Последний шанс

Глава десятая

Все неловко замолчали. Первым заговорил Джимми.

— А теперь уходите, — мальчик перешел на фальцет, который всегда прорезался у него, когда он бывал взволнован или расстроен, — вы нам тут не нужны.

Бекки ужаснул его тон. Она взяла сына за плечи и, отстраняя его от себя, проговорила:

— Джимми, ты говоришь грубости. Сейчас же извинись.

Он строптиво надулся, демонстрируя неповиновение.

— Не буду. Они не должны быть тут. Должны быть ты, я и папа. Я не люблю Барри, и ты не женись на нем. Папе это не понравится, и он тебе не разрешит.

Джимми вырвался и побежал к Клею, который протянул к нему руки, но охваченный горем мальчик не остановился и бросился в свою комнату. Звук хлопнувшей двери эхом прокатился по дому.

Бекки на дрожащих ногах повернулась к Уэлкерам, всем своим видом показывавшим, что они предпочли бы сейчас быть где угодно, только не у нее на кухне. Осуждать их Бекки не могла. Она испытывала то же самое.

— Простите нас, пожалуйста, — запинаясь, пробормотала она. — Мой сын…

— Думаю, нам лучше уйти, — перебила ее мать Барри. — Пошли, Фред. Барри, ты идешь?

— Я задержусь ненадолго.

Он был очень рассержен и, конечно, хотел объясниться. Бекки не отрицала, что заслуживает любых упреков.

— Делай как знаешь.

Миссис Уэлкер поспешила к двери, муж последовал за ней. Клей отодвинулся, чтобы дать им пройти.

Когда дверь за ними захлопнулась, он посмотрел на убитое лицо Бекки, потом на злое лицо Барри.

— Похоже, вам надо поговорить.

Он вышел, оставив их одних.

— Извини, пожалуйста, — тут же начала Бекки, — не знаю, что нашло на Джимми.

— Джимми ни при чем, — сердито оборвал ее Барри. — Виновата во всем ты. И давно ты поняла, что не хочешь быть моей женой? Что все это просто фарс?

Бекки сгорала от стыда.

— Два дня назад, — ответила она, не в силах смотреть Барри в глаза.

— Думаю, что гораздо раньше, только ты ведь этого не признаешь. А я-то пребывал в счастливом неведении, строил планы и не догадывался даже, что ты не собираешься доводить дело до конца. Я с самого начала был честен с тобой, чего не могу сказать о тебе.

— Подожди минутку. А как насчет дамы по имени Сьюзен? О ней ты ничего мне не сказал.

Барри смутился.

— Хорошо, я не отрицаю, что начал ухаживать за тобой, как говорится, с горя…

— И по той же причине, вероятно, сделал мне предложение.

— Что бы там ни было, твой сын прав. Бывший муж не даст тебе выйти за меня. Да ты и сама не хочешь, потому что все еще любишь его. — Барри направился к двери. — Что ж, прости, но треугольник меня не устраивает.

Бекки покоробили его слова. Не взглянув на нее, Барри пересек гостиную и вышел из дома, плотно притворив за собой дверь.

Бекки совсем упала духом. Плечи ее поникли, руки безвольно повисли. Ей хотелось пойти к себе, упасть на постель и в слезах дать выход отчаянию и гневу. Но прежде нужно было поговорить с Джимми. Правда, Бекки не знала, что скажет ему, кроме того, что попросит прощения за собственную глупость.

Расправив плечи, она пошла из кухни в гостиную, где ее неожиданно перехватил Клей, который с лукавой улыбкой смотрел на нее.

— Будем считать, что помолвка расторгнута?

Она подняла дрожащую руку.

— Клей, оставь меня. На сегодня, по-моему, достаточно.

Голос ее дрогнул, и она осудила себя за трусость. С отчаянием взглянув на Клея, она выбежала в коридор.

Через секунду Бекки уже захлебывалась слезами. Не заходя к Джимми, она направилась сразу в свою комнату — единственное желанное для нее сейчас место. Не обращая внимания, плотно ли прикрыта дверь, Бекки бросилась на кровать. Однако у нее хватило выдержки прижать к губам подушку, чтобы Джимми не услышал ее громких отчаянных рыданий.

