Ответ (СИ)

Глава 18

Гражданство было получено через десять дней после подачи заявления, в тот же день сходили в загс. Пришлось заплатить, чтобы обойтись без испытательного срока, поэтому на квартиру тетки вернулись уже мужем и женой. Родственники работали и узнали новость по комму. Александра предлагала сыграть свадьбу, но Нина наотрез отказалась. Они и так жили за счет родни — какие могли быть праздники!

— Посидим вечером — и хватит! — сказала она Шуре. — Не то у нас положение, а я не молодая соплячка. Как‑нибудь обойдусь без белого платья и фаты.

Джон уже подыскал себе место работы на речном вокзале, поэтому соединился по комму с отделом кадров и передал им данные своего электронного паспорта. Все остальное у них уже было, поэтому сказали, что завтра можно выходить на работу.

Нина посещала курсы парикмахеров, но не была уверена в том, что после их окончания удастся устроиться на работу. Хоть им и простили испытательный срок, но заставили обоих сходить на обследование в поликлинику. С Джоном не было сложностей, но вот с ней…

— Вы принимали «Мальс»? — спросил пожилой врач.

— А что это такое? — в ответ спросила Нина.

— Противозачаточный препарат одной из арабских фирм. Большие белые таблетки с горьким вкусом.

— Было что‑то такое, — ответила она, — только я не знаю названия. А почему вы спросили?

— Скорее всего, у вас никогда не будет детей. Все признаки указывают на «Мальс». Он запрещен у нас и во многих других странах, но до сих пор используется в Турции и у арабов. От нескольких приемов вреда не будет, но если пить часто, наступит бесплодие. Вы были на Востоке?

— Прожила пять лет. Откуда мне было знать… Доктор, а что можно сделать? Если нужны деньги…

— Мы сделаем все, что в наших силах, и без ваших денег, — ответил он, сочувственно глядя на Нину, — но скажу честно, что не верю в успех: слишком уж у вас запущенный случай. Советую предохраняться и дальше, только нормальными препаратами. Даже если после нашего лечения удастся зачать, очень велик риск врожденных патологий. У нас это лекарство почти не использовалось, поэтому таких случаев не было, а на Западе были, они первыми и ввели запрет. Зачем рожать уродов?

— Успокойся, — сказал Джон, когда услышал рассказ плачущей жены. — Тебя еще не лечили, а если у врачей ничего не получится, никто не мешает взять ребенка из детского дома. Не так сильно я рвусь стать отцом, да и ты уже в возрасте. Зачем нам возня с младенцами?

— Точно не рвешься или хочешь меня успокоить? — утерев слезы, спросила она. — Ты был прав, когда говорил о возрасте. Я тоже не рвусь рожать, и пошла бы на это только из‑за тебя. А сейчас сказали, что нельзя — и внутри все оборвалось! Плохие из нас родители, но дети все равно нужны.

— Завтра пойду работать, а через месяц, когда сдадут дом, мне обещали квартиру. Возьмем кредит и купим обстановку, а потом займемся детьми. Кого ты хочешь, девочку или мальчика?

— Мальчишку, — выбрала Нина. — С девочками слишком много мороки. Как вспомню себя…

— Значит, будет сын, — согласился Джон. — С его возрастом определимся, когда будем выбирать.

— За вами прибыл отец, — сообщил Олегу Рогов. — Собирай свои вещи, включая то, что получили у нас, и прощайся с друзьями. Твоя сестра сейчас делает то же самое. Потом пойдете к директору. Счастья вам в новой семье!

Отцом у них стал Петр Николаевич Березин, бывший одним из деканов Московского государственного технического университета имени Баумана. Третьяковы смогли немного его узнать по присланной Зоей информации и, когда пришел запрос, дали свое согласие.

— Слышал? — спросил Олег Ивана. — Жаль, что приходится расставаться, но ты все равно здесь ненадолго. Свяжешься по комму и приедешь в Москву. Такой головастый, как ты, поступит в любой вуз без протекции, но будет и она. Мало ли что…

— Тебя ждут, — напомнил Зверев. — Не нужно передо мной извиняться. Свяжемся, а насчет поездки будет видно.

