Отложенное убийство

10

Мейсон расплатился с таксистом примерно в квартале от многоквартирного дома «Балкан» и внимательно изучил местность. Двое детективов в штатском, следовавших за такси, проехали мимо, даже не посмотрев в сторону адвоката. Мейсон пешком прогулялся до интересующего его дома и нашел в списке жильцов мисс Хейлз Тумс.

Когда он нажал кнопку звонка против ее имени, к дому с противоположной стороны быстрым шагом подошел мужчина и начал рыться в кармане, очевидно, пытаясь найти ключ.

Сработало электронное устройство, открывающее дверь, и мужчина, искавший ключ, первый вошел в здание. Мейсон последовал за ним, обогнал его в коридоре, направился к лифту и поднялся на пятый этаж. Квартира пятьсот двадцать один находилась в самом конце коридора. Адвокат подошел к двери и негромко постучал.

Открывшая дверь молодая женщина оказалась выше среднего роста и была одета в пижаму. Она была стройной, с блестящими каштановыми волосами. Голубые настороженные глаза внимательно и открыто смотрели на Мейсона. В ее манере не было ни нервозности, ни страха. Создавалось впечатление, что она не пропадет ни в какой экстремальной ситуации.

– Я вас не знаю, – заявила она.

– Я собираюсь немедленно исправить это, – ответил Мейсон, снимая шляпу и делая легкий поклон.

Она оглядела его с ног до головы, а затем отступила в сторону.

– Проходите, – пригласила она.

Когда Мейсон вошел в квартиру, девушка закрыла за ним дверь, показала на стул, а затем, вместо того, чтобы сесть самой, встала, облокотившись спиной на дверь, держась рукой за ручку.

– Ладно. Выкладывайте, зачем пожаловали.

– Моя фамилия – Мейсон. Вам это что-нибудь говорит?

– Ничего. Если вы хотите меня склеить, то напрасно тратите время. Я не составляю компанию незнакомым мужчинам.

– Я провожу расследование.

– О! – воскликнула она.

– У меня есть основания полагать, – продолжал он, – что вы владеете определенной информацией, которая меня интересует.

– О чем?

– О «Пеннвенте».

– Что конкретно о «Пеннвенте»?

– Когда вы видели яхту в последний раз, что вы можете сказать об «Атине» Фрэнка Марли и когда видели ее в последний раз?

– Вы – сыщик?

– Не совсем.

– Почему вас это интересует?

– Я представляю лицо, которому требуются эти факты.

– Что я буду с этого иметь?

– Ничего.

Она отошла от двери и села напротив Мейсона, положила ногу на ногу и обняла одно колено сплетенными пальцами крупных рук.

– Простите меня за осторожность, – сказала она, – но в наши дни читаешь столько сообщений о том, как мужчины проникают в квартиры женщин, ударяют их чем-нибудь по голове, душат, насилуют и все в таком роде. Я просто не хотела бы рисковать.

– Я похож на одного из таких?

– Не знаю. Я понятия не имею, как они выглядят.

Мейсон расхохотался. Хейлз Тумс слегка улыбнулась.

– Давайте вернемся к моим вопросам, – сказал адвокат.

– О яхтах?

– Да.

– И что с яхтами?

– Когда вы в последний раз видели «Атину» Франка Марли?

– Мистер Мейсон, – улыбнулась она, – я бы хотела вернуться к м_о_е_м_у_ вопросу.

– Который вы имеете в виду?

– Что я буду с этого иметь?

– То, что я и сказал вам в начале – ничего.

– Тогда зачем мне отвечать?

– Давайте попробуем другой подход, – предложил Мейсон с огоньком в глазах. – А почему бы вам не ответить?

– Благотворительность может начинаться в собственном доме, но заканчивается она в работном.

– Хорошо, я выложу свои карты на стол, – заявил Мейсон.

– Начинайте с тузов, пожалуйста.

