Глава 3

Почти сразу после стука в дверь на восточном краю третьего этажа общежития изнутри раздался голос Умбера, спрашивающий, кто там.

– Элитные ученики Кирито и Юджио. Мы хотели бы кое о чем поговорить с элитным учеником Зизеком.

Юджио назвал имена, стараясь сохранять спокойствие; однако из-за двери тут же донеслось буханье ног, и она распахнулась. Стоящий в проеме Умбер, зло глядя на посетителей, взревел так громко, что его голос, вполне возможно, разнесся по атриуму и достиг первого этажа общежития.

– Какая грубость – вторгнуться, даже не известив нас заранее! Любому ясно, что, если вы желаете встретиться, вам следует заранее сообщить об этом письменно!

Юджио на это даже попытаться ответить не успел – из-за спины Умбера раздался безмятежный голос Райоса Антиноса:

– Ладно, ладно тебе, разве мы не товарищи по Академии, вместе стремящиеся к совершенству? Впусти их, Умбер; правда, к сожалению, мы слишком поздно узнали об их визите и потому не сможем угостить их чаем.

– …Не забудьте поблагодарить Райоса-доно за гостеприимство.

Выдавив из себя эти слова, Умбер отвернулся. Дивясь про себя, что это было за представление, Юджио поклонился и вошел.

– Какого…

Идущий следом Кирито явно намеревался излить вслух те же мысли, что были сейчас у Юджио; тот, откашлявшись, заставил его замолчать и подошел к дивану посреди гостиной. Площадь комнаты и меблировка здесь, разумеется, были точно такие же, как у Юджио с Кирито, но отдельные предметы обстановки, такие как ковер на полу и светлые занавески, колышущиеся под мягким весенним ветерком, были куда лучше.

Даже диван в три мела длиной был обит шелком и наполнен мягким хлопком; Умбер уселся на правый край и сразу погрузился. Райос сидел слева, но под ним диван почти не проминался – первый меч откинулся на спинку головой, а ноги положил на столик; можно было бы даже подумать, что он спит.

Более того, и одеты были наследники знатных дворянских родов не в форму Академии, а в удобные длиннополые халаты из тонкой ткани. Ярко-красный на Райосе, ярко-синий на Умбере; судя по блеску материи, это был превосходный шелк с юга. От стоящих на столе чашек исходил аромат, похоже, зеленого чая с востока. Поднеся чашку ко рту и сделав глоток, Райос наконец повернулся к Юджио.

– …Итак, элитный ученик Юджио, какое дело привело тебя к нам вечером дня отдыха, друг мой?

Возле стола был еще один диванчик, но Райос явно не собирался предлагать посетителям сесть. Думая про себя, что так даже лучше, Юджио взглянул сверху вниз на тех двоих с самым строгим видом, какой только сумел принять, и сказал:

– Я пришел по поводу дошедшего до меня неприятного слуха касательно элитного ученика Зизека. Прежде чем имя моего друга окажется опозорено перед всей школой, я счел нужным дать полезный совет, хоть это, возможно, и бесцеремонно с моей стороны.

Лицо Умбера исказилось; он явно хотел что-то выпалить, но Райос заткнул его еле заметным движением левой руки; потом его алые губы едва-едва изогнулись в улыбку.

– Вот как?..

Пар мягко поднимался от чашки в его правой руке, и так же мягко полились слова.

– Вот уж чего я совершенно не ожидал. Подумать только, тебя так беспокоит репутация моего друга. Однако должен с сожалением сообщить, что лично мне никакие подобные слухи не припоминаются. Стыдно, конечно, признаваться в неведении, но ничто не обрадует меня больше, чем если ты просветишь меня по этому поводу.

– …Я слышал, что Зизек-доно совершал непристойные деяния в отношении собственного слуги. И я уверен, что тебе тоже кое-что об этом известно!

– Какая наглость! – на этот раз возопил Умбер, вскочив с дивана. – Как смеет нищеброд без фамилии, крестьянин из какой-то дыры обвинять меня, старшего сына дворянского рода четвертого класса! И в чем – в непристойности!

– Ну же, не надо так заводиться, Умбер, – Райос помахал левой рукой из стороны в сторону и вновь заставил своего прихвостня замолчать. – Даже если у нас разное место рождения, разве сейчас мы не товарищи, живущие под одной крышей? Нельзя просто так обвинить другого человека в непочтительности, по крайней мере в пределах Академии. …Впрочем, если мы имеем дело всего лишь с пустым злословием, это уже другое дело. Где ты услышал этот сомнительный слух, Юджио-доно?

