Его люди отдыхали меж двух холмов у Пепельных гор. Они обсуждали план атаки на лагерь. Они отправили скаутов во второй раз, чтобы узнать количество мятежников. Стефан боялся их слов, но был уверен, что мятежники будут плохо подготовлены. Он помнил, как его отец подавил мятеж, когда Стефан был ребенком. Мятежники не могли набрать силы, что одолеют его батальон.

— Стоит пойти между холмов к вулкану, — сказал генерал Корен. — Половину людей на восток, половину на запад, зажмем их в клещи.

— Нападем с двух сторон силой, — согласился Тика.

— Зачем? — вздохнул Стефан. — Они не готовы, их меньше. Мы их легко одолеем.

Генералы не слушали его.

— Не будьте так уверены, — тихо сказал Миккел.

Стефан не услышал, как подошел брат, но выпрямился, ощутив дыхание мужчины на шее.

— О чем вы? Мы знаем, что они слабы и неподготовлены. Отец разбил их при мятеже, оставив десятки. Это было четыре года назад, и они все время прятались в этом забытом месте. Они не могли набрать столько сил.

— Но они маги, — продолжил Миккел. — Маги непредсказуемы. Не надейтесь на победу, мой принц, ведь это может сыграть злую шутку.

Стефан закатил глаза и потер большой палец. Какое-то существо укололо ночью его большой палец. Укус мешал ему спать, но теперь он опух и покраснел. Миккел нанес мазь на рану, но легче не стало.

— Не бойтесь, Ваше высочество, — продолжил Миккел. — С правильным подходом, вы их сокрушите.

— Я не боюсь, — Стефан надулся, потирая палец.

— Они здесь, — сказал генерал Тика.

— Скауты? Вовремя, — принц Стефан встал в ряд с генералами и ждал двух юных солдат. Они выбрали юных и быстрых, работа требовала идти пешком и скрываться рядом с врагом. Но солдаты все равно опоздали.

— Ваше высочество, — низкому юноше было не больше пятнадцати, у него была оливковая кожа и темные глаза, поклонился Стефану и ждал сигнала. — Новости с востока лагеря. Я видел не больше сотни. Конечно, из них не меньше тридцати старых, детей или малышей. У них палатки, еда, они учатся. Юноши и девушки тренировались с мечом и щитом. И… — он замолчал. — Я видел их магию. Аниос, защити, я видел ее. Это жутко. Они управляют воздухом, создают порывы ветра и сбивают других. Я видел, как девочка стала собакой, как воду бросили шаром.

— Видел брата? — спросил Стефан.

— Нет, Ваше высочество, но я и не видел лиц.

Стефан повернулся к высокому скауту девятнадцати лет с тонкими губами и острым носом.

— А ты? Что ты видел?

— Это же, Ваше высочество. С запада я видел их зверей, около шести ослов. Есть палатка с оружием, остальное то же самое. И был пожар. Палатка горела.

— Пожар, — Стефан потер большой палец. — И мой брат?

— Вряд ли, Ваше высочество. Может, он замаскировался. Там есть люди, что меняют облик. Это мерзко, Ваше высочество, это против Аниоса.

— Мятежников нужно стереть, — сказал генерал Корен. — После того, как мы найдем вашего брата, конечно. Будет сложно, если он скрыт. Я слышал, менти могут принимать облик друг друга. Как превращаться в зверя, но только в другого человека.

— Мы можем убивать магов, защищающих моего брата, — сказал Стефан. — Король сам так сказал. Мой брат не заслужил жить за то, что сделал с принцем Матиасом. Кто думает иначе — предатель.

Генерал притихли, скауты смотрели под ноги. Стефан наслаждался властью.

— Расскажите все, что узнали.

Скауты нарисовали на земле карту, генералы мудро кивали. Стефан смотрел на лиц Миккела, пока те говорили о тактиках. Он молчал, позволив опытным генералам принимать важные решения.

— Мне не нравятся их силы, — сказал генерал Тика. — Говорят, один менти может убрать десяток обученных солдат. Врут, наверное, но нужно быть осторожными.

— Эта магия не остановит воплощение Аниоса, — Миккел взглянул на принца Стефана.

— Конечно, — пробормотал генерал, его щеки покраснели.

Стефан нахмурился. Его люди должны были следовать за Аниосом, но они часто врали. Ему не нравились эти генералы, но нужен был их опыт на поле боя.

— Возьмите хлеб, сыр, вино и все, что осталось в телеге торговца, и раздайте отрядам. Воду лошадям, люди пусть точат мечи. Мы нападем на лагерь ночью, не оставим никого в живых, — сказал Стефан. Генерал Тика открыл рот, но Стефан прервал его. — Мой брат уже не принц, не сын моего отца. Он — убийца и менти. Я требую его голову.

— Хорошо, Ваше высочество.

Они поклонились и поспешили передать приказы.

— Вы должны подготовиться, — сказал брат Миккел. — Нужно выпить зелье, и мы помолимся Аниосу.

— Согласен, — ответил Стефан.



















23

Лука


Он проснулся от воды, льющейся на лицо, стекающей в нос и горло. Лука сел и откашлялся, вытер воду с глаз.

— Решил, что тебе нужно остыть, — сказал Джеральдо. — Встань.

Переодеваться не требовалось. Лука уснул в одежде, что пахла дымом. Он скривился, встал, и руки обожгла боль. Он посмотрел на волдыри на ладонях и вспомнил прошлую ночь. Он поджег палатку Тани, чуть не сжег весь лагерь.

— Да, — сказал Джеральдо. — Ты идиот. Железный браслет на тебе?

Лука посмотрел на левое запястье и кивнул. Глупо было возвращаться, не надев его. Он знал, как важно было управлять силой, но забыл об этом. Но будь он с браслетом, горный лев порвал бы его. Может, все было к лучшему.

Брат Аксил вырвался из палатки, Джеральдо отогнал его.

— Пусть мальчик отдохнет, Джеральдо. Ему нужно восстановиться.

— Что скажешь, Людо? Готов к наказанию за глупость?

— Все хорошо, гувернер, — сказал Лука. — Я заслужил наказание.

— За защиту себя и лагеря? Нет!

Джеральдо фыркнул.

— Хорошо же он лагерь защищал. Он чуть не сжег место и нас с ним. Отойти, старик.

Джеральдо толкнул Луку, но Аксил набросился на него.

— Не трогай…

Лука задержал дыхание. Аксил не мог раскрыть его сущность. Не мог.

Джеральдо прищурился.

— Давай, старик. Кого не трогать?

— Мальчик так юн, — Аксил нервно облизнул губы.

Джеральдо толкнул Луку к сгоревшей палатке Тани.

— Могу и буду, если он заслужил. Людо, вот работа, у тебя пара часов. Нико покажет, где материалы.

— Ч-что я должен сделать? — спросил Лука.

— А ты как думаешь, дурак? Построить подруге Тане новый дом. Чем лучше он будет, тем ей приятнее. Справишься?

Лука посмотрел на развалины палатки. Сухая трава почернела, тело горного льва было обгоревшей оболочкой. Запах сдавливал его желудок, напоминал о прахе брата. Но он взял себя в руки и думал о том, что поможет Тане. Она не заслужила такой дом. Она не сделала ничего плохого, он сам это сделал, и он восстановит, даже если придется работать всю ночь.

— Да. Я смогу.

Джеральдо шлепнул его по спине, но это не казалось угрозой, это было почти уважением. Лука склонился и начал убирать обломки палатки. Он работал методично, собирал в груду вещи, что Таня хотела бы оставить, а в другую то, что было уничтожено. Он оттащил горного льва от лагеря и закопал в земле и пепле. Пока он двигался, волдыри болели, трескались и кровоточили. Он привык дуть на руку, другой двигая обломки. Но когда дошло до строительства, ему нужны были обе руки.

— Дай посмотреть, — Нико махнул Луке вытянуть руки перед собой.

— Твоему отцу не понравится, — сказал Лука, потея от боли и солнца. — Он хочет моей боли, — но было так больно, что Лука вытянул руки. Наказание не причиняло столько боли, сколько ладони.

— Отец меня прислал, — сказал Нико. — Он не монстр, Людо.

Лука подумал об ужасах в палатке Нико и покачал головой.

— Уверен?

Лука вздрогнул, Нико обвил ладонями его ожоги. Пока он исцелял его кожу, Лука выдохнул с облегчением, боль утихала. Лука понял, что Нико побледнел.

— Я должен быть сильным, когда будет война, — печально сказал Нико. — Их тысячи, а нас сто. Я должен исцелять нас, пока мы не умрем. Отец это видел.

Лука резко повернулся к нему.

— Видел?

Нико провел рукавом по лбу и выдохнул.

— Я не должен был рассказывать.

— Джеральдо видел будущее.

— Лишь миг. Почему мы тут ведем себя как в безопасности? Потому что отец знает, что будет. В долине мы в безопасности, но война близко. Тут не нападут, у нас есть шпионы в Золотой бухте. Если нас будут хотеть убить, шпионы предупредят нас или остановят их. Но когда мы будем готовы, мы сразимся, как видел отец, и это страшнее, чем любая атака сейчас.

Война была ужасной. Если Джеральдо видел будущее, войну и смерть, то удар по менти будет сильным. Лука с потрясением понял, что прикипел к мятежникам, хоть они были неорганизованны. Он оглянулся на Таню, Вин и Шию. Дети смеялись, бросаясь пеплом, пока старшие занимались делами. Он не мог допустить их смерть. Но что он мог? Он ужасно управлял силами, его навыки меча и щита не были лучшими. Он мог в сражении убить и своих, и врагов. Что он мог предложить им?

— Я просил тебя строить палатку или сплетничать с моим сыном? — голос Джеральдо оживил Луку, но он успел виновато улыбнуться Нико.

Оказалось, строил Лука так же плохо, как управлял огнем. Он забивал столбики в землю, натягивал шкуры, и палатка задрожала и чуть не упала. Он смог удержать ее, но все строение склонилось влево. Лука недовольно посмотрел на него, собрал веревки и потянул вправо. Он работал над палаткой часами под палящим солнцем, не ел, обещая сделать это после работы.

— С наклоном влево неплохо, — улыбнулась Таня. — Почему ты не сдаешься, Лука? Ты не подходишь для этого.

Лука прикусил губу и отвернулся. Он хотел исправить ошибку раньше, чем Таня увидит его жалкие потуги. И он хотел искренне извиниться, но теперь она была здесь, слова застряли, и он ощущал себя глупо из-за произошедшего.

— Лев тебе язык оторвал? — шутила Таня.

— Я не знаю, что сказать. Я разрушил твой дом, а построил жалкую лачугу.

Таня посмотрела ему в глаза, и ему стало неуютно. Она всех успокаивала. Вода и была спокойной.

— Что ты делал, пожар?

— Тренировался, — признался Лука. — Я ходил к Зину, где тихо, но… забыл вернуть браслет, когда напал горный лев.

Таны рассмеялась.

— Ни на кого тут не нападали горные львы. У тебя ужасная удача, Людо. Так я теперь буду тебя звать. Неудачник Людо.

Лука рассмеялся, но ему хотелось рассказать ей, кто он и откуда. Ему не нравилось врать, особенно Тане и Нико, которые помогали ему.

— Не переживай, больше я так не буду. Я урок усвоил.

Таня покачала головой.

— Ошибаешься, неудачник Людо. Тренировка была твоим лучшим решением за все время здесь. Будь осторожнее в следующий раз. Если бы сказал мне, я бы была готова потушить огонь, — она ущипнула его за щеку и ушла, широко улыбаясь.

После пяти ударов сердца Лука вспомнил, как двигаться. Он покачал головой и коснулся места, где его ущипнула Таня. Он поправил палатку вправо, часто думая об ее улыбке. Он не думал об улыбке девушки после Ревы. А теперь он задыхался, желудок болел от голода. Когда палатка была готова, Лука отошел и восхитился работой. Палатка не была идеальной, даже прямой, но это было лучшее, что он мог, и он трудился весь день. И Луке даже понравился труд. Не каждый день принц мог руками что-то создать, и не каждый день он строил дом другому человеку. Может, Людо ему было жить приятнее, чем быть принцем Лукой Саринтией.

— Это самая ужасная палатка, — прорычал Джеральдо. — Устал?

— Да, — Лука вытер лоб рукавом туники. Он сбросил жилетку, пока строил. Некоторые работали с голым торсом, но Лука не хотел снимать тунику, так что страдал от жары. Джеральдо был обнажен по пояс. Его смуглая кожа блестела от пота, грудь покрывали темно-золотые волосы.

Джеральдо бросил ему флягу воды.

— День еще не закончен, Людо. За мной.

Лука пил воду, пока шел за Джеральдо по лагерю. Несмотря на волнение из-за пожара, лагерь был расслаблен. Фиолетовые глаза Шии проводили его, он сменил облик с Джеральдо на Таню, а потом на Луку. Джеральдо накричал на него, и мальчик стал собой, улыбаясь. Таня набивала ногой и коленом мяч из воды, на ее коже блестели капли. Она послала игривый ручеек к Луке, рассмеялась, прикрывшись рукой. Два волка бегали по лагерю. Лука знал, что то была Вин, а другим был Хал или Сарья. Другие мятежники тренировались с мечом и щитом, а Нико разводил костер, чтобы зажарить козу на ужин. Взрослые работали на полях, дети купались в воде, все были заняты. Джеральдо уводил его от этого. Он привел Луку к траншеям вне лагеря, где мятежники справляли нужду. Лука сморщил нос от запаха.

