Папа из Огня

Глава 6 Альтаир

Моя рука дрожала. Все казалось очень долгим мгновением, когда сон и реальность слились воедино, и я все еще находился в горящем доме. Затем я увидел Грейсона, держащегося за руку, и понял, что натворил. Райнор стоял позади него с мрачным лицом. Мое сердце ёкнуло.

Но тут Грейсон шагнул вперед, на его лице читалась озабоченность.

— Ты в порядке? — спросил он. — Тебе приснился кошмар.

— Черт, — сказал я. — Черт, я обжег тебя. Грейсон, твою руку. Райнор. Райнор, почему ты не остановил его?

— Я пытался.

— Я настаивал, — сказал Грейсон. — Все в порядке, не волнуйся. Все не так уж плохо.

Я выкатился из гамака.

— Дай мне посмотреть. — Я протянул руку. — Не волнуйся. Я больше не обожгу тебя.

— Я не волнуюсь, — сказал он, протягивая мне руку. — Это не твоя вина. Ты страдал, я видел это. Я не мог просто стоять и ничего не делать.

— Ну, в следующий раз ничего не делай. Пожалуйста. — Я осмотрел ожог, и он вздрогнул, когда я слегка провел кончиками пальцев по красному пятну. Он скрывал, как ему больно. Ожог был сильным. — Мне жаль, Грейсон. Я сделал тебе больно.

— Я сказал, это не твоя вина.

— Пошли. Давай я намажу его мазью.

Райнор вздохнул, покачал головой и вернулся в свою комнату, а я повел Грейсона вниз и усадил его за стол, пока доставал мазь от ожогов из аптечки. Я окунул два пальца в полупрозрачную жидкость и начал наносить ее на ожог.

— Ты говорил, что это слюна дракона, да?

— Да.

— Значит, если лизнуть рану, она заживет?

— Я не собираюсь ее лизать, — сказал я.

— Я не… Я не об этом спрашивал, — пробормотал он, отводя взгляд.

Я закончил накладывать повязку.

— Вот. Боль должна уменьшиться, но шрам может остаться. Слушай, если это когда-нибудь случится снова, если ты увидишь меня мечущимся во сне, просто оставь меня в покое. Я буду в порядке. Я не хочу снова сделать тебе больно.

— Тебе снилась твоя семья? — спросил он.

Мой пульс участился, и на мгновение я снова ощутил пламя. Словно гигантские челюсти сомкнулись вокруг меня, сжимая мое тело. Даже в своей драконьей форме я не мог одолеть его. Я быстро отвернулся и взял со стола банку с мазью.

— Кошмар, который я никогда не смогу забыть, — сказал я, убирая мазь. — Как ощущения, лучше?

Грейсон кивнул. Я видел, что его беспокоит не тот факт, что он только что получил ожог — он беспокоился обо мне, и это было то, с чем я не знал, как справиться. Ему не нужно было беспокоиться обо мне. Я не хотел этого. Я справлялся с этим всю свою жизнь, это стало частью меня. Но вот перед мной стоял человек, омега, который смотрел на меня с таким беспокойством в глазах. Я не хотел говорить о своих снах. Я не хотел говорить ни о чем из этого.

— Хорошо, — сказал я. — Значит, работает.

— С тобой все будет в порядке? — спросил он, и мне пришлось рассмеяться.

— Ты действительно необычный человек, Грейсон.

Он нахмурился.

— Что?

— Это я должен задавать тебе этот вопрос. Моя рука чуть не заклеймила тебя, а ты спрашиваешь, все ли со мной будет в порядке.

— Да, — сказал он серьезно. — Мне показалось, что тебе больнее, чем мне сейчас.

— Пожалуйста, не беспокойся обо мне. Уже поздно. Иди спать.

Я оставил его и вернулся наверх. Я украдкой бросил взгляд через перила и увидел, что Грейсон смотрит на свою перевязанную руку, нахмурив брови, и почувствовал странное сжатие в груди. Делос обвинил меня в том, что я стал мягким из-за Грейсона. Могу ли я отрицать, что испытывал к нему некую привязанность? С первого момента нашей встречи он привлек меня как необычный человек, и с той секунды мне было трудно выбросить его из головы. Ни к одному человеку я не чувствовал это. Это чувство было совершенно новым.

