Расчленение III

Часть 15

В новой реальности Танечка появилась обычной девочкой с велосипедом. Вокруг было замкнутое пространство, устланное серым и бежевым ковровым покрытием и снабженное пустой вешалкой с ростовым зеркалом. В пространстве, позади, имелась входная дверь. Впереди просматривалась остальная прихожая, таящая в полумраке тишину.

«Душновато здесь, — не спешила делать первый шаг.

Ясен пень, это ж квартира, — разъяснило подсознание.

И что? У Волка всегда был свежий ветерок из окон…

Разуться надо, ковер все-таки.

Что, остаемся?

Неудобно сразу уходить, мы же гости…»

«У меня лапы чистые, — спрыгивая на пол, отозвался Лютый. — Пройдусь немножко. Вы за моей зеленой присмотрите пока.»

«Лют! Нельзя без приглашения! — проснулся в Таньке рачитель этикета.»

«Все можно, если осторожно, — Лютый скользил вперед одновременно драматично и свирепо, словно тень смерти.»

«Разобьет что-нибудь там, а нам отвечать, — Танька немножко нервничала и мялась на одном месте.

Или ковры порвет. Они, вон, все разные даже.»

Теперь, вытянувшись вперед, можно было рассмотреть два, без дверей, входа в другие помещения и уходящий вправо коридор. А огромный, притаившийся в простенке, шкаф с зеркалами от пола до потолка вместо дверей, показывал озадаченную девочку.

«Лют! — шепотом подумала Танька. — Глянь только и сразу назад!

И аккуратно, пожалуйста.»

«Нет здесь никого, — отозвался защитник. — Но кое-кто живет.»

«Кто? Не томи, кто живет? Ну?!»

«Мы живем, — нехотя ответил котик.»

«Нахал! Если квартира ничья — нельзя ее просто так присвоить.

Даже если очень хочется, — проявила единодушие с собой Танька и уверенно закивала головой.»

Появившись из-за поворота коридора, Лютый опустил голову и очень по-человечески покачал ею, будто от досады.

«Вы не поняли. Это действительно наш дом. Запах — штука тонкая, фиг перепутаешь…»

* * *

— Как это может быть ее дом, если она там еще не была? — техник уже не удивлялся, он просто интересовался.

— Кто-то говорил про исполнение желаний? — оператор грустно усмехнулся.

— Я ж для примера, просто так ляпнул… — техник через силу сглотнул и поежился от страха.

— Всегда следи за тем, что произносишь вслух, — наставительный тон товарища не был обидным.

* * *

Танька несмело разулась, поставила велик на лапку и стыдливо прошла в квартиру. Ей было не по себе. Собственные руки не знали, чем заняться и, вытянувшись вниз, сплелись пальцами в замок. А плечики приподнялись и ссутулились, стараясь спрятать голову.

«Лю-ут, это точно наша квартира? — спросила робко.

Не ошибся, ведь верно?! — кусочек девчонки готов был вопить от восторга.

Угомонись, мне еще разобраться нужно, — она медленно брела по небольшой, по сути, квартире из двух комнат и кухни.

Одним глазком только, чуть посмотрим, ладно?! — прыгала внутри самой себя, радуясь как ребенок.»

«Да не ошибся я. Точь-в-точь наш дух, теперешний.»

«Что ты про время говорила? Помнишь?

Как я могу забыть, ты что?! — воскликнул Второе Я.

Запросто. Как все забывают. Ну?

Времени не существует, есть только сейчас. Это?

Ага. Тогда сходится, — вздохнула Танька, уже немножко смелее оглядываясь по сторонам.»

Первым делом надлежало открыть форточки.

Двери, почти целиком из матового стекла, были только у одной комнаты и темного изнутри помещения.

«Это что там? Свет здесь включается? — любопытство лезло наружу.

Сральня с купальней, что непонятного? — грубо осадила себя Танька.

Чего?! — чуть не заплакало Альтер Эго. — Ты!..

Ну, извини: совмещенный санузел.

Не выражайся больше так при мне!

А при не тебе — это как? И кто во сне матерился? А?

Мы же не ругаемся матом, мы так разговариваем. Иногда, — схитрила перед собой и наконец-то улыбнулась.»

Внутри выложенного бежевым кафелем помещения имелась душевая кабинка, большущий умывальник с немалым зеркалом, стального цвета стиралка, унитаз и биде. Шкафчик со всяким нужным тихо стоял в уголке.

Самая дальняя комната, с открытой дверью, подпертой для чего-то старой, перетянутой скотчем, книгой, была с синим, местами протоптанным, ковровым покрытием. Стены, по две, были бледно-голубого и охряно-желтого цвета. Большие окна, несмотря на жалюзи, пускали много света.

Немного потертый угловой диван непонятной грязно-бежевой расцветки казался удобным. Пока Танька не присела на него: продавленное в нескольких местах, раздвижное чудо таило скрытую перекладину, тут же врезавшуюся в не очень-то и мягкое девчоночье место.

Ясности в сумерках можно было добавлять маленькими осветительными шариками в центре потолка, на стенах и даже в виде придиванного букета из плафончиков, прямо рядом с Танькой.

Напротив спально-сидельного монстра, занимая полторы стены и немножко места под окном, располагались стеллажи с книгами. Полки, заставленные разномастными томами, стыковались между собой в кажущемся беспорядке. Немногочисленные пустые пространства между печатными изданиями занимали памятные безделушки, а на уровне глаз на всех поверхностях лежали ножи: в ножнах и без, блестящие и матовые, иногда черные — от одного взгляда на них Танька почувствовала тепло и покой.

Перед окном, у широкого подоконника, стоял велосипед, точная копия Танькиного серебристого, только без навешанных багажников, рюкзака и крыльев. На рога были надеты линялые обрезанные перчатки на липучках. Под двухколесным покоились гантели самого разного веса, с облупившейся краской и сколами на пластиковых фиксаторах.

«Вот это — точно моя комната! — поглаживая шершавую матерчатую обивку дивана, подумала Танька.

Пойдем дальше разглядывать?

Да, только еще немножко посидим, — она несмело откинулась на спинку и прикрыла от удовольствия глазки.»

Двери у кухни, как элемент дизайна, отсутствовали напрочь. Полосатое ковровое покрытие радовало не столько яркой расцветкой, сколько вполне понятными старыми пятнами.

«О! Здесь готовят еду! Готовлю, хотела сказать, — улыбалось Второе Я.

И чему ты радуешься, домохозяюшка? Сейчас к плите встанешь или мне на тебя ногой топнуть сначала?

Ну чего ты… Я ж за нас вдвоем радуюсь, что голодными не сидим.

Ладно. И где тут гнездится то, которое едят?»

Широкое окно, зашторенное простыми жалюзи цвета белой ночи, занимало целую стену. Рядом, купаясь в пробивающихся солнечных лучах, обосновался совсем неправильно установленный холодильник.

«Еда! Тортик и мороженка! — ломанулась вперед сладкоежка.

Ага, и сырые баклажаны с хреном, — скептически поджала уголок губ Танька, открывая дверцу.

Это что?! — попыталось понять подсознание, глядя на полки.

Знакомься, это — холод.

Очень приятно, — разочарованная чистыми внутренностями агрегата, девочка чуть присела в приветствии.»

Магнитиков на хранителе великой пустоты было мало, и все какие-то странные, с призывами совмещать взаимоисключающее — вкусное и полезное.

Стены соломенного цвета на свободном месте терпели плохонькую, в широкой гладкой рамке, копию изображения деревянного разводного моста.

Пустая рабочая поверхность, со встроенной мойкой и электроплитой, располагалась углом. Нижняя часть придавала бодрость ярко-зелеными дверцами, а навесные, ярко-желтые, шкафчики освещали воображение рукотворным Солнцем. Венец творения — огромная микроволновка — предпочла жить возле окна.

У другой стены ожидал пиршества голодной диеты складной столик на колесиках. Одинокий стул, явно вручную раскрашенный белой и красной эмалью, стоял возле холодильника и никак не вписывался в интерьер.

Светильников не было.

«Спрятались, наверное, — подумала Танька. — Сейчас же днем.

Лампы, по-твоему, боятся света?

Но это же не их свет, — как-то даже удивилась собственному непониманию.»

В следующей комнате, с большим широким входом без намека на дверь, на полу красовалось светло-бежевое покрытие повышенной ворсистости.

Нежно-зеленые стены несли пару изогнутых светильников, прямо над строгим и каким-то плоским диваном, с гладкой обивкой песочного цвета.

За углом прятался большой шкаф. Полный всякой одежды и стопочек с постельным бельем, как успело выяснить Танькино любопытство. Почему дверцы у него были из матового стекла, оставалось загадкой.

Противоположная от дивана стена была отдана на откуп литературе, почивавшей на открытых стеллажах. Только теперь это были сплошные многотомники, хотя и разные по размеру и цвету. Подсветка над полками объясняла присутствие в комнате удобного, покрытого клетчатым пледом, кресла.

«Мне кажется, что здесь не я обитаю, — оглядывалась по сторонам Танька.

Точно, не наше помещение. Хотя кресло — прелесть, легкое такое, даже внешне, — оценило Альтер Эго.

Место для мечты?

Думаешь, здесь будет гостить Волк?

Почему нет? Ведь это желание я исполнила.

Ты о чем?»

* * *

— Видал, красиво у нее как? — важно и напыщенно спрашивал техник.

— Ну, так! — в порыве отцовской гордости подтвердил оператор.

— И чистенько, прибрано везде, — дополнил сразу.

— Цветов, правда, не хватает, — прозвучал в ответ вздох.

* * *

«Раз все время существует только сейчас, а мысли есть энергия — то нужно меньше оглядываться назад при переходе! — рассуждала Танька.

И где связь? — разочаровалось в себе Второе Я.

Вот, ты о чем сожалела в последний раз?

Всерьез думаешь, что последний? — посмотрела на себя печально.

Да, ё-моё! О чем ты только думаешь?!

О мороженом. Давно хочется… — протянула жалобно.

Я сейчас кого-то придушу! — Танька в гневе ходила по квартире, запрокинув голову и глубоко дышала.»

«Можно вклиниться в ваш интеллектуальный монолог? — решил отвлечь хозяйку Лютый.»

«Да, моя прелесть! Что случилось? — Танька присела на корточки перед леопардом и обняла ладошками его мордочку.»

— Мяу! — проникновенно глядя ей в глаза, с нажимом и вслух произнес котенок.

— Леопарды не так мяукают… — хотела ответить наставительно.

«Он голодный?! — спор был отложен.

А говорила, что не можешь ничего забыть!

Я быстро! — вскочила мгновенно. — У нас же корм есть, и консервы!

Куда без меня! — путаясь в ногах, еле успевала за собой Танька.»

Часть 16

Лютик был накормлен: на кухне, среди всякого разного, пряталась и его посуда, и пакеты с кормом.

«Вот теперь точно знаю, что это наша квартира! — в шкафчиках был обнаружен целый склад с консервами и крупами, а в одном верхнем даже баночки с вареньем и джемом.

А до этого ты в чужой хозяйничала? — выясняла у себя Танька.

