Повесть о том, как я за счастьем ходила

Глава 8

— Уди, душа моя, здесь в подлунной есть две очень сильные эмоции: жажда приключения и любовь. Я их силу чувствую каждой клеточкой своего сознания. Так какую испробуем первой?

— Прикки, я думаю любовь. Но как мы выделим чистое чувство от примеси других эмоций?

Удача и Лихое Приключение неспешно прогуливались по звездной дорожке вдоль млечного пути.

— Не забивай свою чудесную маленькую головку ненужными техническими мелочами. Скажу лишь, что мы обязательно получим то, что желаем.

И они продолжили свой путь, перепорхнув на другую волнующую их тему.

Наши разногласия с Максом хоть и приутихли. Но полностью себя не исчерпали. А, следовательно, в скором времени не замедлили вернуться и разгореться с новой силой.

Научный поход к скале был отмечен многими открытиями, еще большим количеством вопросов, общим воодушевлением и напряжением неразгаданной тайны.

По возвращению все с удвоенной силой погрузились в дела. Новобранцы ставились в строй. Новые открытия тут же переводились на военные рельсы. Все готовились к войне, правда неизвестно когда и с кем. Но для большинства это просто не имело никакого значения.

Зато талант генерала заискрился и засиял в полную силу. Малые и большие гарнизоны образовались в деревнях и поселках. Боевой дух и клич не побежденности так и рвался на показ, мол: «За батюшку генерала и царя нашего, за кампанию!» Все чаще возносились тосты в трактирах, кабаках или просто у костра на привале.

— Макс, экономика твоей страны не выдержит долгий прессинг военной машины, — пыталась я в очередной раз донести здравую мысль до царского ума.

— Не женское это дело совать свой нос в дела государственные, — грубовато обрезал Макс.

— А что, по-твоему «женское дело»? — Ощетинилась я. — Пудрить носик, восхищаться всеобщей тупостью, быть безропотной куклой и делать вид, что безумно счастлива?

— Да хотя бы и так! Быть доброй и нежной…

— И уютной как домашние тапочки. Макс, я не такая. Ты ошибся. Я умею видеть и слышать. А главное, я умею думать!

— А вот это говорит больше о недостатках твоего воспитания, чем о достоинствах.

И Макс, резко развернувшись, вышел из комнаты, стукнув дверью. А я, как пригвожденная, осталась стоять с широко раскрытыми глазами полными слез, готовыми в любой миг сорваться искрящимся потоком горечи и обиды.

Похоже, события решили повториться на кругу своя. Новый мир, другой век, другой мужчина, но та же ситуация, та же боль и горькие слезы. Стоп! Порочный круг надо размыкать. Как? Не знаю. Но как сказала бы другая знаменитая женщина: «Я об этом подумаю завтра». И я обязательно подумаю.

— У меня родилась симпатичная закавыка, — полоснул пространство красный луч. — Три расходящихся звезды с равной силой притягивают к себе маленькую планету. Ваши ставки и гипотезы.

— Они разорвут ее на три маленькие планетки. — Пробубнила темная масса.

— Да, но планета-то не простая и не однородная, а как бы, склеенная из двух половинок, и в ней не завершился процесс срастания.

— Ну, тогда, на две планетки и кто-то уйдет ни с чем.

— А мы, а мы думаем, — суетливо засеребрились белые искорки, — что если одну из сил как-нибудь увеличить, то планета уйдет со звездой целиком.

— А неоднородность очень легко устранить третьим небесным телом, например, спутником или луной с ее приливными волнами и силами гравитации.

— Ну, у кого-то же должны появиться амбициозные желания и безумные идеи, — буркнула темная масса.

— А вот за этим мы и присмотрим, — засмеялись серебристые искорки, весело рассыпаясь в пространстве.

Рок и Удача вместе стояли в темном зале, внимательно рассматривая голографическое изображение ближнего космоса.

— Посмотри на это великолепие, Уди, — и Рок приблизил три солнца с маленькой планеткой посередине. — Такое можно увидеть раз в десятки тысячелетий, а может и никогда больше.

Уди зачарованно рассматривала белую жемчужинку хрупкой на вид планетки.