Дождь хлестал по телу и стекал по крыльям, пока я рассекал воздух, летя на запад, к пробивающемуся сквозь серый слой облаков лучу солнца — передышке от непогоды. Молний, к счастью, пока не было. Порт Олд Шор примыкал к старому лесу, который временами становился жертвой ударов молний, пробивающих насквозь вековые и сгнившие деревья, способные тлеть в сердцевине несколько дней подряд, ожидая возможности вспыхнуть, как только станет достаточно сухо. Молнии также обычно поражали дома и людей. Даже в дождливую погоду полет не прекращался. Нашей группе не помешал бы грозовой дракон. Однако в Олд Шор, насколько я знал, их не было.

Я зашел на посадку на сторожевую башню и увидел, что Делос отжимается на руках на шпиле. Он перешел на одну ладонь и, с идеальным равновесием, опускался и поднимался.

— Наслаждаешься пейзажем? — спросил я, возвращаясь в человеческую форму. Я схватил полотенце, висевшее на стене шпиля, и вытер лицо.

— Не могу там тренироваться. Он буйствует со шваброй и метлой. Сказал, чтобы я убирался.

— Кто?

— А ты как думаешь, кто? Твой человек.

— Он не мой человек, — сказала я, и Делос ухмыльнулся мне.

— Ты уверен? Кажется, он тебе очень нравится.

— Он человек, а я дракон.

— А. Значит, ты хочешь сказать, что если бы все было иначе…

— Я хочу сказать, что все, о чем ты думаешь, неправильно.

Делос протянул руку под дождь, и вода, брызнувшая на его ладонь, превратилась в снег, собравшись в небольшой комок. Он сжал его в шар и игриво швырнул мне в грудь.

— Альтаир, Альтаир. Ты знаешь, что у драконов никогда не было закона или табу на желание иметь человека. Люди — те, кто изменил это. Не стыдись своих чувств.

Я смахнул снег с рубашки.

— Я знаю. Он интригует меня. Я еще никогда не встречал человека, который был бы так открыт для меня. Без страха. Разве ты тоже не заинтригован?

— Ты сам знаешь, ответ на этот вопрос. — Делос подпрыгнул и схватился за металлический турник, начав серию быстрых подтягиваний. — Я совершенно счастлив прожить остаток жизни, не видя никого, кроме тебя и Райнора.

— Ты более чувствителен, чем ты думаешь, Делос, — сказал я, спускаясь по лестнице. — Ты можешь этого не осознавать, но я это вижу.

Он опустил одну руку с перекладины и поднял средний палец ко мне, делая медленное, контролируемое подтягивание на одной руке.

Внутри станции царил хаос. По крайней мере, так показалось сначала. Грейсону удалось привлечь Райнора, чтобы тот помог ему с уборкой — либо он сам вызвался помочь. В любом случае, он принял драконью форму, зажав тряпку между когтями, и оттирал стены, до которых Грейсон не мог дотянуться. На полу было около сантиметра мыльной воды, и Грейсон яростно мыл камень, полируя его до такого оттенка, какого я никогда раньше не видел. Я перегнулся через перила, чтобы понаблюдать за происходящим. На карнизе сидел Уголек и, наблюдая за происходящим внизу, размахивал хвостом по полу.

— Райнор! — позвал я. — Ты на страже.

Он поднял голову, увидел меня, перешел в человеческую форму и выжал свою тряпку в ведро.

— Альтаир будет рад занять мое место, — сказал он Грейсону.

— Спасибо, Райнор, — сказал Грейсон. — Ты мне очень помог.

Райнор похлопал меня по плечу и сунул тряпку мне в руку, когда проходил мимо.

— Развлекайся, — сказал он.

На голове Грейсона красовалась бандана, рукава закатаны, и он опирался на палку для швабры, его живот казался неудобно большим. Он остановился, размял поясницу и застонал.

— Эй, — сказал я, сбегая вниз по лестнице. Шлепая ботинками по воде. — Сделай перерыв. Как долго ты этим занимаешься? С завтрака?

— Альтаир, ты опять наследишь сапогами. Пойдем.

Я рассмеялся.

— Ну, похоже, ты уже чувствуешь себя как дома.

Он окунул швабру в ведро с водой, вытер лоб тыльной стороной руки и сел.

— Я просто делаю свою работу, — сказал он. — И так много нужно сделать.

— И не надо торопиться, — сказал я. — Мы не собираемся выгонять тебя, Грейсон.

Я пошел на кухню. Она была совершенно неузнаваема — сверкающая медь и мерцающий черный чугун появились из-под грязи. Он расставил всю посуду, отполировал плитку на стене, все выглядело презентабельно. Я наполнил чайник водой, довел ее до кипения ладонью и заварил чай. Затем я нарезал несколько кусков хлеба, сыра и вяленого мяса кабана и положил их на тарелку для нас.

