План Сталина: Борьба за войну и против политики мира. 1927–1946. Книга 1. Как начать мировую войну

5.3. Мероприятия, затрагивающие интересы Германии

Чтобы выявить суть политики Сталина по отношению к Германии в рассматриваемый период, необходимо проследить за основными событиями, определявшими советско-германские отношения. Но прежде чем перейти к рассмотрению конкретных событий, задумаемся над следующим общим вопросом:

А что Гитлер хотел получить от отношений со Сталиным?

В августе 1939 года Гитлер заключил пакт со Сталиным, чтобы получить Данциг и Польский коридор. Данциг он получил, но платой за приобретение стала война с Великобританией и Францией. Демократические страны остались верны гарантиям, данным Польше в апреле 1939 года. Польша была Гитлером быстро захвачена, но это не привело Германию к победе. Она осталась в состоянии войны с Великобританией и Францией. Это было для Германии серьезной угрозой. Вначале война отличалась минимальной активностью этих стран, и по этой причине она получила название «Странной войны». Но в любой момент ситуация могла измениться и принять для Германии угрожающий характер. В результате Гитлер принял решение о начале полномасштабной войны с Францией и Великобританией. С этого момента пакт о ненападении Молотова — Риббентропа приобретал для Гитлера особое значение. Еще одного фронта — с СССР — Германия могла и не вынести. Из этого вытекает ответ на поставленный выше вопрос.

Гитлеру для ведения войны с Францией и Великобританией нужен был прочный тыл на востоке. Он надеялся, что, отдав Сталину нужные ему сферы влияния и заключив с ним Договор о дружбе, он купил себе этот надежный тыл.

Этого хотел Гитлер.

А чего хотел от Гитлера Сталин?

Сталин хотел присоединить к СССР целый ряд территорий, которые были обозначены в секретном протоколе к пакту Молотова — Риббентропа. Поддержка Гитлера облегчала решение этой задачи.

Сталин хотел, чтобы война в Европе стала реальной, а не «Странной войной», когда военных действий практически не велось. Поэтому решение Гитлера начать полномасштабную войну в Европе отвечало его интересам. Сталину было важно, чтобы демократические страны осознали, что без помощи СССР они справиться с Гитлером не смогут.

Но главным было подготовить вступление СССР в мировую войну. В этой войне Гитлер должен был стать противником, а демократические страны — союзниками. Чтобы добиться этого, нужно было найти путь к разрыву отношений с агрессором — Гитлером, и к переходу к союзническим отношениям с демократическими странами. Помочь Сталину совершить этот внешнеполитический разворот должен был сам Гитлер. Гитлера нужно было вынудить напасть на СССР! Тогда главное желание исполнялось автоматически! Этот фактор и стал определять политику Сталина начиная с июня 1940 года.

До июня 1940 года Сталин избегал открытой конфронтации с Гитлером. Пока война в Европе шла по нарастающей, Сталин методично присоединял или подготавливал присоединение к СССР новых территорий. В июне 1940 года после победы Германии над Францией, которая венчала завоевание Гитлером Западной Европы, Сталин резко ужесточил линию поведения с Гитлером. Эта новая политика привела к тому, что к концу 1940 года у Гитлера исчезли все иллюзии о том, что Сталин является его союзником, и возникла уверенность в обратном. В том, что от СССР исходит прямая угроза существованию Германии.

В чём же заключалась политика Сталина?

Гитлер хотел надежного тыла на востоке. Именно в эту точку и бил Сталин. Своими действиями он медленно, но определенно объяснял Гитлеру, что тот ошибся в своих расчетах. Что пактом Молотова — Риббентропа он купил себе не безопасный тыл, а самый опасный фронт, и что ему надо думать не о том, как победить Англию, а о том, как спасти свою задницу от восточного «друга»!

Чтобы донести эту мысль до Гитлера, Сталину понадобилось полтора года. Полтора года постоянных активных внешнеполитических мероприятий — до тех пор, пока Гитлер наконец понял, что без применения «военных контрмер», как он выразился при объявлении войны СССР, ему с его новым «другом» не разобраться. Это было именно то, чего Сталин всё это время и добивался.

Новый курс по отношению к Германии Сталин не спешил демонстрировать. Вначале политика Гитлера отвечала интересам Сталина. Германия завоевывала одну за другой страны Европы, и для Великобритании ситуация после падения Дании, Норвегии, Бельгии, Голландии и Франции становилась всё более угрожающей. Завоевание Гитлером Югославии и Греции лишило Англию влияния на Балканах. Мировая война, которая начиналась со «Странной войны», когда боевых действий практически не велось, разгоралась всё сильней. При этом Сталин оставался сторонним наблюдателем, не связанным союзническими обязательствами ни с одной из воюющих сторон. Значение СССР для Великобритании как потенциального союзника против Германии постоянно возрастало, так как другой континентальной силы, способной противостоять Гитлеру, просто не было. С другой стороны, и для Гитлера после малоуспешной битвы за Атлантику необходимость в надежном восточном тыле постоянно возрастала. Таким образом, Сталин, оставаясь в тени, становился ключевой фигурой, за которую западные страны вынуждены были вести борьбу.

На начальном этапе, до июня 1940 года, действия Сталина были направлены главным образом на то, чтобы получить контроль над территориями, упомянутыми в секретном протоколе к пакту Молотова — Риббентропа. В этот период он не демонстрировал антигерманских или пробританских настроений. Однако с середины июня 1940 года, после захвата Гитлером Франции, Сталин своим ультиматумом Румынии и оккупацией Прибалтийских стран положил начало новому, более жесткому курсу по отношению к Германии. А с апреля 1941 года, начиная с событий в Югославии, реальные действия Сталина можно назвать уже антигитлеровскими. Таковой его политика оставалась до самого нападения Гитлера на СССР. При этом официально никаких изменений в политике по отношению к Германии не объявлялось. В Сообщении ТАСС от 13 июня 1941 года Сталин еще раз подтвердил свою приверженность Договору о Дружбе с Германией.

Однако реальные действия Сталина заключались в прямом или косвенном нарушении как устных, так и письменных договоренностей с Гитлером, в демонстративном пренебрежении мнением последнего по поводу проводимых Сталиным мероприятий, в повышенной агрессивности этих мероприятий, в демонстрации растущих сталинских аппетитов по расширению сферы своих интересов за рамки имеющихся договоренностей. Эти действия должны были, по плану Сталина, привести Гитлера к убеждению, что его надежды создать надежный тыл на востоке дипломатическим путем нереальны. Гитлер должен был понять, что без войны с СССР он эту задачу решить не сможет. А чтобы Гитлер поверил, что военное решение проблемы возможно, Сталин методично проводил дезинформирующие мероприятия, целью которых была демонстрация слабости, неподготовленности Красной Армии к войне, неспособности военных руководителей, пришедших после репрессий 1937–38 годов, принимать адекватные решения. В первую очередь с этих позиций следует рассматривать войну с Финляндией.

Теперь, когда мы обрисовали общую картину намерений Сталина и Гитлера в рамках нашей концепции, можем перейти к рассмотрению действий Сталина, которые формировали отношения СССР с Германией.

Рассмотрим семь главных эпизодов, предшествовавших нападению Гитлера на СССР. По характеру германской политики Сталина весь рассматриваемый отрезок времени можно разделить на три периода: период мягкой политики, когда Сталин ограничивался минимальными нарушениями советско-германских договоров и активно обсуждал возникающие вопросы с Германией; период жесткой политики, когда Сталин демонстративно шел на нарушения договоров и вел переговоры с Германией в ультимативном виде, и период агрессивной политики, когда Сталин демонстрировал враждебность Германии, выступал фактически в неявном союзе с Великобританией против Гитлера и угрожал Германии, концентрируя свои войска у границы с Германией. Этот период закончился нападением Германии на СССР.

Период мягкой политики (3 сентября 1939 года — 15 июня 1940 года)

Раздел Польши (сентябрь 1939 года).

Ввод войск в Прибалтику (октябрь 1939 года).

Война с Финляндией (декабрь 1939 — март 1940 года).

Период жесткой политики (15 июня 1940 года — 27 марта 1941 года)

Захват Прибалтики и присоединение ее к СССР (15 июня 1940 года)

Ультиматум Румынии и аннексия Бессарабии и Сев. Буковины (26 июня 1940 года).

Берлинские переговоры Молотова с Гитлером (12 ноября 1940 года).

Период агрессивной политики (27 марта1941 года — 22 июня 1941 года)

События в Югославии (3–6 апреля 1941 года).

Имитация подготовки нападения СССР на Германию до 22 июня 1941 года.

Перейдем теперь к анализу этих событий и проследим за тем, как проявил себя в них Сталин.5.3.1. Раздел Польши

Всё началось с пакта Молотова — Риббентропа. После его подписания Германия 1 сентября напала на Польшу, а Англия и Франция, в соответствии с Соглашением о взаимопомощи с Польшей от 25 августа 1939 года, в ответ объявили Германии войну. 17 сентября в Польшу вошли советские войска и 28 сентября Польская армия прекратила сопротивление. 28 сентября между Германией и СССР был подписан Договор о разделе Польши и Договор о дружбе. (см. рис. 5.3.1).

Отношения между Германией и СССР по поводу Польши определялись секретным дополнительным протоколом к договору о ненападении (см. Приложение A1.1). Линия раздела двух армий и сфер влияния, согласно пункту 2 проходила по линии рек Нарев, Висла и Сан (рис. 5.3.2). Однако в своем продвижении в Польшу Сталин остановился гораздо раньше. Он не стал оккупировать Варшавское и Люблинское воеводства, как это предполагалось договором. Он остановился на Линии Керзона (рис. 5.3.3 и 5.3.4), которая исторически признавалась Англией и Францией как этническая граница польского и непольского населения и предлагалась в 1920 году Антантой в качестве границы между СССР и Польшей. Остановившись на этой линии, Сталин нарушил имевшуюся договоренность с Германией и сделал определенный жест в сторону Великобритании, который был немедленно оценен последней. 18 сентября в британском парламенте было решено «не посылать России никакого протеста». Жест Сталина в сторону Англии, а также промедление с вводом советских войск в Польшу не могли не вызвать недовольства Гитлера. Эти события можно считать началом новой политики Сталина по отношению к Германии или, точнее, концом прежней прогерманской политики, нацеленной на сближение с Германией. Цель прежней политики — договор с Германией — была Сталиным достигнута.

Дружба с Германией заканчивалась. Новый курс был направлен на постепенное наращивание конфронтации с Германией и на медленного сближение с Англией. Интересный анализ переговоров по разделу Польши приведен Л.А. Безыменским в его книге «Гитлер и Сталин перед схваткой».