До этого я надеялась. А мы в какой реальности? — поинтересовалось Второе Я.

Самой интересно. Пойдем гулять? — девочка весело вскочила.

Точно, на втором велосипеде! Лют?»

«Могу с вами, — зевая, потянулся сытый котенок, — только опасность здесь не чувствуется. Я бы поспал…»

«Спи, мой сонечка! — Танька присела на диван рядом с хищником и легонько провела рукой по серой пушистой густоте. — Тебе и так ночами караулить приходится. Спи.»

«Рюкзак не забудь! Мороженку по дороге купим, — облизнулась мечтательно.»

* * *

— Не опасно им разделяться? — для порядка спросил техник.

— Для окружающих, разве что, — оператор хищно улыбнулся.

— Так она, вроде, завтракала, — проскочила неуверенность в голосе.

— Давно и совсем немного, потому на шалости и тянет, — ответ не сдержал зевок.

* * *

«Я тебе об этом и пыталась сказать. Последний раз мы очень пожалели, что у нас нет своего дома, места, куда возвращаются. Помнишь? — выходя с велосипедом из квартиры, разъясняла себе Танька.

Помню, помню… — половинка девочки поправила зацепившийся за педаль гольф.

А при переходе мы оглянулись.

Ну и что? Там же краска летела…

Ай, не видела я никакой краски, — отмахнулась от лишних мыслей. — Обычно, уходя, оглядываются на свой дом! Вот желание и материализовалось…

И мы попали в родное гнездышко?

Именно!

Есть лишь сейчас… Поэтому, да? — она даже не заметила, как подошла к лифтам.»

Котами в подъезде не пахло. Почти ничем не пахло, только из-за чьей-то двери проникал слабый аромат выпечки. Освещения вполне хватало, чтобы рассмотреть местами потрескавшийся кафельный пол и цифру «17» на давно крашеных желтой краской стенах. Наконец, широкие двери открыли вход в полутемное нутро лифта.

— Здрасьте, — вежливо сказала Танька единственному пассажиру. С непривычки вкатить велосипед в кабину оказалось непросто, но для нее придержали двери.

— Давно не видел твоего папу, — приветственно кивнул мужчина. — Как он?

— По командировкам все время, — пожала плечиками в ответ, — вы же знаете.

— Надо бы встретиться, как вернется. Давно за чаем не собирались. О жизни потолковать… — произнес безразлично-мечтательным тоном.

«Да чё о ней говорить? Там в конце все сдохнут, разве не понятно? — чуть не выпалила в ответ детская доброта.

Ты что! Нельзя так, он же…

Думаешь, будет жить вечно?

Интересно, если Волк был здесь, то уже или еще? — ни на минуту не засомневалось в собственном дочеринстве подсознание с русым хвостиком.

Наверное, это все-таки потом происходило.

Посмотри в астрале, интересно же!»

Таньке очень хотелось конфетку, хотя бы леденцовую карамельку. На первом этаже ей тоже придержали дверь, она выкатила велик из лифта и остановилась, натягивая перчатки.

«Всегда нужно маленькую сладость припасать, — поучала себя.

Так сотворим, что нам стоит? — тешилось надеждой Альтер Эго.

А дальше? Кверху брюхом и жиреть от безделья? — Танька покачала головой.

От одной малюсенькой ирисочки?

Мармеладки, так и быть, — полезла в рюкзачок за наслаждением.»

— Танюша, привет! Твоя Мелл вернулась, — не дали вытащить коробочку с желейными кусочками. Молодая консьерж хитро улыбалась.

— Спасибо, я знаю, здрасьте. Она в парке сейчас, мы там встретимся, — услышанное заставило срочно найти информацию.

— Папа скоро возвращается?

— На днях, — пришлось направить интерес вахтера в другое русло. — Какие красивые деревья перед вашим окном в этом году, правда?

— Действительно, я и не замечала… — растеряно глянула в окно хранительница локального портала.

* * *

— Это прозвище? — техник не нагружал себя такой информацией.

— Имя. Боишься, что здесь у нее есть постоянное увлечение? — съехидничал оператор и тут же горько вздохнул. — С этим приростом способностей я уже и сам ни в чем не уверен.

— А почему тогда, — полюбопытствовал заодно, — она не попадает туда, где окружающее странное, вычурное, безумное?

— Потому, что она путешествует реальностями, а не фантасмагориями. Во-вторых, достаточно, что попадает туда, где все нелепое, маразматическое и сумасбродное, — разъяснил оператор. — Только отдыхает в тишине…

* * *

Дом, обсаженный множеством фруктовых деревьев, стоял на самой окраине города, в сотне метров от огромного полудикого парка.

Этот слегка облагороженный кусок леса имел свои озера, культурно-развлекательную часть с аллейками и аттракционами и множество спортивных площадок. Наличествовали даже два стадиона, колесо обозрения и музей.

Информация из астрала понравилась сразу: место покоя. Образ своего дома был уютным и родным. И здесь периодически присутствовали самые близкие люди.

Малопонятное место, где логика не могла объяснить поведение улиц, постоянно менявших расстояние и сходившихся под немыслимыми углами, Таньке полюбилось безоговорочно.

«Ось бытия, завернутая в старую промасленную бумагу… — оглянулась вокруг.

Какое-то у тебя треугольное восприятие этого места.

Почему? — не поняла себя Танька.

Так это ты всякую чушь думаешь! — засмеялось Второе Я.

Я мармеладку хочу. Ладно, найдем Мелл и вместе повкусничаем.

И Лютику немножко оставим.»

Гуляющих в парке, больше похожем на лес, хватало. Одевались здешние обитатели по погоде, иногда, от жары, путая цветастые брюки-палаццо с пижамными штанами, но ощущению покоя это не мешало.

Ленивое радио разливало негромкую музыку: хрипловатый картавый голосок, под мелодию, совсем не сочетающуюся со словами, просил девушку не убегать.

Неспешно проезжая по причудливо изогнутым парковым дорожкам и с интересом разглядывая окружающее летнее великолепие, Танька заметила странную одинокую художницу. Девушка с непонятным рисунком на лице скучала, сидя на походном табурете у раскладного столика, заставленного красками и кистями.

— Здрасьте, — Танька спрыгнула с велика возле заинтересовавшего ее объекта.

— Здравствуй. Хочешь аквагрим? — оживилась разрисовщица лиц. — Тигр? Или лучше собачку изобразим? Присаживайся, — она показала на свободную табуретку.

— А-а… Мне ни то ни другое, — и Танька стала объяснять, чего на самом деле ожидает, при этом легонько посылая визуальный образ в сознание девушки.

Через какое-то время она уже красовалась искусной росписью. С одной стороны лица, над глазом, слегка захватывая верхнее веко и висок, распускались маленькие белые цветы с редкими красными листочками. Другая половина представляла собой серо-белые контуры черепа с веселым оскалом. Завершали образ небольшие одинаковые надписи на предплечьях: «Все, что вам нужно — это любовь».

— Уверена, что папа разрешил? — в который раз обеспокоилась автор нового портрета.

— Точно. Он и денежку на это выделил, — расплатилась за работу счастливая Танька.

* * *

— Это зачем ей такое? — опешил техник от изменившейся внешности девочки.

— Веселится! Лето же, с подружкой встреча предстоит, — оператор и сам радовался, как ребенок.

— Она ее до смерти напугать хочет? — он непонимающе уставился на коллегу.

— Ничего ты в детях не понимаешь, — разочаровался оператор.

Часть 17

Легко опираясь на стоящий рядом велосипед, Мелл глядела на Таньку озорными серыми глазами с восторгом и неподдельной радостью, едва сдерживая немного пухлыми щечками рвущуюся навстречу искреннюю улыбку. Соломенного цвета волосы были отпущены на свободу, а две тонкие косички, начинающиеся прямо ото лба, вместо челки, и спускающиеся вдоль лица, продолжались вплетенными кожаными веревочками. В сочетании с нарисованными на ее личике косыми темно-серыми полосками получалось…

— Тебе еще томагавк в руки — и на тропу войны, скво белобрысая! — Танька подходила мягко, крадучись, словно пантера.

Двухколесные были мгновенно отброшены в сторону, и с визгом, наполненным ликованьем от долгожданной встречи, очень похожие друг на дружку девчонки влетели в объятия счастья, не желая выпускать из рук вторую половинку.

— Я так скучала, — признание капнуло слезой на плечо, и Мелл попыталась еще крепче зажать Таньку тисками нежности. — Больше никогда тебя не оставлю!

— Задушишь, — вырвался в ответ из легких остаток воздуха. Плотно прижатый к подруге подбородок не давал рту раскрыться. — Или раздавишь, — нашла в себе силы продолжить, — будет мокро и грязно, — не оставалась в долгу Танька, словно эхо отвечая объятьями.

— Ничего, отчищу. Сейчас знаешь, какие порошки стиральные?.. — прижимались сердцами, на зависть гуляющим.

* * *

— Что это с ней? Разве могут быть… — осекся техник. — Я уже понял, не нужно отвечать. Могут.

— Не бывает ничего невозможного. С нашей работой очень полезно запомнить и периодически повторять, — оператор не шутил.

— И что дальше, а? — прозвучало печально.

— Не все ли равно? Жалко, что одному досматривать придется, — вздохнул оператор, поджав губы.

— С какого это? — не понял техник. — Я никуда не собираюсь… — он даже отшатнулся от товарища вместе с креслом.

— А лечиться?! Психов — их не спрашивают, их… — не успел закончить и получил подзатыльник от коллеги. — Вот! А буйных — так вообще… — рассмеялся под градом дружеских оплеух.

* * *

— Девочки, перейдите в другое место, — прозвучал властный голос. — Вы мешаете!

— Это вы мешаете, а мы — смешиваем, иногда — с грязью, — мгновенно отреагировала Танька. Частично выпуская Мелл на волю, обернулась на голос и одновременно скинула лямку рюкзачка.

Перед ними стоял обрюзгший человек в форме. Виднелось и несмело приближающееся, одетое однообразно-грязно, худосочное войско с граблями наперевес.

— Здесь будет произведена уборка вверенной территории! И нечего! Это вам не хиханьки! — прозвучало загадочное разъяснение.

— Так произведена или будет? — пробурчала недовольная Танька.

— Оставь человека в покое, он при исполнении, — потянула ее в сторону подруга. — Пойдем, лучше, на качели!

«Это кто такие? В форме и оружие загадочное… — спросила у себя Танька.

Это отказники от военной службы. По убеждениям совести, — разъяснило Второе Я.

При чем здесь совесть? Они же просто трусы!

Ну, значит, трусость убеждает лучше совести.»

Совершенно разные внешне, девчонки были взаимным дополнением и оттого казались почти неразличимыми.

У Мелл, на маечке под джинсовой жилеткой, была надпись «Всегда — мечтай! Иногда — верь». Кеды были надеты на босу ногу. Карман ее шортиков оттопыривался явно перочинным ножиком, перчатки предпочитала светлые, необрезанные, с широким напульсником, а голову не прикрывала вовсе.

