Память человека

Глава IV. Хорошая и плохая память

Наряду с профессиональными и возрастными различиями памяти установлены индивидуальные различия памяти, которые наблюдают в пределах однородных профессиональных и возрастных групп. Различия носят количественный и качественный характер. Это относится к возможностям непосредственного воспроизведения, узнавания, к течению процесса забывания, степени удержания различного материала. По определению Э. Канта, память отличается быстротою, с которой воспринимается то или иное впечатление, прочностью запоминания и проворством припоминания. Некоторые люди обладают исключительной памятью. Чем же обусловлена хорошая или плохая память?

При заучивании материала люди по способности запоминать подразделяются в основном на два типа: быстро и медленно заучивающих. Экспериментально установлено, что быстро заучивающие способны с первого раза воспроизвести 8 элементов из продемонстрированного ряда слов, цифр, либо бессмысленных слогов, в то время как медленно заучивающие помнят только 3. Психологи, и в частности немецкий исследователь Э. Мейман, приводят такие цифры. Медленно заучивающему для запоминания ряда из 12 слогов потребовалось 56 повторений, быстро заучивающему в этом же случае — только 18 повторений. Но успех от упражнений у медленно заучивающих оказался относительно большим, чем у быстро заучивающих. По истечении месяца после проведенного упражнения лицам первого типа вместо 56 требовалось 19 повторений, т. е. они запоминали почти 75 % материала, а представителям второй группы вместо 18 повторений — 8, что составило меньше половины заученного материала. Указанное различие не сглаживается при изменении материала для заучивания. Медленно заучивающие также медленно заучивают слова, стихотворения, хронологические даты и т. д.

Если добавить к характеристике названных двух групп еще и то, что быстро заучивающие быстро и забывают, а медленно заучивающие забывают медленно, то станет ясно, что трудно для оценки функции памяти в целом применять какой-нибудь один количественный показатель.

Однако в положение о совпадении свойств быстрого заучивания с быстрым забыванием и медленного заучивания с медленным забыванием следует внести оговорку. Имеются люди, которые медленно заучивают и быстро забывают. Наряду с этим лица, одаренные очень хорошей памятью, быстро заучивают и медленно забывают. Одну из причин, приводящих к двум типам запоминания, ученые видят в особенностях внимания. Быстро заучивающий обладает способностью более полно мобилизовывать свое внимание и достигнуть максимальной его концентрации, тогда как медленный тип лишь постепенно достигает наивысшей сосредоточенности.

Из сказанного следует, что уровень непосредственного запоминания далеко не всегда соответствует развитию других проявлений памяти, и в частности способности длительно удерживать материал в памяти. Человек с хорошей непосредственной памятью может не иметь способности долго помнить запоминаемое. Психологи, например, наблюдали, что слабоумные, лишенные длительной памяти, обладали довольно сильно развитой способностью запоминания на короткий срок.

Ко второй группе различий в области памяти относится способность к преимущественному механическому или логически смысловому запоминанию. Лица с наклонностью к механическому запоминанию распространяют его и на осмысленный материал, запоминая его так же, как материал разрозненный, т. е. заучивая слово за словом. Наоборот, лица, склонные к логическому заучиванию, осмысливают также и элементарный разрозненный материал, создавая ассоциации сходства, объединяя отдельные элементы в связанные группы. Запоминая, например, фамилию, имя, отчество, они ассоциируют их с названием знакомого предмета или местности, связывают очертания геометрической фигуры с формой какой-нибудь знакомой вещи и т. д. В еще большей мере они используют логическую связь в отношении осмысленного материала.

Часто приходится наблюдать, особенно среди учащихся, как одним «не даются» имена, другие не могут запомнить числа, в частности хронологические даты, требующие механической памяти. Немалую роль в этом отношении играет природный характер умственных способностей; некоторые дети, обладая прекрасными математическими способностями, совершенно не могут справиться с такими науками, в которых главную роль играет простое механическое запоминание. И наоборот, учащиеся при запоминании могут сосредоточивать внимание на фактическом материале, не уделяя достаточного внимания его осмыслению и теоретическому обобщению. При таком подходе трудно запомнить доказательство геометрической теоремы или решение арифметической задачи. Такие дети, хорошо справляясь с запоминанием отдельных названий и дат, обычно плохо успевают по математике и другим предметам, требующим осмысленного запоминания.

