Глава 12

Майор еще активней покрутил головой, похрустывая шейными позвонками, но давно терзавшая его головная боль, так и не вернулась.

— Пройдемся, — неожиданно предложил он, — пошепчемся в моем кабинете.

Я взглянул на ошарашенные морды его подчиненных ментов и не менее озадаченную физиономию Лени.

— Пошепчемся, — утвердительно кивнул я. — Только моего кореша не кошмарьте, — вежливо попросил я майора. — А то всякое-разное бывает-случается…

— Этого? — Указал на Леню указательным пальцем майор.

— Угу, — вновь кивнул я.

— Слышали? — рявкнул майор на подчиненных. — Не трогать его… Пока, — немного подумав, добавил он. Видимо не определился еще, как быть с этим неожиданно наглым сопляком. Со мной, то есть.

— Так точно, товарищ майор! — кисло отрапортовал пузатый летеха, пытаясь прижаться спиной к стене, чтобы скрыть мокрое конфузное место, что постепенно лишь прибавляло в площади, расползаясь уродливым темным пятном вниз по его штанине.

— Да, и проветрите, наконец, в этом гадюшнике… — поморщившись, добавил начальник. — А то говном несет так, что глаза на лоб лезут! Распустились тут… — проворчал он, подхватывая меня под руку и утаскивая на лестницу, ведущую на второй этаж. — Ты кто такой, пацанчик, — произнес он, остановившись у своего кабинета и вперивая в меня взгляд своих покрасневших глаз, набрякших прожилками кровеносных сосудов, — экстрасенс, что ли? Типа Чумака, или Кашпировского?

— Ты, командир, меня с этими клоунами юродивыми не равняй! — презрительно скривив губы, фыркнул я(и откуда во мне столько наглости?), проходя следом за майором в кабинет. — Я не какой-нибудь там засиратель мозгов из зомбо-теле-ящика, а реальный Надзирающий!

Мля, да откуда во мне это берется? Дичь какая-то! Какой, нахрен, надзирающий? Я и слово-то такое в первый раз слышу! Я чувствовал себя, словно в наркотическом дурмане, как будто мной управлял кто-то со стороны… Кто-то другой… Незнакомый… Однако, одновременно с этим я чувствовал, что этот кто-то, никто иной, как я сам! Как такое могло быть, я не понимал, да и залитые алкоголем мозги, одномоментно впавшие в полную прострацию, оказывались полноценно соображать. Я словно действовал на полном автопилоте, когда от тебя ничего не зависит.

— Надзирающий? — удивленно приподнял брови лысый майор, падая в кресло за столом. — Это, типа, смотрящего на крытке?

— Ну, можно и так сказать, — криво усмехнулся я, без спросу вальяжно располагаясь на стульчике возле стола начальника. — Только моя крытка пообширнее будет… Намного пообширнее, дружище!

Майор тем временем достал из тумбочки початую бутылку трехзвездочного армянского коньяка «Арарат» и два стакана, в которые разлил его остатки.

— Выпьешь со мной? — спросил он, подвигая ко мне один из стаканов.

Я взял его в руки, поднес к лицу и принюхался, после чего «зябко» передернул плечами — запах предложенного ментом дешевого пойла совсем не вдохновлял. Нет, коньяк был нормальным, всяко лучше самогона, браги и даже водяры. Но мне отчего-то казалось, что я в своей жизни пробовал и лучшую выпивку. Много лучшую. Вот только когда я успел её попробовать? Хоть убейте — не скажу ничего путного!

— Погоди-ка, майор! — неожиданно остановил я мента, вознамерившегося проглотить одним махом свою начисленную дозу спиртного.

— А? — не понял моей заминки мент.

— Подожди, говорю, — повторил я, протягивая руку к стакану с его пойлом. — Так-то оно получше будет, — добавил я, буквально на секунду проведя рукой над его стаканом.

Жидкость в нем, к моему большому удивлению, неожиданно поменяла цвет и консистенцию, стала более тягучей и приобрела насыщенный янтарный оттенок.