— Деньги, которые я откладывал, — сказал Грейсон. — Я надеялся, что смогу купить жилье для нас с дочерью. Собственный дом. О, спасибо.

Я кивнул и поставил перед ним чашку чая.

— Я был так близок, — продолжал он, отхлебывая горячий чай. — У нас был бы свой дом, где она могла бы расти и не бояться. С садом. Небольшой. Может быть, на окраине города, возле леса, где это доступно. Я мог бы выращивать продукты. Продавать их на рынке. Я мог бы… — Он остановил себя и покачал головой. — Нет смысла думать об этом. Мне предстоит долгий путь. И чем быстрее я закончу свою работу здесь, тем быстрее смогу найти другую работу.

— Что означает, что тебе также нужно будет найти новое место для проживания, — заметил я.

— Да… Я все улажу. Не волнуйся. С деньгами, которые я зарабатываю здесь, мне больше не придется возвращаться на верфи.

— Или ты можешь остаться здесь, — сказал я, и эти слова слетели с моих губ, прежде чем я подумал. Я был так же удивлен, услышав их, как и он.

— Я бы слишком засиделся.

— Ты здесь только сутки. Мы можем поговорить о гостеприимстве позже. А пока я отвечаю за тебя. Я не позволю беременному омеге остаться без защиты.

— Я не знаю, — сказал он. — Я сомневаюсь, что Райнор или Делос согласятся на это.

— Они оба чувствуют то же самое. Райнор точно. Делос… просто еще не знает об этом.

Грейсон рассмеялся.

— Он… Сегодня утром попросил показать ему мою руку. Ну, скорее, потребовал. С мазью стало намного лучше, но она все еще болела. Когда он дотронулся до нее, она стала как лед. И перестала болеть.

— Видишь? Ему хорошо с тобой. Теперь моя очередь. Дай мне посмотреть. Я положу на ожог еще немного мази.

Грейсон положил руку на стол, и я осторожно снял повязку. Я скривился, увидев рану — она воспалилась и выглядела очень болезненной, и я знал, что Грейсон безропотно терпел это. Я откупорил мазь и нанес щедрую порцию, осторожно втирая ее кончиками пальцев.

— Я хочу спросить, — сказал Грейсон. — Когда вы делаете это средство, вы втроем… вы плюете в банку или что-то в этом роде?

— Ты очень увлечен происхождением этого лекарства, — заметил я.

— Я не часто позволяю кому-то мазать меня своей слюной, — сказал он.

— Мы не плюем в банку. Все, что требуется, — это маленькая ложечка из пасти дракона, затем добавляем настой из цветков вэквуда для усиления действия. Месяц выдержки, и получается вот такая мазь. За алхимию отвечает Делос. — Я закончил накладывать новую повязку. — Как заживают твои ноги?

— По ним даже не скажешь, что с ними что-то случилось, — сказал он.

Я похлопал себя по бедру, и Грейсон положил свои лодыжки на мою ногу. Он был прав — ожоги прекрасно зажили, оставив мягкую, идеальную кожу.

— Еще раз спасибо, Альтаир, — сказал он. — Не думаю, что смогу перестать это повторять. Ты так много сделал для меня. Просто…

Его голос дрогнул, и внешнее спокойствие, которым он обладал, внезапно исчезло. Я видел, что он изо всех сил пытается побороть свои эмоции, но они вспыхнули на его лице, как пламя. Он отвернулся от меня, и я услышал его тихое сопение. Его плечи дрожали. Я сидела молча, выжидая. Я не знал, что сказать, мне хотелось его утешить. Хотя он спрятал от меня свое лицо, я мог сказать, что он плачет. Он повесил голову, глубоко вздохнул и вытер лицо ладонью.

— Я впервые чувствую себя в такой безопасности за очень долгое время, — сказал он. — Дольше, чем я могу вспомнить. Одного этого достаточно, чтобы быть обязанным тебе по гроб жизни. Я не уверен, что ты действительно понимаешь, как много ты для меня сделал.

Наконец, Грейсон повернулся ко мне лицом. Его глаза были красными и опухшими. Он улыбнулся, и я почувствовал, как внутри меня нарастает жар. Я хотел сказать ему, что просто выполнял свой долг. Но это не было правдой. А правда в том, что…

— Какая-то часть меня не может примириться с тем, что я помогаю людям, — сказал я, — хотя это мой долг. Я делаю свою работу и помогаю людям, которые, как я знаю, никогда бы не сделали того же для меня, и зачастую мало получаю от этого удовлетворения. Это то, что я должен делать из-за своего прошлого, и все же, я не могу забыть о прошлом, что никто не пришел на помощь мне и моей семье, когда мы в этом нуждались. Но с тобой все по-другому. Ты мне… нравишься. Хотел бы я понять, почему. Со мной такого раньше не случалось. Я пытаюсь сказать, что мне приятно, что ты чувствуешь себя в безопасности. Ты не похож ни на одного человека, которого я встречал раньше, и… — Я сделал паузу, внезапно почувствовав себя неловко и смущенно. — Я прошу прощения, — резко сказал я.