Бекки осуждала себя за все, что она сделала, самонадеянно полагая, что поступает абсолютно правильно, в то время как совершала одну чудовищную ошибку за другой, и одной из ее жертв стал Джимми. Она плакала, пока совсем не успокоилась. Потом пошла в ванную, умылась, поправила макияж, готовясь к разговору с Клеем и Джимми.

Выйдя из ванной, Бекки обнаружила Клея там, где оставила его полчаса назад. Он сидел в гостиной, подперев рукой подбородок. Услышав ее шаги, он поднял на нее глаза.

— Если ты кончила оплакивать своего жениха, то пора нам поговорить о нашем сыне, а заодно и с ним самим. Я уже пытался, но он просил оставить его одного.

Бекки было что сказать Клею, но все это могло подождать, пока они не успокоят Джимми. Она тихо постучала ему в дверь.

— Джимми, — ласково окликнула его Бекки, — это мама. Можно мне войти?

Не получив ответа, она открыла дверь и заглянула внутрь. В постели его не было, на полу в окружении оловянного войска — тоже. Бекки оглядела комнату, и, когда ее взгляд упал на окно, у нее перехватило дыхание. Несмотря на холодную погоду, окно было открыто, защитный экран сдвинут.

С колотящимся сердцем Бекки подбежала к окну и выглянула наружу. Джимми нигде не было видно. Мороз пробежал у нее по коже. Бекки не сомневалась, что Джимми нет в доме. Она бросилась в ванную — там тоже было пусто.

— Клей!

Бекки повернулась и побежала в гостиную. Отчаяние в ее голосе заставило Клея немедленно подняться.

— Что случилось? — спросил он, вглядываясь в ее лицо.

— Джимми ушел.

Она торопливо сообщила ему об открытом окне и сдвинутом экране.

— Что-нибудь исчезло из комнаты?

— Не знаю… Я не обратила внимания.

Бекки снова бросилась в комнату и скоро обнаружила, что Джимми забрал свой старый рюкзак и шахтерское снаряжение.

С отчаянием в глазах она смотрела на Клея.

— Куда он мог пойти?

— Успокойся, Бекки. Позвони его товарищам. Может быть, он у кого-то из них.

— Правильно.

Бекки кинулась к телефону и быстро обзвонила приятелей сына. Никто его не видел.

Дрожащей рукой она положила трубку и безнадежно покачала головой.

Опираясь на костыль, Клей обнял ее и прижал к себе. Она позволила себе на секунду расслабиться.

— Он ведь маленький. Далеко не сможет уйти, — утешал ее Клей.

— Какая разница, далеко или недалеко, — с болью в голосе возмутилась Бекки. — Несчастье может случиться и рядом с домом.

— О несчастье не думай, — строго сказал Клей, — а то ты действительно начнешь паниковать.

Кивнув, Бекки постаралась справиться с подступавшей истерикой. Она была благодарна Клею за его уверенность и поддержку. Отодвинувшись от него, провела рукой по волосам и прижала пальцы к вискам.

— Надо представить себя на его месте.

— Он был здорово расстроен, — заметил Клей.

Бекки грустно кивнула. Она это знала и чувствовала свою вину.

— Зачем он взял рюкзак? — задал вопрос Клей, обращаясь больше к себе.

— Он берет его всегда, ты же знаешь.

— Но не шахтерское снаряжение!

Бекки резко выпрямилась, лицо ее побледнело.

— Клей, ты думаешь, что он…

— «Люси Белль», — мрачно заключил Клей.

— Только не это!

— Когда мы там были, вспомни, как ему хотелось попасть внутрь. Он говорил, что там можно жить, когда у тебя нет дома.

— Но до шахты две мили. Ему не одолеть это расстояние.

— Если он в таком нервном возбуждении, он туда доберется — и в самое короткое время. В этом я не сомневаюсь.