– Я адвокат. Я представляю Мэй Фарр в связи с...

– О, вы – _П_е_р_р_и_ Мейсон?

Он кивнул.

– Почему вы сразу об этом не сказали?

– Не думал, что это поможет.

Она посмотрела на него, сдвинув брови, слегка наклонив голову в сторону.

– Итак, вы – Перри Мейсон.

Адвокат молчал.

– И заинтересованы в информации, которая, как вы думаете, у меня имеется. Из-за нее у меня могут возникнуть проблемы?

– Не знаю.

– Послушайте, у меня нет ни малейшего желания оказаться в кресле для дачи свидетельских показаний.

– В настоящий момент вы находитесь не в свидетельском кресле.

– Нет, но благодаря вам я могу там оказаться.

– С другой стороны, может, и не окажетесь.

– Вы обещаете мне это?

– Нет.

Она погладила колено кончиками пальцев, ее глаза смотрели вдаль. Она явно прокручивала в голове все возможные варианты последствий. Внезапно она резко остановила взгляд на лице адвоката и заявила:

– Ладно, рискну. Я люблю риск.

Мейсон поудобнее устроился в кресле и специально отвел глаза от лица Хейлз Тумс, чтобы она могла спокойно говорить, не чувствуя их на себе.

– Я не могу появляться в месте дачи свидетельских показаний, потому что умный адвокат сделает из меня жалкое зрелище. Я всегда любила спорт теннис, катание на лошадях, лыжи. Больше всего я люблю яхты. Вы слыхали о золотоискательницах, мистер Мейсон? Меня, наверное, можно назвать яхтоискательницей. Как только я узнаю, что планируется круиз в Каталину, я встречаюсь со всеми яхтсменами, с которыми только могу. Когда у меня просят телефонный номер, я его даю. Это все, что я им даю – телефонный номер, мое общество и много смеха. Очень часто яхтсмены хотят, чтобы компанию им составляла девушка, которая очень спортивная, знает, как управлять яхтой, готова выполнять часть работы и умеет повеселиться. Наверное, я могла бы использовать то же количество умственных усилий в какой-нибудь коммерческой деятельности и зарабатывать хорошие деньги. Я усердно тружусь, выдумывая всякие остроты, игры, розыгрыши. Я размышляю, как можно много выпить и не напиться. Если вы не знаете, что нужно делать, советую съесть побольше сливочного масла перед началом пьянки.

– У меня тоже есть отличный рецепт, – сообщил Мейсон.

– Правда?

– Правда.

– Не будьте жмотом, поделитесь со мной. Пока масло – это лучшее, что мне известно.

– Мой рецепт значительно проще. Я практически не пью после начала пьянки.

– О, – с разочарованием в голосе воскликнула она. – Я-то думала, что вы на самом деле мне что-нибудь посоветуете.

– Пожалуйста, не отвлекайтесь, – попросил Мейсон.

– Больше не буду. Слушайте факты, мистер Мейсон. Я понравилась Пенну Вентворту. Он всем занимался исключительно с корыстными целями. Если Пенн слышал «нет», он начинал бороться, когда он боролся, он терял контроль над сбой. Я терпеть не могу, когда мне указывают, что мне делать. У меня прекрасное зрение, я отлично оцениваю расстояние, делаю все вовремя. Только вчера я выиграла теннисный турнир. Когда Пенн разошелся, я его предупредила. Предупреждение не сработало – вообще никакой реакции не последовало. Он уже миновал критическую точку. Тогда я сняла туфель, согнула ногу и приготовилась ждать благоприятной возможности. Она представилась.

– В цель попали? – поинтересовался Мейсон.

– Разумеется.

– Что случилось с Вентвортом?

– Вначале я думала, что убила его. Я полила ему лицо водой, терла ему грудь и ребра, с ложечки подавала коньяк. Он пришел в себя где-то через час и еще с полчаса вел себя, как в стельку пьяный.

