Глава 2. Карл Роджерс и безусловное положительное отношение

Одним из первых психологов и психотерапевтов, решительно вставших на сторону безусловного самопринятия, был Карл Роджерс. В начале своей карьеры он главным образом практиковал психоанализ, но уже к пятидесятым годам сделал знаменательный поворот в сторону клиент-центрированной или личностно-центрированной терапии. Одна из основных идей Роджерса, которую он отстаивал с почти навязчивой одержимостью, заключалась в том, что терапевт должен слушать клиента не перебивая; воспринимать (и чувствовать) мир сквозь призму его опыта; полностью понимать его мысли, чувства и поступки; не подвергать оценке, а тем более отрицанию, слова клиента; быть честным, конгруэнтным и полностью вовлеченным в свои с ним взаимоотношения (Rogers, 1957).

Я был готов сразу согласиться с шестью терапевтическими условиями Роджерса, которые тот назвал «необходимыми и достаточными» для личностных изменений, если бы он обозначил их желательными или благоприятными, но не безоговорочно обязательными. К 1955 году я уже создал направление психотерапии, которое получило название рационально-эмоционально-поведенческой терапии (Ellis, 1957, 1958), и написал доклад для научного журнала о психологии консультирования Journal of Counseling Psychology, в котором выразил свои возражения Роджерсу в этом отношении. Мои доводы его так и не убедили, хотя многие другие психологи сочли их состоятельными. Опишу их в нескольких словах.

1. Два человека должны находиться в психологическом контакте[3]. Не соглашусь. Люди могут формировать рабочие гипотезы о реальности самостоятельно (без участия терапевта) и/или благодаря лекциям, проповедям и художественной литературе.

2. Клиент находится в состоянии неконгруэнтности, тревожен и уязвим. Обычно так и есть. Однако для некоторых людей терапия эффективнее тогда, когда они непривычно для себя конгруэнтны, менее тревожны и уязвимы, чем обычно. Таким образом, они все еще способны к познанию и росту.

3. Терапевт «должен быть, конгруэнтным, подлинным и целостным во взаимоотношениях с клиентом». Крайне желательно, чтобы так и было! Но многим терапевтам это не удается (честно говоря, мало кто на это способен), при этом их помощь людям трудно переоценить.

4. Терапевт должен сохранять безусловное положительное отношение к клиенту, что означает «заботу о клиенте, но не в попечительском смысле и не с целью удовлетворить потребности самого терапевта». Вот это по-настоящему неплохо. Но совершенно не необходимо. Случается, что клиенты решают свои проблемы с помощью незаботливых терапевтов или же с помощью терапевтов, которых уже нет в живых, когда клиенты «связываются» с ними, читая их книги или слушая их записи.

5. Достаточным и необходимым условием для личностного изменения является «терапевт, который с эмпатией относится к сообщениям клиента, избегает их интерпретаций и переживает события так же, как переживает их клиент». Это, вероятно, большой плюс, но вовсе не необходимость. Терапевты, которые неточно понимают слова клиентов и относятся к ним неэмпатично, тоже – время от времени! – помогают. Пусть не так хорошо, как те, кто безошибочно и с эмпатией трактует все сказанное клиентом, но факт остается фактом.

6. Клиент хотя бы в минимальной степени воспринимает сообщаемое терапевтом эмпатическое понимание и безусловное принятие. Согласен. Единственное возражение: клиент может ошибочно полагать, что терапевт безусловно принимает и понимает его. Эмпатия и принятие нередко дают хорошие результаты, но клиент может почувствовать их даже тогда, когда их нет. Я часто курирую психологические консультации, которые ведутся под запись, и вижу, что некоторые клиенты хотят измениться не благодаря принятию и сочувствию со стороны терапевта, а вопреки их полному отсутствию. Они начинают ненавидеть терапевта, а это мотивирует добросовестно выполнять домашние задания и добиваться значительных изменений в лучшую сторону.