— Пожалуй, ты прав. — Бекки медленно кивнула, в ее голове уже рисовалась жадная мрачная пасть шахты. — Надо ехать искать его. Если он пошел в том направлении, мы на него наткнемся. Может, позвонить в Службу спасения?

— Давай сначала попробуем сами. А то их активность напугает его. Если мы через полчаса его не обнаружим, тогда вызовем спасателей.

— Хорошо. Едем.

Они сели в «эксплорер» и тронулись в путь. Двигаясь на минимальной скорости, они пристально вглядывались в поля и придорожные канавы, но Джимми так и не обнаружили. Когда они выехали на грунтовую дорогу к шахте, Клей закричал:

— Вон там!

Бекки нажала на тормоз и стала крутить головой во все стороны, но увидела только красное пятно. Выскочив из машины, она побежала к подозрительному пятну.

— Это куртка Джимми! Он здесь был! — Она бросила куртку в машину. — Должно быть, он запарился, пока шел, поэтому снял куртку, а потом обронил ее по дороге.

Сердце Бекки готово было выскочить из груди. Она включила самую большую скорость, и машина начала подниматься по крутой дороге. Преодолев в предельно короткий срок подъем, Бекки резко затормозила у самого входа в шахту.

Выйдя из машины, они начали звать сына. Бекки бросилась к входному отверстию, Клей, с трудом передвигаясь, стал исследовать усыпанную щебенкой землю, ища следы. Бекки вопросительно посмотрела на него, но он покачал головой.

— Следов не видно. Но это ничего не значит.

— О Господи, — выдохнула Бекки.

— Остается искать его внутри, — невесело сказал Клей. — Принеси из машины фонарик.

Они вместе вошли в шахту и двинулись вперед, тихо окликая Джимми, чтобы его не испугало громовое эхо их голосов под сводами пещеры. На костылях и в гипсе Клей продвигался очень медленно, однако никому из них и в голову не пришло отказаться от поисков.

Они прошли уже сотню ярдов и приблизились к месту, где земля шла под уклон, когда услышали всхлипывания.

— Джимми, Джимми, откликнись! С тобой все в порядке?

— Да-а-а, — послышался дрожащий голос. — Мама, папа, это вы?

— Мы, сынок. Мы уже близко, — успокоил его Клей.

Они немного свернули, и тут луч фонарика выхватил из темноты Джимми, скорчившегося на земле и прижимавшего к себе рюкзак.

Увидев свет, мальчик поднялся и спотыкаясь пошел к ним.

Бекки обхватила его и приподняла над землей, Джимми обвил руками ее шею. Клей бросил костыль и обнял их свободной рукой, прижимая к себе. Бекки прильнула к нему, испытывая радостное облегчение оттого, что сын теперь в безопасности.

Когда все немного пришли в себя, Клей поднял костыль и они направились к выходу.

Выбравшись на воздух, Бекки отняла руки Джимми от своей шеи, отстранила его немного и спросила:

— Джимми, почему ты сюда пришел?

Он пожал плечами.

— Не… не знаю. Я на вас ужасно рассердился и не хотел больше с вами жить. Пришел жить сюда.

Бекки укоризненно покачала головой.

— Хотел взять еду, но побоялся, что вы меня заметите на кухне, — стал объяснять Джимми, — поэтому ушел так. А в шахте я упал, и мой фонарик больше не работал. — Губы его задрожали. — Мне было так страшно. Я хочу домой.

— Сейчас едем, Джимми, — сказал Клей. — Все вместе.

Бекки вела машину. Клей держал на руках Джимми, поглаживал его спину и говорил слова утешения, пока мальчик выплакивал свои страхи. Когда подъехали к дому, он совсем обессилел. Бекки внесла его, положила на кровать, и они с Клеем сидели рядом, пока Джимми не заснул.

Видя, что он крепко спит, Бекки устало поднялась. Переживания настолько вымотали ее, что думать она уже ни о чем не могла. С обреченным видом взглянув на Клея, она потащилась в свою комнату. Упала на кровать и во второй раз за этот день дала волю слезам. Только теперь это были слезы облегчения.

