Плата за власть

"Ничего... Я доберусь до Ромендаля, и наставник Синмир мне поможет. Может, Марцелл и прав в том, что меня хотят устранить. Но я доведу дело до конца. Толфдер и остальное не должны погибнуть зря".

После нескольких минут блужданий по темным и сырым коридорам, стены которых были покрыты вязкой паутиной, он выбрался через боковой вход под церковью. Тонкий серп луны слабо освещал низкую траву, шелест которой развевал тишину вокруг одинокого каменного строения.

Удивляло отсутствие охраны. Обычно церкви Пелора защищают многочисленные отряды палачей, которые бдительно и ревностно охраняют территорию, принадлежащую Инквизиции. Но их не было... Затем взгляд бывшего командора перевелся на небо.

"Луна съела себя сама. Наступил новый месяц", - подумал Кайлан.

На улице было свежо, и в то же время не очень холодно. Голод и жажда очередной раз дали о себе знать, но первым делом Кайлан решил, что лучше освободиться от цепей. Поэтому он делал размеренные маленькие шаги, чтобы звона почти не было слышно...

Обогнув церковь, он решил найти какую-нибудь пристройку, вроде амбара или конюшен. То, что это была церковь Пелора, Кайлан сомнений не имел. За свою жизнь он повидал тысячи таких зданий, молча уже о том, что часто приходилось жить в них.

Во внутреннем дворе владений Церкви паладин приметил небольшой деревянный домик, который был завален различными мешками, дровами и хламом. К постройке вела одинокая извивающаяся тропа, которую аккуратно выложили брусчаткой.

Пригнувшись, Кайлан быстро брел по дорожке, чтобы оставаться скрытым в ночи. Дойдя до двери, он отворил ее. В комнатушке была кромешная тьма.

Как только Кайлан подумал об освещении, его рука нащупала небольшой масляной фонарь, а справа лежали кремень и кресало. Подпалив фитиль, он опустил его на дно стеклянной емкости. Издался хмурый свет, который показал множество различных продуктов: вяленое мясо, хлеб, масло, яблоки и груши, картошку и множество других продуктов.

Забыв об осторожности, Кайлан стал жадно впихивать в себя еду. Наскоро пережевывая продукты, он ощущал приятный вкус и запах, который заставлял его желудок ворчать от удовлетворения.

Трапеза продолжалась недолго, так как бдительность нужно было сохранять. После недолгих поисков, в добавок к еде паладин нашел огромный бутыль с водой. Открыв его, он жадно стал пить ее и пить, словно думал, что ее снова попытаются отобрать или как будто ее больше не будет, никогда.

Насытившись и напившись, Кайлан вспомнил о цепях. Вариантов как их снять не было, но затем в голову пришла хорошая идея. Взяв второй масляной фонарь, Кайлан разбил его и вылил себе масло на кисти. Те вдруг покрылись блестящим слоем, и кожа стала скользкой. Сжав ладонь, Кайлан начал медленно просовывать исхудавшие тощие руки сквозь браслеты, которые отдавали холодом и тяжестью. Освободив одну руку, он с небольшим усилием просунул сквозь железо вторую. Цепи упали, Кайлан освободился.

Получилось легче, чем думал паладин. Его руки исхудали, как и он сам, к тому же масло и вправду помогло. Промывшись водой, он стал готовится в дорогу. В небольшую дорожную сумку, которая была изрядно поношена, он положил вяленое мясо, хлеб, фляги. Старая униформа обнаружилась случайно, аккуратно сложенная в деревянный ящик.

Кайлан протрусил одежду от изрядной пыли и осмотрел ее. Это была дорожная униформа рядового бойца подразделения "Палачи".

"Сойдет", - подумал он.

Переодевшись и собравшись в путь, он тихо приоткрыл дверь, аккуратно высматривая появление возможных противников. Но никто не шел за ним... Лишь серп на ночных небесах следил за Кайланом в это время, тем временем, когда отряд палачей Распутья выполнял задание, а Марцелл и Ромус сидели в трактире.

Выйдя из склада-амбара, Кайлан устремился рыскать по внутреннему двору в поисках конюшен. Нашел он их быстро, те выгодно расположились у ворот. Зайдя в них, он зажег фонарь и увидел только одну лошадь, которая тревожно вскочила при появлении освещения.

- Тише, тише! - ласково проговорил он. - Мы отправимся с тобой в опасное путешествие, но поверь, это во благо.

Погладив гладкую гриву вороной лошади, он открыл ставни, которые запирали ее.

"Лошадь выносливая, для больших дистанций. Это хорошо, поскачем наперегонки, Марцелл!"

Надев седло и закрепив его, он закинул дорожную сумку и за уздцы повел скакуна из конюшен. Выйдя из них, Кайлан приметил полосу света на горизонте. Рассвет.

"Пелор со мной. Хороший знак".

Отворив ворота, он быстро залез в седло. Навыков он не потерял, но все же конечности были дубовыми после лежания в трухлявом деревянном гробу. Размявшись, он устремился вперед. Лошадь помчалась галопом, поднимая слои грязи за собой.

Дорога у церкви разветвлялась. Одна вела в поселение, название которого Кайлан не знал. Другая являлась обходным путем. Долго думать не пришлось, поэтому паладин выбрал обходный путь, вовсю мчась навстречу рассветному солнцу, которое начинало пылать на горизонте.

Сознание приходило постепенно. Поначалу Эйден вновь стал различать звуки: стук колес, одинокие вскрики людей и рев вражеских воинов. Также отчетливо доносились хлесткие удары хлыста, которые сопровождались вскриками людей. Голова недовольно гудела, нависла тяжесть.

Затем в глаза хлынул свет солнца. Наступило утро. А может уже перевалило за полдень, Эйден тогда точно сказать не мог. Он боялся... Боялся открыть глаза и встретить этот день, столкнутся с новыми проблемами.

- Он оклемался! - выкрикнул незнакомый голос. - Эй, ты, вставай с повозки! Тащить твою тушу не очень-то веселое удовольствие!

После неслабых ударов ладонями по лицу, принц открыл глаза окончательно. Он лежал в повозке, которую тащили люди. На их шеях звенели кожаные ошейники. Первым, что увидел Эйден, было испачканное лицо нескольких человек, которые с неприкрытой злостью смотрели на того, кого они тащили долгие версты.

- Ты что оглох, остолоп? Вылезай с повозки! - схватив за рубаху, промолвил один из незнакомцев.

Послышался удар хлыста. Верзила, который угрожал Эйдену, упал на колени и начал жалобно стонать. Эйден резко поднялся. В глазах потемнело, и он пошатнулся в сторону, чуть не упав. Быстро переметнув взгляд, он посмотрел в лицо захватчика с хлыстом.

Но хорошо рассмотреть его не получилось, свет солнца падал тому прямо в спину, создавая таким образом лишь темный силуэт наездника и его скакуна, который затмил принца. Движение вокруг продолжалось... Люди, скованные к одной цепи небольшими группками, шагали нестройным шагом. Их постоянно подгоняли недовольные возгласы погонщиков.

Работорговец издал рык, который собрался в неотчетливые звуки, противно режущие слух. Эйден прикрыл лицо ладонью и сощурился. Скакуном неведомому служил не конь, а огромный волк, с пасти которого лилась густая слюна. Сам наездник на человека был похож лишь частично.

Нижняя челюсть существа значительно выпирала, оголяя огромные два клыка. Кожа была болотного оттенка, а телосложение очень массивным. Рост мог доходить до двух метров, но точно Эйден сказать не мог. Это были не люди. Орда. Они пришли... Еще одна легенда, ожившая из древних свитков и явившаяся в столь неподходящий момент.

Орк вновь яростно прорычал, указывая рукой вниз. Эйден все понял без слов, и поэтому он медлительно упал на колени перед ним, опустив взгляд вниз. В этот момент это было единственным правильным решением. Принц не мог знать, как пленные воины Хелстрома не упали на колени, как он, за что поплатились своими ногами, а затем и своими жизнями...

Зеленокожий спрыгнул с волка, достав с сумки цепи. Спустя мгновение, тяжелые холодные браслеты сомкнулись на кистях. Тварь улыбалась.

- Стать в строй! - с трудом выдавил тот, добавив к словам мощный толчок.

Эйден упал в грязь, но это лишь веселило орка. Мимо Эйдена проходили люди, без надежды поглядывая на еще одного новоявленного раба. Принц с трудом встал на ноги. Затем зеленокожий сомкнул кандалы Эйдена к цепи небольшой группы людей, приставив его в конец колонны.

Довольно ухмыльнувшись, орк оседлал волка и направил скакуна куда-то вперед.

Принц медленно передвигал ногами в конце шествия рабов. Те, кто шли во главе колонны, с трудом пересиливали свою волю, чтобы идти вперед. Их вид оставлял желать лучшего. Уставшие, измученные и голодные крестьяне, согнанные со своих земель и идущие навстречу рабству. Бич Хеслтрома - орочья орда. Они здесь, и они пришли убивать и грабить.

С самых малых лет дети Дубовой провинции слышат ужасные старинные легенды о жестокости орков, об их воинственности и постоянной жажде крови, которую они утоляли лишь после набегов на Хелстром.

Солнце нещадно жгло кожу. Еще совсем недавно свежесть сменилась духотой, а сильные потоки ветра утихли столь не вовремя. Эйден не заметил смены погоды, постоянно сидя в загородном имении Фаанира, но теперь он ощущал все эти перемены особо остро.

Люди шли колоннами по десять-пятнадцать человек. Звон цепей объединялся в неутихающее гуденье тысячи тысяч железных звеньев. Позади слышался рокот охотничьих рогов. Этот звук заставлял содрогаться принца. Он слышал его. Во время штурма Хелстрома. Но устоял ли город? Правдива ли легенда о старинном дубе города?

По левую сторону иногда ехали впряженные повозки, до верха нагруженные раненными. Вот только вместо лошадей впрягали крепких воинов и крестьян с внушительным телосложением, которым по плечу была эта ноша. Им было еще хуже, чем остальным, но они молча терпели все, подгоняемые ударами хлыстов.

Впереди послышался тихий шепот. Кто-то пытался заговорить, но до принца доходили лишь отрывки невнятной речи. Эйден услышал позади тихий ропот и обернулся. Затем он обеспокоенно пытался позвать человека, идущего впереди себя, но тот игнорировал знаки.

Наконец, орк верхом на волке доехал до говоривших.

- Молчать! - прорычал погонщик, от плеча нанося удары хлыстом.

Те двое упали наземь и прикрыли лицо руками в ожидании удара. Вся колонна повалилась вместе с ними, из-за общей цепи, которая своей тяжестью давила на руки.

Оправившись от ударов, говорившие встали и продолжили идти. После этого нависла гробовая тишина, которую больше никто нарушать не стал, все боялись. Рабы в строю перестали оборачиваться по сторонам, а вместо этого лишь устало наклонили головы вниз.

Солнце было в зените. Монотонность раздражала. Зеленая степь, палящее солнце, духота и ужасная усталость. С каждой верстой идти было тяжелее. Ноги все неохотнее и неохотнее подымались, чтобы сделать шаг и идти вперед. Но мало кто хотел идти навстречу неясной судьбе, которая с большим шансом кончится смертью в рабстве у орочьей орды...

Час сменялся часом. Минуты тянулись томительно долго, если они вообще шли вперед. Все это казалось кошмаром. Один единый момент в страшном сне, который тянулся вечно. Эйден закашлялся. В горле пересохло, а в желудке нависла тяжесть голода. И эта вонь мешала сосредоточиться.

Тысячи немытых потных тел издавали ужасные зловония, которые беспощадно раздражали обоняние. Грязь и антисанитария, кровь и трупный запах смешались в ужасный смрад. Эйден морщился, его глаза начали слезится.

К горлу подошел противный комок, во рту застыла непонятная горечь. Затем он резко упал на одно колено и заблевал. Кожа стала еще бледнее, тело пробила неприятная дрожь.

- Встать! - прорычал орк, взмахивая хлыстом.

Послышался хлесткий звук удара, а затем последовала ослепляющая боль. Эйден закричал и упал ничком. Горячая темно-красная кровь струей стекала с рваной раны. Одежду в месте удара разорвало в клочья. На глаза накатились слезы, принц завопил от боли и начал извиваться на земле, как раненная змея.

- Встать! - повторил зеленокожий погонщик, накручивая плеть на кулак и разворачивая своего скакуна.

Эйден застонал и оперся на руки, чтобы подняться. Вся одежда и все тело испачкалось в грязи. Рана пульсировала, добавляя физических мучений. Те, кто шли впереди него, аккуратно подняли его на ноги.

Вдали послышался гулкий топот. Все окинули источник шума косым взглядом, кроме Эйдена. Он лишь измученно стоял на ногах, сражаясь с собой и собирая в себе последние силы, которые были на исходе. В глазах затуманилось, сознание пыталось покинуть его. Но волна наваждения прекратилась и Эйден устоял, безразлично смотря в сторону топота.

Вдоль длинной вереницы телег, рабов и воинов-орков промчалась кавалькада всадников на волках, поднимая облако пыли. Сбоку к седельным сумкам были прикреплены огромные ножны, в которых спрятались ятаганы. У некоторых орков на спине были привязаны длинные луки и колчан со стрелами.

Впереди кавалерии орков мчался их вождь. То, что это был он, сомнений не было. Он был облачен в стальные доспехи, которые соединялись с массивными наплечниками в виде черепов клыкастых существ. Голову защищал рогатый шлем, который скрывал лицо почти что полностью. Вождь был крупнее и больше других, ровно так же, как и его волк.

Скакун вождя был огромнее других в полтора раза. Особым его отличием был чисто черный цвет шерсти, без примесей. Ярко-желтые глаза хищника излучали смертоносность, холодную ярость и уверенность. Эйден присмотрелся и по телу пробежал холод. К седлу вождя прикрепились человеческие головы, на которых застыла гримаса боли и предсмертного ужаса.

Принц невольно сглотнул и отвел взгляд. Орки промчались быстро, словно не замечая по свою левую сторону колонны идущих рабов. Те, в свою очередь, кидали редкие и осторожные взгляды, и продолжали свое шествие навстречу неведомой судьбе, которая сулила лишь смерть...

