Презерватив для убийства

Пролог

Акулаев так и не решил, повезло ему сегодня или нет. С одной стороны, он уже лет десять — с выпускного школьного праздника — не встречал белые ночи. И это занятие ему нравилось, ибо в центре Питера было замечательно по-прежнему.

С другой стороны, Акулаев не просто прохлаждался. Он сторожил девчонку своего хозяина — бизнесмена Анатолия Семеновича Даутова.

Охрана проходила так, как определил непосредственный шеф Акулаева — Гриченко, отвечавший за безопасность дочки. Сзади Нины, гулявшей в сопровождении университетской подружки, шел Акулаев, а его напарник Михайлов был впереди. Телохранителям приходилось выполнять сразу два приказа: начальник велел не спускать с Нины глаз, а подопечная попросила делать это так, чтобы не попадаться ей на глаза, мол, амбалистые туши надоели, хоть в белую ночь от них отдохну. Поэтому охрана держалась на приличном расстоянии от оберегаемого объекта.

Конечно, Гриченко должен был сам присутствовать на месте и наблюдать за работой своих людей. Но он, по мнению Акулаева, совершенно справедливо рассудил: двух парней будет достаточно, чтобы девушка даже в час ночи чувствовала себя на набережной Мойки как в офисе отчима. И Гриченко отправился за город, любоваться природой на берегу Финского залива в компании друзей-подружек.

Акулаев не мог с ним не согласиться: отчим девчонки — столь важная шишка, что вряд ли кто рискнет «наехать» на такую семейку. У Даутова майоры и полковники на мелких поручениях. С ним ссориться — себе дороже. Так что, кто наехал — тот отъехал. А гопники в здешних местах не бродят. Не те края. За полчаса, которые Нина с подружкой просидели в открытом кафе неподалеку от Конюшенной площади, к ним лишь два раза подсаживались компании: какие-то курсантики-лейтенантики (у них сегодня выпуск) и пьяные, но по обычному вежливые дойч-туристы. Девочкам их общество не приглянулось, и скоро подружки опять пили коктейли в одиночестве. Охране можно было не волноваться, покуривать да поглядывать издалека.

И все же Акулаев чувствовал себя немного дискомфортно. Начальник, небось, сидит сейчас возле баллона с любимым своим «Невским» и лущит сухих карасей. А здесь различные напитки употреблял только охраняемый объект, бодигардам же приходилось облизываться, глядя издалека. Помня уговор с девчонкой, Акулаев не рисковал приблизиться, сесть за столик кафе и заказать кружечку пива.

А зачем в кафе? Ведь рядом круглосуточный магазин. Акулаев спустился в подвальный шопчик, где перед прилавком стояла небольшая очередь. Как всегда ночью, она двигалась медленно.

Охранник уже хотел протянуть продавщице десятку, но его толкнул мелкий мужичонка, в грязной и штопаной куртке китайской фабрикации. Мужичонку не терпелось, чтобы девушка взяла кучу мятых и мелких бумажек из его рук в обмен на какой-нибудь бомжов-ский «лучистый напиток».

— Ты че, на поезд опаздываешь? — скорее удивленно, чем сердито сказал Акулаев, стараясь одновременно отпихнуть мужичка и не запачкаться при этом.

— Местным — без очереди. А ты пей пиво в своих Шушарах! — визгливо крикнул мужичок.

— Может, ты хочешь инвалидом стать? Тогда всегда без очереди пойдешь, — все еще добродушно сказал Акулаев, хотя этот сепаратизм Невского проспекта уже начал его доставать.

Мужичок в ответ прошипел — мол, давно не бил морды шушарским гопникам, и замахнулся на охранника. Акулаев демонстративно занес кулак, но сзади завизжала продавщица: на улице хоть убивайтесь, а тут не позволю, сейчас милицию вызову. Акулаев согласился и пошел наверх. К его удивлению, мужичок не отстал, а повис на руке.

Уже на улице Акулаев сообразил, что в его профессиональные обязанности не входит разбрасывать по тротуарам тушки местных бомжей. Вот если бы в подворотне… Его противник явно был телепатом: он схватил Акулаева за пиджак и потянул под соседнюю арку.

