Право убежища

ГЛАВА 1

Сначала все было нормально. Саран спала и осознавала, что спит. Ей снилась какая-то чушь: обрывки недавних событий в антураже последнего просмотренного фильма. Точнее, мультфильма, что лишь повышало градус абсурдности. Но затем сон начал меняться. Саран почувствовала это сразу, еще до того, как сумела разглядеть опасность. Во сне появилось что-то… чужое.

Она перевернулась на другой бок и попробовала придумать себе новый сон. Но тревога не отступала. У Саран и раньше бывали кошмары, от них начинало учащенно биться сердце и подскакивало давление. И она знала, что нет лучшего средства, чем проснуться. Наяву кошмар становится просто неприятной, навязчивой мыслью, но если отвлечься, почитать книжку, подумать о настоящих проблемах, он уходит. В отличие от простых снов, кошмары так просто не забывались, но уже на следующее утро не пугали и не вызывали прежнего чувства безысходности.

Так что, когда убежать от подкрадывающегося кошмара не получилось, Саран решила проснуться. Но у нее не вышло. Глаза отказывались открываться, руки и ноги налились тяжестью, а хитрое подсознание вместо мультипликационных декораций подкинуло очень даже реальные — полупустую комнату, узкую койку и похожую на саван простыню. Оно как будто говорило: все, как ты хотела, считай, что уже проснулась. Вот только пошевелиться во сне было невозможно, и липкий, обволакивающий кошмар настиг ее в два счета.

Саран скосила глаза, пытаясь разглядеть чудовище. Обычно в кошмарах ей угрожали люди: тупые, злые и очень сильные, так что правильнее их было называть не людьми, а просто чудовищами. И на этот раз у кошмара тоже было человеческое лицо — лицо Луиса Каро. Саран не сумела закричать и лишь жалобно захныкала, пытаясь спрятаться под простыней, натянуть ее до самой макушки.

Луис взялся за край простыни и сдернул ее. Ткань обожгла пальцы, и в то же время холодный воздух заставил Саран сжаться в тесный комочек.

— Не надо, — проскулила она, прикрывая голову руками.

Лишившись простыни, Саран осталась совершенно голой и беззащитной. Ледяная ладонь Луиса легла ей на бедро, скользнула между ног… Саран дернулась, неуклюже пытаясь пнуть Каро, но он легко перехватил ее ногу. Почти как тогда, в гостинице. Но в действительности все было совсем не так, не так… И руки у Луиса были теплыми. Воспоминание придало ей сил. Саран вскочила и бросилась к двери. Сброшенная на пол простыня обвилась вокруг ног, Саран споткнулась, и Луис тут же догнал ее. Его пальцы больно впились в плечо Саран. Бледное злое лицо, и не голос, а змеиное шипение:

— Ты не сбежишь.

Саран попятилась, но бежать действительно было некуда. Луис загораживал выход.

— Пожалуйста, не надо…

Он толкнул Саран, и она упала спиной на кровать. Та уже не была такой узкой, но осталась жесткой и неудобной. Саран попыталась подняться, но двигалась ужасно медленно, и Каро снова оказался рядом. Он был намного сильнее ее и когда схватил Саран за руки, она не смогла даже пошевелиться. Луис сжал оба ее запястья, поднял их и прижал к матрасу над ее головой. Саран отвернулась, но тут же пальцы Луиса грубо сжали ее подбородок.

— Смотри на меня, а не то я сверну тебе шею, — прошипел он. — Смотри на меня!

Саран послушно повернулась, подняла глаза, но все равно едва видела Луиса. Только какие-то цветные пятна. Лицо Каро расплывалось. А еще появился запах, как будто что-то горело. Кожа.

Острая боль взрезала сознание, и картинка прояснилась. В руке у Луиса была зажигалка. Желто-оранжевый огонек лизал медный ободок на запястье Саран. Ее защитный амулет. Деревянные фигурки исчезли, а медь раскалилась докрасна, кожа под ней шла волдырями и лопалась. Слишком больно, чтобы кричать — Саран едва могла вдохнуть и только сипела, безрезультатно пытаясь вырваться из ледяных объятий Каро.

Кровь стучала в висках, мыслей не осталось. Только одно:

— Пожалуйста, Луис! Хватит! Не надо! Хватит!!!

Дикий визг, безумные, едва различимые слова. Каро не слушал.

«Это происходит не со мной, — пыталась убедить себя Саран. — Это не я, это всего лишь тело. Оно даже не мое. Я украла его. Чтобы ни произошло с ним, меня, настоящую меня, это не коснется».

Запах паленой кожи усиливался, но боль начала проходить. Ожог третьей степени, когда нервные окончания уже обуглились и болеть просто нечему… И тем не менее облегчение едва не заставило Саран потерять сознание. Она закрыла глаза, снова начала дышать и как будто погрузилась в дремоту. Разумеется, ведь она просто спала. Все это было сном. Кошмар уходил.

Возвращалась реальность. И в этой реальности что-то явно горело. А еще ругался проснувшийся Кирилл. Саран с трудом разлепила веки. Ресницы слиплись от соли, нос был заложен.

— …твоей сумке! Что ты притащила?

Она села на кровати. Сглотнула, прочищая горло и пытаясь избавиться от горечи на языке. Кирилл перевернул сумку Саран вверх тормашками и тряс, высыпая содержимое. Из сумки валил дым, один из боковых кармашков обуглился.

— Что случилось? — прохрипела Саран.

Покашляла, еще раз сглотнула.

На полу уже валялась вся ее косметика, зеркальце, расческа, кошелек, телефон, еще десяток различных мелочей, которые казались когда-то очень нужными. И подаренная Луисом нефритовая бабочка. Кирилл потянулся к ней, но тут же отдернул руку.

— Это она, пафкуда, чуть фшо не шпалила. Фто это? — спросил он, облизывая обожженный палец.

— Подарок, — прошептала Саран. — От Луиса.

Она опустила глаза на свое покрасневшее запястье. Хоть волдырей нет, спасибо Луне. Браслет лежат тут же на кровати. Застежка лопнула прежде, чем металл успел раскалиться. Медный ободок почернел и пошел волнами, от деревянных подвесок остался лишь пепел. Кошмар не так уж и сильно отличался от правды.

— Я же просил тебя выбросить все амулеты! — бушевал Кирилл.

Саран не стала уточнять, что речь шла лишь об амулетах местных шаманов, к коим Луис явно не относился. Она даже не была уверена, что бабочку можно причислить к амулетам. У нее не было времени как следует рассмотреть подвеску!

— Кто еще знает?

— Никто. Ты думаешь, это сделал Луис? — спросила Саран.

— Его не Луисом зовут.

— Я догадывалась. Но какое это имеет зна…

— Это Луиджи Эргенте.

Кирилл стоял посреди комнаты, сгорбившись и широко расставив ноги, и неотрывно глядел на нефритовую подвеску. И, кажется, не шутил. А Саран даже не удивилась. Она догадалась обо всем еще в тот момент, когда Луис… когда Луиджи вмешался в драку на парковке. Догадка подтвердилась, когда он легко согласился на все требования Кирилла и в одиночку отправился в секретный «штаб» врага. И потом, когда раздались первые выстрелы… и не смолкали как минимум несколько минут. Охотник, итальянец, ничуть не похожий на итальянца внешне, немножко псих, но явно человек незаурядный… Кем еще он мог быть?

Луиджи Эргенте появился из ниоткуда около пятнадцати лет назад, и никто не знал ни его настоящего имени, ни где он живет, ни даже как он выглядит. Его встречали в разных концах света, и каждый раз ему удавалось ускользнуть. Мало кто мог похвастать тем, что видел его, да и тем немногим не спешили верить. Поговаривали, будто Эргенте отличается особой жестокостью и не оставляет после себя ни следов, ни свидетелей.

С его именем было связано достаточно громких дел, так что в рядах низших духов поползли самые разнообразные слухи. Иногда можно было видеть, как одни запугивали других, угрожая нанять Луиджи Эргенте. Для этого, как все знали, было достаточно отправить письмо на определенный адрес электронной почты. Если повезет — на него отвечали. Потом происходила оплата, и в скором времени неугодный переставал быть таковым. Не всегда посмертно, но летальный исход не был чем-то редким и исключительным.

Луиджи Эргенте боялись. За полтора десятка лет, что его имя было на слуху, несколько раз появлялись идиоты, пытавшиеся присвоить себе его славу. Они быстро исчезали. И в их случае смерть была, скорее, правилом. Эргенте не делал тайны из своих похождений, он был достаточно тщеславен, чтобы заявлять о победах во всеуслышание. Однако сам при этом оставался в тени.

Короче говоря, Саран не удивилась. Она уже давно ожидала чего-то подобного, но… жгучая ненависть, которой был пропитан сон, и мысль, что кошмар был делом рук Луиджи Эргенте… что она очаровала Луиджи Эргенте, и он настолько ее ненавидел… от этого делалось не по себе. Он выжил… и как-то узнал, что она лиса? Откуда? Саран нахмурилась, пытаясь справиться с противоречивыми чувствами.

— Может, он злится, потому что ты его ударил? — предположила она.

Это было логично. У Луиса… черт его побери, у Луиджи были все причины обижаться на Кирилла. Он использовал бабочку, чтобы найти их… но только Саран прикасалась к нефритовой подвеске, а в некоторых ритуалах — особенно ритуалах поиска — прикосновение играло очень важную роль. Поэтому именно она стала жертвой, но… Этот кошмар… Саран потерла глаза, как будто пытаясь избавиться от остатков сна, а на самом деле, чтобы смахнуть слезы. Конечно, Луиджи должен был разозлиться, но… не настолько. И не на нее!

— Может, и поэтому.

Кирилл вздохнул и опустился на расстеленное на полу одеяло. Не нужно было обладать даром воду, чтобы понять: эту версию он считал маловероятной.

— Он ведь не мог узнать, что я лиса, верно? Наши бы не стали ему рассказывать.

Кирилл промолчал.

— Чего я не знаю?

Даже Пхатти не стал бы выдавать ее пришлому охотнику. А если не Пхатти, то кто?

— Не Настя убила Нелли… и других.

Последующие несколько минут Саран помнила плохо. Она что-то кричала, кажется, пыталась ударить Кирилла, потом плакала и раз за разом повторяла одни и те же вопросы: зачем? Как это возможно? Кирилл дважды начинал что-то объяснять, но затем сообразил, что его не слышат, и замолчал. Просто старался сберечь больное плечо и как мог препятствовал попыткам его пнуть.

Наконец Саран убрала с лица спутанные темные пряди. Заставила себя дышать глубже и ровнее. Сосчитала до десяти. Почувствовала, что начинается гипервентиляция. Задержала дыхание. Снова сосчитала до десяти. Наконец попросила, хрипло, не своим голосом:

— Рассказывай все.

После осмотра квартиры Нелли и когда стало понятно, что план с GPS-маячком не сработал, Пхатти предложил ловить Луиджи «на живца». Предполагалось, что нападение на парковке заставит Кирилла переметнуться на сторону врага. Он должен был убедить Луиджи, что знает, кто убийца, и показать дорогу в «штаб». По плану, спуститься в подземный бункер должен был только шаман, нанятый Эргенте для этого дела. Пхатти не хотел убивать самого Луиджи — слишком уж заметной фигурой он был. За него бы стали мстить. А никому не известный шаман, к тому же, скорее всего, наемник? Без проблем.

Настя согласилась сыграть убийцу. Сначала ее жертвой должна была стать Майя, но затем приехал Денис, и все решили, что с ним сцена получится убедительнее. Убивать его, разумеется, никто не собирался. Да, Настя подчинила его себе, но лишь на время. Магический круг должен был быть настоящим, чтобы шаман поверил, но все надеялись, что щита окажется достаточно, и никто из «актеров» не пострадает.