Шествие продолжалось, а солнце скатывалось с небосвода за горизонт. Эйден выдохся, усталость делала ноги тяжелыми и неподъемными. Кровотечение из раны прекратилось, кровь застыла и засохла. Волны боли проходили по телу, заставляя вспоминать тот трепещущий звук.

Он закашлялся и посмотрел на яркую полосу солнечного огня, которая озаряла степную даль. Дыхание перебилось, дышать стало тяжело и больно. Каждый вдох и выдох отдавался возрастающей тяжестью в спине и усиливающимися страданиями.

Но тут послышалась песнь степи. Поднялся легкий ветерок, вздымающий море зеленых трав, которые издали тихий шелест, умиротворенно действующий на слух. Эйден устало посмотрел на поле. Его взгляд закрепился на маленькой синекрылой бабочке, которая мирно порхала меж степных растений.

Все вокруг словно перестало существовать, мир замер. Надоедливый звон прекратил мучать уши, а мрачные мысли покинули голову. Но лишь на один недолгий миг... Эйден упал на колени, ноги перестали держать его, а в ране закололо. Он сильно закашлялся.

- Эй, парень, вставай! Я не буду тебя тащить! - с опаской в голосе выпалил идущий впереди коренастый уроженец Хелстрома.

Где-то позади показалась тень погонщика-орка, которая нависла над принцем. Эйден глубоко вздохнул и тяжело выдохнул. В его голове прозвучали слова, которые, казалось, он слышал одну вечность назад от своего единственного друга: "Истинная храбрость заключается в том, чтобы жить, когда необходимо жить, и умереть, когда необходимо умереть. В свою очередь, к смерти нужно идти с ясным осознанием того, что надлежит делать тебе и что унижает твое достоинство".

Орк недовольно зарычал, вновь распутывая хлыст намотанный на огромный кулак. Вся колонна мрачно смотрела на Эйдена, потому что он лишь замедлял общее движение. Погонщик еще раз осмотрел Эйдена и вновь намотал хлыст на кулак. Пелена сумерек нависла над степной равниной, укрыв движение орды и рабов, которых они захватили в плен. Спасительно прозвучал протяжной звонкий звук орочьего рока. Эхом отдавшись в голове, он так же резко утих, как и появился.

- Привал! - закричал погонщик и окинул взглядом уставшего и израненного принца-раба.

Все пленные устало упали наземь. Эйден вопросительно посмотрел на орка, но тот развернул волка и ускакал в другую сторону. Освобождать от единой цепи его никто не собирался.

Вновь нависла тревожная тишина. Пленники лишь поглядывали на пламя костров, разгорающиеся вдали. Один за другим, они возникали на горизонте, озаряя ночную равнину.

- Когда нас будут кормить? - спросил Эйден словно у самого себя.

- Кормить? Это уж вряд ли, парень. Держись, не ты один в таком положении. С теми, кто не может идти, расправляются быстро. Кто не дойдет - плохим рабом будет, - грустно ответил старик, сидящий позади.

Принц замолк и утомленно опустил голову. Эту ночь он мог назвать самой худшей за многие и многие недели. Было ужасно холодно, да и рана вновь начала кровоточить. Легкую рубашку пронизывал ледяной ветер, который пробивал тело до дрожи. Из-за холода остальные люди в колонне легли рядом, согревая друг друга своим теплом. Эйден разместился немного поодаль, сжавшись от холода, согнув ноги в коленях и обняв себя руками.

Подняв голову, он посмотрел на далекие звезды, которые усеяли ночные небеса. Стараясь не думать о голоде, он попытался заснуть. Ноги обмякли и горели от усталости, а голова гудела, словно колокол в валиндорском храме Ауронда. В горле пересохло, а одни мысли были мрачнее других...

Голод, жажда, усталость, невыносимая боль, нечеловеческие условия жизни и вернувшаяся болезнь... Эйден не знал, сколько еще он так продержится, на сколько времени его хватит. Изнурение довершило свое дело и Эйден сомкнув глаза, отдался сну и прервал пессимистичные размышления о скорой смерти.

***

Следующий день выдался ужасным. Головная боль усилилась, а ноги гудели от нечеловеческих усилий. Спина онемела и в ней чувствовалось невероятное воспаление, а мышцы задубели. Спать на голой земле, без спальных мешков или каких-либо удобств... До этого принц ни разу не опускался до такого, но кто знает, что он - особа королевской крови? Никто...

Эйден, шатаясь на ногах, с трудом вынуждал себя идти вперед, предаваясь мрачным мыслям. На его глазах несколько людей не смогли идти вперед. Погонщики орды лишь хладнокровно доставали ятаганы с ножен и завершали таким образом жизнь слабого раба, ведь немощные им не нужны...

Этого и боялся принц. Физической выносливостью и силой он похвастаться не мог, а ученые люди вряд ли пользовались почетом у степного народа. Особой сложности добавляло ранение. Принц о нем думал постоянно, потому что оно мешало сосредоточиться. Поэтому он бездумно шел вперед, навстречу своему нерадивому будущему. Последние два месяца он только и делал, что шел вперед, бежал, увиливал...

Все лишено какого-либо веса для Эйдена. Брат, престолонаследие, предательство, политические игры, плен и постоянное бегство с одного места в другое... Ничто сейчас не было важным, смысл жизни затерялся где-то среди череды роковых событий, которые показывали никчемность принца.

"Дейгон и дочь лорда Рейвина поженятся, тогда Вергард с Саргардом объединятся семейными узами. Вергард был единственным противником Саргарда. Теперь уж нет... Аэдор наконец-то по-настоящему объединится, и мы пойдем одним огромным войском на Селлатор, одержав победу. Ты не нужен этой стране, Эйден. Не вмешивайся, сиди тихо, и я сдержу обещание".

Слова Фаанира вспомнились неожиданно для самого принца. Он пал духом. Его смерть не изменит ровным счетом ничего. Официально он уже мертв. Никто не станет горевать об этом. Совершенно никто. Союзников не осталось, а враги множились с каждым днем. Теперь остается лишь доживать свою столь короткую жизнь в рабстве у орков.

"Но, может, смерть лучше, чем это все? - подумал принц, и тут вновь вспомнились слова эльфа. - Время умирать еще не пришло. Еще нет".

Вновь прогудел рог, оповещающий привал. В этот раз измученным и грязным рабам кинули немного вяленого мяса и дали одну большую флягу воды на всех. Чтобы утолить жажду, многие готовы были убить своего соседа, лишь бы он не сделал лишний глоток. Эйден был самым последним в колонне, поэтому он насладился лишь несколькими каплями грязной воды, которая только смочила иссушенное горло. Во рту стоял неприятный прикус, который смешался с песком.

Спать пришлось вновь далеко от костров, подальше от других на краю небольшой поляны. Эта ночь была теплее предыдущей, в Аэдор пришло тепло. Но на душе у Эйдена оставалось все также холодно и мрачно. На глаза накатились слезы беспомощного парня, который не знал, что делать дальше и как жить. После долгих раздумий, он вновь лег спать.

***

Голова вскружилась. Все вокруг терялось в искажении пространства. Эйден различал только смутные силуэты и нечеткие образы вокруг себя, но все равно продолжал идти. Ноги с каждым шагом стали подводить его. Часто он спотыкался и шаркал подошвой, не в силе поднять отяжелевшие ступни.

Мыслей не было. Была лишь бездумная удрученность. Поступь рабов соединилась в один гулкий шум, который отдавался в голове барабанной дробью. Звон цепей приводил Эйдена в бешенство, но ничего с этим поделать он не мог.

Сейчас он был словно полусонном бреду, а весь этот кошмар казался ему лишь сном. Хотелось в это верить, но это было не так. Реальность уныло давила на плечи, забирая остаток сил, которые были на исходе. Все вокруг закрутилось в молниеносном танце. Эйден упал на одно колено, не в силах встать.

Понимание постепенно покидало разум. Еще вот-вот, и он упадет в обморок от утомленности. В глазах темнело, боль в спине опять дала о себе знать, а ноги перестали слушаться. Они отказались повиноваться... Колонна остановилась и все тревожно посмотрели на Эйдена. Его лицо не выдавало эмоций. От него веяло безжизненностью и унынием. Он походил на мертвеца, которым сейчас станет на самом деле.

- Если раб не идти, то раб умереть! - воскликнул с ужасным акцентом орк-погонщик, оголяя сталь.

Остальные расступились, наблюдая за ситуацией. Наконечник клинка еле-еле дотрагивался до земли, распаривая ее и оставляя за собой извивающуюся, словно змею, линию. Лезвие ятагана блеснуло на солнце, ослепив нескольких "зрителей". Вот она - смерть. Щелкнув ключом, орк освободил Эйдена от общей цепи, но тот уже переставал понимать происходящее. Он лишь устало упал на бок и посмотрел на повисший над ним черный силуэт.

Принц прищурился и безразлично всмотрелся в лицо орка, мысли покидали его. Тот поднимал ятаган для нанесения удара, удерживая огромнейшее оружие в двух руках. Время вокруг замедлилось. Сбоку проходили люди, смотря на печальную, но хорошо известную каждому картину. Еще один не выстоял, не выдержал бешенного марша рабов.

Эйден посмотрел на небо. Оно было синим, как никогда. Яркие краски знаменовали приход настоящей поздней весны, которая плавно должна была совсем скоро перейти в лето. Белые тучи кутались в солнечном тепле. Меж облаков парил гордый орел, который со своей высоты наблюдал за происходящим...

А может быть это был стервятник, который полакомится плотью Эйдена после его смерти...

- Нет! Стой! Я... Я смогу идти, - пытаясь встать на ноги, резко сказал принц, найдя в себе последние силы ради желания жить.

Орк с сомнением посмотрел на Эйдена, то ли не понимая сказанного, то ли не веря в произнесенные слова. Принц тяжело присел на одно колено, покашливая. Затем он медленно поднял глаза и посмотрел на погонщика. Тот опустил клинок и еще несколько секунд вглядывался в лицо слабого раба.

Их взгляды встретились. Затем орк сплюнул наземь и грубо поставив Эйдена на ноги, приковал к общей цепи.

- Смерть рядом! - прорычал погонщик, отойдя на свой пост.

Эйден облегченно выдохнул. Головная боль ослабилась, но осталась. Путь продолжился, и еще многие версты до привала принц падал на колени, изодрав их мелкими царапинами, но поднимался вновь и вновь. Мозоли на ступнях лопнули, заливая кровью ботинки. Идти было невмоготу, но принц шел.

На этом привале он лишь обессиленно упал на землю и моментально вырубился.

***

Последующие дни проходили очень медленно. Одинаковые будни сменяли друг друга, также, как и необжитая местность совсем не преображалась. Голая безжизненная степь. Сильный ветер, жаркие дни, которые чередовались с холодными ночами и отсутствие хорошего питания и питья превратили бывших крестьян в уставших, испачканных и угнетенных людей.

Вонь уже перестала отличаться от свежего воздуха. Она была везде. Она пропитала каждого до костей. Это было отличительной чертой идущих на смерть в неволе. Смрад пота, крови и испражнений разносился по всей степи ветром, поэтому любая живность обходила десятой верстой колонну вонючих рабов, жизни которых теперь принадлежали оркам.

Среди них был принц, который лишь вопросительно поглядывал на ночные небеса, но холодные звезды не давали ответов. Эйден шел неуверенно, спотыкаясь и почти падая, но находил в себе силы стоять на ногах. Он не знал, как калека смог преодолеть такое расстояние. Жажда жизни покинула его, но животный инстинкт самосохранения вопил и заставлял биться за каждый пройденный метр, которые все тяжелее давался Эйдену...

Бешенный темп ходьбы прекратился через пять дней, когда орда вновь проскочила мимо вереницы пленников. В этот раз орков было меньше. На телах некоторых сияли порезы, с которых струилась алая кровь. Как оказалось, у орков она того же цвета... Некоторые всадники с трудом удерживали себя в седле, другие выглядели весьма бодро и оживленно, словно после хорошего отдыха.

У вождя количество отрубленных голов, прикрепленных к седлу, увеличилось. Одна была вовсе искромсанной в лохмотья и на ней не было живого места. Видимо, этому досталось больше всех перед смертью... Люди мрачнели еще больше, чем до этого. Все понимали, что спасения больше нет. Что за ними никто не придет, что надежда утеряна раз и навсегда.

Никто из рабов не знал, что Фаанир помчался за ордой, чтобы отбить пленников у орков. И никто не знал, что искромсанная голова, которая висела сбоку седла вождя орков когда-то принадлежала молодому лорду Фааниру, который отдал свою жизнь, пытаясь спасти свой народ.

Позже, орки устроят великое празднество в честь гордого и стремительного "белолицего вождя", который бросил вызов сильнейшему воину - вождю орды Баракасу. Орки запомнят хелстромских всадников, как лучших воинов, с которыми они когда-то скрестили оружие в бою.

Эйден надежд не питал, они оставили его давно. Но в глубине души он знал, что выберется из этой ситуации и отомстит всем тем, кто отвернулся от него и тем, кто заставил его прийти к такому исходу.

Вновь проревел рог, знаменующий привал. Эйден устало упал на землю и, подкрепив силы скудной пищей и гнилой на вкус водой, погрузился в сон. Еще один день марша рабов окончился...

***

Разбудили его барабаны. Гулкий постоянный стук заставил весь лагерь пробудится. Орки устроили празднество. Они танцевали и вопили, рычали и прыгали вокруг костра. Некоторые не могли поделить трофеи, поэтому прямо во время праздника они устроили резню. Кто победил в смертоносном сражении, а точнее в обычной поножовщине, тот и забирал трофей.

Пленники наблюдали за всем этим издали, лежа огромными толпами на холме и сверху смотря за происходящим. Мыслей о побеге не было ни у кого. Впереди - голая степь на многие мили, а все они прикованы цепями друг к другу. К тому же орки будут охотиться за беглецами верхом на волках, а становиться пищей орочьего скакуна никто не хотел.

- Дикий народ, зверье! - подытожил кто-то сбоку от Эйдена.

Принц обернулся и увидел простолюдина в летах. Он уже оброс небольшой бородой, поглядывая серыми глазами на происходящее и постоянно кивая головой. Остальные лишь согласились, с опаской поглядывая на стычки между орками, которые вызвали у них трофеи.

- Из-за тряпья и оружия режут друг друга. Тьфу ты, твари!