— Ну, козел, напросился, — удовлетворенно сказал Акулаев. Он размашисто отвел руку… которую кто-то, вышедший из темноты, перехватил и заломил за спину. Акулаев ничего не успел понять, как на голову обрушились два профессиональных удара и он сполз по стене. Мужичонка нагнулся к нему, взял за шиворот и, на всякий случай, еще раз ударил головой о каменный выступ. Потом он вынул «трубу» и сказал:

— Первый готов. Переходим ко второму…

— Ты знаешь, что я подумала, впервые увидев Венецию? — говорила между тем своей подруге Лене приемная дочка Даутова Нина, прихлебывая коктейль «Маргарита».

— И что же? — спросила Лена.

— Наш город называют Северной Венецией. А кроме этого Северной Пальмирой. Но я рада, что настоящую Пальмиру занесли пески, чтобы не разочароваться. В Венеции такие каналы — на каждом шагу. А у нас, пожалуй, всего три или четыре настоящих венецианских местечка.

— Зато мы сидим в одном из них, — сказала Лена. — И знаешь, так приятно иногда отдохнуть от ухажеров. Мухи хоть зимой не липнут, а эти — круглый год…

Лена продолжала трепаться, но Нина, почти ее не слушавшая, вглядывалась вдаль. Волшебная смесь лимонного сока и текилы уже сделала свое дело, и, как нередко бывает, Нине казалось: они не в Питере и даже не в Венеции, а в каком-то другом, несуществующем волшебном городе, который можно увидеть лишь во сне…

Впрочем, нет, в таком городе вряд ли происходят такие уличные сцены. Вот, шагах в двадцати впереди нее, к высокому парню, курящему на набережной, подошли трое пьяных гуляк и, почти валясь на него, завели обычный пьяный базар. «Кстати, этого парня я где-то запомнила. Не мой ли это телохранитель?» Пьяная троица, между тем, шла по набережной дальше. Высокий парень уже на прежнем месте не стоял. Куда он делся? Вроде бы рядом спуск к воде. Видно, пошел справить малую потребность…

— Все равно тебе не поверю, пока сама не побываю в Венеции, — донеслись слова Лены.

— Побывай, — ответила Нина. — Там в каналы не писают даже ночью.

Она допила коктейль и встала. Пора идти дальше. Как раз к разводу мостов…

— Второй готов, — сказал в «трубу» тот же «сепаратист». Он скинул грязную куртку, и было видно: мужик только косил под придурковатого бомжа. Второй охранник действительно лежал на гранитной площадке, почти у воды. Рядом валялась пустая бутылка, и любой принял бы его за нерасчетливого пьянчугу.

— Она по-прежнему в кафе с подружкой? — спросил далекий координатор.

— Да. Брать?

— Вокруг люди сидят?

— Какие-то «финики».

— Подожди пять минут. Если не встанет — берите прямо в кафе.

Как бы облегчая задачу группе захвата, подруги встали и пошли по набережной. Тотчас же навстречу им двинулась та же пьяная троица. Между ними и девушками расстояние было шагов десять. Казалось, что только кто-нибудь из троих бритоголовых здоровяков разожмет руки, так на камни рухнут все трое. Однако трио продолжало движение. Неподалеку притормозил «джип» — шофера настолько заинтересовало происходящее, что он открыл переднюю дверцу, а потом зачем-то и заднюю.

До девушек оставалось уже шага три. Нина только сейчас посмотрела на этих придурков, которые нажрались в центре столицы бывшей империи как на свиноферме деревни Забулдыгино, и замерла от удивления. Даже в полумраке белой ночи было видно: у парней абсолютно трезвые глаза. Тогда зачем все это?

Нина ничего не успела понять, ибо случилось происшествие, которое не предвидел разработчик операции. Два подвыпивших лейтенанта, получившие в этот вечер долгожданные погоны, прогуливались по проезжей части, потягивали пивко из бутылок и уже минуты три наблюдали за двумя приятными девицами. Поэтому, когда перед изящными барышнями появилась еле держащаяся на ногах жлобская компания, ребята решили познакомиться с красотками, оказав им сперва мелкую услугу. Обогнув зачем-то остановившийся «джип», молодые офицеры вскочили на гранитный поребрик и встали перед девушками.

— Господа, — выпитое пробудило в одном из лейтенантов непривычную вежливость, — господа, разве вы не видите, что дамы не нуждаются в вашем обществе?

Жлоб, державшийся посередине, вынул пистолет и молча махнул рукой лейтенантам: проваливайте, тут серьезные дела. Теперь было видно, что все трое полностью трезвы.