«Он [Сталин — Авт.] предложил ему [Гитлеру — Авт.] обмен: Гитлер получает бóльшую часть Варшавского воеводства и всё Люблинское, Сталину же передается Литва, первоначально отданная в немецкую сферу. Именно об этом Сталин сказал немцам 20 сентября, предложив оформить обмен новым соглашением — разумеется, секретным. О Литве Сталин вспомнил не случайно. Только недавно на англо-франко-советских военных переговорах в Москве обсуждался проект маршала Шапошникова, предлагавшего направить советскую военную помощь (то есть дивизии Красной Армии) на Запад через так называемый “Виленский коридор”, то есть по самому удобному стратегическому маршруту. Кроме того, в Москве стало известно, что уже в сентябре Гитлер принял срочные меры для закрепления германского влияния в Литве. Литовский посол в Берлине Шкирпа вел секретные переговоры о переходе Литвы под германский военный протекторат, причем вел успешно. Немцы уже обольщались перспективой того, что именно они вернут Литве старинную столицу Вильнюс, превратившуюся в польский город Вильно. Сталин же не хотел оказывать своему новому союзнику такой услуги: он хотел сам отдать Вильно литовцам. 20 сентября Сталин решил начать всё заново, о чём через Шуленбурга и сообщил в Берлин. Гитлеру оставалось лишь согласиться. Отдадим должное Сталину: он переиграл на этот раз Гитлера. У немецкого диктатора не было другого выбора, ибо он, во что бы то ни стало, нуждался в благожелательной позиции Советского Союза. Начиналась долгая, а не молниеносная война — а для нее были нужны советские нефть, зерно, руда». (Выд. — Авт.) [33]. Л. Безыменский. «Гитлер и Сталин перед схваткой».

Рис. 5.3.1. Газета «Правда» от 29 сентября 1939 года с текстами Договора о дружбе между СССР и Германией и совместным Заявлением В. Молотова и И. Риббентропа по поводу заключения этого договора [34].

Рис. 5.3.2. Карта, опубликованная в «Известиях» 18 сентября 1939 года, на следующий день после того как Красная Армия пересекла границу Польши. [35]. Граница между СССР и Германией проходит по рекам Нарев, Висла и Сан в точном соответствии с секретным протоколом к пакту Молотова —Риббентропа (см. Приложение А1.1). Через 10 дней (28 сентября) граница пройдет уже по линии Керзона с отклонением от нее в районе Белостока (рис. 5.3.4).

Рис. 5.3.3. Карта Польши до ее раздела между СССР и Германией в сентябре 1939 года [36].

Рис. 5.3.4. Схема Линии Керзона и границ Польши. Красным цветом отмечена граница Польши после окончания Второй мировой войны. Синим — до ее начала.

Из этой цитаты видно, что в результате проведенного размена Гитлер получил часть Польши, на которую он не претендовал. Он не стал присоединять эту часть к Германии, а создал там протекторат (генерал-губернаторство). А вот своими интересами в Литве Гитлер пожертвовал, что в его первоначальные планы не входило. Что касается Литвы, то всего за месяц до этого, при заключении пакта, Сталин вопроса о Литве не поднимал. Тогда его курс был направлен на дружбу с Германией. Интересы в Литве были вторичны. Главным было — подписать договор с Гитлером. Атмосферу тех московских переговоров в августе 1939 года описал Риббентроп в письме Шуленбургу:

«Я прибыл в Москву 23 августа для переговоров и заключения от имени фюрера пакта о ненападении с Советским Союзом. Я начал переговоры со Сталиным и Молотовым с заявления, что я не прибыл в Москву, как сделали в свое время делегаты Англии и Франции, просить Советский Союз о вооруженной помощи на тот случай, если Англия заставит германское правительство вступить в войну. В таком случае германское правительство не будет нуждаться в помощи, но будет располагать достаточной военной силой для того, чтобы самому подняться на борьбу против Польши и своих западных недругов и довести ее [борьбу] до победного конца. На это Сталин с характерной для него ясностью и точностью искренне ответил: “Отказом в самом начале [переговоров] от какой-либо военной помощи Советов Германия заняла гордую позицию. Советский Союз, однако, заинтересован в том, чтобы Германия, являющаяся его соседом, была сильной, и в случае пробы военных сил между Германией и западными демократиями интересы СССР и Германии будут, конечно же, совпадать. Советский Союз никогда не захочет видеть Германию попавшей в сложную ситуацию”». (Выд. — Авт.) [37]. Ю. Фельштинский. «СССР — Германия 1939–1941».

Не прошло и трех недель, как случилось то, что, по словам Сталина, не должно было случиться никогда. После начала войны Германии с Великобританией приоритеты Сталина развернулись на 180 градусов. Дружба с Гитлером ему была больше не нужна. Требуя Литву, Сталин продемонстрировал Гитлеру свою готовность к конфронтации. Заметим, что в этот момент (17 сентября) Договор о дружбе с Германией еще не был подписан. Его подписание произойдет только 28 сентября, а Сталин уже демонстрирует пренебрежение к договоренностям с Гитлером и делает явный жест в сторону Англии. 1 октября У. Черчилль, только что вступивший в политическую игру (3 сентября он получил должность Первого Лорда Адмиралтейства), в своей речи добавил Гитлеру горькую пилюлю, демонстративно поддержав действия России в Польше.

«То, что русские армии должны были встать на этой линии, было совершенно необходимо для безопасности России против нацистской угрозы. Как бы то ни было, эта линия существует, и создан Восточный фронт, который нацистская Германия не осмелится атаковать. Когда господин Риббентроп на прошлой неделе был вызван в Москву, ему пришлось узнать и принять тот факт, что осуществление нацистских планов по отношению к прибалтийским странам и Украине должно быть окончательно остановлено». (Выд. — Авт.) [38]. «Выступление Черчилля по радио 1 октября 1939 г.»

Интересно, что Черчилль не стал обращать внимание на обвинение Англии и Франции в продолжении мировой войны, которое содержалось в совместном заявлении СССР и Германии от 28 сентября (см. рис. 5.3.1). Создавшуюся ситуацию Черчилль рассматривает совершенно с других позиций, трактуя ее как образование у Германии Восточного фронта. Этим он демонстрирует Сталину возможность будущего союза.

Приведенные выше факты подтверждают, что действия Сталина в этот период прекрасно согласуются с нашей концепцией.

А укладываются ли они в сценарий Суворова?

Нет, в рамках сценария Суворова их объяснить нельзя. Вот, например, простой вопрос сторонникам версии Суворова: если Сталин планировал напасть на Германию, то зачем он добровольно отдал ей огромный кусок Польши, на который он имел по секретному протоколу право? Его же снова пришлось бы завоевывать после нападения на Германию!

В связи с обсуждением новой границы между Германией и СССР обратим внимание на одну прелюбопытнейшую деталь — это Белостокский выступ, единственное место, где новая граница сильно отклонилась от Линии Керзона (см. рис. 5.3.4). Как видно из приведенной схемы, этот выступ, или отклонение от Линии Керзона, благополучно исчез с карты после окончания ВОВ. Что же двигало Сталиным, когда он нарисовал эту «загогулину» в качестве границы СССР и Германии? Именно Сталиным, а не Гитлером, ибо инициатором пересмотра первоначальной версии границы, предусмотренной секретным протоколом, был Сталин. Напрашивается предположение, что это было сделано специально для того, чтобы в 1941 году создать с этого выступа угрозу военного нападения на Германию, с одной стороны, и одновременно создать соблазн для Гитлера окружить и уничтожить будущую группировку войск на этом выступе фланговыми ударами. Это предположение подтверждают слова маршала Советского Союза Г.К. Жукова, сказанные им перед войной.

«По-моему, в Белоруссии укрепленные рубежи (УРы) строятся слишком близко к границе, и они имеют крайне невыгодную оперативную конфигурацию, особенно в районе белостокского выступа. Это позволит противнику ударить из района Бреста и Сувалки в тыл всей нашей белостокской группировки. Кроме того, из-за небольшой глубины УРы не могут долго продержаться, так как они насквозь простреливаются артиллерийским огнем». [39]. Г.К. Жуков. «Воспоминания и размышления».

Суворов также говорит о существовании белостокской группировки:

«Вторая по мощи группировка советских войск была сосредоточена в Белостокском выступе в Белоруссии». [2, c. 98].

Итак, белостокская группировка была. И она создавала угрозу Германии. И эта группировка была разгромлена в первые же дни войны вермахтом. Приведенные соображения о причине, по которой Белостокский выступ был включен в СССР, подтверждают показания генерал-фельдмаршала Вильгельма Кейтеля на Международном трибунале в Нюрнберге:

«Нападение на Советский Союз было совершено с целью предупредить нападение России на Германию». И далее: «Я утверждаю, что все подготовительные мероприятия, проводившиеся нами до весны 1941 года, носили характер оборонительных приготовлений на случай возможного нападения Красной Армии. Таким образом, всю войну на Востоке в известной мере можно назвать превентивной. Конечно, при подготовке этих мероприятий мы решили избрать более эффективный способ, а именно: предупредить нападение Советской России и неожиданным ударом разгромить ее вооруженные силы. К весне 1941 года у меня сложилось определенное мнение, что сильное сосредоточение русских войск и их последующее нападение на Германию могут поставить нас в стратегическом и экономическом отношении в исключительно критическое положение. Особо угрожаемыми являлись две выдвинутые на восток фланговые базы — Восточная Пруссия и Верхняя Силезия. В первые же недели нападение со стороны России поставило бы Германию в крайне невыгодные условия. Наше нападение явилось непосредственным следствием этой угрозы». (Протокол допроса 17 июня 1945 года. ВИЖ. 1961. № 9. С. 77–87). Об этом же говорил и генерал-полковник А. Йодль: «Существовало политическое мнение, что положение усложнится в том случае, если Россия первая нападет на нас» (Протокол допроса 18 июля 1945 года. ВИЖ. 1961. № 4. С. 84–91)». (Выд. — Авт.) [40, с. 289]. В. Суворов «Самоубийство».

Фланговой базе в Восточной Пруссии угрожала как раз белостокская группировка. Если предположение, что Белостокский выступ изначально был создан Сталиным как ловушка для Гитлера, предназначенная для принуждения последнего к нападению на СССР, справедливо, то это означает, что войска, сосредоточенные в 1941 году на этом выступе, были заранее отданы на заклание и были обречены. Ими жертвовали только для одного — чтобы развязать войну с Германией, и чтобы СССР оказаться в этой войне жертвой агрессии.

Располагая войска на позициях, создающих противнику большую угрозу, и одновременно давая ему возможность уничтожить эти войска контрударом, можно, жертвуя своей армией, направить наступление противника в выгодном для отступающей стороны стратегическом направлении.