– Думаю, ты тоже не желаешь тратить впустую свободное время, Антинос-доно, так что перестань валять дурака, пожалуйста. Это не пустое злословие. Я узнал это от младших учениц, которые живут в той же комнате, что и слуга Зизека-доно.

– О? Вот так, значит? Ты хочешь сказать, что слуга Умбера через своих товарищей по комнате официально поручил тебе заявить протест?

– …Нет, такого не было, но…

Юджио невольно закусил губу. Да, он был здесь не по личной просьбе Френики, так что его заявление действительно могут отбросить как «пустое злословие», и ему трудно будет с этим что-то поделать.

Однако сейчас, стоя перед небрежно ухмыляющимся Райосом и злобно кривящим рот Умбером, отступить Юджио никак не мог; он быстро ответил вопросом на вопрос:

– …Стало быть, вы оба все отрицаете? Отрицаете, что Умбер-доно совершает недостойные деяния в отношении слуги по имени Френика?

– Пфф, недостойные? Странное слово ты использовал, Юджио-доно. Быть может, стоит сказать попонятнее – «нарушающие правила Академии»?

– …

Юджио вновь заскрипел зубами. Конечно, правила Академии действуют лишь на ее территории, но здесь они столь же священны для учеников, как Индекс Запретов и Имперский закон, и нарушать их не смеет никто.

Даже Умбер неспособен преступить правила Академии; Юджио знал это слишком хорошо, чтобы хотя бы подумать о такой возможности. Собственно, поэтому-то он и считал поведение Райоса и Умбера непростительным. «Все можно, если только это не запрещено правилами» – вот основа их мировоззрения, даже если они не произносили этого вслух.

Сделав глубокий вдох, Юджио продолжил спор.

– И все равно… все равно, даже если это не запрещено правилами, разве нет таких вещей, которые элитный ученик просто не должен делать со своим слугой, которого он наставляет?!

– О, ну, Юджио-доно, на что ты намекаешь, что именно Умбер якобы сделал с Френикой?

– …Н-ну…

Поскольку выслушивать от Тиизе и Ронье подробности для Юджио было невыносимо, он не знал, какие конкретно «неподобающие приказы» получала Френика, и потому не смог сразу же ответить. Райос наигранно развел руками и произнес, качая головой:

– Мда, вот теперь даже я тебя не понимаю. …Как, Умбер, слова Юджио-доно тебе ни о чем не напоминают?

Едва Райос таким вот образом задал вопрос, Умбер, который до сих пор сидел, подавшись в сторону Юджио и сверля его ненавидящим взглядом, с глухим звуком откинулся на спинку дивана и воскликнул:

– Абсолютно ни о чем! Совершенно никакого понятия не имею, о чем он болтает! Главное то, что я вообще – то есть вообще никак не мог сделать ничего вульгарного с Френикой… и, в конце концов, эта девушка ни разу мне не отказала!

Заглаживая свои серые волосы со лба в сторону затылка, второй меч Академии ядовито ухмыльнулся.

– Ну, впрочем, я действительно поручил ей кое-какие простенькие задания. Уверен, ты, Юджио-доно, тоже помнишь тот наш поединок, который, как ни стыдно мне признать, завершился вничью; с тех пор я пересмотрел свое отношение к учебе и стал уделять больше внимания тренировкам. По-видимому, из-за того, что прежде я воздерживался от интенсивных упражнений, чтобы не нарастить эти непривлекательные мускулы, у меня началась ломота во всем теле. И потому я был вынужден просить Френику делать мне массаж всякий раз, когда я вечером принимаю ванну. Кроме того, если бы ее форма намокла, это было бы неприятно, поэтому я великодушно дозволил ей раздеться до белья. Решительно не понимаю, что из этого может считаться неподобающим, недостойным поведением!

Ошеломленно глядя на откровенно усмехающегося Умбера, Юджио вдруг обнаружил, что в сердце у него родилось какое-то новое, незнакомое чувство.

Так ли уж необходимо обращаться с этим человеком вежливо, да еще и пытаться убедить его в чем-то?

Не задавать вопросов, а просто ударить деревянным мечом – не подойдет ли такое лучше, чем любые слова?