Но курсанты, мешавшие весь вечер водку с шампанским, как раз трезвыми не были. Они так и не поняли, в какую передрягу попали. Один из них даже разозлился.

— Засунь зажигалку себе в ж…, ты, салага, дешевый брокер!

Пистолет был по-прежнему направлен на курсанта, и тот, сам того не ожидая — так импровизируют лишь пьяные, — прыгнул вперед и заехал ногой в пах жлобу со «стволом». Бандит с громким кряканьем свалился на гранитную набережную. Второй жлоб шагнул вперед, и курсант, сбитый мощным ударом ботинка в грудь, отлетел на три шага, прокатившись по асфальту. Товарищ упавшего оказался рядом и разбил почти пустую пивную бутылку о голову нападавшего. Тот устоял на ногах, но закачался и на несколько секунд выбыл из игры.

На набережной друг против друга стояли курсант с «розочкой» в руках и третий бандит. Однако поединка не получилось. Что-то блеснуло в полумраке, раздался выстрел, и удивленный офицер шагнул назад. На его белой рубашке начало расплываться красное пятно. Второй выстрел — и «свежий» лейтенант свалился на камень.

Нина первая вышла из оцепенения. Она схватила Лену за руку и, что-то крича, кинулась со всех ног в направлении кафе, где девушки только что сидели. Сзади раздался топот: впереди неслись два бандита, а третий ковылял чуть поодаль, все еще не в силах распрямиться. Всего на секунду преследователей задержал товарищ погибшего курсанта: он встал, но тотчас же снова оказался на асфальте. Бандиты пару раз его пнули и помчались дальше.

В отличие от Акулаева, старший сержант Сергеев работал белыми ночами постоянно: дежурил возле японского консульства. Пост был простой, ему уже давно не досаждали пьяные компании, спрашивавшие: «Где Тут Собчак живет?» Поэтому Сергеев прохаживался по набережной, отходя от охраняемого объекта шагов на тридцать. Ему было интересно наблюдать за гуляющим здесь народом. Последнее время людей в такую пору прибавилось: жители Питера помаленьку сообразили, что вечером-ночером, тем более майским или июньским, не опасней, чем днем.

Но какие-то проблемы остались. Издали Сергеев увидел трех пьяных парней, окруживших кого-то на набережной. Потом трое пошли дальше. А где же тот бедолага? Вглядевшись, Сергеев увидел, как один из пьяниц, действуя сноровисто и трезво, тащит что-то по гранитным ступенькам к воде. Черт возьми, хоть ночь и белая, все равно не понять.

Между тем, пьяная компания двинулась навстречу двум девушкам. Рядом тут же оказались две белые фигуры. Видно, «свежие» офицеры гуляют. Сергеев взялся за рацию:

— «Новгород», я 436. Тут возле меня проблемы. Срочно направьте ГЗ. У них, кажется, «стволы». Одного уже завалили. Быстрей, твою мать!..

Нина где-то читала: когда в людном месте начинается стрельба, надо лечь там, где стоишь. Но инстинкт взял свое, и они с Ленкой неслись по набережной. Вот и столики возле кафе, вот ее бокал, еще не убранный официантом. Да что же это за сон такой происходит?! Может, опять сесть, порассуждать о Венеции?

Не сговариваясь, обе девушки подскочили к лесенке, ведущей в подвальный зал. В дверях стоял официант и, сложив руки на груди, наблюдал за последними посетителями, когда те встанут и заведение можно будет считать окончательно закрытым. Девушки чуть не сбили его с ног. Официант только открыл рот, но Лена заорала:

— Закройте дверь, скорее! За нами гонятся!

— Чего? — недоуменно произнес он, но тут же все понял.

Бандиты, отшвыривая ногами столики и стулья, уже были рядом. Несколько туристов из холодной страны Финляндии стояли возле столика, удивленно глядя на происходящее. Увидев пистолеты, направленные на них, финны торопливо присели на пол: мол, все понятно, у вас тут серьезные внутренние проблемы, а мы — ни при чем.

В этот момент Нина оттолкнула официанта, закрыла дверь и, нащупав задвижку, вставила ее в гнездо. Тотчас же на дубовые доски обрушился мощный пинок.

— Мужик, ты жить хочешь? — раздался с улицы вопрос, несомненно адресованный официанту. — Открывай. Ну, живо!

