Последний интегратор

Глава XIII. Пять лет назад, декабрь

За окном светила огнями большая живая ёлка, которую поставили возле гимназии. Ваня и Кирилл вместе с остальными после уроков остались, чтобы украсить класс: вырезали снежинки из фольги, делали длинные цепочки из цветной бумаги. Гоша стоял на парте и привязывал к гвоздику нитку с флажками. Девочки сочиняли текст для открыток учителям и раздумывали, как писать: «Дорогая…» или «Любимая…».

— Прекраснейшая! — крикнул Гоша и с грохотом спрыгнул с парты.

Ваня и Кирилл сидели за второй партой от учительского стола, а за первой никто не сидел. Екатерина Леонидовна куда-то вышла, на столе стояла её раскрытая сумка. Кирилл отложил ножницы и подошёл к окну.

— Вы уже поставили ёлку? — спросил Ваня, складывая лист фольги.

— Кханды не ставят ёлки, — сказал Кирилл.

— Кхандам это не нужно, — договорил за него Ваня.

Кирилл не улыбнулся. Он снова сел, взялся за ножницы, но не стал брать фольгу.

— Снежинки из фольги плохие, — сказал он.

— Почему? — спросил Ваня.

— Плохие.

— А из чего хорошие?

Кирилл не ответил. Он открыл свой портфель и достал оттуда шар. Шар был так украшен узорами, что походил на снежинку. Кирилл положил его на парту. Ваня взял шар. Шар был очень лёгкий, как будто сделанный из бумаги. Но всё-таки он был твёрдый, как настоящее дерево.

— Ничо се! — сказал Васёк, который сидел сзади. — Вот это снежинища!

Он привлёк внимание девочек. Они обступили парту и с восхищением осматривали шар. Когда они выяснили, что это сделал сам Кирилл, они тут же стали просить принести что-нибудь такое для украшения класса. Гоша вклинился между девочками, без разрешения схватил шар, скривил лицо и тут же поставил шар обратно.

— Тяжеленный какой! — сказал Гоша. — Из чугуна, что ли?

Отличница Настя взяла шар и взвесила его на ладони.

— Обычное дерево, — сказала она и передала шар отличнице Анфисе.

— Курить надо меньше, Крапивин, — сказала Анфиса.

В класс вошла Екатерина Леонидовна. Девочки позвали её посмотреть на шар. Екатерина Леонидовна тоже восхитилась.

— Кирилл, у тебя талант, — сказала она. — Такой талант нельзя скрывать. Мы разместим твою поделку на новогодней выставке.

Кирилл насупился.

— Это для класса, — сказал он.

— Мы разместим поделку от всего класса.

— Я не хочу на выставку.

— Мы должны что-то дать на выставку. Тогда наш класс получит первый приз.

— Мне это не нужно.

Ваня знал — если Кирилл заладил про «не нужно», значит, ему это действительно не нужно. Кирилла никто не смог бы переубедить. Екатерина Леонидовна этого не понимала.

— Ты не хочешь помочь классу? — спросила она.

Кирилл промолчал. Это означало конец всех переговоров. Теперь Екатерина Леонидовна поняла. Она положила шар на парту и сказала:

— Что ж, Гуров, общение с Тюменевым тебя до добра не довело.

Она отошла к своему столу. Девочки вернулись к открыткам и украшениям.

— Да чего ты опять? — прошептал Ваня Кириллу. — Всего лишь выставка…

Кирилл не ответил.

Екатерина Леонидовна заглянула в свою сумку, которая стояла на столе. Потом подняла сумку, осмотрела поверхность стола, по одной открыла полки. Скосила глаза вниз, под стол. Снова осмотрела сумку и стол.

— Ребята! — сказала она. — Никто ничего не брал со стола?

— Я взяла ножницы, — сказала Настя.

— А больше ничего?

— Больше ничего.

— Екатерина Леонидовна, вы что-то потеряли? — спросила Анфиса.

