Петр I. Предания, легенды, сказки и анекдоты

III раздел Не было бы лапотника…

До Петра Великого в России не было царей. Долго жили русские, не имея у себя царя. Петр Великий сделался первым царем. Вот как это произошло. Вначале он был кучером и прозывался просто «кучер Петр». Он был умным, религиозным, честным и трудолюбивым человеком. Все, знавшие его, обращались к нему за добрым советом, а он каждому помогал в беде и несчастиях. Кучеру Петру первому пришло на мысль, подать голос и посоветовать своим согражданам избрать, по примеру других, царя. Все согласились на это доброе, разумное предложение. Но вот беда: кого избрать царем? Долго думали русские об этом и, наконец, отличаясь религиозностью, решились прибегнуть к помощи Божьей.

Решено было, чтобы в соборе, в подсвечнике перед образом, поставлена была свеча и чтобы каждый приходил в собор, молился перед образом и свечой, и если свеча загорится сама у кого-либо, то быть тому царем.

В назначенный день народ со всех сторон стал собираться в собор. Первыми приходили и молились вельможи. Подходило к образу и молилось множество простого народу, но свеча ни у кого не загоралась. Наконец в числе простых своих сограждан вошел в собор кучер Петр. Помолившись у дверей и поклонившись на все четыре стороны, Петр подошел к образу, перед которым стоял известный подсвечник со свечой, пал на колени и стал горячо молиться.

Вдруг во время молитвы, когда взоры всех были обращены на подсвечник, свеча загорелась. Вельможи, бывшие в соборе, были очень поражены этим и, не поверив этому чудесному явлению, выпавшему на долю простого бедного кучера, прогнали Петра.

На следующий день еще больше приходило народу в собор, но увы! Свеча ни у кого не загоралась. Тогда вельможи согласились опять призвать кучера Петра, чтобы он помолился, не загорится ли свеча у него во второй, в третий раз. На третий день, когда призвали Петра, он, как и в первый раз, помолившись, подошел к подсвечнику, стал на колени, и свеча загорелась. Потушили свечу; Петр опять помолился, и свеча загорелась в третий раз.

Тогда вельможи и народ, бывший в соборе, явно увидели в этом десницу и помощь Божию и решили избрать царем кучера Петра. Так был избран, указанный самим Богом, первый русский царь — Петр Великий.

Перед тем как заводить порядки на Олонце, он (Петр Первый) долго смотрел на небо и после взял за макушку молодую сосну, в толщину оглобли, в рост человека, вырвал ее из земли и посадил опять в землю торчмя головою, вверх корнем. «Коли сосна приживется, дело удастся!» Поглядели люди: корни стали маковкою, и дело пошло как по маслу!

Часто ездил в нашу лесную сторону Петр I. Где нунько Петрозаводск, тут стояла только мельница с избой. Приехал Петр I и поставил тут завод чугунный, церковь во имя Петра и Павла и сад насадил. Придет, скажут, в завод и своими царскими руками крицы[7] дует, а бояре уголья носят. В молотобойню завернет, и молот в руки и железо кует, и это железо в Питере, скажут, у какого-то барина до теперь хранится. Вот оно царь так царь: даром хлеба не ел, лучше бурлака работал.

Однажды Петр подъехал к кузнице и говорит кузнецу:

— Подкуй ты мне, кузнец, лошадь.

Кузнец сказал:

— Можно!

И начинает ковать подкову.

Петр говорит:

— Покажи-ка подкову твою.

Кузнец подает подкову Петру. Петр взял подкову, разогнул ее и говорит:

— Нет, брат, фальшивы твои подковы, не годятся моему коню.

Тогда кузнец сковал вторую. Он и вторую разогнул. Потом кузнец сковал третью, стальную, закалил ее и подает Петру.

Петр взял подкову, осмотрел ее — эта годится. Кузнец сковал четыре подковы и подковал лошадь.

Тогда Петр спросил:

— Сколько тебе за работу?

А кузнец говорит:

— А ну-ка выкладывайте деньги, я буду проверять.

Петр достает серебряные рубли. Кузнец берет рубль, сломал его и говорит Петру:

— Нет, мне таких денег не надо. Ваши рубли фальшивы.

Тогда Петр достает золотые монеты и сыплет на стол.

И говорит кузнецу:

— Ну как, эти годятся?

Кузнец отвечает:

— Вот это не фальшивые деньги, могу принять.

Отсчитал, сколько ему нужно за работу, и поблагодарил Петра.

Петр I однажды заехал в кузницу на своей лошади к кузнецу подковать лошадь. Кузнец сковал подкову. Петр I взял подкову и сломал ее пополам в руках. И говорит:

— Что же ты куешь, когда они ломаются?

Кузнец сковал вторую подкову. И Петр I не мог переломить ее.

Подковал лошадь, Петр I дает кузнецу серебряный рубль. Кузнец взял в руки и сломал его пополам. И говорит:

— А что же ты мне за рубль даешь?

Ну, тогда Петр I поблагодарил кузнеца и дал ему за это 25 рублей. Вышло то, что сила на силу попала…

Петр I вторую подкову не переломил, а кузнец рублей без счету наломал бы.

Петр I едет, ему подкову надо. Подкову ему кузнец меряет.

— Твоя подкова плоха, — говорит Петр I и переломил ее. Петр I платит рубль, подает ему, а кузнец говорит:

— Раз ты мою подкову сломал, не надо мне рубля твоего. Взял — и сломал, и бросил.

— Ну, иди тогда со шведами воевать.

— Пойду, раз пошлешь.

Зачали бороться. Кузнец Петра повалил.

— Ну, молодец, — говорит Петр, — умеешь воевать. Похлопал его по плечу.

Вот поехал раз Петр I на охоту. Едет на лошади и как-то потерял подковку. А лошадь у него была богатырская. Без подков нельзя ездить.

Подъезжает он к одной кузнице и видит — там куют отец с сыном. Паренек у кузнеца что надо.

— Вот что, — говорит, — подкуй мне лошадь.

Сковал парень подкову, царь за шипаки и разогнул.

— Стой, — говорит, — это не подкова. Она мне не годится.

Начинает он ковать другую. Взял Петр и вторую разломил.

— И эта подкова не ладна.

Сковал он третью. Петр схватил раз, другой — ничего не мог сделать.

Подковали лошадь. Петр подает ему рубль серебряный за подкову. Берет он рубль, на два пальца нажал, рубль только зазвенел. Подает ему другой, — и другой тем же манером.

Царь изумился.

— Вот нашла коса на камень.

Смекнул, достает ему пять рублей золотом.

Поломал, поломал парень — не мог сломать. Царь записал его имя и фамилию. А это был Меншиков. И царь как приехал домой, так сразу его к себе и призвал. И стал он у него главный управитель.

Как-то Петр I искал резвого коня, который бы быстро бегал. Он пошел к кузнецу будто бы за делом — коня подковать, а у кузнеца была очень хорошая лошадь. Кузнец подкову выковал и бросил остужаться. Петр I берет подкову, в руках вертит да и разогнул, говорит:

— Хвалят тебя, что хороший кузнец, а подковы гнилые делаешь.

Тот ничего не говорит, делает новые подковы — и коня подковывает. Петр I дает за подкову серебряный рубль. Кузнец берет, вертит рубль да и разламывает пополам и говорит:

— Что ты за царь, как гнилые деньги приносишь.

Царь спрашивает:

— Говорят, у тебя есть резвый конь.

— Есть кое-какой.

— Не повезешь ли меня — такой-то и такой-то путь — тридцать верст в час надо бежать. Ежели не сможешь доставить в срок, то заработок твой пропадет и еще кое-что случится.

Кузнец говорит:

— Повезу. Только дай мне время: конь распряжен, и палки надо сковать.

Он сковал три палки и нагрузил в сани пятнадцать пудов железа. Усаживается в сани, и поехали. Царь говорит:

— Кажется, потеряешь заработок да и свою голову — тихо этот конь идет.

Кузнец взял железом ударил коня, и конь побежал.

Один перелесок проехали. Едут дальше. Опять царь говорит:

— Кажется, потеряешь ты заработок и свою голову потеряешь — очень уж тихо идет конь.

Он взял второй раз ударил другой палкой, конь рванул и давай бежать. Проехали второй перелесок. Проезжают последний перелесок. Царь смотрит на часы и говорит:

— Кажется, потеряешь заработок и свою голову — очень мало времени осталось.

Он взял ударил третий раз коня, и конь побежал, на полчаса раньше срока приезжают на назначенную станцию. Царь встает из саней и спрашивает:

— Сколько твой конь стоит?

Кузнец говорит:

— Он не продажный.

Царь спрашивает второй раз. Опять отвечает кузнец:

— Не продажный.

Царь спрашивает третий раз:

— Неужели коню цены нет? Я дам — возьми сколько хочешь.

Он говорит:

— Ведь сказано уже раз — не продажный конь.

Царь говорит:

— Неужели ты даже царю не продаешь? — взял и застрелил коня да заплатил за провоз сколько было назначено.

Кузнец огорченный пошел бродить по городу. Ходит по кабакам и где только увидит писарей в лохмотьях, их всех угощает. Так делает несколько раз. Был там один писарь крепкий в грамоте, тот и спрашивает:

— Почему ты нас поишь, чем обижен?

Он говорит:

— Вот такая у меня обида. Я привез царя, и мы подрядились о цене. Такой путь проехали, а я привез еще на полчаса раньше назначенного времени. И он спросил, сколько возьму за коня? Я ответил: «Он не продажный, он домашний конь». Третий раз спросил, я не продал, он взял да застрелил коня.

— Не беспокойся, — говорит писарь, — купи бутылку вина, поди купи лист гербовой бумаги.

Взял и написал прошение. Пишет правой рукой, потом левой рукой пишет. Взял и пальцем ноги подписался.

— Теперь найми человека, который бы отнес прошение.

Он пошел, нашел человека и заплатил ему, и тот пошел. На второй день уже ищут его, зовут на суд. А писарь говорит:

— Теперь он заплатит за коня. На меньшее не соглашайся, а потребуй серебра и золота столько, сколько войдет в кожу коня.

Идут на суд, и царь спрашивает:

— Сколько возьмешь?

Он говорит:

— Сколько войдет золота и серебра в кожу коня.

Ему пришлось заплатить. Кузнец взял деньги, да еще и по сей день живет богачом.

Узнал царь Петр о том, что в Финляндии есть чудесный конь, и захотел приобрести его себе. Подумал он, как это сделать, и решил отправиться в Финляндию за чудесным конем. Поехал он туда, прибыл в одну деревню. Там сразу же узнали, что это Петр, и караул возле него поставили.

Но в этой деревне был один бедный крестьянин. Запряг он в сани клячу, уложил в сани тайком от Петра, полный воз навозу наложил и под ним из-под караула вывез Петра в чистое поле.

Петр из саней поднялся и направился в финские земли. Нанялся он там в работники при огромном хозяйстве. Его определили водовозом и дали самую плохую клячу. Стал Петр ухаживать за этой клячей.

Вот до финского князя дошла весть, что у того хозяина живет батрак, умеющий ухаживать за клячами и выхаживать из них хороших коней. Финский князь послал гонца за тем работником. Так Петр стал конюхом финского князя. Он стал ухаживать за чудесным конем.

Проходит немного времени, и собираются у князя сенаторы. Петр за дверьми слушает, о чем они там говорят. И слышит, кто-то хвастается:

— У нас есть чудесный конь, но никто не в состоянии проехать на нем.

Царь Петр и говорит:

— Дайте, я проеду на нем!

Но на этот раз ему не разрешили.

Снова через некоторое время собираются у князя те же люди. Приходит к князю и Петр, слушает за дверьми. Снова слышит он, как хвастаются тем чудесным конем. Петр и говорит:

— Отдайте мне коня, попробую я проехать на нем.

И тогда разрешили ему прокатиться на коне.

— Попробую-ка я проехать и проверю, что это за конь. Ведь из крепости-то он никуда не уйдет.

Вывели военные люди коня из конюшни, привязали его цепями и канатами, укрепили седло на коне. Ведут его на цепях и канатах внутри финской крепости.

Петр смотрит, где бы можно через стены крепости перескочить. Приходит он к князю и говорит:

— Освободите коня от цепей, ведь он же смирный. Попробую я на нем проехать без цепей и канатов.

И только меднолобого коня освободили от цепей, как Петр вскочил на вороного, через стены крепости перемахнул и в Питер прискакал. Еще и теперь он там верхом на нем сидит около реки. А финский князь упал на колени и сказал:

— Ведь это был царь Петр!

Здесь фамилия — Лайкачев. Был мастер, Лайкач. Приходит к нему Петр I.

— Бог помочь, мастер.

А мастер не отвечает, тешет одним разом, ничего не сказывает. Потом дотесал брус, оправился:

— Просим милости, — говорит, — ваше императорское величество!

— А почему же ты мне сразу не сказал?

— А посему, что я тесал, — говорит. — Если глаз отведу, то не дотесать. Надо окончить дело.

Царь положил персты:

— Можешь ли ты мне меж персты попасть и персты не рассечь?

Ну вот, положил руку, а он топором и шмакнул между перста.

— Ну, — говорит, — молодец, проводником будешь на Повенец.

В бытность монарха в первый раз в чужих краях приехал в Москву один обманщик монах грек и объявил, что он привез с собою неоцененное сокровище, а именно часть срачицы[8] Пресвятой Богородицы. Он представлен был царице Евдокии Федоровне, рассказал ей составленную им повесть, откуда, каким образом и через какие руки дошла до него сия срачица; скольких стоило ему трудов приобретение оной; что он, единым движимый усердием, дабы сия святыня не осталась в областях неверных и не могла бы поругаема и осмеяна быть и совсем погибнуть, привез ею в Россию как в государство, благочестием и верою святою сияющее.

Довольно было и сей басни, с лицемерною святостью произнесенной, для уверения царицы и двора ее. Однако монах, дабы совершеннейшее словам своим доставить доверие, требовал, чтобы принесены были горящие угли, на кои бы мог он возложить сию святую срачицу, веря несомненно, что не коснется ее огонь. Царица пригласила патриарха и нескольких из знатнейших особ духовных; при них положена была срачица на горящие уголья, объята пламенем и раскалилась как железо, но, изъятая и остуженная, явилась невредима и убеленная, как снег. Все ужасом и удивлением объемлются, удостоверяются в словах монаха, лобызают оную с благоговением, как истинную Богородицину срачицу, полагают ее в богатый ковчег и вносят с церемонией и пением в церковь. Обманщик награждается щедро сверх его чаяния и уезжает из государства.

Вскоре после сего приезжает монарх; доносят ему о всем том с подробностью и поздравляют его с сим новым сокровищем духовным. Младой государь, не видав ее еще, предузнает уже обман; приказывает ее принести к себе и доказывает, что все они обмануты мошенником, что лоскут тот не что иное, как из амианта, или несгораемого каменного льна, выткан. Спрашивает: «Где тот монах?» Но он, как сказано, уже убрался с деньгами и подарками за границу.

Покуда Ладожскую канаву копали, пошлин ни с кого не собирали: всякое звание приходи и копай. Многие разжились и разбогатели. Приезжает однажды Петр I на канаву и видит: народ копает в большом уборе, в наряде, в красе-басе.

— Ай да молодцы, знают денежки нажить!

А тут капиталов стало мало хватать на канаву, и взять негде. Тогда Петр I умыслил на каждой версте сделать кабак. Так и сделал.

Через несколько времени видит тех же самых копальников в самых худых одеждах. Другие даже в кульях рогожаных ходят и работают. Рассмеялся Петр, всплеснул руками:

— Ай да молодцы: знают денежки нажить, да умеют и пропить!

Об этом и песня есть:

Строил канал Петр — мужиков поторапливал:

— Скорее! На водку будет!..

Мужики к водке приохотились, вот тогда и пить стали (давно уж, подумай-ка, когда Великий Петр жил!).

Сами потом каялись: «Ведь все запустошилось дома, а мы на канале что заработаем, то и пропьем!» Так Петр канал строил.

Когда у России не было пушек и Петр I узнал, что за границей пушки повылили, он захотел это искусство рассмотреть. Поехал в Ригу. А рижские купцы ездят за товарами в чужие земли. Он нанялся купцу в работники и поехал с купцом за границу. Приехал в Ригу, а тут начали подмечать, что он Петр; отдан был приказ на всех заставах, чтобы его не выпустить. Он это дело узнал и начал этого самого купца, у которого был в работниках, просить к себе в Москву, я, мол, сам купец. Купец рижский спрашивает: «Как же тебя узнать? Москва велика». — «А ты приезжай, только спроси, где здесь живет Петр-купец. Моя жена частенько ходит по рынку, и лавки у меня есть. А я захотел узнать, как у вас торговля. Только дай честное слово, что будешь!»

Петр распрощался с ним, пошел в город; мужичок берет навоз. Он просит мужичка: «Сбрось на меня навоз, я тебе больше уплачу». Петр — на сани, а мужик его навозом прикрыл и вывез из города Риги; поблагодарил его, заплатил горсть золота.

Тогда Петр уехал в Москву, приказал разослать афишки по всей Москве: когда будет рижский купец в Москве, то показать ему на Петра-купца. Вот и приехал рижский купец, и показали ему на Петра-купца. Принял его: «Гостюй у мене!» Повел его по лавкам: «Вот у меня сколько лавок, я сам купец». Пришли домой, показал жену.

Два дня гостил, Петр был не в форме; а когда на третий день оделся Петр в форму, тогда рижский купец об землю ударился — спужался. Царь его не стращал: «Не бойся, я тебе все прощаю, хоть ты меня и бранил: за незнание и царя бранят. Ну вот, братец, приезжай совсем в Москву и торгуй, поместья дам».

Царь ходит по Москве и думает, как бы пушек налить, думает собрать с Расеи старые пятаки для литейных пушек. И шел по Москве в простой одежде. Встречается с ним человек. Спрашивает царь:

— Что ты за мастер?

— Я своему делу мастер.

— Хто ж ты такой?

— Я медник.

Он ему рубль подарил.

— Скажи мне, братец, про дело, что я вздумал: хочу собрать медь, налить пушек.

— Царь, я тебе совет дам: вы по колоколу с каждой церкви снимите и налейте пушек. На что ж тебе столько пушек?

— Пойду Ригу завоюю.

…У Нюхчи, а потом и везде по ямам, первую мостовину, благословясь, клал сам осударь, а вторую давал класть своему сыну возлюбленному, а там и бояр на это дело потреблял. Немчин один не захотел мостовины класть, так рассерчал на него осударь — приказал ему позади последнего солдата стать и на ямах солдатам за стряпуху рыбницу варить. Натерпелся немчин сраму — стал и мостовины класть и другую всякую работу делать не хуже самого осу даря.

Старики говорили, что первым у него заплетен был лапоть. Плел-плел, а заплести конца не мог. У Петра этот лапоть так незаплетенным и остался: вывел у лаптя носок, а пяты не смог заплести.

Теперь в музее этот лапоть хранится, в печурке положен, а при нем надпись: «Жирка вести — не лапти плести, а лапти плести — надо концы свести».

Петр Великий объезжал всю Расею в одно былое время. Ехал дорогой с кучером, и захотели они обедать. И вот приказал государь кучеру заехать в деревню, в первый попавшийся дом. Установили они лошадей, привязали их и входят в хибару. Поздоровались с хозяйкой дома и попросили у ней поесть.

Хозяйка отвечает:

— Поесть-то нечего, накормить-то нечем. Разве вот хлебца ломоть, да квасу немножко, да масла ложку. Если желаете, я вам сделаю мурзовку.

Она не знала, что тут был Петр Великий.

Они на это согласились. Когда сделала она мурзовку, подала им покушать. Им сильно понравилась эта мурзовка. Покушали они, хотели ей уплатить, но она деньги не взяла. Они хозяйку поблагодарили и с этим поехали.

Приехали во дворец. Петр Великий посылает своего камердинера, чтобы прислал повара. Когда повар явился налицо к государю, государь говорит повару:

— Я бы в настоящее время желал, чтобы ты меня накормил мурзовкой.

«Что это за мурзовка?» — думает повар.

Пришел в кухню в свою и начал смотреть каталоги, и прейскуранты, и суточные карточки, но мурзовки нигде не нашел. Повар сильно смутился. И решил он идти к государю. Явился он налицо к государю и говорит ему, что он нигде ни в какой книжке мурзовки не нашел.

Государь посылает повара:

— Иди, — говорит, — в конюшню, скажи, чтобы тебе запрягли пару лошадей в серых яблоках, поезжай в село, в котором мы с кучером останавливались, разыщи дом, в котором мы обедали. Там ты и узнаешь, что такое мурзовка.

Когда приехали до того села, то кучер признал хибарку, в которой они обедали. Входят в помещение и начинают расспрашивать хозяйку:

— Чем ты кормила государя?

Она им отвечает напрямик:

— Я, — говорит, — не знаю, государь или кто он такой, только кормила я их мурзовкой. Налила в миску квасу, накрошила туда хлеба, огурцов и картошки и потом помаслила.

Когда повар с кучером вернулись из этой деревни, доложили о их приезде государю. Государь дает повару приказ: приготовить ему мурзовку.

И повар приготовил, да не в таком вкусе, как ел в деревне, а еще получше. И государю понравилась эта мурзовка.

Когда Петр I перетаскивал суда, прорубили просеку от Белого моря к Онежскому… Вот, между прочим, рассказывают (насколько это правда, судить я не могу): остановился он в деревне Телекина… Входит в избу — мужики сидят за столом и едят. У него была дубинка, с дубинкой любил ходить. Ну вот.

— Что вы едите?..

— Тесто!..

— Ах, вы разбойники: вам хлеб лень печь!..

И дубинкой давай полосовать.

Правда или нет?

А тесто это в старину здесь готовили из овсяной муки…

Петр Великий подошел к солдату, который лапти плел, и говорит:

— Кто лапти плетет, весь век цветет.

А солдат отвечает:

— Не было бы лапотника — не было бы и бархатника.

— Это правильно, — говорит Петр. — Лапоть плесть — однова в сутки надо есть.

А солдат ему:

— Кто лапти плетет, весь хлеб барину отдает.

Как только время свободное ему от черной работы, так он все по кабакам ходил да у мастеров выведывал о их мастерстве: все научиться хотел всему. Приходит раз в кабак и встретил там оборванного пьянчужку; взял водки, а его не потчует.

— Ты, видно, ничего не умеешь? — спрашивает. — Что больно обтрепан?

— Нет, — говорит, — умею вот такое-то ремесло.

— А как вот эту вещь делать?

— Так вот, — говорит.

— Врешь!

— Нет, не врешь!

Поднялся спор, и пьянчуга доказал Петру, что тот врет. Петр остался этим очень доволен, потому что о мастерстве все, что надо, разузнал. И напоил мастерового в лоск.

Был этот случай в Вожмосалме. У одного бедного-пребедного мужика народилась дочь. Надо малютку крестить, а к горюну никто в кумы нейдет. Проходил Осударь в это время через Вожмосалму и узнал, что такая беда с мужиком. Пришел он к бедному мужику и говорит, что будет в него кумом.

Только прослышали про такую волю Петрову на погосте, как стали к бедняку бабы самые богатые толкаться да зазываться в кумы. «Не хочу я с ними кумиться, — говорит Петр, — а разыщи ты мне самую лядащую бабенку, что у вас по погосту христа-ради ходит». Нашел бедняк такую бабу лядащую, и покрестил Осударь с ней беднякова младенца. Как покончили крестины, так и говорит Осударь: «А не худо бы, куманек, и винца выпить!» А у бедняка денег-то ни полушки, а зелена вина — ни косушки. «Видно, делать нечего, — сказал царь, — моя анисовая нынче дела делать будет». Вынул свою походную баклажку да чарочку золотую, налил ее своей анисовой водкой, всех перепотчевал, сам выпил, одарил бедняка деньгами, а чарочку куме подарил на память.

Однажды ехал государь Петр I в Архангельск по большой дороге. Приехал к крестьянину и видит, что живет исправно, что на сарае корму, под окном дров, на дворе скотины много. И спрашивает государь:

— Что, крестьянушка, хорошо ли тебе жить? Кажись, всего у тебя в сытость.

— Нет, надежа-государь. Мы ведь работаем, стараемся, а вот как господа-то живут противу нас, так далеко лучше.

Петр приказал крестьянину к его следующему приезду выкормить быка, да так, чтобы был он жирен, а сердце в нем было черно.

По совету приятеля крестьянин рядом с быком в углу держал медведя. Как медведь рыкнет, так бык медведя ужасается и назад присядет: он думает, что медведь его съест. Оттого в быке стало сердце черное.

Царь приехал, приказал убить быка: действительно, сердце в нем гнилое.

— Так и господин живет, которому завидуешь ты: сегодня во всем у него продовольствие, а сердце все в нем тлеет, как бы под суд не попасть. Завтра может лишиться всего и остаться без куска хлеба. А ты грешишь, что Бога не славишь: поработал ты, лег спать — и руки за голову. Подати отдал — и ни о чем ты не тужишь. Сердце у тебя спокойное, не тлеет оно, как у этого быка.

Так государь и разговор кончил.