Пхатти хотел заманить шамана, а потом послать вниз лучшую боевую группу, чтобы наверняка избавиться от проблемы. Предыдущая попытка выманить соучастника Луиджи Эргенте провалилась — шаман оказался на удивление резвым и сбежал, сломав носы двоим агентам Пхатти. Горан, послуживший приманкой, этой встречи не пережил. Но никто не рассчитывал, что шаман сможет справиться с шестью опытными бойцами, которые бы действовали под прикрытием магии Насти и иллюзий Дениса.

Таков был план Пхатти. Но не все были с ним согласны.

— Олег поймал меня на выходе из офиса. Взял под руку, сказал, что нам нужно поговорить…

Олег был один. Как всегда, в костюме и при галстуке. Прямой, спокойный. Даже когда он угрожал, голос его оставался ровным и мягким, почти ласковым.

— Он сказал, что если я не выполню его указаний, он расскажет Эргенте, кто ты. А потом выследит меня и убьет, — Кирилл говорил, глядя попеременно то в окно, то на свои руки. Слова давались ему с трудом, но в то же время Саран видела, что ему хочется рассказать, давно хотелось. — Он сказал, что я ни в коем случае не должен приводить в «штаб» шамана, только самого Эргенте.

— Он сказал почему?

Кирилл сглотнул.

— Шаман бы понял, что Настя никогда не проводила ритуала. По-настоящему, я имею в виду. А Эргенте должен был думать, что с убийцей Нелли покончено. Олег потому и пригласил его, через Горана, чтобы Эргенте подтвердил, что дело можно закрывать. Ему бы поверили. С его-то репутацией, — Кирилл тяжело вздохнул и на секунду сжал правую руку в кулак. — Олег сказал, что, если Эргенте не убьет Настю сам, это должен буду сделать я. До того как появятся люди Пхатти. После этого я должен был вывести его через секретную дверь под лестницей. Эргенте должен был выжить и рассказать всем, что все закончилось.

— Он не боялся, что Пхатти разозлится?

— Это ведь Олег. Любимый шаман Даатона. Что ему Пхатти?

— Значит, ты должен был привести Луиджи в «штаб», убить Настю… а заодно и Дениса… затем помочь Луиджи выбраться, чтобы он раструбил о своей победе на весь мир?

— Как-то так, да.

— И что потом?

— В смысле?

— Ну, что было бы потом? Луиджи бы просто уехал?

Кирилл невесело улыбнулся.

— Он бы не уехал. Я знаю.

В этом «я знаю» был ответ на все вопросы Саран: на то, действует ли на Кирилла ее магия, когда он собирался сбежать: до или после встречи с ней, — а также почему ослушался приказа Олега.

— Почему ты просто не убил Луиджи? Ты ведь мог. У тебя оставались пули, он стоял спиной к тебе и ничего подобного не ожидал.

— Я струсил, — признался Кирилл. — Банально струсил. Я слышал, шаманы могут вытянуть из трупа, кто нанес последний удар. Я знал, что у Эргенте имеются влиятельные покровители, что за него станут мстить… и не хотел, чтобы мстили мне. Телохранителям Пхатти был дан четкий приказ: убить того, кого я приведу в «штаб». Если что, за все бы отвечал Пхатти, а не я.

— А Олег? Ты подумал, как бы он оценил твою самодеятельность?

— А что Олег? Ты думаешь, что после всего он бы оставил меня в покое? Или тебя? По крайней мере, я мог избавить нас от одной угрозы, от Луиджи Эргенте!

— Но не избавил. Луиджи, очевидно, жив. И знает, что я лиса. Зато Настя и Денис мертвы.

Саран произнесла это жестче, чем хотела. И в то же время ей понравилось, как Кирилл вздрогнул от ее слов.

— Я сделал это ради тебя! — в конце фразы он сорвался на крик.

Саран отошла к окну, не желая видеть, как гримаса ярости уродует и без того не больно-то привлекательное лицо Кирилла. Ей не нужны были напоминания о том, что ее магия губительна для людей. Что она толкает их на страшные поступки. Разрушает жизни.

— Ты однажды уже солгал, поэтому я задам вопрос и попрошу ответить честно, — Саран говорила холодно и спокойно, по-прежнему глядя в окно и стараясь не замечать отражения Кирилла в стекле. — Олег убил Нелли?

— Да.

— И приказал тебе убить его ученицу?

— Да.

Как изящно задумано. Пхатти якобы укрывает убийцу, но Олег приглашает в Москву знаменитого охотника, помогает ему пробраться в «штаб» и избавить мир от злодейки. Все ради того, чтобы восторжествовала якобы справедливость, Олег даже пожертвовал своей лучшей ученицей. Воистину герой. Если бы все получилось, о его самоотверженности еще бы долго шептались по всей Москве.

А впрочем, разве у него не получилось? Луиджи выжил. Несмотря на вмешательство Кирилла, все шло по плану. Теперь оставалось подчистить хвосты — избавиться от лисы, все еще удерживавшей охотника в Москве. Но сделать это можно руками самого Эргенте. Достаточно приписать Пхатти еще одно злодеяние. Причем на этот раз даже врать не придется. Пхатти действительно приказал лисе очаровать гостя и всячески мешать его расследованию.

Один лишь вопрос:

— Зачем Олег это сделал? Все эти убийства… Луиджи говорил: восемь человек?

— Я не знаю.

— Врешь! — прошипела Саран, резко обернувшись.

Она сделала шаг навстречу Кириллу, он отступил, вскинув руку, словно боясь, что она его ударит. Саран остановилась.

— Скажи мне правду.

— Я не знаю. Не знаю! — казалось, он вот-вот заплачет. — Я слышал только, что… один раз, когда Олег с Пхатти обсуждали приезд Эргенте, я слышал, как Олег сказал… я тогда не понял, о чем это… Он сказал: все должны подумать, что Амадея умерла.

— Амадея? Кто это?

— Я не знаю. Клянусь тебе.

Саран нахмурилась, но кивнула. Кирилл выдохнул с облегчением и немного расслабился. Но беспокойство Саран лишь усиливалось. Олег был очень могущественным и очень влиятельным шаманом. А Настя была его самой успешной, самой доверенной ученицей. Ради чего — ради кого? — он мог бы пожертвовать ею? И как далеко он пойдет теперь, когда эта жертва оказалась напрасной? Кем была эта Амадея?

Но сначала надо было что-то делать с Луиджи. Возможно, в ближайшие несколько дней Олег будет слишком занят, чтобы искать их и мстить, а вот Луиджи, считавшему, что дело, ради которого он приехал в Москву, закрыто, ничто не мешало устроить охоту на Саран.

— Надо избавиться от бабочки.

Кирилл несколько раз кивнул, но голоса не подал. Наверное, все еще боялся.

— И как можно скорее.

Саран подняла подвеску с пола — она все еще была горячей, но уже не обжигала, — потом подошла к окну и выкинула ее в форточку. У Кирилла прорезался голос.

— Стой! — завопил он.

Поздно. Нефритовая бабочка сверкнула на солнце и скрылась в густой траве под окном. Саран не особенно разбиралась в амулетах и вполне допускала, что только что совершила несусветную глупость, однако нахохлилась и спросила с вызовом:

— Что-то не так?

Кирилл всплеснул руками.

— Квартира заговорена. Пока бабочка была внутри, ни один шаман не мог сказать, где точно она находится.

— Но тем не менее мог насылать кошмары?

Она не рассказывала Кириллу про сон, и он непонимающе нахмурился, однако не стал лезть в детали.

— Наверное. Но определить твое точное местонахождение он не мог. Однако теперь… — он снова вскинул руку, указывая на окно.

— Я думаю, мы можем выйти и… найти ее.

— И надеяться, что в эти несколько минут нас самих никто не нашел. Если бы речь шла о ком-нибудь другом, я бы еще рискнул. Но это Луиджи Эргенте. Собирайся. Мы уезжаем.

ГЛАВА 2

По дороге Саран много думала. В основном ее мысли крутились вокруг губительной силы лисьей магии. Кирилл за шесть лет насквозь пропитался ею, и теперь им было легко управлять — чем и воспользовался Олег. Малейшая угроза жизни Саран в глазах Кирилла теперь оправдывала все, даже двойное убийство. Но лисья магия не меняет личности, просто создает сильнейшую привязанность.

А Кирилл был… Кириллом. Рано или поздно он свалит вину за смерть Насти и Дениса на кого-нибудь другого. Возможно, на саму Саран. Так ему будет проще. Это естественно. А еще он скоро поймет, что приказы Пхатти больше не имеют значения. И что будет тогда… Шесть лет бок о бок, не смея преступить границ, зная, что его ждет отказ, а в случае повторной попытки — наказание или изгнание. Но теперь запрет ничего не значил. Воля Пхатти больше не защищала Саран. И рано или поздно Кирилл это осознает.

Магия оберегает лису от смерти. Возможно, от тяжких увечий. Но вот разнообразные проявления любви, наоборот, провоцирует. А за шесть лет у Кирилла могло скопиться много… фантазий. Наиболее разумным шагом было оставить его, сбежать. В идеале — сделать вид, будто шаман Эргенте до нее добрался, а тем временем принять истинный облик и исчезнуть. Если Кирилл станет думать, что ее еще можно спасти, он ни перед чем не остановится. Скорее всего, у него ничего не выйдет, но это даст ей время… Может, без бабочки шаман ее не найдет?

Мысленно перебирая варианты, Саран проверяла, что проклятая подвеска сделала с ее сумкой. Подкладка с одной стороны полностью оплавилась и покрыла все внутри слоем липкой черной сажи. Зубья расчески скривились из-за жара, и Саран даже не смогла привести волосы в порядок. Но больше всего пострадали кошелек и его содержимое. Искусственная кожа «потекла», потом, остывая, намертво слиплась. В процессе она зажевала купюры и похоронила заживо кредитные и дисконтные карты. Саран попробовала высвободить пятисотенную бумажку, но безрезультатно. Только руки испачкала. Пришлось рвать. Вроде бы в банке должны принять банкноту, если сохранилось больше половины и виден номер? Да только едва ли представится возможность заглянуть в банк.

Кирилл вез ее в какое-то новое секретное место. Он был слишком зол, чтобы отвечать на вопросы. На все попытки Саран начать разговор, он хмыкал, дергал подбородком и выдавал односложные реплики. Ей хотелось пить, у нее бурчало в животе от голода и в конце концов начало колоть в висках, пальцы были перепачканы сажей, на голове словно вороны ночевали… Но самым разумным было сидеть молча и ждать, и поэтому Саран молча ждала.

И думала.

Мысли были нерадостными. А если уж совсем прямо — тошно делалось от таких мыслей. Еще несколько дней назад Саран и вообразить не могла, что Олег предаст ее. Она всегда подспудно ожидала чего-то подобного от Пхатти, но не от его главного шамана. А выходит, ей не только приказали очаровать наиболее известного и опасного из охотников на духов, но в завершении еще и выдали ему “право на отстрел”. Идея, скорее всего, принадлежала Олегу, Пхатти просто не стал вмешиваться.

Но теперь он не будет сидеть сложа руки. Олег мог творить что пожелает, а в ответ получить лишь кислую мину, но ни Кириллу, ни Саран амнистия не грозила. При случае демон припомнит все: от неудачных попыток задурить голову Луиджи до перестрелки в «штабе». За любое несоблюдение приказа верховный демон мог вытурить с территории. Но, увы, за убийство подданной одним изгнанием не отделаешься.