Не говоря уже о лицах, обладающих выдающейся памятью, вариации отдельных функций и видов памяти обычно, как показывают эксперименты, значительны как в пределах однородных групп, так и у отдельных испытуемых. У одних лиц более развита слуховая память, у других зрительная или, например, двигательная память. Даже в пределах зрительной памяти одни более способны к восприятию цветовых особенностей, другие к восприятию форм и очертаний. Часто встречаются люди, обладающие блестящей памятью на числа, и в то же время неспособные запомнить несколько строк стихотворения. Другие легко запоминают наизусть целые поэмы, но неспособны запомнить два-три числа. Известно, что многие музыканты запоминают длинные и трудные музыкальные пьесы, способны играть их без нот, однако лишены способности запомнить несколько строк незамысловатого текста.

Мы рассмотрели индивидуальные особенности памяти, касающиеся быстроты, характера и объема запоминания, способности удержания материала, а также преобладания того или иного вида памяти. Приведенные данные указывают на то, что полноценное представление о состоянии функций памяти и ее особенностях в каждом отдельном случае может быть получено только на основании комплексной ее оценки с учетом многих показателей. Эти данные должны предостеречь против одностороннего подхода к характеристике этой функции на основании лишь отдельных ее проявлений.

Существует мнение, что слабая память означает просто слабое внимание и что привычка равнодушно, безучастно наблюдать — спутник недостаточной памяти. Нередко приходится слышать жалобы на рассеянность. Когда отсутствует интерес, внимание, большая часть всего, что человек видит, слышит или осязает, почти всегда непосредственно забывается.

Психологи показали, что человек в одно время может быть занят только одним делом, но он может с удивительной скоростью переключаться с одного предмета на другой. Сосредоточившись на одном предмете, мы часто проходим мимо образов и звуков, которые в другое время, несомненно, привлекли бы внимание. В литературных источниках упоминается о французском писателе, который настолько углубился в свою работу, что ничего не знал о кровопролитии, происшедшем под самым его окном во время Варфоломеевской ночи. Известно также, что один итальянский ученый настолько увлекся своими опытами, что ничего не знал о битве на улицах своего города; когда он вечером вышел, то был немало удивлен, узнав, что войска Наполеона заняли город, а австрийские войска очистили его. Древнегреческий философ Сократ однажды добровольно решил участвовать в битве, но углубился в философские размышления, остановился и простоял несколько часов. Когда же он разрешил проблему, то увидел, что стоит на том же самом месте. Войско уже проделало за это время большой путь и далеко ушло вперед.

Работая в определенном направлении, человек, естественно, не может сосредоточиться в равной степени на остальных предметах, и происходящая отсюда рассеянность доходит иногда до смешного. Ходят рассказы о профессорах, которые до мельчайших подробностей помнят все аспекты своего предмета, но с трудом вспоминают свой домашний адрес. Существует рассказ об известном английском ученом, который был до того рассеян, что забыл в день свадьбы явиться за своей невестой и пришел к ней лишь несколько дней спустя. Знаменитый художник К. Брюлов отличался поистине «художественной» рассеянностью. Написав до половины картину библейского содержания, он вдруг начал в одном из ее углов набрасывать отрывки совсем из другого сюжета, ничего общего с содержанием картины не имевшие.

Антон Рубинштейн, как известно, был страстный рыболов. Однажды в день концерта в Киеве он вдруг вечером собрался и уехал за город на Днепр. Когда уже зрительный зал был заполнен публикой, разнесся слух, что Рубинштейн пропал неизвестно куда. Через несколько часов великого пианиста находят на берегу Днепра за мирным занятием в обществе двух других рыболовов-любителей и нескольких пойманных язей.

Сохранился рассказ о знаменитом немецком ученом Пауле Эрлихе, который был немало удивлен, когда, возвратившись домой с работы, обнаружил в своей приемной коробки с цилиндрами. Оказалось, что цилиндры были им же по рассеянности заказаны нескольким магазинам по пути следования на работу.

Как уже говорилось, рассеянность связана с отсутствием интереса к окружающим событиям или с недостаточным осознанием важности выполняемой работы. Реже она является результатом переутомления или сильных переживаний.

Губительно отражаются на памяти волнения, как, например, испуг, огорчение, печаль и даже простая усталость, которые лишают человека сосредоточенного внимания. Так, лица, перенесшие тяжелое потрясение, обычно испытывают большие трудности, а иногда и просто не способны к полноценному усвоению новых знаний. В таких случаях приходится слышать от людей жалобы также и на то, что они не могут воспроизвести в памяти даже такие явления, которые они хорошо знали. Через несколько дней, недель или месяцев часть «забытого» вспоминается.