На лице Екатерины Леонидовны появилось такое выражение, как будто она сейчас заплачет.

— Потеряла… — сказала она. — Или где-то обронила… Наверное, обронила…

Все смотрели на Екатерину Леонидовну.

— Ребята, — сказала она. — Здесь, в сумке лежал кошелёк. Я хорошо помню, что когда я выходила, кошелёк лежал в сумке. Сейчас его нет.

Девочки ахнули.

— Я думаю, это была неудачная шутка, — сказала Екатерина Леонидовна. — Я прошу того, кто так неудачно пошутил, вернуть мне кошелёк. Тогда мы все сделаем вид, что ничего не произошло. Всего лишь неудачная шутка…

Все запереглядывались. В нашем классе — вор! Каждый готов был обвинить каждого. Никто не признался.

— Иван, Кирилл, — сказала Екатерина Леонидовна, — вы сидели ближе всех. Вы ничего не видели?

— Я ничего не видел, — сказал Ваня.

Кирилл помотал головой.

— В кошельке были деньги на подарок моему сынишке, — сказала Екатерина Леонидовна совсем не учительским голосом, а голосом уставшей женщины. — Пожалуйста, я прошу вас, ребята… Давайте прекратим эту шутку.

— Ну, кто там взял — верните! — сказала Настя.

— Да, верните, и всё! — сказала Анфиса.

— Пацаны! — сказал Гоша. — Хватит шутить.

Ничего не действовало. Екатерина Леонидовна оглядела класс жалостливым взглядом и вышла. Поднялся всеобщий гвалт.

— Какая гадость! — сказали Настя и Анфиса.

— Екатерина, конечно, чокнутая, — сказал Гоша. — Но воровать у неё… Она же и так нищая.

При этом он посмотрел на Ваню и Кирилла. Кирилл положил шар в портфель. Ваня дрожащими руками вырезал снежинку, потом бросил ножницы и фольгу.

Вошла Екатерина Леонидовна, а за ней — Антон Фёдорович, директор. Класс умолк.

— Дорогие дети! — сказал директор. — Екатерина Леонидовна уведомила меня о том, что произошло. Воровство в нашей гимназии — недопустимо. Случаи воровства наказываются исключением.

Кажется, Екатерина Леонидовна испугалась больше, чем дети. Она повернулась спиной к классу, как бы защищая его от директора, и сказала:

— Я думаю, это неудачная шутка.

— Екатерина Леонидовна полагает, что это чья-то неудачная шутка, — сказал директор. — Дадим шутнику последнюю возможность сознаться и вернуть кошелёк.

Слова директора тоже не подействовали.

— Получается, это была не шутка, — сказал директор. — Значит, будем называть воровство воровством. Поскольку вор не сознался, мы вынуждены пойти на крайние меры и обыскать всех, кто присутствовал в классе.

— Всех? — спросила Настя. — И девочек?

— Начнём с мальчиков, — сказал директор. — Надеюсь, до девочек дело не дойдёт.

— Да я хоть щас! — сказал Васёк.

Он вскочил и принялся быстро стягивать через голову свитер, при этом носком одного ботинка надавил на пятку другого. Скоро он стоял без свитера и в одном ботинке. По классу пронёсся смех — сначала засмеялся один, потом второй, и вот уже смеялись все. Васёк расстёгивал рубашку и снимал второй ботинок, когда Екатерина Леонидовна сказала:

— Лагунов, сейчас же прекрати паясничать!

Этот цирковой номер не заставил её даже улыбнуться. А директор всерьёз разозлился.

— Если вы намерены превратить всё в балаган, — сказал он, — тогда мне не остаётся ничего, кроме как вызвать полицию. В нашем государстве преступников разоблачает полиция.

— Антон Фёдорович, может быть, обойдёмся без полиции? — сказала Екатерина Леонидовна.

— Что вы предлагаете? — спросил директор.