Пример с Белостокским выступом дает основание предположить, что эту методику воздействия на Гитлера Сталин весьма широко использовал, чтобы вынуждать немецкие войска двигаться вглубь территории СССР в нужном направлении (через Белоруссию, а не через Украину). Можно предположить, что не менее загадочные и тяжелые поражения Красной Армии в начальный период войны (вплоть до конца 1942 года) были результатом широкого использования этого метода. Но это — предположение. Для его доказательства требуется детальный анализ событий военными специалистами.

Теперь вернемся к рассмотрению последующих важнейших внешнеполитических действий Сталина.5.3.2. Ввод войск в прибалтийские страны

В сентябре-октябре 1939 года Сталин провел исключительно жесткие переговоры с прибалтийскими странами. Этим странам были предъявлены ультиматумы. Но несмотря на это, данные действия были отнесены к периоду мягкой политики Сталина в отношении к Германии. Дело в том, что, с точки зрения секретного приложения к пакту с Германией, в этих действиях нарушений не было. Вот что происходило в Прибалтике.

Справка

28.09.1939 — заключен договор с Эстонией на 10 лет с вводом 25 тыс. контингента войск.

Метод достижения договора — ультиматум.

10.05.1939 — заключен договор с Латвией на 10 лет с вводом 25 тыс. контингента войск.

Метод достижения договора — ультиматум.

15.10.1939 — заключен договор с Литвой на 15 лет с вводом 20 тыс. контингента войск.

Метод достижения договора — ультиматум.

Эти действия не касались Германии напрямую. Но они были направлены против стран, фигурирующих в секретном протоколе к пакту Молотова — Риббентропа. В отношении самих стран Сталин демонстрировал жесткое и агрессивное поведение. Тем не менее на этом этапе он не шел дальше ограниченных агрессивных действий, не аннексировал и не советизировал сами эти страны. Вот как описал эти события М.И. Мельтюхов в книге «Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939–1941»:

«Любопытно, что эта оценка будущих последствий ввода Красной Армии в Прибалтику не сильно расходилась с ныне известным мнением Сталина, высказанным 25 октября 1939 г. секретарю ИККИ Г. Димитрову: “Мы думаем, что в пактах о взаимопомощи (Эстония, Латвия и Литва) нашли ту форму, которая позволит нам поставить в орбиту влияния Советского Союза ряд стран. Но для этого нам надо выдержать — строго соблюдать их внутренний режим и самостоятельность. Мы не будем добиваться их советизации. Придет время, когда они сами это сделают”. [...]

Как только СССР и Германия договорились о передаче Литвы в сферу советских интересов, Молотов 29 сентября вызвал ее посланника в Москве Л. Наткевичуса и заявил ему, что следовало бы начать прямые переговоры о внешнеполитической ориентации Литвы. Уже 1 октября литовское правительство согласилось делегировать в Москву министра иностранных дел Ю. Урбшиса. На начавшихся в 22 часа 3 октября переговорах Сталин сообщил литовской делегации о советско-германском соглашении относительно раздела Литвы. Протест Урбшиса приглушался желанием получить Вильнюс, который советская сторона предложила, как приманку в обмен на договор о взаимопомощи. Делегации были переданы советские проекты документов, и 4 октября она возвратилась в Каунас. Литовское правительство решило отказаться от размещения советских войск, но выразило готовность иметь тесное сотрудничество с Москвой в военной области. На новых переговорах выяснилось, что СССР настаивает на размещении войск, намекая, что в противном случае Вильнюс может быть передан Белорусской ССР.

В качестве дополнительного аргумента на границах Литвы была развернута 3-я армия Белорусского фронта. Перед литовским правительством встал вопрос: подписать требуемый СССР договор с размещением гарнизонов и получить Вильнюс и Виленскую область или не подписывать договор, не получить Вильнюс и вступить в конфликт с СССР. Убедившись в невмешательстве Германии, литовское руководство решило принять советское предложение, и 10 октября был подписан “Договор о передаче Литовской республике города Вильно и Виленской области и о взаимопомощи между Советским Союзом и Литвой” сроком на 15 лет, предусматривавший ввод 20-тысячного контингента советских войск. 15 октября было подписано советско-литовское торговое соглашение на период с 1 ноября 1939 г. по 31 декабря 1940 г.» (Выд. — Авт.) [41]. М.И. Мельтюхов. «Упущенный шанс Сталина».

Из выделенного текста цитаты следует, что у Сталина был четкий план действий в отношении присоединения прибалтийских стран к СССР. На первом этапе Сталин придерживался договоренностей, достигнутых в секретной части соглашения с Гитлером. А эти договоренности не предполагали советизации прибалтийских стран. Переговоры с каждой из трех прибалтийских стран заняли у Сталина всего от одной до двух недель, что говорит о том, что мнение прибалтийских стран Сталина не интересовало. Важно обратить внимание на следующую фразу, сказанную Сталиным.

«Мы не будем добиваться их советизации. Придет время, когда они сами это сделают» (см. выделенную часть цитаты выше).

Это время пришло 15 июня 1940 года, когда Сталин перешел к следующему этапу — этапу жесткой политики по отношению к Германии и стал открыто пренебрегать имевшимися тайными договоренностями.5.3.3. Война с Финляндией

Эта война имеет непосредственное отношение к советско-германской политике, так как Финляндия упоминалась в секретном протоколе к пакту. Переговоры с Финляндией о передаче СССР части ее территории начались 5 октября, одновременно с переговорами с прибалтийскими странами. Но, если с Прибалтикой вопрос был решен за две недели, то переговоры с Финляндией затянулись на два месяца и закончились полномасштабной войной. В вопросе о Финляндии мир занял более жесткую позицию по отношению к СССР чем в вопросе о Польше и прибалтийских странах. СССР за войну с Финляндией пришлось заплатить исключением из Лиги Наций. Финская война будет рассмотрена в параграфе 5.6 данной главы. Здесь же скажем, что, несмотря на огромный перевес сил, Красная Армия понесла очень большие потери и только через три месяца тяжелых боев сумела получить желаемую территорию. Сформулируем здесь и вывод, доказательство которого будет дано в параграфе 5.6.

Финской войной Сталин сознательно продемонстрировал Гитлеру и всему миру слабость Красной Армии и слабость офицерского состава после репрессий 1937–38 годов. Эта дезинформация и была основной целью этой войны.5.3.4. Захват и присоединение Прибалтики к СССР

Справка

15 июня 1940 года советские войска заняли стратегические пункты прибалтийских государств Эстонии, Латвии и Литвы. Метод действий Сталина — ультиматум и ввод войск. С этого момента началась советизация прибалтийских стран [42].

Эти действия стали проявлением начала новой жесткой линии Сталина по отношению к Германии. Несмотря на то, что прибалтийские государства входили в сферу интересов СССР, советизация этих стран секретным протоколом не предполагалась. Таким образом, эти действия выходили за рамки имевшихся договоренностей с Германией. При этом предварительных консультаций с Гитлером Сталин не проводил. Это была первая проверка Сталиным границ терпения Гитлера. Интересно, что эти действия были приурочены к завершающей фазе войны Гитлера с Францией.

Тезис об ужесточении позиции Сталина в отношении Гитлера можно подтвердить также мнением М.И. Мельтюхова, где он также отмечает антигерманский характер действий Сталина в Прибалтике:

«Действия СССР в отношении Прибалтики, в отличие от мер по присоединению других территорий Восточной Европы, считавшихся советской “сферой интересов”, дают пример сложной, многоходовой комбинации. Признание Германией Эстонии, Латвии и Литвы зоной советских интересов и война в Европе позволили СССР навязать этим странам договоры о взаимопомощи, что дало Москве легальный рычаг влияния в регионе, признанный Англией и Францией как меньшее зло по сравнению с германской оккупацией. Сделав первый шаг по пути проникновения в Прибалтику, советское руководство демонстративно не вмешивалось во внутренние дела этих стран, терпеливо ожидая своего часа. Разгром Франции и изгнание английской армии с континента открыли дорогу к присоединению Прибалтики. Дипломатический конфликт, созданный СССР, и угроза военного вторжения поставили прибалтийские правительства перед выбором — борьба или капитуляция. Учитывая бесперспективность военного сопротивления и незаинтересованность великих держав Европы в делах Прибалтики, было решено капитулировать, и советское руководство, нарушив тем самым все свои договоры с Эстонией, Латвией и Литвой, ввело войска и начало целенаправленную советизацию региона. Таким образом, использовав англо-франко-германские противоречия, СССР удалось вернуть контроль над стратегически важным регионом, усилить свои позиции на Балтийском море и создать плацдарм против Восточной Пруссии». (Выд. — Авт.) [41]. М.И. Мельтюхов. «Упущенный шанс Сталина».

Эти действия Сталина Гитлер оставил без ответа. Тогда Сталин всего через 10 дней сделал следующий, еще более агрессивный ход. Он объявил ультиматум Румынии с требованием передачи СССР Бессарабии и Буковины.

5.3.5. Ультиматум Румынии

Справка

26 июня 1940 года СССР в ультимативной форме потребовал от Румынии передачи ему Бессарабии и Буковины. 28 июня произошла аннексия Бессарабии и Северной Буковины.

30 июня 1940 года в дневнике Гальдера (Начальника штаба Верховного командования сухопутных войск вермахта в 1938–1942 годах) первый раз упоминается об указании Гитлера подготовки нападения на СССР [43].

Ультиматум Румынии и последовавший захват ее части вывели Гитлера из равновесия. Сталин посмел замахнуться на сферу интересов Гитлера! Буковина не фигурировала в секретном протоколе! И последовала жесткая реакция — приказ готовить нападение на СССР. Расчет Сталина на провокацию сработал. Первая запись в дневниках Гальдера о подготовке нападения на СССР относится к 30 июня 1940 года — через четыре дня после ультиматума Румынии!

«Основное внимание — на Восток». [44]. Гальдер. «Военный дневник».

Следующая, более развернутая запись от 3 июля содержит разъяснение позиции Гитлера по СССР:

«Оперативные вопросы: в настоящее время на первом плане стоят английская проблема, которую следует разрабатывать отдельно, и восточная проблема. Основное содержание последней: способ нанесения решительного удара России, чтобы принудить ее признать господствующую роль Германии в Европе». (Выд. — Авт.) [45]. Гальдер. «Военный дневник».

Здесь нет никаких упоминаний о стратегических планах завоевания восточных земель. Речь идет только о принуждении Сталина признать Гитлера «Главным» в Европе! Что же заставило Гитлера так занервничать?