— Сильно, да? — спросил Джеральдо. Он только повернул голову, а потом бросил лопату, что была на земле, Луке. — Закопаешь их. А потом выроешь новую в пяти ярдах отсюда. Иначе лагерь пропахнет. Женщины скоро придут, так что жги травы, чтобы скрыть запах.

Лука не успел открыть рот, Джеральдо ушел сильным шагом. Лука покачал головой. Он не думал, что его наказание закончится на ремонте дома Тани. Конечно. Джеральдо не прощал глупость. И хотя мышцы Луки болели, и ему хотелось пить, он взял лопату и начал закапывать вонючие ямы, стараясь дышать ртом. Работа была долгой, когда Нико уже подавал козу, а Лука был грязным, пальцы были в мозолях. Он замер и посмотрел, как лагерь ест у костра. Но вздохнул и продолжил работу. Солнце садилось, а он копал ямы.

Аксил принес ему воду и еду. Луке оставалось выкопать немного, отходы уже были закопаны. Он был грязным, особенно руки, и ему было плохо, но не от грязи на коже. И все же он съел все, что принес Аксил, слизнул соки мяса с пальцев и вытер руки о штаны.

— Вы трудились весь день, — отметил Аксил. — Я не сожалею, это полезно для вас. Это очищает разум и усиливает тело. Это жестоко, но справедливо. Так будет лучше.

Лука кивнула. Он едва думал о Матиасе весь день, и пока он был спокоен.

— Ты ничего плохо не сделал, Лука, — сказал тихо Аксил, чтобы лагерь не слышал, как он называет его настоящим именем, но лагерь был слишком далеко и сосредоточен на вине, чтобы слышать. — Я восхищен тем, что ты хочешь узнать свои силы. Ты скоро станешь лучшим человеком и менти.

Аксил похлопал Луку по плечу и вернулся в лагерь, оставив Луку думать, были ли менти людьми, или чем-то другим. Может, это было не важно. Он был менти, но был и человеком. У него было сердце, желудок, кровь в нем. Он мало знал о силах, о том, откуда они — говорили, в древние времена люди дружили с магией — но его силы теперь не казались такими злыми. Это не было то, что Просвещенные звали злым или жестоким, но они и не были хорошими. Это были инструменты, от человека зависело, будут они использоваться во благо или во зло. Это его успокаивало, пока он заканчивал яму.

Он пошел не в лагерь, а повернулся к большому вулкану и подумал о прошлой ночи, когда использовал огонь из тела. Он устал к ночи, но, может, это к лучшему. Может, это поможет ему управлять этой силой. Он оглянулся на лагерь внизу, на миг подумал, заметит ли его отсутствие. Им хватало друг друга. Он смотрел в стороне. Конечно, его будет искать Аксил. Таня и Нико тоже. Джеральдо будет рад. Лука не жаловался, подумывал уйти во тьму. Но он решил забраться выше и посмотреть, как остальные пьют и танцуют.

Ночь была прекрасной, звезды ярко сияли. Зин был большим темным треугольником, закрывающим сияние луны. Лука видел далеко, когда забрался на утес. И он увидел сияющие огни внизу. Слишком много огней.

Кровь Луки похолодела. Это был не только лагерь. Огни были на холмах, факелы двигались к ним по Долине теней. Он посмотрел по сторонам, их было еще больше. Армия двигалась быстро. Король послал отряды за ним.

Он не думал. Он бежал. Ветер бил его по лицу, он спускался по склону. В этот раз он не зажигал палатку. Он кричал изо всех сил:

— Атака! Они хотят напасть! Армия! Они здесь. Они здесь!








































24

Рева


Было непросто, но она была готова к труду. Она могла провалиться, но хотела рискнуть. Ей нужно было убедить остальных, и она была уверена во всех. Кроме одной.

Но ей нужен был помощник. Кто-то на ее стороне, и доверять она могла только Карине. Девушка слушала ее с большими глазами. Карина тихо обдумала слова Ревы. Они дождались, пока остальные уснут, и Рева нашептала свои идеи на ухо Карине, ее губы задевали мочку уха девушки. Рева задержала дыхание, пока ждала ответ Карины. Она кивнула едва заметно во мгле зала.

— Я помогу тебе. Помогу нам.

На следующий день они убирали свинарник вместе, смотрели, как трудятся остальные пленницы. Рева порой кивала девушке, и Карина предлагала свое мнение: «слишком подозрительная» или «слишком робкая».

Чтобы план Ревы сработал, им требовалась девушка с кухни. Два дня назад, когда Валерия бросила ее рыдающей в зале, Рева прошла к двери тюрьмы и осмотрела ее. Она была одна в зале, ее не заметили. Красными опухшими глазами она увидела то, что искала, села на солому и думала, что делать.

Карина была хорошим началом, но Рева всегда знала, что Карина поможет ей. Она всегда хорошо судила о характере, Карина была доброй. Она переживала не из-за тех, кто выбалтывал все мысли, а из-за других, так что не спешила. Им нужно было найти верную девушку с кухни, а потом проверить остальных. Многое могло пойти не так, им нужно было спешить, но Рева осторожничала.

— Плохо дело. Мы не можем им доверять, — Рева яростно убирала навоз.

— Я знаю, что делать, — сказала Карина, Рева склонилась к ней, пока мела. Девушки ни секунды не смотрели друг на друга. Они научились шептаться во время работы. — Мы пойдем к Лотти. Она работает в башнях и знает женщин с кухни. Она может сама туда пройти.

Рева кивнула.

— Хорошо. Сегодня поговорим с Лотти.

Рева ощутила трепет. Части плана соединялись, она ощущала это. Но ее руки все еще дрожали от нервов, она толкала телегу по двору к полям, что тянулись за вратами. Она взглянула на стражу у ворот. Двое смотрели со стены. Оттуда было видно двор и за ним. Рева опустила взгляд на ноги.

Навоз вонял, но она наслаждалась свежестью северного воздуха. Она полюбила его. Почти. Она оглянулась на огромные горы Тасме на севере, а потом на лес Дорвуд на юге. Она смотрела на лес так долго, что ударилась о камень на дороге и чуть не перевернула телегу. Она замерла, перевела дыхание и пошла дальше. Долгое пребывание в маленькой камере ослабило ее тело, но не разум. Рева выпрямила спину и снова проверила план.

Многое зависело на одной идее, которая должна быть правдой. Сестра Мелли, что отвечала за кухни, была старушкой в шестьдесят, ее разум был плох. Пленницы сплетничали, как Мелли путала ложки. Рева нашла одну в курятнике, а на поле как-то увидели ложку, висящую на оливковом дереве. Говорили, Мелли готовила хлеб с монетами и пуговицами. Мелли не заметит, если с кухни пропадет прибор.

Реву днем отправили на мельницу, она часами делала муку и ссыпала ее в мешки. Карину отправили куда-то еще, может, в башню или к зверям, а то и в поле. Рева все снова проверила в голове. Днем тюрьма делилась на зоны работы. Пятнадцать или двадцать пленниц шли в поля с пятью стражами и тремя сестрами. Башня и комнаты сестер были с десятью пленницами, что стирали, убирали и работали на кухне. За ними следили три сестры и страж. Еще десять или двенадцать пленниц работало у зверей и во дворе, где четыре сестры и пять стражей ходили и смотрели. Группа из пяти работала в оливковой роще, две сестры и страж — с ними, а десять — на мельнице, и там был один страж и одна сестра. Все работали в цепях на лодыжках, что не дали бы сбежать. У стражей были мечи, а у сестер — хлыст и кортик.

Реве нужно было обхитрить всех стражей и сестер, включая внимательную Валерию, которая ходила за ней по двору, пока она везла навоз или собирала яйца. Рева знала, когда Валерия следит за ней, кожу покалывало, как когда она превращалась в монстра. Валерия была криками Эмми и ранами Карины. Она была самой жестокостью, вызывала своим присутствием горечь у Ревы. Ее мама говорила, что люди получают то, чего просят от жизни, но Рева не была в этом уверена.

Той ночью после ужина из бульона и сухарей Рева села к Лотти и прошептала весть. Они прошли к залу и встали в очередь, чтобы их посчитали сестры, Рева проверила Розу. Роза была угрозой ее плану. Девушка не должна знать, что она делает. Но Роза вела себя как обычно.

Лотти пришла к ней ночью и легла на солому между ней и Кариной. Они тихо прошептали ей план, как и Карина, Лотти молчала поле этого.

А потом Лотти прижала ладонь к уху Ревы и шепнула:

— Я это сделаю

Рева сжала руку Лотти с колотящимся сердцем. Это было начало.

Рева на следующий день уходила с завтрака последней, изобразила, что проспала, а потом возилась с цепями, пока все ушли. Некоторые обвязывали лодыжки тряпками, чтобы цепи не натирали. Она так теперь и делала, обвязывала ноги. Когда другие ушли, включая Розу, Рева набила полосками ткани свою груду соломы. Ткани пополняли каждое утро, немного оставляли в зале, но сестры забирали их, когда запирали дверь. Воровать их было смело, но Рева неделями следила за Розой и сестрами. Они считали туники на полках, но полоски для ног были в куче, так было быстрее. Она знала, что если будет брать понемногу, то сестры не заметят. Все же ткань все время меняли. Рева знала, впрочем, что делать и тут.

Она смогла съесть корочку хлеба утром, но адреналин поддерживал ее весь день. Она могла лишь ждать, пока Лотти не поможет. Карина улыбалась весь день, но они знали, что надежды зависят от Лотти. Рева до вечера ходила по лезвию ножа. Даже мелкий шум пугал ее. Она чуть не подпрыгнула, когда девочка разбила тарелку, пока они ужинали. Рева упала на солому, нащупала под ней полоски ткани. На месте. Лотти легла рядом и прижала к ее ладони холодный инструмент. Сердце Ревы сжалось. Она смогла.

Пока остальные спали, Рева, Лотти и Карина шептали планы, прикрываясь руками. У них были кости, теперь требовалась плоть. Начать нужно было с лидера каждой рабочей группы. В тюрьме не было официальных лидеров, но самые старшие и опытные часто становились лидерами для остальных. На кухне и в башне это была Лотти. Во дворе и у зверей то была полная женщина по имени Ива. В поле и роще оливок то была Уна. Они решили, что Карина тихо поговорит с Ивой, а Рева — с Уной.

Следующим утром Карина последней пришла на завтрак, Рева следила за сестрой Валерией и Розой. Так было лучше. Валерия и Роза опасались Реву, но Карину не заметили. Только Рева видела, как Карина выбежала в конец очереди, ее лицо и шея пылали. Рева молилась, что Карина успокоится ко времени, когда будет брать хлеб и воду.

Настроение в тюрьме было мрачным. Сестры сильнее издевались над пленницами. Одна из старших — Алис, которой было лет семьдесят — рухнула после долгого дня, и ее бросили в зале сестры. Рева и Лотти прижимали к ее лбу мокрую ткань, когда могли, но женщина была слабой. Если Алис не придет в себя, это будет первая смерть в тюрьме при Реве, хотя о других смертях тоже рассказывали. Чаще всего умирали от усталости, от жестокого обращения сестер. Юные с трудом справлялись с режимом, а старые быстро слабели.

Потому план Ревы должен был сработать, хотя Алис вряд ли удалось бы помочь.

Рева нервничала, толкая телегу к полям. Она плохо знала Уну, они редко общались. Сестра Лори болтала со стражем, едва замечая пленниц. Повезло. Рева вспомнила, как стражи обсуждали отношения между сестрами и стражами. Может, они не врали. Но это только помогло Реве подобраться к Уне, следившей, как она опустошает телегу.

Пленницы занялись опустошением телеги, а она шепнула женщине:

— Если бы мне требовалась ваша поддержка, я бы ее получила?

Уна была крепкой. Она четыре года провела здесь, выжила, работая, не попадая в проблемы и не привлекая внимания сестры Валерии. Лотти рассказала это Реве, но она надеялась, что Уна желала другой жизни. Она надеялась и молилась, что правильно решила включить ее в планы.

— Какая поддержка?

Рева сглотнула и не смотрела в зеленые глаза Уны.

— Остальные пойдут за вами, когда настанет час?

— Какой час?

— Да или нет?

Уна на миг прищурилась, посмотрела на сестру Лори со стражем. Она подвинула ногу в грязной ткани. На ее пальцах ног и у оков была засохшая кровь. Рева видела, как женщина обдумывает значение слов Ревы и понимает их.

— Да. Если хватит ума придумать план.

Рева выдохнула. Она посмотрела на сестру Лори и пленниц, никто не слышал. Они не говорили ничего опасного, но даже мелкого намека на план хватило бы, чтобы вызвать подозрения сестер.

— Хватит. Спасибо.

Рева с другими пленницами разбросала навоз и повезла пустую телегу во двор. Она остаток дня убирала курятник, собирала яйца и унесла их на кухню. Лотти кивнула и улыбнулась ей. Рева видела блеск в глазах Лотти, румянец на ее щеках. План складывался. Желудок Ревы трепетал, как пчелы в банке, когда она заканчивала дела дня. Она определила курс действий, решила набраться сил, значит, нужно было пить и есть как можно больше, делать перерывы и хорошо спать. Последнее было сложнее всего. Кошмары успокоились, но она слишком волновалась, чтобы спать всю ночь. Обычно они допоздна шептались о планах с Лотти и Кариной.

Той ночью Лотти принесла еще вещь с кухни, и Рева спешно спрятала ее в соломе, где уже было полно ткани. Это была последняя вещь, ее было сложнее всего спрятать. План нужно было осуществить завтра ночью, нужно было убедиться, что все пройдет гладко. Рева подумала о стражах на стене и у ворот с трепетом. Она начала плести из обрывков ткани веревку.