Его правая рука дернулась, чтобы извлечь деревянный меч и вызвать Умбера на поединок здесь и сейчас, но тут Юджио обнаружил, что его пояс пуст. Сделав неимоверное количество глубоких вдохов-выдохов в попытке успокоиться, Юджио произнес самым ровным голосом, на какой только был способен:

– …Умбер-доно, ты серьезно считаешь, что подобные приказы… можно себе позволять? Да… да, таких запретов нет в правилах Академии, но лишь потому, что специально запрещать такое просто нет необходимости. Приказать своему слуге раздеться – это каким же бессовестным надо –

– Ха-ха-ха, ха-ха-ха-ха-ха!

Внезапно Райос, какое-то время сидевший молча, поднял уголки губ и расхохотался. Он словно ждал этих слов от Юджио; во всяком случае, выглядело все именно так.

– Ха-ха-ха! Подумать только, что именно от тебя я услышу эти слова, элитный ученик Юджио-доно, ха-ха-ха! Ведь ты сам-то разве не раздевался каждый вечер перед тем здоровенным самцом-простолюдином, когда был у него слугой, а, Юджио-доно?

– О да, какая необычная история получается! Надо же, обвиняешь других в бесстыдстве, когда сам с такой готовностью оголялся, ха-ха! – с визгливым смехом подхватил Умбер.

Юджио задрожал всем телом; его вновь охватило то же стремление, которое он только что едва-едва подавил. Он был готов уже выругаться – и это было бы на волосок от нарушения правил Академии, – когда Кирито за его спиной притопнул каблуком, чем помог Юджио взять себя в руки.

Да, его наставник Голгоссо один-два раза в месяц действительно приказывал ему снять с себя все, кроме нижнего белья. Однако это было исключительно для того, чтобы посмотреть, как развиваются его мускулы, и поправить расписание тренировок, – без малейших сомнительных намерений. Но если сейчас Юджио так ответит, скорее всего, Райос с Умбером превзойдут самих себя, насмехаясь уже не только над ним, но и над Голгоссо. Поэтому Юджио, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, тихо произнес:

– Что у меня было – к делу не относится. А сейчас – совершенно ясно, что слуга элитного ученика Зизека не противится его приказам, несмотря на то, что ее жизнь сейчас совершенно невыносима. Если впредь я не увижу никаких изменений к лучшему, возможно, мне придется попросить учителей провести расследование. Пожалуйста, имейте в виду.

«Делай что хочешь» – такие слова пополам со смехом проводили Юджио, когда он быстро вышел из комнаты Райоса и Умбера.

Как только дверь за ним закрылась, он сжал кулак, чтобы садануть по стене, но вовремя понял, что если ударит со всей силы – а ее у Юджио сейчас было изрядно, – то оставит в стене вмятину, а значит, уменьшит ее Жизнь; с этой мыслью он неохотно опустил руку. Нанесение повреждений зданиям и другой собственности Академии было бы явным нарушением Индекса Запретов, а главное – это было бы «вымещением гнева». Юджио даже с тоской вспомнил Кедр Гигас, которому было все равно, сколько бы Юджио не наносил ему ударов, полных злости от тех или иных событий.

В качестве какой-никакой замены он громко затопал ногами, идя к своей комнате в западной части общежития. Идущий следом Кирито сказал:

– Юджио, успокойся.

Как только знакомый голос достиг ушей Юджио, докрасна раскалившийся мозг чуть поостыл. Юджио сделал глубокий вдох и пошел чуть медленнее, позволив своему партнеру себя догнать.

– …Однако ты меня удивил. Я был уверен, что ты взорвешься раньше меня.

На эти слова Юджио его друг ухмыльнулся во весь рот и хлопнул себя по поясу слева.

– Могло бы получиться нехорошо, если бы у меня был меч. Просто, понимаешь… как я и говорил, они вполне могли затеять что-то еще, поэтому я сумел кое-как сдержаться и просто следить за ситуацией.

– Да, кстати, ты действительно говорил что-то такое. Я и забыл… Ну, и что ты думаешь?

– Про Умбера можно забыть, но этот ублюдок Райос тебя подначивал явно нарочно. Скорее всего, он учел, что Тиизе и Ронье расскажут тебе про Френику, и собирался назначить тебе максимальное наказание, если бы ты зашел слишком далеко, когда препирался с Умбером, и «проявил неуважение». Да, хитрость этого дворянчика нельзя недооценивать…

– То есть это значит… Райос никак не реагировал на действия Умбера, потому что знал, что я приду протестовать… какой ужас…

Юджио застыл посреди коридора и прикусил губу.