Эйден смотрел на пламя костров. В его глазах отражался свет огня, в нем пылала ярость к этим существам. Он вспоминал старинные легенды об орках, научные трактаты древних книг магов и сказ об их обычаях.

"Что убил, то твое", - так гласил один единственный закон орды.

Если ты в честном бою зарубил вождя - отныне ты вождь. Если ты присмотрел величественный трофей, добытый в битве, то можешь отнять его силой у другого. Грубая сила, звериные инстинкты и примитивная жизнь делала орков жестокими и прямолинейными. Но они не знали, что такое ложь или деньги. Они никогда не были чьими-то рабами и вассалами.

Независимые и гордые кочевники, которые бороздят степь верхом на волках и отнимая у слабых то, что не могут сделать своими руками. У орков не было земледелия, кузнечного дела и городов. Первородная ярость и сила текли у них в крови, но никак не цивилизованность и дипломатичность.

Это и делало их другими. Право силы и отрицание всего "цивилизованного" делало их честными и прямолинейными. Примерно так выглядели бы люди без понятия лжи, жажды богатства и денег. "Анархия и ее ярчайший пример", - подумал Эйден.

В ту ночь спать им не пришлось, потому что барабаны стихли лишь на утро. Как только солнце выглянуло из-за горизонта, орки закончили свое торжество. Рабов загнали в телеги-клетки. Телеги тащили испуганные лошади, приобретенные орками в последнем победоносном бою.

Долгий и длинный путь продолжился... Эйден устало прижался плечом к прутьям решетки, закрыв глаза. Запах был хуже прежнего, но принцу почему-то было безразлично. Он уже привык к нему, к этому зловонию. Вероятнее всего, он стал этим запахом, он был его частицей и это лишь удручало. Он - вонючий раб.

Пытаясь отдалится от других, он еще сильнее прижался к прутьям и сморщился от боли, которая прострелила спину в который раз. Излишняя близость с другими рабами не нравилась принцу, ровно, как и нечистоплотность. Он не привык к такому, ведь всю жизнь принц провел в высоком и охраняемом замке, всю жизнь не нуждался ни в чем.

"Времена меняются, а с ними и люди".

Именно так подумал Эйден, медленно забывая о своем происхождении.

Костер медленно съедал поленья, щедро выделенные Кайланом. С каждым разом он ложился спать все позже и позже. Вчера он слышал лай собак, которых палачи часто использовали при ловле беглецов. Он знал все методы их работы, потому что иногда сам использовал их.

Он знал, как они думают, что они будут делать и как далеко сейчас они находятся. Единственное, чего боялся бывший командор, так это Марцелла. Хитрый вампир мог знать, о чем знает Кайлан, поэтому это представляло определенную угрозу. Решив сменить ход мыслей, паладин задумался о своей судьбе за полные два месяца и еще несколько дней сверху.

Все почему-то хотят взять его и посадить в темницу, пленить его. Ему надоела такая жизнь в оковах. Он не раб, чтобы им помыкали и не слабовольный червь, которого устраивает такая жизнь. Он не станет и марионеткой, которую используют в своих целях. Паладин твердо решил больше не быть разменной монетой и встретить своих противников подобно истинному воину Пелора. Именно такой исход событий по душе Кайлану.

"Эльфы пленили меня ради информации, палачи ради свершения казни, чтобы я не задавал много вопросов. Но зачем я Марцеллу? Что ему нужно? Какие цели преследует этот плут?"

С этими мыслями он попытался отдохнуть, после одной бессонной ночи в седле.

***

- Смотри, лежит себе и ни в чем не подозревает. Сейчас мы его и поймаем, словно оленя, - выглядывая из-за кустов, прошептал командиру палач.

- Говорят, что он опасен. Заставил нас побегать, ублюдок. Даже расслабился, костер зажег. Думал, что его лошадь резвее ветра. Ничего, у нас тоже скакуны не последней масти, - добавил второй.

- Ты еще скажи "наши". Мы их изъяли если что у крестьян, если вы не помните. Но скакун у него знатный, остальные нас еще нескоро догонят. Ладно, к делу, бойцы, - грубым голосом промолвил командир отряда разведчиков.

Натянув на себя капюшоны и держа в руке длинные мечи, они стали обходить поляну с разных сторон, окружив преследуемого. Атаннис зашел с севера. Миркуд с юга. Тем временем командир пристально наблюдал за ситуацией, сидя на исходной позиции и крепко вцепившись в самострел. Он почему-то нервничал. Нервничал настолько, что на лбу выступили капли пота.

Атаннис и Миркуд тихо крались по траве, словно два диких кота на охоте. Огонь костра догорал, но лезвие клинков все равно заблестело. Командир затаил дыхание и навел самострел на лежащего беглеца. Атаннис подошел и резко дернул за покрывало, откинув его в сторону. Серое тряпье улетело вбок, оголив поклажу из различных мешков и сумок.

- Что за...? - успел промолвить командир, прежде чем кто-то подкравшийся сзади пронзил его спину охотничьим ножом.

Издав предсмертный вопль, первый отправился к Пелору. Кайлан быстро вынул нож и перепрыгнул кусты, молниеносно выскочив на поляну. Удивлению разведчиков не было предела. На момент они замерли, но потом опомнились, когда стало слишком поздно.

Метнув нож навскидку, беглый командор попал в шею одного из преследователей. Струя крови полилась на его черные одеянье, а в его горле застыл ужасный хрип. Второй повалился наземь.

Последний палач помчался вперед с боевым кличем, нанося угрожающий выпад. Кайлан уклонился в сторону и, присев на одно колено, взял горсть земли в руку, а затем метнул ее в глаза нападавшему. Тот отошел на несколько шагов назад от временного ослепления. Паладин времени терять не стал, поэтому он с разбегу ударил ногой.

Палача откинуло назад, на костер. Его плащ тут же загорелся, а с его руки выпал меч. Через несколько секунд огонь распространился на рукава. Он закричал от боли, катаясь по земле и пытаясь затушить огонь. Кайлан безмолвно смотрел как горит человек, не ступив ни шагу.

Крик постепенно перерос в жуткий вопль. Решив прервать выдающий месторасположение крик, Кайлан поднял брошенный меч и безжалостно вонзил его в беззащитного палача, перекрутив лезвие после удара.

"Время милосердия прошло. Пришло время кары и очищения огнем. Чистилище? Огонь станет вашим чистилищем".

Собрав вещи, Кайлан забрал себе самострел, длинный меч и защитные перстни палачей, а затем ускакал навстречу дороге, которая вела в Ромендаль.

***

- Почему нет отряда разведчиков? - вопросительно посмотрел Ромус на палачей.

Те молчали, так как догадывались о произошедшем. Колдун перевел взгляд на командира отряда.

- Может, они поймали этого вашего колдуна. Мы только вернулись с задания, поэтому не стоит с нас требовать вдвое больше, чем мы можем сделать.

- Или они мертвы, - добавил Марцелл. - Я не сомневаюсь в ваших талантах, но мы дело имеем с особо опасным субъектом. Думаю, мы их скоро застанем.

Вдали виднелся мутно-сизый дым догоревшего костра, который слабо проглядывался через верхушки деревьев. Всадники добавили скорости, перейдя на галоп. Силы были на пределе, как у лошадей, так и у палачей. Священник Ардейн выделил Марцеллу семерых людей. Видимо, трое из них уже кормят червей.

- Я одного не пойму, кольца горят постоянно. Словно у нас под боком этот колдун и находится. Или следит за нами откуда-то из кустов, - сделал вывод один из палачей, который был родом из какой-то местной деревни.

Ответа не последовало. В отличии от бойцов элитного отряда Селлатора, Марцелл и Ромус говорили мало и только по делу. Разговор не вязался, да и вся эта история вызывала у палачей и двух проводников сомнения и подозрения.

Место они нашли быстро. На открытой поляне были отчетливо видны следы ночлега и три мертвых тела, которые когда-то были разведчиками в отряде.

- Бездна! Этот урод уложил троих наших и без проблем ускакал дальше. Мы отстаем, при чем довольно серьезно.

Всадники слезли с лошадей и принялись осматривать место поединка. Командир отряда осмотрел следы, а затем лишь отрицательно закивал.

- Что там? - спросил Марцелл.

- Не могу понять, какого хрена он поперся в Ромендаль. Он отправился на юг. Вначале я думал, что он хочет сбить нас с толку. Теперь я просто в недоумении. Что это, мать его, за колдун такой. В Ромендаль он-то уж точно не войдет! Спалят его на костре без свидетелей и все. А если повезет, так в Чистилище заглянет. Там ему вправят кости.

- Или выправят, - добавил усатый проводник.

- Если вы везли его с целью сожжения в Ромендаль, то почему он в пасть льва едет по своей доброй воле? Какого черта происходит? Хватит в молчанку играть. Мы все свои тут. Тем более я троих людей потерял, чертовски хороших людей! Может, раскроешь карты? - добавил командир.

Ромус вызывающе посмотрел на своего лорда. Тот ухмыльнулся и искоса встретился взглядом со своим подчиненным. Марцелл одобрительно покачал головой.

- Плохие из вас ищейки, господа. Вы видимо только селян с вилами можете на ветвях вешать. Никогда не понимал вас, людишек, и сейчас не пойму. Глупые и бездарные существа, однако.

Глаза командира расширились от удивления до немыслимых пределов, также, как и у остальных. Все произошло быстро, слишком быстро. Ромус метнул шар некротической энергии в ближайшего противника, откинув того метров на десять в кусты. Марцелл достал меч с ножен и вонзил его в спину идущего впереди проводника, откинув того в сторону словно тряпичную куклу.

Командир отряда достал самострел и разрядил его. Высший вампир исчез в облаке черного дыма и болт прошел сквозь пустоту. Через миг он появился за спиной у главы группы и укусил того в шею. Теплая кровь полилась у того из ран, наполняя Марцелла силой, которую он пытался утаить у ворот врага...

Тем временем последний боец достал топор из-за спины и с боевым кличем налетел на Ромуса. Колдун поднял руку вверх перед собой, и боец поднялся в воздух на три метра ввысь с расправленными в стороны руками. Рука, которая удерживала палача, тряслась. Пальцы начали медленно сжиматься в кулак.

Лицо некроманта исказилось, словно что-то мешало ему довершить заклинание. А затем он сжал кулак. Послышался треск хребта и бездыханное тело палача свалилось на землю с трехметровой высоты. Колдун знатно ослабел, на руку что-то упало. Это была кровь, которая лилась с носа...

Боец элитного отряда лежал со сломанным хребтом и жалобно стонал. Ромус разозлился и достал одноручный самострел, разрядив его в раненого. Перезарядив, он выстрелил вновь, в голову.

Марцелл сплевывал кровь, его вены вздулись, а глаза полностью стали черными. Зрачков не было.

- Проверь второго проводника. На них тоже есть кольца. Не забывай, - лаконично приказал вампир.

Ромус повиновался и скрылся в растительности. Высший вампир закашлялся. Он забыл простое правило: "Нельзя пить кровь инквизиторов". В груди что-то жгло, тело ослабевало. Покачнувшись, он медленно брел к своей лошади. Отставать от Кайлана ему не хотелось, а особенно его удручал крах плана, который он так тщательно прорабатывал.

Ромус вернулся не сразу, на его лице зиял порез, с которого сочилась кровь.

- Все-таки крепкие ребята, - подытожил Марцелл, настроение которого ухудшалось вместе с физическим состоянием.

Ромус не ответил, залезая на лошадь. Оставив за собой еще четыре трупа, они отправились вслед за Кайланом, который опережал вампира и его слугу на полдня пути. Преследование продолжилось...

***

- Знаете, эти двое... Очень подходят под ваше описание, милорд. Вероятнее всего, смею Вас заверить, это были они, - ответил священник Ардейн.

- Третьего ты не видел? - вновь спросил стальной голос.

- Нет, милорд. Они его заперли в гроб и говорили, что это колдун, которого везут в Ромендаль на свершение правосудия над сиим человеком. Так, по крайней мере, уверял меня этот Марцелл. Он у меня вызвал подозрения, я даже отправил голубя в столицу. Видимо, я был прав. Смутные времена нынче пошли, - отклонился от темы священнослужитель.

- Как сбежал третий? Они его заперли в гроб и оставили в подземелье?

- Да. Но гроб, в который туда запихнули этого человека, обмяк и дерево отсырело. Погода была отвратной в последние дни, так что этот факт не является вызывающим удивление. Так вот, он сломил его грубой силой и как-то хитро-мудро выпутался. Затем он оглушил послушника и проник на склад. Там взял все необходимое и ускакал на единственном оставшемся коне. Мои люди были на задании, поэтому гарнизон отсутствовал.

Священник запнулся и налил еще немного вина.

- Вы не будете?

- Я не пью и вам не советую. Давайте ближе к делу, - выказал свою нетерпеливость палач.

Проигнорировав совет и смочив горло вином, Ардейн продолжил:

- В целом, ситуация бесперспективная. Они опережают ваш отряд на несколько дней. К тому же, с ними проводники, которые хорошо знают местность. Я отправил семерых вместе с теми двумя... Марцеллом и...

- Ромусом, - уточнил нетерпеливый палач.

- Да, именно так. Сколько людей у Вас имеется?

- В гарнизоне осталось десятеро. Но они нужны, чтобы поддерживать порядок в Распутье.

- Это ясно, как в светлый день, что они нужны здесь. Мне все стало понятно, на этом закончим, - встав со стула и распрямив плечи, ответил палач.

- Можно вопрос? Кто те двое? - неуверенно спросил Ардейн.

Незнакомец повернулся и презрительно глянул на священника, который, по его мнению, задавал слишком много вопросов. Мерклое освещение осветило часть лица сурового вояки. Его уродовал ужасный шрам, который тянулся от правого виска до левой щеки. В глазах пылала холодная ярость, которую тот тщательно пытался скрыть.

- Это тривиально. Они уже мертвы, Ваше Преподобие, - несдержанно ответил тот, удерживая спинку стула железной рукой.

Священник сглотнул и осекся. Неприятный незнакомец медленно зашагал к выходу. Удаляющийся топот тяжелых ботинков лишь подчеркивал твердость и скупость на слова этого человека. Ардейн еще долго думал, кто сидел перед ним и задавал столь щепетильные вопросы. Когда он узнал, кем был этот человек, то просто не поверил своим ушам.