Следующим утром Рева шептала на ухо Уне, Карина пошла к Иве, а Лотти говорила с людьми на кухне и в башне. Никто не сказал Розе. Рева работала ближе к Розе, чем когда-либо, стараясь находить повод пройти в поле и проверить, что девушка занята и не замечает происходящее в лагере. И она ожидала, что рука сестры Валерии вот-вот схватит ее за плечи и потащит в камеру.

Но те руки не сжали ее костлявые плечи. Роза не подняла голову. Валерия была занята, ругая слабую девочку. Рева сжала кулаки и продолжила. Она думала о плане, чтобы не вмешиваться, думала о стражах на стене и цепях на лодыжках, о том, что спрашивала у Лотти и Карины. Это того стоило. Она надеялась. Валерия перестанет издеваться над теми девочками. Но стражи… тут она переживала. Некоторые стражи нервировали ее сильнее остальных.

Бульон на ночь был без вкуса. Пленницы медленно шли к залу в тишине, терпеливо ждали, пока сестры сосчитают их, пока они шли в комнату. Рева пришла к своей груде соломы, постаралась успокоить сердце.

«Закройте дверь, — думала она. — Закройте и уходите», — она взглянула на Карину, та была за Розой без ее ведома. Рева улыбнулась Карине, что была верной и смелой, как Эмми. Нет. Рева отогнала эту мысль. Карина не закончит как Эмми.

Ее сердце грохотало в ушах, дверь шаркнула по полу и закрылась. Засов встал на место, пленницы выдохнули с облегчением. Рева услышала тихий вскрик и стук, вытащила сокровища из-под соломы и заспешила. Было темно, девушки толкались, но провели ее к Розе и Карине. Они связали девушку и заткнули ей рот, но это лишь приглушило бы. Они оттащили ее подальше, чтобы стражи снаружи не услышали.

Рева склонилась к Алис. Старушка все еще страдала от усталости.

— Мы сбегаем. Я хочу взять вас с…

— О, оставь старуху, — сказала она, хрипло рассмеявшись. — Я пригляжу за этой, — она кивнула на Розу. — Чтобы она молчала. Придвинешь меня к ней?

Рева и Лотти отвели старушку к Розе. Они осторожно усадили ее, прислонили к стене.

— Спасибо, — сказала Рева.

Она отвернулась от Алис, желудок сжимался. Но они знали, что не могут взять Алис с собой. Было больно бросать ее, Рева подумала о королях, как они принимают решение на пользу королевства ценой нескольких. Она вдохнула и вытащила поварешку из-за шкафа.

— Готова, Лотти? — спросила Рева.

Девушка кивнула. Рева прошла по залу, чуть не споткнулась о солому. Она увидела блеск ножа в руке Карины. Эти два предмета Лотти украла с кухни. Черпак был прост, сестра Мелли могла легко положить его не туда. Нож был сложнее. Это был не первый нож, украденный с кухни. Пленницы часто сплетничали, как воров с ножом в руке убивали стражи. Рева знала, что сестру Мелли легко обдурить, но другие сестры могли проверить кухни, особенно ножи. Им нужно было спешить. И начинать сейчас.

Рева прижала ухо к двери. Последние недели она часто задавала правильные вопросы и слушала. Она давно подозревала, что стражу больше интересуют врата тюрьмы, чем их зал. Стражи и сестры думали, что пленницы не выйдут из зала, и они были правы. Но Рева знала, как убрать эту слабость.

Она слушала, сердце мешало, шумя в ушах. Ничего. Ни движения, ни звука.

— Страж ушел, — сказала она. — Они ужинают в башне.

Это тоже было в плане. Сестры закрывали дверь и оставляли их во тьме, Рева считала секунды. Через минуты после закрытия двери из башен доносился смех, порой и музыка. Сестры и стражи ужинали. Они были уязвимы. Рева знала, что сбежать не пытались много лет. Порой пленницы бежали в полях, но не были готовы и гибли в лесу или от руки стража. Стражи и сестры были так уверены, что все продумали, что расслабились. Рева была готова это использовать.

Они выбрали верный момент. Рева подняла голову и ощупала дверь. Вот. Ржавая петля внизу. Она ударила рукоятью тяжелого черпака по петле, расшатала ее. Она давила так, что, когда та подалась, Рева упала вперед и ударилась головой о дверь. Это не было больно. Она провела по шишке пальцами и принялась за вторую петлю. Эта была плотнее, но ей помогло, что она убрала первую петлю, можно было просунуть рукоять черпака в брешь между петлей и деревом. Черпак застрял. Реве не хватало сил. Она толкала, тянула, но черпак не двигался.

— Я помогу, Райна, — сказала Карина.

Девушки надавили, и ручка чуть погнулась. Рева боялась, что черпак сломается. Но нет. Он выстоял, петля отцепилась. Рева улыбнулась, вытерла пот со лба. Они убрали две из трех петель, но оставался и засов снаружи. Тяжелое железо на двух крюках за дверью. У Ревы была идея. Нужно было подвинуть дверь вправо, что и делала Карина, и она просунет ручку черпака в щель между рамой и дверью, доведет под засов. Она попытается потом поднять засов, что будет сложно.

Рева подумала о стражах и сестрах на ужине в башнях. Их не будет всю ночь. Но страж может прийти проверить их, а им нужно было еще многое сделать. Пот катился между лопаток, она толкала черпак вверх. Карине помогала Лотти и еще девочка, они двигали дверь, запертую снаружи. Рева давила на черпак, и засов начал двигаться. Железо заскрежетало о железо. Рева толкнула еще, и засов выскользнул из крюка, ослабив дверь. Справа все еще было заперто, но они лишили дверь двух из трех петель и сняли засов. Теперь нужно было открыть дверь так, чтобы выбралась одна из них. Маленькая. Лотти.

Этой части Рева боялась. Она махнула Карине передать Лотти нож, а потом посмотрела на девушку.

— Готова? — спросила Рева.

Лотти кивнула. Ее глаза были сталью и камнем, серые и твердые. Она расправила плечи, готовая к следующей части плана. Рева, Карина и несколько других девушек толкали дно двери, пока она не извернулась так, что Лотти смогла протиснуться. Дверь вернулась на место. Рева крутила черпак в руках, поцарапанный и кривой от работы, расхаживая перед дверью. Ее руки и лицо были в пыли, в кожу вонзились занозы. Она выдергивала их, стараясь не думать, как там Лотти одна.

— Что теперь? — спросила одна из девушек. Голос был из толпы и теней.

— Мы ждем Лотти, — сказала Карина. — Она отвлекает.

— Мы пока ждем, — сказала Рева. — А потом убежим отсюда. Мы будем двигаться вместе, но если кто-то отделится, двигайтесь к пляжам, ясно? К берегу. Если не найдете группу, держитесь подальше от Торгового пути и больших городов. Сестры будут искать нас, я знаю. Будьте хитрыми и осторожными.

Группа шепталась, Рева зашипела на них. Ей нужно было слушать у двери. Она попыталась подвинуть дверь, чтобы видеть двор, но не видела ничего, кроме тусклого света факелов вдали. Рева дальше убирала занозы, а потом впилась в ногти.

Она перешла к другой руке, когда услышала крик. Не Лотти, это она знала. Кричал страж, но Рева не знала, кому он кричал. После крика зазвучал топот, они быстро приближались к двери. Рева задержала дыхание, ключ шумел в замке. Рева и остальные отпрянули. Рева подняла черпак, жар в груди растекался до челюсти. Ее ладони были потными, она боялась, что уронит жалкое оружие, но думала об остальных. Она должна ударить по стражу и дать им шанс сбежать.

Дерево двери загремело о пол, она подняла черпак еще выше, собираясь обрушить на врага. Свет залил зал, и на миг она ничего не видела, а потом различила длинные волосы девушки, которую озарял огонь снаружи. Лотти прошла в зал.

— Нужно идти, — сказала она. — Готово, — она погремела связкой ключей. — И я украла это.

Рева посмотрела мимо подруги на источник света и улыбнулась. Лотти это сделала. Она подожгла склад, и стражи с сестрами бросились спасать свои вещи.


















25

Лука


Голос Джеральдо гремел поверх шума испуганных людей, бегающих по лагерю. Лука стоял в центре и смотрел, как люди спешат к палатке с оружием, надевают кольчугу и кожаную броню на туники. Женщины хватали детей и искали мужей. Джеральдо был спокоен. Он отдавал приказы женщинам не-менти, детям и старикам, что не могли махать мечом, бежать к Зину. Забраться как можно выше, чтобы лошади не добрались, взять с собой еду и воду. Остальные вооружались. Лука пришел в себя и побежал в палатку за мечом, щитом и броней.

Таня уже была там. Она бросила ему кольчугу и броню. Они были велики ему, но лучше, чем ничего. Он взял простой, но легкий и острый меч, большой щит черного цвета, побитый от использования.

— Люди короля все-таки пришли, — Таня призвала воду в ладонь. — Мы покажем им бой менти!

Грудь Луки сдавило от широкой улыбки Тани. Он слышал истории Матиаса о войне, там не было ничего почетного. Матиас видел, как люди молили о жизнях, как солдаты были людей, и обычных жителей мучили победители. Луку не радовал бой с людьми его отца. Не радовало, что люди умрут. Те, кого он уважал.

Таня сжала его плечо.

— Не бойся, Людо. Пора тебе использовать силы. Не переживай, что сожжешь лагерь. Выпусти все на тех, кто пришел убить нас. Ты должен. Я тебе помогу.

Лука сжал меч, они вышли из палатки в центр лагеря к Джеральдо. Их было меньше, Лука знал, и это его пугало. Нико бегал по лагерю, зажигал факелы, иначе их вела бы только луна. Аксил пришел к Луке.

— Пора снять браслет, мой принц, — сказал Аксил.

Джеральдо услышал это и прищурился, глядя на Луку, но промолчал. Лука смотрел на железный браслет на запястье. Он знал, старик был прав, но было все еще сложно снять его. Но он сделал и отдал браслет на хранение Аксилу.

Первая волна шла с востока. Лука смотрел, как отряд замирает на вершине. Он думал, что они ждут их атаку, но тут посыпались стрелы.

— Джосс! — крикнул Джеральдо.

Тощий юноша с темной кожей выступил вперед и поднял руки. Лука видел его в лагере, знал о его силах, но не видел их в полную мощь, как теперь. Стрелы смело от взмаха его руки, они полетели к палаткам. Луку поразила сила Джосса. Ветер ударил его в лицо, вокруг кружил пепел.

Но лучники не унимались. Стрелы снова летели к лагерю, и Джосс использовал силу. Стрелы сдуло, и пехота пошла к ним по склону. Лука сжал рукоять меча и нервно сглотнул. Это было его первое сражение, адреналин бежал по венам. Стало видно лица солдат. Они были из Эсталы, кожа была смуглой, как его, точеные скулы виднелись у пехоты. Рычание, рядом оказались два больших волка. Вин и Игги или Беа, юные, но яростные.

— Вперед! — крикнул Джеральдо, оно бросились к солдатам.

Волк рядом с ним прыгнул, сбил солдата на спину. Лука отбил удар, попал щитом по груди врага, едва успел увернуться от другого удара. Он развернулся к врагу. Мужчина был старше других в пехоте, тридцать лет, а то и больше. Его глаза расширились при виде Луки с мечом. Но мужчина не убежал, не стал защищаться. Он обрушил меч с силой, целясь в голову и грудь Луки.

Лука понял, что король приказал убить его. Солдат узнал его, но все равно хотел убить. Лука уклонился, взмахнул мечом и ранил горло мужчины. Он отвернулся от смерти и пошел по полю боя с кровью на броне.

Он ощутил вспышку паники в теле, думал о враге. Он отбивал щитом, пронзал мечом. Сталь была частью его больше, чем когда-либо. Он бездумно двигался, как на тренировке, но сражение нельзя было сравнить с тем, что он испытывал раньше. Удары были сильнее, часто лишали его равновесия. Меч задел его руку, ранив, но он едва ощутил это. Ему повезло уйти с пути удара, что лишил бы головы, когда он споткнулся, ударив щитом другого солдата.

Таня появилась рядом с мечом в крови, вода струей сбивала врагов на землю. Она пронзила солдата, атакующего Луку, и кивнула ему с улыбкой.

— Назад, Людо, — приказала Таня.

Лука поспешил встать за ней, смотрел, как Таня создает волну, что врезалась в пехоту, сбивая солдат на землю. Лука и Таня поспешили к другим мятежникам, вторая атака была с запада. К лагерю галопом мчались всадники.

Лучники на конях выпускали стрелы, силы Джоссы уменьшились. Он смог сбить лишь половину. Другие падали на менти, Лука в ужасе смотрел, как упал волк. Аксил получил стрелу в руку. Сердце Луки сжалось, когда он увидел боль на лице старика. Он смело сражался, и Лука видел, что Брат махал мечом не хуже других, но его место было не на поле боя.

— Вам нужно к целителям, — сказал Лука наставнику. — Нико вас исцелит.

Но старик сжал плечо Луки и сказал:

— Сегодня ты используешь силы, Лука. Менти без тебя не выживут.

— Нам нужно в лазарет, — Лука повел Брата прочь, но солдат побежал к ним. Лука отбил удар и разобрался с врагом. Через миг лошадь без всадника преградила путь. Он отшатнулся, врезался в Таню, Аксил отпрянул. Лука проследил, как Брат ушел в палатку к Нико, выдохнул с облегчением и повернулся к сражению. Всадники легко терзали бойцов-менти. Таня сбила нескольких с лошадей, волки атаковали с яростью, Шиа превращался во врагов, пока кружился по полю боя, атакуя людей с их лицами. Но они были в меньшинстве.