В этих случаях нарушается репродукция, а материал хранится в памяти. Следовательно, плохая память может быть следствием не только неполноценного восприятия, но еще чаще — нарушенной репродукции.

Одна из трудных задач — оценка по памяти времени. Она может варьировать в зависимости от того, насколько заполнен данный период событиями и переживаниями. Если речь идет о прошедшем времени, насыщенном событиями, то оно представляется нам более длительным, чем на самом деле. Так, короткий боевой эпизод оценивается его участниками как более продолжительный, чем это имело место в действительности. Ошибки здесь могут быть очень велики. Нередко врачу приходится выслушивать сообщения родственников о тяжелом припадке, свидетелями которого они были. Говоря о его продолжительности, они, как правило, указывают, 15―20 минут вместо 2―3 минут. Наоборот, пустые, незаполненные событиями отрезки времени в прошлом представляются нам более короткими, чем они были в действительности.

Возможности человеческой памяти практически безграничны. Каждый человек средних способностей знает десятки тысяч слов родного и нередко чужого языка. Кроме того, запоминается огромное количество образов. По-видимому, такого заполнения хранилищ памяти, которое исключало бы ввод новой информации (заполнение хранилища), не бывает. Ограниченный срок жизни человека и животных и низкая пропускная способность наших органов чувств предохраняют память от переполнения.

Определение емкости запоминающего аппарата нашего мозга представляет одну из труднейших проблем. По данным Пенфилда, при электрическом раздражении в памяти больного могут оживать во всех деталях незначительные, давно забытые эпизоды далекого прошлого. Следовательно, в нашей памяти хранится значительно больше информации, чем мы можем сознательно воспроизвести.

Приблизительное представление о способности мозга хранить получаемую информацию могут дать морфологические данные. Известно, что общее количество нейронов мозга равно 10 миллиардам, т. е. 10¹⁰. Отсюда объем хранимой информации можно принять за 10¹⁰ битов информации (бит — единица информации). Однако вопрос о том, является ли нейрон основным элементом памяти, к которому имеют прямое отношение приведенные выше подсчеты, остается еще далек от решения. Как известно, нейрон в целом не единственный возможный кандидат на роль элементарной единицы памяти. Более вероятно, что хранение информации обеспечивается не самим нейроном, а многочисленными межнейронными соединениями — синапсами. Как уже указывалось, среднее число синапсов на теле и отростках нейрона достигает тысячи. В таком случае число элементов памяти будет уже в тысячу раз больше числа нейронов. К тому же, свойство памяти может быть присуще не только нервным клеткам и их синапсам, но и множеству глиальных клеток, которых в 10 раз больше, чем нейронов, т. е. 10¹¹. Называются еще более высокие цифры возможного объема вмещаемой мозгом информации — 10¹⁵. Если же считать ответственной структурной единицей РНК, тогда только в одном нейроне может быть закодировано 10¹⁰ единиц информации, так что общий объем хранилища памяти представляется еще более значительным.

Одна из оценок пределов емкости человеческой памяти, предложенная Миллером, основывается на следующих рассуждениях. В качестве минимального предела он предложил установить объем памяти в 1,5 млн. бит информации, исходя из того, что человек, по его наблюдениям, способен запомнить по меньшей мере тысячу объектов, эквивалентных по сложности таблице умножения (количество информации, содержащееся в таблице умножения, равно около 1500 бит).

Исходя из всех приведенных подсчетов, следует, по-видимому, считать, что человеческая память обладает морфо-функциональными предпосылками для усвоения неограниченной информации.

О безграничных возможностях человеческой памяти свидетельствуют многочисленные наблюдения и факты, которые известны нам как из очень отдаленной, так и близкой к нам истории.

Память была особенно сильно развита у древних народов. Книги Веды, объем которых не менее объема библии, сохранялись на протяжении восьми веков в памяти народа Индии, передаваясь устно. В далекие времена, до изобретения книгопечатания, когда книги были рукописными, людям приходилось предъявлять к памяти гораздо больше требований. Многие ученые и образованные люди развивали свою память настолько, что это показалось бы теперь чудом. В XIII―XIV веках возникают университетские центры в Европе. Книги были редки и дороги, что, надо думать, в значительной мере способствовало господствовавшему в то время обычаю заучивать на память целые книга.