Никогда смерть во плоти не была так рядом, и она никогда не сидела напротив Ардейна...

***

Кайлан обернулся и с опаской посмотрел назад. Никого не было... Ни лая собак, который так надоел за эти дни, ни тревожного пения птиц, которые оповещали о идущих врагах. Ничего. Лишь пугающая тишина осталась позади.

А впереди тракт, которого так долго избегал Кайлан, но других путей не было. Обходные разъезды отпадали, так как шанс заблудится оставался велик. Единственной надеждой было лишь то, что палачи не станут искать его близ Ромендаля и примут за обычного путника. Таков был план. Наивный и непродуманный, но Кайлан верил в удачу. Хотя бы раз она должна сопутствовать в его жизни. Хотя бы один чертов раз...

Копыта лошади застучали по брусчатке дороги. Пути назад нет. Кайлан перешел на быстрый галоп, чтобы как можно дальше уйти от преследования. Спустя полчаса он подъехал к развилке, на которой стоял дорожный указатель. Дорога прямо вела в Ромендаль. Дорога вправо вела к объездному пути, а влево - к обходному пути в Белегос. Лошадь встала на дыбы.

Паладин вновь посмотрел назад. Буря приближалась. Темные грозовые тучи укутали весь горизонт своей плотной стеной. Разряды молний разрезали чернеющие облака, но все это за спиной. Еще немного и Кайлан застанет сильный и обильный дождь. Почему-то эти тучи вызывали опаску, поэтому возникала здоровая идея найти поселение и переждать бурю.

Беглец повернул вправо, к ближайшему поселению. Когда перевалило за полдень, Кайлан свернул с дороги и сделал привал, чтобы подкрепить силы и дать скакуну отдохнуть. Вода кончилась, еда была на исходе. Все-таки он сделал правильный выбор.

Тяжело вздохнув от предполагаемых последствий, Кайлан оседлал лошадь и ускакал дальше. Стали встречаться первые люди. Вереница набитых телег бороздила торговый путь, который пересекал паладин. Благо, на него никто не обращал внимания. Он лишь проезжал мимо, скрывшись под капюшоном и плащом.

Затем он увидел мельницы и избы, раскинувшиеся немного поодаль, на зеленых полях. Недолго думая, Кайлан свернул на плохо протоптанную дорогу, которая вела к небольшому поселению. Людей на удивление не было, ни души. Лишь сторожевые псы лаяли без повода где-то вдали. Увидев самый первый дом на вершине небольшого холма, он решил обратится именно туда, чтобы не ехать в центр поселения.

Изба находилась на самой окраине и немного перекосилась набок. Древесина, из которой была построено строение, потемнела и выглядела трухлявой. За низким плетенным забором скрывался ухоженный двор и старый колодец. Кайлан слез с лошади и постучал в дверь.

Послышался лай собаки, которая была готова, по всей видимости, сорваться с цепи.

- Есть кто-нибудь? - негромко позвал хозяев избы паладин.

Ответа не было, собака загавкала еще яростнее. Осмотрев двор, Кайлан приготовился уходить и последовал к лошади. Заскрипела огромная дубовая дверь, из-за которой выглядывала молодая женщина. Ее лицо было испачкано, а светлые волосы аккуратно сплелись в косу. Она осторожно осматривала нежданного гостя, не тая свои опасения.

- Кто Вы? Что Вам нужно? Мы уже уплатили четвертину.

- Я не за этим пришел, госпожа. Мне бы набрать провианта, чтоб продолжить путь, - выкрикнул паладин, голос которого заглушал лай пса.

Хозяйка вышла на крыльцо и вновь осмотрела Кайлана, а затем медленно подошла к воротам и отворила их. Вдали мелькнул блеск грозы. Чернейшие тучи затмили небо на горизонте. Приближалась буря. Сильный порыв ветра дунул с севера и тут же утих. Кайлан обернулся и покачал головой, ему нужно было переждать непогоду.

- Кто Вы? - осторожно спросила молодая женщина. - Я сторонюсь незнакомцев с большой дороги.

- Я посланник из Терамора. Еду в Ромендаль, но, по всей видимости, мне нужно будет переждать непогоду.

На пальце Кайлана засверкал перстень палача. Женщина ужаснулась, ее лицо побагровело. Если она откажет в приюте служителю Инквизиции, то ее ждет суд, поэтому она быстро засуетилась.

- Проходите, конюшня за домом, - испуганно проговорила незнакомка.

Ведя под уздцы свою загнанную лошадь, бывший командор осмотрелся. Бедный, но ухоженный двор, старая изба, отсутствие инструментов для земледелия.

"Видимо, она живет одна", - сообразил Кайлан.

Безмолвно отдав пустые седельные сумки и флягу, паладин зашел во внутренний двор и загнал лошадь в стойло, сняв седло. Ножны с мечом и самострел висели сбоку, прикрепленные ремнями. Тихо сняв их, он укутал оружия в походное одеяло и положил рядом у скакуна, а затем вышел с конюшни.

Пес лаять перестал и жалобно заскулил, закрытый в будке. Хозяйка дома набирала воду в колодце и несла ведра в дом.

- Проходите, - любезно сказала она, завидев Кайлана.

Тот зашагал за ней в дом. Дверь со скрипом закрылась, и они оказались внутри помещения. В комнате было чисто. Посередине стоял огромный стол, рассчитанный где-то на четверых. По правую сторону находилась длинная лавка и три окна, из которых исходил яркий солнечный свет, еще не затемненный тучами. Слева расположилась печь и одна кровать. Построение с виду было больше, чем эта комната.

- Мэл, малышь, можешь выходить, - ласково проговорила хозяйка дома.

Из-под одеяла вылез мальчик лет пяти. Он был очень похож на мать. Светлые волосы, голубые глаза и общая схожесть проглядывалась как-то сама по себе.

- Пойди пока поиграй во дворе.

- Хорошо, - ответил мальчишка, на ходу одевая сапоги и пробегая мимо Кайлана.

Паладин невольно улыбнулся, он давно не видел детей. Жизнерадостные и наивные, познающие этот мир. Как много им предстоит разочарований и трудностей, а вместе с этим открытий и побед.

- Обычно у нас мало гостей, поэтому мой сын не привык к чужому присутствию.

- Ничего, все в порядке. Я так и не услышал вашего имени. Хотя и сам забыл представится. Меня зовут Кайлан.

- Хелен, - неловко сказала она. - Это честь для меня, милорд. Чего пожелаете? Чем богаты, то и предоставим Вам. Вы голодны?

- Очень, если быть откровенным. Вот только эта любезность излишняя. Давай перейдем на "ты".

- Хорошо, договорились, милорд.

- Никаких "милордов", просто Кайлан, - поправил ее паладин.

Она лишь в ответ кивнула и стала накрывать на стол, а затем залила воды в котелок и поставила его в печь. Черный дым змейкой поднимался в воздух, медленно вылезая из дымаря. В доме нависло неловкое молчание, которое нарушил Кайлан:

- Что нового в округе?

- Ничего особого... А хотя нет, есть тревожные вести. В последнее время много странных людей на дороге. Все куда-то торопятся, рыскают, словно ищут что-то... Но это лишь догадки, я мало знаю, - скупо ответила Хелен.

Бывший командор осмотрел хозяйку. Она была молода, лет двадцати пяти, но тяжелый труд искажал ее лицо маской усталости. Ее глубокие голубые глаза затмевали темные круги, а кожа была бледной. Видимо, Хелен много работала с большим упорством.

- Ясно...

Дверь скрипнула, в помещение вошла маленький Мэл.

- Там на улице погода портится, - сняв ботинки и прыгнув на скамью, сказал мальчик.

Кайлан тревожно глянул в окно. Небо запеленало черными тучами. Вдали мелькнула гроза, а потом прозвучал гулкий раскат грома.

Хелен засуетилась, а затем быстро накрыла на стол. Повеяло приятными ароматами картофеля и мяса. Все принялись за трапезу в полном молчании. Довольный желудок заурчал. Кайлан долго не ел нормальной еды, слишком давно.

Темнота стала проходить сквозь окна. Зажгли свечи. Иногда тишина прерывалась разговорами на разные темы, которые не затрагивали ничего важного.

- Сын, тебе пора спать.

- Но мне не хочется, мам, - капризно ответил тот.

- Давай, ложись, слушайся маму.

Мэл надул щеки, но при постороннем показывать характер не стал, а лишь покорно лег в кровать.

- Я пойду закрою ставни, - сказал Кайлан, чувствуя себя лишним.

Хелен кивнула и села на кровать, начав петь колыбельную. Паладин вышел во двор. Сильный ветер взъерошил волосы. Молния разрезала небо напополам, звук грома ударил в уши. Срывался дождь. С усилием закрыв окна, он зашел обратно в дом, стараясь как можно тише прикрыть двери.

Послышались слова колыбельной, которые пелись звонким голосом Хелен. Затем она резко оборвалась и мир одновременно с этим стал каким-то грустным и тусклым. Кайлан медленно вошел в комнату. Хозяйка дома вновь села за стол.

- Где его отец? - открыто и с интересом спросил бывший командор.

В ответ она мрачно улыбнулась, а затем неожиданно для себя начала рассказ:

- Он... Умер. Год назад у меня отняли сына. Палачи... Вломились в дом, забрали его, моего маленького, младшенького. Я даже не успела дать имя моему мальчику, а тут его вырвали прямо из моих рук. Теперь он станет карателем и даже не узнает, кто его мать и отец. Никогда больше... Мой муж, Дерек, взял охотничий лук, топор, и ускакал за ними. Он пытался отбить его. И у него почти получилось. Убив двоих, он вернул сына и спрятался в лесу. Но его предали другие охотники, его братья по ремеслу и лучшие друзья... Дерека повесили при входе в деревню, а сына забрали. А меня публично высекли и подвесили на торговой площади.

Она делала недолгие паузы, на ее глазах застыли слезы. Пока к власти не пришла Церковь, в каратели брали только сирот, поэтому Кайлан не особо жаждал узнать своих родителей. Но теперь все изменилось и такие рейды были частым явлением.

"Чужое воспитание портит солдат, поэтому мы воспитываем вас с самого рождения и вплоть до вашей встречи с Лучезарным", - так когда-то объясняли Кайлану и другим в лагере командиры учебных отрядов.

- Извини, я не знал. Мне не стоило спрашивать, - потускнев, тихо ответил он. - А знаешь, что? Пожалуй, это кольцо мне пока не нужно.

Перстень палача через несколько мгновений лежал на столе. Нависла недолгая пауза.

- Ты не похож на остальных. В тебе есть что-то совершенно другое, что отличает тебя от других, - откровенно сказала она.

Хелен ожидала осуждения или порицания, но никак не была готова к такому повороту событий. Кайлан показал ей, что ему можно верить, и она верила. Наивно и глупо, но все же...

- Может быть. Каждый особенный по-своему.

- Почему я думаю, что тебе можно доверять? Я... Я почему-то уверена в этом. От тебя веет какой-то внутренней добротой. Честностью.

Кайлан не ответил, а лишь посмотрел в глаза Хелен. Вспыхнула гроза, осветив сквозь щели комнату и лица сидящих в ней. Прогремело... Начался сильный ливень, который слился в единый поток воды и который барабанил по крыше и окнам.

- Ужасная ночь. Не завидую тем, кто сейчас в пути, - сменила тему Хелен, отведя взгляд.

- Да, согласен. Уже поздно, пора ложиться спать, - встав со стула и положив кольцо в карман, сказал Кайлан. - Завтра я покину твой дом, можешь не беспокоится. Где мне можно прилечь?

На секунду задумавшись, она ответила:

- В другой части дома, через стену есть комната. Раньше мы здесь жили с родителями. Они здесь, а мы там. Теперь в той комнате стоит лишь старая кровать и дряблый стол. Я думаю большего не нужно.

- Вполне, - лаконично ответил Кайлан.

Дверь отворилась и ее тут же закрыло ветром. Держа в руках фонарь, Хелен проводила Кайлана к противоположной стороне дома. Моросящий дождь бил в лицо, стволы деревьев гнулись от ужасно порывистого ветра. Мелькнула гроза, прогремел гром.

- Да освятит твои сны Пелор, - напоследок сказала Хелен.

- Да прибудет с тобой свет.

Перейдя в другую часть дома и затворив за собой дверь, паладин осмотрел комнатушку.

"Намного лучше, чем спать под открытым небом", - подумал он.

Сняв с себя одежду, он аккуратно сложил ее на стол и устало лег в постель. Утомление дорогой быстро сделало свое дело и как только Кайлан сомкнул глаза, так сразу и уснул.

***

Прозвучал скрип отворяющейся двери и повеяло сквозняком. Тут же в комнате стало холодно. Блики света грозы на секунду заполнили помещение и моментально покинули место. А затем дверь закрылась, издавая все тот же противный слуху звук.

Кайлан открыл глаза. "Они нашли меня", - промелькнула тревожная мысль. Кулаки сжались, а мышцы вернулись в тонус. Он резко перевернулся набок и раскрыл рот от удивления.

- Мне уйти? - с тревогой спросила Хелен.

Тусклый свет грозы, пробившийся сквозь окно, осветил ее. Она была прекрасна. Изящная фигура и светлые волосы.

- Не надо, - выдавил из себя Кайлан.

Платье упало на холодный пол, а затем Хелен откинула его в сторону плавным движением ноги. Медленно шагая, она дошла до кровати и нырнула под одеяло.

Кайлан хотел что-то сказать, но его слова прервал поцелуй. Сердце бешено заколотилось, по телу пробежала волна жара, которая исходила откуда-то изнутри. Ее руки коснулись его массивной спины, которая была изувечена многочисленными шрамами и рубцами. Между ними все-таки появилась некая связь, несмотря на столь короткое знакомство.

***

- Ты останешься, Кайлан? - спросила она, разбудив его.

Он не ответил, медленно гладя её талию. Прогремел гром, который сопровождал резкий порыв ветра.

- Ты же знаешь, я не могу. Долг... Не перед кем-то, а перед самим собой. Я так не могу.

- Кайлан, у тебя всего лишь одна жизнь... Твой главный долг - прожить ее счастливее и полноценнее. Разве я не права? - обиженно проговорила Хелен.