– А затем? Он согласился на второй раунд или ушел с ринга после гонга?

– С ринга он ушел, – улыбнулась она, – но это послужило началом отличной дружбы. Получилось так, что меня стала волновать его судьба, а он меня уважал. Это была дружба, редко встречающаяся между мужчиной и женщиной – просто товарищи, идеально подходящие друг другу. Он узнал, что я обожаю яхты, и ему нравилось мое общество. Иногда он путешествовал без компании, бывало, ему не хотелось, чтобы кто-то его беспокоил или надоедал разговорами. Он никогда не любил яхты как яхты, а использовал их, как средство получения удовольствия – поехать в круиз, устроить вечеринку и все в таком роде. Именно поэтому «Пеннвент» так напичкан всякими приспособлениями. Вы просто не поверите тому, что я сейчас скажу. Однако, это правда. Когда на Вентворта нападала хандра, он любил отправляться в круиз. Управление яхтой он оставлял на меня. Я готовила. Иногда за все время плавания мы не говорили друг другу ни слова, только обменивались скупыми фразами о том, что будем есть и об управлении яхтой. Меня это полностью устраивало. Я люблю выходить в открытое море, держа руки на штурвале. Я получаю от этого удовольствие, чувствую силу. Я знаю, что океан жесток и безжалостен. Я знаю, что он не терпит ошибок. Я люблю играть в такую игру.

С минуту она помедлила, изучая лицо Мейсона, очевидно, ожидая, что последует какой-то комментарий. Адвокат молчал.

– Естественно, я познакомилась с Фрэнком Марли, – продолжала Хейлз Тумс. – Он отличался от Пенна. Фрэнк ко мне никогда не приставал. Если он и решится когда-либо, то только в том случае, если у него будут все козыри и все тузы. Он ждет, наблюдает, размышляет, разрабатывает какие-то схемы и из того, что он говорит, вы никогда не поймете, что он думает на самом деле. Пенн был славный парень, но девушке нельзя было находиться рядом с ним и пяти минут, чтобы он не попытался с ней заигрывать. Он пробовал один подход, если ничего не получалось, заходил с другой стороны, а потом начинал применять силу. Но с Пенном ты всегда знал его позицию. Он никогда не лицемерил. Любая девушка, соглашавшаяся провести время с Пенном, понимала, что он... ну, опасен. Но после того, как первый раунд пройден, из него получался отличный друг. В нем было много положительного: умен и честен, обладал чувством юмора, мог составить прекрасную компанию, если не хандрил. Когда же он хандрил, он хотел, чтобы его оставили в покое, и оставлял в покое тебя. Фрэнк Марли – полная противоположность. Я много времени проводила с Фрэнком. Я неоднократно управляла его яхтой. Он обычно все время сидел или стоял где-то поблизости, курил сигареты и наблюдал за мной полуприкрытыми глазами сквозь поднимающийся вверх дым. Он вел себя, как истинный джентльмен, не создавал шума, отличался изысканными манерами – и всегда выжидал удобного момента.

Она замолчала, с любопытством уставилась в лицо Мейсону, а потом воскликнула:

– Давайте, смотрите на меня. Я все равно продолжу рассказ.

– Нет, я слушаю, – ответил адвокат. – Я слушаю ушами и смотрю глазами. Я не могу делать две вещи сразу и полностью сосредоточиться на каждой из них. Сейчас меня интересует ваш голос.

– А вы не считаете, что о женщине можно сказать гораздо больше, если вы наблюдаете за ней, когда она говорит, чем слушая то, что она говорит?

– Не всегда. Я – адвокат и приучил себя слушать. Свидетели обычно хорошо заучивают свой рассказ, по крайней мере, манеры и жесты получаются, в большей или меньшей степени, механически, но репетируют свою речь они про себя. Я думаю, людям следует развивать искусство разговора с самим сбой. В таком случае они многое бы узнали о своих голосах.