— Рок, а что станется с планетой. Когда звезды начнут расходиться?

— Они уже начали расхождение, Уди. И это меня волнует. Они растягивают эту милую крошку с все нарастающей силой и упрямством.

— Но так они просто разорвут ее!

— И да, и нет, — и он с улыбкой посмотрел на девушку, — я вижу, тебя заинтересовало это маленькое чудо?

— Ты можешь, что-нибудь сделать? Ведь иначе планета просто погибнет и все живое на ней тоже.

— И муравьишки, и злостные людишки, и еще куча разных тварей…

Лицо девушки помрачнело.

— Да ты прав, злость плохой советчик. А теперь я даже не знаю, что лучше сделать, что бы не сделать еще хуже.

— Ждать, душа моя. Набраться терпения и жать. — Роки поднес к губам руку прекрасной дамы и чуть наклонившись, поцеловал кончики пальцев. — Весы планеты скоро выйдут из равновесия. Да нам придется увидеть самые низменные черные эманации, и что-то мы наверняка потеряем, возможно, даже навсегда, но что-то обязательно приобретем. А вот давай лучше подумаем о другом. Как уберечь этот хрупкий мирок от глобальной катастрофы.

Удача улыбнулась, благодарная собеседнику за такт и поддержку.

— А что мы можем?

Нежно обняв девушки за плечи, Рок заметил: «Я решил сделать этой планетке небольшой подарок».

И, взяв где-то небольшой черный шарик, он подвел его к планете и заставил вращаться вокруг.

— Я решил подарить этому миру спутник!

— Но зачем, не понимаю?

— К сожалению, планета не закончила свой цикл формирования и обладает некоторой степенью неоднородности. А спутник вызовет приливные волны на поверхности планеты и поможет быстрее сгладить все шероховатости. Правда у меня есть и еще одна задумка, но тут мне будет нужна помощь, — и он внимательно посмотрел на Уди, — я думаю, что наличие третьего небесного тела может вызвать нарастание гравитационной силы с одной из звезд, и это поможет увести планету от роковой точки. Но это пока только предположение, а оно требует хорошей проработки. Ты не хотела бы помочь мне в этом?

Девушка встрепенулась.

— Ты в серьез приглашаешь меня или просто подшучиваешь?

— Уди, я похож на того, кто бросается словами?

— И что я должна буду делать?

Рок помолчал, как бы оценивая, доверять ей тайну или подождать.

— Для начала нам придется сесть за парту и многое воскресить в своей памяти или изучить заново. Ты не против? — Все-таки решил потянуть время осторожный вельможа и нашел для этого дипломатический ответ.

Встреча победителей была организована шумно и помпезно. Улицы были заполнены жителями, одетыми в праздничные наряды, крики и букеты цветов повсюду встречали войско.

Тронный зал приветствовал генерала искренними поздравлениями и всеобщим ликованием. И даже косые завистливые взгляды по случаю были спрятаны за маски благочестивого приличия.

Стройно чеканя шаг, генерал подошел к царю, встречающего победителя стоя у трона.

— Ваше величество, позвольте доложить…

— С победой, мой дорогой генерал! С блестящей победой!

— Рады стараться, ваше величество, — смущенно забасил, заалевший как рак, Першил Самохвалович.

— Не смущайтесь, генерал, сегодня ваш день. И мы с удовольствием отпразднуем нашу общую победу.

Улучив момент среди шумного пира, тостов и возлияния, генерал незаметно вышел из зала и чинно проследовал в покои принцессы.

— Позвольте вас поздравить с заслуженной победой, генерал! Блестящая идея, великолепное воплощение. — Пылко произнесла юная леди. — Вы расскажите мне все, как там было?

— Ваше величество, — склонился генерал в полупоклоне, — позвольте мне обсудить с вами весьма деликатную тему.

И он перевел пристальный взгляд на нянюшек, заполонивших комнату принцессы.

— Оставьте нас, — повелительным тоном отчеканила юная леди.

— Но, принцесса, оставаться наедине с мужчиной, — попыталась возразить тучная тетка, одетая в мрачный старомодный наряд.