Кайлан не хотел обидеть ее. Он хотел остаться... В его голову закралась мысль: "А что, если..." Она заставляла его задуматься о будущем. Что если он останется и не будет встревать в поединок Марцелла и Инквизиции? Как тогда сложатся дальнейшие события? Он бы воспитал Мэла как собственного сына, сделав его достойным воином и человеком чести. Он бы осчастливил Хелен и нашел бы наконец тихое спокойное место, которое внесло в его душу гармонию. Сомнения мешали твердо принять решение. Все произошло слишком быстро, пламя страсти вспыхнуло между ними моментально, но кто знал, что будет дальше?

- Дай мне еще подумать. Немного, остаток этой ночи, - ответил он, обняв ее и встретившись с ней взглядами.

Она посмотрела в его глаза и на момент забыла обо всем.

- Я хочу, чтобы ты остался, - нежно прошептала она на ухо Кайлану, положив свою голову на его грудь и крепко обняв его, словно не желая никуда отпускать.

Он закрыл глаза и изобразил что спит. На самом деле в его голове роились мысли, одна идея меняла другую.

***

Лучи рассветного солнца ударили в глаза. Кайлан открыл их и осмотрелся. Хелен глубоко погрузилась в сон. Он невольно сглотнул, в сердце защемило. Выбор дался очень сложно, ведь он решал свою судьбу. Никто не мог предвидеть того, что если бы Кайлан остался, то ход истории пошел бы совершенно в другое русло. Этого не знал и он сам...

Он аккуратно убрал руку и скинул с себя Хелен. Положив ее набок, Кайлан укутал ее одеялом. Он быстро оделся и тихо закрыл за собой дверь. Хелен шмыгнула носом, по ее щеке потекли слезы, она все-таки не спала.

Кайлан взвалил седло и сумку с оружием на свою лошадь, на мгновение остановившись и посмотрев в небо. Уже не было ни одной тучи, лишь небесная голубая гладь, которая завлекала своей красотой. Везде было влажно и мокро, но солнце уже начинало отдавать тепло.

- Я вернусь, - прошептал Кайлан, ведя коня под уздцы.

Пес не залаял, а ворота не издавали противный скрип. Закрыв их за собой, паладин оседлал скакуна и еще раз окинул взглядом дом на окраине небольшого придорожного поселения.

Вчерашние события так и остались для Кайлана загадкой, ведь буквально за день он бурей ворвался в чужую жизнь, изменив вместе с ней и свою. Слишком все оказалось моментальным и быстрым.

Тяжело вздохнув, он отправился в путь. Кайлан быстро свернул на тракт и погнал коня в галоп. Ромендаль был близко, как и наставник Синмир, который должен помочь разобраться в сложившемся деле и защитить честь своего ученика. Единственной проблемой могло стать одно: Синмира могло не быть в его аббатстве.

Но в любом случае защиту и надежное укрытие ему предоставят до приезда наставника. И тогда он обсудит с ним все и подумает, как быть дальше.

Зловещий смех сопровождался лязгом стали, а затем звуком падения мертвого тела. Пол был залит кровью. Лицо умершего было обезображено, тело изуродовано и покалечено. И везде кровь. Темно-красная лужа разрасталась с каждой секундой. А затем Эйден увидел в луже отражение безобразного лица, на котором сияла улыбка.

Кривые зубы еще больше искажало ужасную гримасу кровожадной радости. Именно так выражал свой восторг Игнар, держа в руке окровавленный тесак. По его лезвию стекали капли, одна за другой...

- Я иду, Эйден, - четко проговорил реверант, многообещающе сверкнув глазами, а если быть точным, глазом.

Принц очнулся в холодном поту. Он закашлялся и застонал. Рваная рана от удара плетью гнила. Это было предельно ясно по запаху. Казалось, среди монотонной вони немытых тел нельзя учуять другие запахи, но Эйден ошибся. Воняло, как от мертвеца. Он был одной ногой в могиле.

Его разум проваливался в сон. Ощущение времени терялось с каждым днем. Дни сменялись днями, но кошмары продолжали мучить его. Он не мог есть, потому что его тут же выворачивало. Жар сменялся ужасным холодом, а кожа стала бледной и сухой. Как у мертвеца...

Другие рабы держались подальше от Эйдена, сидя на другом конце повозки-клетки. А орки-погонщики, в свою очередь, лишь присматривали за принцем, изредка тыкая в него древком копья, чтоб проверить жив он или мертв. Принц в моменты осознанности удивлялся, как он сильно цеплялся за жизнь. При нем в походе умирали более выносливые и сильные, но только не он.

Повозки остановились.

- Привал! - рявкнул зеленокожий.

Эйден жадно глотал воду, пока ее скудные запасы не иссеклись. Он устало присел, отдыхая. Вокруг лагеря орды покорно расселись рабы, восстанавливая силы. Ехать на повозкам повезло не всем, многие шли пешком. Принц посмотрел по сторонам. Все расплывалось. Вновь...

Серые невзрачные лица живых мертвецов. У всех кожа была покрасневшей от жары и иссохшей от ветра. Непривыкшие к такому климату, люди умирали. От болезней, от антисанитарии и недоедания. Где-то в конце многотысячной колонны рабов началась настоящая эпидемия.

Стервятников становилось все больше. Они кружили под палящим солнцем хищной тенью, ожидая пиршества. Эйден знал, что скоро он станет их пищей. Рано или поздно, но это случится в этой чертовой степи, которую прокляли все окружающие его люди.

Принц не успел и заметить, как травянистое море душистой степи сменилось серой каменной пустошью, от которой веяло безжизненностью и смертью. Вдали виднелись горы. Пока он не смог связать рабство орков и появление горного хребта Южного Предела. Догадка была простой, но в таком состоянии Эйден не мог сконцентрироваться. Он постоянно был в бреду.

Неожиданно для себя, принц вспомнил легенду появления Великой Степи и орочьей расы в целом.

Когда-то Ауронд и Зехар провели здесь сокрушительную битву, уничтожив в округе все живое, оставив за собой лишь пустошь и смерть. Зехар был ранен и из него сочились струи крови. Каждая капля, падая на землю, становилась одним орком. Так появилась первая орда. Дети Зехара, дети Кровожадного Бога. После этого остальные боги прокляли эту землю и на ней с тех времен ничего не растет и скот не может здесь жить.

Так гласила легенда, которую когда-то прочитал Эйден в древней книге в своей библиотеке. Как же давно это было. Слишком давно... За последние три месяца принц пережил больше насыщенных событий, чем за всю жизнь. А затем он вспомнил, из-за кого все это началось. В сердце возросла ненависть.

Раздумья прервались протяжным звуком охотничьего рога. Привал окончен. Погрузившись в телеги, рабы продолжили свой путь. Как только Эйден последним сел в повозку, он тут же вырубился. Кошмарные сны продолжили грызть разум принца...

***

Пропел рог. Не орочий, другой. Именно этот протяжной звук, который нес в себе какие-то другие музыкальные мотивы, пробудил Эйдена. Веки были тяжелыми, открывать их не хотелось. Но пришлось... В глаза ударил яркий солнечный свет. После недолгого ослепления принц осмотрелся. По левую сторону раскинулись крутые подъемы гор. Южный Предел совсем рядом.

Войдя в поворот, телега покачнулась. Из-за горы постепенно проглядывалась низина, на которой был установлен большой палаточный городок. За палатками, вдали, горы образовывали ущелье, закрываемое протяженными фортификациями. Огромные стены, башни с круглыми крышами и величественная цитадель, которая была сравнима по размеру с Сердцем Хелстрома.

Фортификация была построена по-особенному, раньше Эйден такого не видел. Стена не была возведена на одной высоте, равно как и странные круглые башни, которые объединялись узкими мостиками и огромными мостами. На самих стенах было множество пристроек и надстроек, усложняя таким образом штурм и захват крепости.

Защитные сооружения разнились по размеру, форме и предназначению. Сложная структура соединений и построек являлась преимуществом для обороняющихся и настоящим кошмаром для наступающих. Материалом для всего этого послужил обожжённый кирпич приобретший светлый оттенок, который сливался с цветом каменной пустоши.

Даже небо здесь было каким-то иным, отталкивающим. Под лучами закатного солнца оно приобрело желтые и оранжевые оттенки, а облака сливались в разнообразной палитре серых и светлых тонов. Чем больше повозки спускались по дороге в ущелье, тем слабее становился ветер, а воздух был все более сжатым.

Рог пропел повторно, а в ответ послышался резкий дрожащий звук рога орков. Вперед тут же ускакала кавалерия орды, впереди которой вновь шествовал вождь. Эйден, держась за решетки, проводил их взглядом. Тело пробила дрожь, зубы заскрежетали. Худшего состояния нельзя и придумать, лихорадка продолжала свое убийственное действие. Постепенно хватка ослабевала, в глазах начало темнеть. Сознание уходило с каждым морганием глаз...

***

Удар в живот заставил Эйдена пробудится. Он тут же закашлялся и устало посмотрел на орка.

- Раб должен вставать, - высокомерно и гневно проговорил тот.

Принц тяжело вздохнул и вылез с повозки вслед за остальными. Они прибыли в отправную точку, теперь их продадут.

Тряпичные палатки затрепетались по ветру. Уставшие и закованные в цепи рабы зашагали вдоль узких улочек рынка. Возле прилавков с различным снаряжением и оружием стояли орки, не задействованные в охране. Они перебирали клинки и рассматривали блеск стали на солнце, ощупывая пальцами наконечники стрел, чтобы подтвердить их качество.

Самих торговцев не было, все они оставили свои лавчонки пустыми. Эйден с тяжелой поступью шел дальше, наблюдая драку двух орков за саблю отличного качества. Еще дальше кочевники жадно разбирали копья и полные колчаны с луками. Армия снаряжалась. Чуть далее вместо оружия были другие товары: фляги, посуда, походные мешки и сукна ткани. Различные полезные вещи сгрудились в огромную кучу, которую грузили на телеги.

Палаточный городок кончился нескоро, возле ворот твердыни, название которой Эйден не мог вспомнить. Он понял, куда они попали и куда их привели. Его догадки подтвердила внешность работорговцев, которые встречали колонны рабов.

Они были чуть выше среднего роста, крепкие и хорошо сложенные; кожа у них загорелая или смуглая. Овальное лицо с бронзовым оттенком дополнял высокий большой лоб, брови черные и хорошо очерченные, цветом, как и впалые глаза. Тисмирский Султанат. Крепость Кэль-Шарук. Перед глазами тут же замелькали старые карты и древние свитки, которые описывали эту неприветливую страну пустынь.

Эйден присмотрелся и выглянул из-за многочисленных голов. Вождь орков неподвижно стоял и презрительно смотрел на толстяка, который напряженно жестикулировал руками. Громила сплюнул наземь и развернувшись, спустился с небольшой сцены. Тем временем рабы выстраивались в ряды, по приказам орков. Послышались удары хлыстов. Люди испуганно столпились у возвышенной сцены.

- Добро пожаловать в Кэль-Шарук! Вы находитесь на границе самого величайшего государства созданное величайшей цивилизацией. Теперь вы - имущество Тисмирского Султаната, - с акцентом выкрикивал толстяк. - Служите верно своим хозяевам, которые соизволят купить вас и благодарность не заставит себя ждать. Забудьте прежнюю жизнь, отпустите прошлое! Теперь у вас новая жизнь, новые имена и новый дом. Он - здесь! Вас сейчас осмотрят за воротами твердыни и начнут торги. Тех, кто не пригоден или, кто яростно не желает служить, отдадут оркам. Поверьте, я бы выбрал ошейник и службу у милостивого господина, нежели принял бы смерть в яме жертвоприношений орды. Ваша судьба - в ваших руках!

На последней фразе к рядам рабов подошли вооруженные солдаты. Поверх золотых панцирей были накинуты красные одеяния. Лицо полностью скрывал шлем, в котором присутствовали лишь узкие прорези для глаз. В руках они держали короткие копья и широкие овальные щиты. Тисмирские воины грубо брали рабов и вели их через открытые ворота.

Эйден закашлялся и зашаркал ногами, а затем безнадежно посмотрел вверх. Вверху стояли лучники, которые при виде сотен уставших хелстромцев натягивали свои луки. Затем тень тоннеля упала на принца, и он вновь наклонил голову вниз. Тоннель был довольно-таки долгим, но вскоре палящее солнце вновь ударило в лицо.

Все начали удивленно осматривать странную архитектуру. Витиеватые формы и тисмирские орнаменты заставляли удивить каждого. Небольшие круглые окна у зданий и плоские крыши без каких-либо углов наклона, а также пальмы и другие странные растения, которые росли на балконах и во внутренних дворах. Все это было другим, отталкивающим от дома еще на один шаг.

Вдоль колонн стояли вооруженные солдаты, на которых были одеты маски. Опираясь на длинные копья, они пристально следили за каждым шагом и каждым резким движением. Проводив глазами многочисленных пленников, они остались стоять на своих местах.

Эйден повернулся назад, ворота закрылись; последние надежды рассыпались в прах. У многих на глазах застыли слезы, теперь их точно не спасут. Шанс еще был, но он был призрачным. А теперь его нет и вовсе. Все слышали об обычаях Тисмирского Султаната, ужасах рабства и истязаниях сухим безжизненным климатом. Аэдор торговал с Тисмиром, но работорговля хелстромцами можно расценить как начало войны между двумя государствами.

Но никто не знал, что новоявленный король получил большой процент от этой сделки и обогатился еще на несколько тысяч золотых монет, которые оплатили строительство фортификаций и наем заокеанских отрядов родом из Гронфальда. Никто этого не мог знать, что государство их продало, словно скот на убой.

Защелкали ключи. Тяжелые цепи с грохотом падали на землю, освобождая руки и ноги. Одни стали потирать свои кисти, другие же устало свалились на землю, но их тут же подняли за плечи и потащили в небольшие квадратные постройки без крыши, на стенах которых стояли лучники.

- Снимайте свою вонючую одежду и мойтесь в бассейнах! Только быстрее, наш приход не заставит себя ждать.

Эйден скинул с себя вещи и медленно подошел к воде. Остальные же начали по-быстрому развеваться и окунаться в прозрачную воду, смывая с себя кровь, грязь и пот, которые ужасали своим смрадом столь долгое время.