Она рассмеялась и заявила:

– Я почувствовала себя раздетой – вы сидите здесь, отвернувшись, а ваши уши не пропускают ни слова.

– Я не собирался вызывать подобных ощущений. Вы очень наблюдательны.

– Вы так думаете?

– Да.

– Спасибо.

– Вернемся к делу. Мы говорили о яхте Фрэнка Марли.

– Я говорила о мужчинах и яхтах, – поправила она его. – Во второй половине дня мне позвонил Вентворт и сказал, что хочет меня видеть. Я поехала в гавань и поднялась на борт. Он сообщил, что на следующей день ему надо быть в Сан-Диего: назначена встреча с женой. Он собирался поставить ей ультиматум: или она дает ему развод на разумных условиях, или он подаст в Суд на Сида Эверсела за раскол семьи. Он предложил мне поплыть вместе с ним. Мы возьмем курс на Энсенаду, а он оттуда полетит в Сан-Диего на встречу с женой. Конечно, я осталась бы на борту «Пеннвента», он не хотел, чтобы жена узнала, что я его сопровождаю. Меня такой вариант полностью устраивал. Я сказала Пенну, что мне надо съездить домой за кое-какой одеждой, а потом закупить провизию. Он дал мне денег и попросил по пути в гавань остановиться в одном из открытых всю ночь магазинов и купить, что требуется. Как только я приеду обратно, мы отчаливаем. Я вернулась в гавань. «Пеннвента» у причала не было. Я подумала, что, возможно, Пенн делает пробный выход. Он меня никогда не обманывал и не подводил. У нас были не такие отношения. Я точно знала, что он хочет, чтобы я управляла яхтой. Я осталась ждать в гавани. Потом я решила посмотреть, нет ли кого на борту яхты Фрэнка Марли, но увидела, что и ее нет у причала. При обычных условиях, я не стала бы ждать так долго, но мне очень хотелось сплавать в Энсенаду. Я считала, что Пенна могла заставить сняться с якоря только крайняя необходимость. Я знала, что он оставил бы для меня сообщение, если был бы вынужден отплыть без меня. Рядом со зданием клуба есть специальная доска объявлений, вернее, это не доска, а множество маленьких ячеек с названиями яхт. Я заглянула в ячейку Пена. Никаких посланий не было. Я вернулась к своей машине и решила еще подождать.

– Секундочку, – прервал ее Мейсон. – В какое время?

– Понятия не имею. Я помню, что, когда делала покупки, начинался дождь. Это вам что-нибудь говорит?

Мейсон кивнул.

– Полчаса или три четверти часа после этого шел дождь. Он пришел с гор. Я сидела в машине и задремала. Я полдня играла в теннис – участвовала в небольшом любительском турнире. Завоевала медаль за второе место среди женщин, а та, что выиграла у меня, использовала все грязные уловки, которые только существуют. Я так расстроилась, что проиграла ей! Наверное, я сама захандрила. Однако, мысли о круизе в Энсенаду успокаивали меня. Я ждала и дремала. Затем я услышала, что к причалу приближается какая-то яхта. Я подумала, что это «Пеннвент». Я открыла дверцу и уже собиралась выйти из машины, когда поняла, что это «Атина» Фрэнка Марли. Я решила, что он должен знать, где Пенн, но не была уверена, что Марли один. Понимаете, этикет среди яхтсменов несколько отличается от общепринятого. Вам следует убедиться, один ли мужчина, а если нет – оставить его в покое, пусть забавляется. На палубе появилась девушка. По тому, как управляли яхтой, я поняла, что девушка одна. Она быстро соскочила на берег. Бог мой, я ее хорошенько разглядела.

– Ревность?

– И это тоже. Я решила, что если Фрэнк Марли настолько щедр в моменты, когда наиболее благодушно настроен, что позволяет девушкам брать его яхту и одним гулять по морям по волнам – ну, это интересная идея.