Бекки услышала, как в комнату вошел Клей.

— Слезы теперь ни к чему, Бекки. Джимми цел и невредим. Не надо плакать.

— Это тебе так кажется, — сказала она сдавленным голосом. — Он убежал из-за меня. — Ее захлестнуло чувство вины. — Если бы с ним что-нибудь случилось…

Клей подошел к постели, где, съежившись, лежала Бекки.

— Не накручивай себя. Плохого ничего не произошло, разве только перепугался до смерти. Зато теперь хорошенько подумает, прежде чем делать что-нибудь подобное. — Клей печально усмехнулся. — По крайней мере будем на это надеяться.

Бекки согласно кивнула и подняла голову. Ей не хотелось, чтобы Клей видел ее в таком виде.

— Клей, мне хочется побыть одной.

Он понимающе улыбнулся и покачал головой.

— Извини, Бекки, но, боюсь, это невозможно.

— Уйди, Клей. Разве трудно оставить меня хоть раз в покое?

Он снова покачал головой, взгляд его был твердым и решительным.

— Нет, Бекки, теперь я этого не сделаю. У тебя сегодня был не самый легкий день, и, нравится тебе это или нет, я тебе нужен.

— Мне нужно побыть одной, — упрямо повторила Бекки.

— Я оставлял тебя одну, когда ты переживала смерть отца. Я оставлял тебя одну после неудачных родов. Я считал, что тебе нужно время, чтобы залечить раны. Но я ошибался. Надо было заставить тебя выговориться, признать случившееся, и тогда тебе легче было бы его пережить.

— Психоанализ мне ни к чему, — ледяным тоном произнесла Бекки.

— Я разбираюсь в себе самом.

Клей сел к ней на постель и, устраивая поудобней ногу, откинулся на спинку.

— Я не вникал в твои беды, не помогал тебе справиться с ними лишь потому, что не сознавал, как от меня ждут этого.

— Что ты хочешь сказать?

— А ты подумай, Бекки. Всю жизнь я избегал эмоций, закрывал глаза на пьяные выходки матери, старался не обращать внимания, когда меня перебрасывали из одного приюта в другой. — Клей опустил голову, вытянул руки и сжал кулаки. — Я не представлял, что от меня требуется, когда у человека такое горе — сначала смерть Хэла, потом эти выкидыши. У меня в жизни не было большего испытания, чем видеть, как ты страдаешь.

Бекки села в постели, не отрывая глаз от Клея. Его слова поразили и озадачили ее.

— Ты казался мне таким… непробиваемым. Я представления не имела, как ты ко всему этому относишься.

— Я знаю. Это был способ защиты от слишком глубоких переживаний. Уже в возрасте Джимми я уразумел, что раскрываться перед людьми — значит навлекать на себя несчастье. Но что такое настоящее несчастье, я понял только тогда, когда ты забрала Джимми и ушла.

— Несчастным ты тогда не казался, скорее рассерженным.

— Я был в ярости, и продолжалось это многие месяцы. Ученик я нерадивый, поэтому мне понадобилось так много времени, чтобы осознать, что в твоем уходе виноват я. Но это уже не имело значения. Ты ушла, а преодолеть наши трудности и найти решение мы могли только вместе.

— Я виновата не меньше, чем ты, Клей.

— Возможно. У нас обоих на редкость горячие головы. Узнав, что ты выходишь за Барри, я рассвирепел. Не мог свыкнуться с мыслью, что теряю тебя. Затем этот несчастный случай. Когда очнулся в больнице и увидел тебя, твое встревоженное лицо, я впервые за эти месяцы почувствовал надежду. Понял, что мне надо не упрекать, а вновь завоевывать тебя. Сломанная нога давала мне такую возможность. Впервые в жизни я смог расслабиться и дать событиям идти своим ходом. Мне не надо было что-то пробивать, планировать, о чем-то тревожиться.

— Ты меня просто очаровал, — улыбнулась Бекки. — Я не могла сопротивляться твоему юмору, подтруниваниям, твоей теплоте.