Быстро собрав все вещи и с трудом затолкав их в свою сумку, Олег поспешил выйти из комнаты. За несколько дней занятий в школе появились знакомые, но не друзья. С ними можно было не прощаться, как и с Акселем. Рогов попрощался по комму, а с другими воспитателями близкие отношения не наладились.

К директору идти не пришлось. Когда он вышел из своего корпуса и добежал до административного, у входа увидел Александру Николаевну в компании Березина. С внешностью отца познакомились по нескольким переданным Зоей фотографиям. По мнению сестры, Петр Николаевич, которому недавно исполнилось пятьдесят девять лет, больше походил на комбайнера, чем на профессора и доктора технических наук. Олег тоже не увидел в нем интеллигента, но знал, насколько обманчивой бывает внешность. Даже он в свои четырнадцать лет имел сомнительное удовольствие познакомиться с ворюгой самого профессорского вида.

— Он от нас не уходит, а бежит, — засмеялась директор. — Куда дел сестру?

— Сейчас придет, — ответил юноша. — Здравствуйте!

С Александрой он уже сегодня здоровался, а это привет был адресован отцу.

— Здравствуй, — отозвался Березин, с интересом глядя на приемного сына. — Так, а вот и дочь!

— Здравствуйте! — крикнула выбежавшая из‑за угла корпуса Вера.

— Здравствуй, торопыга, — поддела ее Александра Николаевна. — И эта тоже бегом. Неужели у нас так плохо, чтобы бежать, рискуя сломать ноги?

— Здравствуй, дочь, — поздоровался Петр Николаевич. — Не надо смущаться: это была шутка.

— Спасибо вам за все, — сказал директору Олег. — У вас было неплохо, но мы надеемся, что в семье будет лучше. Прощайте!

Они попрощались с Александрой Николаевной и сели в стоявшую рядом с корпусом «Волгу». Березен занял место водителя, а его приемные дети расположились сзади.

— Теперь можно поговорить, — сказал он, дав команду автопилоту на взлет. — Лететь чуть больше часа, так что можете задавать вопросы. Вижу же, что не терпится.

— Вы нас выбрали с подачи Вершинина? — спросил Олег.

— Неожиданный вопрос. Алексей Николаевич сделал такое предложение, но если бы вы мне не понравились, я бы его не принял.

— А что понравилось в брате? — спросила Вера. — Его IQ?

— Я его учитывал. У тебя он значительно ниже, но не думай, что пошла довеском к брату. Ум важен, но не менее важны характер и воспитание. Опытному человеку многое может сказать внешность, к тому же мне передали ваши школьные характеристики.

— У нас в Москве есть квартира, — начал Олег, — а на счете много денег…

— Хотите жить самостоятельно, — понял отец. — Ничего не выйдет. Как ты думаешь, для чего я возился с усыновлением? Чтобы вытащить вас из детского дома и отпустить? Я не боюсь ответственности, но мне нужна семья. Я не собираюсь на каждом шагу вмешиваться в вашу жизнь. Большинство вопросов будете решать самостоятельно. Можете пользоваться своей квартирой, но жить будете в моей. И деньги со счета лучше не тратить, они вам еще пригодятся. Учиться хотите в своей школе?

— Да, хотелось бы, — подтвердил Олег. — А почему вы спросили?

— Не вы, а ты, — поправил его Петр Николаевич. — Начинайте привыкать к тому, что я ваш отец. Учитывая ваш возраст, я не сильно рассчитываю на любовь, но это не основание для того, чтобы мне выкать. А спросил потому, что моя квартира находится в другом районе Москвы и рядом есть прекрасная школа. Но если хотите учиться со своими друзьями, буду вас утром отвозить. Обратно доберетесь сами на такси. Хотите еще что‑нибудь спросить? Нет? Тогда спрошу я. Расскажите о том, как добирались в Россию из Лондона. Я знаю об этом в самых общих чертах.

Рассказывал Олег, а Вера вставляла в его рассказ свои замечания. Отец слушал с интересом, иногда задавая вопросы. Когда машина пошла на посадку, успели рассказать о вселении в детский дом.

— Дальше не было ничего интересного, — закончил Олег. — Что это за район?