– Вы узнали девушку?

– Тогда нет. Позднее я выяснила, что это была Мэй Фарр.

– Как вы это выяснили?

– Видела ее фотографии.

– Кто вам их показал?

– Вот это мы сейчас обсуждать не станем. Разрешения того лица у меня нет.

– Фрэнк Марли?

– Повторяю: мы не станем это обсуждать.

– Что было дальше?

– Я подождала с полчаса после того, как девушка уехала, а затем решила, что мне тоже пора возвращаться домой, – сказала Хейлз Тумс. – Я пришла к выводу, что что-то случилось, и Пенну пришлось отчалить, даже не успев оставить мне послание. Я приехала домой, забралась в горячую ванну, а затем легла спать.

– Вам хотелось отправиться в круиз в Энсенаду?

– Да.

– Вы планировали быть вдвоем с Вентвортом?

– Я же сказала вам.

– Это не очень здорово выглядит со стороны, – заметил Мейсон.

– Ну и что? – с вызовом спросила она.

– Вас, похоже, не волнует кто что о вас подумает.

– Плевать мне на это.

– У вас своя машина?

– Да.

– Вы можете сразу сорваться, чтобы отправиться в круиз?

– К чему вы клоните?

– Возможно, я слишком часто веду перекрестные допросы, – улыбнулся Мейсон. – У меня в привычку вошли методы подведения свидетеля к нужному мне аспекту. На самом деле я пытаюсь выяснить на что вы живете.

– А, это, – улыбнулась она. – Наверное, адвокат поставил бы меня в неприятное положение перед присяжными, если бы таким образом стал задавать вопросы, не так ли?

Мейсон кивнул.

– Ну, понимаете... – колебалась она.

– Продолжайте, – подбодрил Мейсон.

– А в свидетельской ложе задают подобные вопросы, мистер Мейсон?

– Перекрестный допрос ведется примерно так, как я спрашиваю вас.

– Понятно. Тогда мне и перед присяжными придется говорить о таких вещах, не так ли?

– Все зависит от вас, – ответил Мейсон.

– Я не хочу выступать свидетельницей, – заявила она.

– Вы все равно не ответили на мой вопрос, – напомнил Мейсон.

У нее сверкнули глаза.

– Мне кажется, это не ваше дело, – воскликнула Хейлз Тумс. Девушка какое-то время сидела молча, потом у нее в глазах блеснул огонек и она добавила: – Это не существенно и не относится к делу, мистер Мейсон.

– Возражение хорошо обосновано, мисс Тумс, – поклонился в ответ адвокат.

Она расхохоталась.

– Мы с вами могли бы стать друзьями, – заявила Хейлз Тумс. – Вы сказали, что я наблюдательна. Мне пришлось развивать это качество. Я с ума схожу по теннису. Я люблю все виды спорта. Девушка не может работать в офисе и отдавать много времени спорту одновременно.

– Это аксиома, – сухо прокомментировал Мейсон.

– Может, у меня есть бывший муж, который перечисляет мне небольшую сумму в качестве алиментов.

– Правда?

– Вы же сказали, что возражение хорошо обосновано.

– Так и есть.

– Значит, я не должна отвечать на этот вопрос.

Он покачал головой.

– Для Мэй Фарр все выглядит безрадужно, не так ли? – спросила она.

– Я бы сказал, что положение Хала Андерса значительно хуже.

– Я считаю, что она могла действовать вместе с ним. Он убил Вентворта прямо здесь в гавани, потом вывел яхту Пенна в море и установил курс на Энсенаду. Она проследовала за ним на «Атине», подобрала его, высадила на берег где-то в другом месте, а сама вернула на место яхту Марли.

– Почему вам пришла в голову подобная идея?

Хейлз Тумс рассмеялась и ответила:

– Читала газеты и обдумывала происшедшее. Естественно, когда я прочитала газетные отчеты, я осознала всю значимость виденного мной.