Официант, толстый парнишка с туповатым лицом, положил руку на защелку, но Нина повисла на нем.

— Пожалуйста, не надо!.. — просила она.

— Макс, пинай дальше, — послышалось с улицы. — Я обойду.

Но тут из подъехавшего «джипа» высунулся еще один бандит и крикнул:

— Уходим! Наши ментовскую волну поймали. Сейчас здесь патруль будет.

На дверь обрушился еще один удар.

— Братва, ее взять надо!

— Оставайся тут и трахайся с ней и с ментами, — донеслось с набережной. — А мы уходим!

Больше ударов не было. Видимо, самый упертый громила сообразил, что остаться в одиночестве не входит в его интересы. Взревел мотор, «джип» удалился, увозя всех бандитов.

Охающий и тихо матерящийся официант осмелился открыть дверь, лишь когда увидел в окно милицейскую машину и выскочивших из нее вооруженных людей. Нина и Лена вышли на набережную Мойки. Трое милиционеров стояли над телом убитого выпускника военного училища и о чем-то говорили с его товарищем, который уже нашел силы подняться. А так — все по-прежнему. И правда, Венеция…

Лишь только врач вышел из кабинета Даутова, его место занял начальник частного сыскного бюро Николай Иванов, которого друзья называли просто Арчи. Конечно, после сердечного приступа надо было подольше полежать. Но бизнесмен не мог успокоиться, пока не поставит все точки над «i» в ночной истории с его приемной дочкой.

Очередной приступ старой болезни начался, когда телефон разбудил Даутова в четыре утра. Дочь звонила из отделения милиции и, еле сдерживая слезы, рассказывала, как на нее напали какие-то «отморозки», убили при ней человека и чуть не схватили саму. До людей, которые в эту ночь охраняли Нину, было не дозвониться, а ответственного за безопасность девушки Гриченко вообще не оказалось в городе. Даутов лично примчался в отделение в сопровождении всей своей охраны и забрал девочек. Он велел отвезти Лену домой. В «мерседесе» Нина легла Анатолию Семеновичу на колени и лишь тогда успокоилась. Когда они прибыли домой, с падчерицей было все в порядке, а вот отчиму понадобился врач…

Ближе к вечеру начал успокаиваться и Даутов. И тут — звонок от Иванова. Тот сразу сказал, что все гораздо серьезней, чем объяснили Даутову в отделении. Никакая это не гоп-история, какие случаются во все времена и во всех городах. Тут сердце забарахлило опять.

Однако, пока Арчи был в пути, Анатолию Семеновичу немного полегчало. И он был готов услышать самые неприятные новости.

— Это была не гопа, — сказал Арчи, — И даже не мелкая «братва» со «стволами». Охранников вырубили профессионально. Кстати, я выяснил, старшего — Акулаева, взяли, когда он покупал пиво. О чем думал Гриченко, когда брал таких дуболомов на работу?

«О чем я думал?!» — хотел сказать Даутов, но промолчал и стал слушать дальше.

— Парня, который за нее вступился, уложили из «стечкина». Такой «ствол» тоже в мелкой банде не встретишь. Вот эти два лейтенанта, действительно, были пьяны. И совершенно ни при чем. А на Нину охотились профессионалы. У того бедолаги две пули, в груди и в голове. Как вшиты. Работа высшего класса. Я расспросил милиционера у японского консульства, который видел все с начала. Он говорит: сперва эти трое здорово косили под пьяных. А потом работали, как на тренировке. И если бы не лейтенанты, — Арчи внимательно посмотрел на Даутова, — Нина сейчас была бы у них.

Бизнесмен немного помолчал и спросил:

— Что ты посоветуешь?

— Гриченко вышвырнуть ко всем чертям. Акулаеву оплатить больничный и туда же — пусть пьет пиво в другом месте. Второго охранника можно оставить. Да, наверное, надо бы помочь родителям погибшего. Адрес я узнал.

Даутов пристально посмотрел на Арчи, да так, что у того самого слегка кольнуло сердце: нет, не о чужом горе и, тем более, не о судьбе трех охранников думал бизнесмен.

— Родителям поможем. Но меня сейчас не это интересует. Как с Ниной быть?