Они подняли свои велосипеды, вышедшие из рук одного мастера убирать все лишнее, и с улыбками, тихонько переговариваясь о своем, покатили к ближайшей аллейке.

— Как твоя собака? Та, африканская, — интересовалась Танька.

— Львиная гончая? А-а, — махнула рукой Мелл, — мама отдала кому-то, пока меня не было. Представляешь, написала в объявлении, что пес не сошелся характером с ребенком… — она печально дернула плечами и мотнула головой. — Потешила самолюбие и выбросила, в общем. Ну, хоть такса осталась. А твой котик где?

— Дома, отсыпается, — Таньке было очень комфортно.

— Я сегодня у тебя ночую! Мама ворчала, но я не уступила. Папа вернулся?

— Не-а, — помотала головой Танька. — Полная свобода и пустой холодильник… О! Мармеладки! — положив на газон средство передвижения, она плюхнулась на ближайшую скамейку, подзывая к себе Мелл, и достала, наконец, коробочку.

— Классно! — прозвучало рядом. — Сладкое для мозга полезно! — она уже стягивала одну перчатку. Колечки на большом пальце, на этот раз — правой руки, у подружек оказались очень похожи.

— Для мозга ум полезен, а сладкое — оно для удовольствия, — протянула открытую коробочку Танька. — Только Лютому оставим чуток, я обещала.

— Такое впечатление, что он тебя понимает, — Мелл, зажмурившись, откусила от дольки кусочек и откинулась на спинку.

— Еще как понимает! И верит мне. А тех, кто тебе верит и любит, нельзя обманывать.

— Играем в откровенность? — Мелл хитро прищурилась.

— Я тебе не врала никогда, — удивилась Танька, обсасывая самый краешек розового лакомства.

— Знаю, просто ты не все говоришь…

— Как поездка? — решила сменить тему.

— Нормально. Натурные съемки были, возле моря. Зря ты, все-таки, с моделингом завязала. Могли бы вместе ездить, — она забросила в рот остаток мармеладки. — У тебя же лучшие условия в контракте были.

— Надоело. Там, кроме тебя, сплошные самовлюбленные тупицы. Как ты их только терпишь?

— Опыт. Я с пеленок в этом. Ты знаешь…

Рядом раздался визг тормозов, короткий мат вместо вскрика и глухой звук удара чего-то мягкого. Девчонки обернулись. На соседней широкой аллейке из черной машины вылезал мужчина, сразу пытаясь рассмотреть помятый капот. Валяющемуся на газоне велосипедисту повезло меньше: осколки кости порвали кожу на ноге.

— Я — оказываю помощь, ты — вызываешь скорую! — скомандовала Мелл, быстро вскакивая в направлении происшествия.

— Лови, — кинула подруге вынутый из рюкзачка набор для перевязки.

— И всегда у тебя под рукой все есть, — донеслось от убегающей Мелл.

Танечка не суетилась. Спрятала коробочку сладостей, надела рюкзачок, подобрала велосипеды. Подкатив к виновнику столкновения, поставила их пирамидкой и отвесила ощутимый подсрачник водителю, склонившемуся к поврежденному бамперу.

— Чё! — хватая рукой задницу, резко выпрямился водила.

— Ты что в парке забыл, орел норный? Врача вызывай, у тебя связь есть, — кивнула на устройство.

— Пошла ты на…

Пощечина прервала уточнение координат:

— Звони медикам, тварь хомячная, — до невозможности вежливо попросила Танечка. — И лучше — по-хорошему, — хищно сверкнула синими глазками.

Почему-то она понимала, что использовать свой арсенал в этой реальности не стоит.

«Мы его не убьем? — удивилось Альтер Эго.

Тогда разрушится весь шарм этого места, — мечтательно разъяснила свое поведение девочка.

И что здесь такого очаровательного?

Покой. И спешки нет.

Ага. И давил этот тип машиной безмятежно так, не торопясь.

Хочется сохранить это состояние расслабленности…

Ну, так и не напрягайся! Вломи ему тихонько по рогам и все!»

* * *

— У него что — девять жизней? — удивился поведению водителя техник.

— Это у него на мозг тень интеллекта упала. Совсем как у тебя, — расхохотался оператор.

— Ну, чего ты меня все время дразнишь? — в словах проскочила обида.

— Да я не со зла, ты не думай. Впрочем, ты и так редко думаешь! — теперь оператору пришлось уворачиваться от брошенного стаканчика. Пока — от пустого.

* * *

Любопытных взглядов было достаточно, чтобы успокоить владельца черной машины, а врача, как оказалось, вызвали сразу.

Молодой парень, в белом халате и с черным чемоданчиком в руках, вышел из подъехавшего медицинского автомобиля и сразу направился к пострадавшему. Усилиями Мелл рана велосипедиста была накрыта чистыми бинтами. Занимать разговорами потерявшего сознание от болевого шока не пришлось.

— Ну, и кто тут у нас такой спокойный? Он головой не ударялся? — спросил у Мелл присевший на корточки перед поверженным медик.

— Мы не видели, — замотала косичками в ответ. — Только слышали, вскрик и удар.

— И давно вы о себе во множественном числе говорите? — поинтересовался, открывая чемоданчик и уже натягивая перчатки. — Нужно лечиться, — проговорил задумчиво, приподнимая творение Мелл. — Помощь вы оказывали?

— Мы… Ой, я! Танька с козлом этим разбиралась, — кивнула в сторону водилы.

— Вот, — проговорил наставительно, — уже что-то проясняется, — он опустил назад импровизированное покрывало из бинтов и начал раскладывать на откинутой крышке чемодана разные штуковины и пузырьки.

Приближавшаяся Танька с интересом прислушивалась к разговору. Врач, тем временем, уже мурлыкал себе под нос:

— Как здорово, что все мы здесь, сегодня, собрались — пели бактерии в ране. Вы над душой-то не стойте, — весело глянул на подружек. — Тащите шины из машины. Ты гляди, уже и стихами заговорил…

— Я сама принесу, — видя в глазах Мелл разгорающийся интерес к процессу, Танька чуть тронула ее за плечо и получила нежнейшую улыбку в подарок.

* * *

— Почему она сама не исцелит этого парня? — техник умел злиться только из-за плохо выполненной работы.

— Мы пока не знаем, насколько осведомлена ее подруга. Хотя, кого я обманываю? — пожал плечами оператор.

— Ты о чем?

Часть 18

Ближе к вечеру, девчонки в свое удовольствие валялись на травке в тени старых деревьев. Полянок, даривших иллюзию уединения, в парке хватало, но в этот раз решили заехать подальше. Возбуждение от происшествия никак не проходило, и Мелл не могла наговориться, рассказывая непривычно молчаливой собеседнице сразу обо всем на свете.

«Интересно получается, — думала тем временем Танька, — мне так приятно, что даже щекотно.

Она твоя настоящая подруга, так и должно быть, — подсказало Второе Я.

Ой, не смеши меня!

Ладно, тогда ты первая скажи.

Я стесняюсь. Такого не может быть!

Может быть все, и даже больше. Итак?»

— Нам бы в магазин успеть, мороженого хочется. И вообще чего-то свеженького, дома одни консервы, — небольшая пауза позволила Таньке вернуть реальность бытовых проблем.

— Поехали, — сразу вскочившая Мелл была легка на подъем. — Жалко, что один рюкзак, — она отряхивала шортики от приставшего песка и все пыталась рассмотреть себя сзади. — Посмотри, у меня там все нормально? — попросила, выворачиваясь змеей.

— Оч-чень даже, приятное такое выпячивание, — улыбнулась в ответ Танька и тоже поднялась, — но об этом потом. Едем?

«Забавно. Мне же еще только предстоит познакомиться с Мелл, когда-нибудь очень давно…

А чувствуешь, будто уже родные…

С ней так… необычно! — млела от наслаждения Танька.

Эй, посмотри мне в глаза, пожалуйста, — потребовало Альтер Эго.

А ты кто?

Сейчас я — правда, которую ты почему-то боишься.

Ладно, смотрю, и что?

Это любовь, дура!

Раньше ты говорила, что я не такая, а теперь вот так, да?! — на мгновение смутилась от собственных мыслей.»

* * *

— Думаю, ты все понял?

— Понял, куда уж яснее, — смирился с неизбежным техник.

— Не печалься: у тебя всегда есть я, — еле сдерживая смех, кокетливо заморгал ресничками оператор.

* * *

Жаль было смывать роспись с лица, но… Вдвоем в душевой кабинке оказалось совсем не скучно. То есть, не тесно. Для Таньки это были совершенно неожиданные ощущения и переживания. Все оказалось очень ярко, чудесно и восхитительно. Только сравнивать было не с чем.

«И как тебе? — интересовалась у себя.

Жаль, что раньше не додумались сюда переместиться!

Мы ничего не теряем, наше прошлое еще впереди.»

— Давай сегодня без тяжелой пищи обойдемся? — Мелл любила вечерние посиделки ничуть не меньше Таньки.

— Само собой, — хозяйка расставила на маленьком кухонном столике тонкие чашечки на блюдцах. — Но холодненького-то мы попробуем? Отметим возвращение?

— Обязательно! Из этих креманок? — гостья чувствовала себя как дома, доставая небольшие шарообразные емкости на массивных квадратных ножках.

— Да, и побольше накладывай. А то со своей диетой скоро совсем на шпингалет станешь похожа, — скомандовала Танька, глядя на скривившуюся в сомнении подругу.

— На себя посмотри, червячок! Завидую я тебе иногда: ешь, что придется и сколько захочешь…

— Завтра с утра — бегаем. Зависть как рукой снимет!

Появились прятавшиеся в большом шкафу складные стулья. Легкий ветерок постепенно остужал тихие сумерки квартиры. Лютый, получивший свою долю мармеладки, одним глазом все-таки наблюдал за перемещениями мороженого. И успокоился, только когда хозяйка поставила для него широкую мисочку с десертом.

— Любишь ты своего котика, — отправила в рот первую порцию прохлады Мелл.

— Тебя я тоже люблю. Это не смущает? — Танька как раз включила музыку. «Шоссе в ад», как всегда — вовремя.

— И я тебя люблю, сладкая, — вызывающе прищурившись, Мелл облизывала ложечку.

— Вот и нефиг ревновать. Лучше расскажи, ты почему так заинтересовалась действиями медика?

— Хочу стать колдуньей[15], — мороженое снова отправилось в рот. — Буду работать с универсальной энергией жизни.

— Рэйки[16]? — Танька задумчиво покачала головой и слизнула мороженку. — Станешь нести просветление в смятенные бытием души? — спросила уже шутливо.

— Какое, в жопу, просветление?! — притворно возмутилась Мелл. — Ты еще про космическое сознание вспомни или выход на внутреннее Я! Чушь. Могу допустить позитивное мышление, но ведь у каждого свое виденье правильного, — она вздохнула, помешивая стремительно тающую массу.

— Надеюсь, ты не разделяешь энергию на внутреннюю и космическую?

— Нет, конечно! Только думать все равно нужно о хорошем, так правильно, — немного рассеяно закончила.