– Вы это с кем-то обсуждали?

Она покачала головой.

– Почему бы вам не сообщить в полицию? – предложил Мейсон.

– В полицию? – переспросила она и пожала плечами.

– Но почему?

– Несколько причин.

– Например?

– Я не хочу появляться в месте дачи свидетельских показаний.

– И поэтому вы решили, что никому ничего не скажете о том, что видели?

Она зажала стрелку одной из штанин пижамы между большим и указательны пальцами и провела до низу, затем критически осмотрела ее, словно проверяла, ровно ли та идет.

– Ну? – подбодрил Мейсон.

– Послушайте, – резко сказала она, – я давно пришла к выводу, что человек получает от жизни то, что хочет, если хочет этого достаточно сильно.

– Я уже слышал подобные идеи от других людей, – заметил Мейсон.

– Я живу в соответствии с этой теорией. Я получаю то, что желаю, и мне это нелегко дается. Вы должны хотеть каждой частичкой своей энергии и жизненной силы, которые только у вас имеются.

– Итак?

– И так я научилась быть абсолютно хладнокровной и эгоистичной, – с вызовом ответила она, прямо встречая его взгляд.

– Большинство людей, добившихся успеха – эгоисты, – сказал Мейсон. Иногда, конечно, встречаются исключения, но я говорю в общем и целом. Если вы – эгоистка, вам не стоит за это извиняться.

– Я и не извиняюсь.

– Значит, вы к чему-то клоните.

– Клоню.

– Так не тяните кота за хвост.

– Хорошо. Если я отправлюсь в полицию, мое имя окажется в газетах. Мне придется появиться в свидетельской ложе. Меня сфотографируют. Я думаю, что я хорошо выйду на снимках – с точки зрения фотографов. Значение этого предполагавшегося круиза в Энсенаду будет преувеличено и искажено.

– Мне казалось, что вам наплевать на то, кто что о вас думает.

– Вы правильно все поняли, но меня волнует моя репутация.

– И что из этого?

– А то, мистер Мейсон, что если я окажусь в свидетельской ложе, я здорово наврежу вашей клиентке. Ей не захочется, чтобы я там появлялась. И этому Андерсу тоже не захочется меня там видеть. _В_а_м_ не должно хотеться меня там видеть. Да и я сама не испытываю ни малейшего желания там оказываться. Я бы хотела совершить путешествие. Я знаю кое-кого, у кого имеется яхта. Я не стану упоминать никаких имен. Это лицо и я готовы отправиться в круиз в Южные моря. Нас будут преследовать неудачи. Сломается мотор, мы сойдем с курса, остановимся на каком-нибудь, стоящем обособленно, тропическом острове, у нас закончится горючее, нам придется чинить мачту и паруса. Пройдет много недель и месяцев прежде, чем о нас кто-то снова услышит.

– Довольно опасный способ, чтобы избежать появления в месте дачи свидетельских показаний, – заметил Мейсон.

– Я так не считаю. Мне нравится подобный образ жизни.

– Что же вас удерживает?

– О, я поняла, что вы думаете, – внезапно сказала она. – Вы решили, что это Фрэнк Марли. Нет, не он. Фрэнку нужно оставаться здесь. У этого человека относительно крупное судно. Яхта Марли никогда не сможет совершить длительного океанского путешествия. Глупо даже пытаться.

– Тогда я по-другому сформулирую вопрос, – снова заговорил Мейсон. Что удерживает то другое лицо?

– Деньги.

– Деньги?

– Да. Вернее, их отсутствие.

– Понятно.

– Мистер Мейсон, – быстро продолжала она, – для этого не потребуется слишком много и – если вас мучит совесть – это не будет взяткой, чтобы удержать меня от появления в свидетельской ложе. Вы просто финансируете мое маленькое путешествие, в которое я всю жизнь мечтала отправиться. Тысяча долларов покроет все расходы.