— Только не торопись, — предупредил я майора, — насладись ароматом и вкусом настоящего дорогого напитка, а не той клоповки, которой ты нажираться привык!

Я провел рукой и над своим стаканом — моих ноздрей вдруг достиг одуряющий аромат настоящего дорогого и выдержанного коньяка. Откуда я знаю, как может пахнуть конина, одна бутылка которой стоит, как подержанная «Копейка»? Не знаю. Вот такой вот парадокс нарисовался, хер сотрешь! Я знаю, но откуда — не знаю…

— Как это? — озадачился майор, прерывая мои пытки докопаться до убегающей истины. Его шевелящиеся ноздри тоже уловили кардинальным образом изменившийся запах алкогольного напитка, который однозначно изменился в лучшую сторону. И намного в лучшую! Шумно вдохнув сложный букет дорого напитка, он осторожно пригубил получившийся продукт и прикрыл глаза в немом изумлении. — Что это?

— Это — настоящий коньяк! — безапелляционно заверил его я, смакуя жидкость, что поменяла(и явно моими усилиями!) не только цвет и запах, но и вкус. — Наслаждайся, майор! Когда еще такой амброзии попробовать доведется?

Майор, следуя моему совету, не спеша выцедил свою норму, явно наслаждаясь букетом. Затем расслабленно выдохнул, ароматизировав душный застоявшийся воздух кабинета, насыщенным букетом выдержанного коньяка, и поставил стакан на стол.

— А воду в вино превращать можешь? — неожиданно хрипло спросил он, пристально глядя мне в глаза с какой-то потаенной надеждой.

— Могу, — рассмеялся я ему прямо в лицо, наблюдая, как расширяются у майора глаза, становясь размером с чайные блюдца. — Только нахрена? Коньячок всяко получше бу… Э-э-э, ты чего это творишь, братская чувырла? — Я едва успел схватить за грудки сползающего с кресла на пол майора, который явно планировал бухнуться передо мной на колени. — Я, хоть и воду в вино превращать умею, но ты меня с Иисусом не ровняй! Мне твои молитвы до фени! Сядь, где сидел!

Майор послушно вернулся в кресло и бессильно обмяк, навалившись грудью на стол.

— Спаси… — прокаркал он передавленным спазмом горлом.

— Вкепай еще стаканчик! — предложил я ему, указав на чудесным образом вновь наполнившуюся тару. — А после поговорим… Обстоятельно…

Майор ухватил стакан и залпом всадил коньяк, даже не чувствуя его вкуса. Словно стакан банального шила намахнул.

— Ох, — недовольно поморщился я. — На тебя только добро переводить, ментяра! Не делай так больше! Обижусь…

— Кто ты? — выдохнул майор, перебивая мое старческое брюзжание. — Бог? Ангел? Демон? Экстрасенс? Инопланетянин? Кто? Да, хотя, мне посрать, кто ты! — Он обреченно взмахнул рукой, а в его голосе неожиданно зазвучали истерические нотки.

— О! А это уже интересно! — весело хохотнул я, вновь наполняя свой и его стаканы. — Вот таким ты мне больше нравишься! В жопу титулы и звания! Я люблю по-простому…

— Кем бы ты ни был! Помоги, и я отдам тебе свою душу… — зловеще зашептал майор, придвигаясь ко мне по столу. В его глазах заплясали огоньки сумасшедшинки. — Если надо — кровью подпишу…

— Так, майор, кончай этот балаган! — незнамо с чего разозлившись, прикрикнул я на мента. — У нас тут не средневековый театр! Расскажи лучше, что у тебя случилось, приятель?

— Вот, — майор нервно цапнул со стола фоторамку, стоящую ко мне тыльной стороной и, развернув «лицом», продемонстрировал снимок улыбчивой симпатичной женщины лет сорока, — это моя жена…

— Тебе повезло, — на полном серьезе произнес я, мельком пробежавшись по открытому доброму лицу, — красивая женщина. И по улыбке видно — славная она у тебя…

— Славная… добрая… отзывчивая… да… — Взгляд бравого вояки неожиданно потух, словно где-то у него в голове задули свечу. — Любимая… Только рак у нее… Неоперабельный… Все врачи отказались… Я уже и деньги… И по чудотворцам разным… и по монастырям возил… И к знахаркам… Но нет… Не помогло… Умирает она… Умрет, если не помочь… Если можешь… Возьми хоть мою жизнь, хоть мою душу… Но спаси её… Спаси! Молю! — Он вновь начал сползать с кресла, намереваясь опять встать передо мной на колени.