Вокруг Насти крутилась вторая стайка неприятных мыслей. Во-первых, ее смерть теперь выглядела абсолютно бессмысленной. Во-вторых, выходило, что она заранее чувствовала надвигающуюся опасность, знала, что исходит она от Олега, и даже пыталась что-то сделать: вызвала Дениса, получила необходимую на первое время сумму, возможно планировала что-то… Если бы только Саран заставила Дениса рассказать все, что ему известно. или хотя бы уделила вопросу чуть больше времени, не хватаясь за самые простые объяснения. В-третьих, ни о каком торжестве справедливости больше и речи идти не могло. Нелли, Горан, Настя, Денис… список жертв продолжал расти.

Саран была готова сдаться. Это, пожалуй, оказалось самой неприятной из всех мыслей. Только два дня назад она доказывала Пхатти, что найти и наказать убийцу просто необходимо, она не боялась спорить с демоном и даже договариваться за его спиной с приезжим охотником. Но тогда ей самой ничто не угрожало. А когда ничем не рискуешь, можно сколько угодно играть в благородство, честность и мнить себя этаким защитником слабых. Теперь же пришлось напомнить себе о старой мудрости: лисы не бывают героями. Лисы пекутся только о собственном благополучии.

Прости, Нелли. Но ты уже мертва, тебя невозможно спасти, тебе нельзя помочь. Думать в первую очередь надо о живых. И потому Саран думала о себе. А еще — немного — о Кирилле. Об угрозе, которую он представлял. И совсем капельку — о том, что Кирилл не сделал ровным счетом ничего, чтобы вызвать подозрения. Пошлыми шутками он сыпал и раньше, и он никогда не скрывал, что ему нравится смотреть на Саран. Но только сегодня она впервые испугалась чего-то с его стороны. Паранойя? Тревога, которую зародил кошмар, и от которой даже наяву не так-то просто избавиться? Возможно, возможно…

Саран не сразу поняла, что едут они не в Москву, а куда-то на восток, огибая город по большой дуге. Она снова не стала ни о чем спрашивать. Похоже, Кирилл знает, что делать… И если она все-таки доверяла Кириллу, лучше не лезть… Если доверяла. А если нет — на первой же остановке стоит отказаться от тела, принять истинный лисий облик и удирать со всех ног в ближайший лес. От Луиджи Эргенте и его шамана это ее, конечно, не спасет, но убережет от прочих опасностей. Слава Ночной Заступнице, люди больше не держат под рукой луков, а собак сажают на цепь.

Кирилл свернул с шоссе на проселочную дорогу. Сверху нависали ветви давно не стриженых деревьев, справа тянулся лес, слева — бетонный забор. Но места не казались совсем необитаемыми: дорога была без явных выбоин, не расползалась, не заросла травой, забор, хоть и хмурого серого цвета, был чистым и на удивление ровным — ни один сегмент не покосился. Да и в лесу не видать бурелома или мусора. Однако до первого указателя пришлось ехать больше километра. Стрелка, с подписью “Санаторий «Октябрьский»”, указывала направо, дорога и забор сворачивали туда же.

Санаторий «Октябрьский». Когда-то Саран о нем слышала… Мельком, в связи с каким-то маловажным событием. Кажется, это было несколько лет назад…

Саран резко обернулась к Кириллу:

— Мы едем к Татии?!

Это было отличным поводом прервать молчание.

— Откуда ты знаешь, что она здесь?

Кирилл тут же насторожился. И неудивительно. Люди Пхатти всегда болезненно реагировали, когда речь заходила о Костлявой. И это несмотря на то, что речь о ней заходила часто.

— Вроде бы кто-то когда-то упоминал этот санаторий.

Несмотря на широкую известность Татии, информация о ее месте обитания держалась в строжайшей тайне. Но однажды Даша проговорилась… В то время, три с половиной года назад, о Татии Костлявой еще мало кто знал. Саран с Дашей только-только основали «Гондвану» и активно искали площадки для выступлений: в ресторанах, клубах и домах отдыха. От последних, впрочем, Леха отказался наотрез: публика, состоявшая в основном из пенсионеров и семей с маленькими детьми, его категорически не устраивала. По сути он был прав, и Даша не стала настаивать, только вздохнула, мол, такой повод познакомиться с Татией пропадает!

Саран тогда едва обратила внимание. Однако уже через несколько месяцев имя Татии было у всех на устах. Она приехала в Москву без приглашения — и Пхатти ничего не сделал. Отсюда-то и поползли первые слухи, но сначала довольно вялые. Вот когда к Татии потянулись за помощью, советами и защитой, а Пхатти снова не вмешался — тогда уж языки заработали на полную! Даже Саран однажды не удержалась и начала расспрашивать Кирилла. Как он тогда разозлился!

Вот примерно так же, как сейчас. Саран нервно заерзала на сидении под его взглядом. Казалось бы, теперь они сами скрываются от Пхатти, так чего ершиться?

— Что не так? — прошептала Саран.

Кирилл фыркнул.

— Про «Октябрьский» знали лишь несколько человек. Кто рассказал тебе?

— Несколько человек? — удивилась Саран, ненавязчиво игнорируя вопрос. — Но откуда тогда взялись рассказы о людях, которым Татия помогала?

Предполагалось, что ее боятся и все местные шаманы, и даже неместные демоны. Даатон предпочитал закрывать глаза, Овелио, по словам Даши, предостерегал от контактов с шаманкой своих агентов. Всем было известно, что Татия живет где-то на территории, что она ужасно могущественна, но всегда держится в стороне от интриг и помогает только тем, кто ей приглянулся. Некоторые добавляли, что расположение шаманки можно заработать, подарив ей новорожденных котят для жертвоприношений. Других животных Татия, по слухам, не принимала.

Кирилл повел здоровым плечом, наконец расслабляясь. Он даже улыбнулся.

— На Пхатти работают многие. Причем у некоторых единственная обязанность — распускать слухи.

— Но… зачем? Я имею в виду, зачем придумывать Татию?

— Чтобы знать, кто готов предать. Татия не выдумка, она существует на самом деле. Только ее не волнуют страждущие, сирые и убогие.

— Так значит, она помогает Пхатти вычислять потенциальных изменников? И мы едем к ней?

— Татия никому не помогает. В том числе Пхатти. Он ей до лампочки, и это, наверное, единственная правда во всей истории. Она никому не подчиняется и никому не платит. В отместку Пхатти использует ее имя и репутацию, как пожелает.

— Почему он просто ее не выгонит?

— Не может. Да и незачем: еще год-два, и она сама помрет. Незачем руки марать.

Забор закончился высокими железными воротами. Кирилл остановил машину.

— А она нас не выгонит? — с опаской спросила Саран. — У меня нет с собой котят.

Едва ли настоящая Татия приносила кого-либо в жертву, но байки и мифы про загадочную ведьму нравились Саран больше, чем скучные факты. А что может быть скучнее заброшенного советского санатория? Разве что заброшенный пионерский лагерь. И даже шаманка-затворница, если она на самом деле была всего лишь старой вредной бабой, не могла улучшить ситуацию.

— Я надеюсь договориться, — ответил Кирилл. — Поэтому больше ни слова о котятах!

У ворот никого не было. Кирилл посигналил несколько раз, подождал минут десять, потом плюнул и вышел из машины. В одной из створок была вырезана калитка. Кирилл толкнул ее, потом приподнял за ручку, надавил посильнее и открыл. Саран тогда тоже вылезла и пошла следом. В воздухе пахло дождем и соснами.

За воротами продолжался асфальт, но дорога уходила в сторону, на стоянку, а к четырехэтажному зданию санатория вела лишь узкая пешеходная дорожка. Когда-то она была выложена фигурной плиткой, но та растрескалась от времени, а щели поросли клевером и мать-и-мачехой. В общем и целом за территорией санатория присматривали, но не настолько тщательно, чтобы косить заросшие газоны. Как Саран ни старалась, травинки то и дело попадали в босоножки и застревали между пальцев. Приходилось останавливаться, чтобы выкинуть их. Кирилл тем временем успел обогнать ее на добрый десяток шагов.

Саран нагнала его только у самого входа в санаторий. К высокому, выложенному кирпичом крыльцу вели шесть ступеней с металлической окантовкой. На четвертой ступеньке Саран зацепилась носком за окантовку и упала, оцарапав ладони и ушибив правое колено. Она всегда считала себя довольно ловкой, и танцы здорово способствовали развитию координации, так что падение заставило ее насторожиться. Люди редко просто так падают по дороге к жилищу ведьмы. Котята котятами, но если даже Пхатти старался не связываться с Татией, простой лисе тем более стоит держать ухо востро.

Кирилл дошел до дверей безо всяких проблем. Возможно, защита действовала только на духов. Точнее, не защита, а слабый охранный контур — гостей он не задерживал, но тут же сообщал о них хозяину. Саран отряхнула руки, выпрямилась, но дальше пошла уже медленней, постоянно оглядываясь по сторонам. Многие шаманы не любят лис. Но шаманки, кажется, их на дух не переносят. Все до единой.

Главный вход в здание был открыт. Кирилл легко повернул ручку и вошел. Саран проскользнула следом, пока дверь не закрылась. Она решила ни к чему не прикасаться. Внутри санатория, казалось, время остановилось. Просторный холл, покрытые ракушечником стены и коричневые кожаные кушетки будили ностальгию по восьмидесятым. Там даже пахло соответствующе: хлоркой, духами “Красная Москва” и макаронами с тушенкой. Из холла вело несколько дверей, причем слева был явно вход в столовую.

Посреди холла, уперев руки в бока, стояла женщина.

— Qui êtes-vous? — звонко спросила она.

Женщина ужасно походила на ведьму: растрепанные черные волосы, длинный, чуть крючковатый нос, выпуклая родинка на левой щеке. Впечатление портил только розовый медицинский костюм. Но Саран все равно сначала испуганно застыла, а потом сделала один маленький шажок в сторону, прячась за спину Кирилла. Женщина проследила за движением, и глаза ее сузились.

Кирилл кашлянул, переступил с ноги на ногу и с трудом проговорил:

— Nous sommes… Nous allons… venons à Tatia.

Женщина презрительно хмыкнула.

— От П’атти? — спросила она с тяжелым акцентом, ставя ударение на последний слог.

Саран приложила титанические усилия, чтобы не хмыкнуть в ответ.

— Нет, — усиленно замотал головой Кирилл, — мы не от Пхатти. Non.

Он активно жестикулировал и говорил громче, чем обычно.

— De qui, alors? Кто вы послал?

— Никто, Aucun… nul.

То ли женщина удовлетворилась ответом, то ли ей просто надоели эти издевательства над языком, но она наконец приказала: «Restez!» — и скрылась за одной из выходивших в холл дверей. Кирилл вздохнул с облегчением и несколько раз двинул туда-сюда челюстью, разминая язык.

— Да уж, договорился, — пробормотала Саран себе под нос и уже в полный голос добавила: — На всякий случай: “нам нужна помощь” будет “nous avons besoin de votre aide”, а “не убивайте нас, пожалуйста” — “ne nous tuez pas, s'il vous plaît”.

— Заткнись, хорошо? Просто заткнись, — и уже тише: — Чертова заготовка для воротника…

Женщина вернулась до того, как Саран успела решить, стоит ли ей обидеться.

— Déshabillez-vous, — скомандовала ведьма, протягивая сложенную стопкой одежду.

Еще два розовых медицинских костюма. Как выяснилось минутой позже, оба были одного размера, так что у Кирилла штаны заканчивались на несколько сантиметров выше щиколоток, а Саран пришлось их закатывать, чтобы не мешались. С рукавами блузонов вышла та же история. Женщина наблюдала за процессом переодевания все с той же насмешливой улыбкой. Она не торопила, но Саран постаралась сделать все как можно быстрее. Ей и самой не терпелось избавиться от нелюбимой кофточки с бантиками и грязной юбки. А розовый цвет ей всегда был к лицу.