Вода тут же стала мутной, приобретая серый оттенок. Держась за край бассейна, Эйден стал постепенно входить в теплую воду. Царапины и раны тут же неприятно обожгло, а тело затрясло от холода. Температура не спадала до сих пор, разум тут же туманился. Принц окунался вновь и вновь, пока не смысл с себя все. Коже тут же стал приятен даже этот затхлый воздух пустоши.

Взяв мыло, он стал интенсивно тереть все тело. В горле застыл комок, на глазах появились слезы. Раньше он каждый день был в чистоте и опрятности, постоянно ходил в новых одеждах из самой дорогой ткани. Теперь же он мог только довольствоваться грязной водой в небольшом бассейне в чужой для него стране, где он - раб. Путь от принца и наследника престола до раба оказался слишком стремительным...

Шмыгнув носом, он вышел с бассейна.

- Одевайтесь! - гневно выпалил работорговец.

В здание солдаты заносили и бросали на пол чистую белую одежду и башмаки. Пленники тут же разбирали новую одежду и стали быстро надевать ее. Надсмотрщик скрестил руки и довольно смотрел за этим. Эйден присмотрел себе рубашку и штаны по размеру, но все равно она висела на нем, как на пугале. Одежды для столь худощавого и низкого человека не было, поэтому пришлось довольствоваться тем, что есть.

Позже их постригли. На каменный пол падали густые и длинные локоны волос. Орудуя ножницами, цирюльники действовали быстро и профессионально. Получалось, конечно, грубовато, но это было лучше, чем ничего. Всех стригли очень коротко, в том числе и Эйдена.

Немногим позднее их стали выводить из помещений.

- Нет! Никогда! - послышался крик, раздирающий горло.

А затем тренькнула тетива. Кто-то умер, предпочитая смерть оковам.

Тусклые маски недовольства застыли на лицах людей. Они лишь смотрели постоянно вниз, стараясь избегать взглядов. Солдаты их вели за руки и выставляли в длинные колонны по два ряда, ведя людей в громадные здания, которые опять-таки не обладали крышами.

- Торги начинаются! - ударив по огромному медному диску молотом, промолвил толстяк, увиденный Эйденом у ворот.

Во внутренний двор зашли покупатели, разодетые в богатые одежды из шелка. Они тут же зашагали по рядам, осматривая товар, словно покупая мула или лошадь. За их спиной ходили продавцы, в руках которых были деревянные жезлы с набалдашником.

- А ну, открой рот! - сказал продавец на аэдорском, а затем продолжил на тисмирском. - Смотрите, прелестный товар, весьма. Работать будет за троих. Крепкое телосложение, после перехода из их диковинного государства даже не болеет. Берите, не пожалеете.

Покупатель презрительно осмотрел раба, а затем ответил:

- Отлично, - ответил тот.

Осмотрев всю колонну, он добавил:

- Нам нужно еще десятеро крепких парней для тяжелого физического труда. Хозяин будет доволен вложением.

Продавец улыбнулся, а затем кивнул стоящим по бокам солдатам. Те выбрали самых крупных мужчин и увели за собой. Затем приходили и другие. Один остановил свой взгляд на Эйдене.

- Что это за издевательство! Этот раб даже не сможет работать в садах собирателем. Он бесполезен, - высказал свое недовольство продавцу худощавый старик с густой бородой. - К тому же он болен. Гляньте на его тело! Худощавое, слабое. И лицо... Бледное, как у мертвеца.

- Повернись! - ударив жезлом по колену, приказал торгаш.

Эйден завопил и упал на одно колено, а затем неохотно повернулся. Худой старик приподнял его рубаху и осмотрел спину.

- Милосердный, гляньте! У него гноится вот эта рваная рана. Слабый раб, плохой раб, а в будущем мертвый раб!

- Прошу простить меня за плохой товар. Пострадал при перевозке, все из-за этих бескультурных и необузданных орков! - начал оправдываться работорговец.

У Эйдена застрял ком в горле. Сейчас они обсуждали его как предмет, не считая даже за человека. Он сейчас был наравне со скотом, а может того и хуже. Злость заставила кровь вскипеть. На глазах застыла безмолвная ярость.

- Я не бесполезен! Я умею читать, писать и считать. Я умею вести подсчеты и оформлять письма. Я не так уж и убыточен, господин, - взорвался Эйден, презрительно высказав последнее слово на тисмирском языке. - Я знаю множество языков и наречий и хорошо знаком с наукой.

Другие рабы удивленно посмотрели на принца, который уверенно заговорил на незнакомом для них языке работорговцев. Сам торгаш лишь удивленно засмеялся и оценивающе окинул взглядом раба.

- Помни свое место, червь! - сказал и замахнулся он жезлом, чтобы нанести удар.

Его схватил за руку чернокожий громила, который лишь отрицательно кивнул и убрал руку. Позади него стоял другой покупатель, низкий и щуплый, среднего возраста.

- Мы берем его. Сколько Вы за него хотите?

- Я его первый присмотрел! Он мой! Пять монет за него, - встрял в разговор худой старик.

Темнокожий охранник напрягся и сжал рукоять ножа.

- Спокойнее, Монтег. Наш друг так шутит. Верно? Вы ведь совсем недавно считали его ничего не стоящим, а теперь пять момент. Какая щедрость! Образованный раб - редкость. К тому же, намного дешевле по растратам, нежели обученный, но свободный помощник. Не так ли? Именно то, что искал мой хозяин. Чистая случайность и воля рока на моей стороне. Я его беру. За шесть монет.

- Извините, этот раб стоит семь, - подняв подбородок, недовольно ответил торговец.

- Этот раб стоит шесть монет, максимум. Он болен. Лечение обойдется еще в несколько монет. К тому же есть риск его смерти, поэтому шесть - и конец торгов. Не заставляйте Монтега нервничать.

Монтег, в свою очередь, подтвердил эту фразу пронзающим взглядом, сулящим явно что-то недоброе.

Эйден стоял на коленях и презрительно смотрел на это. Но если бы не его знания тисмирского, он бы умер в жертвенной яме. Образованность в первый раз действительно спасла его жизнь, и он был благодарен за это не только своему упорному многолетнему труду, но и тем книгам, которые делились с ним знаниями.

Работорговец достал платок и протер вспотевший лоб.

- Продано, - выдавил он из себя.

- Вот и отлично. Запишите товар на имя Джаруба Аль Хаммурапи.

Торгаш побелел лицом и достал список, черкая пером неровные письмена на старом и потертом пергаменте.

- Если бы я знал, что столь великий господин хочет...

- Господин несомненно хотел бы, чтобы ты заткнулся, - перебил его покупатель. - Монтег, забирай его.

Громила подчинился и поднял принца с колен, поддерживая его. Эйден вышел со здания под тяжестью косых взглядов других пленников и увидел ужасную картину. Купленных рабов грузили на телеги. Одни плакали из-за потери и разделения семьи, другие пытались удержаться за землю.

Плети хлестали, а солдаты заталкивали рабов. Торговцы кричали, а дети плакали, взывая матерей. С разных концов лагеря слышались женские крики, что лишь приводило в бешенство некоторых бывших воинов Хелстрома, поэтому лучники довольно часто использовали свои луки, заканчивая жизнь храбрецов точными выстрелами. Тисмирцы удачно для себя сделали, рассоединив женщин, детей и мужчин. Иначе массовых недовольств было не миновать, потому что орки не до конца сломили волю людей.

Но почему-то Эйдену было безразлично все это. Он перестал верить в чудо и в справедливость. Он стал забывать учения Книги Пяти Колец, а память об Келе и тех дивных ночах в Сребролесье стиралась. Забывалась и прошлая беззаботная жизнь в башне с библиотекой и небольшой комнаткой-спальней, забылось лицо брата и отца, забылось все. Оно осталось в прошлом, как и тот слабый Эйден, пытающийся "жить".

Теперь он будет выживать, бороться за жизнь любыми методами, словно животное. Только инстинкты поддерживали его слабый огонек жизни, и только несправедливость и ложь победила честных и благородных людей. Отныне, Эйден тоже будет таким. Холодная ярость застыла в принце.

Его затрясло от холода, озноб вновь бил тело. А затем его вырвало, и он вновь упал на колени. Лицо судорожно затряслось, приняв зеленый цвет. Зубы заскрежетали.

- Плохи твои дела, парень. Но мы тебя вылечим, а потом ты предстанешь перед господином Хаммурапи в лучшем виде. Неси его, Монтег.

Охранник поднял Эйдена и понес его, перекинув через плечо и аккуратно положив в колесницу, которая стала покидать шумящий рынок рабов. Колесо отбивалось на каждой небольшой яме, заставляя все больше страдать принца от головной боли. Его усталые глаза наблюдали за тем, как когда-то свободных людей приковывают к цепи и силой грубо заталкивают в колесницы и повозки.

Он наблюдал, как людей продают, как их раздевают и осматривают "качество". Дети, женщины... Для рабовладельческого устройства этой страны не было таких понятий. Колесница тряслась и ее качало, что лишь приблизило Эйдена ко сну. Он устало закрыл глаза и морально приготовился к завтрашнему ужасу рабства.

Фонарь закачался по ветру, с каждым сильным порывом ударяясь о столб. Мелькнула гроза, прогремел гром. Два одиноких всадника тенями перемещались в мраке ночи, постепенно приближаясь к дорожному разъезду. Они скрывали свои лица капюшонами и были облачены в черные дорожные плащи. Сбоку препоясались ножны.

У того всадника, который шел впереди, крестовина выглядела как крылья летучей мыши. Сквозь ножны горело слабое зеленоватое свечение. Поправив капюшон, они подъехали к постоялому двору, вывеску которого оторвал резкий порыв бури.

Построение стояло немного поодаль от дороги в гордом одиночестве. Подобных заведений на центральном тракте было великое множество. Ветер завыл еще громче, оглушая очередной раскат могущественного грома.

Всадники спешились и постучали в окно. Ответа не последовало. Подождав немного, они постучали вновь. Только после второго продолжительного стука послышались громкие шаги и недовольное бормотание хозяина заведения.

- Кого там носит в такую погоду? Ишь, взяли моду, шастать. Дома сидеть нужно!

Дверь распахнулась, повеяло теплом. Свет озарился в дверном проеме, который исходил из помещения. Перед всадниками стоял усатый коренастый мужчина непримечательной внешности.

- Чего надо?

Всадники стояли под дождем и искоса поглядели на хозяина из-под капюшона. Мигание грозы осветило серые лица уставших путников и их кольца. Усатый ужаснулся.

- Чего же вы сразу не сказали, господа хорошие, кто такие, откуда и зачем. Я бы сразу откликнулся! Эй, Лортас, загони коней в конюшню! Чего стал, остолоп чертов? Видишь, господа хорошие стоят, ждут тебя, идиота этакого.

Словно из ниоткуда возник этот самый Лортас, который тут же отвел взял коней под уздцы, таща их за собой. Обильный ливень тут же дал помощнику промокнуть. Палачи отряхнули свои плащи и вошли в постоялый двор. Устало сев за стол в крайнем углу, подальше от камина, они принялись что-то обсуждать.

- Вина и еды, да побыстрее. Мы ненадолго, - приказал властный голос.

- Сижу же минуту, милорд! Не смею заставлять Вас ждать.

Полноватые служанки появились из кухни и быстро накрыли на стол. Хозяин не соврал, ровно через минуту на скатерти лежало множество блюд и бутылка самого дорогого эля из всех дешевых пойл, которое тут продавалось.

Палач отпил и сплюнул.

- На вкус как моча, - сделал он вывод.

- Милорд, что будет делать дальше?

- Ждать. Терпеливо, - лаконично ответил тот, понемногу опустошая сосуд. - Ешь. Мы еще долго не будем ничего есть.

Ромус кивнул и повиновался, быстро орудуя вилкой. Марцелл смотрел в огонь в другом конце залы. В его глазах блестело пламя, он задумался.

- Кайлан далеко не ушел. Возможно, он сошел с дороги и спрятался где-то в придорожном поселении. Но еще более возможней, что опасность с каждым нашим шагом в сторону Ромендаля усиливается. Впереди решающие дни.

- Он так ничего и не знает, - вставил колдун.

- И не узнает, если отдастся в лапы палачей. Что наиболее забавно в этом всем, знаешь? Он понятия не имеет, зачем он нам нужен и чем так важен. В целом и общем. И это парадокс. Мы пытаемся помочь ему, показать путь. А он, как заведенный, талдычит о своем Пелоре и праведной каре. Ячейка их великого сообщества идиотов-слуг.

- Нам сейчас это на руку. Страх весьма хороший инструмент.

- Это так. Но можно и нужно построить более безупречное сообщество людей, иначе мир погибнет в огне храмов Пелора. И вот, я пытаюсь это сделать, но почему-то все меня клеймят демоном и убийцей. Как же это все надоедает... В этой игре уже больше двух игроков. Это уже не противостояние, это борьба. Культисты Фростбейна, Бенедикт, мы и эльфы. И непонятно у кого какие цели.

- Не забывайте, милорд, после игры пешки и короли складываются в одну коробку.

Марцелл ухмыльнулся.

- Поэтому я не позволю, чтобы она для меня хоть когда-то кончалась. За игру! - подняв бутылку, сказал он.

- Когда Вы собираетесь перейти ко второй части плана?

Вампир вновь задумался.

- Без Кайлана мой план рушится. Я сделал ставку на него, поэтому ошибка уничтожит меня. Самонадеянная вера в удачу и судьбу, случай, рок... Люблю риск. После него победа имеет более яркий вкус.

- Шанс на победу чрезвычайно мал. Вы уверены, что у нас получится, господин?

- Если бы я не верил, то мне не стоило вступать в битву. Выигрывают лишь те, кто верит в себя и в свои силы. А я верю, что пора заканчивать с этой эпохой неведенья, с этими кровопролитными войнами и саморазрушением. Верю, что под моим надзором мир изменится.

- Но, милорд, Кайлан... Разве он способен стать тем, кем вы его видите? Он слеп и глуп, как новорожденный котенок.

- Он таковым и является. Пока что, но это временно.

Громыхнуло. Такого оглушительного звука не ожидал никто, все вздрогнули. Все, кроме Марцелла. Сквозь окна и шторы пролез свет грозы. Дождь сильно забарабанил по крыше.

- Что за погодка. Все время, как я здесь, творится подобное.