— Э-э-э! Дядя! Мы ж договорились! — Резко гаркнул я на него. — Сядь, сука, и успокойся! Ты мужик, или где?

— Все, что хочешь, для тебя сделаю! — продолжал лепетать майор. И у меня было такое чувство, что если бы не разделяющий нас стол, он бы мне ноги целовать начал. — Рабом твоим до скончания дней бу…

— А ну смирно! — заорал я на него, что майор даже подпрыгнул на своем кресле от неожиданности. — Ты ж офицер, твою в жопу медь!

— Не могу я так больше! — Майор обхватил свою лысую голову руками. Мне в глаза бросились его крепкие пальцы с обгрызенными до мяса ногтями. — Не могу смотреть, как она мучается… — Из его глаз на стол упали крупные капли, пятная соленой влагой разложенные бумаги. — Как увядает красавица моя… Хоть в петлю лезь! Держусь… Ей и так тяжко, а тут я… Пытаюсь бухлом все забить… Но не выходит… Не берет, падла, сколько б не выжрал! Только башка трещит… А у нее так всегда… — майор совсем расклеился и сник, распластавшись ветошью по столу, словно из него вынули какой-то стержень.

Да, видно, что на пределе мужик… Жаль, но я ж не сказочный кудесник… От рака избавлять не могу…

— Сопли подотри, майор. — Я протянул менту платок, чудесным образом материализовавшийся в моей руке. — Попробую я твоему горю помочь!

Или все-таки могу?

— Я… спа… — Плечи майора заходили ходуном, он взял из моей руки платок и громко в него высморкался.

Пока он «приводил себя в порядок», я внимательно разглядывал фотографию его жены, взяв в руки фоторамку. И мне на секунду показалось, что где-то в районе её головы присутствует некая чернота. Затемнение. Расползшаяся полупрозрачная «клякса»… Неожиданно клякса мигнула, посветлела и бесследно исчезла, словно её стерли ластиком, словно никогда и не было. Почудилось наверное — простая игра теней. Я поставил фото на стол, откинулся на спинку стула и произнес:

— Она здорова.

— Что ты сказал? — вскинулся майор, не смея поверить в мои слова.

— Ты глухой, майор? — Я вновь принялся цедить коньяк. — Может тебе к ЛОРу записаться? Ухи прочистить? Здорова она! Полностью!

— Ты… не врешь? Не шути так со мной… — начал было майор, но я его резко прервал:

— Тебя как зовут, дядя?

— Степан… — заторможено произнес мент, не открывая от меня своих слезящихся опухших от слез глаз. — Филиппович… Зябликов. Одна тысяча девятьсот…

— Хватит-хватит! — замахал я руками. — Ты мне всю биографию собрался рассказать? А, Филиппыч?

— Я… я до сих пор в себя прийти не могу… — признался майор. — Она… действительно… здорова?

— Блин, ну вот как тебе это доказать? — спросил я. — Пусть завтра в больничку топает. Анализы, там, сдаст… Флюрку, там, рентген… Ну, все, что в этом случае положено… Я, как бы, в этом вопросе полный профан.

— Можно, я позвоню? — дрожащим голосом попросил Зябликов.

— Да звони на здоровье, — пожал я плечами, — кто ж тебе запрещает?

Степан Филиппович схватил с телефонного аппарата, стоявшего на столе, трубку, и бешено принялся вращать диск.

— Алло! Алло! Любушка? Ты как, птичка моя? Лучше? Правда, лучше? И голова не болит? Первый раз за столько времени и не болит? А лекарство? Не принимала еще? Прямо резко стало лучше? И слабости нет? И… Я понял… Ну, ты лучше, не вставай! Полежи еще! Я, как только освобожусь, так сразу и буду! Да-да, и я тебя целую…

Положив трубку на рычаг негнущимися пальцами, Зябликов на секунду завис, погрузившись в некую прострацию и глядя бессмысленным взглядом куда-то в стену.