Грейсон посмотрел в мои глаза, потянулся через стол и положил свою руку поверх моей.

— Не надо. Я понимаю. Я…

С грохотом открылась дверь сторожевой башни, и по лестнице спустился Делос. Грейсон отдернул руку, и я вернул свою на колени.

— Уголек! — крикнул Делос. — Где, черт возьми, этот кот? — Он перегнулся через перила. — Вы видели Уголька?

— Опять пристаешь к нему? — сказал я.

Делос проигнорировал меня и спустился вниз, и я заметил, что он предусмотрительно снял ботинки, прежде чем ступить на мокрый пол. Я усмехнулся про себя, довольный тем, что оказался прав в своей оценке того, что необычное обаяние Грейсона повлияло и на Делоса. Он делал все возможное, чтобы скрыть свою чувствительную натуру. Позволит ли он когда-нибудь Грейсону увидеть эту его сторону?

И тут я понял, о чем именно я думал… Я беспокоился одобрит ли Грейсон полет. Я хотел, чтобы он остался с нами. Я не должен был думать так о человеческом омеге.

Дождь продолжал отбивать ровный ритм на улице до самого вечера. Грейсона, несмотря на его желание продолжать уборку, накрыла волна усталости, и он улегся на свою койку отдохнуть, пока Райнор, Делос и я сидели за столом и обсуждали пожары. Я расстелил карту порта Олд Шор, утяжелив ее загибающиеся края нашими использованными тарелками.

— Смотрите сюда, — сказал я, отмечая места пожаров. — Все пожары произошли в этом радиусе, в восточной части города.

— Что это значит? — сказал Райнор. — О чем ты думаешь?

Я вздохнул.

— Не знаю. Если пожары происходят в центре, то, возможно, человек, который их устроил, живет неподалеку. На самом деле не так уж и много, для поисков.

— Мы не следователи, — сказал Делос, подпирая щеку ладонью. — Этим должен заниматься Дозор.

— Да, но мы все знаем, насколько они надежны. У нас нет никаких свидетельств, никакой другой информации. Никто ничего не видел. Или, никто не хочет говорить.

— И вот в чем проблема, — ворчал Райнор. — Даже если кто-то и знает, люди никогда не заговорят с нами.

— Все говорят, когда смотрят на дракона ростом в пятнадцать футов, — сказал Делос. Он надавил пальцем на стол, словно раздавливая жука, и ледяные усики расползлись по дереву.

— Мы никому не будем угрожать, — сказал я.

Откуда-то на стол запрыгнул Уголек и направился прямиком к Делосу. Он вскрикнул, когда кот прижался мордой к нему.

— Черт, котяра, — сказал он, отталкивая кота.

Райнор усмехнулся про себя.

— Может, это сработает. Делос, скажи им, что ты собираешься превратить их в кубики льда, и они заговорят.

— Мы никому не будем угрожать, — повторил я. — Мы и так получаем достаточно оскорблений, просто живя.

— Может быть, я могу помочь. — Голос Грейсона донесся с койки. Он застонал и сел, держась за живот. — Я… возможно, что-то видел.

— Ты что-то видел в ночь пожара? — сказал я, удивленный.

— Я забыл об этом. Я думаю, что видел. Я не знаю, важно это или нет, но перед тем, как лечь спать той ночью, я видел, как кто-то шел по улице перед зданием.

— Кого-то? Мужчина? Как он выглядел?

— Я не знаю. Я не разглядел его как следует, было темно. Но мне показалось странным, что на нем был плащ. Просто в наши дни никто его не носит.

Я посмотрел на Райнора и Делоса. Райнор приподнял бровь.

— Понятно, — сказал я.

— Что? — спросил Грейсон. — Это важно?

— Это правда, люди давно перестали ходить в плащах, — сказал я. — Однако их все еще носят некоторые драконы.

— Нет, — прервал меня Делос. — Ты же не хочешь сказать, что в этих пожарах виноват дракон.

— Мне это тоже не нравится, — сказал я. — Но это единственная реальная зацепка, которую мы можем использовать.