— Ладно, догрызаем вкусное и пойдем баиньки. Уже глаза слипаются, — Танька налегла на сладкое.

— Доедай, я постелю сама. Матрац в шкафу?

* * *

— Так она все знает, получается? — прозвучало несколько разочаровано.

— Ну, с тобой не сравнить… — начал было оператор, но увидел грозно поднимающегося техника и успокаивающе замахал руками. — Все, все! Извини. Я оговорился: в отличии от тебя! — он ловко выскользнул из кресла и с хохотом спрятался за его спинку.

— Сколько можно?!

— Это от меня не зависит, оно само наружу просится.

— Знаешь, как называется то, что само наружу просится? — не остался в долгу техник.

* * *

Оказывается, продавленным диваном не пользовались. Перед ним, прямо на полу, Мелл создала для двоих шикарную постель. В конце концов, единственный известный источник жизненной энергии — это любовь. А доверие — одна из форм проявления этого чувства.

— Бывает, так как-то немного необычно лучик Солнца ляжет, и уже чувствуешь это место по-другому, — откровенничала Мелл перед сном.

— Часто с тобой такое? — лежать на очень широком ложе оказалось на редкость уютно и Танька слушала с интересом, отогнав сон.

— Очень часто. Почти всегда, даже. Все становится другим вдруг, ты узнаешь саму суть окружающего. Достаточно подумать: вот кому-то этот кусочек пространства или этот человек родной и понятный, и уже знаешь и видишь и чувствуешь, то же, что и они. Я сумбурно рассказываю, да? — она повернулась к подруге. — Никогда никому не говорила об этом, — сумела передать взглядом раньше, чем произнесла вслух.

— Ты не бойся, просто говори. Я понимаю тебя даже лучше, чем иногда себя, — Танька повернулась на бок и рискнула одобрительно погладить руку подружки.

«Да что это такое?! — Танька была сама не своя. По плечам пробежал легкий озноб.

Ты знаешь! Еще — Мелл умеет очень многое, как и ты. Только…

Что? Ее способности никто не развивал?

Верно. Помнишь, как говорил Анси? — помогало подсознание.

У этого места особый дзен, так?

Да, особенный, но было… О! Ведьмы — это совсем другой уровень взаимодействия, вот!

Но она же сказала, что собирается стать колдуньей.

Ну! А колдунья — это уровень еще другее.

Чиво?! Я нифига в этом не понимаю и не собираюсь. И вообще, мы — Дьявол! — обиделась своим мыслям Танька.»

* * *

— Вот сейчас, только, давай без шуточек мне! — техник почти оскалился на оператора.

— Согласен на все сто. Сильно сказал, добавить просто нечего, — выставил перед собой ладони оператор.

— То-то же, — вернулся к просмотру, уже удовлетворенный.

* * *

Танька мысленно включила музыку в проигрывателе на одной из полок. Полет валькирии на электрогитаре проходил вполне нормально…

— Это что? — вздрогнула Мелл.

— Вагнер. Кажется, — Танька не очень хорошо разбиралась в музыке, но наушники надевала регулярно и слушала с удовольствием.

— Как ты включила?! Пульт же рядом со мной лежит, — Мелл приподнялась на локте и с прищуром вглядывалась в Танькины глаза. — Нет, я знала, что ты ведьма, но не до такой же степени! — проговорила восхищенно.

— Никогда не называй меня так! — повторно вспыхнула обидой Танька и хотела отвернуться, но передумала.

— Прости-прости-прости! — быстро обняла подругу Мелл и положила голову Таньке на грудь, слушая такое родное сердце. — Будешь злым ангелом, раз так. Хорошо?

— Я — Синеглазая Смерть, если хочешь, — вспомнила данное Волком прозвище. — И уж точно не ангел, — вздохнула печально и повернула голову к сгустившейся в углу темноте.

— Для меня ты самый добрый ангел, всегда, — шептала прижавшаяся Мелл. — Буду звать, как скажешь, только давай больше не расставаться, ладно?

— Я постараюсь, — нежно гладила подругу по голове Танька.

Часть 19

Мелл оказалась еще той собственницей и, уже дремотная, обняла подружку ногой и рукой. Это было необычно, но очень здорово, и счастливая Танька заснула с улыбкой.

Собаки не снились. Откуда им взяться на серой лестнице, заключенной в бетонные стены? На очередном повороте Танька увидела на верхних ступеньках скалящегося медведя: «Тут мне и конец, — похолодела от ужаса девочка.»

Страшно было до одури. Но Танька не испугалась, и смело разглядела небольшого, местами сильно потертого, старого одноглазого плюшевого мишку. Уцелевший орган зрения был крестиком на белом, но не пуговицей. А чем?

С этой мыслью Танька и проснулась. Приближаясь к четырем часам утра, таяли за оком сумерки. Мелл приятно согревала своим дыханием, передавая нежность даже во сне.

«Первый сон — это было не астральное нападение!

Ты только сейчас это поняла? — удивилась Танька.

Можно подумать, ты давно догадалась! — надулось Второе Я.

Думать — можно. А тебе — так еще и полезно!

Между прочим, это я первая определила наше отношение к Мелл! Вот! — стала препираться с собой.

Нифигашеньки подобного! Чувства у нас общие.

Зато ум только одной достался…

И это была не ты. Какая досада, — мысленно покачала головой.

Знаешь что?! — возмутилась в ответ. — Если такая умная, расшифруй содержание сна, первого.

Запросто. Нам снился друг, который хочет многое рассказать об окружающем мире. Так нас звала к себе Мелл…»

* * *

— О, с возвращением! — техник был ироничен, чувствуя свое превосходство.

Сонный оператор как раз поднял голову, сморенную накануне наблюдением за спящими:

— Чего ты лыбишься? — прохрипел в ответ и прочистив горло, уменьшил радость товарища. — Мы так без завтрака останемся: беги, пока не поздно. И возьми побольше, пожалуйста.

— Что, приснилась вежливость и ты заразился тактичностью? Похвально, и это точно нужно отметить, — проговорил, выходя на промысел.

* * *

Девочки бежали уже довольно долго, оставив позади не только пустую в такую рань тропу здоровья, но и окутанные паром озера, и пустые шашлычные с сонной охраной, и покрытые росой аттракционы.

Утро было жарким и обещало беспощадное пекло днем. Дышалось легко и весело, ноги сами летели, почти не касаясь земли. Футболки давно стали мокрыми, перчатки отяжелели от пота. Стекающая со спин и животов влага пропитала верхнюю часть трикотажных шортиков. Повезло только открытым ногам, стянутым на макушке хвостикам да косичкам Мелл, скрепленным на затылке.

— Давай на ту площадку, потянемся немножко, — Танька свернула на последнюю тропинку.

— Какое немножко, я еле живая! Повесишь меня рядом с собой, на перекладину, и я буду капать и впитываться в песок, — Мелл не сразу нашла в себе силы ответить.

— Говорила, что зависть как рукой снимет? Зато теперь можно и пирожное, и мороженое, и тортик с кремом, — Танька аж облизнулась от своих мыслей. Мысли оказались солеными не только на вкус.

— Как тебе сил хватает? — уже перешла на шаг подружка.

— Я сладкое люблю. Очень сильная движущая сила. Это о любви, — загадочно отозвалась синеглазая.

Они приступили к растяжке, используя перекладины здешних тренажеров вместо шведской стенки: не садиться же в шпагат на песке.

— Эй, малявки! А ну брысь от качалки! Только пачкаете здесь, — обозначила свое появление группа пышущей здоровьем молодежи.

— Иди на хуй — это все, что ты хотел услышать прекрасным утром? — поинтересовалась Танюша. — Ну и дурак, — она спокойно продолжала упражнения, подавая пример подруге.

— Если не знаешь, где это — могу нарисовать карту. Прямо у тебя на лбу: ты и так урод, — добавила Мелл.

На них кинулись молча, всем скопом.

* * *

— Где тебя носит?! — оператор едва мог усидеть на месте.

— Я столик сервировочный искал, так можно больше притарабанить, — отворяющий спиной дверь, техник катил за собой на колесиках много вкусного и не видел причину возбуждения товарища.

— Надо меньше жрать, иначе самое интересное пропускаешь.

— Да пошел ты! Топай сам за своим завтраком, умник, — коллега не шутил и повез еду к своему месту.

— Э! Меняю информацию на котлету! На две! — вскинулся оператор.

— На порцию овсянки. А там — посмотрим на твое поведение, — отозвался отомщенный техник, с удовольствием устраиваясь в кресле.

* * *

Девочки кинулись в разные стороны мгновенно и очень слажено. Обрабатывая свою долю противников, Танечка с удовольствием наблюдала за действиями подруги.

Мелл пользовалась своим главным преимуществом — короткой дистанцией против рослых соперников. Она в кровь разбивала подбородки, кроша зубы в глупо открытых ртах, даже насчитала два основательно прокушенных языка. Синяки для модели были недопустимы, поэтому старалась бить только наверняка, при этом очень быстро и почти вплотную перемещаясь между врагами. Теперь была понятна странная тяга Мелл к закрытым ладоням летом: подвижные пластиковые накладки на костяшках, частично прикрывающие пальцы, сразу выдали перчатки для боя. Где она раздобыла такой маленький размер, было загадкой.

Все это Танечка наблюдала со стороны, немного приоткрыв астральную проекцию. А сама в который раз развлекалась простой дракой, принципиально не используя вихрь энергии в этой реальности. Ее преимуществом была скорость и реакция. Она решила, что полный беспорядок в рядах неприятеля — это здорово! Подсечки получались не только эффективными, но и эффектными, а добивать…

«Добивать нужно, пока тельце падает, — учила себя Танюша.

Правильно, чтоб не сильно наклоняться, а то лень! — добавила половинка девочки.

Чтобы время не терять! Молчи лучше… — придала ускорение очередному сбитому.

Дай разок ударить, тогда отстану!

На, вот сюда бей… Да, блин! — еле увернулась от слишком шустрого организма.

Там! Там Мелл! Скорее!»

* * *

— Она ее спасет?

— Или даст погибнуть?

— Пари? — оживился голодный оператор.

— Котлета или жизнь? — прищурился на коллегу техник.

— Ну, ты и циник, — проурчало пустым желудком.

* * *

Мелл совершила большую глупость. Оставалось всего два врага, и она решила пройти между ними. Крест на карьере модели был поставлен быстро и ее стали добивать, не дав толком упасть.

Этого Танюша простить не могла. Ярость мгновенно вытащила наружу боевой транс. Мелл успела получить пять ударов, после чего ее обидчики перестали существовать.

Остальные препятствия, двинувшись на помощь к любимой, Танечка прошла насквозь, не замечая лежащих или поднимающихся, калеча и превращая в фарш из человечины все, что попадало под ногу или руку.

«Доразвлекалась, твою мать! — корила себя, приблизившись к подруге.

Ты о нас? — спросила робко.

Молчать! С тобой разговор отдельный будет!

Помоги ей…

Она мертва, я не вижу ее будущего в астрале!

Перепиши грядущее, что тебе стоит? Пожалуйста, — жалобно ныло у себя над ухом подсознание.