Закончив переодеваться, Саран помогла Кириллу. Из-за больной руки все его движения были замедленными, а процесс снятия футболки превратился в настоящее испытание. Пришлось снимать ее сначала с правой руки, потом, растянув ворот до предела и слыша, как трещат швы, стягивать его через голову и лишь после этого проводить левую руку. А потом точно так же, только в обратном порядке, надевать розовый верх.

— Allez!

Женщина повела их к широким стеклянным дверям справа. К сожалению, не в столовую, а на лестницу. Как только створки сомкнулись за их спинами, запах макарон пропал, зато хлоркой потянуло намного сильнее. Наверняка где-то рядом был бассейн. Они поднялись на второй этаж и оказались в рекреации. Посередине стоял стол для тенниса с плохо натянутой сеткой, на нем валялась пара ракеток с практически стершимся покрытием — это Саран заметила даже на расстоянии. У большого окна во всю стену рекреации зеленел в кадке фикус. Под ногами похрустывал линолеум, выложенный желтыми, оранжевыми и зелеными квадратами.

Дальше идти пришлось недалеко. Ведьма-француженка постучала во вторую от рекреации дверь и вошла, не дожидаясь ответа. Дохнуло книжной пылью, и еще прежде чем войти, Саран поняла, что их привели в библиотеку. Книжные шкафы, плотно забитые, но немногочисленные, тянулись от пола до самого потолка. Между ними стояли маленькие столики с лампами, диванчики и кресла. Последние — изрядно протертые.

А еще в библиотеке были люди… и не только. Быстро окинув взглядом собравшихся, Саран насчитала троих скоге, одного манью, двух нагов и, кажется, воду. На всех были почти одинаковые медицинские костюмы: розовые, светло-зеленые и бежевые. Люди и духи сидели на диванах, стояли у полок и оживленно общались между собой и с представителями рода хомо сапиенс. И хотя говорили они тихо, почти шепотом, Саран захотелось зажать уши. Вавилонское столпотворение! Приведшая их женщина обратилась к стоявшему у дверей мужчине на французском, он что-то ответил ей на немецком и быстрым шагом направился в глубь библиотеки. Вокруг слышались вперемешку русский, английский и, кажется, японский. Спасибо Ночной Заступнице, по-итальянски вроде бы никто не говорил.

— Кто это? — шепотом спросила Саран.

У Кирилла, когда он смотрел по сторонам, аж желваки играли.

— Видимо, свита, — процедил он.

— Пхатти не знает?

Кирилл не ответил. Вернулся немец, жестом велел идти за собой, потом нырнул обратно в лабиринт книжных шкафов. Кирилл пошел первым, Саран засеменила следом. Окружающие не обращали на них внимания.

За третьим слева шкафом обнаружился небольшой уютный закуток. В нем стояло кресло с высокой спинкой, рядом на столике горела лампа и лежала заложенная книга. В кресле сидела древняя старуха. Благообразная, но с изборожденной морщинами кожей и седая как лунь. На ней, единственной из присутствующих, был не костюм, а богато расшитый шелковый халат. Она неторопливо поглаживала ткань сухими пальцами. Светло-серые глаза едва поблескивали под тяжелыми сморщенными веками.

Вокруг были и другие люди, они читали или разговаривали, не обращая внимания на старуху. Никто перед ней не лебезил, проводивший их немец так вообще довольно бесцеремонно устроился на подлокотнике кресла и взялся листать отложенную книгу. Но в то же время сразу становилось понятно, что это — Татия Костлявая. Саран на всякий случай коснулась лба сложенными ладонями и слегка поклонилась.

ГЛАВА 3

Костлявой Татию прозвали не за внешность. Поговаривали, что там, откуда она приехала, ее боялись пуще смерти и даже имени старались не произносить. При этом, где и что именно произошло, никто толком не знал. Саран за три года выслушала не менее пяти совершенно разных версий. Тем не менее, прозвище закрепилось. Этому еще и сам Пхатти поспособствовал: упоминать при нем Татию было небезопасно, а вот в страхе перед Костлявой никто не видел ничего предосудительного.

Все это промелькнуло в голове Саран, пока она выпрямлялась после поклона. Она глядела на тощие руки Татии с шишковатыми суставами, длинную шею с обвислой кожей, покрытой пигментными пятнами, на ее широкоскулое лицо и выцветшие волосы. Сколько ей лет? Девяносто? Сто? Шаманка не выглядела хоть сколько-нибудь устрашающей. Ее светлые глаза смотрели на посетителей безучастно, тонкие, влажно поблескивающие губы были приоткрыты.

Саран бросила вопросительный взгляд на Кирилла. Что дальше?

Он не стал кланяться, но следующий шаг навстречу Татии сделал с большой осторожностью. Интересно, на каком языке к ней следовало обращаться?

Кирилл заговорил по-русски:

— Здравствуйте, — он сглотнул. — Меня зовут Кирилл Новиков, я одиннадцать лет служил Пхатти, но сейчас…

Сморщенная рука дрогнула, и Кирилл сбился. Татия медленно повела пальцами, прося подойти ближе. Она наверняка была глуховата, в ее-то возрасте. Кирилл сделал шаг вперед и встал прямо перед старухой, даже наклонился чуть-чуть. Маленькая голова на черепашьей шее повернулась, бледные глаза окинули Кирилла неожиданно острым взглядом. Или это так казалось из-за глаукомы?

Татия протянула дрожащую руку, Кирилл осторожно взял ее. Старуха закрыла глаза и глубоко, удовлетворенно вздохнула. Потом, не открывая глаз, протянула вторую руку Саран. Под тонкой, прозрачной кожей Татии дрожали синие жилки, белые ногти были коротко острижены. Пахло от шаманки лимонной вербеной. Прикосновение оказалось мягким, словно птичье перо, но, дотронувшись до руки ведьмы, Саран поняла, что уже не сможет отдернуться. А еще появилось странное ощущение, будто из нее что-то вытягивают. Не мысли, не силу, а что-то, что ей самой было без надобности.

— Paul, — прошелестела Татия, — schau her.

Сидевший на подлокотнике мужчина отложил книгу и тоже протянул руку Саран. Он сомкнул пальцы чуть выше ее запястья, закрыл глаза и стал слушать. Почему-то Саран сразу поняла, что он именно слушает. Татия делала это незаметно, едва ощутимо, но Пауль не скрывался. По руке Саран — от плеча и до кончиков пальцев — побежали мурашки, а к биению пульса вдруг примешалось что-то еще… какой-то второй ритм. Сама она не могла его расшифровать, но Пауль довольно хмыкнул, а потом вовсе начал тихонько посмеиваться. По лицу Татии скользнула едва уловимая улыбка.

— Тебе нужен янтарь, чтобы спать, — сказала Костлявая, открывая глаза.

Она снова сложила руки на коленях. Кирилл тут же отошел на шаг, Саран осталась на месте — Пауль все еще удерживал ее.

— Вот такой, — Татия сжала худую руку в кулак и продемонстрировала его Кириллу. — Найдешь?

— Думаю, да. У Кариши должны быть заготовки.

Естественно. Если кому-то нужны были обереги, первым делом шли к Карише, ремесленнице. Обращаться к ней в подобной ситуации было опасно, но где еще быстро отыскать подходящий камень размером с кулак?

— Надо успеть до того, как она уснет, — Костлявая сверкнула на Саран из-под полуопущенных век, — а то уже не разбудим.

Нет нужды спрашивать, откуда ей стало известно про сны. Некоторые шаманы с одного взгляда или одного прикосновения могут узнать всю историю человека или вещи. Этот дар встречался редко и, говорят, обходился недешево, но Татия, очевидно, принадлежала именно к таким шаманам.

— Если придется, накачаю кофе и суну под холодный душ, — усмехнулся Кирилл.

— Оставь ее здесь, — Татия не повысила голоса, но сразу стало ясно, что это приказ.

Саран и Кирилл переглянулись. Она едва заметно кивнула. Не было никаких причин доверять Костлявой. И ровно столько же — не доверять. Но если даже верховный демон Москвы предпочитал с ней не связываться, то, может, и Луиджи Эргенте поостережется? Пауль еще раз хмыкнул и наконец отпустил руку Саран. Он что-то быстро и тихо сказал Татии на немецком, после чего продолжил читать.

Шаманка снова закрыла глаза, и несколько секунд Саран была уверена, что Татия спит. Из приоткрытых губ вырывалось размеренное, глубокое дыхание. Но Татия не спала.

— Чего ты ждешь? — спросила она, не открывая глаз, но явно обращаясь к Кириллу.

Пауль оторвался от книги и тоже поднял удивленный взгляд. Кирилл неуверенно переступил с ноги на ногу.

— Видимо, ничего, — пробормотал он. — Пойдем, Сари, проводишь.

Удерживать ее никто не стал, и Саран с величайшим облегчением вышла вслед за Кириллом из библиотеки. Коридор был по-прежнему пуст, что после переполненной комнаты выглядело странным и неестественным. Притягивает их всех к Татии что ли? Или они настолько боятся чего-то, что не решаются отойти от нее больше, чем на пять метров?

— Я так понимаю, — сказала Саран, когда они с Кириллом спускались по лестнице. — Татия согласилась нам помочь.

— Не нам. Тебе.

— Ну, не выставит же она тебя…

— Вообще-то уже выставила.

— Предполагается, что ты вернешься.

— И что потом? — Кирилл остановился на нижней ступеньке и вопросительно взглянул на Саран.

— Потом мы найдем покровителя и… уедем из Москвы.

Кирил вздохнул и пошел дальше.

— Ты не веришь, что у нас получится? — спросила его Саран, догоняя.

— Почему же? Верю, — совсем неубедительно ответил Кирилл.

Саран недовольно поджала губы. Настя однажды сказала, что нет более депрессивных и негативно настроенных созданий, чем оборотни. Еще она что-то говорила о двойственности натуры и проблемах с самоидентификацией, но это Саран помнила хуже. И тем не менее считала, что у нее есть право безнаказанно страдать, заверенное профессиональным шаманом. Кирилл же всегда оставался оптимистом. Иногда это казалось совершенно неуместным, а то и просто раздражало, но все же даже самому депрессивному оборотню было легче справляться с трудностями в компании Кирилла, чем без него. Саран бы никогда не призналась в этом вслух, но ей очень не хватало какой-нибудь глупой шуточки… Мог бы хоть обозвать как-нибудь: хоть глупой муфтой, хоть саранчой.

Когда они шли по заросшей дорожке обратно к воротам, Саран больше не обращала внимания на цепляющиеся за пальцы цветы клевера. Ей было холодно и тревожно. И не только из-за хмурого неба и пронизывающих порывов ветра. Когда Саран взглянула на широкую спину Кирилла, туго обтянутую розовой тканью, сердце кольнуло нехорошее предчувствие. Как будто не стоило ему уезжать. Как будто, если уедет, то уже не вернется.

Саран даже протянула руку, чтобы схватить Кирилла за рукав и остановить, но в последний момент передумала. Вспомнились недавние сомнения, и какой-то противный червячок, с самого утра точивший подсознание, шепнул: а может, и не стоит ему возвращаться? К нему присоединился эгоизм: Кирилл едет за лекарством для тебя, зачем его останавливать? И Саран смолчала. Дошла с Кириллом до ворот, обняла на прощание, а потом тихо смотрела, как он садится в машину и уезжает. Затем медленно шла обратно к санаторию и все гадала: ей грустно, потому что она не остановила Кирилла? Или потому что на самом деле не хотела останавливать?

В холле ее снова встретила француженка. На этот раз она стояла, скрестив руки на груди и нетерпеливо постукивая носком туфли по полу. Саран только теперь заметила, что на женщине были именно туфли — замшевые, коричневые, на высоком каблуке. С розовым костюмом они смотрелись совершенно по-идиотски, и это немного подняло Саран настроение. В конце концов, если у ведьмы совершенно нет вкуса, она не может быть особенно страшной. Ведь всем известно, что настоящие злодейки всегда одеваются с иголочки. Наверное, что-то подобное мог бы сказать Кирилл, если бы был здесь.