— Я предлагаю обыскать не ребят, а класс. Наверное, я всё-таки его обронила…

Директор строго смотрел на побледневшую Екатерину Леонидовну. Он понял её хитрый трюк. Это была ещё одна возможность мирно вернуть кошелёк.

— И ещё, Антон Фёдорович, я хотела вам кое-что сообщить, — сказала Екатерина Леонидовна и вывела директора из класса.

Гоша выбежал к доске. На уроках он особо к доске не стремился.

— Надо найти этот кошелёк, — сказал Гоша.

— А где мы его найдём? — сказала Настя.

Гоша пошарил по учительскому столу.

— Должен быть где-то здесь, — сказал он. — Чего сидите? Ищите давайте!

Тридцать человек осмотрели свои парты, встали, толкались между рядами. Настя и Анфиса тоже обыскали учительский стол.

— Я тут уже всё облазил, — сказал Гоша.

Настя и Анфиса прошлись рядом с подоконниками.

— Гуров, а ты почему не ищешь? — спросила Настя.

Кирилл нехотя заглянул под парту. Ваня надеялся, что сейчас Кирилл снова проявит свою способность находить предметы, и тогда все забудут о его упрямстве из-за шара. Кирилл даже не встал.

— Да вот же он! — воскликнула Настя.

Она стояла между подоконником и местом Кирилла и просовывала руку за длинный цветочный горшок. Она достала кошелёк и с радостной улыбкой подняла его над головой. Все повернули головы к Насте.

— Гуров, ты не видел, кто его спрятал? — спросила Настя.

— Не видел, — сказал Кирилл.

Анфиса выбежала за дверь. Гоша направился к Кириллу.

— Молчун! — сказал Гоша. Он не называл так Кирилла со дня знаменитой драки. — Так это ты его спёр?

— Не имеешь права обвинять, — сказал Ваня.

— А ты заткнись, — сказал Гоша. — А то пойдёшь соучастником.

— Сначала докажи! — сказал Ваня.

— Я тебе в Ангаре докажу! — сказал Гоша. — Давно пора! Очень храбрый стал!

Вернулась Анфиса с Екатериной Леонидовной и директором. Настя отдала кошелёк.

— Действительно, обронила, — неестественным голосом сказала Екатерина Леонидовна. — А кто-то подобрал и положил на подоконник. Ребята, извините, что обвинила вас всех… Что обвинила вас всех в шутке.

— Я рад, что всё так счастливо завершилось, — сказал директор.

Екатерина Леонидовна через силу улыбалась. Директор обвёл взглядом класс и сказал:

— Неплохо украсили, неплохо. Но хотелось бы побольше ярких красок. Всё-таки Новый год. Продолжайте, дети… Екатерина Леонидовна, будьте добры, проводите меня.

Когда Ваня на следующий день пришёл в гимназию, то его отозвали Гоша, Васёк и ещё несколько мальчишек из их класса. Весь класс был убеждён, что «молчун» — вор, и объявил ему бойкот. От Вани потребовали, чтобы он тоже не разговаривал с Кириллом. Ваня попытался вырваться из тесного кружка. Его не выпускали.

— Хоть одно слово — и встретимся в Ангаре, — сказал Гоша, и Ваню отпустили.

Кирилл как обычно зашёл в класс и сел за парту с Ваней. Учителя ещё не было. Одноклассники занимались своими делами, но искоса наблюдали за Ваней. Будет ли он говорить с вором, приговорённым к бойкоту? Будет ли он говорить с отверженным?

— Мать спрашивала, почему ты давно к нам не заходил, — сказал Кирилл Ване. — Зайдёшь сегодня?

Ваня упёрся взглядом в парту.

— Зайдешь? — повторил Кирилл. — Она пирог испечёт. С малиной.

Ваня не поднимал головы.

— Зайду, — тихо сказал он.

По классу пронеслись возмущённые возгласы.

— Предатель! — громко сказал Васёк.