Римский философ, политический деятель и писатель Сенека мог повторить две тысячи бессвязных слов, в том же самом порядке, в каком он услышал их один раз. Его друг Порций Катон никогда не забывал когда-либо произнесенных им речей, и память не изменяла ему ни в одном слове.

Кардинал Меццофанти, владевший более чем ста языками, сообщил, что он никогда не забывал раз заученного слова.

Историки рассказывают об одном молодом корсиканце, который мог повторить в прямом и обратном порядке 36 000 бессвязных слов, слышанных им только один раз. По-видимому, это не было пределом для него, но лица, читавшие эти слова вслух, выбивались из сил. Однажды к нему пришел юноша, обладавший слабой памятью, корсиканец обучил его настолько успешно, что уже через одну или две недели ученик мог повторять в прямом и обратном порядке 500 слов.

Рассказывают о старом деревенском могильщике, знавшем возраст всех покойников, похороненных в течение 35 лет, а равно имена лиц, присутствовавших на похоронах. Выдающийся государственный деятель и полководец Афин Фемистокл называл по имени каждого из 20 тысяч жителей Афин. Кинеас — посол царя Пирра в Риме быстро запоминал имена и лица людей, был в состоянии уже на другой день после однократного знакомства здороваться с сенатом и с народом, называя каждого по имени. Древнеримский историк Плиний сообщал, что персидский царь Кир знал по имени каждого солдата своей армии. У Аристотеля была поразительно ясная память на имена, а афинский вождь Перикл знал имена всех своих сограждан. Историки утверждают, что Юлий Цезарь и Александр Македонский знали в лицо и по имени всех своих солдат, т. е. до 30 тысяч человек. Необыкновенной памятью на лица и имена отличался Наполеон.

Мальабеки — великий флорентийский библиофил обладал поразительной памятью на книги и библиотеки. Он знал точное расположение каждой книги не только в собственной библиотеке, но и в других библиотеках мира. Однажды герцог Тосканский спросил его, где можно найти одну редкую книгу, он ответил, что существует только один экземпляр ее в Константинопольской библиотеке на седьмой полке третьего ряда, справа от входа.

Известны люди, которые знали наизусть «Илиаду» и «Одиссею» и произведения многих греческих поэтов и в то же время жаловались на слабую память.

Японские дети тратят по меньшей мере два года на изучение только одних букв, или знаков, прежде чем начинают читать. Это гораздо труднее, чем обучение какому-либо трудному предмету в наших школах. Эти упражнения в то же время способствуют укреплению памяти. В результате таких занятий у японцев развивается хорошая память. Японский писатель Хирата Атсутане составил объемистое сочинение о мифах и легендах своей страны. Три тома текста и несколько томов введения он написал, не обращаясь за справками ни к одной книге.

Профессор Московской консерватории Ф. Бузони обладал исключительной музыкальной памятью, он запоминал и мог воспроизвести практически все услышанные мелодии. Исключительной музыкальной памятью обладал также известный русский композитор С. В. Рахманинов. Будучи студентом консерватории, он однажды в коридоре услышал новую симфонию, которую впервые исполнял ее автор — А. К. Глазунов в кабинете. Каково же было удивление Глазунова, когда через некоторое время молодой человек без нот точно повторил симфонию.

Прекрасной памятью обладали известный географ и путешественник Н. М. Пржевальский, композитор М. А. Балакирев, физик и математик Л. Эйлер. Существуют люди «счетчики», для которых не составляет труда запомнить даже стозначные числа. Академик А. Ф. Иоффе пользовался по памяти таблицей логарифмов.

Известный отечественный психолог А. Р. Лурия опубликовал увлекательную книгу, в которой описал наблюдаемого им в течение многих лет гражданина Ш. с феноменальной памятью. Он запоминал ряды и таблицы из ста и более цифр, огромные комбинации слов неизвестного ему языка. Как указывает автор, дело не менялось от того, давались ли ему упражнения на слух или зрительно. Положение о большей легкости запоминания логически связанных явлений было к нему неприменимо: бессмысленный материал (например, формулы, значение которых он не понимал) он запоминал даже с меньшим трудом.

Выяснилось также, что память его не имеет предела и по прочности. Случалось, например, что наблюдавший его А. Р. Лурия просил спустя два десятилетия назвать однажды услышанную таблицу цифр (по сохранившимся протоколам). Тогда Ш. «закрывал глаза, медленно водил пальцем по воздуху, вспоминая окружавшую его обстановку, и повторил все, не сделав ни единой ошибки».