— Viens, je vais te montrer ta chambre.

И Саран снова увели прочь от столовой. На этот раз подниматься пришлось на самый последний, четвертый этаж. По дороге они встретили только одну девушку, почти подростка. Она несла вазочку с виноградом и крайне аппетитно им похрустывала. Саран уже несколько лет не выпадало шанса попрактиковаться во французском, и, чтобы составить сложное предложение, ушло больше минуты. Нужно было придумать что-то вроде незабвенного “же не манж па сис жур”, только менее жалостливое. Это на время отвлекло ее от мыслей о Кирилле. Но лишь усилило голод.

Комната, в которую женщина привела Саран, была рассчитана на двоих, но на первый взгляд казалась необитаемой. Хотелось верить, что в санатории достаточно номеров, и ни с кем жилплощадь делить не придется. Хотя, какое это имеет значение? Саран не планировала задерживаться.

— Puis-je appeler? — спросила она, заметив на столике у окна телефон. Пожалуй, еда подождет.

Женщина кивнула. Наверное, по тому, с каким трудом Саран выговаривала слова, она поняла, что лучше не напрягать бедняжку, и перешла на жесты. Рядом с телефоном лежала инструкция на русском: как звонить в город, какой номер набирать, если нужно связаться с дежурным администратором и так далее. Ничего сложного. Вспомнить бы только номер… Саран поблагодарила француженку, и та ушла.

Чтобы хоть как-то заглушить голод, Саран пошла в ванную и выпила три стакана воды. Это немного помогло. Живот уже не бурчал, а только довольно побулькивал. Более внимательный осмотр комнаты подарил Саран пачку крекеров — на подоконнике за занавесками лежало что-то вроде сухого пайка. Запечатанные полоски вяленой говядины она решила оставить на потом, а вот печенье пришлось очень кстати. Жизнь заиграла новыми красками, и за телефон Саран взялась в приподнятом настроении.

Телефон Даши ей удалось правильно набрать со второй попытки. К счастью, та была дома и даже знала про перестрелку в “штабе”.

— Так и думала: твоя работа, — воскликнула она, когда Саран упомянула события прошлой ночи. — Сегодня вся Москва на ушах стоит.

— И в честь чего кипиш?

— Ищут сбежавшую лису, представь себе. Я как чувствовала, что о тебе речь, все утро от телефона не отходила. Где ты?

— У Татии.

Даша тихонько присвистнула.

— А вообще молодец, правильно сообразила. Татия все еще в «Октябрьском», да? Это хорошо, из области тебя вывезти будет проще, чем из города. Часа через два можешь ждать машину.

— Подожди! — воскликнула Саран, опасаясь, что Даша вот-вот повесит трубку. — Не все так просто. Я даже не знаю, куда мне ехать!

— У тебя есть друзья за пределами Москвы? Связи?

— Как насчет Овелио? Пхатти станет меня искать… и не только он…

— Ты хочешь воспользоваться правом убежища? — догадалась Даша.

— У меня есть другие варианты?

— Наверное, нет. Но… — трубка слегка потрескивала, Саран напряженно вслушивалась в затянувшуюся паузу. — Боюсь, что сейчас не самое лучшее время, — Даше было неудобно отказывать, она словно оправдывалась. — Овелио планирует захватить город, но это должно случиться лишь через пару лет, еще не все готово. Не думаю, чтобы он согласился выступить против ставленника Даатона прямо сейчас.

— Понятно, — Саран постаралась не показать, насколько ее разочаровал ответ. — Поспрашиваю у других.

Но других не было. Она на секунду сжала зубы, чтобы ничем — ни вздохом, ни неосторожным словом — не выдать себя. Кирилл должен был что-нибудь придумать. У него имелись запасные варианты. Не все потеряно.

— Если я могу тебе хоть как-то помочь… — предложила Даша.

— У тебя есть связи среди наемников? Может, какие-то знакомые охотники?

— Разумеется. Чего ты хочешь?

Судя по деловому тону, Даше и самой не терпелось сменить тему. Только как попросить помощи, не раскрывая всего?

— У Луиджи Эргенте ведь должны быть враги?

— Эргенте? — Даша цокнула, а потом неожиданно рассмеялась, весело и звонко. — Это ведь тот самый Луис Каро? Среднего роста, блондин, короткие волосы, одет, кажется, во что-то светлое…

— Кажется?

— Было много крови. Но вроде изначально одежда была светлой. Так я права, это Эргенте?

Много крови?

— Когда ты его видела? Где?

— Сегодня ранним утром, когда просматривала видео с камер наблюдения. Их много вокруг офиса Пхатти. Кто-то нанял Эргенте, чтобы прикончить этого паршивца?

Саран едва не поперхнулась.

— Ты думаешь, у него есть шанс против демона?

— Не удивлюсь. Он парень находчивый. Так что там случилось?

— Долго объяснять, но… похоже, это Олег убил Нелли.

— Что?! — Даша аж взвизгнула. — Верховный шаман Москвы? Это… святые ежики, этого я не ожидала. Хотя… Это ведь он привез Нелли в Россию? Может, уже тогда планировал? Как удачно…

Саран промолчала. Даша в первую очередь оценивала ситуацию с точки зрения выгоды для Овелио. А уж ему такой скандал вокруг Москвы — второй «кормушки» Даатона — наверняка был на руку.

— И что у тебя с Эргенте? — спросила она деловым тоном.

Интересно, уже достала блокнотик и приготовилась записывать? Хотя, скорее всего, телефонные разговоры и так писались на какой-нибудь диктофон.

— Ничего хорошего. Он… ищет меня. Точнее, шаман его.

Последовала длительная пауза.

— Это плохо, — наконец сказала Даша. — Что я могу сделать?

— У Луиджи… — Саран вовремя спохватилась, — у Эргенте наверняка есть враги. Если пустить слух… сказать, где он…

— Это отвлечет его от тебя. Хорошая мысль. Только эту информацию лучше не превращать в слух, а продавать. Слухам никто не верит.

— Ты поможешь?

— Постараюсь. Позвони через пару часов, расскажу, что удалось узнать. У тебя ведь есть время?

— Надеюсь. Если даже Пхатти не хотел ссориться с Костлявой… Даш, кто она такая?

— Ты разве не знаешь? Она серый шаман. Может, последняя из оставшихся… Ну все, пока. Береги себя.

Даша повесила трубку, не дожидаясь ответа. Саран же еще долго сидела, слушая гудки и пытаясь убедить себя, что поступила правильно. Но как иначе? Луиджи первым напал на нее. Точнее, это сделал его друг-шаман, о котором он так часто упоминал. Так что ей еще оставалось? А если Луиджи ранен, истекает кровью, может быть умирает… Так даже лучше. Если Луиджи Эргенте умрет, у нее станет на одну проблему меньше. Вот только убить его должна не она, а кто-то другой, кто-то сильный. Кирилл был прав, это единственный выход.

Убедить себя до конца все равно не получилось. А сидеть без дела больше пяти минут оказалось и вовсе невыносимо. Большая часть вещей Саран хранилась в сумочке и после утреннего инцидента с нефритовой подвеской пришла в негодность. Кроме того, решив принять душ, Саран обнаружила, что полотенце в ванной всего одно, и то для рук. Можно было, конечно, вытираться им или использовать простыню или покрывало, но разве она не была здесь полноправной гостьей? Татия сама предложила ей остаться, а значит, Саран могла рассчитывать и на нормальную кормежку, и на личное полотенце.

Но снова встречаться с французской ведьмой почему-то не хотелось.

ГЛАВА 4

Для начала Саран решила исследовать коридор четвертого этажа. Ее поселили ближе к концу — если судить по солнцу — восточного крыла. Рядом и напротив через каждые два-три метра скучная, покрытая белой штукатуркой стена прерывалась не менее скучными дверьми из белой фанеры. Слышимость должна была быть потрясающей, но, замерев на несколько секунд, Саран ничего не услышала. Магия? Или кроме нее на этаже никого не было? Она заглянула в ближайшую дверь: точно такой же номер — или палата? — как у нее. И не похоже, чтобы в нем кто-то жил.

Дальше Саран пошла смелее. Она уже без опаски распахивала двери, осматривала комнаты, заглядывала в ванные — а вдруг отыщется что-нибудь нужное? Прихватила еще несколько пачек с крекерами — про запас. Наконец возле самой лестнице, разделявшей коридор на две равные половины, обнаружилась прачечная. Уж там-то наверняка должны были найтись и полотенца, и прочие маленькие радости жизни вроде сменного комплекта одежды.

Но за дверью оказалось что угодно, только не прачечная. Саран едва не споткнулась о высокий порожек. В лицо повеяло сухим жаром, как в финской сауне. Темные шторы полностью закрывали высокое окно, отчего в комнате царил полумрак. Горели свечи, курились благовония. Пол покрывал ровный слой мелкого песка. Не храм — алтаря Саран не заметила, — но что-то очень похожее. Шаманское святилище? Комната для медитаций? Саран не удержалась и, скинув босоножки, вошла. Песок оказался почти горячим. Тишина и запах мускуса дурманили, опьяняли и заставили сердце биться медленнее. Воздух был пропитан спокойствием.

Сначала единственным, что видела Саран, был маленький огонек ароматической палочки. Потом она заметила тень у одной из стен, но не испугалась, хотя тенью оказался крупный мужчина, одетый во все черное. Он сидел, привалившись к стене и положив руку на согнутое колено, второй рукой он неторопливо перебирал песок. Но темные глаза мужчины следили за Саран. Она замерла на миг, но потом решила, что убегать просто глупо. Она была гостьей Татии и имела право тут находиться.

Саран слегка наклонила голову, приветствуя мужчину-тень — даже гостям следует быть вежливыми, — и опустилась на горячий песок. У нее непроизвольно вырвался вдох облегчения. В псевдопрачечной была особенная атмосфера умиротворения. Саран закрыла глаза, впитывая тепло и успокаивая нервы. Тихо. Лишь едва слышно хрустит песок под пальцами мужчины. Через несколько минут Саран начала различать, как потрескивает, тлея, благовоние. А еще она услышала ровное дыхание рядом и почувствовала, как к исходящему от песка жару примешивается живое тепло человеческого тела. Под закрытыми веками она видела расплывающиеся красно-рыжие линии, похожие на всполохи, оставляемые хвостами танцующих в полнолуние лис.

На обожженное запястье Саран легла широкая ладонь. Рана на мгновение отозвалась тягучей болью и тут же затихла. С легким зудом восстанавливалась кожа, исчезали неровности. Саран представила, что ее касается Луиджи — не жестокий палач из сна, а нежный любовник, источник сладостной силы. Она невольно приоткрыла губы, ожидая поцелуя. Его, естественно, не последовало, и, открыв глаза, Саран увидела перед собой незнакомца.

Он был высок — это бросалось в глаза, даже когда он сидел — и хорошо сложен. Черный джемпер облегал мощные плечи и плоский живот. Должно быть, он немало времени проводил в тренажерном зале. Хотя большинству женщин хватило бы и одного его лица: загорелая кожа, чувственный рот, высокие скулы и очерченные густыми ресницами черные глаза — не мужчина, а картинка. В полумраке он казался нереально красивым.

— Кто ты? — выдохнула Саран, не уверенная, что в псевдопрачечной разрешается говорить.

Густые черные брови на мгновение сдвинулись, высокий лоб взрезала складка.

— Меня зовут Эдриан, — сказал мужчина по-английски.