— Новогиреево, — ответил Петр Николаевич. — На северо‑западе взорвалась мощная боеголовка, и от взрывной волны не очень сильно пострадали районы Молжаниновский и Старое Крюково. Москве уже провели дезактивацию, а эпицентр взрыва покрыт полимером. В первые дни все ходили в масках и не открывали окон, а теперь никто не бережется. Людей из пострадавших районов вывезли, а у нас почти нормальный фон.

Машина приземлилась на автостоянке между двумя высотными домами. Большой двор был так густо засажен деревьями, что напоминал парк. Дверцы поднялись, и все, разобрав сумки, направились к ближайшему дому.

— Поднимемся лифтом? — спросил отец, открыв дверь подъезда дистанционным ключом. — У нас третий этаж.

— Можно подняться, если он не занят, — ответил Олег. — Вот вниз проще сбежать по лестнице. Дом почти такой же, как и наш.

Квартира, в которую они вошли несколькими минутами позже, площадью и планировкой тоже напоминала квартиру Третьяковых, вот интерьер был совсем другим.

— Эта мебель делалась под старину? — спросила Вера, осмотрев гостиную.

Стол, диван и кресла — все было массивным и выполненным из темного дерева. На диване лежала какая‑то шкура с густым мехом, а пол был покрыт большим мохнатым ковром.

— Это не новодел, — объяснил Петр Николаевич. — Этой мебели около трехсот лет. В ваших комнатах такая же. Мне она нравится больше современной, одно неудобство — тяжело двигать.

— А почему на стенах нет сабель или хотя бы картин? — спросила девочка. — И люстра слишком современная. Она не сочетается с остальной обстановкой.

— Ну извини, — рассмеялся отец. — Моя любовь к старине ограничилась мебелью, да и она досталась в наследство от отца. Это его квартира, та, в которой я жил раньше, немного меньше и не в таком удобном месте. Там почти нет зелени, грязный воздух и много шума. Когда ездили по дорогам, она была удобней, сейчас лучше здесь. Идите смотреть свои комнаты. Если захотите поменять светильники или что‑нибудь повесить на стены, это будет нетрудно сделать.

Олег зашел в свою комнату и осмотрелся. Большой одежный шкаф, кровать и письменный стол с двумя стульями. Возле кровати два ковра: один был закреплен на стене, другой лежал на полу. На окнах портьеры из плотного шелка, а стены обклеены бежевыми обоями с тонким золотым рисунком.

— У тебя точно такая же комната, как и у меня, — сказала зашедшая к нему сестра, — только другие обои и ковры. Я не любительница старины, по‑моему, у нас было красивее и удобнее.

— Все равно лучше детского дома, — ответил он. — Привезем со своей квартиры все необходимое, и можно нормально жить.

— Когда поедем? — спросила Вера. — У меня здесь только одно платье и эта форма.

— Наверное, завтра, — ответил Олег. — Об этом нужно говорить с отцом. Помимо вещей, надо заняться школой. Ты еще не сообщила подругам о своем переезде? Вот и займись, мне тоже нужно кое с кем связаться.

Джон попросил после окончания патрулирования отвезти дочери сумки с продуктами. День выдался легким, поэтому Исаак решил обратиться к полковнику Ломану с просьбой освободить его на полчаса раньше.

— Вы мне сегодня не нужны, Липман, — посмотрев на дисплей комма, ответил полковник. — Если в этом будет нужда, когда‑нибудь задержитесь на службе.

Он освободился на час раньше, за двадцать минут слетал в Сток‑он‑Трент и быстро перенес сумки в комнату Сандры.

— Спасибо! — поблагодарила девушка. — Подождите, Исаак! Расскажете мне о том, как идет ваша служба? У нас много говорят о волонтерах…

— Помогаем армии, — ответил Липман. — Следим за порядком и сопровождаем ценные грузы. Вчера развозили продовольствие. Жизнь понемногу налаживается, даже начали возвращаться беженцы из Франции и других мест. Нужная, но неинтересная работа. Я пойду?

— Подождите! Скажите, почему вы до сих пор не женаты?

— Откуда такой интерес к моей персоне? — спросил он, с интересом посмотрев на девушку.