— Я сказала, пошли вон, — взорвалась принцесса, поливая всех недобрым взглядом.

Нянюшки зашевелились и, наконец, злобно перешептываясь, покинули комнату.

— Принцесса, — печально и почти шепотом произнес генерал, — мне нужна ваша помощь.

Молодая девушка вскинула бровь и внимательно посмотрела на Першила Самохвловича.

— Только вы, со своей женской интуицией, мудростью и неустрашимым нравом сможете помочь мне в весьма деликатном деле, — тихим голосом продолжал генерал. — Там, — и он небрежно кивнул на дверь, — пирует толпа, которая даже не догадывается, с какой силой мы столкнулись в этой войне. Страшный и коварный враг притаился за ширмой муравьиных набегов.

Генерал трагически замолчал, и в комнате повисла гнетущая тишина.

— Чем же я могу помочь? Я всего лишь тень своего отца, у меня нет ни реальной силы и тем более власти.

И в порыве трагизма она отвернулась к окну.

— Ваше величество, если позволите. Я стану вашим другом, вашим наставником и вашим орудием возмездия. Там на поле брани я коснулся белого луча, я видел, кто им управляет, — волна воспоминаний накрыла смелого воина, и пережитый ужас тех минут проявился на миг в остекленевших глазах.

Принцесса молчала. Но добела сцепленные и прижатые к груди пальцы выдавали всю глубину ее волнения.

— Генерал!

— Моя принцесса, — глухо произнес генерал и, опускаясь на одно колено, протянул вперед руку ладонью вверх, — лучом управляет черный и очень могучий волшебник, его дьявольский взгляд пронизывает и убивает. Моя королева, я вверяю вам мой страх и мою боль. Я ваш раб, готовый отдать за вас все…

Принцесса сделала несколько шагов и вложила свои руки в открытую мужскую ладонь.

— Вы научите меня всему, что знаете, генерал? — Почти шепотом произнесла она.

Першил Самохвалович нежно сжал тонкие девичьи кисти, непроизвольно любуясь и восхищаясь их точеной красотой.

— Моя королева. Я клянусь вам, всей своей жизнью быть рядом с вами. Быть подле, быть вашей тенью, хранить и защищать вас!

И он трепетно припал губами к пахнущим свежестью ладоням.

— Медальон Силы, — нараспев пропела Генея, — ты знаешь, красиво звучит. Но Петрархиус об этом никогда и ничего не слышал. А вот в некоторых очень старых легендах есть несколько упоминаний о медальоне Смерти.

Мы мило сидели с Генеей в нашем скромном гостином зале, уставившись на огонь, жарко пылающий в камине и попивая душистый чай с ароматом лесных ягод.

За окном была ранняя осень. Приближался сезон дождей.

После того случая я несколько раз была в тайной комнате, перебирала склянки, рылась в книгах и манускриптах, просто по долгу сидела у открытого огня. Но книга со мной больше не заговаривала, сколько я на нее не дула, не чихала, не стучала.

Правда я сделала одно удивительное открытие. Книгу нельзя закрыть, так как это просто имитация, а на самом деле какое-то устройство типа древнего компьютера мастерски сделанного под глубокую старину.

А вот настоящие старинные книги подарили мне многие минуты радости. Библиотека была обширна, на многих языках. Как научная, так и волшебная с рисунками, чертежами, таблицами и формулами. Что-то мне было знакомым, что-то вызывало улыбку, а что-то было непонятным…

Я задумчиво затихла, углубившись взором в рисунок огня.

Из нирваны меня вывел мурлыкающий голос Генеи.

— Я тут недавно побывала на дальнем болоте, где бьют множество ключей, и берет начало наша река. — Я уже почти и забыла, что Генея порождение воды и для нее это родной мир. — И узнала, что на стыке болота, равнины и дремучего леса живет очень древняя женщина. И зовут ее, кажется, Ядва. Так Рымбако обмолвился, что она уже была старой, когда он начал познавать этот мир. Лия, ты только представь. Рымбако маленький молоденький зелененький рымбачоночек. Лия, ты меня слушаешь?