Он говорил с акцентом, кажется шотландским. Несмотря на потрясение, Саран едва не рассмеялась. Воистину, воплощение женских фантазий. Сколько было прочитано романов, где храбрые и ослепительно красивые горцы спасали, а затем и искусно соблазняли попавших в передрягу девиц. До этого дня Саран была уверена, что это все пустые фантазии скучающих домохозяек. И вот пожалуйста.

Она опустила глаза на вылеченное запястье. Еще и шаман. А ведь далеко не каждый шаман стал бы за просто так лечить лису. Олег бы, может, вылечил. Раньше. Но об Олеге лучше не думать.

— Спасибо.

Жаль, медный браслет уже не вернуть. Надо было попросить Кирилла купить у Кариши не только янтарь, но и что-нибудь взамен деревянных подвесок. Индивидуально созданные обереги, конечно, эффективнее, но на безрыбье сошел бы и самый простой амулет.

Эдриан кивнул, молча принимая благодарность, и вернулся на прежнее место у стены. Разговаривать определенно не запрещалось, и из всех обитателей санатория Эдриан был самым симпатичным и удобным собеседником: он говорил по-английски, а этот язык Саран знала лучше всего. Она выждала несколько секунд и наконец решилась:

— Почему ты здесь?

Шаман поднял на нее удивленный взгляд, и пришлось пояснить:

— Все остальные с Татией.

— Верно, — он кивнул. — Свита всегда держится рядом на случай, если Татии понадобится сила. Свою она давно раздала.

— Так она больше не может колдовать сама?

— Ей нужны источники. Татия — очень умелый шаман, но двенадцать лет назад полностью исчерпала себя. Она отдала все, чтобы помочь другим… и теперь они помогают жить ей.

— А ты?

Длинный загорелый палец прочертил в песке линию и замер. Саран пригляделась внимательнее и поняла, что это не рисунок, а надпись вязью.

— А я иногда навещаю ее, — ответил Эдриан, не поднимая глаз от начерченного слова. — Как и полагается хорошему старшему брату.

Старшему брату? На вид Эдриану было лет тридцать, может, чуть больше. Но разве старшему брату Татии не положено быть ветхим старцем? Или речь шла о какой-то другой Татии? Или не о Татии вовсе?

— Еще двенадцать лет назад она была обычной семнадцатилетней девчонкой, — сказал он, когда Саран так и не нашлась с ответом. — А потом она отдала все.

— Она серый шаман.

Эдриан стер надпись и слабо улыбнулся.

— Непростая профессия, верно?

Саран могла только догадываться, каково приходится двадцатидевятилетней Татии в теле древней старухи. Зато она неплохо понимала, почему приехавший погостить Эдриан проводит время в одиночестве, вместо того чтобы быть с сестрой. Лисам проще. Можно взять новое тело и уехать, не дожидаясь, когда бывшие друзья согнутся и поседеют под гнетом лет. А вот старшему брату, чья младшая сестренка выглядит ровесницей собственной прабабки, остается только прятаться в прачечной. Любые слова утешения прозвучали бы глупо и неадекватно, поэтому Саран снова промолчала. Несмотря на исходившее от песка тепло, волоски на ее руках стояли дыбом.

— Ты приехала, чтобы попросить у нее помощи? — спросил Эдриан.

Саран очень боялась услышать в его голосе осуждение: как же, еще одна нахлебница, та, которой снова что-то нужно от его сестры. Но в вопросе не было ни капли неодобрения, только обычное любопытство.

— Один шаман задумал меня убить.

— «Один шаман»? Ты не знаешь, кто он?

Саран отрицательно качнула головой. Она не стала добавлять, что шаман этот был, скорее всего, простым наемником, так что настоящую опасность представлял не он сам, а его наниматель. Если она каким-то чудом избавится от этого шамана, Луиджи просто найдет нового. Так что вся надежда на Дашу и ее контакты.

— А вообще я пришла в поисках полотенца. Думала, здесь все-таки прачечная.

Эдриан улыбнулся, и от этой улыбки у Саран сжалось сердце. Бедные, бедные девушки! Не приведи Луна встретить такого накануне свадьбы. А лисе — сразу после полнолуния. Когда Эдриан улыбался, у него на щеках появлялись ямочки, черные глаза вспыхивали ярче, и невозможно было не улыбнуться в ответ. Вот только Саран, как ни старалась, видела перед собой не столько красивого мужчину, сколько брата Татии. Она смотрела на него и пыталась представить, какой Костлявая была раньше.

— Если мне память не изменяет, Лорин хранит полотенца и прочие тряпки в подсобке на первом этаже.

Должно быть, Лорин звали француженку. А подсобка — это то помещение, откуда она принесла костюмы. Можно было и самой догадаться.

— Спасибо, — снова поблагодарила Саран. — Тогда я пойду…

Она неторопливо поднялась на ноги, почти уверенная, что Эдриан скажет что-нибудь, попросит остаться или предложит проводить до подсобки. Но он только кивнул и отвернулся, чтобы затушить благовония. Саран улыбнулась про себя. Интересно. Даже когда она не использовала силу, мужчины редко пренебрегали шансом познакомиться поближе. Эдриан же… он был дружелюбен, вежлив и печален. И ему не было до нее дела. Как и ей — до него. Несмотря на красоту и потрясающую улыбку. На пороге Саран обернулась и в последний раз украдкой взглянула на шамана. Нет, по-прежнему ничего. Удивительно.

Полотенца нашлись именно там, где и говорил Эдриан. Подсобка, небольшое помещение с маленьким окошком под самым потолком, была заставлена шкафами, комодами и широкими тумбами с ящиками. Там хранились костюмы всевозможных цветов, постельное белье, запасные подушки и одеяла, несколько комплектов перевязочных материалов, салфетки, скатерти и полотенца разных размеров. Саран прихватила парочку самых больших. Уже собравшись уходить, она заметила висевший на двери карман с одноразовыми тапками. Прихватила две упаковки. Пригодятся.

В столовой было темно. Осмелев, Саран заглянула внутрь, но не обнаружила, ни людей, ни еды. Она прошла насквозь до самой кухни. Плиты были выключены, несколько алюминиевых чанов сушились около мойки в перевернутом положении. Очевидно, обед она пропустила. Интересно, а когда по расписанию ужин? Не питаться же постоянно крекерами и вяленой говядиной.

В другом конце столовой, у буфета, стояла вазочка с яблоками. Саран взяла одно, самое красное, и тут же впилась к него зубами. Кирилл был не большим любителем фруктов, так что на его долю Саран яблок брать не стала. Развернулась и поспешила со всем раздобытым добром обратно на четвертый этаж. Теперь пустые коридоры не пугали и не настораживали. Если все постоянно держатся рядом с Татией, то так даже лучше. Весь санаторий в ее распоряжении. Может, после душа снова выйти на разведку и поискать бассейн?

Саран добралась до отведенной ей комнаты, так никого и не встретив. Звонить Даше было еще рано, так что, сложив принесенные вещи на кровати, Саран выбрала из двух полотенец то, которое выглядело поновее, и отправилась в душ.

Вода очищает. Она смывает волнения и тревоги, она обновляет и придает сил. Люди тоже чувствуют это, но для лис все куда более явственно и реально. Струи воды темнели, соприкасаясь с телом Саран, но обычной водой грязь души смыть нельзя, даже если провести в ванной остаток жизни. Такая грязь быстро сохнет и намертво въедается в самую суть. Потом поверх одного слоя ложится второй, третий… И вот уже, чистая и прозрачная ранее, душа становится похожа на кусок глины, на этакого голема, тупого и злобного, неуклюже ворочающегося и заставляющего человека совершать нелепые поступки, произносить необдуманные слова и тянуться к новой грязи.

Обратим ли этот процесс? Саран не знала, чувствовала лишь, что погружается в это болото все глубже и глубже. С каждым годом ее душа становилась все темнее, все мрачнее и безрадостней казался ей окружающий мир, а люди вокруг превращались в чудовищ. И все труднее становилось находить Луну на небе. Наступит ли день, когда Саран уже не сможет различить ее бледного сияния? В кого она тогда превратится? В голема? В дикое животное, потерявшее свои силы и способность принимать человеческий облик? Настанет ли день, когда она, надев на голову череп, снова станет кланяться Луне, но так и не сможет преобразиться?

От жутких картин у Саран закружилась голова, и она едва не упала, лишь в последний момент ухватившись за кран. Вентиль под ее пальцами повернулся, и сверху обрушился каскад ледяной воды. Саран отпрыгнула в сторону, вжалась в стену. Из горла вырвалось хриплое рычание. Ногти скользнули по кафелю, и на секунду Саран испугалась, что превратится, примет облик рыжей лисицы. Оскаленное лицо — нет, морда, что смотрела на нее из зеркала, не принадлежала полностью человеку. Звериная сущность проступала из-под человеческой личины, пальцы неестественно выгнулись, а аккуратно подпиленные ноготки стали больше походить на когти.

Ей понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя и снова настроить воду. Сердце гулко билось где-то в районе горла. Сверху лились потоки воды, заливая глаза и нос, но Саран вдруг различила запах — сладкий запах гниения. Раньше его не было, а теперь он заполнил всю маленькую ванную. Вода сделалась густой и склизкой. Она все еще оставалась прозрачной, но Саран решила не дожидаться дальнейших изменений и быстро выбралась из душа. Она схватила полотенце и принялась вытираться. Кожа казалась скользкой, словно покрытой маслом. Или слизью.

Саран терла себя, пока наконец не избавилась от противного ощущения. Тело горело, тут и там на коже оставались белые ворсинки, полотенце промокло насквозь. Саран снова взглянула на себя зеркало и поразилась бледности. Обычно загорелое лицо было цвета пепла, отчетливо проступили вены. Или не вены? Это не могли быть они, кровеносные сосуды шли иначе… Скорее, это походило на узор, покрывавший лицо Нелли. Саран вскрикнула и попятилась.

Полотенце осталось лежать на полу в ванной, Саран выскочила в комнату, скинула все с постели и забралась с головой под покрывало. Наивно надеяться, что оно защитит. Разумнее было бы позвать на помощь или самой броситься на поиски Татии, но у Саран не достало храбрости, чтобы выбраться наружу. Она сидела, вжав голову в плечи, и старалась не дышать, чтобы ничем себя не выдать. В ней говорили чистые инстинкты. Слышишь собачий лай — беги, но если охотники уже близко, то прячься: в норе, в кустах, в корнях деревьев. Сиди тихо и жди. Прикрой нос хвостом, закрой глаза и исчезни.

Саран изо всех сил старалась перестать существовать, но, кажется, этого было недостаточно. Под покрывалом было темно и душно, пахло дешевым стиральным порошком и мокрыми волосами. При всем желании Саран не могла ни увидеть, ни почувствовать охотника. Но она знала, что он рядом. Даже с закрытыми глазами — знала. Он все-таки сумел найти ее. Татия не защитила. Снаружи двигались тени, что-то шуршало. Потом на укрытую покрывалом макушку легла рука. Саран глухо взвизгнула и ударила, но то ли промахнулась, то ли рука сделалась бесплотной…

Если бежать некуда, а спрятаться не получилось, надо драться. Саран откинула покрыло и встала в полный рост — на кровати, на прогибающемся под ее весом матрасе. Страшно, неустойчиво и непривычно высоко. Но хорошо, что она не стала слезать на пол. Посреди комнаты ее поджидал паук. Не гигантский, размером с легковой автомобиль, какими их любят изображать в фильмах, но все же достаточно большой, чтобы быть неестественным. Шесть молочно-белых глазок, каждый размером с пятирублевую монету, смотрели на Саран безучастно и равнодушно. Покрытые щетинками лапы оставались неподвижны, и только пара хелицер слегка двигалась: вперед, в стороны, назад, в стороны — словно ища, ловя запахи. Брюшко, похожее на пушистую, бурую с черными разводами подушку, чуть приподнималось и опускалось, как будто в такт дыханию.

