась. Тогда Шарлотта взяла под руку золовку и повела ее по дорожке к освещенному факелами входу в лабиринт.

— Не следует верить всему, что вы читаете. В сущности, я считаю, что вы должны извиниться прямо здесь и сейчас за то, что назвали меня занудой. Поскольку ваш брат не способен выполнить передо мной свой мужской долг, своей осмотрительностью я обязана только тому, что ваши бездумные и беспечные поступки приведут меня к безвременной смерти.

— Шарлотта! — ахнула Патриция и остановилась так резко, что Шарлотта наступила ей на пятку. — Вы же не хотите сказать, что Дэр не… не… что вы с ним не… но он на вас так смотрит! И вы на него тоже! Я была уверена, что он… просто поверить не могу, что он до сих пор не разделил с вами постель!

— Ш-ш! — оглядываясь, зашипела Шарлотта. Хотя, кроме них троих, никого видно не было и стояли они посреди дорожки, ведущей ко входу в темный и неприветливый лабиринт, но кто-то притаился поблизости. — Мне не хочется делать всеобщим достоянием то, что мой муж отказывается скрепить наш брак в постели. Собственно, это вообще не ваше дело, что мы с Дэром делаем и чего не делаем, поэтому забудьте, пожалуйста, что я об этом упомянула.

— Шарли, ты же не хочешь сказать, что он не?.. — воскликнула Каролина в тот же момент, как Патриция сказала:

— Но, Шарлотта…

— Больше ни единого слова! Смотрите, вас зовет к себе Дэвид. Должно быть, это его танец. Идите развлекаться, а мы с Каролиной тотчас же вас догоним. И смотрите, ни под каким видом не повторяйте того, что я вам только что сказала! Я умру от стыда, если кто-нибудь узнает, что Дэр отказался… в общем, я умру, если кто-нибудь узнает.

Патриция заверила ее, что не скажет ни слова, взлетела вверх по ступенькам и упала в объятия жениха. Шарлотта посмотрела ей вслед, борясь с искушением пойти следом и убедиться, что они танцуют, а не уединились в темном углу, но тут же отказалась от этой мысли. Каролина положила ладонь ей на руку.

— Шарли, почему?

— Что почему? А, почему Аласдэр не разделил со мной постель?

Каролина кивнула. Шарлотта вздохнула и посмотрела в темноту, пытаясь подобрать слова, объясняющие то, чего она и сама толком не понимала:

— Ему кажется, что мы должны узнать друг друга получше. Он хочет, чтобы я стала… о, не знаю, кем я должна для него стать. Думаю, другом. Он сказал, что хочет, чтобы у нас возникли друг к другу нежные чувства, и только потом можно приступать к супружеским упражнениям.

— Это так мило, — робко улыбнувшись, произнесла Каролина. — Должно быть, он тебя очень сильно любит, раз готов подождать, пока ты не ответишь ему взаимностью.

Шарлотта возвела глаза к небу.

— Все-таки ты ветреная глупышка, Каро. Он меня не любит!

Рука Каролины на ее локте напряглась.

— Клянусь небесами, Шарлотта, еще раз назовешь меня так, и я за себя не отвечаю!

— Как? Ветреной глупышкой?

— Да! Я этого больше не потерплю!

— Правда? — с интересом спросила Шарлотта и наклонила голову, чтобы лучше разглядеть гневное лицо подруги. — А что ты сделаешь? Вызовешь меня на дуэль? Устроишь кулачный бой? Привяжешь меня к дереву и начнешь стрелять из лука? Я видела, как ты стреляешь из лука, Каро, поэтому особенно волноваться не буду.

— Не говори чепухи! Конечно, я не стану делать ничего такого. Нет, я сделаю что-нибудь пострашнее.

— Что? — снова спросила Шарлотта, поддаваясь любопытству. Она хорошо знала Каролину — на свете не существовало женщины, менее способной сказать что-либо недоброе или жестокое. Каролина неистово жестикулировала, все повышая и повышая голос, и тут Шарлотта краем глаза заметила всплеск чего-то синего.

— Не знаю, что-нибудь ужасное, по-настоящему жестокое! Нет, я знаю, что я сделаю!

Кто-то выходил из лабиринта. Шарлотта шагнула в сторону и хотела оттащить за собой Каролину, чтобы их не подслушали.

— Если ты и дальше будешь обзывать меня этим недобрым и совершенно несправедливым словом, — негодующе воскликнула Каролина, и ее голос пронзил ночную тишину, — я расскажу той противной леди Бриндли, что твой муж отказывается спать с тобой, потому что все еще безумно влюблен в нее!