Лука увидел, что Джеральдо в беде. Он был против трех врагов, и хотя его сил хватило бы на двоих, третий наступал с мечом, готовый вонзить ему в спину. Лука поспешил туда, остановил меч солдата своим, толкнул его и пронзил мечом живот. Джеральдо расправился с двумя и повернулся к Луке.

— Это было хорошо, — Джеральдо посмотрел на всадников. — Нужно что-то с ними сделать. Используй свою силу.

— Я если я попаду по нашим?

— Они будут со мной. Я уберу их от сражения.

Лука не успел ответить, он отвлекся на атаку от юноши с большими глазами. Солдат был с головы до пят в крови, грязи и пепле. Лука смог поднять щит вовремя, но юный солдат попал по дереву так, что кусок отвалился в центре, удар толкнул его на землю. Лука откатился влево, солдат направил меч к его горлу. Он на коленях остановил меч. Лука понимал, что противник сражается куда лучше, а Джеральдо занят солдатом на коне. Руки Тани были подняты, вода отталкивала врагов. Земля была скользкой от воды Тани. Лука пытался встать, но поскользнулся.

Солдат всеми силами толкал меч к горлу Луки. Если один враг поймет, что он уязвим в бою, сражению конец. Матиас всегда говорил, что на поле боя не щадят, а пронзают, ранят и идут дальше. Нельзя биться только с одним, особенно, если ты принц, ведь всегда кто-то будет готов ударить в спину. Бой заканчивался, когда погибал командир армии. Или когда цель — Лука — была убита.

Но Лука не хотел умирать, особенно, на коленях в грязи. Он направил вес влево, толкая меч солдата, откатился от противника. Он вскочил на ноги и напал на солдата, пока тот был без равновесия. Сталь звенела, юноша ударил по щиту Луки, утомляя его. Он чуть не упал на колени, но устоял, уклонился и чуть не получил стрелу, поднял щит для другого удара. С боевым криком он бросился, толкая юношу щитом. Когда он вонзил меч во врага, ненависть, страх и смятение охватили его. Дикие глаза юноши стали стеклянными. Луку стошнило на траву. Его колени ослабели, рука схватила его и подняла на ноги.

— Людо! — кричал Джеральдо. — Людо!

Лука видел, как стекленели дикие глаза, враг был хорошим, отлично бился, но умер. Ладонь ударила его по лицу. Ему на миг показалось, что перед ним Матиас, но он вспомнил, что убил и его. Он был убийцей.

— Лука!

Голос раздался издалека, парил над криками на поле боя. Он моргнул, пытаясь сосредоточить взгляд на размытых фигурах в лагере, покрытых кровью и огнем. Он снова моргнул и увидел сбитый факел на земле, огненные стрелы в воздухе. Как долго длился бой? Небо оставалось темным, но вокруг было светло. Он понял, что палатки горят.

— Это я сделал? — спросил Лука.

— Нет, — сказал Джеральдо. — Это огненные стрелы. Там лидер, на холме с лучниками.

Лука посмотрел, куда указывал Джеральдо.

— Я должен идти к ним.

— Что за чушь ты несешь?

— Я должен. Я их принц.

Крики звенели по лагерю. Лука хотел закрытья от них. Может, если тьма упадет сильнее… он не будет хоть видеть…

— Они тут из-за меня, — сказал он. — Я могу это остановить. Я должен.

— Да, это не важно. Как ни крути, ты — менти, ты один из нас.

— Нет, — сказал Лука. Он вырвался из хватки Джеральдо и пошел по лагерю к людям на холме. — Нет, мне нужно к ним, — он смотрел на тени, ждущие его. Отряд лучников и мужчина на коне, окруженный солдатами. Джеральдо был прав, лучники остались с командиром, который не сражался. Но кто это был? Кого король послал убить его? Кто сидел бы на холме, не сражаясь среди других? Кем не рисковали бы?

Лука сразу понял, кто это. Другого варианта не было. Его брат. Стефан.

























26

Стефан


Брат Миккел поднял факел выше. С его места на холме было видно лагерь менти. Стефан видел сражение. Менти хорошо боролись с атакой с востока, но их силы не справлялись с кавалерией, а теперь его люди подожгли лагерь. Многие менти бегали, как дураки, пытаясь потушить огонь.

Стефан сильнее хотел увидеть брата. Хотел видеть его лицо, когда тот умрет. Но в темноте брата видно не было, а брат Миккел настоял, чтобы принц не шел в бой. Хотя Стефан видел смысл в этом — он все же был наследником престола — часть Стефана хотела крови на мече. Может, тогда его люди станут уважать его, как Матиаса. Его старший брат всегда бился вместе с солдатами, хоть Матиас и был доверчивым идиотом. Потому и умер.

— Их меньше, они слабеют, — радостно сказал брат Миккел. — Нужно будет наградить генералов, когда мы сообщим вашему отцу о великой победе.

— Пока брат не мертв, это не победа, — сказал Стефан. — Я не буду рад, когда не получу его голову, — Стефан стиснул зубы и сжал поводья. Конь плясал под ним, волнуясь и желая боя.

— Пли! — крикнул генерал Тика, огненные стрелы полетели на лагерь внизу.

— Устали, — сказал Миккел. — Уже едва двигают стрелы. Видно только одного волка. Маг воды угомонилась, почти устроив в лагере болото. Остальные бесполезны.

Стефан видел, как юноша меняет облик, как девушка стала волком, как его люди ударили себя из-за уловки с управлением разума. Юный менти бросал слабые огненные шары в его людей, но был слишком низким для его брата, хоть стоял далеко и в темноте. Может, то был Лука. Стефан надеялся, что Лука мертв. Он только этого хотел.

— Человек приближается, Ваше высочество. Отправить к нему солдат? Может, менти хотят переговоры? — сказал генерал Тика.

— Поднимите факел. Хочу увидеть его лицо, — приказал принц Стефан.

Стефан задрожал. Он сразу понял, что к ним идет Лука. Он склонился к шее лошади, чтобы рассмотреть человека. Фигура была в тени долго, а потом факел озарил лицо. Это был он.

— Пусть подходит, — Стефан съехал с седла.

— Ваше высочество, это принц Лука! — сказал Миккел. Брат преградил Стефану путь. — Мы не знаем о его силе, но знаем, что он сильный менти…

— С дороги, брат Миккел. Я хочу увидеть брата, — мертвым. — Лучники, цельтесь в принца Луку! Ждите приказа!

Мужчины натянули тетиву, целясь в фигуру, идущую по склону. Стефан шагнул вперед, оставаясь подальше от Луки, чтобы стрелы не задели его.

— Стой! — крикнул Стефан. — Ты уже близко, брат.

— Хорошо, — Лука замер.

Стефан едва узнал его. Он был выше, сильнее, крепче. Его волосы были короткими, мягкое лицо ожесточилось, и он был в грязи. На его мече была кровь, глаза блестели так, как Стефан еще не видел. Лука выглядел плохо, но Стефан завидовал, разглядывая его. Принц Лука стал бойцом. Стефан встал прямее. Пусть так, Стефан был командиром, и он приведет армию к победе.

— Твоим не победить, брат. Пришел сдаться? — спросил Стефан.

— Я пришел сдаться, — ответил Лука. — Покиньте лагерь и отведите меня к отцу. Он хочет моей смерти, пусть убьет меня сам.

Стефан рассмеялся.

— Не отец хочет твоей смерти, брат. Это я, — Стефан обрадовался удивлению в глазах Луки. Он был так глуп?

Лука вздохнул.

— Конечно. Я тебе мешаю, брат, — голос Луки был резким от сарказма. — После смерти Матиаса и моего побега ты стал наследником. Ты не хочешь, чтобы тебе помешали.

Вопль. Стефан и Лука вскинули головы. Стефан мог поклясться, что это сокол, но странно, что он летал тут ночью. Может, он прилетел за мертвыми. Скоро соберутся вороны, волки и горные львы, чтобы поесть мертвечины. Стефан поежился.

— Ладно, — Лука опустил меч на землю. — Казни меня. Я убил нашего брата Матиаса. Не намеренно, но это произошло, и я заслужил умереть. Но оставь этих людей. Они ничего не сделали королю.

— Но учились биться и прятались как трусы. Они оскорбляют князя правды Аниоса. Они — маги, заслужили умереть за преступления. Скажи, брат, что ты за маг? Ты дракон, братец? Выдохнул огонь на бедного Матиаса и превратил его в пепел?

Лука повесил голову.

— Нет, я не дракон.

— Просто маг огня? Отец говорил, их было много, как медяков, но дракон — золотая корона. Помнишь? Он много говорил о менти. Помнишь, что он любил говорить?

— Да.

Стефан невольно улыбнулся.

— Он сказал бы, что магией менти обрекают вечные души. Он говорил, что менти — звери, а не люди. Что их разум дефективен. Что они не думают как я или брат Миккел, или даже генерал Тика. Бедняжки менти, — он наслаждался собой. — Когда я убью тебя, твоя душа разобьется на тысячи осколков, ты перестанешь существовать.

— Мне плевать на мою вечную душу. Перестань убивать людей в лагере.

— Казните его, принц, — вмешался Миккел. — Пришло время.

Стефан хмуро взглянул на Миккела. Как он смел так говорить? Как смел приказывать? Он потер большой палец, болящий от укуса, что побагровел. Сокол кружил над головами, безумно хлопал крыльями.

— Да, брат. Хватит убивать, или мне придется остановить тебя, — сказал Лука.

Стефан повернулся к нему, прошел к брату, забыв о стрелах.

— Ты не будешь мне грозить! Кем ты себя возомнил? Ты не принц. Ты убийца и менти. Отец послал меня избавить мир от таких, как ты, это я и сделаю. И начну с тебя, а потом убью твоих друзей по одному, — Стефан выхватил меч и приблизился к Луке.

Лука схватил меч с земли, клинки встретились. Стефан пытался сбить Луку ударом, но Лука оказался сильнее, чем в крепости. Это Стефан отшатнулся на склоне, отбивал удары Луки, как мог. Его брат нападал со всех углов, заставлял Стефана защищаться, уклоняться и пригибаться. Пот выступил на его лбу. Он в ярости бросился на брата, сбил на холм. Он поднял меч, готовый ударить по горлу Луки, но тот ударил его с силой по подбородку, отбросив. Стефан вскочил на ноги, Лука был на шаг впереди. Он схватил Стефана сзади и прижал грязное лезвие меча к горлу.

— Останови бой, и я пойду с тобой в крепость Несры, — сказал Лука.

— Убейте его! — приказал Стефан. — Пли!

— Нет, — приказал генерал Тика. — Слишком опасно, Ваше высочество. Стрелы попадут по вам.

Лука и Стефан повернулись к людям. Стефан понял, что брата Миккела с ними нет.

«Он за нами, — подумал Стефан. — Он покончит с этим раз и навсегда».

— Я не хочу убивать тебя, брат, — сказал Лука. — Ты все еще мой брат, и мы росли вместе. Я не желал тебе вреда. Но я должен защитить людей в лагере. Они не заслужили быть убитыми как звери. Менти не звери, мы — мужчины, женщины и дети с теми же мыслями, что и люди. Наши силы не злые, я узнал это…

Болтовню Луки прервал крик и хлопанье крыльев. Хватка Луки ослабла, Стефан смог вырваться. Генерал Тика тут же оказался рядом с мечом. За Лукой большой сокол терзал Миккела, его кинжал упал на землю.

— Ты хотел ударить меня в спину, — сказал Лука. Он едва дышал от удивления. — Ты знал, что он за мной, Стефан, и хотел, чтобы я умер без чести.

— Это смерть для мага.

Стефан напал с генералом, побежал на Луку, пока тот был отвернут. Лука развернулся к нему, и Стефан увидел, как брат помрачнел, чуть не заставил его ощутить жалость. Он видел предательство на лице Луки. А потом Лука поднял руку, и мир побелел.

Жар ударил по его лицу и груди. Высокий крик пронзил воздух. Все произошло за удар сердца, но Стефан сперва подумал, что крик его. А потом понял, что нет. Кричал генерал Тика, сгорая. А Стефан горел, но не погибал. Он менялся.

Это было почти облегчением, словно его тело всю жизнь ждало момента. Это казалось естественным и нет. Он ощущал, как кости двигаются под кожей, вставая на место. Его руки вытянулись, пока не стали крыльями, что тянулись к небу. Его кожа загрубела под огнем из руки Луки. Он посмотрел на свое тело и увидел чешую. Он дышал глубже, хрипел. Его ноги стали большими чешуйчатыми лапами с острыми когтями.

Лука отшатнулся, спотыкаясь от шока. Стефан раскрыл пасть и заревел. Поток огня вырвался из его рта. Он увидел, как Миккел спрятался за камнем, а Лука чудом успел отбежать от огня. Стефан остановил поток огня и повернулся к Луке. Он хлопнул крыльями, но не знал, как взлететь. Он побежал за Лукой, лапы били по земле. Он был выше, возвышался над людьми. Многие замирали от потрясения, указывали на него.

«Кланяйтесь», — подумал он.

А потом увидел Луку с водной девушкой. К ним подбежал менти воздуха. Огонь вырвался из рук Луки и попал по груди Стефана. Чешуя защитила его, но огонь обжигал, и он взревел от боли. Он выпустил огонь, но девушка водой погасила его поток, ветер другого сбил остатки огня в другую сторону.