— Пошлите ее куда-нибудь за границу. Хотя бы на пол года. И приставьте к ней профессионала. Который и сам пиво пить не будет, и своим людям расслабиться не даст. Чтобы уберег ее и в городе, и не сводил бы глаз и там.

— У тебя такие кандидаты есть?

— Подумаю и завтра доложу.

— Хорошо. И начинай искать. Ищи ублюдка, который заказал этот «наезд». Я его на помойке живым похороню!..

Арчи ушел. Даутов почувствовал себя совсем здоровым: финальная вспышка злости, как ни странно, подействовала на него благотворно. Таким же, энергичным и злым, был он совсем недавно, когда правдами-неправдами сколотил свое финансовое королевство. Пусть не очень заметное, но мощное.

Теперь — расслабился. И тотчас стала наезжать разная сволочь. У каждого короля есть своя слабость. Даутов очень любил приемную дочь Нину. И кто-то об этом узнал.

За пару недель до происшествия на Конюшенной промозглая питерская весна вдруг обернулась душной жарой. В многочисленных конторах и конторках, именуемых ныне по-заграничному офисами, клерки открывали нараспашку все двери и окна, решив, что лучше страдать от шума и пыли, чем превращаться в духовую говядину. В тех же фирмах, которые вовремя смогли разориться на кондиционеры, служащие наоборот, буквально замуровывались в кабинетах, безуспешно уговаривая входящих плотнее прикрывать за собой двери и не выпускать драгоценную прохладу.

В одном из таких кабинетов разговаривали двое.

— Ты что, не понимаешь, что «папика» трогать нельзя? — яростно шептал один из собеседников, внешне выглядевший довольно респектабельно, наваливаясь грудью на стол. — Если только он что-то почует, ни мне, ни тебе вместе со всеми твоими тупоумными «быками» тогда не жить! К тому же, не забывай — у него уже была пара инфарктов, и если его трясти, за что ты старательно агитируешь, наш хитрый Буратиночка может сразу загнуться. Тогда, скажи на милость, где бабки искать? Ты, что ли, будешь по всем швейцарским банкам ползать, спрашивая: «А не у вас ли, герр директор, хранятся несколько “лимонов” баксов, украденных у меня одним российским чуваком?..»

Собеседник говорившего, похожий на упакованный в костюм кубик, захлопал глазами:

— А что тогда делать? Я, в натуре, не пойму, куда ты клонишь. Раз уж я подписался на эту «тему», то хочу твердо знать: никаких заморочек не будет. Поэтому, или давай все начистоту, или разбегаемся и никаких проблем, будем иногда потихоньку встречаться да водочку попивать.

— Тебе бы только попивать! — раздраженно ответил первый собеседник. — Объясняю еще раз: надо взять его девчонку и слегка потрясти. Она должна знать и банки, и коды. «Папик» не такой дурак, чтобы все держать в голове. А доченьку он любит безумно, к тому же она сама как-то ляпнула, что в курсе этой проблемы. Если же мы ошибаемся, тогда играем запасной вариант — отзваниваем папашке и предлагаем ченч: либо дочку ему, а баксы нам, либо он остается со своими долларами, а чадо любимое будет недели две получать по кускам…

Говорящий вопросительно посмотрел на собеседника, как бы оценивая, понимает ли тот смысл сказанного, но «Кубик», казалось, теперь начал вообще сомневаться в самой идее операции:

— Но ведь папаша обязательно наедет на нас при таком раскладе. И тогда уж точно: всем крышка. Я лично не хочу плавать в бетонных «ботинках». А если он что похлеще придумает?..

— Ты что, не врубаешься? — снова зашипел «Респектабельный». — «Папик» никогда не станет рисковать девчонкой. Да и с каких фигов он нас просчитает? Времени на это у него не будет. А когда от него уйдут все баксы — он без «крыши» останется. К тому же некоторые дополнительные меры предосторожности мы предпримем без твоих молодцов. Не забывай, что в фирму нашим людям путь не заказан. В общем, давай, готовься, думай, но не тяни. А я буду помогать, но с другой стороны. Главное — докладывай регулярно, как дела идут. Все будет нормально, Боб. Не дрейфь.

— Ладно, — «Кубик» вывалился из мягкого кожаного кресла. — Будем думать. Только ты тоже уж постарайся. А то и в самом деле нам обоим яйца поджаривать будут. До связи… И пожалуйста, не звони моей, а то она и так нервная, токсикоз у нее начался…