Оказалось, что он обладал своеобразной разновидностью зрительной памяти. По описанию А. Р. Лурия, «когда диктовались цифры, испытуемый видел их написанными его четким почерком на доске или бумаге, причем он располагал их столбцами по 4―6 в ряду. Запоминая слова, он обычно мысленно совершал прогулку от Пушкинской площади по улице Горького к центру и по пути „расставлял“ все услышанное. При воспроизведении ряда он как бы повторял маршрут, „считывая образы“». Очень редкие случаи, когда Ш. все же забывал слово, были связаны не с дефектом памяти, а дефектом внимания: в его воображении предмет существовал, но был недостаточно освещен: «видите ли, на него свет от фонаря плохо падал, и я его не заметил». Памяти Ш. были присущи дополнительные ощущения. Звуки имели для него цвет и вкус. Он говорил, например: «Какой у Вас желтый и рассыпчатый голос». Звук «а» иногда воспринимался им как белая поверхность или линия; «и», как острие, уходящее куда-то вдаль; «е», как округлая выпуклая линия. «Я же чувствую, если я скажу не так слово, оно ведь будет совсем другое и на вид и на вкус…»

Выраженная образность восприятия и соощущения придавали его восприятиям совершенно своеобразный характер. Такая гипертрофированная образность иногда мешала памяти: затрудняла понимание отдельных фраз и схватывание смысла текста из-за расщепления его на образы. Особую трудность для Ш., благодаря особенностям его восприятия, составляли отвлеченные понятия, как, например, «бесконечность». Зато Ш. изумительно тонко подмечал неточности текста. Так, читая рассказы А. П. Чехова, он замечал, что один герой одет в шинель, а потом оказывается в пальто («Хамелеон»), что в начале рассказа на мальчике шапка, а в конце он снимает фуражку («Толстый и тонкий»).

Приведенное наблюдение указывает на то, что память не обязательно носит только ассоциативный характер, т. е. является последовательностью причин и следствий, когда одна вещь напоминает о другой, которая в свою очередь напоминает о третьей и так далее.

Нам также довелось наблюдать гражданина К. с феноменальной памятью, который был способен после однократного предъявления повторять 12-значные числа и не делать при этом ни единой ошибки, мгновенно умножать их и давать правильный ответ, запоминать в заданном порядке ряды из 100 слов и страницы литературного текста. Воспринятое он удерживал в памяти длительное время. Как указывает К., он запоминает, независимо от эмоционального отношения к воспринимаемому материалу, «пишет картину, делает натюрморт и создает при этом моментальные связи». Начиная с двухлетнего возраста он помнит со всеми деталями всю свою жизнь, многочисленные встречи, со всеми сопутствующими им деталями, имена и лица знакомых ему людей, их адреса и телефоны, их одежду и даже услышанные им когда-либо музыкальные мелодии. Сам К. определяет свою память как механическую, носящую в себе даже элементы навязчивости.

Принято считать, что хорошая память сопутствует большому интеллекту. Ранее бытовало мнение, что победители викторин получали призы за гениальность. В действительности же, они получали награду за феноменальную память, которая не всегда может служить истинным критерием большого ума. Примеры этого известны уже давно. Так, например, один англичанин мог в уме помножить 23 145 789 на 5 642 732 и на 54 965 и мгновенно дать правильный ответ. Тем не менее он не отличался умом. Или другой пример, известный из литературы, о человеке, который умел за несколько секунд сосчитать, сколько получится от умножения 8 на самое себя 16 раз и почти мгновенно извлечь корень из 268 336 125. Этот человек имел прекрасную память, но глубоким интеллектом он не отличался.

Известный французский психолог Т. Рибо указывает, что нередки случаи, когда слабоумные обнаруживали хорошую способность к механическому заучиванию. Например, мальчик-идиот не только легко запоминал ряды чисел, но сумел выучить подаренный ему к празднику календарь настолько, что мог назвать день недели, соответствующий каждому числу целого года. Ряд исследователей приводят примеры, показывающие, что идиоты обладают значительной способностью к запоминанию. Все же следует сказать, что эти сообщения касаются отдельных лиц, являющихся в общем исключением из общего правила.