— Да, теплота и обаяние. К таким средствам я раньше не прибегал.

— Они сработали. Но я бы никогда не подумала, что ты заинтересован в том, чтобы их найти.

— Заинтересован, — проговорил Клей хрипло, протягивая к ней руки. — Если заинтересована ты.

— Конечно, — всхлипнула Бекки.

Клей притянул ее к себе и впился губами в ее губы, давая понять, какие муки он испытывает, желая ее так же страстно, как и она его.

— Я не переставал любить тебя, даже когда не подавал вида, как сильно тебя люблю.

— Клей, — дрожащим голосом сказала Бекки, — я тоже всегда любила тебя. Но я была так эгоистична, думала только о себе. Считала, что поступаю как лучше для меня и Джимми, а на самом деле просто сбежала. Я оправдывала себя тем, что устала переезжать, что хочу иметь свой дом, но это не вся правда. В наших отношениях было много такого, что не совпадало с моими романтическими представлениями о браке, а я не отказалась от них даже после пяти лет замужества. Потому и ушла. Я поступила очень неправильно. Мне следовало остаться и взглянуть на вещи более трезво.

Клей снова поцеловал ее.

— Трусихой я тебя никогда не считал.

— Я себя тоже.

Они продолжали разговаривать, перебирая в памяти все случаи, когда заблуждались относительно друг друга. Клей обнимал прильнувшую к нему Бекки. Пришли наконец открытость и понимание, которых ей так не хватало в Клее. Убеждаясь сейчас в этом, Бекки чувствовала, как растет ее любовь.

Клей повернул ее лицо к себе. В его глазах и улыбке она увидела все то, о чем так долго мечтала. Он снова приблизил свои губы к ее губам. Его поцелуй был долгим и страстным. Бекки почувствовала возбуждение, которое всегда вызывали в ней его поцелуи. Она обняла его и ответила на поцелуй со всей любовью и страстью.

— Ты понимаешь, что это означает? — спросил Клей.

— Нет. А что?

— Что ты собираешься выйти за меня вторично. Считаю, что теперь наш брак оправдает надежды.

— Правда? — Бекки неуверенно засмеялась. — Почему ты так считаешь?

— Хотя бы потому, что к этому приложит усилия наш сын.

— Спорить не стану.

Бекки прислонилась к его плечу, чувствуя, как долгожданные теплота и спокойствие сливаются с его страстным желанием.

— Ты счастливчик. Станешь героем в глазах Джимми за то, что не дал мне выйти за Барри.

— Думаю, что для него я давно герой.

Они рассмеялись. Потом Клей задумался.

— Я не смогу зарабатывать на жизнь по-другому.

Снова переезды, подумала Бекки, но на этот раз без привычных опасений. Клей другой теперь, и она другая.

— Я это знаю. И ничего не требую.

— Но кое-что изменить я могу.

— Что именно?

— Эти старые шахты. Для безопасности населения лучше закрыть их совсем, чем вывешивать предупредительные знаки.

Бекки выпрямилась и посмотрела на него. В его глазах был глубокий интерес и озабоченность.

— И какие у тебя соображения?

— Я могу создать собственную компанию. Мы заключили бы соглашение с владельцами шахт и местной администрацией и нашли бы способ закрыть эти шахты. Владельцы захотят, конечно, сэкономить на гарантиях безопасности, но с этим я справлюсь. Очень хочется попробовать. Руководство можно осуществлять из Тарранта. Вечерами я практически всегда буду дома, и в выходные тоже.

Бекки бросилась ему на шею.

— Мистер Сондерс, я не в силах отказаться от подобных перспектив.

Клей засмеялся и поцеловал ее.

— Слава Богу. Я очень надеялся, что ты разрешишь мне остаться, и счастлив, что не надо приводить в исполнение план «Л».

Бекки отодвинулась и посмотрела ему в глаза — там сверкали искорки, которые она уже успела полюбить.

— Что за план такой?

Клей наклонился к ее уху и прошептал:

— Ломать другую ногу.