И что будет?

Она будет жива!»

* * *

— Это возможно? Ах, да. Я же сам тебя убеждал, что ничего невозможного нет… Но такое?

— Любые ее воздействия, любое проявление способностей — это изменение реальности, — рассуждал хмурый техник. — Она делает это ежесекундно, каждое мгновение, постоянно возвращаясь и изменяя будущее в прошлом. Так?

— Она этого не осознает. А здесь у нее выбор. К тому же она безжалостна, как ребенок, — поддержал товарища оператор.

— Она безжалостна по своей сути, по предназначению…

— Должна была быть.

— Ты бы выбрал, в каком времени говоришь, — глянул исподлобья. Вид голодного оператора совсем не радовал техника.

— Ничья?

— Котлеты — отдельно, операторы — отдельно? Нет уж, живой ты мне нравишься больше, — техник широким жестом передвинул столик с едой поближе к товарищу.

— Это ты меня еще мертвым не видел, — вгрызаясь в окорочок, успел признаться довольный оператор.

* * *

— Что это со мной? — подняла голову Мелл и заметила плачущую Таньку.

— Отключилась. Наверное, действительно устала после бега, а я, дура, не поверила! — играла Танька отлично и только слезы были настоящими, самыми искренними.

— Меня же, вроде, уложили. Не помню ничего, — немного сомневалась Мелл.

Танька изо всех сил замотала головой, призвав на помощь свой хвостик:

— Наваляла последним, а потом потеряла сознание. Еле успела подхватить тебя…

— Ты почему плачешь? — усаживаясь, спросила как-то очень печально.

— От радости, — шмыгнула носом Танька и улыбнулась. — Очень боялась тебя потерять, — она опустилась прямо на песок и обняла Мелл двумя руками.

— Я тебя тоже люблю, — уперлась лбом куда-то в Таньку и заплакала за компанию.

Часть 20

— А куда все подевались? — оглядывалась вытиравшаяся платочком Мелл спустя несколько минут.

— Подобрали ноги в руки и бегом. Их спугнул кто-то, я не заметила, — Танька все еще удаляла следы откровения с личика, а расстраивать подругу дематериализацией остатков и останков противника не собиралась. — Ты не очень-то старалась, могла справиться гораздо быстрее. И если это не из-за усталости, придется тобой заняться вплотную, — погрозила пальчиком.

— Только не ты! Отдай меня какому-нибудь извергу-тренеру, но только не ты! — Мелл в ужасе смотрела на Таньку. — Я просто устала, честное слово! — умоляюще сложила ладошки.

— Ладно, посмотрим еще, — пробурчала недовольная Танька и двинулась в сторону дома.

— Мы умницы? Заслужили мороженое на завтрак? — пристроилась рядом Мелл, игриво толкнув подружку бедром.

— Кефир мы заслужили. Холодный… — затихали Танькины мечты.

* * *

— Видишь! Здоровое питание не чуждо даже неуязвимым сущностям! — ткнул в изображение техник.

— Ты полагаешь, что она… — тяжело проглотив, осекся от собственных мыслей коллега.

— Поосторожнее с высказываниями! Мысль, знаешь ли, иногда чересчур материальна.

— Вот и выдумывал бы нам деликатесы разные. Вслух. Нечего за ними бегать, — догрызая куриную ножку, предложил оператор.

— Как нефиг делать, пожалуйста! Омар, лобстер? Не то. О, тигровая креветка! — зажмурившись, вообразил техник.

Посреди помещения материализовался крупный, в полосочку, словно зебра, плотоядно скалящийся через длиннющие пиловидные хитиновые усы, хищник: тигретка семейства ракообразных кошачьих. Огромные клешни вместо передних лап нервно выпускали и втягивали когти. Плоским розовым сегментарным хвостом он смел столик с едой.

* * *

— Тебе, как будущей колдунье, нужно волшебную палочку создать, — предложила Танька. — Взмахнула — и никаких забот! — захлопывая дверцу холодильника, изобразила бутылкой с кефиром траекторию чудодейства, при этом умудрившись не пролить ни капли.

Полотенцами себя утруждать не стали, справедливо предоставив высушивание тел легкому сквознячку. Душ вдвоем, пусть даже и холодный, убрал у Мелл остатки дрожи от приключения.

— Так самые действенные уже созданы давно, — она задумчиво поджала губки.

— Какие это? — не поняла Танька, присаживаясь за стол.

— Ну, палочка дирижера, например. Или кисть художника, — пожала плечами Мелл, выставляя на стол прозрачные чашечки. — А ты умеешь создавать магические предметы? — склонив голову, проявила живой интерес.

— А-а? А! Да, умею! Только это бытовая магия, получается. Вот, смотри, — и метнулась за своим предметом силы[17].

Влетев на кухню, воительница вытащила из ножен кукри. Сделала несколько фехтовальных движений и одиночных шагов, меняя стойки и легко перемещаясь босыми ногами. Затем с улыбкой разрезала ладонь на левой руке и напоила клинок.

— Ого, — наблюдавшая со своего места Мелл облизала пересохшие губы. — Ты сама его создала? — поинтересовалась, не пытаясь прикоснуться к чужому. Для верности даже зажала ладошки коленками.

— Не-а, случайно встретились, — мотнула мокрыми волосами Танька. — Смотри, — поднесла поближе оружие и стала медленно поворачивать, давая полюбоваться необычной грацией клинка.

* * *

— Да я, как представил, что ты сказал… креветочный тигр…

— Придурок! Кто тебя просил домысливать, извращенец?! — техник отряхивал с себя куски невиданного деликатеса.

— Честное слово, случайно, — оператор подтвердил свою искренность прижатыми к груди руками.

— А размер?! — взревел техник.

— Я же голодный еще, — жалобно пропищал оператор.

* * *

— Получается, такой предмет у меня тоже есть, — заулыбалась Мелл, разливая острый тягучий напиток.

— Перчатки? — догадалась Танька, аккуратно вытирая лезвие. — Ты их где достала, такого размера?

— Не поверишь, подарили! Один поклонник, — отхлебнула глоточек свежести, оставив тонкие смешные усики на губе, — часто на съемки приходил, там, на море, — мотнула головой, — цветы дарил. А в последний день принес коробочку, перевязанную лентой, и попросил открыть только в поезде. Я их едва надела — всё! — она махнула рукой, отсекая сомнения. — Такое желание кому-то врезать — еле научилась с ним справляться.

— Да, твой предмет, — подтвердила Танька, частями выцеживая молочную прохладу. — Но палочка все равно нужна, уж не знаю, как ты ее назовешь…

— А у ножа какое имя? — загорелась восторгом Мелл.

— Палочка-отсекалочка. Вообще-то, он — Бритва Оккама, — задумалась Танька и запрокинула голову, стараясь словить последние вкусные капли языком.

— Здорово! Нужно придумать себе…

— Неправильно. Нужно фантазировать и мечтать, только так приходит настоящая сила. Куда двинем сегодня? — уже орудовала чистой водой возле мойки.

«Это чего я такое делаю? — удивилась себе Танька.

Не любишь грязную посуду, что тут такого? — разъяснило Второе Я.

Интересно, что я еще не люблю?

Меня…

Вот, не надо! Меня я люблю, как раз!

Злая ты.

Я — нежнейшее существо, ранимое и впечатлительное!

Ну, и где противоречие?

Люблю я тебя. Ты же подсознание, сама все знаешь, — скромно извинилась Танька.

Ладно, уж, исчадие добродетели, так и быть — прощаю, — проснулось великодушие.»

— Давай на пляж рванем, на остров! Пешком доберемся, прогуляемся, мальчишек подразним по дороге! — ухватилась за свою идею Мелл.

— Можем даже бегом, шустрая, — улыбнулась Танька и замолчала, глядя на подругу.

— Я вспомнила! Я не теряла сознание, меня убили, — очень удивилась вставшая уже со стула Мелл.

— Чушь, — сухо выдавила из себя Танька, — ты живая, — чашка чуть не вывалилась из рук.

— Я точно знаю, — плюхнулась на стул Мелл. — Я повыпендриваться решила и пошла между двумя… — она схватилась за лицо, вспомнив о первом полученном ударе.

— Лю-ут! Иди сюда, пожалуйста, — позвала Танька помощника.

Довольный своей нужностью, леопард величественно появился в кухне, гордо задрав голову с зажатым в пасти кончиком своего длинного хвоста.

— Лют, скажи, Мелл живая? — наклонилась к малышу Танька. — Только вслух, чтобы все слышали.

— Мяу, — утвердительно и одновременно удивленно сказал котенок, выпуская хвост на волю. Затем подошел к Мелл и нежно потерся о ее ногу.

— Молодец, мой хороший! Кефира хочешь? — погладила серое чудо Танька.

— Фр-р! — мотнул головой хищник и убежал на диван.

— Видишь? Он не ошибается, — Танька обняла сидящую подругу и стала тихонько раскачивать, словно убаюкивая.

— Я точно знаю, что умерла, — округлившимися глазами Мелл разглядывала пространство.

— Все, на Солнце сегодня не жаримся, крыша испеклась у тебя. Может, полежишь, а я тебе компресс холодный сделаю? — отвлекала, как могла.

— Не-а. Со мной все в порядке, — Мелл посмотрела на Таньку. — Но я видела, что умерла. Как такое может быть?

— Давай оденемся. А потом поговорим, по дороге. Мороженое где-нибудь поедим и поговорим, — пообещала Танька.

Часть 21

— В следующий раз что-нибудь растительное придумай, ладно? — оператор заканчивал убирать креветочное мясо тигра.

— Зачем ты его взорвал, а? — техник уже остыл и помогал товарищу.

— Я не взрывал… Я сварить хотел, сразу. Подумал, что ты наверняка сырое все сотворишь, — чистота вернулась на привычное место, в самый раз было устроиться в кресле.

— Салат можно представить, — поднял бровь техник, подозрительно глядя на товарища, — он не кусается. Не должен, во всяком случае.

— Давай я сам попробую! Вот, смотри, — в порыве творческого экстаза, оператор не заметил ужаса, мелькнувшего у товарища перед глазами.

* * *

Оделись девчонки почти так же, как накануне, шортики да кеды. Белую футболку для Мелл Танька создала с надписью «Люблю тебя». Для себя ограничилась стандартным призывом «Верь в себя». Подумала и добавила на спинки трикотажных изделий рисунки вырванных с мясом ангельских крыльев.

«Прикольно же! Пусть знают, с кем связываются!

У нас и так на лицах все написано. Правда, Мелл немного растерянная…

Так я обе надписи для нее и сделала. Неужели не понятно?»

Увидав прелестные, с капающей кровью, крылышки на футболках, Мелл запрыгала от восторга и чмокнула дизайнера в щечку. Закрылись зеркальными отражателями от чужих взглядов. Не отставая от подруги, Танька надела бежевые перчатки, на этот раз — с декоративными заклепками. А когда стянули хвостики высоко на своих макушках, стали почти неразличимы.

«Лют, ты с нами или дома? — Танька знала ответ, но приличие требовало спросить.»