Высший вампир на момент замер, а затем закрыл глаза. Чужое сердцебиение резало его слух. Много сердец, отряд. Они приближались довольно быстро, сокращая расстояние с каждой секундой. Едут сюда, верхом на лошадях.

- Ромус, бери вещи и выходи через задний двор. Не забудь оставить "подарок". К нам гости.

Колдун отодвинул тарелки и резко вскочил с места.

- Эй, хозяин! Советую тебе уйти отсюда, сейчас здесь будет жарко. Очень жарко.

- Что происходит?

Марцелл ногами отодвигал стулья и столы, разминаясь. Вытащив клинок с ножен, он посмотрел на его лезвие. Оно пылало зеленым огнем, сила иллюзии пропала. Теперь его меч вновь выглядел должным образом. Вонзив его в пол, он прохрустел и устало сел на стул. Меч остался вонзенным впереди него. Вампир сел правым боком ко входу, слева была кухня, а черный вход, впереди окна.

Раскинув ноги, он стал ждать, пока "гости" зайдут сами.

- Что происходит? - испуганно повторил вопрос усатый владелец постоялого двора.

- А происходит вот что: сейчас сюда войдут солдаты. Начнется резня. Умрут люди, много людей. Мы разгромим к чертям твое гнездышко. Возможно, на нем не останется ни одного камня. Компенсацию тебе выдавать не будут, не в той стране живешь. А совет один - убирайся, - спокойным и одновременно утвердительным тоном сказал Марцелл, кинув высокомерный взгляд на хозяина этого местечка.

У вампира тут же исчезли зрачки, оставив лишь белую оболочку.

- Пелор милосердный! - свалился наземь владелец постоялого двора, сделав несколько скорых шагов назад.

Быстро поднявшись, он выбежал через черный ход, на скорую руку закинув в мешок все деньги. Со свинячьим визгом выбежала прислуга.

Марцелл продолжал сидеть на стуле, закрыв глаза. На улице жалобно застонал ветер. Сердцебиения учащались. Постоялый двор окружали. Трое с черного хода. Еще шестеро с центрального. Трое возле окон. Остальные ждали указаний, а затем присоединялись к одной из групп. Сейчас будут ловить зверя, опасного зверя. Но удастся ли?

Всего их было двадцать, считая командира. Двадцать чертовых палачей с оружием и наконечниками стрел из двимерита, напичканные зельями и разномастной волшбой, и заклинаниями магии света. Послышались обрывки фраз, шепот, который эхом отдался в голове Марцелла. Он был готов. Удары сердца учащались, пока не достигли бешеного ритма.

Вампир резко открыл глаза, перед ним все предстало в сером цвете, кроме крови. Кровь была ярко красного цвета. Вместо палачей за стенами он стал видеть сеточку кровеносных сосудов, вен и артерий. Люди для него стали красными структурами. Особенно во всем этом виднелось сердце, которое качало кровь с поразительной скоростью. Время замедлилось.

Первыми разбились окна, которые сдерживали ветер и ливень. Затем выбили двери черного хода. Послышались громкие шаги. За ними последовали удары по основной двери, которая поддалась необычно легко. В окнах показались силуэты, трое, вооружены огромными арбалетами.

Нажав на курки, бойцы элитного подразделения "Палачи" запустили в движение механизмы. Один за другим в Марцелла направились арбалетные болты. Снаряды уже почти достигли его, когда он исчез в облаке черного дыма с усмешкой на устах. Болты пролетели мимо него и встряли в стену, ровно, как и два других.

Арбалетчики одним прыжком перелезли через окно. Разбитое стекло падало на пол, шторы распрямились вместе с порывом ветра. Зал тут же забился воинами, которые с опаской осматривались. Послышалась тяжелая поступь. Держа в железной руке громадный двуручный меч, вошел командир палачей - Гаптор.

- Где ты, Марцелл? Смерть наступит быстро, я могу тебя заверить, - пообещал тот.

За грозой последовал ужасающий раскат грома. И смех... Презрительный и надменный, он наполнил залу. Палачи встревожились и засуетились. Наконец, глава отряда посмотрел на меч, воткнутый в деревянный пол. Глаза летучей мыши, которые являлись частью крестовины меча, ярко запылали резким для глаз оттенком зеленого, периодически мигая.

- Это ловушка! - громко выкрикнул командир.

Но было поздно... Меч накалился, а потом изумрудная вспышка больно ударила по зрительному органу. Последовал взрыв. Здание сотряслось. Несколько разломанных досок крыши упали вниз.

Гаптор открыл глаза. Его контузило, перед глазами маячили разноцветные пятна и силуэты предметов. Все выглядело каким-то размытым, нечетким. В ушах застыл один и тот же свист. Закашлявшись, он осмотрелся по сторонам. В разных местах залы лежали тела его воинов.

Все они были в сознании, но изранены. У кого-то текла кровь с носа, у других со рта или ушей. Переломанные кости и ребра, ушибы и синяки. Гаптора спас огромный амулет на шее. Остальных спасли кольца. Чем больше двимерита, тем меньше повреждений от заклинаний. Таковым было простое правило борьбы с колдунами.

В дымовом вихре появился Марцелл, вытащив меч.

- Приветствую тебя, Гаптор. Не ожидал такого? Мой меч - тоже источник силы. Источник душ воинов, которые были им повержены. Такую штуку часто не провернешь, но в экстренных ситуаций можно.

Палач осматривался в поисках своего двуручного клинка. Властный голос вампира доносился откуда-то издали и в то же время близко. Контузия, Бездна ее подери. Кто-то из его подчиненных почти дотянулся до арбалета. Марцелл медленно подошел к нему и наступил на руку. А затем лезвие пронзило его сердце.

- Я думаю, стоит убрать лишних людей. Это наша беседа, наш диалог.

В зал тут же залетели стаи летучих мышей, которые пищали и быстро размахивали своими мерзкими черными крыльями. Послышались душераздирающие крики и предсмертные вопли. Летучие мыши налетали на израненных и беспомощных воинов Пелора, безжалостно убивая их. Эти химеры, чудовищные и безобразные существа, призраки грез и кошмаров сейчас витали в воздухе и на земле, заполнив своими мерзкими тельцами весь воздух. Померцал яркий свет грозы, сильнейший раскат грома заставил дрожать.

Гаптор нащупал медальон и выставил его перед собой. Луч света пронзил залу, отогнав порождения тьмы и темной магии. Твари запищали, рассыпаясь в прах и разлетаясь в разные стороны, уходя назад в оконные и дверные проемы.

Марцелл остался стоять на месте. В комнате, которая нагромоздилась разбитой мебелью и девятнадцатью трупами. Сжимая рукоять меча, он презрительно смотрел на Гаптора.

- Силы покинули тебя. Ты уже не тот, что раньше. Равным счетом, как и я.

- Появились новые силы? Убил еще одного выродка? - тяжело дыша, ответил тот. - Вы облегчаете мне работу, убивая друг друга и забирая силу в эти ваши мечи. Сколько теперь вас осталось? Трое?

Высший вампир фыркнул.

- Тебе-то откуда знать, животное? Ты слишком смышленый, как для цепного пса. Даже считать умеешь.

Гаптор наконец-то заметил свой меч. Оружие лежало в углу. Встав на одно колено, он протянул железную руку в сторону. Двуручный клинок задергался, а затем быстро пролетел несколько метров и кинулся в ладонь палача. Тот крепко сжал пальцы. Его пробила дрожь.

Затем он поднялся и снял свой черный плащ, который скрывал массивные латные доспехи.

- Знакомый меч? Ты уже видел его доселе, демон, - гневно проговорил палач.

Взяв в две руки, Гаптор провел лезвие перед своим лицом. Оно заискрилось синими разрядами молний.

Марцелл испуганно сглотнул. Он не ожидал, что одно из немногих оружий, способных его убить, будет в руке у одного из тех некоторых, кто действительно способен это сделать. Тысячелетняя биография может завершится в какой-то дыре близ Ромендаля, когда цель почти достигнута, а победа ускользает из рук.

- Как такое оружие попало в руки таких идиотов?

- Вершитель Судеб, - ухмыльнулся Гаптор. - Моя экспедиция нашла его в древнем склепе на Севере в подземельях Штормового Рубежа. Мы его переплавили и изменили энергетические потоки, чтобы я мог с ним совладать. Именно такими вы рубили себе столетиями друг другу головы, верно?

Ответа не последовало. Вместо этого вновь послышался гром.

- Пришла пора умирать, Марцелл. Пожил тысячелетие и хватит. Или сколько ты волочишь свое жалкое существование, не напомнишь?

- Ты же вроде считать умел. Уже и разучился. Какая жалость... Ты готов умереть, религиозное животное?

- Где Дух Творца, там сила. И она течет во мне сторицей, - прошептал Гаптор.

Марцелл начал раскачиваться по сторонам, пару раз крутанув меч. Палач встал в стойку для нападения, подняв двумя руками оружие вверху перед собой. По залу пробежал блик грозы. Высший вампир мощным прыжком взмыл в воздух и совершил стремительный выпад. Палач отвел удар в сторону и взмахнул чудовищным оружием. Длина меча Гаптора была намного больше, что давало ему преимущество.

Посыпались искры, зеленые и синие. Парировав, Гаптор начал атаку. Размашистые и могучие удары следовали один за другим, постоянно ускоряясь. Марцелл по-змеиному уклонялся от них, не решая блокировать удары. Нанося раскосый рубящий удар, палач крутанул меч и совершил выпад.

Марцелл уклонился от первого удара и в последний момент прогнулся в спине. Лезвие Вершителя Судеб прошло прямо над телом вампира. Сделав нырок в правую сторону, он совершил ответный выпад, метя в бедро. Наконечник клинка прошел вскользь по набедренной пластине доспехов и меч с лязгом отлетел в сторону.

Лорд Детерока шмыгнул носом и начал хищно обходить Гаптора по кругу. Палач ожидать атаки не стал и перешел в нападение. Сделав широкий шаг, он крутанул мечом и с размаху рубанул по ноге. Марцелл молниеносно подпрыгнул вверх и отошел в сторону. Затем вампир ответил градом ударов.

Несколько быстрых серий выпадов и взмахов, заставили Гаптора стать в защитную стойку. Лязг мечей превратился в пение, а бой приобрел определенный ритм. Сапфировые и изумрудные искры метались по сторонам.

Марцелл парировал удар Гаптора, и лезвие Вершителя Судеб разрубило половину толщины стены. Посыпалась пыль. Вскричав боевым кличем, главный палач впал в боевую ярость. Сеча продолжалась.

Высший вампир сделал ложный выпад и тут же ударил с другой стороны. Гаптор не успел отбить удар и наконечник изумрудного лезвия пронзило нагрудный доспех лат. Отойдя назад, палач принял новую серию ударов. Совершив пируэт, Марцелл прочертив в воздухе несколько смертельных дуг, которые метили в самые разные части тела. На теле противника вампира появилось несколько свежих порезов. Даже массивные доспехи не спасли от лезвия древнего клинка.

Взяв разбег, Гаптор взмахнул клинком снизу-вверх. Марцелл принял удар. Мечи скрестились, взгляды встретились. В глазах у обоих пылал огонь битвы. Один из них должен был умереть, а другой выжить. Другого не дано. Мышцы на руках палача вздулись. В силе он выигрывал. Лезвие медленно подходило к Марцеллу. На его бледном лице показался пот.

Пнув ногой, Гаптор добавил рубящий удар. Вампир отпрыгнул назад, а затем невозмутимо посмотрел вниз. На пол падали темно-красные капли крови, порез обжигало, и он не регенерировался. Затем он поднял глаза и посмотрел на Гаптора. Тот лишь усмехнулся в ответ.

По лезвию Вершителя Судеб прошел разряд синей молнии, а затем его владелец направил лезвие на Марцелла. С него сорвался ветвистый разряд молнии. Вампир растворился в облаке дыма, сквозь которое прошла молния. Она не попала в цель, но взамен этого задела стену. Здание сотряслось, последовал мощный взрыв, который оставил в стене зияющую дыру.

Гаптор крутанул меч и вонзил лезвие в доски пола. По настилу прошлись мощные змейки молний, которые оставались там еще некоторое время. Марцелл появился в трех метрах от того места в облаке дыма, и его сотрясло силой Вершителя Судеб. По телу пробежала сковывающая волна паралича, и он упал на землю, сотрясаемый силой небес.

Гаптор вытянул меч и в прыжке занес удар с невероятным размахом. Марцелл перекрутился и встал на колени. На то место, где он был секунду назад, упал меч, раздробив доски пола. С трудом вытянув оружие, Гаптор продолжил нападение. Выполнив кувырок в сторону, вампир парировал несколько ударов и встал на ноги.

Палач с боевым кличем кинулся вперед, нанося на ходу мощный удар. Высший вампир ловко оттолкнулся от стены и сделал сальто, обогнув Гаптора. Мягко приземлившись на ноги, он поднял меч над головой, чтобы добить противника. Зеленая дуга метила в шею палача, в прорезь между доспехами.

Неожиданно Гаптор выставил перед собой руку. Послышался звон удара металла о металл. Крик застыл в комнате. Громыхнуло... Лезвие меча вампира наполовину пробило руку вместе с пластиной доспеха. Палач не дрогнул, оставшись стоять на ногах.

Перехватив меч свободной рукой, он протолкнул его у себя за спиной. Клинок вонзился в живот вампира. Марцелл сделал несколько шагов назад, твердо держа свое оружие одной рукой. Вторая рука щупала область поражения ударом. На перчатке показалась темно-алая кровь. Лорд Детерока впервые за такое столь долгое время почувствовал боль. Невыносимую, ужасную, обжигающую. Рана не затягивалась.

Он поднял глаза, а затем упал наземь, выронив свой клинок. Гаптор держась за руку, медленно делал шаги навстречу своему противнику.

- Похоже, вторая железная рука тебе не помешает, - дрогнувшим голосом промолвил Марцелл.

Гаптор сплюнул, волоча Вершитель Судеб по земле.

- Сейчас ты умрешь. Пора заканчивать это.

Последние слова отдались эхом. Затем комната наполнилась зловещим смехом.

- Смерть всегда пунктуальна и ответственна. Если тикают часики, значит, люди смиренно принимают свою участь. Вот только я - не жалкий человек, Гаптор, я всегда буду оттягивать свой конец, потому что он еще не наступил, - покашливая и смеясь, ответил лежащий Марцелл.