— Вы мне нравитесь, но совсем не обращаете на меня внимания, — не отведя взгляда, ответила Сандра. — Пусть это против правил, но по‑другому не получается…

— У вас же есть друг. И потом у нас большая разница в возрасте. Вряд ли Джон обрадуется, если узнает о том, что я взялся за вами ухаживать.

— Крайтон — мальчишка, а вы мужчина! Вам еще нет тридцати, а отец будет только рад тому, что я выбрала его друга. Лишь бы я вам нравилась, а все остальное — это такая ерунда! Отцу пока можно не говорить. Мне скоро исполнится семнадцать…

«Может, действительно на ней жениться? — подумал Исаак, у которого давно не было женщины. — Она уже созрела для любви и, судя по поведению, ее попробовала. Войти в семью Сеймуров и прочно стать на ноги… Лишь бы это приняли Джон с Грантом».

— Ты мне нравишься, — сказал он обрадованной девушке, — но давай подождем, пока…

Пришлось прерваться, потому что нельзя говорить, когда тебя целуют, причем так умело и страстно… Однако, у нее и темперамент!

— Подожди, сейчас я запру дверь! — оторвавшись от его губ, горячо прошептала Сандра. — Нам никто не помешает. Зачем ждать и себя в чем‑то ограничивать?

Исааку уже расхотелось уходить. В конце концов, это она сделала выбор. Он подошел к одной из кроватей и начал раздеваться.

Прошел месяц. Сегодня объявили, что отменяются те ограничения, которые не были сняты после отмены военного положения. Правительство вернуло собственникам контроль над предприятиями, потому что государственный сектор в экономике значительно вырос за счет конфискаций имущества «заговорщиков» и в министерствах не хватало опытных управленцев. К тому же часть торговых сетей выкупили у их владельцев. Было признано, что государственные магазины — это самое эффективное средство в борьбе с ростом цен в торговле. Пока взялись за продовольствие.

— Ваши торгаши все равно не уймутся, — сказал слушавший новости Джон. — Я успел у вас многое узнать. Такие наценки — это беспредел, на Западе никто так не торгует.

— Значит, вылетят в трубу, — пожала плечами Нина. — Если в государственных магазинах все будет дешевле, в них и пойдут. Потому и задирают цены, что нет конкуренции. Повсюду сговор. Ты долго еще будешь слушать свои новости? Мы через полчаса должны быть в детском доме! Переключи комм на мысленное восприятие и собирайся.

Он быстро переоделся, пока жена вызвала машину. В городе было шесть детских домов, они договорились с администрацией самого большого, в который свозили детей, потерявших родителей в результате войны.

Вскоре перед их домом приземлилась вишневая «Самара‑1000» с черными «шашечками» такси на корпусе. До детского дома летели считанные минуты. Оплатив услугу, отпустили машину и вошли в здание административного корпуса. В холле никого не было, но им объяснили, куда нужно идти, так что обошлись без расспросов. Дверь директорского кабинета оказалась приоткрытая и сидевшая за столом женщина махнула рукой, приглашая заходить.

— Калхоуны? — спросила она, выслушала утвердительный ответ и представилась: — Ну а я директор этого дома Александра Николаевна Рябцева. Вы не передумали брать мальчика?

— Не передумали, — ответил Джон. — Нам нужен ребенок в возрасте от десяти до двенадцати лет.

— Вашу просьбу об усыновлении решили удовлетворить, — сказала директор. — Мы проверили ваши квартиру и заработок и выслушали мнение руководства порта и парикмахерской. Нет никаких оснований для отказа. Я подобрала несколько кандидатур, посмотрите, возможно, кто‑нибудь из них подойдет. Потом поговорим с ребенком. Если вы с ним договоритесь, мы все быстро оформим, а если вам откажут, поищем других.

Она повернула к ним экран комма и вывела на него изображение очень славного мальчишки лет двенадцати.

— Это первый кандидат. Аксель Бах родом из Бельгии. Случайно был спасен от цунами и выразил желание лететь в Россию. Родители погибли несколько лет назад, и мальчик воспитывался в семье дяди. Живы ли родственники, сказать трудно, но он не собирается возвращаться. Очень сообразительный и живой ребенок, который уже давно свыкся с потерей семьи. Вторая кандидатура…

— Не нужно второй, — остановил ее Джон. — Если поладим, мы возьмем его. Тебе он понравился, дорогая?