«Я буду квартиру охранять, а то кто-то, уходя, дверь забывает запирать, — он выразительно зевнул, оскалив охранную систему.»

* * *

— Как ты до такого додумался?! — забившийся в угол техник все еще опасался оттуда выходить.

— Корнеплод каждый по-своему представляет… — смутился оператор.

— А трепещущий в экстазе стеблеплод клубнички?! Это что?!

— Я ж не знал, что они в салате такое устроят, — начал было оператор.

— А без салата это был бы уже не стриптиз, а оргия! Я теперь боюсь овощей, придурок!

* * *

— Я что-то хотела сказать, — силилась вспомнить Мелл, разворачивая пакетик с мороженым.

— Матом? — помогала Танька, одолевая бумажную упаковку десерта.

Они как раз нашли себе тихое место возле фонтана, окруженного высокими липами. Аромат меда, источаемый цветущими деревьями, одновременно успокаивал и кружил голову. Скамеечки были достаточно удалены друг от друга, располагаясь вокруг большого бассейна, периодически орошаемого игривыми струями мутной воды.

— Нет, кажется, — рассмеялась Мелл и лизнула краешек брикета.

— Тогда — ладно, а то я боялась, что ты злиться будешь, — успокоено откинулась на спинку Танька, куснув покрытый шоколадной шапочкой стаканчик. Рассказывать пришлось долго, сохранив на потом совсем немногое.

— Я бы не злилась, даже если бы ты меня не оживила… — сосредоточившись на вкусном, просто сказала Мелл.

— Я тебя не оживляла. Я сделала выбор и не дала тебе погибнуть. Это не одно и тоже, — серьезно сказала Танька, пытаясь откусить краешек вафельки.

— Все равно, ты меня потом вылечила. Это даже больше, чем оживить. Только память… — и снова лизнула холодок.

— В тебе способности просыпаются, прямо лавиной прут, — Танька немного подтолкнула процесс превращения для колдуньи. — Ты чувствуешь астрал, а там информацию стереть невозможно, виден каждый наш шаг. Об этом нужно всегда помнить.

— Как в правилах боя? Ты заставляла учить, — Мелл повернулась к подруге.

— Да, — серьезно посмотрела на тающее мороженое Танька. — Думай, как нужно умереть, и твой путь будет прям и прост, — она с сомнением отогнула бумажку и поняла, что спастись от жары сладость успеет только в желудке.

* * *

— А можно, мы тоже мороженое на обед сделаем? — робко попросил оператор.

— И как ты понимаешь это слово? Какие ассоциации и воспоминания из детства лезут в твою тупую голову? — ехидно спросил техник.

— Холодная и тянущаяся сладость. Нормально?

— Совсем спятил?! Бесконечная промерзшая и сладкая резина?! Надеюсь, хоть не живая?

— Там снеговичок только на обертке нарисован…

— Уйди с глаз моих! Будто мне мало было «девятого набора», — себе под нос закончил техник, приглаживая дрожащими руками вставшие дыбом волосы.

Часть 23

— У нас День Рождения завтра, — Мелл примеривалась к последнему, зажатому между размякшими остатками вафли, кусочку. — Или мы теперь два раза будем отмечать? — и, зажмурившись от удовольствия, отправила его в рот.

— Как и раньше будем отмечать, всегда. Расскажи мне, как это происходит? Мы под каким знаком родились? — Танька аккуратно всосала тонкий остаток лакомства, не проронив ни капельки.

— Ты же в астрале можешь посмотреть, — непонимающе уставилась на подругу Мелл.

— Это полезно, но не всегда интересно, — неизвестно откуда достала пакетик с влажными платочками Таня.

— Ладно. Под знаком Одинокой Белки, в один день. Спасибо, — вытащила салфеточку Мелл. — А встретились, только когда в этот дом переехали, три года назад. Кстати — в День Рождения, так что у нас еще и дата знакомства!

— Здорово! Лютый, кстати, тоже в этот день родился. А дальше?

— Ну, мы едим торт с родственниками…

— А с кремом нельзя, разве? — представила себе угощение Танька.

От смеха Мелл повалилась на скамейку:

— Я только что объелась, не смеши так, пожалуйста!

— Ладно, ладно. Рассказывай.

— Радуемся и все такое. А главное — вечером мы идем в гости к белкам! Вдвоем! Теперь можем вместе с Лютиком пойти, если он захочет.

— Обязательно захочет! Мы гулять сегодня будем или так и просидим здесь весь день мухоморами? — повернулась к подруге Танька.

* * *

— Я тоже хочу торт с род… Прости! С кремом, с кремом! Я оговорился! — выпучив глаза, стал зажимать себе рот оператор.

— Пока мысли в порядок не приведешь, прекрати вслух думать! Мне надбавку за риск не платят, с психом в одном помещении сидеть, — техник был настороже, сжимая в руках швабру.

* * *

— Совсем не хочется взрослеть, — с грустью рассуждала Мелл.

Девчонки брели в сторону острова, наслаждаясь жарой и разглядывая медленно плавящийся под Солнцем город. Прохожих было совсем мало, зато парки и скверики изобиловали свободными скамейками.

— Ну, это не проблема, — оживилась Танька. — Тринадцать лет…

— Двенадцать, ты чего?! — повернулась к подруге Мелл. — Мы с тобой однолетки, забыла?

— А-а, ну да. Это от жары.

— Тогда еще мороженого, — запрыгало веселое и шустрое. — В том кафе, — показала на маленькую дверцу, — там кондиционер есть, видишь?

— Раскормлю я тебя, от большой любви. Так и тортик завтра не поместится, — пошутила в ответ, сворачивая к цели.

— Влезет! Я знаешь как чемодан упаковывать умею? Три — в одном, называется, — продолжала радостно скакать Мелл.

— О! Чемодан, точно! — вспомнила Таня бездонное существо, сторожившее квартиру.

* * *

Оператор молчал, преданно глядя на техника. Дрожащая нижняя губа и жалобно сведенные к переносице брови делали его похожим на унылую голодную собаку.

— Ладно, — прозвучала амнистия, — в конце концов, я тоже некормленый. Из-за некоторых, между прочим!

— …?

— Нет! Я сам принесу.

— И мороженого. Пожалуйста, — раздалось еле различимо.

* * *

— А почему ты про возраст заговорила? Не проблема или как-то еще, что ли? — Мелл поглощала белую составляющую разноцветного холодного нагромождения.

— Тогда — еще информация. Мы с тобой знакомы гораздо дольше, чем ты думаешь. Даже не скажу точно, как давно, — Танька запихнула в рот всю ложечку с вкусным, оттягивая признание.

В небольшом, полутемном, без окон, зале заведения они были единственными посетителями, а бармен не прислушивался к секретам девочек, предпочитая решать пасьянс.

— Сто лет, я знаю, — легкомысленно подтвердила Мелл.

— Может быть. Если чистое время, проведенное вместе. Только оно еще не произошло, хотя и было раньше, — запутала саму себя Танька.

«Вот, зря мы к психиатру не сходили, — прояснила ситуацию Альтер Эго.

Я не знаю, как ей объяснить, — совсем уже растерялась синеглазая.

Он бы и научил. Такие специальные обучающие курсы есть, в закрытых школах. Только там форма тесная, и рукава сзади завязывают…

Чиво?! Не напоминай об этих учреждениях, там мозги уродуют.

Значит, нам ничего не грозит, одноименные заряды отталкиваются.

Это кто тебе сказал? Хочешь, в следующей реальности они будут притягиваться?

Вот! Так и разъясняй для Мелл, ясно?»

— Знаешь, хорошо, что ты ангел, — оторвалась от своей порции Мелл. — Теперь я не боюсь становиться колдуньей. Только все время загадками объясняешься.

— Я не ангел, уже говорила. Это совсем другое. И еще, — Таня не решалась сказать сразу.

— А кто тогда? Синеглазую Смерть я запомнила, но ты же так и не призналась…

— Дьявол. Самый обыкновенный, — прозвучало облегченно.

— Класс!.. — заблестели глаза у подружки. Она с обожанием уставилась на Таньку.

— Я не об этом хотела поговорить. Слушай, а тебя не пугает, разве, то, что я… ну…

— Не-а! Прикольно же и интересно: какие тогда ангелы?

— Злые, блин! Если им мысль не дают закончить, — Танька укусила мороженое вместе с ложечкой.

— Прости, пожалуйста. А что за мысль? — облизалась Мелл.

— О тебе, естественно. Это я точно помню, — Танька отложила недоеденное. — Сколько ни смотрю, нет тебя повзрослевшей. Вот, — виновато выдохнула горькую правду.

Мелл, чуть наклонив голову, очень серьезно посмотрела на Таньку. И спрятала веселость.

— Наверное, такие изменения в астрале производят более опытные…

— Ты понимаешь, что ты сделала? — все еще серьезно смотрела на Таньку.

— Извини, я тогда вообще плохо соображала. Переделала настоящее, а в будущее заложила теперешний твой образ… — она мямлила оправдания, глядя в креманку с постепенно таящей надеждой.

— И я навсегда останусь такой? Как сейчас? Точно? — оборвала бормотания подруги.

— Да, — подняла подозрительно заблестевшие глаза Танька.

Визг Мелл смел все надежды официанта расправиться с задачей. Она бросилась на подругу и зажала ее шею в борцовском захвате:

— Спасибо тебе, — падали капли любви на Таньку, — это самый крутой подарок к днюхе! — Мелл еще крепче обняла свою единственную.

* * *

— Я новый столик умыкнул, пригодится, — снова задом наперед входил техник. От пронесшегося холодного ветра замерли побежавшие было по его спине «мурашки».

— Я подумал… — испуганно застучал зубами ответ из глубины помещения.

— Оторванный язык будешь? Сейчас накормлю, — пообещал техник, как ни в чем не бывало отважно поворачиваясь к очевидному. От увиденного его отвисшая челюсть больше не могла говорить.

Часть 24

Танька, наконец, дала волю затаившейся радости. Раньше ей казалось, что расставание с Мелл неизбежно. Сжав кулаки, она не пускала к себе мысли о скором одиночестве, но липкая тоска накатывала все чаще.

«Теперь все будет иначе! — веселилось Альтер Эго.

Ой, не загадывай, — охлаждала себя все время.

Но хоть чуточку, можно?

Нет! Я боюсь пользоваться ясновиденьем и не хочу знать будущее!

А День Рождения можно намечтать?

Ладно, но не дальше! Кто его знает, что там…»

Девочки решили, что на сегодня переживаний с них хватит и собрались домой. Подготовка к празднику важнее. Тем более, что…

— Э! Какие красавицы у нас в гостях, — заходя из служебного помещения, расплылся в слащавой улыбке плешивый хозяин заведения.

— Спасибо за комплимент, но мы уже уходим, — сразу расставила точки над буквами Танька, маскируя очками синеву глаз.

— Все было вкусно, до свиданья, — поддержала ее Мелл, застегивая перчатки.

— Ну, не сразу же вы уйдете! У меня есть предложение…

— От которого, уверяю вас, мы сможем отказаться, — утвердительно закивала головой вежливая Танька. — Пойдем, — взяла Мелл за руку.