— Слушаю я тебя. И даже очень внимательно. Так говоришь, нашу бабушку Ягой кличут. Ну, совсем как в родной сказке. Скоро прям Иван-царевич и Кощей-бессмертный объявятся. Впрочем, Макс-царевич уже в наличие. А вот к Бабе-Яге в гости сходить не мешало бы.

— Лия, подруга, ты о чем? Какая сказка, какой такой Кощей-бессмертный? И бабку, между прочим, Ядва зовут. — Перебила подруга мои рассуждения вслух.

— Слушай, сударыня! А ты узнай у Рымбако по подробнее, где это место находится. И давай сбежим в гости к твоей Бабе-Ядве, — взмолилась я, — душно мне как-то под царским крылышком. У золоченой клетки все сильнее ячейки стягиваются. А в клетке как-то не поется.

— Не пойму я твоего настроения что-то. Вроде сыта, одета, первый человек государства тебе знаки внимания оказывает, а ты все мрачнее становишься?

— Генея, ладно, проехали. Все будет хорошо. Ты только узнай у Рымбако все по подробнее.

Чеки долго и нудно мне что-то рассказывал, приоткрывал государственные тайны и намекал на какие-то скорые перемены. Он изо всех сил, пуская в ход и лесть, и драматизм, и обаяние, пытался вывести меня из состояния инфантильной депрессии.

Милый дружок! Он стремился примерить нас с Максом, латая дырочки, трещащей по всем швам любовной мелодрамы.

Запертая в клетке птичка сникла и перестала петь, а это так мешало деятельному по натуре черту.

Да и Макса понесло не в том направлении. Он стал резок, не терпел возражений, почти ни кого не слушал, порой принимая противоречивые решения.

— Чеки! Я тут намедни сдувала пыль с весьма интересной книги, — констатировала я, с глубокомысленным видом созерцая содержимое бокала с вином.

— Ты опять была в этой странной комнате, ведь Макс не приветствует твоего настырного внимания к этой доисторической реликвии.

— Чеки, я сдувала пыль с очень интересной книги, — пробубнила я, делая акцент на слове очень.

— И?

— Она мне напела тут о медальоне Силы. Тебе это ни о чем не говорит?

— О чем напела? — и Чеки навострил ушки.

— А вот Генея мне все талдычет о каком-то медальоне Смерти. Вот я и подумала, может это одно и то же? Хотя вряд ли.

— А что тебе еще напела эта удивительная книга? — Наконец всерьез заинтересовался Чеки.

— Да в сущности ничего серьезного. Например, любовный напиточек сварить или ракету сварганить, а вот откуда в комнату проведен трубопроводик с газом, молчит зараза.

Черт заметно насторожился и сощурил глазки.

— Откуда ты знаешь, что там газ?

— Чеки, ну это и ежу понятно, трубочка в камешках и пламя ровное, ни дыма, ни запаха, да и зажигать не надо. В общем-то, это и не важно. Книга, мне думается это чей-то архив, очень-очень старый, и там много чего запрятано. Макс и его люди до этого даже и не доросли.

Мой собеседник задумался, неспешно размешивая чайной ложечкой сахарный песок. А я не стала нарушать его молчание.

— Ты знаешь, мне как то довелось держать в руках забавную вещичку, — минут через пять произнес он таким бесцветно-нейтральным голосом. — Медальон или не медальон, сейчас уже и не скажу. Но то, что вещичка эта не здешняя, и к бабке гадалке ходить не надо. А ты знаешь, где его искать?

Задал черт интересующий его вопрос.

— Где искать не знаю, но поспрашивать, думаю, стоит, — и я подняла вопрошающий взгляд на черта. — Чеки, я устала, мне не хватает радости и свободы, я …

— Стоп, моя дорогая, ты живешь в замке, ты почти царица, ты по глупости ни как не подстроишься под мужика, и заметь, хорошего мужика. Ты погрязла в каких-то своих глупостях и ничего вокруг не хочешь видеть. И вообще, ты стала какая-то нервная и..

— Не счастливая, — закончила я темпераментный монолог. И мы оба замолчали.