Возможно, все дело в почти невероятной памяти таких людей на числа, которую, по-видимому, в значительной степени они сумели развить постоянной тренировкой, а также нахождением определенных способов совершенствования этих действий. Справедливо и другое: совсем не обязательно быть человеком лишь средних или даже ниже средних способностей, чтобы обладать феноменальной памятью на числа. Такие поистине великие математики, как Андре М. Ампер, Джон Уоллис, Леонард Эйлер и Карл Фридрих Гаусс тоже обладали феноменальной памятью. Но память, помогая им в работе, отнюдь не была причиной их гениальности.

И все же можно сказать, что память и интеллект тесно взаимосвязаны. Чем одаренней человек умственно, тем лучше у него память. Так, например, запас слов человека является довольно хорошим показателем как его памяти, так и ума. Известно, что люди с бедным опытом тяготеют к механическому запоминанию. Любая работа научного характера способствует улучшению памяти, так как обогащает новыми категориями, точками зрения, исходя из которых можно классифицировать запоминаемые факты и явления. Блестящей иллюстрацией к этому служит способ запоминания, к которому прибегал Кювье, основатель сравнительной анатомии, обладавший феноменальной способностью запоминания. В своем сознании он имел всегда нечто вроде дерева с большим количеством разветвлений. Дерево — это животное царство, разветвления — классы, виды, разновидности. Каждый новый факт он подвешивал на определенную ветку или веточку и благодаря этому запоминал его.

Таким образом, память нельзя оторвать от других психических процессов, в том числе мышления, с которыми она тесно связана: в большинстве случаев при хорошем интеллекте мы имеем и хорошую память. При прочих равных обстоятельствах память является ценным качеством, способствующим интеллектуальной деятельности. Этот параллелизм, однако, не обязателен. Встречаются люди с отлично развитым интеллектом, память которых оставляет желать много лучшего. Приводится ряд исследований, в том числе работы известного психолога Оффнера, которые доказывают меньший объем запоминания, более низкий темп запоминания и меньшую точность воспроизведения у слабоумных. Память у слабоумных носит чисто механический характер без включения в этот процесс какой-либо интеллектуальной переработки получаемой информации. Память слабоумных почти не отражает специфических особенностей человеческой памяти, ее опосредованный характер и наиболее существенное ее качество, заключающееся в том, что человек своими знаниями владеет и может ими пользоваться. Огромная механическая память, наблюдаемая иногда у умственно отсталых людей, не несет, следовательно, в себе высших проявлений человеческой памяти и не может быть разумно использована.

Эксперименты над нормальными детьми-школьниками, проведенные X. Эббингаузом в Бреславльской гимназии, показали, что элементарная деятельность памяти, заключающаяся в немедленном воспроизведении ряда относительно простых впечатлений, в среднем не лучше чем у более одаренных детей. Правда, есть ряд других исследований, которые устанавливают лучшую память у более одаренных детей. Общий вывод всех таких исследований сделан психологами в связи с массовыми наблюдениями, проведенными во Франции. Более сильную память имели одаренные ученики; но нередко успех работы памяти и успехи в школьных занятиях у учеников сильно расходятся между собой, так как некоторые хорошие ученики обнаруживают неудовлетворительную память, а у некоторых средне одаренных учеников память оказывается очень хорошей.

Если верно то, что развитие одаренности и памяти не идет параллельно, то и одна одаренность без памяти явилась бы, по образному выражению, полководцем без войска или живописцем без красок.

А на вопрос о том, почему у одного человека память лучше, чем у другого, или почему один человек бывает умнее другого, можно лишь сказать, что это пока физиологическая тайна. Возможно, в исключительных случаях мозг может иметь такое строение, что определенный вид долговременной памяти, например память на числа, возникает с особой легкостью. Возможно, определенные виды импульсных циклов возникают в процессе тренировки легче и легче стабилизируются. Поэтому есть люди, которые помнят имена, но не запоминают лиц. И наоборот, рассеянные ученые, как мы уже указывали, до мельчайших подробностей помнят все аспекты своего предмета, но с трудом вспоминают свой домашний адрес.

Однако следует подчеркнуть, что возможности памяти только отчасти отражают врожденные свойства человеческого мозга. В дальнейшем память в значительной степени можно развить путем систематической тренировки и выработки целесообразных приемов запоминания. Об этом свидетельствуют многие приведенные примеры, и в частности наблюдаемый нами гражданин К. с феноменальной памятью. Несомненное значение, особенно для высших проявлений памяти, имеет и общий уровень эрудиции человека, позволяющий связывать каждый новый факт с имеющимися знаниями.