Кирилл непонимающе оглянулся. Вошёл учитель, и тут же прозвенел звонок на урок.

После уроков Ваня собрался идти в гости к Кириллу. Возле ёлки стоял Гоша со своей компанией. Гоша не остановил Ваню и Кирилла, и Ваня подумал, что на этот раз пронесло. Никто не будет наказывать его за «предательство», а Кирилла — за «воровство». При мысли о кхандских угощениях у него уже текли слюнки.

Сразу за забором гимназии Ваню и Кирилла встретили три высоких парня — старшеклассники или недавние старшеклассники. Ваня, кажется, в прошлые годы встречал их в гимназии. Из тех типов, которые курят и пьют пиво прямо перед директором, а директор делает вид, что ничего не замечает. Гоша бегал для них за пивом и считал это своей наградой. Несмотря на холод, парни были одеты в лёгкие куртки и кепки.

— Гуров — это ты, что ли? — спросил у Кирилла один парень. У него не хватало верхнего переднего зуба, поэтому он немного шепелявил.

Ваня спрятал руки в карманы, чтобы не было видно, как он задрожал.

— Да, я, — спокойно ответил Кирилл.

— Кханд? — сказал шепелявый. — Многовато вас, поганок, развелось.

Подошла Гошина компания.

— Это он украл? — спросил шепелявый у Гоши.

— Он, он, — сказал Гоша. — Молчун.

— У нас он будет крикун, — сказал шепелявый.

Он своей лапой схватил Кирилла за плечо и попытался сдвинуть. Кирилл стоял на месте. Шепелявый дёрнул за одежду. Кирилл сделал шаг в сторону, поднял руку, захватил руку шепелявого, и вот шепелявый уткнулся носом в землю, как когда-то Гоша. Но теперь Кирилл знал, что этого мало. Он потянул руку шепелявого, изо всей силы въехал ему ногой в живот и отбросил. Парень лежал на снегу, как раздавленная гусеница, и кашлял.

Гошина компания отступила на несколько метров. Кирилл обернулся к другим парням. Двое других не испугались. Они даже развеселились из-за того, что их приятеля побили.

— Чего разлегся, придурок? — сказал один из них шепелявому. — Загораешь?

Он смотрел на шепелявого и вдруг, не оборачиваясь, резко вытянул руку и ударил Ваню в лицо. В кулаке парня было зажато что-то твёрдое, металлическое. Ваня мотнул головой назад и прикрыл лицо руками. Губа была разбита до крови.

Кирилл хотел схватить парня, но тот отошёл спиной вперёд. Кирилл двигался за парнем. Второй парень переместился, пнул Ваню под коленку и одновременно кулаком ударил Ване в ухо. Ваня упал на бок. Гошина компания заржала.

Кирилл обернулся на Ваню. Он был в растерянности. Бить одного или второго? Защищаться самому или защищать Ваню? Ваня был бессилен против этих парней с их неожиданными ударами исподтишка.

— Пойдём в Ангар, — сказал Кириллу один из парней. — Поговорим.

Ваня опёрся рукой о землю и хотел встать. Второй парень ботинком толкнул его в спину и снова повалил.

Кирилл подошёл к Ване, и второй парень тоже отступил. Кирилл помог Ване подняться и сказал:

— Иди домой.

— Я с тобой, — сказал Ваня, хотя понимал, что от него не будет никакой пользы.

Шепелявый поднялся. Он злобно смотрел на Кирилла, кашлял и разминал плечо. Другие двое чуть ли не смеялись. Они уже поняли, что победили. По крайней мере, добились своей первой цели — заманили Кирилла в Ангар. Наверняка там их ждало подкрепление…

Кирилл, трое парней, половина Гошиной компании и другие гимназисты направились в Ангар. Кирилл и трое парней шли на одной линии, на расстоянии друг от друга, чтобы не показывать спину. Остальные тянулись сзади.