Стефан устал и испугался. Он еще не становился зверем, не понимал, как использовать силы, насколько он силен. Поток огня обжег его крыло, и Стефан бросился прочь. Он бежал от обожженных людей. Он бежал по холмам, хлопая крыльями, но не взлетая.

«Я достоин золотой короны, — думал он. — Я дракон. Но не могу даже так победить».
























27

Рева


Рева впервые увидела разрушительную силу огня. Лотти подожгла солому на складе, и вскоре амбар пылал, заставляя сестер и стражей бегать по двору с водой. Вода проливалась из ведер на камни. Черный дым поднимался от амбара, пропадая в темном небе. Красно-оранжевый огонь плясал, громко хлопая, содержимое склада взрывалось от жара. Рева ощущала жар кожей, пока вела пленниц по двору.

Многие держались за руки, как и сказала им Рева. Цепи мешали двигаться, и они падали. Но вместе они держали равновесие лучше и никого не теряли по пути.

Впереди виднелись врата из толстого дерева. У Лотти были ключи, им повезло, это упростило задачу. Рева была с ножом с кухни, сжимала его в потной ладони. Карина рядом была с тяжелым черпаком. Реве не хотелось признавать, но она боялась сейчас сильнее, чем когда-либо. Но не за себя, не за свою жизнь. За жизни девушек вокруг нее. Она устроила безумный побег. Она попросила Лотти поджечь склад. Она прятала украденные у сестер вещи и связала Розу, чтобы та не побежала к сестре Валерии. Она вела их, но не знала, что делать дальше.

План вел за врата из тюрьмы. А если их увидят? Ночь, но огонь горел ярко, их было видно во дворе. Да, сестры и стражи были заняты, пока тушили огонь, но они все еще могли помешать побегу.

А потом она придумала.

Рева пошла не к вратам, а влево, к маленькой хижине с садовыми инструментами. Карина разбила старый замок черпаком, и дверь легко открылась. Сестры не думали о хижине, ведь пленницы были заперты, и стражи следили с мест.

— Заберите все, что может быть оружием, — сказала Рева женщинам и девушкам за собой.

Одна взяла вилы. Другая — мастерок. Рева улыбнулась, когда Уна взяла лопату, которой Рева чистила по утрам свинарник. Пленницы теперь могли дать отпор тем, чем их заставляли работать в заточении.

Они выбежали из сарая, когда почти все нашли орудия защиты, побежали к вратам. Рева вела женщин по периметру. Склад был западнее, они были в тени, прижимались к стене, как могли. Рева миновала свинарник, приближаясь к вратам. Она подумала о поросенке, что кусал пальцы ее ног каждый день, подумала о грязных повязках на ногах и туниках, что редко меняли. Они редко мылись, холодная вода лилась на них, и они дрожали ночью, мокрые, пытались уснуть после дня труда. Она подумала о страже с сестрами, они ели виноград, хлеб и оливки, пока пленницы выживали на бульоне и сухарях. А еще она подумала об Эмми, умирающей на земле в лесу, пока сестра Валерия стояла над ней.

Рева заставила себя идти к вратам. Она хотела бежать к огню, толкнуть туда сестру Валерию и смотреть, как та горит. Но она была в ответе за женщин. Она должна открыть врата. Она кивнула Лотти, у которой был ключ. Они с Кариной подняли тяжелый засов. Это было просто. Дальше были врата за домами зверей, и там была тяжелая решетка, которую требовалось поднять. Пока им везло, но стража была на посту рядом с решеткой, эта часть плана не давала Реве спать. Она следила, пока они шли по дворе, никто не входил и не выходил через главные врата, и стражи все еще были у решетки.

Они открыли врата так, чтобы женщины прошли по две за раз, но не так широко, чтобы это привлекло внимание. Пленницы выходили. Рева передала нож Карине.

— Когда доберешься до решетки, поднимись к платформе на стене и усмири стража. Пусть Лотти сделает так на другой стороне. Они будут смотреть на огонь, не будут ожидать вас. Хватит сил перерезать горло стражу, если придется?

— Да, но…

— Хорошо. Заберешь его меч и с тремя женщинами подними решетку. Другие три пусть откроют амбар коров, конюшни, выпустят коз. Животные тоже важны. Если они сбегут, сестры будут ловить их раньше, чем нас. Займите лошадей, Можно забраться по три на лошадь. Мы все легкие. Уне потребуется одна…

— Зачем ты мне это рассказываешь? Ты сможешь сделать это! — глаза Карины блестели в свете огня.

— Она должна заплатить.

— Райна, — сказала Карина.

— Не… Это даже не мое имя.

— Я знаю, — сказала Карина. — Думала, я глупя? Конечно, ты не Райна и не дочь торговца. Ты леди мертвого лорда, и тебя ищут король или принц. Не смотри на меня так. Ты не доверила мне имя, но доверила жизнь, так что ты хоть как-то меня ценишь. Миледи, идти за ней нет смысла. Это не принесет радости или справедливости… будет лишь пустота и неминуемая смерть. Идемте с нами, будете жить.

Последние пленницы прошли врата, Рева повернулась к пылающему складу. Она не видела лицо Валерии, но знала, что многие сестры и стражи были жестокими. И все же Карина, наверное, была права. Если Рева пойдет мстить, получит ли она шанс? Рева выживала. Пережила убийство родителей. Пережила неприятный брак и смерть детей. Пережила нападение на замок Унны и людей принца Стефана в Херено. Переживет и это. Она кивнула Карине, они закрыли врата.

Они двигались в тенях к конюшне. Рева по пути шептала пленницам план. Сначала две женщины должны проникнуть в конюшни и начать освобождать коней. Рева и Карина заткнут стражу. Они выбрали пятерых, что выпустят скот и коз, когда Рева и Карина махнут тряпками. Потом приведут лошадей, и откроют решетку. Она многое просила от женщин, но она верила в них. Она смотрела в их лица, они сжимали орудия. Они были сильными, смелыми перед лицом настоящего страха, настоящей опасности.

У конюшен Рева кивнула двум, кого выбрала. Анжелика и Элоиза знали лошадей, были сильными и умелыми. Сестры плохо кормили их, но работа на ферме укрепляла. Рева знала, что Анжелика и Элоиза смогут. После пары попыток открыть дверь, две женщины тихо проникли в конюшни, пока стражей отвлекал пожар. Рева видела, как их лица озарял огонь. Ее желудок сжался при мысли о схватке со стражей. Она их узнала. Они были юными и опасными. Она сглотнула.

Пленницы двигались дальше. Женщины прошли к скоту и загону коз. Рева сказала им прижаться телами к стене под двумя сторожевыми башнями. Она приказала пятерым идти к загонам, смотрела, как их силуэты сливаются с тенями. Она молилась, чтобы в шуме у склада не слышали звон их цепей. Она сама едва его слышала.

Они еще не обнаружили пустой зал? Если они найдут их слишком быстро, все будет напрасно. Это могло произойти в любой миг. Она глубоко вдохнула, взяла себя в руки.

— Карина, — прошептала она.

Девушка повернулась к ней.

— Поменяйся оружием с Уной.

— Зачем, Райна?

— Ты должна оглушить стража одним ударом, нужно большое оружие. Мы поднимемся вместе. Считай со мной, — Рева считала с Кариной, пока они не выбрали ритм. — По шагу на счет, — продолжила Рева. — Я сосчитала ступени, когда шла в поля. Их сорок одна на каждой башне. На сорок первый раз ты ударишь стража изо всех сил лопатой, чтобы он упал. Если не упадет, ударишь еще и еще. Понятно?

Карина кивнула. Рева не видела выражение ее лица, но та точно переживала, как и она, тоже была бледной.

— Нужно, чтобы стражи упали одновременно, иначе они успеют предупредить. Наше оружие — внезапность. Никто не ждет, что мы сбежим, никто не пытался за много лет. Это наш шанс, Карина. Как ты и сказала, мы будем жить, еще и без цепей.

Она прижала лоб ко лбу Карины и отошла. Они пошли к башням, пока остальные пленницы касались их плеч, поддерживая. Рева добралась до низа лестницы, увидела Карину поверх голов пленниц и кивнула.

Раз…

Два…

Три…

Рева сжала нож.

Четыре…

Пять…

Шесть…

Семь…

Восемь…

Девять…

Десять…

Она сможет дальше жить с кровью на руках?

Пятнадцать…

Шестнадцать…

Семнадцать…

Восемнадцать…

Она могла и не выбраться живой. А если он увидит ее первой? А если…

Двадцать один…

Двадцать два…

Ступеньки поскрипывали под ней, цепи гремели, даже если она двигалась медленно. Но крики со двора были громче. Она молилась, чтобы они заглушили ее движения.

Тридцать три…

Тридцать четыре…

Она была так близко. Ощущала запах его пива. Хорошо. Если он пьян, ей будет легче.

Тридцать шесть…

Тридцать семь…

«Готовься, Карина…».

Тридцать восемь…

Тридцать девять…

Он не смотрел на нее. Хорошо. Она сжала нож.

Сорок…

Он услышал ее. Повернулся.

Сорок один…

Рева бросила вес на мужчину, застала его врасплох, и он отлетел. Она вонзила нож под его подбородок, смогла пустить кровь. Свободной рукой она выхватила меч из-за его пояса и бросила на ступени. Не было времени думать о Карине, она надеялась, что подруга хорошо ударила стража.

— Слезь, стерва, — рявкнул страж. Он был юным, даже красивым — был бы, если бы не большой шрам, идущий через его нос, и отсутствие пяти зубов.

Рева увидела, как его рука тянется к ней. Она всей силой ударила коленом по его паху. Мужчина завыл от боли. Рева зажала его рот рукой. Нужно спешить, если она хочет выжить. Проще было перерезать горло, но она не могла себя заставить. Она выхватила из панталон запасные тряпки и сделала кляп и повязку на глаза. Она перевернула мужчину на живот, связала его руки и ноги. Она встала, сердце билось дико. Она махнула последней тряпкой.

Через пару минут загремела решетка, двери амбара открылись. Рева присела и выдохнула с облегчением. Она вытерла лоб ладонью и спустилась с дрожью в ногах. Ее встретили улыбки пленниц. Анжелика подвела лошадь к ней.

— Ты первая, Райна, — сказала девушка.

Рева посмотрела на каштановую кобылицу.

— Нет, я должна убедиться…

— Ты это заслужила.

Анжелика и Элоиза подняли Реву на спину кобылицы. Из-за цепей ехать придется боком, но она это умела еще с крепости Несра, у нее было равновесие. Она взяла поводья. Другие усадили за ней Карину и Лотти.

Рева с гордостью смотрела, как другие пленницы помогают друг другу забраться, придерживают друг друга. Решетка была поднята и закреплена. Они были готовы.

Но врата двора открывались, и стражи выбегали из них.

— Нужно бежать! — крикнула Рева.

— Решетка, — крикнула Уна. — Я опущу ее, когда вы уедете.

— Нет! — начала Рева.

Карина ударила их лошадь, и они помчались через врата из тюрьмы.

— Она это сделает, — шепнула Карина, их лошадь бежала. — Она нас спасет.

Рева оглянулась на стражу, бегущую из ворот двора, поняла, что Карина права. Она увидела, как скот и козы бегут из лагеря, некоторые направились в лес Дорвуд, некоторые — к горам Тасме на севере, они разбегались, как жуки. Решетка и звери задержат их. Рева и пленницы собирались к лесу, а оттуда — к берегу. Лотти знала кузнеца у порта Монте, который мог разбить их цепи.

— Пляжи, — крикнула Рева женщинам. Она не знала, все ли ее слышали, но старалась докричаться. Эту часть она не сильно продумала, потому что не была уверена, что они до нее дойдут. — Помните мои слова. Двигайтесь к берегу, встретимся на пляжах. Осторожно. Если отделитесь от группы, будьте осторожны.

Ее слова затерялись на ветру, лошади мчались. Она могла лишь надеяться, что ее услышали. Но они ехали. Ехали в лесу Дорвуд в темноте, вокруг выли волки. Лошади двигались медленнее, но Рева не хотела, чтобы они спускались. Скорость помогала сбежать. Жертва Уны не была напрасной. Она подумала, что сестра Валерия сделает с Уной, ее желудок сжался. Она отогнала мысль и сосредоточилась на задании. Алис и Уна не могут умереть напрасно.

Они ехали с криками всю ночь. Но они ехали, выбрались из леса и увидели, что черный дым от склада все еще поднимается в утреннем небе. Некоторые с трудом держались на лошадях от усталости.

— Нельзя останавливаться, — сказала Рева. — Мы должны быть сильными, — она гнала лошадь, но не так, чтобы остальные отстали. Она оглядывалась, боясь, что в темноте девушки потеряются в лесу. Она была уверена, что они двигались по прямой. А если нет? А если они бежали по кругу или к тюрьме?

Рева жевала губу. Она хотела остановиться, развести костер, сжаться на листьях и отдохнуть, но не могла. Их преследовали. Они старались оторваться. Если они остановятся, их нагонят. Она щурилась, старалась увидеть, что за деревьями. Ничего не было видно, и она перестала пытаться. Она гнала лошадь дальше. Она не оглядывалась, Карина дремала у нее на плече.

Посреди дня Рева увидела, что деревьев стало меньше. Она разбудила Карину, которая забыла, что она на лошади, и чуть не сорвалась. С воплем Карина сжала запястье Ревы и чуть не сбросила их обеих.

Рева поправила себя и указала вперед.

— Смотри, — сказала Рева.