В голове у Шарлотты внезапно помутилось. Из лабиринта за спиной у Каролины выступила дама, она оказалась в золотистом пятне света, отбрасываемом факелами. Одетая в темно-синее платье со светло-голубым верхом, Филомена, виконтесса Бриндли, олицетворяла собой все те дурные воспоминания, что остались в памяти Шарлотты после ее двух сезонов.

— Кто тут упоминает мое имя всуе? — Леди Бриндли окинула Шарлотту с головы до ног холодным взглядом и медленно улыбнулась.

Каролина в ужасе ахнула, прижав руку ко рту, и вытаращилась на даму, которую Шарлотта с радостью поразила бы молнией.

— О, Шарли, прости! Я не знала, что она здесь…

Леди Бриндли улыбалась. Шарлотта стиснула зубы и сжала кулаки.

— Не так уж это и плохо, Дэр, — говорил Дэвид, перейдя из бального зала в комнаты для игры в карты. — Я знаю, что ты этого не любишь, и, Бог свидетель, я тоже, но мы должны время от времени развлекать наших дам, Патриция просто на седьмом небе от счастья, что Шарлотта хочет представить ее всем этим модным господам.

Дэр выпил вторую порцию виски, махнул лакею, приказывая подать еще, вскинул бровь и поморщился, давая понять жениху сестры, что услышал его.

— Если ты так уж сильно настроен против балов и всего прочего, нечего было поддаваться на уговоры Шарлотты и ехать сюда, — заметил Дэвид.

Дэр взял бокал и отсалютовал им Дэвиду:

— Уговоры? Она не уговаривала. Уговорам я бы смог противостоять. Уговоры означают, что у меня есть возможность привести свои возражения. С уговорами можно справиться. Она поступила куда коварнее. Она женщина, а женщины мыслят не так, как мы. Всегда помни это, Дэвид. Они выбирают наикратчайший путь к тому, чего хотят добиться, и в большинстве случаев это означает, что они используют самих себя, красивых и надушенных, чтобы привести нас на край безумия, и вынуждают исключительно из инстинкта самосохранения дать им то, чего они хотят.

Дэвид расхохотался:

— Должен ли я это понимать так, что твоя прекрасная жена своими уловками заставила тебя поступить против воли?

Дэр едва заметно улыбнулся, но тут же вспомнил Шарлотту за завтраком. Подумав о жизни, которую он вынуждает ее вести, Дэр встревожился, что с паровым двигателем ничего не получится. Глотнув виски, Дэр закрыл глаза, чувствуя, как жидкий огонь стекает по пищеводу, и подумал, сумеет ли он когда-нибудь избавиться от долгового ига, взваленного ему на плечи вместе с титулом. И что еще хуже, признался он себе, допив виски, он боится своего будущего с Шарлоттой. Сумеет ли он прожить жизнь, любя жену, которая не отвечает ему взаимностью?

— Дэр!

Дэр подавил мрачные мысли и безрадостно улыбнулся озабоченно смотревшему на него Дэвиду.

— Все в порядке, просто я немного устал. Приходится много работать, чтобы до приезда твоего дядюшки конденсатор был готов.

Дэвид кивнул:

— У тебя есть еще два месяца. В последнем письме он написал, что приедет не раньше сентября.

— Отлично, — ответил Дэр и сел, возвращаясь в мир приятных разговоров о морских двигателях, — И мне потребуется буквально каждый час этих двух месяцев, чтобы отладить двигатель наилучшим образом. Я тут обдумывал, как мне лучше продемонстрировать его, и, кажется, нашел решение…

— Карлайл! Карлайл, где вы, старина? Кто-нибудь видел… а, вот вы где! Идемте скорее!

Дэр удивленно смотрел на стоявшего перед ним запыхавшегося человека.

— Беверли? Что-то случилось?

Лорд Беверли встревоженно вытаращил глаза.

— Еще как случилось! Идемте же скорее. Это все ваша жена.

Дэр вскочил на ноги и помчался к двери с такой скоростью, что Беверли и глазом моргнуть не успел.

— Она ранена? — обернувшись, крикнул Дэр.

— Нет-нет, что вы! — Беверли тяжело дышал, пытаясь догнать быстро шагавшего Дэра. Дэр резко остановился и схватил Беверли за руку, чтобы тот не наткнулся на него.

— Если она не ранена, к чему такая спешка?

Лорд Беверли вытащил шелковый носовой платок и промокнул побагровевшее лицо.