— Славный мальчишка, — согласилась Нина. — Давайте с ним поговорим.

— Аксель, ты чем сейчас занят? — спросила по комму директор.

— Гуляю, — ответил мальчишеский голос. — Это вы, Александра Николаевна?

— Я. Прогуляйся в мой кабинет, здесь тебя ждет сюрприз. И постарайся не сильно задерживаться.

Ждать Алекса почти не пришлось. Судя по его дыханию, весь путь был проделан бегом.

— Здравствуйте! — сказал он Калхоунам и замолчал.

— Здравствуй, — отозвался Джон. — Алекс, нам нужен сын. Не хочешь поменять этот детский дом на нашу семью?

— А кто вы? — спросил мальчик. На его лице не было радости, скорее, он растерялся.

— Я Джон Калхоун, а это моя жена Нина. Она русская, а я англичанин. Других детей у нас нет и не будет. Что скажешь?

— Я не знаю… — заколебался Алекс.

— Не дури, — сказала ему Александра Николаевна. — Такие предложения делают редко. Учитывая твой возраст, могут больше не предложить. Как бы мы ни старались, семью тебе не заменим. Если твое недовольство из‑за дружбы с Никитиной, то вам никто не мешает дружить дальше. Будете общаться по комму, а по воскресеньям можешь приезжать к нам. Гуляйте хоть весь день, а пообедать сможешь в нашей столовой. Она через три года отсюда уйдет, а тебя не отпустят до совершеннолетия.

— Ладно, я согласен, — по‑прежнему без радости ответил мальчик.

— Тогда иди собирать вещи, а я оформлю документы на усыновление.

— Давай съездим к вам домой? — предложила Зоя, когда закончился последний урок. — Я говорю о вашей квартире, а не о новом отце.

— Веру возьмем? — спросил Олег.

— Сестру отправишь к вашему профессору на такси. Я хочу побыть с тобой вдвоем!

— Твой отец оторвет мне голову.

— Он ни о чем не узнает. Я хочу, чтобы ты был моим! Совсем. А последствий можешь не опасаться, я уже приняла таблетку. Решай быстрее, а то сейчас примчится Вера.

Недовольная сестра была отправлена домой, а влюбленные прилетели на квартиру Третьяковых, отключили свои коммы и занялись друг другом. Своего опыта не было, но они много насмотрелись и начитались в Сети, поэтому все прошло замечательно, хоть и быстрее, чем хотелось Зое.

— Извини, но я уже больше не могу, — смущенно признался Олег.

— Не за что извиняться, — сказала прижавшаяся к нему девушка. — Мне было так хорошо! Давай повторим завтра?

— Посмотрим, как на нашу задержку отреагируют отцы.

— Мой — никак. Попрошу Козину, и она меня прикроет. А твой… Ты его боишься?

— Я не хочу его расстраивать, — ответил Олег. — У нас очень хорошие отношения, не хочется портить их враньем. За несколько задержек можно не оправдываться, но если они будут регулярно… Он прилетает с работы позже нас, но всегда справляется по комму.

— Скажи правду, — посоветовала Зоя. — Мол, встречаюсь с любимой девушкой, гуляю… А чтобы это не было враньем, мы с тобой сейчас погуляем. Не хочется двигаться, но все равно нужно вставать.

Они оделись и спустились во двор, где минут десять посидели на лавочке. После этого вызвали такси, которое развезло их по домам.

— Когда планируете выборы? — спросила мужа Клавдия.

Валерий только что вернулся со службы и обедал на кухне. Можно было пообедать в Кремле, но он это делал только в случае задержки. Клава прекрасно готовила, отказалась брать кухарку и любила смотреть на то, как ест муж. Сергеев больше месяца выполнял обязанности президента, но они пока не поменяли квартиру.

— Я бы их совсем не проводил, — ответил он, заканчивая есть второе. — Бесполезная трата сил и средств. Но нас и так обвиняют в военной диктатуре, поэтому придется выбирать сначала Думу, а потом и президента. Все сделаем под контролем, так чтобы пролезло меньше всякой сволочи. Не та у нас страна, чтобы в ней бесконтрольно строить капитализм. Если все сделаем по уму, лет через десять будем жить не хуже, чем жили на Западе до потопа. И не только мы с тобой и прочая элита, а большинство.