Гоша и Васёк остались. Ваня подумал, что сейчас Гоша будет его бить. Но с Гошей Ваня ещё подерётся. С трудом, но подерётся. В лагере он увидел, что Гоша вовсе не такой силач. У него много жира, и он быстро выдыхается. И удар у него не такой уж мощный. И никакими приёмами полицейского единоборства Гоша не владеет. Только хвастается. Ваня был готов к драке с Гошей.

Но Гоша не думал драться. Он стоял в стороне и внимательно смотрел на Ваню. Ваня решил, что драки не будет, и повернул к Ангару.

— Тебе же твой дружок приказал — иди домой, — сказал Гоша.

— Не твоё дело, — сказал Ваня.

Гоша и Васёк быстро нагнали Ваню и схватили его за руки. Ваня забыл: Гоша не владел никакими приёмами, кроме запрещённых. Но Гоша всё равно не бил Ваню. Ваня пытался вырваться, но Гоша и Васёк держали крепко. Они отволокли его подальше от гимназического забора, завели в арку девятиэтажки и прижали к стене.

— Отпустите, гады! — крикнул Ваня.

— Для тебя же стараемся, — сказал Гоша. — С этой поганкой хотят поговорить серьёзные люди. Тебе лучше не лезть.

Ваня вырывался, а сам думал, что ничем не сможет помочь Кириллу. Кирилл нашёл предметы в лесу, он справился с Гошей. У него какие-то сверхспособности. Он же кханд. Они все колдуны. Его мать — гадалка. Он — колдун. Он и сейчас справится.

Минут через десять Гоша и Васёк отпустили Ваню. Он поднялся, чувствуя, как затекли руки. На подбородке засохла кровь из разбитой губы. Он ничего не сказал Гоше и Ваську и отошёл от них. Они его не преследовали. Поняли, что он не пойдёт в Ангар. Или им уже было всё равно?

Ваня и вправду не пошёл в Ангар. Он пошёл домой, упал на кровать и лежал до вечера, пока не пришли родители. Он ненавидел себя. И Кирилл имел право ненавидеть его.

Ваня стоял во дворе самой новой шестнадцатиэтажки на улице Свадебной — во дворе дома, где жил Кирилл. Он надеялся, что ему не придётся подниматься на последний этаж. Вдруг Кирилл зачем-то выйдет сам? Ване тяжело было идти к Кириллу и совсем не хотелось видеть его мать, или брата, или сестру.

Мать Кирилла он один раз видел. Он встретил её в коридоре гимназии, когда она пришла к директору. Ваня поздоровался, она ответила: «Здравствуй», — и сразу отвернулась. Говорили, что директор хочет исключить Кирилла — за постоянные драки и прогулы. Кирилл не ходил в гимназию две недели подряд! Мать Кирилла долго говорила с директором и Екатериной Леонидовной и ушла в слезах.

Ваня не заметил, как вошёл в подъезд, поднялся на шестнадцатый этаж, подошёл к знакомой двери. Узоры на косяках оставались, но возле квартиры не пахло ни стружкой, ни травами. Пахло обычным подъездным запахом.

Ваня не решался звонить. Он прислушивался к звукам за дверью. Там кто-то ходил, кто-то говорил. Или ему показалось, и это ходили и говорили в соседних квартирах?

Лифт открылся, из него вышла женщина. Кажется, та самая соседка, которая просила мать Кирилла погадать. Она подозрительно оглядела Кирилла.

— Кого ждёшь? — спросила она. — Гуровых? Они переехали. Переехали — и очень хорошо, что переехали. Давно пора было выгнать этих поганок. Весь подъезд провонял от ихней бурды. — Она долго возилась с замком и всё что-то бормотала.

Гуровы переехали! Кирилл переехал!

Ваня этого не знал. Он повесил голову и стал медленно спускаться по лестнице. Почему-то на четырнадцатом этаже он остановился. Он немного подождал и снова поднялся на шестнадцатый, к двери Кирилла.