— Она… она… она устраивает сцену! Вы не можете этого допустить! Она ваша жена!

Дэр глубоко вздохнул и вернулся к удобному кожаному креслу.

— Это все?

— Все? — ошеломленно переспросил Беверли. — Все? Все?! Вы слышали, что я сказал? Она устраивает сцену! На глазах у всех!

— Уверен, она совершенно счастлива, — ухмыльнувшись, обернулся Дэр к Дэвиду. — Для Шарлотты нет ничего лучше, чем зрители во время скандала.

— Но… но… разве вы не беспокоитесь? Вам все равно?

— Сказать вам правду, мне бы не хотелось портить ей удовольствие, — ответил Дэр, усаживаясь. — В последние несколько дней ей нечасто удавалось повеселиться. Что на этот раз? Она опять делает выговор, леди Джерси?

Беверли смотрел на Дэра так, словно у того на голове сидела утка.

— Нет-нет, — выдавил он наконец. — Это не леди Джерси. Это жена Бриндли.

Дэр резко вскинул голову.

— Похоже, леди Карлайл рассердилась за что-то на леди Бриндли и опрокинула ей на голову чашу с пуншем.

Дэр выругался, снова вскочил на ноги и ринулся к двери. Дэвид и Беверли мчались за ним по пятам.

— Охрану! Пошлите кто-нибудь за охраной! — визжала Филомена, когда Дэр ворвался в бальный зал. — Она пыталась меня утопить! Вы все видели, как она на меня напала! Она сумасшедшая, совершенно сумасшедшая!

— Ничего я не сумасшедшая, у меня просто дрогнула рука, — возражала Шарлотта.

Дэр растолкал толпу, состоявшую из самого цвета высшего общества, и прорвался вперед. В центре круга стояли пятеро, трое жались друг к другу — его жена, Патриция и леди Каролина. Не обращая на них внимания, Дэр сосредоточился на тех двоих, что стояли напротив.

— Дрогнула? Вы подняли эту чашу у меня над головой и опрокинули ее!

— Я просто хотела помочь вам с пуншем. Не так-то просто удержать полную чашу, вы и сами знаете. Думаю, у любого может дрогнуть рука.

— Да плевать мне, что вы тут лопочете, я всем расскажу, что… Карлайл! — завизжала мокрая, залитая пуншем дама в синем, отталкивая джентльмена, пытавшегося ее успокоить. Три голубых страусиных пера печально свисали на плечи, с красиво уложенных черных локонов прямо на платье капал красный пунш, а на груди дамы покоились дольки лимона и апельсина. Не будь Филомена обладательницей самого острого и злого языка и самого мстительного характера, Дэр счел бы ситуацию забавной. Но сейчас… — Спасите меня от этой… этой… этой ненормальной, этой хулиганки, на которой вы женились!

Она кинулась к нему, но Дэр выставил перед собой руку.

— Я буду вам очень признателен, если вы вспомните, что речь идет о моей супруге, и снизите тон. Можем поговорить о случившемся позже, когда вы приведете себя в порядок.

— Да, в самом деле, вы очень испачкались, — добродетельно закивала Шарлотта и сверкнула мужу ямочками. — Благодарю за поддержку, Аласдэр. Вы же знаете, как мне, при моем скромном и сдержанном характере, претит быть участницей подобной сцены. Если пожелаете, следующий вальс у меня не занят, только будьте осторожнее — из-за прискорбной случайности с леди Бриндли тут весь пол очень скользкий.

— Прискорбной? — взвыла Филомена, глядя на Шарлотту с такой злобой, что Дэр мгновенно запылал гневом. — Прискорбное здесь только одно — то, что вашему мужу не хватило мозгов жениться на мне, когда у него была такая возможность!

— Или мы можем протанцевать контрданс, кажется, он будет за вальсом. Я с удовольствием составлю вам пару. Мне очень нравится контрданс. — Шарлотта склонила голову набок и посмотрела на мужа, распахнув синие глаза.

Дэра охватило абсурдное чувство восхищения ею. Шарлотте ничего не стоило взять и опрокинуть полную чашу пунша на голову сопернице! Но здравый смысл тут же подал голос, напоминая, что сейчас лучше всего успокоить Филомену. Он оглянулся в поисках знакомого лица.

— Леди Беверли, будьте так любезны, отведите леди Бриндли в комнату, где она сможет привести себя в порядок…

Каролина что-то с отвращением пискнула, но послушно шагнула вперед и попыталась взять Филомену за руку. Та руку вырвала и разъяренно взглянула на собравшуюся толпу. Ломтик апельсина сполз с мокрого пера и плюхнулся на пол.