Карина посмотрела и увидела солнце за деревьями. Они выбрались из леса. На них не напали призраки или волки, они выжили, и сердце Ревы пело. Они добрались до края леса, Рева дождалась остальных. Считать времени не было. Она надеялась, что никто не потерялся. Никто об этом не говорил.

— К утесам, — сказала Рева. — А потом оставим лошадей и спустимся.

Женщины шептались, но Рева не слушала их. Она ехала. Она хотела бы их выслушать, но времени не было, нужно было довести план до конца. План хороший, работал.

— Твой кузнец нам поможет? — прошептала Рева Лотти.

— Да, — сказала Лотти.

Дрожь в ее голосе заставила Реву нервничать.

Она вела группу к западному берегу Эсталы близко к Дорвуду. По лесу они видели, что ехали из тюрьмы не по прямой, но она надеялась, что они все равно успеют. Им только нельзя было подбираться к деревне Херено, где Реву чуть не схватили люди принца Стефана.

Край леса вызывал боль у Ревы. Там убили Эмми. Часть ее хотела найти тело Эмми, если оно еще там было. Или его съели волки или бродячие псы? Она не могла думать об этом. Не могла и остановиться. Она это знала. И она ехала дальше.

Они были близки к краю королевства, спешились и отпустили лошадей. Рева похлопала свою лошадь по плечу. Кони помогли им. Они храбро прошли лес, были сильными. Без них девушек поймали бы и вернули в тюрьму.

Карина прошла вдоль утесов, легла на живот и выглянула за край. Рева подошла к ней.

— Пойдем тут, — сказала Карина. — Там не так отвесно. Сможем даже пройти. А там придется лезть. Если бы была веревка, — она нахмурилась. — Будем держаться за руки. А потом видна тропа к пляжу. Узкая, но выглядит безопасно.

Рева сжала плечо Карины.

— Спасибо.

Рева и Карина выстроили женщин в ряд. Карина пошла первой, показывала, как шагать, где хвататься. Одной из ночей Карина рассказала ей, как почти все детство провела на берегу Моря королей, где она лазала по скалам и собирала ракушки на берегу. Рева первые десять лет жила на берегу Фиурин, но была леди, а леди не лазали по утесам. У нее и сил бы не хватило.

Линия женщин двигалась вниз, Рева была последней на случай, если появятся стражи или сестры. Нож был за поясом ее туники. Она была рада, что они без обуви. Сквозь повязки она ощущала трещины. Камень ранил ноги, но это не имело значения, важно было поставить ноги. И не смотреть вниз. Карина сказала это всем. Не смотрите, если хотите выжить. Внизу ждет сестра Валерия. Внизу — пустота. Жизнь — держать голову высоко и искать, куда поставить ногу. Рева слушалась совета, ни разу не посмотрела вниз. А когда уставшие израненные ноги коснулись песка, произошло что-то необычное. Ее обвили руки. Лица пленниц прижались к ее лицу. Ее целовали в щеки, крепко обнимали. Ее руки сжимали, по плечам хлопали. Были слезы. Она повернулась влево и увидела море.















28

Лука


— Это не предсказанная битва, — Джеральдо покачал головой. — Я ее не видел. Почему? Это не она, — он пинал землю и сжимал кулаки, лицо было гневным. Они потеряли Беа, юную девочку-волка, двух алхимиков, и палатка с Нико была полна раненых. Джеральдо винил себя. Но бой мог закончиться хуже. Им повезло.

Лука не мог подобрать слова, так что молчал. Бой не был виной Джеральдо, но он хотел бы убедить его принять меры безопасности. Мятежники были скрыты годами. Они зря думали, что них не знают. Похоже, в Эстале узнали, и с прибытием Луки… Нет, виноват был не Джеральдо, а он. Он никому не рассказал правды о себе, он подверг риску все жизни здесь, когда пришел.

Лука прижал ладони к коленям и смотрел на вулкан. Полдень, солнце жарило лагерь. Остатки лагеря. Он сидел в грязи, но не переживал. Он думал о Стефане, о том, что увидел.

Стефан был драконом.

Он пытался понять, что произошло в бою между ним и братом. У Луки было небольшое преимущество в бою на мечах, а потом все было размыто. Сокол напал на гувернера Стефана, спас ему жизнь. А потом в гневе Лука ударил по Стефану огнем, и Стефан стал драконом. Его огонь убил одного из генералов Стефана, но он не знал о гувернере.

Стефан был драконом. Большим черным драконом с оранжевым огнем. Он подумал о крыльях Стефана шириной с дом, тело содрогнулось. Лука был не одним менти в семье. Стефан оказался сильнее Луки, и если бы не Таня, Лука был бы мертв.

— Слушаешь? — возмутился Джеральдо. — Я сказал, это не предсказанная битва.

— И что? — рявкнул Лука. — Что с того? Мы их отбили. Они убежали, поджав хвосты, — его бравада скрывала вину, что терзала его.

— О, это важно, — продолжил Джеральдо, — потому что мы снова столкнемся с ними, помяни мое слово. И ты еще сразишься со своим братом-драконом.

Лука не хотел думать о бое с драконом. В этот раз было тяжело. Ему было страшно.

— Какой же гад, — возмутился Джеральдо. — Он с Орденом Просвещения борется с менти, когда сам менти. Грядет расплата. Будет твоя семья против нас. Твоя семья. О которой ты не рассказал нам. Не доверяешь, да, Лука Саринтия?

Лука только повесил голову.

— Доверие заслуживается, малый. И меня не волнует твой статус при рождении. Ты теперь один из нас. Ты заслужил это право, даже если мне мало нравишься.

Лука впервые повернулся к Джеральдо. Его слова удивляли.

— Иди. Иди и помоги моему сыну с ранеными, — Джеральдо помахал, словно прогонял раздражающую собаку.

Лука не мешкал. Он пошел в лазарет к Нико, тот исцелял столько раненых, сколько мог. В палатку попал огонь в бою, остались черные следы стрел. Лагерь тушил огонь, начав с лазарета, чтобы раненые были в безопасности.

— Что я могу сделать? — спросил Лука.

— Тем солдатам нужно сменить бинты, — сказал Нико. — Бинты на столе — Нико вытер пот со лба. Он был бледен, руки дрожали.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказал Лука. — Ты использовал слишком много силы.

Нико покачал головой.

— Я должен им помочь.

Лука оглядел палатку. Везде были раненые — менти и солдаты Стефана — помощники, как Таня и Вин, или разные мази и бинты. В палатке напротив менти-алхимики делали зелья исцеления.

— Ты не поможешь им, доведя себя, — напомнил Лука. — А ты уже истощил себя. Поспи час-другой. Я присмотрю за ранеными.

Нико нахмурился, но Лука видел, что он слушается. Он отдал Луке мокрую ткань и вышел из палатки.

— Я часами это ему говорила, но он не слушал, — сказала Таня. Ее темная кожа казалась серой. Она тоже устала, но держалась лучше Нико. — Он упрям, как его отец.

Лука взял бинты для солдат. Он улыбнулся Тане и хотел идти, но замер.

— Спасибо.

Таня опустила взгляд.

— Это пустяки.

— Ты спасла мне жизнь, — сказал Лука.

— Пустяки.

— Ты сражалась яростнее всех, — продолжил Лука. — Я не знал, что вода может быть так опасна.

Глаза Тани вспыхнули, она хитро улыбнулась.

— О, ты будешь удивлен.

Таня посмотрела ему в глаза, Лука ощутил жар в теле. Он опустил взгляд и пошел к солдатам. Он занялся обработкой раны, чтобы не думать о Тане. Его реакция на ее взгляд и прикосновения пугала его. Казалось, чем больше он знал о Тане, тем меньше думал о Реве. Это ему не нравилось. Рева с детства была его любовью. Она была для него, он хотел ее, но не мог получить. Он даже думал о ней на смертном одре в крепости месяцы назад. Казалось, то было давно. Столько всего случилось, столько изменилось, что это словно было в другой жизни. Он с болью вспомнил Матиаса. Он хотел, чтобы брат увидел его сейчас. Он хотел бы поговорить с Матиасом.

Что сказал бы ему старший брат? Рева потеряна для тебя. Таня здесь, она красивая. Она не как Рева, но у нее много хорошего. Доброта, ярость, дух…

— Я вас знаю, — прохрипел солдат. — Принц Лука. Вы… вы…

— Не говори, силы кончатся, — сказал Лука. Он работал методично, разматывая бинты в крови, как его научил Нико.

— Не важно, — сказал солдат. — Мне конец, — он указал на рану на животе. — Ни один солдат не выживал от такого. Ваш паренек пытался исцелить. Это замедлило процесс, но не более.

— Он отдыхает. Я попрошу его попробовать еще, когда он вернется, — сказал Лука.

— Ага, но я за себя не переживаю. Это того не стоит. Мне конец. Я не должен был идти в армию. Нужны были деньги. Это казалось хорошей идеей тогда. Ваш брат мне никогда не нравился. Вы всегда были лучше, если честно. Но потом вы убили наследника, и все сломалось. Принц Стефан, — процедил солдат, — лидер без части. Осторожно, Ваше высочество. Он скверный. Он пьет кровь врагов по ночам. Говорят, это делает его сильнее, но он не силен. Говорят, он — воплощение Аниоса, но никто не знает, что за Аниос. Какой-то бог правды. Никто в это не верит. Даже его друг, Брат. Миккел. Забавный он, — солдат застонал, Лука убрал последние бинты. — Вот. Моя кровь. Она есть у всех, да? Я видел кровь менти, она как моя, — он сжал плечо Луки и притянул его ближе. — Убейте брата. Скорее. Он погубит мир. Он превратит королевство в пепел, — глаза солдата закатились, он выдохнул в последний раз.

Лука опустил голову мужчины на пол, собрал бинты. Тут он заметил дрожь своих рук. Он закрыл глаза солдата и повернулся унести из палатки грязные бинты и сообщить Джеральдо о смерти, когда к нему подошел брат Аксил.

— Он умер, — сказал Лука.

— Я вижу, — сказал Аксил.

Что-то невысказанное мелькнуло между ними. Лука вспомнил их путь, когда его терзали вина и горе из-за смерти брата. Брат Аксил говорил ему простить себя, говорил, что это не его вина. Но он теперь только видел правду в словах Аксила. Он еще не простил себя, но понимал, что однажды сможет, и этого пока что хватало.

— Джеральдо устроит похороны, — сказал Аксил. — Как ты, Лука?

— Честно? Я пытаюсь все осознать. Стефан…менти, дракон. Он намного сильнее меня, и это пугает меня. Я боюсь за Эсталу, за всех.

Аксил серьезно кивнул.

— Понимаю.

— Что мы будем с ним делать? — спросил Лука.

Голубые глаза брата Аксила были печальными.

— Мы одолеем его, Лука. Так делают хорошие люди, когда испорченные вредят миру. Стефан пересек черту. Он стал опасен для королевства, но я верю, что ты сможешь его одолеть.

— Он сильнее меня.

Брат Аксил вывел Луку из палатки в угол лагеря.

— Он сильнее тебя, Лука, но не сильнее нас.

Лука кивнул. Бой был не только его. Он был и для мятежников менти. У него были Джеральдо, Нико, Таня и остальные. Они найдут больше, они смогут отыскать других мятежников. Мысль о войне сдавливала все внутри Луки, но брат у власти пугал сильнее. Как и мысль о том, что менти убивали просто за их вид. Он выступит и будет сражаться. Он сделает это ради Матиаса, Ревы, Тани и Нико. Он сделает это ради себя, чтобы смотреть на отражение и не стыдиться.
































29

Стефан


Стефан проснулся в Долине теней с двумя мыслями. Он был обнажен, лицо обгорело. Он коснулся красной кожи на щеке и закричал от боли. Он огляделся, мятежники за ним не последовали. Это хорошо. Остальное — нет.

Он встал на ноги и огляделся. По пути он отметил, что почти вся Долина теней выглядела одинаково, и он снова подумал об этом. Он лежал на участке жесткой травы у голого дерева. Сапоги пропали, как и одежда. Солнце было высоко в небе, грело его кожу, жгло его лицо. Он хотел в тень, но тут было только голое дерево.

Вода. Он пошатнулся вперед. Он знал, что нужно идти на восток, чтобы найти Темную реку. Вода остудит его. Вода утолит его жажду.

Он двигался с трудом, мышцы болели, спина устала. Он был без сил, как загнанная лошадь.

Стефан шагал по желтой траве долины и думал о сражении в лагере мятежников. Он подумал о своем превращении в дракона, о том, что ожогов на лице не хватало, чтобы наказать его за то, каким он был. Он не заслуживал жить. Он был проклят. Он был менти. Брат Миккел всегда говорил, что его избрал Аниос. Стефана никто раньше не выбирал, тем более, бог. Но как бог правды мог выбрать лжеца? Все менти были лжецами. Они врали о магии. Все было неправдой. Только люди жили правдой. Менти были как звери, слушались желаний и силы.

Но Стефан был один из них.

Он хотел упасть на колени и рыдать. Но не стал. Он сделал еще шаг. Нога зацепилась за корень. Он удержался и пошел дальше.

«Отец меня убьет, — подумал он. — Я не справился. Я ни на что не гожусь. Альберто получит корону. Я — менти».

Эти два слова звенели в голове.

«Нужна вода. Я — менти. Если не дойду до реки… Я — менти. Может, брат Миккел… Я — менти», — это было в каждой мысли. Менти. Менти. Менти.