Мейсон покачал головой.

– Семьсот пятьдесят?

Мейсон снова покачал головой.

– Послушайте, мистер Мейсон, я сделаю это и за пятьсот. Это, конечно, маловато, потому что мы надолго уйдем в море и у этого, второго лица есть кое-какие обязательства, но за пять сотен мы сделаем все, что нужно.

– Нет. Это не вопрос цены.

– Тогда чего?

– Не уверен, что вы поймете, – ответил адвокат.

– Пожалуйста, мистер Мейсон. Вы даже не представляете, что подобное путешествие значит для меня.

Мейсон еще раз покачал головой, поднялся с кресла, глубоко засунул руки в карманы брюк и с минуту стоял, задумавшись. Затем он стал ходить из угла в угол – не бесцельно бродить, как это делает глубоко погруженный в свои мысли человек, а внимательно исследовать каждую из четырех стен комнаты.

– Что с вами? – с опаской спросила она.

– Просто думаю.

– Вы осматриваете пол.

– Правда?

– Правда.

Мейсон продолжал свое медленное движение по комнате.

Она подошла к нему и остановилась.

– Что случилось, мистер Мейсон?

Он не ответил. Она положила руку ему на плечо.

– Послушайте, мистер Мейсон, – просящим голосом заговорила она. – Вам лично это ничего не будет стоить. Харольд Андерс богат. У него много денег и много земли. Я – бедная девушка. То, что он заплатит мне – капля в море, по сравнению с вашим гонораром за его защиту.

– У него другой адвокат, – ответил Мейсон.

Она резко замолчала, обдумывая услышанное от Мейсона.

– О! – только и смогла произнести Хейлз Тумс.

Мейсон закончил осмотр комнаты.

– Кто адвокат мистера Андерса?

– Не знаю. Он консультировался с кем-то на севере, где-то в районе Северной Мезы.

– В Северной Мезе?

– Возможно, в ее окрестностях.

– Вы не знаете его фамилии?

– Нет.

– Послушайте, мистер Мейсон, сделайте мне одолжение? Как только вы выясните, кто его представляет, позвоните мне, пожалуйста. Вам же нетрудно это сделать – а результат будет такой же.

– При сложившихся обстоятельствах вам лучше читать газеты и добывать информацию из них, – посоветовал Мейсон.

– Я так и сделаю. Мистер Мейсон, я выложила свои карты на стол, потому что мне нужно было сделать вам это предложение. Вы не станете меня использовать?

– Каким образом?

– Этот круиз в Энсенаду и то, что я рассказывала вам о своей жизни как я оказываюсь в морских путешествиях?

– Когда вы выкладываете свои карты на стол, вы не можете ожидать от другого человека, что он не будет знать, как вы собираетесь ходить, ответил Мейсон.

– Но вы же не поступите так со мной! – закричала она.

– Не знаю. Все зависит от того, как вы поступили со мной.

– Но я предлагаю вам честную сделку!

– Хорошо, давайте надеяться, что так, – сказал Мейсон, повысив голос. – В любом случае, я не заплачу и пяти центов, чтобы скрыть ваши показания. И не позволю своей клиентке заплатить эти пять центов.

– Вы что, собираетесь рассказать полиции о том, что я вам открыла?

– Не беспокойтесь.

Мейсон взял шляпу и направился к двери.

– До свидания, мисс Тумс, – попрощался он.

Она поморщилась.

– О, мистер Мейсон, я надеялась, что вы поведете себя разумно.

– И что сделаю?

– Сами знаете.

– У разных людей разные представления о разумном. Все зависит от точки зрения. Всего хорошего.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Не забудьте, мистер Мейсон.

– Не забуду.

– И не забудьте, что я наблюдательна, – крикнула она ему вслед, когда он уже подходил к лифту.

Дверь за ней закрылась неслышно, но крепко.