— Я никуда не уйду, пока ее не возьмут под стражу! Я выдвину против нее обвинение! Никто не смеет так обращаться со мной! Никто!

— Думаю, скоро прибудет принц-регент, поэтому хорошо бы открыть окна. Мне кажется, здесь дурно пахнет, — утомленно произнесла Шарлотта и начала обмахиваться веером. Только Дэр заметил, как плотно стиснуты ее губы.

— Дурно пахнет?! — завизжала Филомена.

Все, довольно.

— Леди Бриндли, вы уйдете прямо сейчас, — решительно сказал Дэр, посмотрев на нее стальным взглядом синих глаз, и молча кивнул ее спутнику. Тот взял Филомену под руку, под другую руку ее подхватила Каролина, и они вдвоем, под аккомпанемент ругательств и проклятий леди Бриндли, сумели вывести ее из забитой людьми столовой.

— Не думайте, что вам это сойдет с рук! — Уже в дверях Филомена резко остановилась и обернулась. — Ни за что! Уж я постараюсь, чтобы все узнали правду! Все узнают, что вы обвенчались с ненормальной, с женщиной, которая вам настолько противна, что вы даже до сих пор не скрепили с ней брак в постели! Все узнают, что вы чахнете от любви ко мне! Не сомневайтесь, я еще отомщу!

Дэр услышал, как у него за спиной кто-то шумно втянул в себя воздух, и с раздражением подумал: «Зачем Шарлотта упомянула о такой интимной подробности в разговоре с Филоменой?» Она наверняка знала о его отношениях с дважды овдовевшей Филоменой, он встречался с ней, когда познакомился с Шарлоттой. Кроме того, ему казалось, что Шарлотта скорее умрет, чем снизойдет до того, чтобы просто поздороваться с соперницей, уж не говоря о беседе на такую интимную тему. «Но когда, — устало подумал он, потирая заболевшую голову, — когда моя жена вела себя разумно?»

В столовой мгновенно начались оживленные разговоры. Люди быстро расходились, собирались небольшими группками и возбужденно обсуждали последнюю сплетню, время от времени кидая в его сторону осторожные взгляды. Теперь они будут обсасывать это ближайшие несколько месяцев. Слава Богу, что после свадьбы Патриции им не придется иметь дела с высшим обществом.

— Надеюсь, вы счастливы видеть последствия своего поступка, — сердито пробурчал Дэр жене. Она удивленно распахнула глаза, Дэр увидел, как в них промелькнула боль, и сразу расхотел делать ей выговор. Он не будет ее бранить, это бессмысленно. Она просто Шарлотта и не может измениться, и чем раньше он с этим смирится, тем легче ему будет жить.

— Пожалуй, я бы с радостью уехала домой прямо сейчас, — непривычно подавленным тоном сказала Шарлотта.

Дэр посмотрел на нее повнимательнее. Глаза не просто широко распахнуты, в них блестят слезы — слезы унижения. Он взял ее за руку и повел в бальный зал, где пары готовились к вальсу. Обняв жену, Дэр сказал:

— Не позволяйте им увидеть, что вы расстроены, любовь моя. Улыбайтесь, как будто никто из них не имеет никакого значения.

— Но они имеют значение, — негромко возразила она. Слезы были готовы вот-вот пролиться. — Это же светское общество! Они воплощают все то, к чему я мечтала вернуться. Успех, и достижения, и все прекрасное. Даже вы не можете не признать это.

Дэр невольно рассмеялся:

— Если бы вас в самом деле волновало то, что они про вас думают, моя дорогая жена, ваша рука не дернулась бы «совершенно случайно», когда чаша с пуншем находилась над головой леди Бриндли. И все их успехи и достижения — это просто везение. Им повезло родиться в семействах, принадлежащих к аристократическому классу.

— Но…

Какое-то время Дэр молча вращал жену в танце.

— Шарлотта, они всего лишь люди, а не боги. Они грешат, у них есть дурные привычки, они терпят неудачи, как и все прочие люди на свете.

Она немного подумала.

— Может, и так, но, греша, терпя неудачи и предаваясь дурным привычкам, они выглядят безупречно.

Смягчившийся взгляд Дэра остановился на ее прелестном лице. Он заметил, что слезы высохли, не пролившись.

— Внешность — далеко не все, миледи.

— Правда?