— Прости, Чеки, ты, наверно, тысячу раз прав, и мне многое надо пересмотреть в своем поведении, но… Мне как-то не хочется, — закончила я тихим голосом и залпом осушила бокал. — Прости, я устала.

Поднявшись, я быстро удалилась в свои комнаты. Чеки даже не пытался остановить, он о чем-то сосредоточенно думал, провожая меня невидящим взглядом.

Дорога встретила нас красками ранней осени. Звонким шелестом начинающей желтеть листвы, пронзительной изумрудностью высокого и чистого неба, теплом припекающих солнц.

Рымбако, добрейший человек, подробнейше рассказал, как и куда нам ехать, и даже на дощечке нарисовал, что бы мы ни коем образом не заблудились.

Ну, а мы торопливые, скоренько побросали в седельные сумочки пожитки нехитрые, еду походную и винца молодого свежа выброженного. По нашим подсчетам, в пути нам предстояло дня три попутешествовать и к бабке незванно-негаданно нагрянуть.

Настроение у нас было заговорщицки приподнятое, так что, выскочив за дальнюю околицу, мы разлили по первому стаканчику. Бойкие лошадки, чувствуя хорошее настроение хозяек, резво рассекали сельскую местность в заданном направлении. Через пару-тройку часов хорошей езды и доброго возлияния мы уже ехали весьма неспешно, оглашая окрестности казачьими песнями и про коней, гуляющих на воле, и про казачек крепко целующих.

Редкие встречные, поглядывали на нас с некоторой долей удивления, предпочитали с бабами богато одетыми, да еще навеселе лишний раз не связываться. За что им в благодарность, мы их тоже не трогали.

Ближе к вечеру, нетвердо сползая с лошадок, так и не доехав до планируемого села, мы решили заночевать на, кстати, подвернувшейся полянке в небольшом попутном лесочке. Разведение костерка отдали в мои несколько изнеженные за последнее время руки, поэтому он ни как не хотел разгораться.

Неожиданно нас привлек звонкий цокот копыт на дороге. Через несколько минут на поляну выехал большой боевой конь, а на его спине, как вросший, восседал мощный воин с мечом, в шлеме и строгим тяжелым взглядом. Осадив коня в метре от меня, он бесстрастно выдал.

— Мирбок, воин, буду вас сопровождать.

Сглотнув от удивления и пару раз хлопнув очумелыми глазками, я, наконец, нашлась:

— Ах, так ты с нами? Тогда слезай и помоги развести костер, а то он гад только дымит и из глаз слезу пускает.

От такого нестандартного обращения левая бровь нашего нового знакомого встала мохнатым домиком. Но воздержавшись от замечаний, он все таки слез с коня, одной ладошкой заграбастал мой неуклюжий костерок и, обведя поляну пристальным взглядом, быстро переместил его в новое место. Скоро веселое потрескивание возвестило всем, что огонь горит, вода кипит, жизнь хороша и жить хорошо.

После нехитрого, но сытного ужина, Мирбок помог нам натянуть и устроиться в импровизированной палатке. Сам же, обернувшись в бурку местного покроя, прилег у костра и минут через пять богатырский храп предупредил всю ближайшую окрестность, что приближаться к этому месту весьма опасно для личного здоровья.

Генея же позволила себе немного расслабиться, и, выскользнув из палатки, заполнила всю поляну неплотным туманом, оставив небольшое пространство у тлеющего костерка. В это же пространство скоро пришел и конь с нашими очаровательными лошадками, наперебой строящими ему свои лошадиные глазки.

Ночь прошла без приключений и ранняя побудка тоже не доставила нам много хлопот.

Мирбок был немногословен, но путешествовать под его бдительным присмотром доставляло одно удовольствие.

Встречный и попутный люд с удовольствием приветствовал нас с Гинеей. Дамы одетые красиво, но по-дорожному, на холеных лошадках — экзотическая редкость на проезжих трактах Изумрудного государства. Правда, уперев взгляды в замыкающего нашу кавалькаду воина, все стремительно опускали глаза в землю, склоняли голову и спешили быстренько убраться с нашего пути.

— Мирбок, почему люди тебя бояться? — прорвалось наружу мое любопытство.

— Потому, что они люди, — гордо пробасил Мирбок.