Когда стало видно реку, Стефан побежал. Он хромал, как подбитая собака. Он чуть не прыгал, спеша добраться до реки. Вода дразнила, манила, была близко, но и далеко, и тело болело от усилий. Оставалась пара футов, Стефан сорвался, споткнулся и упал на живот на расстоянии руки от берега. Дальше он полз, повторяя: я — менти, я — менти. Свежая вода могла помочь ему, но это не уберет.

Он полз к воде. Тут трава была зеленой, как изумруды, но вода была темной. Стефан старался не думать, почему река темно-синяя. Он сосредоточился на том, как вода успокаивала обожженную кожу. Он был рад пене на бурной реке, бегущей к Пепельным горам. Он не хотел видеть свое отражение.

Он придвинулся, думая, больно ли умирать, утонув. Он впился в траву и опустил лицо в воду, закричал, когда холод ударил обожженную плоть щеки. Ожоги были плохими, он был уверен. Его брат выпустил белый огонь в него, Стефан пострадал от этого. Стефан убил бы его, если бы не гадкая менти. Он пил из реки, думая, как близко был к тому, чтобы убить Луку.

Хватка Стефана на троне всегда была слабой, пока Лука был жив, хоть и был грязным менти. И он был менти. Но Стефан мог скрыть силы, а вся Эстала знала о Луке и смерти Матиаса из-за него. Стыд Луки был известен, а свой Стефан мог скрыть.

Он выбрался и прошел по берегу, вода там была спокойнее, была как зеркало. Он опустился на колени и охнул. Он закрыл глаза от увиденного. Менти. Монстр. Когда Стефан открыл глаза, он знал, что это правда. Он был монстром.

Огонь Луки сделал левую часть его лица неузнаваемой. Кожа была красной и в волдырях, брови и ресницы сгорели, даже часть волос на голове пострадала. Он не смотрел на отражение, склонился и зачерпнул воду. Он полил водой голову и ожоги.

— Я — менти, — сказал он.

Он сделал это снова, думая о Луке. Может, если налить больше воды, он родится снова. В этот раз чистым. Он встал и прошел к воде. Большой палец снова болел. Он забыл о ране, посмотрел туда. Ладонь опухла, большой палец был багровым. Он не замечал раньше, переживая из-за лица. Не важно, в нем многое было сломано. Он шагнул в воду и зашел по плечи.

Он шел дальше. Он хотел погрузиться в воду. Орден верил, что вода очищала душу, потому они часто топили жертв. Стефан в этом участвовал. У них было три смерти. Утопить, повесить, пронзить. Стефан подумал, как капитан бился под морской водой. Стефан вонзил в его живот нож, и братья повесили его у входа в их пещеру.

Смерть Стефана не будет тройной, но очистит его. Он шагнул вперед, вода ударила в нос.

— Ваше высочество!

Стефан не слушал. Ему это требовалось. Наглотаться воды и все отпустить. Луку, отца, борьбу с тем, кем он должен быть. Он — менти. Он не этим должен быть. Никто этого не хотел, тем более, он.

— Принц Стефан!

Он опустил голову в воду и закрыл глаза. Вода заполнила уши, и он не слышал голос. Стефан выпустил воздух из легких и ждал, пока вода наполнит его тело.

Но рядом прозвучал всплеск. Руки обвили его тело. Он вырывался, а руки тянули его к берегу. Он пытался кричать «Нет, я — менти!», — но слова были бульканьем. Его вытащили на берег к тому, что он хотел забыть.

— Что вы делаете, мой принц? — брат Миккел. Конечно. Верный гувернер защищал его.

— Я… я… — Стефан откашлял воду. — Я — менти, — он заплакал. Брат Миккел держал его, голого, как ребенок, мокрого и рыдающего, как новорожденный.

— Ничего, — сказал Миккел. — Вы — менти, и что? Аниос сделал вас таким, но это не значит, что вы должны быть как остальные. Разве это не проверка, мой принц? Других драконов-менти ведь нет? Я не видел. Вы все еще избранный. И у вас будет вся власть над Эсталой, Зантосом и не только. Вы, мой милый принц, избраны очистить мир и вернуть нам Аниоса.

Стефан вдохнул, исцеляя легкие.

— Да?

— Да.

Брат Миккел помог Стефану встать, укутал Стефана в свою мантию, оставшись в легкой тунике. Брат застегнул на нем пояс с молнией на коже, и Стефан вдруг ощутил себя лучше.

— Я потерял меч, — сказал Стефан со смешком. — Когда стал большим драконом, я потерял все вещи.

— Так у многих оборотней, — ответил Миккел. — Так мы их ищем. Если ходят слухи о голых людях в городах и деревнях, мы их отыскиваем.

Стефан подумал, что, не будь он принцем, на него могли бы охотиться братья. Конечно, Стефан не был обычным оборотнем. Он был драконом. Единственным известным, значит, он был другим. Если бы брат Миккел не нашел Стефана, он утонул бы как обычный менти. Он не понял бы, что миссия не завершена. Аниос его не бросил. Он потер палец и прислонился к Миккелу, они пошли обратно по Долине теней.

— Мы вернемся к бухте, — сказал Стефан. — Там мы найдем целителя, обработаем мои раны. И отправимся в Эсталу, если хватит людей для кораблей отца. Лорд Рамсиран подождет. Мне срочно нужно в крепость Несры.

— Как пожелаете, Ваше высочество — сказал Миккел, тонкие губы изогнулись в улыбке. — Что мы будем делать, вернувшись в Эсталу?

Но Стефан не ответил. Только улыбнулся.

30

Рева


Рева почти всю жизнь была у берега. Она всегда любила соль и холодный ветер моря. Первым делом она сорвала грязные повязки и прошла в океан. Море было холоднее, чем она привыкла, и она охнула, но была рада, когда песок терся о ее кожу в мозолях.

Женщины устали, но были бодрее, чем раньше. Они переродились на свободе. Они поспешили по пляжу на юг. Им нужно было покинуть пляж и отправиться в Мадеро, деревушку у порта Монте. Сестры отправляли корабли с товарами в этом порту, так что им придется быть осторожными. Рева знала, что сестры заняты пожаром и зверями, но не была бы удивлена, если бы они уже послали людей в порт выискивать их.

Они прошли дальше по пляжу, она сказала девушкам быть осторожнее. Они шли ближе к утесам, оставались на открытых участках пляжа. Рева хотела войти в море, чтобы вода успокоила натертые лодыжки, но не могла. Она должна была дальше оставаться на шаг впереди сестер.

Когда они добрались до порта Монте, адреналин побега рассеялся. Они были голодны, хотелось пить. Рева думала поймать и приготовить крабов на пути в Мадеро, но переживала, что это их замедлит. Они помогли друг другу перебираться через песчаные дюны на востоке порта. Рева замерла, нашла лучший путь, чтобы их не заметили. Им придется пригибаться, чтобы не попадаться на глаза. А потом держаться подальше от троп, что сильно вытоптаны.

— Я пойду вперед, — сказала Лотти на последней дюне. Подъем был сложным, по спине Ревы стекал пот. Лицо Лотти было бледным, она задыхалась, но пыталась говорить. — Я поговорю с Диего и упрошу его помочь нам.

— Осторожно, — предупредила Рева. Ей было не по себе, что-то ужасное могло произойти. Она вспомнила рану Эмми, кровь на земле.

«Прости, Эмми, — подумала она. — Прости, что не вернулась за тобой»

Они нашли уединенное место меж двух последних дюн и решили ждать Лотти там. Рева опустила голову на плечо Карины и хотела спать. Веки слипались, но разум будил ее. Лотти была в плену почти год. А если Диего переехал? А если Лотти схватят по пути в Мадеро? Девушка в цепях сразу пострадает. В Эстале были люди хуже Просвещенных сестер, хотя редкое было хуже цепей. Ей было больно. Она не знала до этого, как сильно. Если бы лекарь сказал ей, что все ее тело изломано, она бы ему поверила.

Рева встряхнулась, чтобы не спать. Она решила проверить остальных. Было опасно, хоть они и были меж дюн. Она двигалась среди женщин, многие спали. Они так устали. Но были такими храбрыми. Ее горло сжалось от эмоций, взгляд скользил по лицам. Они пошли за ней. Они терпели, надеясь найти лучшую жизнь. Они не смирились с судьбой, а решили изменить ее, и она любила их. Но она была уверена, что девушек стало меньше. Часть пропала, ее сердце сжалось. Они потеряли женщин в лесу? Вероятнее всего. Там было темно, все происходило быстро. Ее охватил стыд. Она загнала их. Она бросила людей. Но как она могла поступить по-другому?

Рева медленно забралась на дюну, чтобы посмотреть на порт Монте. Она месяцами видела только Сады, было непривычно видеть людей без цепей, мантий или брони. Она видела знать в камзолах, торговцев в цветных жилетках, женщин в длинных платьях, что подметали землю. Она впервые в жизни скучала по тем платьям. По красной, синей и зеленой ткани, вышивке на рукавах и корсете. Ей не нравилось раньше учиться вышивать, но сейчас она была бы рада часами шить себе платье, только бы избавиться от грязной туники.

Порт кипел. Он был не таким большим, как Порт королей, но много торговцев разгружало товары, белые паруса красивых кораблей хлопали на ветру. Моряки сидели на палубах, закрыв глаза, отдыхая. Среди всего этого Рева увидела фигуру, что лишила ее дыхания. Она пригнулась за дюной, вдохнула, успокаивая сердце.

«Не может быть, — подумала она. — Как она уже попала сюда?».

Рева выглянула из-за дюны и проверила, что глаза не обманывают ее. Сестра Валерия была в порту. Она говорила с капитаном, кивала и улыбалась, и Реве было не по себе. Женщина играла Сестру. Она притворялась святой, скромно горбилась. Валерия благодарно похлопала мужчину по плечу, прошла к рыбаку, что продавал белую рыбу на подносе на шее. Еще пара улыбок, и она прошла к морякам, играющим в кости.

Рука сжала плечо Ревы и развернула. Рева вскинула руки, но их убрали.

— Рева! Диего здесь! Он разрежет наши цепи. Рева, я свободна! И ты скоро узнаешь, какая ты менти! — Лотти покраснела.

Рева взяла Лотти за руки, не взглянув на Диего.

— Нужно работать быстро. Сестра Валерия в порту.

Ноги Лотти были свободны, и Диего нашел Лотти новую одежду. Простое платье, что было велико в талии, но было хорошей идеей. Теперь Лотти не заметят в Эстале.

— Тогда ускоримся, Диего.

Рева не могла описать радости от свободы от оков. Несмотря на опасность, Рева хотела обнять Диего до боли в его ребрах. Она потирала кожу лодыжек, двигала ногами, пока Диего помогал остальным кусачками и маленькой пилой. Он был юным и нервничал. Он поглядывал на Лотти, она улыбалась ему.

— Он любил меня когда-то, — призналась Лотти, передав Карине флягу воды. Диего принес оливки, и они жадно ели их. — Мы не виделись больше года, но он меня любил. Мы поженились бы, если бы сестры не забрали меня.

Рева грызла ноготь, желая, чтобы Диего торопился. Их ноги были без оков, они бы двигались быстрее, но они все еще были в одежде грязных пленниц. Им нужно уходить, придется разделиться. Так больше шансов выжить. Эту часть плана Рева не продумала. Кто ей поможет? Куда она пойдет? Она подумывала отправиться в крепость Несры, попросить аудиенции короля, но кто ее впустит? Она не выглядела как аристократка. Она снова выглянула из-за дюны. Сестра Валерия ходила по порту, и стало ясно, что она не одна. С ней было два стража. Не хватит, чтобы поймать всех, но ранить их они смогут. Может, Валерия не собиралась гнать пленниц в Сады. Может, она пришла мстить. Это не радовало.

— Поешь, — Карина дала Реве две оливки.

Она взяла их, но они были горькими. Это была ее первая еда после бульона и хлеба перед побегом. Они работали весь день перед побегом, не спали — ехали всю ночь и шли все утро. Рева не хотела говорить им, что грядет бой.

— Нужно уходить отсюда, — сказала Рева. — Диего, куда мы можем уйти? Где будет безопасно?

Диего открывал и закрывал рот. Он был милым, с большими голубыми глазами, что казались Реве добрыми.

— На вашем месте, — он нервно облизнул губы, — я отправился бы на юг. Если украдете вещи и помоетесь в море, сможете работать в Тианте или на рынках Илкты. Но нужно быть осторожными. На торговой дороге полно бандитов. Некоторым лучше идти в Реялон или к семьям. Или… — он сделал паузу, — если доплывете до Зантоса за Морем королей, можно попасть в лагерь мятежников у Пепельных гор.

— Лагерь мятежников? — спросила Рева.

— Там менти. Те, что были против короля Давэда, когда он запретил магию. Там менти смогут укрыть вас.

Рева обняла Диего.

— Спасибо. За все, что ты для нас сделал. А теперь иди. И береги себя.

— Куда ты пойдешь? — спросила Карина, Рева провожала юного Диего взглядом.

— Думаю, отправлюсь к Пепельным горам Зантоса, — сказала Рева. — Я хочу найти мятежников и научиться, как быть менти.

Карина сжала ее руку.

— Я бы тоже хотела.

Рева посмотрела на сломанные оковы на песке.

— Странно, но я всегда думаю о замке Унны, когда вижу железо. Я даже немного скучаю.

— А что там? — спросила Карина.

— Там я жила, пока меня не поймали Сестры. Не лучшее место, но я все равно скучаю.

— Почему железо напоминает тебе о замке?

— Оно было там всюду. Францис украсил им стены и двери, даже нашу кровать. Я была закована в железо.

Карина нахмурилась.