Нельзя прожить полжизни в лесу и бояться пауков. Да, они хищники и могут быть ядовиты, но с лисами предпочитают не связываться. Себе дороже. Будь перед ней обычный паук, Саран и глазом бы не моргнула. Но этот, несомненно, был порождением магии и, если судить по размеру, вполне мог охотиться на не очень крупных млекопитающих. И как назло ничего острого под рукой. Накинуть на паука покрывало и попробовать сбежать? Но этот трюк срабатывает только с домашними кошками. В человеческом теле Саран была в несколько раз медленнее паука. Она просто не успела бы добраться до двери.

Значит, выхода два: либо распрощаться с человеческим телом, либо забыть про дверь и искать другие способы. Паук поднял переднюю правую лапку, словно почуял неладное. Или ему просто надоело ждать. Саран поудобнее схватилась за покрывало. Накинуть, шаг в сторону, схватить стул, шаг вперед, опустить на паука стул — хорошо бы проткнуть ножкой. Если не получится, просто зажать, не давая высвободиться из-под покрывала. Навалить сверху одежду, полотенца, матрас, выиграть несколько лишних секунд и финальным аккордом опрокинуть на паука шкаф. Он пустой и должен быть относительно легким.

Вот только действовать надо быстро и четко. Накинуть покрывало, шаг в сторону, схватить стул… Саран мысленно повторила последовательность. Паук ждал, но вот уже вторая лапка поднялась в воздух, затем третья. Отвратительное существо вставало на дыбы, демонстрируя черное мохнатое пузо. Не нужно было быть зоологом, чтобы понять: паук готовился атаковать. Саран не выдержала и напала первой. Покрывало упало на поднятые лапки, лишь наполовину укрыв паука. Шаг в сторону. Матрас прогибается, нога скользит… Саран выпрямилась, хоть и больно ударилась косточкой о раму кровати. Стул. Паук попятился, стряхивая с себя покрывало. Проткнуть его ножкой не получилось, к тому же упавший стул окончательно сбросил покрывало на пол.

К этому моменту Саран кричала уже в полный голос. Что там было после стула? Полотенца? Матрас? Стащить его с кровати одним рывком не получилось. Драгоценное время было упущено. Когда Саран ухватилась за дальнюю сторону матраса и потянула на себя, ее ноги коснулась острая, как бритвенное лезвие, хелицера. Порез был небольшим, но уже через мгновение его словно солью присыпало. Острая боль пронзила до самого колена, снизу вверх прокатилась жаркая волна, Саран не устояла и рухнула на лежавшую на полу кучу одежды. Ударилась виском о спинку кровати, увидела прямо перед собой затянутые молочной пленкой глаза и подавилась криком.

Отвращения и брезгливости не осталось, один лишь страх. Саран выбросила вперед руку и мазнула ногтями по щетинистой морде. В последний момент паук снова вскинул лапы, выгнулся и прыснул ядом прямо в лицо Саран. Но ее рука тоже достигла цели. Ослепшая, задыхающаяся, Саран сжала пальцы, ломая хитин и сминая членистое тело. Глаза жгло, слизистые быстро отекали, кричать она уже не могла, однако сжала руку в последней попытке уничтожить чудовище. Сильнее. Еще раз. Ногти Саран впились в ладонь. Рука упала на пол. И, прежде чем потерять сознание от боли и удушья, Саран поняла, что паук исчез. Просто растворился в воздухе.

ГЛАВА 5

Саран очнулась, но открыть глаза не могла — из-за соли слиплись ресницы. Нос заложило, и дышать приходилось через рот. Дышать неглубоко и осторожно, потому что сорванное криком горло также саднило. Когда паук исчез, Саран думала, что все закончилось. Но нет. Неизвестный шаман мог напустить на нее весьма правдоподобную иллюзию, но когда она спала или была в обмороке, он становился поистине всемогущим и безжалостным.

И на этот раз Луиджи в ее видении был по-настоящему жесток. И изобретателен. Не было подвески, которая, раскалившись и оплавив сумку, заставила бы Саран очнуться. Не было Кирилла, который, услышав ее крик, мог встряхнуть и вернуть в реальность. Саран и сама не понимала, как ей удалось вырваться из кошмара. Но она вырвалась и теперь, слепая и оглохшая, лежала на полу, осторожно дышала и пыталась примириться с мыслью, что это снова было всего лишь сном.

Она потерла пальцами уголки глаз и наконец разлепила веки. Еще раз убедилась, что пальцы не сломаны, ладони не покрывают ожоги, да и ногти на месте. Потом сунула руку между ног и провела пальцем по промежности. Боли не было. Крови — тоже. Саран всхлипнула и, цепляясь за кровать, села. Дышать сразу стало легче. Вокруг царил хаос. Разбросанная одежда, перевернутый стул, сползший на пол матрас, сдвинутая, стоящая криво посреди комнаты кровать. Да и сама Саран наверняка была не лучше. Она не успела ни одеться после душа, ни причесаться. Волосы высохли и спутались, ушибленный висок неприятно пульсировал, но кожа не была рассечена.

Волосы высохли. Обычно на это уходило не меньше двух часов. Если феном не пользоваться, конечно. Саран подняла взгляд на окно. Солнце еще стояло высоко, но заметно сместилось с тех пор, как она видела его в последний раз. Может, и правда два часа. Неописуемо жутких два часа. Но теперь нельзя терять ни минуты. Саран собрала раскиданную одежду и принялась одеваться.

Очевидно, шаману не требовалась подвеска, чтобы отыскать ее. И, возможно, не только ее. Что-то случилось. Саран знала это и была уверена, что Кирилла ждать бесполезно. Кеута всегда называла его пауком. Она боялась и нередко предостерегала Саран. Это не могло быть совпадением. Скорее всего не по своей воле, но паук все-таки напал на нее. Саран помнила, как ломалось под пальцами покрытое щетинками тело. Она убила его. Своими же руками. Предчувствие не обмануло, Кирилл не вернется.

А она должна уходить. Не подставлять Татию и ее людей. Надо только забрать из тайника деньги и документы, отъехать, а лучше улететь подальше, потом принять истинный облик и навсегда затеряться в самой гуще лесов. Например, в Тайге. Или в дебрях Амазонки. Интересно, как живется лисам в Южной Америке? Но сначала стоило позвонить Даше. Саран сглотнула несколько раз, чтобы унять звон в ушах, потом набрала номер. Даша ответила сразу.

— Нам повезло! — жизнерадостно заявила она.

— Правда?

— Не то слово. Стоило кинуть клич, как тут же нашелся покупатель. Точнее, покупательница. Роксана… или Роккана? В общем, как-то так ее зовут. Она шаманка, дружит с демонами и готова помочь с твоей эргентовой проблемой. Она будет в Москве уже завтра вечером.

— Завтра вечером? Это же больше суток!

— Ничего другого предложить не могу.

Кажется, Даша обиделась. Может, и не ее вина, что эта Роксана не могла приехать быстрее, но бодрый тон взбесил Саран, и она даже не подумала извиняться.

— Что требуется от меня?

— Ты сможешь позвонить Эргенте и назначить встречу? Завтра?

— Позвонить-то я, скорее всего, смогу, да только встречаться с ним не собираюсь.

— И не надо. Роксана все сделает за нас. Позвони мне завтра после шести, обсудим детали.

— Ладно.

— Сари, у тебя все хорошо?

— Все прекрасно. Спасибо.

— Ну тогда до завтра!

Закончила Даша снова весело и звонко. Саран кивнула, прощаясь, потом вспомнила, что это телефон и Даша ее не видит, но было уже поздно. Ну и ладно. Саран огляделась, проверяя, не забыла ли чего. Она снова была в розовом медицинском костюме, с перекинутой через голову полусгоревшей сумкой, несколькими рваными купюрами и нечесаной шевелюрой. Вроде бы все на месте. Пора выдвигаться.

Сначала она думала зайти к Татии и попрощаться, но потом решила не тратить на это время. Если захочет, шаманка сама узнает, что произошло и почему Саран ушла, не оглянувшись. Однако, дойдя до лестницы, Саран остановилась. До прачечной было всего несколько метров. Не стоит ли передохнуть минутку, успокоиться, может быть, спросить совета у Эдриана? Если он там, разумеется. Искушение было велико, но в конце концов Саран отказалась и от этой идеи.

Спустившись на третий этаж, она услышала, как кто-то поднимается ей навстречу. Спрятаться? Вернуться назад и переждать? Но чего ей бояться? Тем не менее дальше Саран пошла уже медленнее. Она не хотела ни с кем вступать в беседы и очень надеялась, что удастся пройти мимо, не вызвав вопросов. На лестничной площадке между третьим и вторым этажом Саран остановилась. Вскинула руку, заглушая не то возглас, не то рыдание. И сбежала, перепрыгивая через несколько ступенек, прямо в объятья Кирилла.

Он стоял, ошеломленный, обнимал ее одной рукой, другой гладил по спине и все приговаривал:

— Ну что ты? Все хорошо. Ну перестань. Чего ты?

Саран и самой было неловко за свои слезы и истерику, но она уже просто не могла остановиться. Они простояли на лестнице минут пятнадцать, благо никого больше вокруг не было. Потом Кириллу наконец удалось отлепить от себя Саран и увести ее наверх. Он раз за разом повторял, что все хорошо, что ничего с ним не случилось и волноваться не из-за чего.

— А янтарь? — спросила Саран, поднимая на него заплаканные глаза.

— Уже вручил этому немчику… как его?

— Пауль.

— Ну да, ему. Обещал к ужину все сделать. Ну, не вешай нос, Сарабанда.

Беспорядок в комнате Кирилла удивил и позабавил. Он поднял перевернутый стул, уселся и начал, посмеиваясь, оценивать увиденное. Кровать произвела особое впечатление.

— Если бы я знал, что тебе настолько неймется, то задержался бы на пару минуток, помог.

Саран только слабо улыбнулась в ответ. Вместе они поправили матрас, перестелили простынь и вернули на место подушку.

— Я посмотрела, здесь много свободных комнат. Ты можешь спать в соседней.

— По-прежнему желаешь спать в одиночестве?

— Честно говоря, я вообще не думаю, что смогу уснуть.

— Уснешь. Я что ли зря старался, мотаясь туда-сюда? Кстати, привез тебе подарок.

Саран удивленно вскинула брови. Кирилл наклонился и отвернул штанину почти до самого колена. Голень стягивали несколько тонких эластичных ремешков. Ножны. Саран раньше никогда не видела у Кирилла ножа, однако он довольно ловко вытащил клинок и продемонстрировал его ей. Лезвие было небольшим, где-то с ладонь, но острым, с небольшим желобком. Рукоять плотно обвивал черный шнур. Кирилл покрутил нож в руках.

— Нравится? — спросил он.

— Я не особенно разбираюсь в оружии. Ты купил его для меня?

— Подумал, может пригодиться.

— Для чего? Колбасу резать?

— Ну зачем же колбасу? Можно и горло.

— Кир, не смешно.

— Смотри.

Он перебросил нож из одной руки в другую и приставил лезвие к собственной шее. Саран замерла. Во-первых, такое поведение было странным даже для Кирилла. А во-вторых, она только теперь сообразила, что он одинаково свободно двигал обеими руками. Словно вывихнутое плечо его больше не беспокоило. Заметив ее удивление, Кирилл ухмыльнулся.

— Я иду за тобой, — сказал он.

И перерезал себе горло. Быстро. Глубоко. Даже не дрогнув.