Как вы видите, роджерианские условия успешной терапии вызывают у меня возражения не по сути, а из-за своего догматизма. Терапевты по-прежнему в основном одобряют их – как «хорошие», но вряд ли необходимые. Самым главным и заслуживающим наибольшей поддержки условием Роджерса является четвертое по списку: терапевт должен безусловно принимать клиента со всеми его слабостями и недостатками, среди которых и неприятие клиентом самого терапевта. Очевидно, что в отличие от Брандена Роджерс не требует от клиента компетентности, продуктивности и неординарных умственных способностей. С его точки зрения, клиент не должен быть ответственным, честным или порядочным. Хотя ему нравятся эти черты характера, и Роджерс делает все, что в его силах, чтобы помочь человеку их в себе развить. Но не настойчиво – нет так нет. В любом случае он принимает своего клиента таким, какой он есть. В книге «Становление личности» (1961) Роджерс пишет: «Под принятием я понимаю теплое расположение к нему [клиенту] как к человеку, имеющему безусловную ценность, независимую от его состояния, поведения или чувств». Хорошо продуманная позиция, которая полностью совпадает с РЭПТ.

Не совсем ясно, как именно Роджерс пришел к своему пониманию БСП (безусловного самопринятия). Он собирался стать пастором и два года учился в духовной семинарии. По всей вероятности, там он познакомился с известным профессором богословия Паулем Тиллихом, автором книги «Мужество быть» (1953). Странно, что, после того как Роджерс стал в некотором роде экзистенциалистом, он ни разу не упомянул ни Хайдеггера, ни Сартра, ни Тиллиха.

По счастью, я прочел книгу Тиллиха сразу после ее издания. Изложенные в ней мысли сделали меня убежденным сторонником идеи безусловного самопринятия. Не исключено, что Роджерс пришел к этой необычной для того времени концепции самостоятельно, – как он дает понять, благодаря своим собственным переживаниям (experiencing) и переживаниям других. Я в этом сомневаюсь и подозреваю, что все дело в Тиллихе. Возможно, Роджерс не хотел признавать, что выстроил свое мировоззрение под его влиянием, поэтому утверждал, что научить самопринятию невозможно, его можно только пережить через эмпатию. Я с такой постановкой вопроса не согласен, так как сам сначала почерпнул идею самопринятия у Тиллиха и других экзистенциалистов, а уже затем, работая над самим собой (и с другими), смог реализовать эту идею на практике.

Впрочем, я прихожу к выводу (и такой взгляд отличает меня от Роджерса и многих других экзистенциалистов), что учиться и учить – это и есть переживание. Оба занятия подразумевают и эмпатию, и понимание. Как замечает сам Роджерс: «Без понимания в принятии мало смысла». Так же как и в эмпатии, и в преподавании. С чем я решительно не согласен, так это с высказыванием Роджерса из книги «Становление личности»: «Я уверен, что, когда отношусь к человеку с позиции полного принятия и когда он может в какой-то мере ощущать это, изменения неизбежны: человек будет конструктивно развиваться. Я включаю слово „неизбежны“ только после долгого и тщательного обдумывания».

Разве? Именно поэтому наши с ним взгляды на то, что такое БСП, почти полностью совпадают, но представления о терапии не имеют ничего общего. РЭПТ в гораздо большей степени основана на активно-директивном обучающем подходе. Я установил, что мое стремление соблюдать БПД в отношении клиентов (другими словами, принимать их такими, какие они есть, со всеми достоинствами и недостатками) далеко не всем помогает прийти к БСП. Кроме того, я знаю некоторых бывших клиентов самого Роджерса и его последователей, кто – вдумайтесь! – ни на шаг не приблизился к БСП, несмотря на безусловное положительное и уважительное отношение со стороны их терапевта. По правде говоря, БПД давалось им не лучше: в результате такого терапевтического опыта они так и не научались безусловно принимать других. Оставаясь беспощадными к себе за свои собственные ошибки, они обрушивались с суровой критикой и на окружающих.

Приведу пример. В 1960-х я в течение десяти месяцев работал с Дороти – тридцатилетней женщиной в депрессии. В конечном итоге она примирилась с тем, что я ни разу не осудил ее за враждебное отношение к родителям (и многим другим людям), но на то, чтобы маленькими шагами приблизить Дороти к БСП, ушел почти год. Даже БПД (а Дороти смогла принять своих родителей и их жестокие поступки) не сразу привело ее к БСП. Если точнее, то она продолжала жестко наказывать себя за ненависть к родителям, пока я не применил теорию общей семантики, с помощью которой убедил ее в том, что плохие поступки не делали их плохими людьми.

Мой личный терапевтический опыт, а также опыт тех, кто использовал методы Роджерса, указывает на то, что клиенты могут воспринимать БПД и БСП как по отдельности, так и вместе, а могут и вовсе не поверить в их существование. Безусловное принятие со стороны терапевта, как правило, помогает человеку добиться БСП. Но не бывает правил без исключений. Мой подход отличается тем, что я не просто безусловно принимаю клиента, но и объясняю ему, как работает БПД с философской точки зрения. Кроме того, я снова и снова привожу доводы в пользу БСП и обучаю техникам его достижения. На любой консультации РЭПТ мои клиенты выполняют несколько упражнений сразу по всем трем видам техник: когнитивной, эмоциональной и поведенческой. Нетрудно догадаться, что, если один метод не помогает достигнуть БСП, БПД и БПЖ, с задачей справляется другой.

Главное отличие моей методики от роджерианской заключается в том, что моя методика направлена на донесение информации и выстраивание отношений. Она может быть как директивной, так и недирективной – время от времени, а от терапевта требуется живое участие во время консультаций и невозмутимость при проверке домашнего задания. Мои терапевтические цели часто совпадают с целями Роджерса, но применяемые техники отличаются бо́льшим разнообразием. Было бы интересно провести исследование, чтобы выяснить, какая из методик – роджерианская или РЭПТ – дает лучшие результаты по приведению клиентов к состояниям БСП, БПД и БПЖ.

Предполагаю, что в ходе такого исследования будет установлено, что и РЭПТ, и роджерианская ЛОТ (личностно-ориентированная терапия) показывают хорошие терапевтические результаты. Не исключено, что на начальном этапе ЛОТ будет лучше, чем РЭПТ, справляться с такими состояниями, как депрессия, самоуничижение и злость. Если моя гипотеза верна, это может произойти, потому что клиентам свойственно воспринимать безусловное принятие других, демонстрируемое терапевтом, как симпатию и даже любовь. Ошибочно приняв БПД за расположение, клиент может начать делать такие выводы: «Мне казалось, что меня нельзя любить, но я вижу, что нравлюсь моему терапевту. Он принимает меня. А раз я достоин любви, то я хороший человек». Это не что иное, как самооценка!

Таким образом, ЛОТ часто облегчает состояние клиента, но не решает проблему, в то время как клиенты РЭПТ намного чаще начинают безусловно принимать себя и учатся управлять своими чувствами – интересный критерий для проверки гипотезы.

Еще одна идея для эксперимента: пусть пятьдесят клиентов с тяжелой формой депрессии пройдут классическую ЛОТ, а другие пятьдесят – ЛОТ, в ходе которой терапевт будет учить их философии сознательного пути к БСП и БПД. На самом деле любой человек может этому научиться самостоятельно, изучая книги Коржибски, Тиллиха, автора этих строк и других экзистенциалистов. Элиот Коэн, философ, практикующий РЭПТ, может послужить отличным примером.

В заключение этой главы отмечу, что Карл Роджерс внес значительный вклад в теорию принятия. Благодаря ему клиенты освоили важные условия игры. Однако, на мой взгляд, клиентов ЛОТ нужно дополнительно учить тому, как безусловно принимать себя и других через осмысление философии самопринятия.

Загрузка...