– Это ведь все из-за того, что я унизил Умбера в том поединке. И ты всегда говорил, что, если реагировать на их подначки, ничего хорошего из этого не выйдет.

– Не слишком вини себя, – утешающим тоном (редким для него) произнес Кирито, положив руку на правое плечо Юджио. – Все равно первый официальный турнир уже совсем скоро. У нас нет выбора – мы должны победить этих двоих, если хотим стать представителями Академии, так что рано или поздно они бы все равно нас возненавидели. Но, судя по тому, как они сейчас ржали, пока что они вполне довольны. Но на всякий случай – если Умбер продолжит измываться над Френикой – нам стоит заранее приготовить заявление, чтобы учителя хотя бы начали расследование как можно быстрее.

– …Ага, ты прав. Только если так – проку выйдет больше, если мы на них будем лаять, как собачки.

С этими словами Юджио благодарно похлопал Кирито по руке, и напряжение из его плеч наконец-то ушло.

И Умбер, и Райос были сильны в обращении с мечом и имели хорошие оценки по другим предметам. Они каждый месяц получали от своих семей уйму золотых монет на карманные расходы, они могли покупать сколько хотели одежды и других вещей, а если им надоедала пища, которую подают в общежитии, они могли хоть каждый день ужинать в ресторанах. В этом отношении Юджио и Кирито, которые тянули кое-как на деньгах, заработанных за время службы в страже Заккарии, оставалось им только завидовать.

Почему же они считают Юджио врагом, насмехаются над ним при каждом удобном случае, пытаются заставить его склониться перед ними? Соответственно – что они хотят от этого получить? Юджио понимал, что мир наполнен отнюдь не только добрыми людьми, что есть и злые, но тем не менее… пусть они дворяне, а он простолюдин – но все они люди, рожденные в одном и том же мире.

Так учит Церковь Аксиомы. Она учит, что Мир людей, созданный богиней Стейсией, – это «добро», а страна тьмы, созданная богом Вектором, – «зло». А раз так, то, каким бы ни был человек, по натуре он должен быть добрым. Да, Райос и Умбер в том числе.

Если бы они скрестили мечи не в случайном поединке, но на арене официального турнира, и показали друг другу все, на что способны, – наверняка многое между ними прояснилось бы. Наверняка.

Размышляя об этом и других подобных вещах, Юджио открыл дверь в свою комнату и вошел. А потом, пока его партнер не сбежал куда-нибудь, громко заявил:

– Эй, Кирито, экзамен по Священным искусствам мы сдали, так что с завтрашнего дня тебе придется составить мне компанию в дооолгих тренировках!

– О, да ты, я вижу, загорелся.

– Аа… я ведь должен стать сильнее, намного сильнее. Надо объяснить Райосу и Умберу, что меч не настолько любезен, чтобы дать им победить безо всяких тренировок.

Услышав эти слова, Кирито с ухмылкой кивнул.

– Отлично; не желаешь ли, чтобы я показал тебе, насколько горячими могут быть тренировки, элитный ученик Юджио-доно?

– На это и рассчитываю. …Ладно, за ужином увидимся.

Они оба легонько подняли руки и разошлись по своим спальням, чтобы переодеться, но Кирито уже в дверях остановился и, развернувшись, серьезно произнес:

– Юджио. Что бы эти типы ни говорили тебе, когда меня нет рядом, будь осторожен и не заводись так, как только что.

– П-понимаю. «Стэй кул», да?

Услышав это выражение, означающее на священном языке «сохранять самообладание», а заодно являющееся прощальной фразой, Кирито, явно смутившись, невесело улыбнулся и вернул эти же слова.


Видимо, посмеявшись как следует, Райос и Умбер остались довольны – на следующий день они не обращали на Юджио внимания ни во время утренних упражнений с мечом, ни во время дневных уроков. Даже Умбер, на прошлой неделе кидавший на Юджио ненавидящие взгляды при каждой встрече, сейчас просто смотрел мимо.

Конечно, для Юджио это было облегчением, однако оставался вопрос, стал ли Умбер лучше обращаться с Френикой. Накануне вечером Юджио и Кирито вместе составили и подписали заявление о расследовании, адресованное руководству Академии. Если оно будет пущено в ход, состоится официальное слушание с участием как стороны Райоса, так и стороны Юджио; но те двое наверняка хотели бы этого избежать, судя по тому, как они ценят свой престиж.

Когда скучнейшая лекция по истории Империи (в конце концов, происшествия, которые реально тянули на то, чтобы называться происшествиями, случались очень редко) закончилась, Юджио и Кирито разделились: Кирито пошел в библиотеку возвращать книгу, а Юджио направился прямиком к себе в комнату и стал ждать Тиизе и Ронье, чтобы рассказать, каковы успехи в деле с Френикой.

Вскоре колокола прозвонили четырехчасовую мелодию, девушки пришли и, весело поздоровавшись, принялись за уборку.

Юджио за все прошедшие дни предлагал свою помощь столько раз, что и сосчитать уже не мог, но всегда получал категоричный отказ в виде фразы «это моя обязанность!». Если подумать – он ведь сам это же говорил Голгоссо. Так что он с неохотой ограничился тем, что старался не слишком сорить; однако Тиизе и этим оставалась недовольна – она постоянно высказывала какую-то странную жалобу, что мусора недостаточно для нормальной уборки.

Быстро носясь по комнатам с большой тряпкой в руках, Тиизе за полчаса вычистила сперва спальню Юджио, потом гостиную; снова войдя к Юджио, она щелкнула каблучками и отрапортовала:

– Элитный ученик Юджио-доно, докладываю! Сегодняшняя уборка выполнена!

Похоже, Кирито тоже успел вернуться (а Юджио и не заметил) – из его спальни слышался голос Ронье. Предоставив Кирито сообщить Ронье все необходимое, Юджио коротко ответил Тиизе:

– Да, молодец. Как всегда, спасибо.

– Не за что. Это обязанность слуги!

Услышав этот привычный уже ответ, Юджио с трудом сдержал улыбку.

– Эээ… прошу прощения, но можно с тобой поговорить кое о чем? Стоять не обязательно, можешь сесть.

Произнеся эти слова, Юджио вдруг вспомнил, что в комнате всего один стул – тот, что возле письменного стола.

– Вон там присаживайся, – добавил он, на что Тиизе, покачав головой, мгновенно ответила:

– Ничего, я постою.

– А если вон там? – Юджио указал на стоящую возле окна кровать.

На мгновение глаза Тиизе округлились, но на этот раз она кивнула, залившись легким румянцем.

– Х-хорошо… прошу меня извинить.

Поспешно подойдя к самому краешку кровати, она осторожно села.

Сидеть на одной кровати с девушкой – это ведь не нарушение ни Индекса Запретов, ни правил Академии, да? Мысленно подтвердив, что да, не нарушение, Юджио тоже сел на приличном расстоянии от Тиизе и, развернувшись к ней лишь торсом, заговорил на главную тему с самым серьезным лицом, какое смог сделать.

– Насчет Френики… Мы вчера ходили к Умберу жаловаться. Думаю, он не хочет это особо раздувать, так что вряд ли он еще будет приказывать ей делать разные неподобающие вещи. Скоро я его заставлю извиниться как следует, так что…

– Правда?! …Я так рада, огромное спасибо, элитный ученик Юджио-доно. Наверняка и Френика будет очень рада это узнать.

Глядя на разулыбавшуюся Тиизе, Юджио тоже смущенно улыбнулся.

– Ты уже закончила работу, так что зови меня просто Юджио. Но все же… мне надо кое за что извиниться. Я вчера об этом уже упомянул, но вся эта история началась с моего поединка с Умбером; возможно, это всё они затеяли, чтобы наложить на меня наказание за проявление неуважения, когда я приду жаловаться… в общем, Френика пострадала из-за ссоры между мной и Умбером. Я хотел бы и перед ней извиниться как положено, не могла бы ты помочь мне это сделать?..

– …По… понятно… – Тиизе, качнув красными волосами, опустила голову, будто задумалась о чем-то. Но тут же вновь взглянула на Юджио и мягко покачала головой.

– Нет, это не твоя вина, эли-… Юджио-семпай. Я просто передам твои слова Френике. Эээ… м-можно я подсяду поближе?

– Э… к-конечно.

Юджио нервно кивнул; щеки Тиизе заалели, и девушка подвинулась ближе – он даже слабо ощутил тепло ее тела. Уставившись на противоположную стену, Тиизе заговорила еле слышным шепотом.

– Юджио-семпай, вчера, перед тем, как уснуть, я очень много думала. Почему элитный ученик Зизек-доно делал с Френикой все эти ужасные вещи, как он вообще мог так делать, если он ее не презирал, не ненавидел. …Кирито-семпай говорил, что дворяне должны беречь свою честь. Но… я ведь и раньше знала. Я знала, что среди дворян высших классов есть такие, кто, ээ… играют с женщинами, живущими на их земле, чтобы удовлетворять свои прихоти…

Тиизе резко повернулась и посмотрела на Юджио в упор; при виде этих глаз ему вспомнился осенний лес, влажный после долгого дождя.

– …Мне страшно. Скорее всего, я возглавлю семью Штолинен вскоре после того, как закончу Академию, и выйду замуж за человека из дворянской семьи того же класса, что и мой, или на единичку выше. …Что если человек, который станет моим мужем, окажется таким же, как Зизек-доно?.. Стоит только подумать, что случится, если у него не будет чести, если он будет спокойно издеваться над теми, кто рядом… мне становится… так страшно, что я…

Юджио, затаив дыхание, неотрывно смотрел Тиизе в глаза.

Он прекрасно понимал ее чувства, но в то же время слова девушки лишь подчеркивали разницу между его и ее общественным положением. Тиизе Штолинен, старший ребенок в великолепной семье дворян шестого класса – и Юджио, крестьянин без фамилии (да еще и третий сын).

В маленьких далеких деревушках вроде Рулида, где земля, пусть и плодородная, все же дает не самые большие урожаи, численность жителей не может расти бесконечно. Дом и поля практически всегда наследует старший сын, а второму, третьему и прочим – хотя это еще от Священного Долга зависит – часто даже жениться не дозволяется, и они так и живут до старости одни. Не повстречай он Кирито, Юджио тоже провел бы всю жизнь, изо дня в день махая топором, выполняя Священный Долг «рубщика Кедра Гигаса». Как его предшественник, Старый Гаритта.

Живя в Центории, Юджио общался с множеством дворян, но он понятия не имел, что будет через год, если ему не удастся стать представителем Академии. Хорошо было бы пойти в Имперские рыцари или устроиться стражником в каком-нибудь крупном городе; а иначе ему останется лишь вернуться в Рулид и работать на старших братьев. Во всяком случае, в одном можно быть уверенным – стать дворянином у него шансов никаких.

Именно поэтому, когда его, погруженного в молчание, Тиизе вдруг схватила за правую руку, он от неожиданности забыл дышать.

– Ээ… Тиизе?!.

Дочь дворянского рода шестого класса в упор смотрела ему прямо в распахнутые глаза. Серая форма источала слабый аромат, напоминающий листья солбе.

– Юджио-семпай… у меня, эээ… есть просьба. Ты обязательно должен стать представителем Академии, выиграть Всеимперский турнир мечников и участвовать в турнире четырех империй.

– Это, это… конечно, моя цель, но…

– Эээ… ну…

На короткое время Тиизе замолчала, подбирая слова, а затем продолжила с лицом таким же красным, как ее волосы:

– Я, я слышала, что если занимаешь высокое место в объединенном турнире, тебе жалуют дворянский чин пожизненно, как Азурике-сэнсэй из общежития младших учеников. Ээ, вот… мне не следует, конечно, так говорить, но… если ты не станешь Рыцарем Единства, пожалуйста… стань моим… моим…

Остальные слова, похоже, умерли, так и не выйдя из горла; Тиизе, задрожав всем телом, опустила голову. Юджио неотрывно смотрел на эту маленькую головку.

Лишь сейчас он сообразил, что имела в виду Тиизе; это у него заняло немало времени. Он проглотил слюну, и его собственный голос едва слышно прозвучал у него в голове.

…Я стремлюсь к Объединенному турниру, чтобы стать Рыцарем Единства и снова встретиться с Алисой, ни для чего больше…

Однако сказать эти слова Тиизе он никак не мог. Даже если все это в итоге рассыплется в пыль, сейчас он просто не мог отмахнуться от искренней просьбы шестнадцатилетней девушки, которая, возможно, впервые в жизни ощущала панический страх перед своим туманным будущим… не говоря уже о том, что она была его слугой.

Левой рукой Юджио неловко погладил Тиизе по голове и ответил:

– Ага… я понял. Я обязательно разыщу тебя после турнира.

При этих словах плечи Тиизе затряслись. Вскоре она робко подняла голову.

Улыбка, точно распускающийся весенний бутон, появилась на блестящем от слез лице, и маленькие губки Тиизе произнесли:

– …Я… я тоже стану сильнее. Сильной, как Юджио-семпай… чтобы громко говорить то, что должно быть сказано.


Загрузка...