— Он знал, кем был, но не знал, какая ты. Райна…

— Меня зовут Рева.

— Рева, железо не только подавляет силы менти. На женщин оно влияет сильнее.

Рева посмотрел на Карину.

— Железо не дает нашим детям расти. Мешает размножению. Понимаешь?

— Что? — выдохнула Рева.

— Ты говорила, что не могла родить. Ты сказала, что все дети остались в замке. Да?

— Да, — признала Рева.

— Ты не виновата, Рева. Это из-за железа в замке. Оно не давало родить здорового ребенка.

— И это… делает их… кривыми? — спросила Рева с дрожью в голосе.

— Железо путает нашу магию. Порой ребенок может быть получеловеком, наполовину зверем. И… наверное, ты, когда превратишься…

Колени Ревы дрожали. Карина схватила ее локоть, чтобы она не упала в песок. Мир кружился в тумане. Это могло быть правдой? Она жила с виной из-за выкидышей. Она терзала тело болью из-за шрамов и живота. Она считала себя виноватой, знала, что это было ее частью. Но все же… А если это было правдой? А если железо мешало, а она не знала? Карина сжала ее плечи, трясла, но почему? Потому что она плакала. И плакала громко.

Женщины окружили ее. Столько лиц смотрело на нее. Они знали? Знали о ее стыде? Или это уже не стыд? Она съехала по мягкой дюне. Это была не ее вина.

Эмми была бы рада.

Францис простил бы.

«У меня есть шанс на другую жизнь».

Так Рева думала. А потом услышала крики и треск железного хлыста. Карина упала, вытянув руки, Рева зажала рот рукой. Она моргнула раз, другой, и увидела Эмми на земле с кровью, вытекающей из нее.

Не в этот раз.

Сестра Валерия и два стража напали на пленниц, и тело Ревы задрожало. Ее руки стали крыльями, ноги покрыла чешуя, из спины вытянулся хвост. Она возвышалась над женщинами. Сестра Валерия перестала бить Карину и повернулась к новому облику Ревы, хлыст выпал из ее руки. Карина оттолкнула Валерию, Рева двигалась инстинктивно. Она бросилась, схватила Валерию зубами. Кровь сестры была теплой, но горькой. Она понесла кричащую и корчащуюся Валерию к морю. Рева знала, что люди кричали, но бросила Валерию в море. Она смотрела, как падает в воду женщина, что заковала ее в цепи, и ревела. Она выпускала с ревом всю боль и гнев. Ревела из-за потерянных родителей, мужа, подруги и детей.

Она ревела, пока не лишилась сил.

А потом оказалась голой, сжавшейся Ревой, которой касалась волна. Карина подбежала к ней.

— Ты — дракон, Рева, — сказала Карина. — Дракон.

Рева смотрела на подругу. Ей показалось? Она вытянула руки, и они стали крыльями? Она видела чешую на коже и выдохнула желтый огонь на Валерию, бросив ее в море? Она впервые убила?

Да. Она это знала. Она все это сделала. Карина была права, она была драконом, и теперь она знала свой путь.
















































31

Король Давэд


А вот и новость. Прошло больше недели с его полета, он едва спал с тех пор. Он поступил глупо, он знал. Но любопытство одолело его, и он полетел к Пепельным горам.

Там он увидел сына, принца Луку за работой. Он трудился. Мальчик строил дом голыми руками, копал яму среди вони под палящим солнцем. Впервые принц Лука действовал как сын, которой он всегда хотел. Лука был сильным, умелым, не боялся работы. Он был не слабаком, как раньше.

В облике сокола король ощущал все проще. Он хотел сыну жизни, даже если он был менти. Не важно, что он сказал Стефану, он хотел, чтобы Лука жил. Но не знал, как защитить Луку, не раскрыв, что и он — менти.

Давэд знал, что стоит вернуться, но когда увидел сына, бегущего предупредить друзей об атаке, не смог оторваться. Он смотрел. Смотрел, и птичье сердечко трепетало в груди. Он смотрел, как смело бился Лука с людьми принца Стефана, и он болел за Луку. Он радовался, когда Лука побеждал, даже когда бойцы-менти порой помогали и спасали Луку. Он видел Стефана, сидящего на лошади и смотрящего на бой свысока.

Но менти проигрывали. Давэд помнил слова карги, старался верить, что хотел менти смерти. Но храбро сражающийся сын тронул его. Если умрут менти, умрет и его сын. Он полетел к холму, где был Стефан. Может, он как-то раскроется Стефану. Может, сын его послушает. Но потом он увидел, как Лука идет по холму к Стефану, и решил выждать и увидеть, что будет.

Лука выступил, чтобы защитить остальных. Это было благородно, хоть и глупо. Давэд знал, что Стефан не даст мятежникам жить, даже если Лука будет в цепях. Давэд давно правил, понимал политику войны. Лука — нет.

Его сыновья бились. Давэд переживал, но не решил, остановить ли это. Он летал вокруг них, бил крыльями, переживая из-за ударов мальчиков. Ни один родитель не хотел бы видеть, как дети убивают друг друга. Даже король.

И он увидел Брата, что подкрадывался к Луке. Стефан знал, что задумал Брат, это точно. Он видел, как Стефан с пониманием улыбнулся, не увидев Брата среди остальных. Стефан не остановил Брата, он мог победить без чести. Гнев заполнил птичье сердце Давэда, он действовал инстинктивно. Он напал на Брата, терзал его глаза. Брат Миккел закричал от боли, но успел ударить кинжалом под левым крылом. Давэд завопил и улетел, пока по нему не попали снова. Крыло беспокоило его, он медленно перелетел море, порой опускаясь так низко, что мог попасть в воду и утонуть. Но выжил. Он вернулся в крепость и считал себя трусом.

Он бросил сыновей в забытом богом месте, они все еще бились. Он бросил их посреди боя, не знал, каким был результат. Хуже было, что ему приходилось делать вид, что он не знал о случае в Пепельных горах. Будто он не побывал там один, в пути его сопровождали только чайки. Было сложно объяснить, где он пропадал, и откуда рана на ребрах.

Неделя была невыносимой. Но вести прибыли.

— Его королевское высочество, принц Стефан Саринтия.

После дня жалоб напыщенных лордов король Давэд сел прямее на троне.

— Стефан? — прошептал он.

Сердце сжалось. Стефан вернулся, значит, принц Лука не выжил. Он сжал подлокотник большого позолоченного трона. Если Лука мертв, то Стефан Змей точно как-то подставил его.

Большие двери распахнулись, его сын вошел в зал с высоко поднятой головой. Лорды и леди охнули. Мальчик выглядел плохо. Он потел. Волосы прилипли ко лбу, он шел сбивчиво, словно сильно старался. Но толпа охнула при виде жутких красных шрамов на левой стороне его лица. Он был обожжен от скальпа до шеи, лицо было в жутких ожогах. Он подошел ближе к трону, и Давэд увидел, что его нос течет. Мальчик шмыгнул и вытер его платком из кармана камзола. Он был без меча. Это было необычно. Он учил принцев всегда носить мечи.

Сын не успел заговорить, король Давэд рявкнул:

— Двор окочен. Я поговорю с сыном в своих покоях.

Стефан стиснул зубы, глаза вспыхнули. Король встал, подумал, что вспышка гнева в глазах сына могла оказаться и триумфом. Не было времени переживать об этом. Ему нужно было наедине с сыном узнать о судьбе Луки, чтобы не слышали лорды и стражи. Ему нужно было скрыть от двора чудовищную версию сына. Он не хотел, чтобы на кухнях обсуждали смерть Луки и раны Стефана. Его реакцию на смерть Луки не должен запомнить двор, несмотря на гнев, Давэд переживал, что заплачет при всех. Он плакал о Матиасе в своих покоях, но после недели тревоги и почти без отдыха он мог не подавить эмоции.

— Отец, нужно многое обсудить, — сказал Стефан. Его голос звучал сдавленно от простуды или ожогов. Давэду не нравилось смотреть на лицо сына. — Было умно пойти в твои покои, — он держал руки за спиной, словно старался выпрямить спину сильнее. Может, так он скрывал дрожащие руки. — Отец, ты не спросишь о ранах? Как видишь, из боя я вернулся раненым.

Давэд не ответил. Он не мог слышать голос сына, не доверял себе говорить, стражи все еще были при нем. Наедине он все выскажет. Но пока они шли по извилистым коридорам крепости, он молчал, как хороший король, что знал, что и когда делать. Его разум был полон картинок судьбоносной ночи в Пепельных горах, но он не хотел это показывать. Он шел так быстро, как несли ноги. Стефан шмыгал, и Давэд подавлял желание отбить его, как муху. Что его так злило? В этом была проблема. Он знал, что с такими ранами должен жалеть сына, выражать переживания. Но он не мог. Что-то в нем отталкивало. Давэд знал, что не любил его. Не любил. Остатки любви пропали, когда он увидел, как работает и храбро сражается Лука. Давэду было сложно любить без уважения. Он любил Луку в ту ночь. Может, это было не вечно, но он любил его.

Давэд приказал страже остаться за дверями. Он впустил Стефана и запер дверь. Он подумал о вине. Он всегда наливал его, когда в комнате были гости. Но он не мог позвать слугу, а сам это делать не собирался.

— Плохие новости, отец, — начал Стефан. Несмотря на мрачные слова, его голос звучал почти радостно, хоть и сдавленный болезнью. — Я должен сообщить кое-что важное, — Стефан теребил высокий воротник камзола. — Тут так жарко. Могу я открыть двери балкона?

— Можешь.

Давэд смотрел, как юноша пересекает комнату, открывает большие ставни и впускает морской воздух в пространство между ними. Давэд чуть не завопил, чтобы он поторапливался. Он сжимал кулаки и подавлял желание избить сына. Мертв Лука или нет?

— С сожалением сообщаю о провале моей миссии в Пепельных горах. Ваше величество, вы отправили меня туда убрать мятежников менти и привести брата, принца Луку, чтобы вы казнили его за убийство.

— И? — сказал Давэд. — Что с ними?

— Мои люди храбро сражались, — продолжил принц Стефан. — Мы напали с востока и запада лучниками, пехотой и кавалерией. Я брал с собой батальон. Путь был сложным, но люди добрались готовыми и здоровыми. Нас было больше, мы сражались лучше, но у них была магия. Мы их подавляли. Мы почти победили, но тут принц Лука выпустил сильный порыв огня и убил моих генералов, а меня сильно покалечил, как видите. Нам пришлось отступить. П-признаюсь, отец, я потерял сознание от атаки. Боль была слишком сильной, я не мог командовать отрядами. Брат Миккел спас мне жизнь.

— Говоришь, принц Лука жив? — спросил Давэд.

Голос Стефана похолодел:

— Да, отец. Он жив. Он покалечил меня и ушел к мятежникам.

Король Давэд невольно улыбнулся. Он увидел гримасу Стефана и посерьезнел.

— Твои раны обработали? — спросил Давэд.

— Я искал лекаря в Золотом порте, — сказал Стефан. — Боюсь, их методы не такие, как в Эстале. Похоже, я подхватил простуду в Зантосе. Там так грязно, что я не удивлен.

Давэд кивнул.

— Тебе обработают раны. Уверен, они хорошо заживут, — хотя Давэд сомневался.

Стефан покачал головой.

— Мои раны не заживут, отец. Затянутся, но не заживут. Брат ранил меня волшебным огнем, — голос Стефана стал криком. Правая половина лица стала красной, как обожженная. — Я сражался за тебя, отец. Я вел батальон против грязных менти за тебя, и ты переживаешь только за моего брата-убийцу.

— О, ты не чист, сын, не говори так. Ты убивал. Я знаю. Ты убивал с тем фанатиком, которого зовешь гувернером. Ты жертвовал людьми во имя своего бога, пил кровь жертв. Ты не чист. Ты, Стефан, убийца. ТЫ.

Стефан пошел к нему, и король Давэд ощутил гнилость его дыхания. Он отвернул голову от шрамов юноши, стыдясь признать, что они пугали его, как когда-то карга.

— Брось, — сказал Стефан. — Не нужны мне твои осуждения. Ты не достоин судить меня. Ты — недостойный король. Я не понимаю, почему не понял раньше, какой ты. Раньше я равнялся на тебя. Ты был высоким, отец. Самым высоким из людей. Ты был всем, чем я хотел быть. Но уже нет. Теперь я знаю, каким должен быть, и мне жаль.

Давэд открыл рот, чтобы спросить, из-за чего ему жаль, но потом он резко закрыл рот. Он отпрянул, не понимая, что происходит перед ним. Его сын вырвался из одежды и стал огромным монстром. Давэд закрылся руками, Стефан стал драконом и занял комнату. Король от шока забыл, как кричать. Забыл позвать стражу. Он был потрясен. Он думал, что Стефан слаб, но ошибался. Наоборот. Стефан был черной чешуей и желтыми зубами. Он был когтями и крыльями, заполонившими его комнату.

Давэд переживал о сыне, когда тот был ребенком, но не знал, из-за чего. Теперь догадки встали на место, как в детской головоломке. Он боялся, что Стефан вырастет монстром.

Он переживал не зря.

Давэд потянулся к железной цепи на шее. Может, он сбежит, став соколом. Его пальцы не успели коснуться металла, дракон схватил его за плечи большими зубами. Он одним движением бросил его в окно балкона. Король Давэд полетел в соленый воздух. Море королей виднелось вдали, он падал, плечо кровоточило от глубокой раны от зубов Стефана. Вот и все. Это была его смерть.

Король бросился в ров замка. Он был уверен, что слышал смех карги.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги