Парень с соседней могилы

28

Примерно тогда же, когда она выбралась ко мне рассказать о своей сотруднице, в Креветке произошел некий сдвиг: она стала раскрывать глаза чаще, чем рот. (Не знаю, как это лучше выразить.)

Болтала она всегда без умолку. И я не возражал против этого после тишины, в которой прожил не один месяц. Мне в основном нравилась эта болтовня — я считал ее интересной, занятной… в конце концов, просто милой. Но время от времени задумывался: а может ли Креветка воспринимать и чувствовать что-либо, не пропуская свой опыт через слова? Казалось, это ее способ восприятия действительности. Как пенсионеры с плохими зубами могут есть только пищу, провернутую через мясорубку, так и ей нужно все выразить словесно.

Бывают люди, которые воспринимают жизнь через фотоаппарат. Однажды летом (я еще был маленький) мы ездили на три дня в Гётеборг — с родителями и материной двоюродной сестрой Биргиттой. Так Биргитта щелкала все подряд: Ботанический сад, порт, парк аттракционов «Лисеберг», трамваи, экскурсионные катера… Она как бы ни от чего не получала удовольствия, если не могла запечатлеть это на пленку. А зимой она приехала к нам в гости, и мы стали вспоминать Гётеборг, смотреть ее фотоальбом, и тут выяснилось, что она не помнит ничегошеньки из не попавшего ей в кадр… даже свихнутого официанта из гостиничного ресторана, хотя этот официант то и дело показывал, как умеет шевелить ушами. Для Биргитты затерять отснятую пленку должно быть форменной трагедией. Все равно что утратить несколько месяцев жизни. Кстати, фотографии у нее получались не ахти какие.

Креветка из той же оперы. Ей позарез надо обо всем порассуждать. И меня это травмировало только в одном случае: в постели. Потому что, сводя меня с ума ласками, Креветка могла одновременно о чем-нибудь говорить. Иногда как раз о том, чем мы с ней занимались, смущая меня разглагольствованиями типа: «Гм… интересно, мой локоть всегда относился к эрогенным зонам или он так реагирует только на тебя?.. А ты знал, что герцогиня Неверская нарисовала схему своего живота и прочих частей, чтобы любовникам было легче удовлетворять ее?»

Вот такие она выдавала пенки. Я же от растерянности вовсе не знал, что сказать.

И так продолжалось до того самого вечера, когда она привалила ко мне после тетки с архивными шкафами. Поначалу Креветка вроде даже не была настроена на игры, хотя приехала с ночевкой. Разделась, легла на кровать и вперилась в потолок — все молчком. А коль скоро для меня до сих пор каждый ее приезд вроде рождественского подарка, я, понятное дело, не сумел держать руки в узде.

Иногда мне кажется, что я пытаюсь изучить и запомнить ее тело, как будто оно вот-вот исчезнет. Я хорошо знаю ямочки возле ключиц, прямые пальцы на ногах, родинку под левой грудью, светлый пушок на руках… В жмурки я бы ее не спутал ни с кем… если б мы играли голышом. Мне кажется, я бы узнал ее по одному только чуть вздернутому носу. Забавно, что она считает себя невзрачной. Сам я понятия не имею, красивая она или нет. Для меня это не важно. Главное, пускай остается такой, какая есть.

В тот вечер она не произносила ни слова. И я не был уверен, можно ли перейти от телячьих нежностей к чему-то более серьезному: обычно она сама намекает, когда пора. И вдруг она глубоко вздохнула, опрокинула меня на спину, сложила мне руки на груди, чтоб не рыпался, и так же молча принялась сама играть со мной в жмурки.

Говорят, одинокие люди ходят в парикмахерскую, к зубному врачу или делать педикюр безо всякой надобности, только чтобы почувствовать чужое прикосновение. Креветка никогда еще не прикасалась ко мне так, как в тот вечер… причем она даже не трогала эрогенные зоны… Во всяком случае, очень долго дело было вовсе не в них. Я чуть не плакал. А уж она плакала точно: ее слезы капали мне на руку. Когда я попытался что-то сказать, Креветка приложила палец к моим губам.

— Тссс, я примеряю на себя новую жизнь! — сказала она.

Не знаю, что она имела в виду, но в тот миг я, как бывает во сне, посчитал ее слова само собой разумеющимися.