Глава 6 СВИНАЯ ШКУРА

Не знаю, было ли это Правительственным Указом или самодеятельностью местного руководства, а только в пятидесятые годы прошлого века всем жителям деревни предписывалось сдирать с забитых свиней шкуры и сдавать их особому уполномоченному, закрепленному за деревней.

Помню такой случай. Нашу свинью Хрюшку отец зарезал по первому морозу. Вся семья за лето наголодалась без мяса, и мы ждали этого момента с нетерпением.

Особенно мы, дети. Предвкушали, как опаленную, вымытую свинью, положат на длинный стол для разделки, а мы будем по очереди отгрызать по кусочку, вкусно пахнущие дымком, хвостик и уши. Для нас это было любимым лакомством.

В тот день зарезанную свинью опалили, вымыли горячей водой и начисто выскребли. Потом укрыли ее чистой соломой, по верху отец бросил старый зипун и велел нам садиться на свинью верхом.

— Да попрыгайте на ней хорошенько. Это, чтобы сало от мяса отстало и шкурочка была мягкая.

Сидим мы так, прыгаем, хохочем, весело нам. А отец тем временем убирал остатки костра.

В этот момент и нагрянул к нам уполномоченный по сбору свиных шкур. То ли ему кто донёс, что мы свинью опаливаем, то ли сам на запах пришел, а только с ходу набросился на отца.

— Ты что же это делаешь, Иван Васильевич? Тебе распоряжение властей не указ? В тюрьму захотел? — орал он на отца, брызгая слюнями.

Мы перепугались. Сидели тихо, не зная, что нам делать.

Отец весь лицом потемнел, на скулах взбугрились желваки, глаза недобро сверкнули.

— Тебе шкура нужна? Да? — отец рывком распахнул телогрейку. — Так сдери её с меня! Слышишь?! Сдери! Мало моей, вот с моих пятерых детей сдери! Ну, что стоишь?! Давай! Начинай!

С каждым словом голос его нарастал, пока не перешел на крик. Отец в упор смотрел на уполномоченного. Не знаю, что тот увидел в глазах отца, однако он молча круто развернулся и, широко шагая, пошел прочь.

Отец с искаженным лицом смотрел ему вслед и я первый раз увидела, как он плачет. Слезы скатывались по его впалым щекам, по морщинистой шее за воротник рубашки. Кадык с усилием ходил вверх-вниз, как будто он силился что-то проглотить и не мог.

Вспомнив о нас, отец обернулся и, пытаясь скрыть свое состояние, нарочито грубовато скомандовал:

— А ну, быстро за санками! Повезем Хрюшку домой!

До самого вечера отец оставался хмурым и неразговорчивым. Не слышно было его обычных шуточек-прибауточек. От этого и у нас всех настроение было нерадостное, хотя мы полакомились и хвостиком и ушами.


К тому времени, как пришла пора ложиться спать, мы, дети, забрались, кто на печь, кто на полати. А отец с матерью, прикрутив фитиль лампы, сидели в полумраке за столом и шепотом о чём-то разговаривали. Слов разобрать было невозможно, я только видела их встревоженные и озабоченные лица.

Судя по тому, что у отца не было никаких неприятностей после разговора с уполномоченным, тот, по всей видимости, не доложил в верха о его "проступке".

А мы всю зиму ели сало с тонкой, мягкой, вкусной шкурочкой.

Загрузка...