— А меньшинство?

— Чтобы хорошо жить, нужно вкалывать. В твоем меньшинстве будут те, кто не может или не хочет этого делать. Первым поможем, а вторым пусть помогает бог. Социальная поддержка будет, но по минимуму. В Штатах таким перестали выдавать продовольственные пайки. Не хочешь работать и не платишь налоги, значит, и государство тебе ничем не обязано!

— Да, насчет американцев, — сказала Клавдия. — Что у них получилось с нашей изоляцией?

— Сотрясение воздуха, — ответил муж. — К ним присоединились англичане и несколько стран вроде Уругвая. Заседания ООН еще не было, и неизвестно, когда и где будут собираться. Может, предложить Москву?

— Шутишь? Американцы точно не приедут, да и те, кто от них зависит…

— Зависимости почти не осталось, а вот злости хватает. Отказ от обязательств по доллару и долговым бумагам ударил по всем, а вызванный этим ударом обвал мировой торговли породил такой экономический кризис, что, по мнению наших аналитиков, восстановление мировой экономики займет тридцать лет. На нас тоже злятся, но меньше. Мы только защищались, и многие это понимают.

— Валера, может, не будем переезжать?

— Если меня изберут, переедем. Мы усилили охрану, но это не гарантия безопасности. Судьба Мурадова это хорошо показала. Жить будем в президентской резиденции. Мы выпололи много всякой сволочи, но осталось столько, что еще полоть и полоть! А этого делать нельзя, иначе зальем кровью всю Россию. Раздавать гораздо проще и безопасней, чем отбирать. В первом случае обижают народ, который к этому привык, в глубине души не считает себя собственником и может только скрипеть зубами, а во втором ненависть рождается у тех, кто сроднился с народной собственностью и считает это в порядке вещей, а себя — выше всех остальных. И это ведь не отдельные люди, которых было бы нетрудно убрать или изолировать, это целые кланы из родственников и зависимых людей.

— Съешь пирожное.

— Спасибо, я уже наелся.

— Тогда ответь на еще один вопрос и иди отдыхать. Сегодня охранники говорили о каком‑то китайском предложении. Вроде бы они хотят создать с нами одно государство. Я просмотрела новости по разным каналам, но об этом ничего нет.

— Трепачи, — высказался об охранниках Валерий Алексеевич. — Не было такого предложения, был, скажем так, обмен мнениями. Китайские партнеры поинтересовались тем, как мы относимся к идее более тесной кооперации наших государств во всех сферах, вплоть до создания конфедерации. Не сейчас, а в отдаленной перспективе. Из этого не делали секрета, просто новость еще не дошла до СМИ.

— И что ты ответил?

— Кооперацию поддержал, а об остальном нужно думать. До войны никто такого не предложил бы, но в Китае сейчас сильный кризис, а наша экономика на подъеме. Вряд ли мы их догоним, но уже не будет такого неравенства. Со временем можно и объединиться, только так, чтобы каждый сохранил свою самостоятельность. Если когда‑нибудь уберут границы, мы с тобой этого не увидим, а дети и внуки пусть живут своим умом.

— Такой союз сможет диктовать свою волю всему миру.

— Сможет, но не будет. Свои интересы вполне можно отстаивать экономическими мерами, китайцы это давно поняли. Американцы потеряли почти все боевые корабли, и им еще долго будет не до постройки новых, ну и мы на этом сэкономим. Оборонный и экономический потенциал союза будет таким, что можно не беспокоиться о своей безопасности, а мир проживет и без жандарма. Лучше меньше порядка, чем управление вроде американского. Они ведь старались не от доброты душевной, а ради тех благ, которыми все это оплачивалось. Сейчас трудно сказать, кто и как будет регулировать международные отношения, скорее всего, это будет не союз каких‑то государств, а реформированная ООН. У тебя все вопросы? Тогда я пойду отдыхать. Наведем порядок, и нужно будет подобрать президента из молодых. У нас много толковых, их нужно только как следует натаскать. Человеку в возрасте трудно тянуть эту лямку.

Конец книги