— Э-э-э! Филиппыч! — Пощелкал я пальцами у самого его носа. — Не спи — замерзнешь!

— Лучше… — Выдохнул майор. — Ей действительно стало лучше! А ведь уже и лекарства не брали. Ей уже и наркоту выписали… А тут… — Он опять начал съезжать со стула на пол.

— А ну стоять! — Не дал я свершиться очередному коленопреклонению. — Давай еще по стописят…

— Давай, — гулко бухнул майор, уже не удивляясь тому, как сам собой наполнился его стакан.

— Только не надо залпом глыкать! — предупредил я его. — Не нервируй меня, Муля! Пей постепенно. С толком. С расстановкой! Че добро переводить? Это потом можешь свою клоповку, хоть жопой жрать…

— Правда, что она здорова? И я еще не шизанулся? — первое, что произнес майор, опустошив стакан с толком и с расстановкой, как я ему настоятельно советовал.

— Насчет твоей шизы — не знаю, — пожал я плечами. — Тут бы со своей разобраться…

— Так и не скажешь… те… кто вы? — неожиданно залебезил Зябликов, поглядывая с неким благоговением.

Я уже говорил. Ты, Филиппыч, походу, меня совсем не слушал?

— Это про то, что Надзирающий ты…вы? — уточнил мент.

— Ну…

— Слушай… те… а Бог есть? — неожиданно бухнул он.

— Лично не встречался, — признался я. — Но побывав разок в аду — думаю, что есть…

— В аду? — ахнул майор, покрывшись нездоровым румянцем.

Да и меня, честно говоря, основательно так пробрало. Че этьо за тварь в мою башку внедрилась? Сук! Сука! Да что же делать-то⁈

— Значит, все-таки демон… И насрать, что со мной будет! — решительно выдал он следом. — Лишь бы с Любушкой все было в порядке.

Блин, какой самоотверженный мужик! Я даже ему позавидовал: сразу видно — жену действительно любит.

— Да не демон я, Филиппыч! — Я тем временем расхохотался в голос. — Не каждый, кто в аду был — демон! Там и другого добра хватает!

Фух! — Я с облегчением «выдохнул». Хоть не демон — и то хлеб!

— Это Он тебя… Вас… ко мне послал… ну Сам… Хозяин… Бог…

— Мля, вот ему делать больше нечего! Так, Филиппыч, не впадай в маразм! — посоветовал я ему. — Живи по совести, на бога надейся, но и сам не плошай… Да и меня тут немного, я в единственном числе… Завязывай выкать и лебезить!

— Можно на «ты»? — сразу понял меня майор.

— Нужно, Филиппыч, нужно! — кивнул я. — Не разводи беспонтовых политесов! И без них тошно!

— А че, у вас там, — он ткнул пальцем в потолок, — такого не принято?

— Знать бы где это «там»? — устало выдохнул я. — Я в последнее время никак вкурить не могу, что со мной происходит, — теперь, видимо, уже пришла и моя очередь признаваться. — Вроде и знакомое все вокруг… вроде и помню я это все… но это уже было… но не так… словно и не я это… а вроде и я… Туман вокруг и вспомнить ничего толком не могу…

Твою мать! Вот прямо с языка снял. Но ведь я же это произнес? Или нет? Словно во мне двое уживаются — я и я, только какой-то другой… Нет, без бутылки тут не разобраться!

— Да, без бутылки тут не разобраться! — словно в унисон моим мыслям произнес я, который и не совсем я. Тот, который… в общем, во мне сидит… Бля, да я так с ума сойду!

На столе перед майором из воздуха соткалась огромная бутыль Чивас-качелька.

— Ты против вискаря ничего не имеешь? — поинтересовался я у майора.

— Ничего… — Зябликов помотал головой, видимо, исчерпав лимит удивлений.