— Но вы не выслушали, — разочаровано протянул лысеющий. — А торт…

— Какой торт? — сделала стойку на сладость Танька на полпути к двери.

— Подарочный! Я по чеку посмотрел, вы у нас юбилейные посетители! — очень обрадовался хозяин. — Вам в подарок наш фирменный торт завтра доставят, только адрес нужен. Согласны?

— Ну, фартит — это еще мягко сказано, — Мелл была так довольна, что даже в полумраке светилась улыбкой.

— Спасибо огромное, конечно, — почуяла подвох Танька, — но мы же ничего не сделали для вас…

— Вот! Это и есть предложение! Снимитесь в нашей рекламе, а? Пожалуйста, — проговорил просительно, — не бесплатно, само собой! А торт я вам так и так подарю, идет?

— Хм, — прищурила один глаз Танька. Мелл, сама того не замечая, точно повторила ее гримаску. — Идет! Вот адрес. Детали завтра, пожалуйста, — она махнула рукой на прощание.

* * *

— Честно, я с кремом придумывал, — звучал спрятавшийся оператор. — Хотел сюрприз сделать. Потом смекнул, что…

— Что ты сделал? — очень нехорошо наклонил вперед голову техник, пытаясь определить, где скрывается виновник торжества. — Ты и смекнул, да?! — он пошел вперед, но торт его остановил отрепетированным жестом секьюрити. Сапоги и портупея кондитерского кошмара были густо намазаны заварным обувным кремом.

— Как?! Придурок, что у тебя в голове, а?!

— Это ты материализацию мыслей включил! — в истерике закричал затаившийся оператор.

— Тебя заткнуть хотел, хоть ненадолго, балбес! Не, ну, я знал, что ты пустобрех, но чтоб до такой степени, — развел руками техник, глядя на творение коллеги. — Почему охранник?!

— Помириться хотел, домашним тортиком, как у мамы. И торжественно встретить, с караулом. Потом передумал, — вздохнув, показался, наконец, оператор.

— Ты хоть свечи не намыслил? — поздно поднял взгляд к закопченному потолку техник.

* * *

— Ты представляешь, сколько подарков сразу?! — сдвинув на лоб очки, радовалась Мелл. — Я всегда хотела быть колдуньей и, в свободное время, немножко актрисой. Это первое предложение не от агентства, прикинь?!

— Уже.

— Что?

— Уже актриса, — веселилась вместе с подругой Танька. — Все время играешь. И немножко — колдунья.

— Да ну тебя, — любя пихнула кулачком подругу в плечо. — Вот скоро ты меня всему научишь и тогда…

— Я?! — резко остановившись, Танька в ужасе уставилась на Мелл.

— А то кто же? — запоздало среагировала и проскочила вперед. В искренней улыбке обернувшейся Мелл было столько нежности, что Танька едва не растаяла от удовольствия.

— Там видно будет. Пока что главное — День Рождения отпраздновать. Торт, вроде, уже есть… Пойдем, чего застыла, — Танька потянула подружку за руку.

— Главное вовсе не отметить, как ты не понимаешь! — поправила Мелл. — Главное — это встретиться с белками, они покровители нашего знака! Завтра увидишь, потерпи.

— А гостей где будем брать? — интересовалась местными обычаями. — Давай в тень перейдем, жарко совсем.

— Давай, — свернула в центр сквера с молодыми липами Мелл. — Они сами должны прийти, все, кто захочет. Вот только мама…

— А что с ней? — удивилась Танька и тоже подняла на лоб очки: искренность нужно было встречать вежливо.

— Ничего. Она хочет какой-то сюрприз сделать, вроде похода в кафе, с обжорством и надувными шариками, — стыдливо призналась Мелл.

— Бред! У нее же, вроде, нормальная фантазия, даже стихи пишет. Что случилось?

— А-а… — отмахнулась подруга. — Крыша поехала, судя по всему. Жаль, у меня папы нет, так бы к нему ушла жить.

— Ты из-за собаки с ней повздорила?

— Ругаются, когда небезразличны друг другу, а так… — она пожала плечами. — Если даже собаку отдала, не спросив меня, о каких отношениях можно говорить? Таксу оставила — уже хорошо. Плоская собака в квартире очень даже удобно, — повеселела рассказчица. — Залезла под диван и сидит, как в домике, место не занимает. А еще мама ее вместо сумочки таскает, на разные мероприятия, — грусть в голосе еще сомневалась в своей правоте.

На пути откровений попалась палатка с разным прохладительным и Танька поспешила отвлечь подругу:

— Нам две бутылочки сильногазированной, пожалуйста.

— Это вредно, возьмите без газа… — начала было продавец.

— Физиологию учи, двоечница! — быстро остановила натиск безграмотности. — И похолоднее!

* * *

— М-да, — задумчиво смотрел на потолок техник, — исправлять и чистить уже поздно.

— Ты о ком? — опасливо покосился на него оператор.

— О твоих мозгах, конечно! — соврал товарищ, оценивая объем работы. — Убери этого монстра, — он кивнул на торт, нерешительно топтавшийся у входа. Наполеон-переросток все порывался взять на караул, гордо выравнивая коржи и задевая треуголкой потолок.

— Я его боюсь, — задрожал неудачник. — Император, все-таки…

— Эк тебя торкнуло, — хмыкнул техник, с кривой усмешкой уничтожая и ситуацию и беспорядок. — Начнем сначала…

* * *

— Зачем ты ее так? — Мелл осторожно отвинчивала колпачок. — Она же не знает наши вкусы.

Дом был уже в двух шагах, а из соседнего двора манили свободные качели. В жару болтать ногами, едва раскачиваясь, все же лучше вентилятора, решили девчонки.

— Вкусы здесь ни при чем, с газом действительно полезнее.

— А желудок? Раздражает же стенки…

— Когда не хватает знаний, включай воображение, — для убедительности Танька качнулась на своем сиденье чуть сильнее. — В желудке плещется концентрированная кислота, и если в нее опустить, например, палец — он начнет растворяться. Если опустить другой палец в бутылочку с этой водой — ему будет даже приятно. А теперь скажи, что будет, если мы кислоту в желудке разведем этой водичкой?

— Палец будет растворяться гораздо дольше! — обрадовалась Мелл.

— Правильно. Хотя механизм полезности совсем на другом основан, — вздохнула Танька. — Это с углекислотой связано, но не так интересно рассказывать, — она с удовольствием отхлебнула растворенные пузырьки. — Так что с мамой, я не поняла?

— Я почувствовала, что она родила меня, только чтобы самолюбие потешить. Ну и статус среди подруг изменить, — Мелл ни разу не скривилась от сказанного.

«Она верит в то, что говорит? — спрашивала у своего подсознания.

Она знает. Увидела, как и все остальное.

Жаль. Раньше ее мама была нормальной.

Она и не изменилась. Иногда лучик Солнца немного по-другому ляжет… Так, кажется, Мелл говорила? — напомнило Второе Я.

Иная суть?»

— Понимаешь, для нее это было, как собаку завести: модно, престижно. Когда блажь накатывает, реальность даже на втором плане не видна, — Мелл смотрела только перед собой, иногда разбавляя сказанное глотком воды и, совсем как Танька, щурясь на окружающий мир.

Часть 25

Тень складывала пальцы в мудры[18] заклинаний[19]. Повторений не наблюдалось, каждый раз поток энергии означал что-то новое.

«Это чего такое, — интересовалась происходящим Танька.

Колдовство?

Тебе виднее, ты у нас подсознание.

Чего это сразу я? Одной боязно…

Тебе не может быть страшно, это же учебный сон!

Как это?»

* * *

— Она теперь еще и колдует?! — изумился оператор, поворачиваясь на жесткой табуретке.

— Я бы сказал, что это вынужденная мера. Ей ведь придется обучать подружку, — очень довольный техник теперь нежился в шикарном кресле со встроенным массажёром.

Полностью обновленное помещение с маленьким водопадом посередине было украшено вазонами с цветами. Оформлять пока что белые стены техник не спешил: материализация высказанных мыслей никак не отключалась…

* * *

Ритуал утренней пробежки Таня решила соблюдать неукоснительно и разбудила Мелл с первыми проблесками летней радости:

— С Днем Рождения! — любя пихнула подругу в бок, частично показываясь из под простыни.

В изголовье на диване ожидали своей участи подарки. Мелл приобрела презент еще в поездке и строго хранила секрет, с вечера укладывая сверток рядом с загадочной коробочкой от подруги.

— С Днем Рождения! — в улыбке потягивающейся от удовольствия Мелл хитрость пряталась за радостью. — У нас выходной и праздник, — в надежде открыла глаза, — и мы спим и валяемся, сколько угодно! — она все-таки резко села, обхватив руками спрятавшиеся в постели коленки.

— Доброе утро? — удивленно вскинула бровки Танька. — Лентяи не освоят управление способностями, даже не надейся! А в такой день работа над телом наиболее эффективна. Встаем, сонечка!

— Ох уж эта мне утренняя доброта, — притворно возмущаясь, заворчала Мелл, на четвереньках выползая из сна. — Знаю я, что нужно, но лень же…

— Туалет, разминка и в парк! — командовала беспощадная наставница.

* * *

— Можно мне тоже кресло? — заныл так и не сомкнувший глаз оператор. — Хотя бы как раньше…

— Хорошо, что просьбы не материальны, — проговорил, прикусив себе язык на последнем звуке, техник.

— О! — поднял палец товарищ. — Теперь — материальны, да?!

— Фиг тебе. Иди за завтраком. Просто завтрак. Без фантазий и выдумок. Обычный. На столике прикатишь, — наставлял заблудившегося в желаниях. — И не бери овощи!

— Торт я тоже не буду брать, хорошо?

* * *

«Колись, это ты тортик вчера нашаманила? — пыталась выяснить у себя правду Танька.

Сама разрешила мечтать, что такого?

Добротой хозяина воспользовалась?

Не-а! Ему действительно рекламу снимать, я и решила для Мелл приятное сделать…

Дурочка влюбленная, — решила подразнить себя для бодрости.

Я только отражаю тебя настоящую, — парировало Альтер Эго.»

В шкафу оказалось и недавнее белое платье, и вышитый сарафан, запомнивший первый романтический танец, и много разных знакомых нарядов. Но в такой день свобода нужна была как никогда.

Поэтому нарядами не заморачивались, лето подсказывало лучше модельеров! На футболках теперь скромно значилось «Бунтарь» и «Мятежник», праздничные кроссовки оказались совсем новыми, а шортики удачно подчеркивали длинные ножки.

Гости ожидались с самого утра, это было ясно. И хорошо, что не одновременно.