Кровь из рассеченных артерий тугой струей ударила в стену. Брызги полетели во все стороны, окропили Саран, застывшую на месте от ужаса. Продолжая ухмыляться, Кирилл опустил руку, уронил нож и начал медленно заваливаться на кровать. Кровь теперь стекала у него по шее и груди, вырываясь толчками из раны, словно трепещущий красный платок. На секунду из глаз Кирилла пропало безумное выражение, губы шевельнулись, и Саран скорее угадала, чем услышала одно-единственное слово: «Беги».

Она была готова последовать совету, однако задержалась, услышав тяжелый стук упавшего на пол пистолета. Он выскользнул из кармана розового блузона, когда Кирилл повалился лицом на кровать. Тот самый «Глок», из которого Кирилл убил Настю. Три выстрела. В магазине могло оставаться до четырнадцати патронов. Саран ненавидела оружие, но оставлять пистолет было глупо.

Она подняла его двумя пальцами и сунула в карман. Черный прямоугольный ствол высовывался наружу до середины. Плевать. Наивно прятать пистолет, когда вся одежда в крови. Алые пятна были хорошо заметны даже на розовом. Саран в последний раз обернулась. Безумие. Извращенно-безжалостное. Слепое. Неоправданное. В принципе неоправдываемое. Саран смотрела на распростертого на кровати Кирилла, на кровавые потеки на стенах, на густую лужу на полу и матрасе… и видела магический узор «наньянчуня». Она должна была догадаться раньше.

И, словно молния среди ясного неба, за окном полыхнуло. Пол задрожал, и через секунду раздался страшный металлический грохот. Саран швырнуло на колени. С потолка посыпалась штукатурка, застонали перекрытия. Комнату тут же заволокло пылью, кровь словно пеплом присыпало. Потом тишина. И тут же истеричный женский визг, долгий, на одной ноте. Саран поднялась и, не раздумывая, бросилась к двери. Она начинала подозревать, что произошло.

В коридоре пахло дымом. До этого пустынный санаторий ожил. Даже с четвертого этажа Саран слышала множество возбужденных голосов: кто-то кричал, кто-то отдавал распоряжения, но большинство просто взволнованно переругивались на разных языках. В момент взрыва магическая звукоизоляция, исчезла. Не исключено, что погиб создавший ее шаман. Саран прибавила ходу и, добежав до лестницы, едва не налетела на Эдриана. Она затормозила в последнюю секунду, почувствовав сильный запах благовоний.

— Что случилось? — спросил шаман, схватив Саран за руку.

Случилось то, что Кирилл принес подарок не только ей. Янтарь, который он отдал Паулю, не был простым янтарем. Ну или просто на кухне взорвался баллон с газом. Но в совпадения и несчастные случаи Саран больше не верила.

— Я должна уехать. Немедленно.

Татия не могла защитить ее, и присутствие Саран в «Октябрьском» только подвергало всех опасности. К счастью, Эдриан не стал задавать лишних вопросов. Они вместе начали спускаться, но далеко не ушли. Внизу бушевал огонь. Дым поднимался наверх, и уже на третьем этаже было нечем дышать. Пригибаясь и натянув воротники до самого носа, они спустились еще на два пролета. Дальше идти было невозможно. Саран выскочила вслед за Эдрианом в коридор второго этажа и подбежала к открытому окну рекреации. Но свежего воздуха там было не больше, чем на лестнице.

— Идем, — Эдриан потащил ее дальше по коридору.

Из-за дыма Саран ничего не видела перед собой. Глаза слезились, каждый вдох царапал горло, словно мелкой теркой. Инстинкт призывал вернуться наверх, но здравый смысл заставлял искать выход из здания, пока пламя не охватило весь санаторий. Даже если кто-нибудь слышал взрыв, видел столп дыма и вызвал пожарных, помощи ждать бесполезно. Пхатти наверняка позаботился, чтобы никакие спецслужбы не реагировали на вызовы в «Октябрьский». А Эдриан шел уверенно, будто знал, что делать.

У Саран начинала кружиться голова. Она старалась идти, пригнувшись как можно ниже, но не решалась встать на четвереньки — ползком выбираться было бы дольше. Ставка была на скорость. Но времени оставалось немного. Даже у лисьего метаболизма есть пределы. Эдриан остановился и отпустил ее руку. Саран зашарила вслепую, пытаясь отыскать его, но она даже собственные пальцы различала с трудом. На мгновение показалось, что шаман специально завел ее в тупик и бросил, но потом заскрежетала металлическая дверь на безнадежно проржавевших петлях. Сквозь дым Саран различила узкую полоску света. Дышать легче не стало, но появилась надежда.

Эдриан снова налег на дверь. Сверху посыпалась какая-то труха, но полоса света стала шире. Еще чуть-чуть, и можно будет выбраться наружу. Саран пристроилась к двери рядом с шаманом и надавила всем своим весом. Створка задрожала и с грохотом, похожим на стук колес товарного поезда, поползла дальше. Она оставляла на полу за собой рыжую борозду. Саран была уверена, что сможет протиснуться в образовавшуюся щель, но Эдриану, который был намного крупнее, места едва ли хватило бы. Инстинкт приказывал бежать и спасаться, но здравый смысл снова одержал верх.

Понадобилось еще два рывка. Саран уже практически не понимала, что делает и где находится. Ее мутило, голова шла кругом, но она снова и снова билась о проклятую ржавую дверь, и наградой каждый раз была еще пара сантиметров света. Эдриан первым выбрался наружу и потянул за собой Саран. Она споткнулась, запуталась в ногах и упала, больно ударившись головой о металлическую решетку. Эдриан заставил ее подняться и волоком потащил вниз еще по каким-то ступенькам. Ступеньки были узкие и жесткие, поручень ходил ходуном, больше мешая, чем давая поддержку, но Саран все равно не решалась отпустить его. Она закрыла глаза и доверилась поддерживавшей ее руке шамана.

Земля показалась неожиданно мягкой и предательски прогнулась под ногой. Саран снова упала. Дышать теперь было легче, и она, не открывая глаз, поползла в ту сторону, где воздух казался чище. Рядом на траву опустилось что-то тяжелое. Эдриан. Саран кое-как разлепила веки. Мир качался из стороны в сторону, как на качелях. Ее стошнило. Рядом кашлял Эдриан, пытаясь отдышаться.

Несколько минут ничего больше не происходило. Наконец рвать стало просто нечем, Саран откатилась в сторону и снова попробовала открыть глаза. Мир по-прежнему выделывал странные фортели, но теперь уже менее резкие и более предсказуемые. В нескольких метрах полыхал санаторий. Саран с Эдрианом вышли через запасной выход, но с того места, где они теперь лежали, пытаясь прийти в себя, территория «Октябрьского» просматривалась от забора до забора. Главные двери санатория были распахнуты, оттуда по одному или парами выходили люди. Они шли почти вслепую, прикрывая лица тканью и водя перед собой вытянутыми руками. На площадке перед крыльцом они останавливались, снимали повязки и начинали беспокойно оглядываться. Даже Саран было ясно, что вышли далеко не все. И чем дальше, тем меньше было шансов выбраться наружу у остававшихся внутри.

Татии на площадке не было. Саран обернулась к Эдриану и увидела, что он тоже внимательно рассматривает спасшихся. Его губы беззвучно шевелились. Считает людей? Или молится? Инстинкт подсказывал, что нужно как можно скорее выбираться, пока те, у крыльца, не заметили их и не начали искать виноватых. Здравый смысл благоразумно промолчал. Саран с трудом поднялась и заковыляла к забору. Она надеялась добраться до ворот, не привлекая внимания. Но Эдриан ее маневр, разумеется, заметил и, чертыхнувшись, пошел следом.

— Иди… к сестре, — прохрипела Саран.

— У нее достаточно слуг, ей помогут.

— Зачем тебе я?

Саран даже остановилась на секунду, чтобы взглянуть в лицо шаману. Он промолчал, отвел взгляд и легонько подтолкнул ее вперед. Ладно. Не лучшее время для выяснения отношений. Хочет помогать — черт с ним. Не в ее положении отказываться от помощи. Даже если ее предлагают едва знакомые шаманы. Кучка людей перед крыльцом медленно, но росла. С такого расстояния Саран уже не могла сказать, успели ли вывести Костлявую. Хотелось верить, что успели.

Эдриан заставил Саран отказаться от первоначального плана и мягко, но настойчиво потащил ее к стоянке. Оно и к лучшему. За высаженными рядком елками было легко спрятаться, и Саран больше не переживала, что их увидят. Но как быть с воротами? Когда Саран была там в последний раз, провожая Кирилла, железные створки были наглухо закрыты, а замок — спрятан под толстый кожух.

Но волноваться, как выяснилось, было незачем. Часть забора рядом со стоянкой была демонтирована, и проезд закрывал один лишь шлагбаум. Проходя мимо, Эдриан снял намотанную на столбик цепь, и шлагбаум взлетел в воздух. За ним начиналась грунтовая дорога, уходившая в лес метров на двести, а затем исчезавшая из виду за поворотом. Саран уже достаточно пришла в себя, чтобы сообразить, что это была совсем не та дорога, по которой приехали они с Кириллом. И шоссе находилось совсем в другом направлении.

— Отдельный въезд для своих? — догадалась она.

— Чтобы попасть сюда, нужно особое приглашение Татии.

Что такого особого требовалось, чтобы проехать по грунтовке и оказаться перед шлагбаумом, Саран узнала через полчаса. Скромная серая «Хонда» Эдриана с трудом переваливалась через торчащие из земли корни реликтовых сосен. Дорога петляла через лес, нарезая дуги и спирали, так что общее направление движения можно было угадать только по солнцу. А потом впереди показались кирпичный забор и туннель, короткий и неосвещенный. Проехав несколько метров, Эдриан остановился и открыл окно. В слабом свете приборной панели Саран увидела пульт, встроенный в бетонную стену туннеля. Эдриана нажал пару кнопок, и вдруг прямо перед капотом начала подниматься дверь. Не туннель! Гараж!

Впереди была самая обыкновенная подъездная дорожка, а рядом — ничем не примечательный подмосковный коттедж. Участок огораживал высокий кирпичный забор — штука недешевая, но не вызывавшая особых подозрений, — так что с улицы никто не мог видеть, что у гаража нет задней стенки и что прямо из него выходит дорога, ведущая в лес. Когда Эдриан, пропустив несколько проезжавших мимо автомобилей, наконец вырулил с дорожки на полноценный асфальт, Саран завертелась на месте, пытаясь лучше разглядеть коттедж и запомнить. На всякий случай.

— На двери кодовый замок? — деловито поинтересовалась она.

— Да, — коротко бросил шаман, — и комбинация часто меняется. Куда тебя отвезти?

Саран немного подумала и назвала свой домашний адрес. По словам Даши, люди Пхатти — или Олега? — всюду разыскивали ее. Наверняка кто-то поджидал и в квартире. Только круглая дура сунулась бы туда, но ведь никто и не ожидал от Саран разумного поведения. Сейчас это было даже кстати. Саран незаметно опустила руку на по-прежнему торчавший из кармана «Глок». Хорошо, что не потеряла во время пожара. Она прикрыла глаза и медленно потащила пистолет из кармана. Прошло больше десяти лет с тех пор, как Саран держала в руках боевое оружие. В последний раз это было ради фотосессии, в предпоследний — ради мужчины, чьим фетишем были женская грудь и огнестрел. Их сочетание стало ему подарком на день рождения. Саран улыбнулась, вспоминая.

Автомобиль двигался по шоссе ровно и мягко, некоторый дискомфорт доставляло разве что висевшее прямо посреди лобового стекла солнце. Держа правую руку так, чтобы Эдриан не увидел, Саран откинула козырек и притворилась, будто возится с регулятором наклона сидения. Ее пальцы крепко сжали рукоять пистолета, но торопиться было некуда. Саран решила, что подождет, пока они не въедут в город.