А вот я все никак не мог успокоиться: на моих глазах творились настоящие чудеса. Которые, по всей видимости, творил я сам. Правда никак этого не осознавая. Но как я это делал? И я ли это делал? Бред! Бред! Бред! А мои руки уже сами собой вскрывали бутыль с импортным спиртным, какого я никогда в жизни не видел, и заполняли по поясок граненые стаканы жидкостью с насыщенным темно-янтарным цветом.

* * *

Как я не пытался вспомнить, что было дальше, у меня не никак получилось. Да и те моменты, которые выдавала моя память, попахивали откровенным бредом сумасшедшего. Или словившего белочку алкаша. Не-е-е, такого и быть не могло: по мановению пальцев я излечивал тяжело больных, доставал из воздуха импортное бухло и платочки для соплей, только что мертвых не воскрешал! Не-е-е, надо держать язык за зубами, а то наверняк в дурку определят! Хотя, с пьяных глаз чего только не померещиться и не приснится.

— Ну, вспомнил? — вновь спросил меня Леня.

— Не-а, — осторожно мотнул я головой, чтобы «не расплескать» набирающую обороты головную боль. Чувствую, ждет меня сегодня жуткое похмелье. — Это я его так? — покрутив в руках изуродованный ключ от мотороллера, спросил я Леню.

— Вот, дерьмо! — хлопнул себя по ляжкам мой новый приятель. — И как мента заставил обосраться при всем честном народе, тоже не помнишь?

— Это все я? — Скорчив недоумение на помятом лице, добавил я.

— Блин, Серега, да ты самое интересное пропустил! — с сожалением протянул Леня. — А как с начальникам ментовки бухали какой-то жутко блатной вискарь на качелях?

— Мы с начальником ментовки бухали на качелях?

— Да не, там у него бутылка была такая здоровая на качелях, чтобы удобно наливать… — Он всмотрелся в мою «непонимающую» физиономию и махнул рукой.

— А с чего это начальник ментовки к нам такой любовью воспылал? — Я решил повысить градус собственного непонимания ситуации, чтобы уже наверняк ко мне вопросов не было. — Да еще и бухали жутко блатной вискарь…

— Блин, Серега, да мне откуда знать? — пожал плечами Леня. — Ты как того мента обосраться заставил, а потом голову начальнику вылечил, вы с ним в кабинете что-то перетерли…

— Лень, ты ничего не путаешь? Я не Кашпировский, головы без аптечных колес лечить не умею. У самого сейчас башка лопнет! Цитрамона ни у кого нет? — спросил я, обведя взглядом присутствующих рядом с обезьянником ментов.

Те поспешно замотали головами. Ну да, если весь этот бред, который я умудрился вспомнить, не привиделся мне в пьяном кошмаре, никто из них реально не хочет обдристаться на ровном месте перед всей честной компанией.

— Можно поискать… — несмело проблеял худенький молодой патрульный. — Цитрамона поискать… — уточнил он.

— Какого, нахрен, цитрамона, Косицин? — громыхнул над моим ухом бодрый и веселый голос. — Лечить подобное надо подобным!

Я скосил глаза, стараясь не двигать головой: я умудрился пропустить момент появления в камере майора Зябликова. Да, это именно он нарисовался передо мой с круглым жестяным подносом в руках (и где только раздобыл?). На подносе стояло два полных стакана, заполненных явно совсем не яблочным сиропом. Бухло! Опять бухло! Да когда же все это кончится? Меня едва не вывернуло на цементные полы камеры.

— Давай, родной! Давай, Сергей Вадимович — лечиться пора!

Сука, и откуда он мое отчество знает? Я, вроде, ничего такого ему не говорил… Хотя, что было после первого стакана качельки? То-то же! Я послушно протянул руку, в которую майор ловко вложил такой эргономичный граненый стакан, по легенде созданный самим архитектором Мухиной, автором скульптурной группы «Рабочий и колхозница», что в Москве на ВДНХ… Бля, ну откуда во мне это берется? Знать такого не знал, ведать не ведал! И на тебе! Я посмотрел в стакан, передернул плечами и принялся загонять в себя осточертевшее спиртное.

Загрузка...