Она смотрела на него яркими, блестящими глазами, немного приоткрыв рот, словно завлекая песней сирен и предлагая всего лишь разок прильнуть к губам. В отблесках свечей ее локоны сверкали, как расплавленное золото, а кожа была не безупречно бледной, что считалось крайне модным среди светских дам, а чуть смугловатой, медового оттенка, с легким румянцем, словно Шарлотта какое-то время провела на солнце без шляпы и зонтика.

— Ну, — негромко произнес Дэр, толком не сознавая, что говорит вслух, — не думаю, что вы сумеете понять, что значит заглянуть под внешность, когда ваша настолько безупречна.

Она даже краснела красиво — щеки приобрели цвет темной розы.

— Я небезупречна. Нос у меня ровно на четверть дюйма длиннее, чем следует. Левая бровь по утрам неровная, поэтому требуется приводить ее в порядок. И одна из грудей больше, чем другая, — уныло вздохнула Шарлотта. — Когда мне было шестнадцать, я целый год ходила кривобокая и боялась, что они никогда не сравняются. И хотя теперь они мало отличаются друг от друга, одинаковыми они так и не стали. Даже передать не могу, какое это испытание — неодинаковые груди. Они такой тяжестью лежат у меня на душе!

Дэр пытался удержать на лице серьезное выражение, но ничего не вышло. Он снова засмеялся, мотая головой, понимая, что ведет себя глупо, что она смотрит на вещи совсем не так, как он, что для нее внешность всегда будет самым важным. Глубоко в душе, совсем глубоко, там, где он скрывал от всех свои тайные мечты, Дэр оплакивал умирающую надежду на то, что однажды Шарлотта начнет ценить то же, что и он — честь, решимость, силу, с которой встречают невзгоды и беды. Он был достаточно честен с собой и признавал, что не хочет, чтобы Шарлотта изменилась, он хочет только помочь ей заглянуть под очевидное. Может быть, когда-нибудь в будущем она сумеет видеть то же, что видит он, но пока…

— Шарлотта, вы единственная женщина на свете, у которой тяжело на душе из-за разных грудей. — Дэр наклонился и прошептал ей на ухо: — Как беспристрастный свидетель, счастлив вас заверить, что несовершенство, которое вы, возможно, ощущаете, совершенно незаметно моим глазам. Или рукам. Или… губам.

Шарлотта ахнула, глаза ее запылали страстью, но она тут же прикрыла их ресницами и сверкнула ямочками, несмотря на попытку изобразить застенчивость. Щеки опять ярко порозовели. Какое очаровательное противоречие она собой представляла: изо всех сил пыталась придерживаться приличий, но врожденная дерзновенность и жажда жизни гарантировали, что она никогда не станет похожей на образцовых дам, столь любимых высшим обществом. Дэр прижимал ее к себе ближе, чем следовало, ее аромат волновал его, воспоминания о мягком, теплом, манящем теле взывали к чему-то спрятанному глубоко в душе, вынуждая бороться с желанием ответить на вопрос — к чему именно? Он не должен торопить Шарлотту. Он хочет, чтобы она вверила ему всю себя — не только восхитительно роскошное тело, но и сердце, и душу.

Дэр как раз размышлял о том, чем бы ему хотелось с ней заняться, когда Шарлотта поймет и полюбит его, как вдруг его мысли и вальс бесцеремонно прервали.

— Мэтью! — ахнула Шарлотта, и все краски отхлынули от ее лица, едва она взглянула на джентльмена, постучавшего Дэра по плечу.

Невысокий тучный человек с полинявшей версией глаз Шарлотты поклонился Дэру.

— Карлайл, не позволите ли вы мне удовольствие закончить с моей сестрой этот танец?

Дэр удивился тому, как свирепо Шарлотта вцепилась в его локоть, но у него не было никаких оснований отказать лорду Коллинзу в просьбе — за исключением, разумеется, общей неприязни к этому человеку. И хотя лично Дэру было глубоко наплевать на то, что подумают о нем члены общества, он знал, что для Шарлотты это важно. Надлежало проглотить готовые сорваться с языка слова отказа и любезно согласиться.

— Лорд Коллинз, — сказал Дэр, снимая руку Шарлотты со своего плеча и с поклоном передавая ее брату. — Доверяю мою даму вашему попечению.

Его слова прозвучали предостережением, и, судя по прищурившимся глазам, Коллинз это понял. Дэр улыбнулся, увидев, какой сердитый взгляд кинула на него жена, и вышел из круга танцующих. Учитывая несомненную жажду крови, которую он заметил в ее глазах, следовало убедиться, что поблизости больше нет тяжелых чаш с пуншем.

Загрузка...