Первым прибыл обещанный торт: огромное произведение кондитерского искусства…

Затем появилась мама Мелл, неся на вытянутых руках пирог. Ленточки из теста намекали на возраст именинниц…

Волк пришел, буднично открыв дверь своим ключом. Первым к нему метнулся Лютик: подарок для пушистого — красивый ошейник — был у настоящего папы уже наготове…

Синяя появилась в полном составе, прихватив всех желающих…

Анси принес с собой столько позитива, что, казалось, можно создать новую, полную счастья, вселенную…

Миса, встретившись, наконец, с Танькой, радовалась, словно ребенок…

Кати, успевшая реализовать свои мечты, светилась от удовольствия…

Сашка забежал на минутку, внезапно для себя проведав о Дне Рождения Таньки…

Саял был одет в белый костюм, чопорно неся огромную корзинку угощений…

Гаюс подарил девчонкам букеты полевых цветов…

Тим и Динка, ведя под руку друг дружку, появились внезапно, словно сон…

Увидев Локи и Алони, Танька чуть не расплакалась…

* * *

— Что там происходит? — недоумевал оператор, глядя на замершего за просмотром событий техника. Он только что доставил завтрак и еще не пришел в себя от правильно выполненного задания.

— Там праздник. Очень печальный, — техник специально прекратил наблюдение и повернулся к товарищу. — Давай завтракать, просто в свое удовольствие, — он непривычно приветливо кивну коллеге. — Я тебе кресло придумал, такое же, как у меня. Так что откинь копыта, дай им отдохнуть!

* * *

«Но как они все могут быть здесь?!

Невозможного не бывает…

Объясни или я сойду с ума! — паниковала Танька.

Такова реальность: тебе не с чего сходить.

Я серьезно!

Здесь есть место для всех, если так понятнее.

И они все счастливы… Почему?

Приехали! Это уже твоя заслуга, — озадачило Альтер Эго.

Сколько же их еще будет?

Пока, наверное, хватит. Но каждый раз, когда ты будешь проживать этот день по-новому, благодарных будет все больше…»

Никто из гостей не был обделен вниманием и лаской! Это удивляло даже больше, чем длинный поток поздравляющих. Знакомых и родственников Мелл было не меньше и казалось, что время одного дня растянулось во много раз. Так оно и было на самом деле.

Танька заметила интересную особенность: ревности в этот день места не нашлось, ее вытеснили понимание и нежность. Ей понравилось быть в мире и покое, любить всех и каждому дарить блаженство искренности.

Часть 26

Ближе к вечеру стали собираться в гости к белкам.

— Орешки возьмем? — засовывая кукри в рюкзак, поинтересовалась Танька.

— Орешки? — сильно удивилась Мелл. — Ты не наелась, разве? Повар твой, раскосый который, столько всего принес…

— Да не нам! Для белок: приманим, покормим… — Танька замолчала, глядя на замершую с вылезшими на лоб бровками Мелл.

— Забавно посмотреть на такое, как клыками будут разгрызать скорлупу, словно кость! Белки, вообще-то, не едят орехи, — отрицательно замотала головой. — А приманивать тотемное животное[20] — зачем? — поразилась Мелл. — Это наш покровитель, они сами придут, вот увидишь! Можем, конечно, для них сырого мяса взять, но они не ожидают подношений. И мы не за этим туда идем.

— Ты о ком говоришь, — посерьезнела Танька. — Такие маленькие, рыжие, бегают по деревьям, прыгают с ветки на ветку… Хвост пушистый. У них. Сзади.

— Куницы?

— Нет, их жертвы, скорее. Ну, белки, шустрые такие и веселые! — глаза у Таньки широко распахнулись.

— А-а! Ты про древесных лисичек говоришь! Да, они потешные и орешки любят! Но… Кто бы стал называть рыжих — белками? — засмеялась Мелл.

— А кто же тогда это… эта… загадочная белка? — села на диван ошарашенная Танька.

* * *

— Даже не понимаю, почему мы с тобой все время собачились? — уплетая бутерброд из черного хлеба с утиным мясом, задал риторический вопрос техник.

— Нашло что-то на меня, — произнося правду, оператор даже прекратил поедание шоколадки. — Нервный стал из-за работы.

— Не принимай близко к сердцу. Ты же знаешь, что наша деятельность… — техник, скривившись, неопределенно покрутил в воздухе пальцами.

* * *

— Белка — самка Белого Волка! Ты и правда не знала?! А Одинокая Белка — родоначальница и защитница стаи!

— А волк тогда чем занимается? И он кто — бе́лок? — растерялась Танька.

— Ну, ты даешь! Нет, волк — он просто волк, охотник и вожак. А главная в стае — Белка. Мать-покровительница, — серьезно сказала Мелл. — Как мы. Одинокая Белка — это наш знак. Пойдем, скоро стемнеет!

— Зачем же на ночь глядя? — все еще не понимала Танька, покорно надевая рюкзачок с самым необходимым. — Лют, ты тоже будешь знакомиться?

«Еще как буду! Быть частью стаи — это очень необычные переживания! — оживился леопард.»

* * *

— Бесконечна? Да, я понимаю. Но все равно переживаю все, как в первый раз, — смутился оператор.

— Поэтому и ошибки случаются. Кстати, это ты заклинил материализацию мечты? — поинтересовался, как бы между прочим, техник.

— Ты что! И так чуть не сдох от страха… Подозреваю одну особу, правда, — он с сомнением посмотрел на изображение.

* * *

Когда, наконец, добрались до леса, было уже совсем темно. И вроде бы шли не много, весь парк и еще чуть-чуть, а деревья вокруг стали сплошной темной стеной, густые кусты заглушали звуки в замершей безветренной ночи.

Танька уже примеривалась, чем расчищать дорогу, когда Мелл вышла на неожиданную полянку. Впереди был обрыв, красиво очерченный сиянием месяца на безоблачном звездном небе. Уединенное место показалось неимоверно уютным, домашним и родным.

Танька почувствовала, как Мелл взяла ее за руку. Вместе они сели на край, устроив посередине притихшего Лютого и свесив ноги в пропасть. Панорама простирающейся впереди густой черноты создавала иллюзию тепла. Только верхушки рвущихся ввысь сосен не вписывались в картину покоя, озаряясь мистическими огнями ночи.

* * *

— Ну, и что теперь делать будем? Без конца молчать не получится, а ремонтники когда еще до нас доберутся, — осторожно спросил техник.

— Мы будем смотреть. И думать только о хорошем, — предложил оператор.

— Ага. Только у каждого свое представление о хорошем, — тихонько посетовал его товарищ, на всякий случай придвигая поближе швабру.

Часть 27

Волчицы подошли тихо и совсем не страшно. Спокойно уселись по бокам от девочек, какое-то мгновение пощекотав жесткой шерстью. Смотреть друг на друга не было необходимости. Знакомые уже давно, им было о чем помолчать, особенно этой ночью.

Вой пришел внезапно, вливаясь в сознание тонкой струйкой озорной силы. Вся стая теперь стояла на полянке, позади именинниц, постепенно заполняя тихим напевом все вокруг.

Танька не стала себя сдерживать, полностью отдавшись настроению волчьей семьи. Запрокинув голову, она закрыла глаза и запела вместе со всеми.

Мелл уже давно тянула общую мелодию, чувствуя ритм всех сердец вокруг.

Лютый вдруг понял, что Снежный Леопард тоже немножечко волк.

Слаженный хор разбился на голоса, при этом каждый был солистом, рассказывая о своем.

«Волки воют просто оттого, что это приятно! — вдруг сделала открытие Танька. — Им это нравится!

Не мешай, разве ты не чувствуешь, что слова не нужны?»

Эпилог

— Скажи, вот вы ушли со стаей, тебе не обидно было оставлять свой дом?

— Приехали! А у тебя я в гостях, можно подумать! — фыркнула Танька, провожая взглядом летний вечер за окном.

— Дома, конечно! Но все же?

— Понимаешь, я везде дома. И у Волка, и у Анси, и у Мелл. И у тебя я дома, — сказала с нажимом, — тем более, что здесь и родилась.

— Ты родилась на Курорте, забыла?

— Там я появилась в первый раз, это не одно и то же.

— Давай чай пить, что ли?

— Нет уж! Это только на бумаге хорошо вечером лакать стакан за стаканом! Поверь, — она доверительно наклонилась ко мне через стол, — бегать потом всю ночь в туалет — занятие не из приятных.

— Тогда варенье?

— От сладкого толстеют. Я, конечно, совершенное творение, — забыла на минутку о скромности, — но бегаю с тобой по утрам не просто так, а пример подаю.

— Ты жалеешь, что рассталась с Мелл?

— Мы не расстались, как такое могло прийти в твою голову!

— Мало ли? Ты же Дьявол — коварная и жестокая…

— Это как любовь, что ли? — смеющиеся синие глаза рассеяли темноту.

Она снова посмотрела за окно, потом на холодильник:

— У тебя бутерброд найдется из чего сделать?

— Найдется, не стесняйся!

Не слезая со стула, она повернулась и открыла белую дверцу, на какое-то время погрузившись по пояс в холодное нутро агрегата.

— Мы никогда не расстанемся. Я ведь всегда рядом с каждым дорогим мне человеком. Тяжело, но справляюсь пока, — донесся приглушенный голос, дополнявшийся звоном передвигаемых тарелок. — Это что, сыр такой? — она вынырнула в действительность темнеющей кухни с блюдцем в руке.

— Нет, наверное. Хотя, это же ты создаешь реальность.

— Не ври себе. У каждого человека своя реальность. Думаешь, его можно есть?

— Сама его придумала, сама и пробуй, я не ем то, в чем содержится соль.

— А в сыре разве есть соль? — удивилась, с сомнением глядя на застывший взмах желтых крыльев продукта.

— В качестве консерванта, — пришлось подтвердить.

— Ладно, — она отставила засыхающее нечто и снова полезла в освещенное пространство. — Я ухожу надолго, но возвращаюсь каждый миг, это же так просто!

— Ты там не заблудишься?

— Нет, у тебя на редкость просторный холодильник, — звякнула крышкой кастрюльки, показавшись ненадолго наружу.

— В нем просто нечего хранить. Скажи, откуда ты берешь столько любви? Для Мелл, для Волка, для Анси…

— Тебя я тоже люблю, — она снова рискнула заглянуть в хранилище, на этот раз в отделение для фруктов. — Понимаешь, любовь, наш мир, потоки энергии — это все одно и то же, бери, сколько нужно! Но и другим дари, тем, кто тебе дорог. Вот, ты мне дорог — и я тебя люблю, — прозвучавшее заглушил грохот упавшей крышки отсека.

— Спасибо, я тебя тоже люблю.

— Ты будешь еще обо мне писать?

— Не знаю. Хотелось бы, — врать ей было бесполезно.

— Слушай, давай я тебе денег дам, а? Я же живу у тебя все время, — вынырнула внезапно, оставив в покое мысли о бутерброде.

— Нет! Ты же не предлагаешь деньги Волку или Анси? Вот и мне не нужно.

— Волк сам уже умеет такие мелочи материализовывать.

— И я буду учиться, голод — хороший стимул.

— Это не стимул, это бедность, — вздохнула Танька.

— Ты уйдешь надолго?

— На тысячу лет. У тебя как раз наступит утро. Так понятно?

— Тогда я схожу в магазин за сыром и колбасой. Ты же вернешься уставшая и голодная…

— И мороженое захвати! — таял на кухне ее голосок.


Май — Июнь, 2018.

Киев.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги