Приятная ночь для убийства

Глава 5

Когда солнце, словно огненный шар, опустилось в море и сумерки окутали гавань, Мануэль Торрес возвращался на свой бот. Через плечо у него был перекинут матерчатый мешок. Его лысина в лучах заходящего солнца сияла, словно апельсин.

Он то и дело останавливался, чтобы обменяться приветствиями с бесцельно слоняющимися кубинцами, которые только и ждали того момента, когда они смогут вернуться в свои бараки в надежде, что жены предложат им что-нибудь поесть.

Когда Мануэль поднимался по трапу на свой бот, лицо его было холодным и хмурым. Он осторожно снял с плеча мешок и убрал трап, потом быстро огляделся по сторонам. Ничто не указывало на присутствие сыщиков и даже просто полицейских.

Торрес свистнул, предупреждая Фуентеса о своем возвращении, затем взял мешок и пошел к каюте, в которой было темно. Мануэль предупредил Фуентеса, чтобы тот в его отсутствие не зажигал света. Прошло уже более шести часов, как он ушел. Ему было жаль Фуентеса, который сидел в полном одиночестве в сгущающихся сумерках. По крайней мере, он хоть оставил ему еду.

Мануэль вошел в каюту, закрыл дверь и включил свет. Фуентес, лежавший на койке, приподнялся.

– Не могу сказать, чтобы ты очень торопился! – заворчал он. – Или ты думаешь, что мне доставляет удовольствие лежать здесь и ждать, ждать?!

– Друг мой, – спокойно возразил Мануэль, – тебе незачем ждать и ждать: ты ведь не в заключении. Достаточно просто встать и уйти. Никто, кроме копов, тебя не задержит.

Сразу отрезвев, Фуентес улегся на жесткий матрас.

– Я просто вымотался. Шутка ли сказать! А ты смог бы целыми часами сидеть взаперти в этой душной каюте? Забудь это, Мануэль. Я знаю, что ты делаешь для меня все возможное, и благодарен тебе за это.

Мануэль начал развязывать мешок.

– Сегодня у нас хороший ужин, – сказал он. – Спагетти, цыплята, сыр.

Фуентес напряженно всматривался в лицо Мануэля, освещенное лампой. Его беспокоило мрачное, жесткое выражение, застывшее на его лице.

– Что-нибудь случилось? – спросил он.

Фуентес встал с койки и подошел поближе к столу, на котором Мануэль выложил упаковку спагетти, жестянку с соусом «чили» и упитанного цыпленка.

– Сначала мы поужинаем. Я проголодался.

Несмотря на то что в мешке еще что-то осталось, Мануэль затянул завязку и осторожно поставил его в узкий шкаф.

– У тебя там еще что-то? – спросил Фуентес.

– Бомбы, – ответил Мануэль. – Но давай сначала поедим.

Он прошел в маленький камбуз, налил воды в кастрюлю, поставил ее на газовую плиту и включил электрогриль. После этого начал открывать банки. Закончив работу, взял курицу и насадил ее на вертел. Хотя движения его были методичными, лицо оставалось мрачным.

Фуентес стоял на пороге камбуза и наблюдал за ним, нервничая все больше и больше. Еще никогда ему не приходилось видеть Мануэля в таком мрачном и задумчивом состоянии.

– Какие-нибудь неприятности? – повторил он свой вопрос.

– Мы поужинаем, поговорим потом, – ответил Мануэль, засыпая спагетти в кипящую воду.

Фуентес, вернувшись в каюту и разложив на столе ножи и вилки, присел на койку и стал терпеливо ждать.

Спустя сорок минут оба сидели за столом, поедая курицу и спагетти, залитые соусом.

Мануэль жадно глотал еду. Его лицо оставалось по-прежнему хмурым. Фуентес, одолеваемый беспокойством, ел медленно, то и дело поглядывал на него.

Наконец, он не выдержал:

– Мануэль, друг мой! Что случилось? Скажи мне, ради Бога!

– Он умрет, – ответил Мануэль, отправляя в рот последний кусок курятины.

Фуентес замер:

– Ты имеешь в виду Педро?

– Кого же еще? Я разговаривал со своим приятелем из больницы. Теперь не осталось никакой надежды. Это вопрос времени. Педро может протянуть неделю, даже две, но он не жилец на этом свете.

Фуентес, думавший только о своей шкуре, успокоился.

– Значит, нам теперь не нужны бомбы? – Его кидало в дрожь, когда он думал о бомбах. – Так что у нас одной проблемой меньше?

Мануэль посмотрел на него. Его глазки были похожи на маслины.

– Приятель, ты совсем ничего не соображаешь. Или ты забыл, что предстоит нам: тебе, Аните и мне?

Фуентес уставился на него:

– Ты ошибаешься! Я точно знаю, что нам делать! Мы врываемся в апартаменты отеля, задерживаем эту богатую парочку до получения выкупа и уезжаем с пятью миллионами в Гавану. Почему ты говоришь, что я не соображаю?

– А как мы попадем в апартаменты?

Фуентес в нетерпении возвел кверху руки.

– Мы же договорились. У Аниты есть дубликат ключа. Она проведет нас в апартаменты. Почему же ты говоришь, что я не соображаю?

– Теперь я вижу, что ты не только не соображаешь, но еще страдаешь короткой памятью, – заметил Мануэль, отрезая себе кусок сыра. – Ты забыл, что Анита обещала провести нас в апартаменты только при одном условии.

Он наклонился вперед и посмотрел Фуентесу в глаза.

– Педро должен быть свободен и уехать с нами в Гавану.

Фуентес пробежал пальцами по длинным сальным волосам.

– Но ты же сказал, что он умирает.

– Теперь, дружище, ты начинаешь видеть проблему. Да, Педро умрет примерно через неделю. Анита любит этого человека. Она готова сделать все, чтобы снова быть вместе с ним. – Мануэль отрезал себе еще сыра. – Женщины нуждаются в понимании. Я хорошо ее понимаю. Для нее деньги ничего не значат. Ее жизнь целиком принадлежит Педро. Я дал ей слово, что муж ее получит свободу и поедет вместе с нами в Гавану, если она проведет нас в апартаменты. Я сделал все возможное, чтобы обеспечить его освобождение. У меня есть две бомбы, которые окажут такое действие, что Педро освободят.

Мануэль закрыл глаза, чтобы Фуентес мог видеть, как он страдает.

Наступило долгое молчание, во время которого Фуентес смотрел на Мануэля со все возрастающим нетерпением, но он боялся его и поэтому молчал.

– Я дал Аните слово, – начал опять Мануэль, уставившись на свои огромные руки, лежащие на столе. – Я обещал освободить ее мужа, если она проведет нас в апартаменты. Таков был договор.

– Я знаю, – подтвердил Фуентес. – Но ведь Педро умирает.

– Да, в этом нет никакого сомнения. И теперь между Анитой и мною нет никакого договора.

Фуентес схватился руками за голову.

– Ты хочешь сказать, что мы можем потерять пять миллионов долларов только потому, что эта тупая баба, которая сходит с ума из-за своего никчемного сопляка, не согласится провести нас в апартаменты, если узнает, что этот ублюдок умрет? – закричал Фуентес.

– Именно это я и хотел сказать. Но такой человек, как ты, не понимает этого. Я известен как хозяин своего слова! – Мануэль замолчал, уставившись в пространство, потом продолжал: – Речь идет о пяти миллионах долларов. Говорят, что каждый человек имеет свою цену. – Мануэль вытер потное лицо. – Пять миллионов! Я промучился несколько часов, прежде чем принять решение. Пять миллионов долларов! С такими деньгами можно открыть любые двери, которые сейчас закрыты для меня.

– Ты забываешь о моей доле, – резко сказал Фуентес.

Черные глаза-маслины Мануэля ничего не выражали, когда он кивнул:

– Да. Ты получишь миллион. Итак, четыре миллиона!

– Что ты решил? – спросил Фуентес. Мышцы его жирного лица задергались.

– Я вынужден солгать ей. Эта ложь роняет меня в собственных глазах. Обмануть любого из моего народа – позор. – Мануэль сжал кулаки. – Ты думаешь только о деньгах. Я могу тебя понять. Ты – человек бедный. Но эта ложь, на которую я вынужден пойти, пробьет брешь в моем сердце.

Фуентес с трудом владел собой. Его подмывало наорать на Мануэля, чтобы тот прекратил эту дурацкую мелодраму. Кого волнует эта Анита? Кто она такая, собственно говоря? Пустое место, как и ее жалкий муженек! Однако он сдержался и промолчал. Никто не осмеливался кричать на Мануэля, зная, что мгновенно получит кулаком по лицу.

– А бомбы? – спросил Фуентес после продолжительного молчания. – Они еще нужны?

– Конечно. Мы должны будем действовать в соответствии с этой ложью. Она женщина вовсе не глупая. Придется соблюдать предельную осторожность, обманывая ее.

Мануэль встал.

– Ложись спать, дружище. Через полчаса я встречусь с Анитой. Нельзя терять ни минуты. Педро умрет, возможно, завтра или послезавтра. Анита может узнать о его смерти, тогда нам не видать пяти миллионов. Самое позднее послезавтра она должна провести нас в апартаменты.

– Нам понадобится оружие, – заметил Фуентес.

– Все приготовлено, все предусмотрено, неизвестно только, как поступит Анита.

Полчаса спустя Мануэль покинул свой бот и пошел по набережной, таща мешок с бомбами. Подойдя к дому, где жила Анита, он поднялся по лестнице и постучал в ее квартиру.

Анита распахнула дверь. В скудном свете пыльной лампочки она выглядела больной и осунувшейся. Под глазами у нее были темные круги.

– Хорошие новости, – сказал Мануэль, проходя в крохотную гостиную.

У нее загорелись глаза.

– Педро?

– Да, Педро.

Мануэль поставил мешок на стол. Его толстые губы растянулись в фальшивой улыбке.

– Я как раз из больницы. Мой приятель, который там работает, сообщил, что Педро пришел в сознание и температура у него снизилась. Через два дня его можно будет перевозить.

Анита пристально посмотрела на него.

– Я просто не могу в это поверить, – прошептала она. – Он был в таком тяжелом состоянии! Через два дня? Нет, этого не может быть!

– Антибиотики творят чудеса, – возразил Мануэль, стараясь избегать ее пристального взгляда. – Мой приятель сказал, что полиция уже пыталась допросить Педро. Он чудесный парень, Анита! Ты должна гордиться им! Он отказался им хоть что-нибудь сообщить. До сих пор они даже не знают, кто он. Педро оберегает тебя.

Лицо Аниты задрожало. Она отвернулась и бросилась в маленькую спальню. Слыша ее рыдания, Мануэль закрыл глаза. Смогут ли четыре миллиона долларов стереть в его памяти хоть когда-нибудь этот момент, с которого он не имеет права называться хозяином своего слова?

Он ждал, когда женщина появится вновь. Его лицо покрылось мелкими капельками пота. Услышав, что рыдания прекратились, Мануэль тихонько подошел к двери и заглянул в спальню.

Анита стояла на коленях и, склонив голову в молитве, благодарила Бога за чудо. Мануэль отвернулся с перекошенным лицом.

Минут через десять Анита вышла из спальни. Теперь это была совершенно другая женщина: она умылась, причесала волосы. Жесткое выражение ее лица сказало Мануэлю, что теперь перед ним была именно та женщина, которая поможет им проникнуть в апартаменты Уорентонов.

– Бог услышал мои молитвы, – сказал она и обеими руками схватила правую руку Мануэля. – Я не переставала молиться, и Бог меня услышал! Теперь мы должны отвезти Педро домой! Ты говоришь, что через два дня он сможет ехать?

– Да, но за эти два дня нужно еще много подготовить. Сначала бомбы.

Мануэль подошел к столу и, взяв мешок, вытащил из него маленький черный ящичек размером с пачку сигарет.

– Эта маленькая бомба, которую ты должна спрятать в холле отеля.

После этого он вытащил другой черный ящик, раза в четыре больше первого и завернутый в целлофан. Со всеми предосторожностями он поставил его на стол.

– Это большая бомба, которая сможет разрушить кухню. Надеюсь, нам не придется ею воспользоваться.

Потом он вытащил из мешка еще маленькую коробочку.

– Это детонатор. Видишь, здесь две кнопки. Я нажимаю верхнюю – и взрывается маленькая бомба, нажимаю нижнюю – взрывается большая. Детонатор останется у меня, а обе бомбы ты возьмешь с собой.

Анита подошла к столу и стала внимательно рассматривать оба ящика. Выражение твердости и решимости на ее лице не оставляли места сомнениям.

– Я спрячу бомбы. Ты можешь положиться на меня, – сказала она.

– Хорошо. Завтра в полночь я приду сюда с Фуентесом, и мы втроем отправимся в отель. Ты уверена, что сможешь нас провести в апартаменты?

– Да, я уверена.

– Тогда здесь, завтра в полночь. – И Мануэль направился к двери.

Анита положила руку ему на плечо:

– Я верю тебе. Ты хороший человек. Фуентесу я не доверяю, но тебе… – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Наши люди говорят, что ты хозяин своего слова. Помни, я делаю это только ради Педро.

Мануэль вышел в коридор.

– Все будет хорошо, – заверил он, презирая самого себя, но думая теперь только о том, что означают четыре миллиона для его будущего. – Завтра вечером! – И Мануэль пошел по коридору и вниз по лестнице. Анита все еще смотрела ему вслед. Когда внизу захлопнулась дверь, она заперла дверь квартиры, прошла через комнату и достала из ящика кинжал. Этот кинжал принадлежал Педро, и он учил ее, что иногда наступает момент, когда человек должен защищаться.

Вытащив кинжал из ножен, она вспомнила Джоша Прескотта, ночного детектива отеля. Он был опасен, потому что только он мог помешать ей спрятать бомбы. Анита осмотрела сверкающее лезвие. Ради Педро она была готова абсолютно на все, даже на убийство.

Переодевшись в черный свитер и черные брюки, Анита закрепила на поясе ножны и натянула на них свитер. Потом положила обе бомбы в пластиковый пакет.

Когда она закончила, часы показывали четверть второго. Анита вышла из квартиры и направилась к отелю.

У каждого человека есть свои слабости, и Джош Прескотт, ночной детектив в отеле «Спэниш Бэй», не был исключением. Он был чрезвычайно пунктуален. Он также чрезмерно увлекался женщинами. Даже сам признавал, что помешан на сексе.

Майк Бенион, понимая, что этот человек опасен, досконально изучил неизменный порядок его действий. В 1.00 Прескотт проходил по всем коридорам отеля. В 1.10 он обходил холл и опустевшие рестораны. В 2.00 появлялся на кухне, в 2.45 совершал обход территории отеля и осмотр плавательного бассейна. Он был настолько пунктуален, что можно было сверять по нему часы. В этом и заключалась слабость Прескотта, о которой Майк сообщил Бреди.

Итак, в 2.45 Мегги проскользнула в плавательный бассейн, который в этот час был безлюден, и поплыла в ярком свете с грациозностью русалки. Прескотт мгновенно остановился и стал за ней наблюдать.

Она время от времени попадалась ему на глаза и до сих пор казалась ему какой-то неживой, кукольной. Но теперь, стоя на краю бассейна и наблюдая, как она вертится в воде, практически нагая в своем бикини, Прескотт, как правильно рассчитал Бреди, поддался ее чарам.

Мегги, как опытная соблазнительница, помахала ему и поплыла к лестнице. Она притворилась, что не может подняться по ступенькам, и Прескотт поспешил протянуть ей руку.

Бреди, наблюдавший из темноты, одобрительно кивнул. Быстро и бесшумно он направился к боковому выходу отеля. Прескотт будет полностью занят по крайней мере полчаса.

Даже в это время в холле были еще люди, большинство из них полупьяные. Они громко прощались друг с другом, прежде чем отправиться наверх в свои апартаменты.

Одетый в смокинг с гвоздикой в петлице, Бреди уверенно прошел через холл к кабинам лифтов. Никто не обратил на него внимания. Он вписывался в общую картину.

В это время лифты уже были переключены на автоматический режим. Он вошел в одну из кабин и нажал кнопку верхнего этажа.

Спустя четыре минуты Бреди отпер дверь лифта с табличкой «служебный» и вошел в кабину, которая должна была доставить его в помещение сейфа.

Ему понадобилось несколько минут, чтобы с помощью инструмента привести лифт в движение. Бреди был абсолютно спокоен, зная, что к этому времени оба охранника уже собрали все ценности в номерах, уложили в ящички и закрыли в сейф до утра. Оказавшись в помещении сейфа, он зажег свет и обследовал все три замка. «Никаких проблем», – сказал он самому себе. Ему понадобится полоска стали, согнутая соответствующим образом. Эти замки – игрушки для детей. Его больше интересовал люк на потолке.

Он отодвинул задвижку и осторожно опустил вниз крышку, потом взобрался по лестнице и вылез на крышу. Тихо, как кошка, пройдя вперед, он увидел перед собой внизу террасу апартаментов Уорентонов. Там в тусклом свете виднелись шезлонги и несколько столиков со стеклянными крышками. С террасы открывался чудесный вид на залив и на океан.

Из окон апартаментов падал свет. Вскоре на фоне освещенных окон мелькнула тень, и на террасу вышла Мария Уорентон. На ней ничего не было, кроме бриллиантов.

Бреди вжался в крышу, глядя на Марию. Он не мог оторвать взгляда от камней, которые вспыхивали огнем в лунном свете.

Вслед за Марией на террасу вышел Уилбур. В руках у него была камера «Никон» со вспышкой. Мария встала, прислонившись к перилам, так что лунный свет падал прямо на нее, и Уилбур нажал на спуск.

Бреди, наблюдая эту сцену, подумал, что охотно посмотрел бы снимки. До чего же богачи обожают выпендриваться! У этой женщины хорошая фигура, и ее загар подчеркивает блеск бриллиантов. Но, решил Бреди, несмотря на все бриллианты, ей действительно далеко до Мегги.

– О, это будет великолепно, – сказал Уилбур. – А теперь пойдем спать.

Бреди наблюдал, как Мария отошла от перил и прижалась к Уилбуру, обхватив его руками.

– Мы будем долго спать? Ты устал?

– Да, конечно. День сегодня был напряженный. Эти бриллианты на тебе просто потрясающие, но ты сама еще более потрясающая!

Обнявшись, они прошли в апартаменты и скрылись из вида. Бреди не шевелился, пока не погас свет. Только после этого он бесшумно спустился с крыши на террасу.

Большая стеклянная дверь апартаментов была распахнута настежь. Бреди улыбнулся про себя. Это дело будет очень легким. Словно тень, он проскользнул в гостиную.

Бриллианты были беззаботно брошены на одну из кушеток.

Бреди остановился, не веря своим глазам. Из спальни пробивался сильный свет, и он услышал, как стонет Мария.

– Сейчас, дорогой, – вскрикнула она. – Быстрее… сейчас!

Бреди решил было прихватить с собой это неожиданное богатство, но потом подумал, что Хеддон рассчитывает и на содержимое сейфа.

Завтра ночью, подумал он. Какой куш!

Он залез на крышу, спустился в помещение сейфа и на лифте спустился на верхний этаж. Он снова запер дверь с надписью «служебный», после чего, довольный, нажал на кнопку первого этажа.

Часы показывали 2.50. Перегнувшись через перила лестницы, он посмотрел вниз. В холле еще было несколько человек, но они уже направлялись к лифтам, переговариваясь на ходу.

Уверенный, что Мегги все еще не отпустила отельного детектива, Бреди спустился по лестнице вниз. Он выглядел как один из постояльцев отеля и не вызывал никаких подозрений.

Через пять минут он был уже в коттедже. Еще через двадцать минут Мегги присоединилась к нему в спальне.

– Ну и ну! – воскликнула она. – Это такой любовник! Мы забавлялись с ним в кустах.

Бреди, сидя на кровати, с восхищением посмотрел на нее:

– Что за девочка! А как насчет завтрашней ночи?

Мегги сбросила бикини.

– Мы договорились.

Она пошла в ванную.

– Он был чересчур пылок. Ничего, если я лягу спать, милый? Он меня просто заездил.

Бреди усмехнулся:

– Ты заслужила сегодня отдых, Мегги, как никакая другая девушка. Завтра мы проворачиваем дело.

– Честно?

– Иди в душ. Завтра ночью.

Раздеваясь, Бреди видел перед собой только бриллианты, оставленные на кушетке. Швырнет ли она, эта легкомысленная дрянь, их и завтра на кушетку? Будет ли так же легко завладеть ими? Неожиданно он похолодел от предчувствия, что сегодня, может быть, он упустил случай, выпадавший один раз в жизни.

Анита в черном свитере и брюках незаметно пересекла территорию отеля. Она направлялась к служебному выходу, а для этого было необходимо пройти мимо плавательного бассейна.

Анита, увидев стоящего у бассейна Джоша Прескотта, на мгновение остановилась. Потом она увидела, как он помог подняться Мегги. Даже Анита почувствовала, насколько сексуальна Мегги. Анита видела, как они разговаривали, потом Мегги ухватила Прескотта за руку и потянула его в кустарник.

Анита, уже не боясь попасться Прескотту, со всех ног бросилась к служебному входу. Открыв его дубликатом ключа, она прокралась по темному коридору и бесшумно подошла к кухне. Приоткрыв дверь, заглянула в нее. Услышав звон посуды и столовых приборов, она поняла, что оба официанта в буфетной. Но где Доминик, третий повар?

На цыпочках Анита вошла в полутемную кухню, посмотрела в сторону ярко освещенного кабинета и увидела Доминика, который сидел за письменным столом и что-то читал.

Не теряя времени, она быстро прошла в кладовую. Подняв крышку ларя, разгребла муку, сделав в ней совком углубление, сунула туда большую бомбу, протолкнула ее осторожно вниз и, тяжело дыша, с бьющимся сердцем, засыпала сверху мукой. Затем тщательно разровняла поверхность, вытерла руки и быстро выскочила из кладовой. Когда она кралась через кухню, в кабинете зазвонил телефон. Анита на цыпочках подбежала к двери, как раз когда из буфетной вышел один из официантов. Он не смотрел в сторону двери, так как спешил в кабинет шеф-повара. Анита слышала, как Доминик крикнул:

– Поджаренную ветчину и яичницу в номер шесть.

Она понеслась по коридору к служебному выходу и вылетела на улицу. Ее поглотила душная влажная ночь.

«Скоро ли Прескотт вернется в отель?» – подумала она.

Анита обежала здание отеля и взбежала по ступенькам к главному входу. Остановившись, она огляделась вокруг. В холле было безлюдно. Ночного портье нигде не было видно. Войдя в холл, она стала лихорадочно осматривать его в поисках места, куда бы сунуть вторую бомбу. В противоположном конце холла, около входа в ресторан, она увидела на стене большое, вырезанное из дерева и раскрашенное изображение мексиканской женщины. Дюлак обнаружил эту чудесную резьбу по дереву в одной деревушке вблизи Танеко, в Мексике. Хорошо разбираясь в таких вещах, он определил, что статуя относится к временам Кортеса. Он купил ее, и теперь эта прекрасная вещь занимала почетное место в холле отеля.

Анита подбежала к статуе. Между грудями деревянной женщины была щель, в которую как раз вошла маленькая бомба.

Заплетающийся мужской голос произнес:

– Красивая девушка, беби, но ты еще лучше.

Анита почувствовала сильный толчок в груди, и сердце бешено заколотилось. Ее рука непроизвольно схватилась за рукоятку кинжала, спрятанного под свитером. Она медленно обернулась.

Грузный седой мужчина сидел в глубоком кресле и смотрел на нее. У него было красное лицо, и выглядел он полусонным.

– Откуда ты вдруг явилась? – спросил он.

Стараясь побороть охватившую ее панику, она ответила как можно спокойнее:

– Я просто одна из уборщиц.

– Прекрасно. Думаю, что мне пора спать.

Мужчина с трудом выбрался из кресла и, шатаясь, направился к ней. Теперь она видела, что он сильно пьян.

Анита увернулась от него и бросилась к выходу.

– Эй! Не убегай же! Как насчет поцелуйчика?

Но Анита уже сбежала с лестницы и исчезла в ночи. Она бежала как никогда в жизни. Когда она, добежав до ворот, выскочила на бульвар, ее окликнул знакомый голос:

– Анита!

Она замедлила бег и остановилась. Из темноты вырулил «линкольн» с вмятинами на боках и затормозил возле нее.

Мануэль улыбнулся ей.

– Я ждал. Все в порядке? – спросил он.

– Да.

Она содрогнулась.

– Я сказала, что сделаю это. И сделала.

– Садись, – предложил Мануэль и открыл дверцу. – Ты великолепная женщина!

Анита обежала машину и забралась на сиденье рядом с ним.

– Педро? У тебя есть новости о нем?

Мануэль похлопал ее по колену.

– Я как раз из больницы, – солгал он. – Все идет замечательно. Поговаривают о том, что послезавтра твоего мужа собираются перевести в тюремную больницу. Педро отказывается говорить. Он думает только о тебе и защищает тебя. Твой муж, женщина, – прекрасный парень! А ты прекрасная женщина!

– Ему действительно гораздо лучше?

– Так, как я тебе говорю. А теперь расскажи-ка о бомбах.

Пока они ехали к дому Аниты, она рассказала, что сделала с бомбами. По ее лицу текли слезы облегчения. Мануэль слушал, одобрительно кивал, но никак не мог отделаться от ощущения, что предал ее.

Оправдывая себя, он вновь и вновь возвращался к мысли о деньгах. С такой суммой он сможет иметь все, что пожелает! Кроме того, его мысли занимал Фуентес. Дать такому пустому, никчемному человеку миллион? Нет, пять миллионов всегда лучше, чем четыре. Когда придет время, он устранит Фуентеса: мгновенный удар – и в море.

Подъехав к дому Аниты, он погладил ее по плечу:

– Завтра ночью мы все сделаем. Встретимся здесь в полночь. Это будет просто. Завершим наш план. О'кей?

Анита обеими руками схватила его руку.

– Да, завтра ночью. – И помедлив, она продолжала: – Мой друг, я доверяю тебе. Ты известен как хозяин своего слова. Деньги для меня ничего не значат, мне нужен только Педро, мой муж. Я верю тебе.

Комок подступил к горлу Мануэля. Лицо его сморщилось, когда он вторично погладил ее по плечу.

– Положись на меня, – проговорил он, не в силах взглянуть ей в глаза. – Ты получишь своего мужа. Итак, завтра в полночь.

– Благослови и храни тебя Бог, – сказала она и прижалась своими губами к твердой руке Мануэля.

– Иди спать, – отрезал он, вырывая свою руку. – Завтра ночью.

Он смотрел, как она поднималась по ступенькам лестницы. Она опять плакала.

Содрогнувшись, Мануэль вытер тыльную поверхность руки, стирая прикосновение ее губ. Он долго сидел неподвижно, уставившись невидящим взглядом в пыльное стекло машины и ненавидя себя больше всего на свете, потом, с мыслью, что он скоро станет обладателем пяти миллионов, Мануэль безнадежно пожал плечами, включил зажигание и отъехал от дома.

На следующее утро Лу Бреди в гриме старика сидел в кресле-каталке в гостиной своего коттеджа и напильником обрабатывал небольшую стальную полоску. С другого конца комнаты за ним наблюдал Майк Бенион.

Мегги отправилась поплавать в бассейн. Накануне вечером она рассказала Бреди о больной дочери Майка Крисси, и Бреди, которому нравился этот высокий отставной сержант, был потрясен.

В комнате стояла тишина. Слышался лишь звук напильника. Время от времени Бреди бросал острый взгляд на Майка и снова отводил глаза в сторону. Майк прервал молчание:

– Вы в совершенстве владеете ремеслом. Для чего это?

Бреди отложил напильник и размял пальцы.

– Этот кусочек стали, Майк, откроет нам сейф. Да, действительно, я знаю свое дело. – Бреди замолчал, прикуривая сигарету. – Сегодня ночью мы провернем дело. Думаю, что это будет нетрудно. Мегги рассказала мне о вашей маленькой дочке. Я сочувствую вам. Вы получите деньги, Майк. Немного везения – и никаких проблем. Вас что-нибудь беспокоит?

– Нет. Если вы говорите, что не будет никаких проблем, почему я должен волноваться? Я, как и Мегги, полностью доверяю вам.

Острая боль, словно докрасна раскаленный нож, резанула тело Майка. Он напрягся, пытаясь ничем не показать, как страдает. Однако Бреди, внимательно наблюдавший за Майком, заметил, как ему плохо.

– Вы больны, правда, Майк? – спросил он. – Послушайте, мы работаем вместе, и вы мне нравитесь. Нам предстоит крупное дело. Если где-то произойдет осечка, мы все загремим в тюрьму. У каждого из нас свое дело. Мегги должна позаботиться о шпике отеля. Вы должны будете устранить всех, кто может неожиданно появиться и помешать нам. Я обязан достать бриллианты Уорентонов и вскрыть сейф. Мы с вами одна команда. Будьте откровенны со мной, вы ведь очень больны, да, Майк?

Майк несколько секунд смотрел на свои большие руки, потом взглянул в лицо Бреди.

– Через шесть месяцев я умру, – молвил он. – Поэтому я и пошел на такое дело. У меня неоперабельный рак.

Бреди почувствовал, как его руки стали липкими от пота.

– Неизлечимый рак!

Он панически боялся смерти. А этот высокий, выдержанный парень говорит ему, что это большое тело через шесть месяцев будет лежать в гробу, и несмотря на это, сколько твердости в его глазах!

– Все, что касается меня самого, сейчас меня не волнует. Я прожил хорошую жизнь. Пусть все будет как есть. Но мне небезразлична моя дочь. Вы не должны беспокоиться. Мне нужны деньги. Я вас не подведу.

Бреди наклонился вперед и уставился на Майка.

– Сегодня ночью, Майк. Предположим, что вас скрутит боль в тот момент, когда вы будете мне срочно нужны, что тогда? Ради Бога, скажите мне честно! Если вы не уверены, что справитесь с этим делом, мы отложим его и просто смотаемся отсюда. У меня нет никакого желания попасть в тюрьму, и я не хочу, чтобы Мегги угодила туда же. Ради Бога, будьте откровенны, Майк!

Тот посмотрел Бреди прямо в глаза.

– Я вас не подведу, – сказал он медленно и отчетливо. – Я сделаю ту работу, на которую меня наняли. У меня есть обезболивающее средство. Я ненавижу таблетки, но сегодня вечером приму их. Даю вам слово, что выполню все, что от меня потребуется.

Бреди посмотрел еще раз на этого высокого, сильного парня, который не избегал его взгляда, и почувствовал прилив доверия к нему.

– О'кей, Майк, наверно, не нужно говорить, как я вам сочувствую. Мне чертовски жаль! О'кей. Раз это зависит от вас, уверен, что вы справитесь.

В этот момент в комнату вошла Мегги, закутанная в купальный халат.

– Я уже проголодалась. Когда мы будем есть?

– Мегги, малышка, – обратился к ней Бреди, – сегодня мы можем обжираться. Этой ночью мы исчезнем, и не придется платить по счету. Мы будем далеко.

Она завизжала от восторга:

– Ты имеешь в виду, что я могу съесть все, что захочу?

– Именно так. Сегодня ты можешь пройтись по всему их чертову меню. А теперь принеси нам выпить.

Пока Мегги готовила мартини с джином, Бреди изложил план операции.

– Как только Мегги уволочет ночного детектива в кусты, мы поднимемся на верхний этаж, – объяснил он Майку. – У меня есть все необходимое. Предоставь эту часть операции мне. Сначала мы выпотрошим сейф, потом спустимся на террасу апартаментов. Если Уорентоны не спят, ты усыпишь их. Мы возьмем бриллианты и смотаемся. Сложного здесь нет ничего. Начнем операцию, как только Мегги займется детективом: примерно в 2.45. В это время почти никого уже не бывает, а если кто и появится, будет пьян. Потом мы возвращаемся сюда, дожидаемся Мегги, садимся в «роллс» и смываемся. После ужина я переговорю с шефом. Он назначит место встречи. Все будет готово ко времени начала операции.

Мегги отпила глоток из стакана.

– Ах, зайчик, мне будет так жалко уезжать отсюда. Мне так здесь понравилось.

– В других местах тоже не так уж плохо, – сказал Бреди и посмотрел на часы. – Думаю, нам пора ужинать.

Мегги захлопала в ладоши:

– Быстро собирайтесь! Я умираю от голода!

– А когда ты не умираешь от него? А как вы, Майк?

Майк, боровшийся с новым приступом боли, заставил себя улыбнуться:

– Я, пожалуй, останусь здесь. Счастливо повеселиться!

– Вы хотите сказать, что отказываетесь от ужина? – спросила Мегги, широко раскрыв глаза.

– Мегги! – оборвал ее Бреди. – Давай-ка кати меня в ресторан. Не все такие обжоры, как ты!

Озадаченная, Мегги взялась за каталку и начала вывозить ее из коттеджа.

– Не могу себе представить! Вся эта роскошная еда, и бесплатно, а его это не интересует! – причитала она, быстро катя каталку к ресторану.

– Кати помедленней, – рявкнул Бреди. – Или ты стартуешь на «Большой приз»?

Мегги неохотно замедлила шаги.

– Я голодна, мое сокровище, – пожаловалась она.

– Не притворяйся! – отрезал Бреди. Он решил не говорить Мегги о том, что Майк смертельно болен. Он знал, что Мегги безнадежно сентиментальна и, узнав об этом, может вся изойти слезами и тогда станет совершенно бесполезной для предстоящей операции.

Когда Мегги вкатила каталку на террасу и к ним подошел метрдотель, Бреди успокоился.

– Либо пан, либо пропал, – пробормотал он себе под нос, когда Мегги подкатила кресло к их угловому столику. – Восемь миллионов! Это будет крупный куш!

Бреди знал, что сможет вскрыть сейф и ящички с драгоценностями этих супербогачей. Он был уверен, что сможет добыть бриллианты Уорентонов. Бреди доверял Майку, несмотря на его болезнь, и не сомневался, что Мегги задержит ночного детектива на необходимое время.

Восемь миллионов долларов! Они словно уже лежали на его счету в швейцарском банке!

Последняя мысль возбудила аппетит. Бреди попросил у метрдотеля меню и бросил на него мимолетный взгляд.

– Мы берем все, – обед с пятью переменами блюд, – сказал он, – и бутылку вашего лучшего вина.

Мегги возбужденно пискнула, изумив стариков, обедавших за соседними столиками.

В час восхода солнца Мануэль Торрес был занят своим ботом. В передней каюте на койке лежал, обливаясь потом, Фуентес, прислушиваясь к тому, что делал Мануэль.

Фуентес боялся выйти на палубу, а потому задыхался в маленькой каюте, гадая, где находится полицейский портовый патруль, и проклинал Мануэля за то, что тот не обращал на него ни малейшего внимания.

Только после полудня Мануэль появился в каюте.

– Что ты там, черт возьми, делал? – набросился на него Фуентес. – Я валяюсь здесь, в этой проклятой духотище…

– Да, друг мой, мне жаль тебя, но скоро ты будешь дома. Имей терпение, – отрезал Мануэль и прошел в камбуз.

Фуентес вытер пот со лба и подошел к двери камбуза.

– Что происходит? Сколько мне еще торчать в этой каюте? – допытывался он.

Мануэль поставил кастрюлю с водой на газовую горелку и засыпал в нее соль.

– Мой бот готов к отплытию. Сегодня ночью мы провернем наше дельце. В полночь встретимся с Анитой и у нее дома доведем дело до конца.

Когда в кастрюле закипела вода, Мануэль всыпал туда спагетти.

– А через несколько дней мы отплывем с пятью миллионами долларов в Гавану. Мы захватим Уорентонов в качестве заложников, и никто не осмелится нас задержать.

Фуентес втянул в себя воздух. Неожиданно он повеселел. Как же он умно поступил, что обратился за помощью к этому человеку! Конечно, бот! А он-то думал, что они собираются угнать самолет! Насколько же надежнее рыбацкий бот! С этими богачами в качестве заложников не будет никаких проблем. Великолепный план!

– Ты великий человек, Мануэль! – завопил Фуентес. – Это блестящая идея!

Мануэль начал резать лук и помидоры.

– Уходи, – отрезал он. – Мне надо еще многое продумать. Когда я один, мне лучше думается.

Фуентес, знавший, что он сам думать не способен, быстро убрался в каюту. Через несколько дней, как сказал Мануэль, они будут на пути в Гавану с пятью миллионами в кармане. Мануэль – человек, который держит свое слово. Если он что-то обещает, то все так и будет. Так говорят все кубинцы в здешней колонии. Они часто повторяют: Мануэль Торрес – хозяин своего слова.

Фуентес откинулся на койке, зажав руки между коленями. Через несколько дней он будет стоить миллион долларов. Только от одной мысли о такой сумме у него закружилась голова.

Миллион долларов!

С чего он начнет, когда у него будут такие деньги? Может, стоит купить ферму? Нет, работать на ферме сахарного тростника слишком тяжело. Фуентес покинул свой родной город только потому, что ему стало невмоготу ежедневно резать тростник. Может, лодку? Он мог бы набрать команду и заняться ловлей рыбы… Он представил, что он, как и Мануэль, владелец большого рыбацкого бота. Нет, он не будет работать, как Мануэль, у которого даже нет команды.

Так Фуентес сидел и прикидывал. Миллион долларов.

Нет, я рассуждаю как крестьянин, сказал он себе. Тростник, ловля рыбы! Смешно! Он подыщет себе девушку. С миллионом он легко найдет себе девушку. Купит кафе-бар. Девушка будет работать в нем, а он будет хозяином, станет гулять, беседовать, встречаться с друзьями. Да, именно такая жизнь ему и нужна.

Мануэль вошел в каюту и поставил на стол миску со спагетти.

– Давай есть, – предложил он.

Только покончив с едой и отдохнув, Мануэль заговорил.

– Ты должен знать, дружище, – начал он и посмотрел прямо в глаза Фуентесу, – в этом деле есть свои проблемы.

Фуентес, который вообразил, что там, где Мануэль, никаких проблем нет, да и не может быть, насторожился.

– Проблемы? Какие еще проблемы? – спросил он нервно.

Мануэль закурил сигарету и положил свои большие руки на стол. Он смотрел мимо Фуентеса на грязную стену каюты, словно того здесь вовсе и не было, а он разговаривал сам с собой.

– Мы попадем в апартаменты, потому что у Аниты есть дубликаты ключей. Это первый шаг. Потом мы схватим этих богачей, свяжем женщину и заставим ее мужа позвонить в Техас своему отцу, который должен будет собрать пять миллионов. На это потребуется время. Нужны будут наличные, в купюрах не крупнее сотни. Это, приятель, будет целая куча купюр. Разумеется, мы и отца предостережем от обращения в полицию. При таких деньгах, какими он располагает, это не составляет никаких проблем. Я ему объясню, что мы отплываем с его сыном в качестве заложника. Как только мы прибудем в Гавану, то отпустим его. Ты возьмешь свою долю. После этого я с остальными деньгами отплыву в другое место. Мне кажется, что такой вариант вполне приемлем. Никакой полиции, никаких проблем.

Мануэль замолчал и перевел взгляд на Фуентеса:

– Ты со мной согласен?

Тот беспокойно заерзал.

– Да, но ты мне только что сказал, есть какие-то проблемы. – Он провел рукой по вспотевшему лицу. – А теперь ты утверждаешь, что никаких проблем не существует. Я не понимаю тебя.

– Мой друг, как ты быстро все забываешь, – спокойно проговорил Мануэль. – Наша самая большая проблема – это жена Педро.

Фуентес уставился на него:

– Да, но что такое одна женщина? Если она мешает, я перережу ей горло, и все.

Мануэль покачал головой:

– Тогда в игру вмешается полиция. Ты ничего не соображаешь. Трупов быть не должно! До сих пор по моему плану полиция не входила в игру. Отец отдает нам деньги, и мы исчезаем. Никаких копов. А если мы уберем Аниту, что ты станешь делать с трупом? Мы уезжаем с этим человеком и предупреждаем его жену, чтобы она держала язык за зубами. В противном случае мы его убьем. Никто не будет знать, что происходит. Садимся в бот и отплываем. Но если убить Аниту, мы погорим. Понял?

Фуентес своим жалким умишком пытался понять, что ему сказал Мануэль, однако он не мог думать ни о чем, кроме как о миллионе долларов, который он скоро будет иметь. Он заставил себя думать и с хитрой улыбкой, появившейся на его лице, спросил:

– Разве это такая уж проблема? Мы все поднимемся на борт, а когда будем в море, перережу ей горло, и она отправится к акулам.

Мануэль наклонился вперед и стал отстукивать толстыми пальцами по столу, словно произносил по буквам каждое слово:

– Это не простая женщина. Каким образом мы заполучим ее на борт без мужа, который находится при смерти, если уже не умер?

Фуентес сдался. Это было нечто, с чем его умишко не мог справиться.

– Что же нам делать? – спросил он. – Ты говоришь, что я не должен ее убивать. Наверняка она не выйдет из отеля без своего слабоумного мужа… Что же нам делать?

Мануэль кивнул:

– Вот в этом и заключается проблема. Пока я ее не решу, нам не видать этих денег.

Он сжал руки в кулаки и с треском опустил их на стол:

– Я должен решить эту проблему!

Фуентес откинулся назад. Это было выше его разумения. Он ждал.

Мануэль, казалось, снова стал разговаривать сам с собой, уставившись в стену поверх головы Фуентеса:

– Я должен ей солгать. Снова ложь и ложь. Необходимо получить эти деньги. С ними я изменю всю свою жизнь! Я должен солгать ей. Я должен заставить ее поверить, что она получит своего мужа. Я должен усыпить ее бдительность, пока она не поднимется на борт судна.

Да, ты прав, дружище. Только тогда, если она станет помехой, узнав, что не получит своего мужа, я предоставлю ее в твое распоряжение.

Он обхватил руками свою лысую голову и простонал:

– Мои соотечественники доверяют мне. Она тоже. Если я так поступлю, я больше не буду хозяином своего слова. Много лет я вел честную жизнь и всегда держал свое слово.

Пока Фуентес слушал причитания Мануэля, в его мелкий, но хитрый умишко неожиданно закралась страшная мысль.

Если этот человек слова отошел от правды и может предать одного из своих соотечественников, как можно быть уверенным в том, что он получит свой миллион, который обещал ему этот хозяин своего слова? Допустим, он прикажет ему убить Аниту, когда они окажутся на борту с пятью миллионами. Закончится ли все на этом? Не решит ли этот «правдолюбец», что пять миллионов лучше, чем четыре? А вдруг он и его отправит следом за Анитой кормить акул?

Фуентес почувствовал, как мурашки побежали по всему телу от страха.

Мануэль не смотрел на него, теперь он разглядывал свои огромные руки.

– Это единственное решение. Я должен солгать ей, – бормотал он. – Может быть, Господь простит меня.