Хотя он только что услышал, что Гуровы переехали, но всё-таки позвонил. Никто не открыл. Он позвонил несколько раз. Он схватил за ручку и подёргал. Ручка свободно опустились вниз, и дверь растворилась. Дверь не была заперта на замок.

Ваня постоял перед открытой дверью, огляделся — он представил, как соседка наблюдает за ним через глазок, — и вошёл в квартиру.

В квартире осталась вся мебель. В шкафах была одежда, игрушки. На кухне — вымытая посуда. Холодильник работал, в нём стояли большая кастрюля и несколько банок. Было такое ощущение, что хозяева вышли и сейчас вернутся. Или что хозяева срочно всё бросили и уехали, как будто боялись наводнения или пожара.

В комнате Кирилла тоже всё было на месте — и двухъярусная кровать, и другая мебель. На полке всё так же стояли учебники, но деревянной птицы не было. Ваня вспомнил о ноже с длиной рукояткой и коротким клинком и посмотрел, нет ли его за учебниками.

Тут же он вспомнил о другом ноже — о том, которым порезалась и не порезалась мать Кирилла, и вернулся на кухню. На кухне он не нашёл ни одного ножа.

В гостиной на самом видном месте стоял проигрыватель пластинок. Это был старый Ванин проигрыватель, который он с разрешения родителей подарил Кириллу. Рядом с проигрывателем лежала плоская деревянная шкатулка размером примерно с ладонь. Как же Маша её назвала? Какое-то странное слово. Ялт или что-то вроде того… А, да, ялк!

Ваня взял ялк. Ялк был очень лёгкий, как будто из бумаги, но твёрдый. Таким же лёгким и твёрдым был шар-снежинка. Ваня попробовал открыть ялк. Ялк не открывался. Это была не шкатулка. Это был кусок дерева, полностью украшенный узорами. Он как будто состоял из одних узоров. Сложнейшие узоры — и треугольники, ромбы, зигзаги, и вьющиеся растения с листочками, и чудовища с множеством голов и хвостов. Как всё это уместилось на таком маленьком предмете?

Ваня снова попытался найти тайный замок, и тут внутри ялка загорелся красный огонёк. От удивления Ваня чуть не выронил ялк, но всё-таки удержал. Ялк был тепловатым — немного теплее, чем ладонь.

Ваня слегка сжал ялк пальцами, и красный свет сменился жёлтым, потом зелёным, голубым, фиолетовым, красным. Комнату осветил мягкий белый свет. Свет как будто очистил воздух от всех примесей, от пыли, от малейшей тени. Были отчётливо видны мебель, стены, окно. Свет за окном по сравнению со светом ялка казался тусклым.

Ваня ослабил нажим, и свет стал гаснуть. Только внутри ялка ещё угольком светилась красная точка. Когда она потухла, то комната показалась полутёмной, серой, ещё более заброшенной. Как будто тут не жили не неделю или две, а целый год.

Ваня положил ялк обратно, рядом с проигрывателем. Проигрыватель он брать не хотел — это же подарок!

Он хотел взять ялк. Хотя ялк не был подарком. Это была чужая вещь. Но её забыли. Теперь она ничья. Ване были противны такие рассуждения, но он продолжал спорить сам с собой, продолжал придумывать новые аргументы.

Может быть, Кирилл оставил ялк для меня?

Для меня — для предателя?

Может быть, я возьму ялк на время? Возьму, а потом, когда-нибудь потом отдам Кириллу. Когда-нибудь потом я поеду на Острова, найду, где живут Гуровы, где живёт этот таинственный, всезнающий дед Кирилла, — и тогда отдам Кириллу ялк. Даю честное слово.

Ваня положил ялк во внутренний карман куртки. Когда он шёл по зимней улице и склонял голову из-за холодного ветра, он чувствовал теплоту ялка. Даю честное слово, думал он. Даю честное слово.