Он пытался ползти ко входу, оставляя за собой кровавый след. Гаптор ускорил шаг, подняв клинок.

- Столкнувшись со смертью, мы многое переоцениваем. Как видишь, ты тоже себя переоценил.

Лезвие оружия палача заискрилось разрядами молний. Он перевернул ногой тело вампира, готовясь вонзить меч в его сердце. На устах высшего сияла улыбка.

- Если я и умру, то заберу тебя с собой, друг мой.

***

Верхом на коне, Ромус наблюдал за постоялым двором с отдаленного холма. Придерживая в руке уздцы второго коня, он терпеливо ждал. Строение то и дело вспыхивало зеленым или синим сиянием. Оно постоянно вздрагивало, постепенно разрушаясь.

Колдун не сомневался в могуществе своего господина, но вдруг он потерпит поражение? Гаптор был опасным противником. С тех пор, как в Марцелл отрубил ему руку, палач открыл неистовую охоту. Он стал искать своего кровного врага везде, где только мог достать хоть крупицу информации о вампире. И еще эта железная рука...

Древний артефакт, способный помочь в манипулировании мощными энергетическими потоками достался селлаторцам. Худшего придумать нельзя. И теперь Ромус почувствовал еще более мощное оружие. Клинок одного из князей тьмы, который каким-то образом сейчас сжимала железная рука Гаптора.

Единственное оружие, способное убить высшего вампира было в руках столь могучего воина...

Ромус обдумывал дальнейшие действия. Что с ним станет, если хозяин погибнет? План разрушился бы подобно замку из песка, подобно праху, развеянному по ветру. Тогда ему пришлось бы примкнуть к Фростбейну и предать идеи Марцелла, объединив силы культа и мощь Детерока, чтобы сокрушить империи ненавистных людей и слишком горделивых эльфов.

Его взгляд приковал постоялый двор. Стоя под ливнем, он слышал только громкие звуки падения капель, но никак не песнь лязга клинков. Похоже, есть один победитель. Рука машинально потянулась к мечу. А затем амулет на шее начал звенеть. Ромус пощупал его. Нет, это не ветер. Это приказ хозяина.

Колдун засуетился, подняв руку и направив ее на здание. Глаза заполыхали изумрудным огнем, уста проговаривали заклинание, заготовленное при отступлении по приказу хозяина. В пальцах закололо.

А затем речь затихла. Заготовленное заклятие готово. Ромус вновь окинул взглядом постоялый двор.

- Почему оно не сработало? - мелькнула в голове шальная мысль.

Здание снесло сильнейшим взрывом. Облако огня и дыма взвилось вверх на добрые пятьдесят метров, разрушив до основания каждый камень и каждую деревянную доску, из которой оно было построено. Щепки и осколки разлетались в стороны на десятки метров. Постоялого двора больше не было, взрыв забрал с собой все.

Ромус присмотрелся. Один из осколков стремительно набирал скорость и летел в сторону колдуна. Тот лишь успел прикрыть лицо рукой, но обломок упал совсем рядом, прямо под копытами лошади.

Скакуны всполошились, встав на дыбы. Ромус натянул поводья и присмотрелся. В землю встряла часть здания, которая стала дымить. Каждая капля, которая падала на осколок, шипела, словно змея.

Но это был не осколок. Это был сжатый железный и наполовину расплавленный кулак-артефакт, встрявший в земле и покрытый пеленой дыма.

***

Ворон, сидящий на сухой ветке, резко вспорхнул, напуганный взрывом. Совершив несколько кругов вокруг уничтоженного здания, он шел на снижение. Дождь не утихал, а ветер только с каждым метром высоты лишь усиливался. Черные тучи ревели громом, небеса полыхали грозой.

Обломки постоялого двора сгрудились в кучу. Вряд ли кто-то смог бы узнать в обожженных досках и расплавленных кирпичах некогда процветающий постоялый двор. Из-под хлама показывалась человеческая рука. Ворон решил полакомится свежей плотью мертвеца и мягко приземлился близ конечности. Птица стала осторожно переступать с одной доски на другую и поклевывать пальцы. Убедившись в безопасности, она приступила к пиршеству. Небо вновь загорелось грозой. Рука быстро дернулась и схватила ворона за горло. Тот заметался и испуганно закаркал, громко хлопая крыльями. Через несколько секунд на груду обломков свалилось удушенное тело стервятника.

Рабы стояли смирно посреди комнаты, наклонив голову вниз. Смотритель, нанятый господином Джарубом Аль Хаммурапи одобрительно осматривал покупку, проходя по неровному строю порабощенных зрелых мужчин. Среди них был и Эйден, некогда считавший себя принцем Аэдора и грезивший стать советником своего брата Аренора, чтобы вместе с ним сразить врагов своей страны. А теперь он стоял рядом с другими простолюдинами, которые лишились свободы.

Принц задрожал, застучав зубами. Он с трудом стоял на ногах, пересиливая себя. Глубокий рубец на спине так и остался, принося все новые и новые страдания. После этого построения должны начать его лечения, ведь по словам многих он был ценным рабом.

Смотритель демонстративно закашлялся, призывая всех ко вниманию:

- Итак, теперь вы - собственность достопочтенного хозяина Джаруба Аль Хаммурапи. Помните это! Помните это, когда солнце прячется за горизонтом и когда оно восходит на небосвод. Вы все должны знать свое место и чтить щедрость господина! А теперь, пора приступить к посвящению, - усмехнувшись, сказал смотритель.

Солдаты довольно засмеялись, а некоторые из них подошли к жаровне. Огонь запылал в их глазах, которые наполнились высокомерной злобой. Монтег, ранее увиденный Эйденом, с безразличным выражением лица следил за действиями рабов. Те продолжали покорно стоять, наблюдая за солдатами.

- Начнем же посвящение! - радостно провозгласил смотритель.

Охрана, стоявшая позади шеренги рабов, поставила всех на колени. Люди заметно напряглись, ожидая худшего. Затем троих человек за руки грубо повели к огнищу. Рабы вскричали, увидев раскаленное железо, которое только достали из полымя. На концах железных стержней были нанесены выпуклые изображения одного и того же символа.

Эйден насторожился, наблюдая за картиной. Он понял - сейчас будут клеймить рабов.

Солдат подул на нагретый металл и хищно улыбнулся, притягивая к себе первую жертву. Раб начал сопротивляться и стал отталкивать от себя тисмирских воинов. Но хищная стальная хватка не отпускала его. Послышался душераздирающий крик, в котором смешались боль, страх и ужас.

Звук был таким, словно на костре зашипела свинина. При этом издавался соответствующий запах, от которого Эйден закрылся рукавом и отклонил взгляд в сторону, стараясь не видеть эту картину. За одним криком послышался второй и третий. Рабы лежали на земле и ворочались, корчась от невыносимой пытки, вызванной клеймом.

- Ты - следующий! - прокричал смотритель, тыкая пальцем в Эйдена.

Принц заметался в стороны, пытаясь убежать. Он понимал, что участь настигнет его в любом случае, но покорно отдаваться в руки этих мерзких людей не желал. Хлыст обкрутился вокруг его ноги и сильно дернул его за голень. Затем его подняли за руки и потащили к огню. Достав клеймо, тисмирец кровожадно улыбнулся.

Мощный захват охватил кисть и выставил ее немного вперед. Эйден зарычал, в последний раз пытаясь вырваться и обреченно смотрел на приближающееся раскаленное добела клеймо. К тыльной стороне ладони дотронулся раскаленный металл. Боль была запредельно мучительной.

Его рука задрожала и заходила ходуном. Он пытался вырваться со всей силой, которая была в его дряблом теле. В глазах забегали красные пятна, крик застыл на устах, вырываясь при этом лишь в виде громкого нечленораздельного мычания. Слезы выступили самопроизвольно. Упав на бок, он тяжело задышал и завыл.

Ладонь онемела, отказываясь подчинятся. Каждое мгновение томительно тянулось, превращая секунды в минуты. Все вокруг Эйдена закружилось и силуэты превратились в размытые пятна. Его тянули по деревянному полу в сторону выхода. Крики продолжали доносится где-то на краешке сознания, а затем от болевого шока принц, а теперь уже раб, потерял сознание, окунувшись в пелену мрака.

***

Эйден лежал на постели, тяжело кашляя. Правая изувеченная ладонь была перемотана белыми бинтами, а рваная рана на спине аккуратно зашита. По телу пробежала волна жара, кожа покрылась противным холодным потом. Он окинул взглядом помещение, в котором находился.

Комната была небольшой и темной. Лишь тусклый лунный свет проникал сквозь балкон, а ветер тихо игрался с шелковыми шторами. Все стены были покрыты коврами с самыми разными орнаментами, что считалось признаком богатства и благополучия. Напротив кровати принца стоял стул.

Дверь в комнату отворилась и в нее вошел смотритель.

- Я вижу ты очнулся. Это хорошо.

Эйден опять закашлялся и с трудом перевернулся набок. Смотритель тем временем сел за стул и стал открывать флягу с какой-то жидкостью. Сосуд для воды принц заметил только сейчас, но ему было все безразлично. В груди закололо, состояние было тяжелым.

- Тебе нужно это выпить, если хочешь жить.

Приставив к губам флягу, смотритель одобрительно искривился в усмешке. Дурной резкий запах ударил в нос, а живительная жидкость попала в полость рта. Язык онемел, раствор был невыносимо обжигающим. По легким прошла теплота, которая, в большей степени, вызывала отвращение. Горький прикус заставил содрогнуться.

Изображение вновь стало расплывчатым и нечетким. В полусонном бреду Эйден вспомнил лишь довольную ухмылку смотрителя, а затем вновь провалился в мир тревожных кошмаров.

***

- Эсберн, ты уверен, что он добрался до Хелстрома? - спросил Игнар, осматривая рабочий стол чародея.

Груда документов и писем хаотично раскинулась на гладкой деревянной поверхности. Среди всей этой ненужной мишуры наемник пытался найти что-то стоящее. Но после недолгих поисков, его единственный глаз не нашел ничего столь важного, что стоило бы внимания. Надкусив яблоко он взял стул и, перекинув через него ногу, сел, опираясь руками на спинку.

- Я думаю, что если ты хочешь быстрой смерти, то стоит заговорить именно сейчас, Ваше Чародейство, - презрительно сказал северянин.

Эсберн лишь гневно стрельнул глазами и гордо поднял подбородок. Он ничего не скажет проклятому служителю темных сил. К тому же он жил только благодаря тому, что еще не выдал все свои секреты, которые помогли бы в поисках Эйдена.

Игнар вновь надкусил яблоко и нетерпеливо застучал пальцами, наполовину обхватив дерево, из которого была сделана спинка стула.

- Я тут подумал и понял одно единственное... Род чародеев кончится на тебе. Никто не станет продолжать заниматься этим делом, потому больше нет тех, кто смог бы заняться ремеслом магии и волшебства. Кровь, отвечающая за магический дар, умрет с тобой. Ты последний из ныне живущих мощных чародеев. Как жаль...

Чародей не ответил. Он это понимал, поэтому не мог позволить себе умереть. Крепко связанный, он пытался найти малейшую слабину в замысловатых узлах северянина. Но рука даже не доставала до заднего кармана, где находился небольшой защитный амулет.

- Так что насчет нашего принца? Дейгону спокойнее было бы видеть голову Эйдена, ровно, как и мне знать, что он действительно отправился на тот свет.

- Если я скажу, то ты убьешь меня. А мне хотелось бы еще пожить.

- Я убью тебя в любом случае. При положительном ответе - это будет быстро. Я бы выбрал безболезненный вариант, - улыбнувшись, ответил Игнар, дергая лезвие кривого ножа.

- Я могу быть полезен твоему хозяину. И я сейчас не о Дейгоне. Ты знаешь это. И он это знает, поэтому все еще можно исправить. А Эйдена найдут мои люди. И проблема решена.

Северянин подвинул стул и посмотрел своим единственным глазом в глаза Эсберна. Старик не подавал виду, что испуган, но страх зеркально отбивался в его зрачках.

- Прошлое весьма полезно, потому что оно помогает постичь настоящее, чародей. Ты слишком часто лгал и извивался, как змея, загнанная в угол. Твоя судьба предначертана, пора выбывать из игры.

- Тебе стоит хорошенько подумать и передать мое предложение своему хозяину, - вставил Эсберн.

Игнар засмеялся и положил огрызок яблока на стол. Затем играя наконечником лезвия, он продолжил:

- Ты сейчас продолжаешь делать то же, что и ранее. Пресмыкаешься, перед теми, у кого есть власть, чтобы получить ее часть, словно крыса, ползающая на коленях ради выживания среди сильных сего мира. А затем этой частью, этой крупицей ты уже распоряжаешься с острым умом, который у тебя все же присутствует. Но есть одно 'но' ... Власть - это могучий инструмент, который способен склонять к себе многих и многих. Одновременно с этим - это обоюдоострый меч, который может ранить и своего хозяина. В твоем случае рана смертельная. Кто высоко летит - тот падает с большой высоты, чародей.

Все, что успел заметить Эсберн, это лишь молниеносный блеск стали, игра лезвия и тусклого освещения, которое издавали свечи. Чародей хрипло задышал, дергаясь в стороны и пытаясь высвободиться. Жадно глотая воздух, он пытался продлить жизнь, но все тщетно. Нож играючи перерезал горло. Кровь полилась темно-алой струей, обагряя богатую синюю мантию советника короля. Жизнь уходила из последнего могучего чародея в Аэдоре.

- Ты уволен, у короля теперь новый советник, - хищно улыбнувшись, съязвил Игнар.

Это было последнее, что услышал некогда могучий чародей - архимаг Эсберн.

***

Грудь Эйдена тяжело вздымалась. Сон мог оказаться правдой, потому что он был слишком близок к реальности. А если это так, то Игнар придет. Рано или поздно... И тогда даже здесь, на другом краю континента прошлое настигнет его. В голове роились мысли, нужно было думать, как ответить ударом на удар. Месть за семью грела душу, но нынешнее положение вряд ли можно было оценить положительно.

Смотритель сидел и наблюдал за рабом, заметно оживившись, когда тот проснулся.

- Я думал, что смерть взяла тебя в свои объятья. Я рад, что ошибся, раб, - промолвил тот.