22 июня 1940 года, всего за неделю до ультиматума Румынии, было подписано Компьенское перемирие, которое закрепило победу Гитлера над капитулировавшей Францией. Гитлер ощущал себя властителем Европы. И в этот момент высочайшего триумфа Гитлера Сталин предъявляет жесткий ультиматум Румынии! Ультиматум сателлиту Германии, снабжающему воюющую страну нефтью! Безо всяких консультаций с Германией и в момент, когда, казалось, весь мир должен в трепете лежать у ног Гитлера! И это было ещё не всё. В этот день в СССР был принят Указ «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений». Указ был явным указанием на начало подготовки СССР к войне. Вот как позднее описал Гитлер в Ноте Советскому правительству от 21 июня 1941 года свое видение событий в Румынии:

«5. В то время как германская армия на Западе вела боевые действия против Франции и Англии, последовал удар Советского Союза на БАЛКАНАХ. Тогда как на Московских переговорах Советское правительство заявило, что никогда в одностороннем порядке не будет решать бессарабский вопрос, правительство рейха 24 июня 1940 года получило сообщение Советского правительства о том, что оно полно решимости силой решить бессарабский вопрос. Одновременно сообщалось, что советские притязания распространяются и на Буковину, то есть на территорию, которая была старой австрийской коронной землей, никогда России не принадлежала и о которой в свое время в Москве вообще не говорилось. Германский посол в Москве заявил Советскому правительству, что его решение является для правительства рейха совершенно неожиданным и сильно ущемляет германские интересы в Румынии, а также приведет к нарушению жизни крупной немецкой колонии и нанесет ущерб немецкой нации в Буковине. На это господин Молотов ответил, что дело исключительной срочности и что Советский Союз в течение 24 часов ожидает ответ правительства рейха. И на этот раз правительство Германии во имя сохранения мира и дружбы с Советским Союзом решило вопрос в его пользу. Оно посоветовало румынскому правительству, обратившемуся за помощью к Германии, пойти на уступку и рекомендовало ему отдать Советской России Бессарабию и Северную Буковину. Наряду с положительным ответом румынского правительства Германия передала Советскому правительству просьбу румынского правительства о предоставлении ему времени для эвакуации населения с этих больших территорий и для обеспечения жизни и сохранности имущества местных жителей. Однако Советское правительство снова предъявило Румынии ультиматум и еще до истечения его срока — 28 июня — начало оккупацию части Буковины, а затем и всей Бессарабии до Дуная. И эти территории были тотчас аннексированы Советским Союзом, большевизированы и этим самым фактически разорены.

Оккупация и большевизация Советским правительством территорий Восточной Европы и Балкан, переданных Советскому Союзу правительством рейха в Москве в качестве сферы влияния, полностью ПРОТИВОРЕЧАТ МОСКОВСКИМ ДОГОВОРЕННОСТЯМ». [46]. «Нота германского министерства иностранных дел правительству Советского Союза от 21 июня 1941 года»

Ярость Гитлера должна была быть велика! Команда разработать план удара по России стала плодом этой ярости. Зверь почувствовал опасность! Эта команда не была результатом стратегического расчета. Это была спонтанная реакция Гитлера на ультиматум Сталина и на демонстративное игнорирование последним мнения Германии.

И здесь уместно задать вопрос. Зачем же Сталин спровоцировал Гитлера? В рамках традиционной историографии на этот вопрос найти ответ невозможно. По мнению официальной историографии, Сталин с момента заключения пакта Молотова — Риббентропа проводил политику умиротворения Гитлера, чтобы выиграть время для подготовки СССР к будущей войне с Германией. Но это означает, что он должен был бы избегать любых действий провоцирующего характера. Здесь явная логическая нестыковка. Буковина не была оговорена в пакте. Почему Сталин вдруг решил нарушить пакт и в ультимативной форме потребовать Буковину? В сценарии Суворова этого объяснить также нельзя. Сценарий Суворова предполагает, что поведение Сталина в это время должно быть таким же, как и в официальной версии истории. Сталин должен тайно готовить нападение и не привлекать к себе внимания Гитлера.

Только предлагаемая концепция дает объяснение этому шагу Сталина.

Победа над Францией венчала покорение Гитлером Западной Европы, и для Сталина она означала, что Гитлер выполнил ту работу, в которой Сталин был заинтересован. Великобритания потеряла практически всех союзников на континенте, и теперь ее заинтересованность в союзе со Сталиным стала очевидной. Сталин мог начинать усиливать давление на Гитлера, чтобы добиться своей цели. Поэтому после падения Франции он перешел к жесткой политике без оглядки на секретные договоренности с Гитлером. С этого момента Сталину от Гитлера нужно было только одно — нападение на СССР. В этом была суть позиции Сталина и в этом заключается ключ для понимания всех его действий до самого нападения Гитлера на СССР. Поэтому ультиматум Румынии был переломным моментом в германской политике Сталина. С этого момента, образно говоря, Сталин включил обратный отсчет времени до начала ВОВ.

После явно враждебных по отношению к Германии действий Сталина в Румынии перед Гитлером стала вырисовываться перспектива войны на два фронта — с Великобританией на западе и с СССР на востоке. Тогда Гитлер сделал попытку закончить войну с Великобританией. 19 июля 1940 года он сделал ей предложение о мире. Но в Лондоне с 10 мая 1940 года премьер-министром уже был Черчилль, занимавший твердую антигитлеровскую позицию. Хотя предложение Гитлера было неофициальным, Великобритания сочла необходимым на него ответить. Ответить официальным отказом. Тем самым надежды Гитлера сохранить достигнутые победы и выскочить из угрожающих тисков оказались тщетными. Гитлер не смог завершить войну тогда, когда это было ему выгодно. Оказалось, что он достиг пика, и любой шаг в любом направлении был путем вниз, путем к поражению.

Однако Гитлер этого еще не знал. Ответом на отказ Великобритании стало решение начать битву за Британию. Эта битва началась с яростных налетов немецкой авиации. Гитлер пытался добиться господства в воздухе, чтобы затем провести наземную операцию. Но эту задачу ему решить не удалось. Уже к 15 сентября после слишком больших потерь при налетах на Великобританию Гитлеру пришлось отложить высадку в Англии на неопределенный срок. Это стало его первой серьезной неудачей. И, потерпев неудачу на западе, Гитлер решил попытать удачу и прояснить ситуацию, которая складывалась с восточным «другом».5.3.6. Берлинские переговоры Молотова с Гитлером

Неудача в войне с Англией заставила Гитлера заняться укреплением своих политических позиций. 27 сентября 1940 года Гитлер договорился с Японией и Италией о создании военного союза («Тройственный пакт»). В этот союз он решил попытаться втянуть и Сталина. В случае создания военного союза с СССР и надежного обеспечения безопасности восточных границ Германии Гитлер смог бы сконцентрировать все силы на войне с Великобританией. К этому времени ему стало ясно, что без надежного тыла на востоке победа Германии над Великобританией невозможна. И Гитлер пригласил Молотова на переговоры в Берлин. Из опыта переговоров по поводу пакта Молотова — Риббентропа Гитлер сделал вывод, что Сталин стремится к расширению своей территории за счет других стран. Поэтому на переговорах он решил повести разговор о разделе мира. Сталин идет на юг — в Ирак, Иран, Индию, — а Гитлер остается хозяином в Европе.

«Основные предложения состояли в том, чтобы поделить уже не Европу, а мир! В дележе должны были участвовать Италия, Германия, Япония и СССР, который получал возможность экспансии на юг — в Иран, Ирак, Афганистан, Индию. В Восточной Азии Сталин должен был сам договориться с Японией. Это позволяло образовать союз тоталитарных диктатур на бескрайних просторах Евразии. Гитлер хотел направить экспансию СССР на юг, чтобы Сталин не мешал заняться ему европейскими проблемами». (Выд. — Авт.) [47]. А. Гогун. «Берлинские переговоры Молотова с Гитлером».

Эти предложения говорят о том, что Гитлер совершенно не понимал логику действий Сталина. Он так и не смог ее понять до самого своего конца. В Москве в августе 1939 года такой подход позволил Гитлеру получить «надежного» союзника на востоке примерно на три недели. К концу сентября Сталин уже перестал быть надежным союзником Гитлера. В ноябре 1940 года Гитлера ожидал просто издевательский ответ Сталина. Этот ответ мы приводим с комментариями М. Солонина из его книги «Фальшивая история Великой войны»:

«Так, в Архиве Президента России (АП РФ ф. 3, оп. 64, д. 675, л. 108) сохранился машинописный текст советских условий создания “союза четырех держав”, да еще и с собственноручной пометой Молотова: “Передано г. Шуленбургу мною 25 ноября 1940 г.”. И подпись: В. Молотов.

Вот этот текст подлинного документа (цитируется по сборнику “1941 год. Документы”, Книга 1, стр. 417).

”СССР согласен принять в основном проект пакта четырех держав об их политическом сотрудничестве и экономической взаимопомощи, изложенный г. Риббентропом в его беседе с В.М. Молотовым в Берлине 13 ноября 1940 года и состоящий из 4 пунктов, при следующих условиях:

1. Если германские войска будут теперь же выведены из Финляндии (на самом деле выводить было нечего, т. к. первые части вермахта были развернуты на территории Финляндии лишь в июне 1941 г. — М.С.), представляющей сферу влияния СССР согласно советско-германского соглашения 1939 года, причем СССР обязывается обеспечить мирные отношения с Финляндией, а также экономические интересы Германии в Финляндии (вывоз леса, никеля).

2. Если в ближайшие месяцы будет обеспечена безопасность СССР в Проливах путем заключения пакта взаимопомощи между СССР и Болгарией, находящейся по своему географическому положению в сфере безопасности черноморских границ СССР, и организации военной и военно-морской базы СССР в районе Босфора и Дарданелл на началах долгосрочной аренды.

3. Если центром тяжести аспирации СССР будет признан район к югу от Батума и Баку в общем направлении к Персидскому заливу.

4. Если Япония откажется от своих концессионных прав по углю и нефти на Северном Сахалине на условиях справедливой компенсации. Сообразно с изложенным должен быть изменен проект протокола к Договору 4-х держав, представленный г. Риббентропом, о разграничении сфер влияния, в духе определения центра тяжести аспирации СССР на юге от Батума и Баку в общем направлении к Персидскому заливу (немцы предлагали направить территориальные устремления Советского Союза в сторону Индийского океана, Сталин же устами Молотова уточнил, что нефть интересует его гораздо больше, нежели индийский чай и слоны с изумрудами. — М.С.).

Точно так же должен быть изменен изложенный г. Риббентропом проект протокола — Соглашения между Германией, Италией и СССР и Турцией в духе обеспечения военной и военно-морской базы СССР у Босфора и Дарданелл на началах долгосрочной аренды с гарантией 3-х держав независимости и территории Турции в случае, если Турция согласится присоединиться к четырем державам.