— А ты разве не человек? — Еще больше поглупела я.

— Я — воин, — гордо прозвучал исчерпывающий ответ.

Продолжать объяснения по-моему никто не собирался.

— Ладно, — подумала я, — подойдем с другой стороны.

— В истории моей планеты тоже существовал целый клан воинов. Человеческая память помнит их свирепыми, сильными и непобедимыми. Они нанимались к разным правителям и защищали их интересы. А вы? Вы тоже целый клан воинов? А где вы живете и почему я вас раньше не видела?

Воин невозмутимо продолжал наш путь, пропуская мои вопросы мимо ушей.

— Ну и пожалуйста, — обиделась я, — спасибо за исчерпывающий ответ, — и, гордо вскинув носик, чуть ускорила шаг.

— Мы воины народа Рымбако, — донеслось мне в спину.

— И что? Чем простые люди отличаются от народа Рымбако? Что здесь такого?

Немое удивление в глазах воина было мне достойным ответом.

— Ну, да, — парировала я, — я темная и неместная, и всех ваших тонкостей не знаю. И никто мне ничего не рассказывает, только строят из себя всяких удивленных чувырл.

Воин улыбнулся на столь красочную тираду.

— Народ Рымбако очень древний народ, он умеет управлять пространством и материей.

— И творить всякое колдовство, — вставила Генея.

— Однажды в каждом ребенке просыпается Сила. И тогда малыша учат управлять ею. А потом появляется Стремление и каждый выбирает свой Путь. Так рождается Воин.

— Значит вы народ магов и волшебников? А если Сила не просыпается, куда вы деваете таких детей?

— Сила просыпается в каждом, даже в этих смертных, — и он небрежно кивнул на прохожих, — они ее бояться и не умеют взрастить.

— Мирбок, я правильно поняла, что народ Рымбако древнее людей, и он является хранителем больших знаний, до которых людям еще ползти и ползти?

В знак согласия воин кивнул.

— Получается, на кругленькой планете независимо друг от друга развиваются две цивилизации, не соприкасаясь, не торгуя, не взаимодействуя, а только с опаской поглядывая в сторону соседа?

Взгляд воина потемнел.

— Легенда моего народа хранит память о страшной битве, произошедшей многие века назад. Планета народа Рымбако и планета людей еще были свободны и шли каждая своим путем. Но люди решили завоевать нашу планету и сделать своей вотчиной. Они прилетели на страшных железных конях, жгли и терзали нашу планету, под корень вырезая все население. И в предсмертной агонии планета сошла с орбиты и врезалась в планету людей. Народ Рымбако готовился к смерти. И тут вмешалась Небесная Сила. Она остановила взрыв, оставив каждой цивилизации половину старого мира и разделив все энергетическим барьером, который не могли преодолеть ни люди, ни наш народ.

Воин замолчал.

— Позволь я продолжу. Прошло время, и энергетический барьер ослаб. Сильные маги, а с ними и воины начали проникать в мир людей. Люди же до сих пор к вам попасть не могут. Но вы такие гордые и надменные, что не снизошли еще до общения. И одним этим уже подписали страх порожденный легендой. Между прочим, в мире людей существует похожая легенда, только злодеями являетесь вы, потому что вы напали на мирную планету и начали все на ней уничтожать, а ваши небесные боги колдовством заставили сблизиться планеты. И только защита богов, остановила вашу агрессию. Вот так вот!

Воин с любопытством посмотрел на меня.

— Генея, друг ситный, — обернулась я к внимательно слушавшей нас подруге. — Может ты осколок той небесной силы, которая, жертвуя собой, спасла этих неразумных отпрысков?

Глаза Генеи округлились.

— А у меня родились еще пара вопросов.

Лица моих спутников сморщились как от кислющего лимона.

— Хорошо-хорошо, молчу, — отступила я и пришпорила лошадку, устремляясь вперед навстречу вольному ветру и зовущей дороги.

Остаток пути прошел спокойно и как то по-будничному. В деревнях мы не задерживались, дабы не напрягать местных жителей, а в дороге путь нам никто не преграждал и в попутчики не навязывался.