В этом протоколе должно быть предусмотрено, что в случае отказа Турции присоединиться к четырем державам Германия, Италия и СССР договариваются выработать и провести в жизнь необходимые военные и дипломатические меры, о чём должно быть заключено специальное соглашение». (Выд. — Авт.) [30]. М. Солонин. «Фальшивая история Великой войны».

Эти ответные предложения Гитлеру носили явно провокационный характер и не могли быть приняты ни Германией, ни ее союзниками. М. Солонин считает этот документ страшным. Да, если его принимать за «чистую монету», за реальный результат переговоров, то такое отношение будет верным. Но когда вы делаете предложение, которое не может быть принято, это просто элемент дипломатической игры. Ответа или обсуждения этого документа не было. Однако данный документ состоит не просто из абсурдных требований. Свои требования Сталин составил так, чтобы донести до Гитлера ключевую мысль, что у него есть свои цели в Европе, которую Германия считала сферой своих интересов. На первом и втором местах в этом документе представлены интересы Сталина именно в Европе, а не на юге. Как раз там, откуда Гитлер и пытался его вытеснить. Этот документ не просто отписка, закрывающая переговоры. Это хорошо продуманная угроза Германии. Гитлер эту угрозу понял. Он понял, что надежды на дипломатию больше нет, и 18 декабря подписал план «Барбаросса» — план по подготовке к нападению на СССР. Провокация Сталина опять достигла своей цели!

Угрозу Сталина Гитлер увидел. Но всё же не разглядел главного — того, что в августе 1939 года Сталину нужны были не территориальные приобретения, а мировая война, к которой вел пакт Молотова — Риббентропа. Как только война началась, интерес к политическому союзу с Гитлером у Сталина исчез. Действия Сталина в 1939–1940 гг. это продемонстрировали. Осенью 1940 года Гитлеру уже нечего было предложить Сталину. Разрешение Гитлера на захват южных стран Сталину было не нужно. Поэтому никаких шансов на успех переговоров в Берлине Гитлер не имел. Но тем не менее сам он Сталину был нужен, поскольку только Гитлер мог сыграть ту роль, которую Сталин в своей постановке написал специально для него. И Гитлер эту роль послушно играл. Сцену за сценой. 5.3.7. События в Югославии

Следующим этапом в советско-германских отношениях стали события в Югославии. В этих событиях проявилась новая черта политики Сталина в отношении Германии — открытая демонстрация враждебности к Германии и демонстрации готовности оказать поддержку Великобритании против Германии.

Что же произошло в Югославии в марте — апреле 1941 года?

25 марта 1941 Правительство Югославии присоединилась к Тройственному пакту оси. Однако 27 марта националистические круги антигитлеровской ориентации организовали в стране переворот. Власть перешла в руки военных во главе с Душаном Симовичем. Югославские представители, подписавшие соглашение о присоединении к странам оси, были арестованы. Королем Югославии был провозглашен 17 летний Петр II.

На активные действия против Германии правительство Д. Симовича не решалось, и попытки Великобритании вовлечь Югославию в военное противостояние с Германией успехом не увенчались. [48]. (К. Типпельскирх «История Второй мировой войны»). Однако новое правительство отдавало себе отчет в угрозе, которая исходила от Германии. В этих условиях премьер-министр Д. Симович, обратился к Советскому Союзу с предложением срочно заключить военно-политический договор о взаимной помощи.

Ситуация вокруг переговоров определялась тем, что договор с Югославией в сложившейся на тот момент международной обстановке вел к неизбежному обострению отношений между Советским Союзом и Германией. Однако, несмотря на это, Сталин дал согласие начать переговоры.

Югославия, в силу своего стратегического положения на Балканах имела как для Гитлера, так и для Великобритании исключительно важное значение. Великобритания пыталась на Балканах создать второй фронт против стран оси, и за Югославию между Германией и Великобританией шла дипломатическая война. Поэтому решение СССР о начале переговоров с антигитлеровским правительством было явным выпадом против Германии. Этот шаг Сталин сделал безо всяких консультаций с посольством Германии.

Переговоры начались в Москве 3 апреля. Делегацию Югославии возглавлял Милан Гаврилович. Советскую сторону — В. Молотов. Интересные детали этих переговоров содержатся в книге Н.В. Новикова «Воспоминания дипломата». В то время Новиков занимал пост заведующего Ближневосточным отделом Наркомата Иностранных Дел и принимал непосредственное участие в тех переговорах. Вот как он описал исходные позиции сторон.

«С первых же встреч с советской стороной, представленной Молотовым и Вышинским, югославская делегация настаивала на заключении пакта о взаимной помощи, однако Советское правительство считало его в данной ситуации несвоевременным. Разногласия имели существенное значение, и поначалу казалось, что переговоры окончатся безрезультатно. Но 4 апреля югославская делегация получила новые указания из Белграда. Встретившись в тот день с Вышинским, Гаврилович сообщил, что делегация готова подписать соглашение дружественного характера […].

В тот же день Молотов в беседе с германским послом Шуленбургом информировал его об этом предложении югославского правительства и о решении Советского правительства принять его. Выслушав Молотова, Шуленбург заявил, что “сомневается в том, что момент, выбранный для подписания такого договора, являлся бы особенно благоприятным”. Однако в ответ на возражение посла Молотов сказал, что “Советское правительство обдумало свой шаг и приняло окончательное решение”». [49]. Н.В. Новиков «Воспоминания дипломата».

Обратим внимание, что 4 апреля югославская делегация всего лишь получила новые инструкции от своего правительства, и переговоры должны были быть продолжены. Тем не менее, в середине переговоров Молотов счел необходимым проинформировать Шуленбурга, что правительство СССР уже приняло решение подписать соглашение с Югославией.

5 апреля переговоры были продолжены.

«Вечером в этот день я узнал от Вышинского, что наш проект договора сформулирован, согласован со Сталиным и с полчаса назад представлен югославам. Статья 2 договора — безусловно, самая важная — гласила: “В случае, если одна из Договаривающихся Сторон подвергнется нападению со стороны третьего государства, другая Договаривающаяся Сторона обязуется соблюдать политику дружественных отношений к ней”». [49].

Такая формулировка главной статьи договора формально ни к чему Сталина не обязывала. Однако она ясно демонстрировала, что в случае нападения Германии на Югославию, а именно этого опасалась Югославия, СССР будет на стороне Югославии, а не Германии. К полуночи 5 апреля из Белграда было получено согласие на подписание соглашения.

До этого момента переговоры не содержали ничего особенно или примечательного. Однако дальнейшие события продемонстрировали, что для Сталина этот договор занимал совершенно особое место.

Обычно акт подписания межгосударственного соглашения проходит в торжественной обстановке и при его подписании присутствуют участники переговоров. Поэтому процедуру подписание планировалось провести на следующий день, т.е. 6 апреля. Но Сталин, несмотря на ночное время, потребовал немедленного подписания договора.

«Разыскать югославских дипломатов в это время суток было не так-то просто. В гостинице, где поселились делегаты, никого из них не оказалось, так же как не оказалось дома и ответственных сотрудников миссии. Но в конце концов они были обнаружены — кто в ресторанах, кто на квартирах у друзей в разных концах города. В Кремле появились все три члена делегации, советник миссии Владислав Маркович и первый секретарь Вукадин Милетич. Теперь можно было приступить к подписанию договора.

Церемония подписания происходила в кремлевском кабинете Молотова. Вместе с югославами в кабинет к нему вошли Вышинский, генеральный секретарь НКИД Соболев и я. Участников церемонии приветствовали Молотов и появившийся ради нее Сталин. Перед подписанием возник вопрос о том, какую дату поставить на документе, — ведь время уже перевалило за полночь. После краткого обмена мнениями между руководителями делегаций стороны согласились датировать договор 5 апреля.

От имени Советского правительства договор подписал В. М. Молотов, от имени югославского короля — Милан Гаврилович, а также два других члена делегации — Божин Симич и Драгутин Савич. Вслед за тем Сталин поздравил югославов с успешным завершением переговоров. Импровизированную ответную речь произнес Гаврилович. Потом кабинет заполнили фоторепортеры, в течение нескольких минут ослеплявшие нас вспышками магния». [49].

После этого состоялся ночной банкет с участием Сталина.

На следующий день предполагался большой прием в честь югославской делегации. Однако все вышло иначе. Утро принесло ошеломляющую новость.

«Ошеломляющая новость! Выходит, что в тот самый момент, как мы, приятно взволнованные участники банкета, покидали кабинет Молотова, германская военная машина уже обрушилась на мирный югославский народ и на отбивающийся от итальянских агрессоров греческий народ!» [49].

Большой прием в Кремле в честь югославской делегации был отменен. Последовало прямое указанию Сталина Молотову: “Надо оставить эту затею, ставшую неуместной”. Попытки Молотова отговорить Сталина от этого решения закончились безрезультатно [49].

Что же означали эти стремительные переговоры накануне нападения Гитлера на Югославию? В чем была причина той спешки, которая сопровождала переговоры? Почему Сталин решил, что после нападения Гитлера прием в Кремле стал неуместен? Ведь мнение Молотова по этому вопросу было совершенно другим!

Чтобы найти ответ на эти вопросы и понять замысел Сталина проследим еще раз за последовательностью событий в эти дни.

Правительство Цветковича 25 марта 1941 присоединилось к Тройственному пакту оси.

27 марта 1941 года в Югославии произошел государственный переворот, сместивший прогерманское правительство Цветковича.

3 апреля глава нового антигитлеровского правительства Д. Симович обратился к СССР с предложением заключить военно-политический пакт о взаимной помощи.

Сталин сразу согласился на переговоры, но предложил вместо пакта о взаимной помощи заключить договор о дружбе и ненападении.

4 апреля Белград дал принципиальное согласие на предложение Сталина.

В тот же день, 4 апреля, Молотов проинформировал германского посла Шуленбурга о решении Советского правительства заключить договор о дружбе с новым правительством Югославии.

5 апреля, к полуночи, Белград дал согласие на сталинский текст Договора о дружбе. Сталин отказался ждать утра для подписания документа и потребовал ночью разыскать всю югославскую делегацию для немедленного подписания договора. Подписание состоялось ночью после 12 часов, но под документом была поставлена дата — 5 апреля. Ночью, сразу после подписания прошло фотографирование для прессы. После этого состоялся импровизированный ужин с участием Сталина.

6 апреля в утренних газетах было напечатано сообщение о подписанном договоре.

6 апреля утром Германия объявила о начале войны на Балканах против Греции и Югославии.

6 апреля предполагалась торжественная церемония по поводу подписания договора, которую Сталин отменил, в связи с началом войны.

Молотов не понимал сути той игры, которую вел Сталин, и пытался настоять на проведении церемонии в Кремле.

А теперь добавим к этой информации те сведения, которые хорошо известны сейчас, но во время описанных событий были известны, видимо, только Сталину от его разведки.

Решение о нападении на Югославию было принято Гитлером 27 марта (директива № 25 о нападении на Югославию). Дата нападения — 6 апреля была определена Гитлером 30 марта.

Этот последний пункт и объясняет всю спешку Сталина вокруг договора.

Дата начала войны между Германией и Югославией Сталину была заранее известна, и он хотел закончить все переговоры до ее начала. Он хотел поставить Гитлера перед фактом, что СССР поддерживает антигитлеровские, пробританские силы. Поэтому Сталин спешил сообщить германскому послу Шуленбургу о намерении подписать договор с Югославией. Это была страховка на тот случай, если переговоры с Югославией не будут завершены до начала войны. После того, как на переговорах удалось найти приемлемую форму соглашения, Сталин сделал все, чтобы успеть дать в газетах сообщение о подписанном договоре. С этим были связаны ночное подписание договора, ночное фотографирование перед прессой и изменение даты подписания договора с 6 числа на 5. Договор должен был быть подписан до 6 апреля — до даты объявления Германией войны Югославии. Когда же 6 апреля Гитлер объявил Югославии войну — все торжественные мероприятия с делегацией Югославии были отменены. Югославия больше Сталина не интересовала! Дальнейшая демонстрация поддержки Югославии стала неуместной. Такая поддержка уже могла быть истолкована как нарушение Договора о дружбе с Германией.

Все эти действия означали, что Сталин использовал события в Югославии для демонстрации Гитлеру своей готовности к конфронтации с Германией. Однако этими действиями он не хотел давать повода для обвинений СССР в нарушении Договора о дружбе с Германией. Действия Сталина на переговорах с Югославией были нацелены на провоцирование Германии на нападение на СССР.

В этом была причина и того, что Сталин отказался от договора о взаимопомощи с Югославией. После объявления Германией войны Югославии такой договор вступал бы в противоречие с Договором о дружбе с Германией. В этом случае Сталину пришлось бы выбирать одно из двух. Либо немедленная конфронтация с Германией, либо денонсация договора с Югославией. Оба этих варианта для Сталина были неприемлемы. Они противоречили цели Сталина — заставить Гитлера напасть на СССР.

Приведенную выше трактовку сути переговоров с Югославией можно подтвердить дополнительными фактами. Ниже приведен текст беседы между Вышинским (заместитель Молотова) и Гавриловичем.

«№ 360. БЕСЕДА ПЕРВОГО ЗАМЕСТИТЕЛЯ НАРКОМА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР А.Я. ВЫШИНСКОГО С ПОСЛАННИКОМ КОРОЛЕВСТВА ЮГОСЛАВИЯ В СССР М. ГАВРИЛОВИЧЕМ

«4 апреля 1941 г.

Сов. секретно

В 14 ч. я принял Гавриловича и Савича и сообщил им ответ Советского правительства на сделанные ими 3 апреля предложения.

Ответ, данный мною, сводился к следующему: Советское правительство согласно заключить соглашение в виде договора о дружбе и ненападении между СССР и Югославией.

Предложенные делегацией проекты пакта мы не можем принять, так как заключение такого договора требует времени для взаимного ознакомления с тем, какими силами располагают договаривающиеся стороны. Развив в этом духе свою аргументацию и подчеркнув, что мы к заключению договоров относимся очень серьезно, что пакты, которые подписываются без должной подготовки, а потом забываются, нам не подходят, я указал также и на другое существенное обстоятельство. У нас имеется договор с Германией. Мы не хотим дать повода предполагать, что мы склонны его нарушить. Первыми мы этого договора нарушать не хотим. По этим соображениям мы предлагаем свой проект, с которым я и прошу делегацию ознакомиться.

По ознакомлении с нашим проектом Г[аврилович] и С[авич] заявили, что они наш проект принимают и готовы немедленно подписать. Просили назначить час и установить порядок подписания договора». (Выд. — Авт.) [50]. «Документы, 1941, в 2-х книгах».

Здесь Вышинский формулирует позицию Сталина по отношению к Договору о дружбе с Германией:

«Мы не хотим дать повода предполагать, что мы склонны его нарушить. Первыми мы этого договора нарушать не хотим».

Перефразируя это высказывание дипломата Вышинского, можно сказать так: «Мы хотим, чтобы первым его нарушил Гитлер».

За ночным ужином с югославской делегацией Сталин о своей позиции в отношении Германии высказался также довольно однозначно и в том же ключе:

«– Гитлер сам не остановится. У него далеко идущие планы. Могу вам сказать, что нас немцы тоже запугивают, только мы их не боимся.

– А известно ли вам, господин Сталин, — спросил Гаврилович, — о слухах, будто Германия собирается напасть в мае на Советский Союз?

– Пусть попробует, — ответил Сталин — Нервы у нас крепкие. Мы не хотим войны. Поэтому мы и заключили с Гитлером пакт о ненападении. Но как он его выполняет? Знаете ли вы, какие силы немцы придвинули к нашим границам?

За этим риторическим вопросом последовал обстоятельный обзор — иначе это трудно назвать — обзор германских вооруженных сил, сосредоточенных поблизости от западных границ СССР. Закончив свою речь, Сталин в ответ на вопросы Гавриловича и Савича заговорил о штатах и боевой мощи современных пехотных и танковых дивизий, о новых типах танков и самолетов, о прочности танковой брони и дальности полета бомбардировщиков и т. д.

Заходила речь и о поставке советского вооружения для югославской армии. Сталин заверил югославов, что он не предвидит трудностей в этом вопросе, пусть об этом детально договорятся военные эксперты обеих стран». (Выд. — Авт.) [49]. Н.В. Новиков. «Воспоминания дипломата».

Эти цитаты подтверждают, что Сталин не собирался открыто нарушать Договор о дружбе с Германией. Тем более он не собирался нападать на Германию. Целью Сталина было спровоцировать Гитлера на нападение на СССР. «Пусть попробует», — в этих двух словах сконцентрировалась новая позиция СССР по отношению к Германии и Гитлеру. Эту позицию Сталин сформулировал перед делегацией страны, которая находилась в сложных отношениях как с Германией, так и с Великобританией. Это были отнюдь не единомышленники-коммунисты, которым Сталин мог доверить государственную тайну. Сталин говорил с людьми, которые эту позицию могли донести как до Великобритании, так и, возможно, до Германии. В этом высказывании Сталина звучат бахвальство и вызов Германии. Видимо, эту интонацию Сталин счел наиболее точной для дальнейшего провоцирования Гитлера. Сталин также открыто говорил о возможности поставок оружия в Югославию для борьбы с Германией. Кроме того, Сталин продемонстрировал полную осведомленность о приготовлениях Гитлера у границ СССР.

Как же должен был воспринять Гитлер переговоры Сталина с Югославией? На этот вопрос двух мнений быть не может. Эти переговоры для Гитлера означали одно. Его расчет на то, что он сможет иметь надежные границы на востоке, не оправдались. СССР явно позиционировал себя как враждебная Германии страна, которая в любой момент может нарушить Договор о дружбе.

Именно так и были восприняты действия Сталина в Югославии Гитлером. Такой вывод позволяет сделать документ, который удалось обнаружить в архиве А.Н. Яковлева. Это докладная полномочного представителя СССР в Германии В.Г. Деканозова о его беседе с послом Германии в СССР Ф. Шуленбургом, которая состоялась в Москве 05 мая 1941 года. В этой удивительной беседе, посол Германии явно предупреждает Деканозова о надвигающейся опасности нападения Германии на СССР. События в Югославии упоминаются как одна из причин такого решения Гитлера. Вот выдержка из этого документа:

«Затем Шуленбург перешел к изложению своей беседы с Гитлером.

Он сказал, что Гитлеру показалось странным заключение Советским Союзом пакта о нейтралитете и дружбе с Югославией в тот момент, когда Германия была вынуждена принять меры к защите своих интересов. Германия как великая держава не могла терпеть действий Югославского правительства, которое по прошествии всего лишь нескольких часов после подписания пакта с Германией посадило в тюрьму министров, подписавших пакт, начало оскорблять германских представителей в Югославии, угрожало военному атташе и т.д. Советское правительство, заявил Шуленбург, как правительство великой державы также не терпело бы таких действий со стороны, скажем персов, которые после подписания того или иного соглашения с СССР заключили бы в тюрьму своих представителей, подписавших это соглашение или сменили бы это правительство. Подписание Советским Союзом в такой момент пакта с Югославией кажется Гитлеру непонятным и странным.

Я ответил, что я информирован о позициях, из которых исходило Советское правительство при подписании пакта с югославами. Советскому правительству было известно, что Югославия стремилась к сохранению хороших отношений и хочет жить в мире со своими соседями и в первую очередь с Германией и что Югославское правительство не денонсировало своего присоединения к пакту трех.

Шуленбург ответил, что он пытался разъяснить Гитлеру действия Советского правительства в духе тех заявлений, которые он получил от тов. Молотова. Он сказал ему, Гитлеру, что Советское правительство руководствовалось при заключении пакта с югославами побуждением служить делу мира. Однако он не сумел на 100 % убедить Гитлера и у него, Гитлера, остался какой-то неприятный осадок от действий Советского правительства за последнее время. Этот осадок был вызван не только заключением советско-югославского пакта, но также и рядом фактов, которые один за другим имели место за последнее время, начиная с января: заявление Советского правительства о Болгарии, советско-турецкое заявление и др. Эти заявления Советского правительства создают впечатление, что Советский Союз стремится препятствовать осуществлению Германией своих жизненных интересов, помешать стремлению Германии победить Англию. Именно такое впечатление оставляет советско-югославский пакт, который был с такой радостью воспринят Черчиллем.

Я ответил, что в тексте советско-югославского пакта не следует читать больше того, что там написано.

Шуленбург еще раз повторил, что он пытался ликвидировать неприятный осадок, оставшийся у Гитлера от действий Советского правительства, пытался его разубедить, но это ему не удалось сделать на 100%. Он, Шуленбург, в своей беседе с Гитлером заявил также последнему, что слухи о предстоящем военном конфликте Советского Союза с Германией, которые, начиная с января этого года, так усиленно циркулируют в Берлине и в Германии вообще, конечно, затрудняют его, Шуленбурга, работу в Москве. Шуленбург спросил меня при этом, знаю ли я об этих слухах.

Я ответил утвердительно. Я также спросил Шуленбурга, может ли он сказать, что такие слухи имеют место и в Москве, как они имеют место в Берлине. Шуленбург ответил отрицательно.

Продолжая, Шуленбург сказал, что на его заявление Гитлер ему ответил, что он, в силу упомянутых действий Советского правительства, вынужден был провести мероприятия предосторожности на восточной границе Германии. Его, Гитлера, жизненный опыт научил быть очень осторожным, а события последних лет сделали его еще более осторожным (предусмотрительным). Во всяком случае, по мнению Шуленбурга, слухи о предстоящей войне Советского Союза с Германией являются «взрывчатым веществом» и их надо пресечь, «сломать им острие». В этом он видит свою задачу как посла в СССР, ибо он всегда стремился к дружественным отношениям между нашими странами, сознавая выгоду таких отношений для обеих стран. К этим словам присоединился Хильгер, который во время всей беседы поправлял и дополнял Шуленбурга, очевидно, лучше усвоив указания из Берлина. Хильгер восторженно заявил, что 23 августа и 23 сентября 1939 года были самыми счастливыми днями его жизни. В интересах дружественных отношений между СССР и Германией нужно что-то предпринять, чтобы рассеять эти слухи. Он, Шуленбург, уже получил указание из Берлина категорически опровергать всякие слухи о предстоящей войне между СССР и Германией. В течение этой части беседы Шуленбург несколько раз повторял мысль, что следует что-то предпринять, чтобы пресечь слухи.

Я спросил Шуленбурга, откуда идут эти слухи и что же, по его мнению, конкретно нужно сделать для противодействия им. Я поинтересовался также, что ответил Гитлер Шуленбургу по поводу распространившихся в Германии слухов об обострении советско-германских отношений и о предстоящем якобы конфликте между Германией и Советским Союзом.

Шуленбург заявил, что на его вопрос об этих слухах Гитлер ему ответил, что он, Гитлер, вынужден был принять меры предосторожности на восточной границе. Однако, по мнению Шуленбурга, источник слухов сейчас не имеет значения. Со слухами нужно считаться, как с фактом. Он не знает, что можно было бы предпринять, чтобы пресечь их. Он не думал об этом и не имеет на этот счет никаких указаний из Берлина и вообще ведет со мной этот разговор в частном порядке.

Вмешавшись в разговор, Хильгер заявил, что, по его мнению, нужно, может быть, сделать что-либо в противовес последним заявлениям Советского правительства. Шуленбург добавил, что, по его мнению, надо обдумать нам обоим этот вопрос и, встретившись еще раз за завтраком в Москве, обменяться взглядами. Я ответил, что рад буду видеть у себя в гостях Шуленбурга и Хильгера». (Выд. — Авт.) [51]. «1941-й год. Книга вторая, Документ № 439».

Текст беседы ясно свидетельствует, что действия Сталина в Югославии спровоцировали Гитлера на то, чтобы принять «меры предосторожности на восточной границе». Кроме югославских событий Шуленбург упоминает «заявление Советского правительства о Болгарии, советско-турецкое заявление и др.» Он прямо говорит, что «Эти заявления Советского правительства создают впечатление, что Советский Союз стремится препятствовать осуществлению Германией своих жизненных интересов, помешать стремлению Германии победить Англию». Тем самым Шуленбург говорит, что внешнеполитические действия Сталина произвели на Гитлера в точности тот эффект, которого Сталин, по нашему мнению, и добивался.

Для сторонников официальной версии начала войны, а также сторонников версии Суворова можно добавить следующее. Приведенный документ свидетельствует, что Шуленбург в доверительной беседе сообщил своему коллеге Деканозову, в чем состоит причина того, что Гитлер готов напасть на СССР. Он сказал, что надо что-то немедленно предпринять, чтобы эти слухи — читай намерения — пресечь, «сломать им острие». Шуленбург и Деканозов — это два человека, которые по долгу службы отвечали за отношения между СССР и Германией и, соответственно, гораздо глубже чем кто-либо еще понимали то, что происходило в тот момент между странами. Докладная Деканозова говорит о том, что содержание беседы было доложено Сталину. Если бы реакция Гитлера, о которой сообщил Деканозову Шуленбург, Сталина не устраивала, то он немедленно предпринял бы какие-либо дипломатические шаги, чтобы поддержать отчаянную попытку Шуленбурга и Хильгера и остановить надвигающуюся войну. Сталин ничего не предпринял. Говорить после этого, что война стала для него неожиданностью, или, что он ее боялся, просто невозможно.

Этот документ также демонстрирует, что и Хильгер, и Шуленбург искренне верили в то, что СССР проводил миролюбивую политику. Они не понимали той игры, которую вел Сталин и, рискуя жизнью, пытались спасти мир от надвигающейся войны. Фактически они выдали Деканозову тайный план Гитлера. При этом сам Гитлер понимал действия Сталина более адекватно и отдавал себе отчет в том, что Сталин поймал его в западню. Вместо союзника на востоке, на которого он рассчитывал, планируя войну с Великобританией, он получил врага, который в условиях войны с Великобританией представлял смертельную угрозу. Это была угроза войны на два фронта с двумя мощнейшими державами мира. Гитлер попытался вырваться из этой западни, напав на СССР первым, но тем самым он попал во вторую, уже смертельную ловушку Сталина. То, что Сталин мог желать его нападения, Гитлер представить себе не мог. На это и был расчет Сталина.

Описанная ситуация позволяет глубже понять причину, которая привела Гесса к решению совершить 10 мая перелет в Великобританию. Это была отчаянная попытка договориться о мире с Великобританией и, возможно, о совместных действиях против Сталина. Это была попытка реанимировать антикоминтерновский пакт.

В заключении этого параграфа обратим внимание на следующее. Новиков приводит в своей книге рассказ о разговоре между Молотовым и Сталиным, свидетелем которого он оказался.

«Так я нечаянно сделался слушателем довольно острого спора. Поначалу я слышал только слова Молотова, но и их было достаточно, чтобы уловить суть диалога.

– Да, готовимся, — говорил нарком: — Отменить? Почему отменить? Подожди, подожди, ведь мы же официально заявили югославам, что сегодня будем чествовать их. Об этом наверняка знает уже весь дипкорпус. Как, то есть неважно? Очень даже важно. А престиж Советского Союза? Да, положение, разумеется, изменилось, но настолько ли, чтобы менять нашу позицию? Нет, не вижу никакой необходимости. А я утверждаю, что нет никакой необходимости.

От возбуждения лицо Молотова покрылось румянцем, он повысил голос. Горячность чувствовалась и на другом конце провода — до меня явственно начал доноситься голос Сталина. Обоюдное раздражение собеседников непрерывно нарастало. Мне было и неловко, и неприятно слышать эту горячую перепалку, но меня связывало распоряжение Молотова остаться, и мне пришлось дослушать ее до конца. […] Спор был оборван прямым указанием Сталина: “Надо оставить эту затею, ставшую неуместной”». (Выд. — Авт.) [49]. Н.В. Новиков. «Воспоминания дипломата».

Из этого спора Молотова со Сталиным видно, что Молотов, второй человек в государстве, до конца не понимал сути игры Сталина с Гитлером. Это говорит о том, что Сталин держал весь план действий только в своих руках, и ближайшие доверенные лица владели только той частью информации, которая им была необходима для выполнения этого плана. Подобную ситуацию мы видели при подготовке Астаховым пакта Молотова — Риббентропа.

Сформулируем вывод, вытекающий из проведенного в этом параграфе анализа.

Югославские события доказывают, что Сталин провоцировал Гитлера на агрессию против СССР. Они полностью подтверждают нашу интерпретацию политики Сталина и не укладываются ни в версию Суворова, ни в версию официальной историографии.

События в Югославии завершают список событий, намеченных для анализа политики Сталина в отношении Германии и Гитлера (Война с Финляндией будет рассмотрена в параграфе 5.6).

Все семь проанализированных эпизодов (5.3.1–5.3.7) подтверждают, что Сталин своими действиями демонстрировал Гитлеру наличие угрозы Германии со стороны СССР.5.3.8. Принуждение Гитлера к агрессии

А теперь, прежде чем закончить рассмотрение сталинской политики в отношении Германии, зададим следующий вопрос.

А какое впечатление все рассмотренные внешнеполитические действия Сталина произвели на Гитлера?

Смысл этого вопроса заключается в том, что концепция имитации предполагает, что Сталин свою политику по отношению к Германии строил так, чтобы произвести определенное впечатление главным образом на одного человека. Но этот человек обладал всей полнотой власти в Германии и имел привычку принимать свои решения самостоятельно. От решений этого человека зависел успех политики Сталина. Это была театральная постановка Сталина для одного зрителя. Этим зрителем был Гитлер! Сталину необходимо было своими политическими действиями «заставить» Гитлера напасть на СССР. Поэтому существенным является вопрос о том, как Гитлер воспринял сталинскую постановку.

Каковы были его впечатления и его оценки? Какие решения он принял и какие действия произвел под влиянием этих впечатлений?

Если тот анализ политики Сталина, который был приведен выше, совпадет с той оценкой, которую дал ей Гитлер, то это станет дополнительным подтверждением нашей концепции. Значит, действия Сталина достигли своей цели и нам удалось их адекватно понять! Частично реакция Гитлера на действия Сталина была продемонстрирована в конце предыдущего параграфа, когда мы анализировали докладную Деканозова. В этом документе позиция Гитлера была сформулирована со слов Шуленбурга. Однако, как это не удивительно, Гитлер и сам оставил развернутый документ, в котором подробно высказался по поводу политики Сталина в этот период. Он сделал это в Ноте по поводу нападения на СССР. Этим документом в переводе Ю. Фельштинского мы и воспользуемся. Для удобства читателей в этом объемном документе жирным шрифтом выделены те места, где Гитлер говорит об эпизодах, которые были рассмотрены выше.

РИББЕНТРОП — ПОСЛУ ШУЛЕНБУРГУ

Телеграмма

Берлин, 21 июня 1941 г.

Срочно!

Государственная тайна! По радио! Послу лично!

По получении этой телеграммы все зашифрованные материалы должны быть уничтожены. Радио должно быть выведено из строя.

Прошу Вас немедленно информировать господина Молотова о том, что у Вас есть для него срочное сообщение и что Вы поэтому хотели бы немедленно посетить его. Затем, пожалуйста, сделайте господину Молотову следующее заявление: ‘Советский полпред в Берлине получает в этот час от имперского министра иностранных дел меморандум с подробным перечислением фактов, кратко суммированных ниже:

I. В 1939 г. имперское правительство, отбросив в сторону серьезные препятствия, являющиеся следствием противоречий между национал-социализмом и большевизмом, попыталось найти с Советской Россией взаимопонимание. По договорам от 23 августа и 28 сентября 1939 г. правительство рейха осуществило общую переориентацию своей политики в отношении СССР и с тех пор занимало по отношению к Советскому Союзу дружественную позицию. Эта политика доброй воли принесла Советскому Союзу огромные выгоды в области внешней политики. Имперское правительство поэтому чувствовало себя вправе предположить, что с тех пор обе нации, уважая государственные системы друг друга, не вмешиваясь во внутренние дела другой стороны, будут иметь хорошие, прочные добрососедские отношения. К сожалению, вскоре стало очевидным, что имперское правительство в своих предположениях полностью ошиблось.

Декларации, сделанные СССР в связи с заключением договоров с Германией относительно намерений сотрудничать с Германией, оказываются, таким образом, продуманным введением в заблуждение и обманом, а само заключение договоров — тактическим маневром для получения соглашений, выгодных только для России.

II. Вскоре после заключения германо-русских договоров возобновил свою подрывную деятельность против Германии Коминтерн с участием официальных советских представителей, оказывающих ему поддержку. В крупных масштабах проводился открытый саботаж, террор и связанный с подготовкой войны шпионаж политического и экономического характера. Во всех странах, граничащих с Германией, и на территориях, оккупированных германскими войсками, поощрялись антигерманские настроения, а попытки Германии учредить стабильный порядок в Европе вызывали сопротивление. Советский начальник штаба (Жуков — авт.) предложил Югославии оружие против Германии, что доказано документами, обнаруженными в Белграде.

III. В дипломатической и военной сферах, как стало очевидно, СССР, вопреки сделанным по заключении договоров декларациям о том, что он не желает большевизировать и аннексировать страны, входящие в его сферы интересов, имел целью расширение своего военного могущества в западном направлении везде, где это только казалось возможным, и проводил дальнейшую большевизацию Европы. Действия СССР против прибалтийских государств, Финляндии и Румынии, где советские притязания распространились даже на Буковину, продемонстрировали это достаточно ясно. Оккупация и большевизация Советским Союзом предоставленных ему сфер интересов являются прямым нарушением московских соглашений, хотя имперское правительство в течение какого-то времени и смотрело на это сквозь пальцы.

IV. Когда Германия с помощью Венского арбитража от 30 августа 1940 г. урегулировала кризис в Юго-Восточной Европе, явившийся следствием действий СССР против Румынии, Советский Союз выразил протест и занялся интенсивными военными приготовлениями во всех сферах. Новые попытки Германии достигнуть взаимопонимания, нашедшие отражение в обмене письмами между имперским министром иностранных дел и господином Сталиным и в приглашении господина Молотова в Берлин, лишь привели к новым требованиям со стороны Советского Союза, таким как советские гарантии Болгарии, установление в Проливах баз для советских наземных и военно-морских сил, полное поглощение Финляндии. Это не могло быть допущено Германией. Впоследствии антигерманская направленность политики СССР становилась все более очевидной. Предупреждение, сделанное Германии в связи с оккупацией ею Болгарии, и заявление, сделанное Болгарии после вступления германских войск, явно враждебное по своей природе, в этой связи были столь же значимы, как и обещания, данные Советским Союзом Турции в марте 1941 г. защитить турецкий тыл в случае вступления Турции в войну на Балканах.

V. С заключением советско-югославского договора о дружбе от 5 апреля этого года, укрепившего тыл белградских заговорщиков, СССР присоединился к общему англо-югославо-греческому фронту, направленному против Германии. В то же самое время он пытался сблизиться с Румынией для того, чтобы склонить эту страну к разрыву с Германией. Лишь быстрые германские победы привели к краху англо-русских планов выступления против германских войск в Румынии и Болгарии.

VI. Эта политика сопровождалась постоянно растущей концентрацией всех имеющихся в наличии русских войск на всем фронте от Балтийского моря до Черного, против чего лишь несколько позже германская сторона приняла ответные меры. С начала этого года возрастает угроза непосредственно территории рейха. Полученные в последние несколько дней сообщения не оставляют сомнений в агрессивном характере этих русских концентраций и дополняют картину крайне напряженной военной ситуации. В дополнение к этому из Англии поступают сообщения, что ведутся переговоры с послом Криппсом о еще более близком политическом и военном сотрудничестве между Англией и Советским Союзом.

Суммируя вышесказанное, имперское правительство заявляет, что советское правительство вопреки взятым на себя обязательствам не только продолжало, но и усилило свои попытки подорвать Германию и Европу; вело все более и более антигерманскую политику; сосредоточило на германской границе все свои войска в полной боевой готовности. Таким образом, советское правительство нарушило договоры с Германией и намерено с тыла атаковать Германию, в то время как она борется за свое существование. Фюрер поэтому приказал германским вооруженным силам противостоять этой угрозе всеми имеющимися в их распоряжении средствами.

Конец декларации

(Выд. — Авт.) [52]. Ю. Фельштинский. «СССР — Германия 1939–1941».

Оценка Гитлером действий Сталина практически совпадает с той оценкой, которой, согласно нашей концепции, Сталин хотел бы от Гитлера добиться. В этом документе Гитлер говорит и о своем решении, принятом в ответ на действия Сталина. Это было решение о нападении на СССР, то есть именно то, чего Сталин все это время от него добивался. Так Гитлер сыграл очередную роль в постановке, которую, согласно нашей концепции, написал для него Сталин.

Гитлер весьма хитрым способом объявил войну СССР. И это также находит объяснение в рамках нашей концепции. Гитлер воевать с СССР не хотел! Поэтому он формально не объявил войны. Он объявил о военных контрмерах, о приказе противостоять угрозе, но он не объявил войны. Тем самым оставил для Сталина дверь открытой для переговоров. Он как бы говорил: «Признай, что я главный, — и я отступлюсь!». Но его надежды и хитрости были напрасны. Капкан захлопнулся. Никаких переговоров Сталин с ним вести больше не собирался. Гитлер в награду за свое усердие в выполнении плана Сталина получит грандиозные победы на восточном фронте, но его судьба была уже решена.

Мы продемонстрировали, как внешнеполитическими мероприятиями Сталин принуждал Гитлера к агрессии против СССР и как он этой агрессии добился.

Задача принуждения Гитлера к агрессии стояла перед Сталиным до 22 июня 1941 года. С 22 июня его главной задачей станет отнюдь не задача дать адекватный отпор гитлеровским полчищам, которая всеми считается само собой разумеющейся. Такое общепринятое понимание намерений Сталина ничего общего с его реальными планами в начале войны не имеет. С 22 июня главной задачей Сталина стала Цель 3 — «Добиться прочного антигитлеровского союза с демократическими странами».

Подготовку к решению этой задачи Сталин начал еще во время Московских переговоров военных миссий Англии Франции и СССР в августе 1939 года. Об этом упоминалось в предыдущей главе. Накануне войны Сталин, не дожидаясь нападения Германии, возобновил дипломатические усилия по решению этой задачи. Вот как Суворов в «Ледоколе» описал эти действия:

«13 июня Молотов вызвал к себе германского посла и передал ему текст Сообщения ТАСС (В. Хвостов и генерал-майор А. Грылев. Коммунист. 1968. № 12, с. 68). В Сообщении говорится, что Германия не хочет напасть на СССР, СССР не хочет напасть на Германию, но “враждебные СССР и Германии силы, заинтересованные в развязывании и расширении войны”, пытаются их поссорить, распространяя провокационные слухи о близости войны. В Сообщении “эти враждебные силы” названы по именам: “Британский посол в Москве г. Криппс”, “Лондон”, “английская пресса”. Наше исследование будет неполным, если 13 июня 1941 года мы не побываем в Лондоне.

Резонно предположить, что 13 июня состоялась встреча в Лондоне между советским послом И. М. Майским и министром иностранных дел Великобритании А. Иденом. На встрече Майский бросает на стол Сообщение ТАСС, стучит кулаком по столу, топает ногами и требует убрать посла Криппса из Москвы, не сеять рознь между хорошими друзьями — Сталиным и Гитлером, — прекратить провокационные слухи о войне между СССР и Германией. Вы так представляете эту встречу? Вы ошибаетесь. Дело обстояло совсем по-другому.

13 июня 1941 года действительно состоялась встреча между Майским и Иденом. Майский Сообщение ТАСС британскому правительству не передал, ногами не топал и кулаком не стучал. Встреча прошла в дружественной обстановке. Обсуждался серьезный вопрос: меры, которые предпримет Великобритания для помощи Красной Армии, “если в ближайшем будущем начнется война между СССР и Германией”. Среди конкретных мер: прямые боевые действия британской авиации в интересах Красной Армии, военные поставки, координация действий военного командования двух стран (История второй мировой войны (1939–1945). Т. 3, с. 352).

13 июня сталинская дипломатия закладывает фундамент того, что вскоре будет названо термином “антигитлеровская коалиция”. Со стороны Великобритании ничего плохого в этом нет: Великобритания ведет войну против Гитлера. Но Советский Союз ведет грязную игру. С Германией заключен пакт о ненападении и немедленно после этого — договор о дружбе. Если советское правительство считает, что эти документы больше не отвечают реально сложившейся ситуации, их надо аннулировать. Но Сталин этого не делает, он уверяет Гитлера в пылкой дружбе и разоблачает в Сообщении ТАСС тех, “кто хочет расширения войны”. В это же время в Лондоне ведутся переговоры о военном союзе с противником Германии, о конкретных военных мерах против Германии. Удивительно: еще до нападения Гитлера на СССР!» (Выд. — Авт.) [2]. В. Суворов. «Ледокол: Кто начал Вторую мировую войну?»

Ничего удивительного! До 23 августа 1939 года Сталин дружил с Великобританией против Германии. С 23 августа по 3 сентября 1939 года он дружил с Германией против Великобритании. После начала Второй мировой войны — с 3 сентября 1939 года до 22 июня 1941 года — Сталин не дружил ни с кем. Он провоцировал Гитлера на нападение на СССР. С 13 июня 1941 года, в преддверии нападения Германии на СССР, которого согласно приведенным выше цитатам ожидали и СССР, и Великобритания, началась подготовка нового этапа дружбы с Великобританией против Германии.

Это демонстрирует, что 13 июня Сталин уже знал о том, что случиться 22 июня, и никакой неожиданности в этом нападении для него быть не могло.

Подчеркнем еще раз абсолютно верный вывод Суворова:

«13 июня сталинская дипломатия закладывает фундамент того, что вскоре будет названо термином “антигитлеровская коалиция”».

Сталин действовал с опережением. 13 июня он уже был уверен, что 22 июня нападение состоится и Цель 2 будет достигнута, и немедленно, не дожидаясь нападения, приступает к работе над реализацией Цели 3.

На этом мы можем закончить наш анализ внешнеполитических мероприятий Сталина в период с 3 сентября 1939 года по 22 июня 1941 года выводом. И вывод этот прост.

Сталин своей внешнеполитической деятельностью провоцировал Гитлера на нападение на СССР. И этого нападения он добился. Настоящий вывод полностью опровергает как официальную версию причины начала ВОВ, так и версию Суворова.