Проходной балл

К у р а г и н А н д р е й П а в л о в и ч

Р ы ж о в Д м и т р и й И в а н о в и ч

О л я

Ю р и й С е р г е е в и ч

Л и д и я И в а н о в н а

В е р а

М и ш а

Н а д я — горничная

О ф и ц и а н т к а

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Двухкомнатный номер люкс в одной из современных гостиниц, с телевизором и холодильником. На холодильнике — громкоговоритель.

Г о л о с д и к т о р а. Московское время 23 часа 30 минут. На волне «Маяка» программа «От мелодии к мелодии»…

Входят горничная Н а д я, за ней — К у р а г и н с чемоданом.

Н а д я. Вот ваш номер, Андрей Палыч! Располагайтесь!

К у р а г и н. Спасибо, Надюша. (Заметив около дивана бутылки.) А это что такое?

Н а д я. Извините, убрать забыла.

К у р а г и н. Веселый тут товарищ жил!

Н а д я (собрав бутылки). Спокойной ночи!

К у р а г и н. Надюша, если можно — чайку и пачку печенья.

Н а д я. Печенья нет — все съели. Видели, народу сколько — на всех диванах спят. Москва, говорят, не выпускает. Все, кто вечером номера сдал, с аэродрома вернулись, а мы уже их заселили. Я вам некрепкий сделаю, а то не заснете. (Уходит.)

Курагин выключает радио, подходит к телефону, снимает трубку, некоторое время стоит в раздумье и, не набрав номера, кладет трубку. Входит Н а д я с подносом.

К у р а г и н. Спасибо, Надюша. Сколько ж я в вашем «Байкале» не был?

Н а д я. Месяца четыре.

К у р а г и н. Замуж за это время не вышла?

Н а д я. Где там, Андрей Павлович, — из дома не выйти. Мама совсем плоха.

К у р а г и н. А что с ней?

Н а д я. Я же вам рассказывала — астма. Раньше хоть вставала, а теперь… (Пошла к двери, но обернулась.) Андрей Павлович, там мужчина один из Ачинска прилетел, я его в холле положила, а он свой диван женщине уступил. Все притворились, будто спят, а он…

К у р а г и н. Благородный поступок? Я не журналист, в газеты не пишу.

Н а д я. Может, подселите его?

К у р а г и н. Нет, нет, Надюша. И не проси — не могу. Думаешь, министерство зря мне люкс бронирует? Я тут бумажки всякие писать должен, люди приходить будут по делу…

Н а д я. Он всего на одну ночь — билет обратный показывал.

К у р а г и н. Что ж он — из Ачинска переночевать в Москву прилетел?

Н а д я. Смеетесь, а ему всю ночь в кресле маяться.

К у р а г и н. Уж не влюбилась ли?

Н а д я. Бог с вами — он мне в отцы годится!

К у р а г и н. Ладно, я сегодня добрый — зови! Только смотри, если он храпеть будет!

Н а д я. Я ему скажу, он не будет. (Уходит.)

Звонит телефон.

К у р а г и н. Алло!

Ж е н с к и й г о л о с (на фоне музыки и смеха). Реваз? Это я, Галя. Почему ты не пришел? У нас так весело!

К у р а г и н. Куда вы звоните?

Ж е н с к и й г о л о с. Это триста десятый? Мне нужен Пирцхалава.

К у р а г и н. Уехал ваш Пирцхалава.

Ж е н с к и й г о л о с. Уехал? Ну и дурак!

Гудки отбоя, и сразу же раздается стук в дверь.

К у р а г и н. Войдите.

Входит Р ы ж о в, мужчина лет пятидесяти, в одной руке шляпа и плащ, в другой — чемоданчик.

Р ы ж о в. Ради бога, простите, я только на одну ночь.

К у р а г и н. Знаю, на две я бы вас не пустил.

Р ы ж о в. Я вообще-то в гостиницах в Москве не останавливаюсь, всегда у друзей. Но самолет опоздал. Не хотелось будить…

К у р а г и н. Выбирайте кровать. Любую из двух… кроме этой — я у стенки спать люблю. Зато в ванную вы — первый.

Р ы ж о в. Спасибо, я утром, после зарядки. На ночь ванну вредно — не заснешь.

К у р а г и н. А мне что с ванной, что без ванны — всю ночь ворочаюсь.

Р ы ж о в. К врачам обращались?

К у р а г и н. Обращался.

Р ы ж о в. Ну?

К у р а г и н. Как в том анекдоте: «Перед сном, больной, считайте до трех». — «А если не поможет?» — «Считайте до полчетвертого!» Да что они могут, эскулапы! Мотор не выключается — хоть до тыщи считай, хоть корни квадратные извлекай — не выключается проклятый, и все!

Р ы ж о в. А самое элементарное средство пробовали — прогулку на ночь?

К у р а г и н. Гулять долго придется. У нас, за Полярным кругом, полгода ночь.

Р ы ж о в. Так вы, значит, с Крайнего Севера?

К у р а г и н. Ну, не совсем крайнего — до Москвы два часа лету. Про Хибины слышали?

Р ы ж о в. Как же — в школе проходили. Самое большое месторождение апатитов. Вы, очевидно, геолог?

К у р а г и н. Не совсем, хоть и Горный кончал. Тут все написано. (Дает ему визитную карточку.)

Р ы ж о в (читает). «Курагин Андрей Павлович, главный инженер рудника „Полярный“». А сколько же вам лет?

К у р а г и н. Тридцать пять.

Р ы ж о в. Рановато!

К у р а г и н. Что вы — при нынешних-то скоростях! Сокурсник мой уже управляющий трестом.

Р ы ж о в. Я не об этом. Снотворное принимать рановато. Это я как врач говорю.

К у р а г и н. Так вы врач? А я тут вашего брата… Извините… Да, а величать-то вас как?

Р ы ж о в. Рыжов, Дмитрий Михайлович.

К у р а г и н. Очень приятно. И по каким же вы болезням, Дмитрий Михайлович?

Р ы ж о в. По всяким. Я хирург.

К у р а г и н. Доктор наук, наверно?

Р ы ж о в. Нет, просто доктор.

К у р а г и н. Резать кого-нибудь прилетели?

Р ы ж о в. Нет, я по личным делам. Режу я по вторникам и четвергам.

К у р а г и н. Значит, сегодня я в безопасности? Спокойной ночи, доктор.

Проходит в холл, снимает трубку телефона, набирает номер. Мужской голос: «Алло! Алло! Кто это? Алло!» Курагин кладет трубку и гасит свет.

Утро следующего дня. Звонит телефон. Из ванной выходит Р ы ж о в с механической бритвой.

Р ы ж о в. Алло!

Ж е н с к и й г о л о с. Реваз? Это Тамара.

Р ы ж о в. Простите, вы ошиблись, таких здесь нет.

Ж е н с к и й г о л о с. Как нет? Я расчет взяла, уговорились, что вместе едем…

Р ы ж о в. Уехал, наверно, ваш Реваз.

Ж е н с к и й г о л о с. Вот гад!

Из спальни, потягиваясь, выходит К у р а г и н в спортивном костюме.

К у р а г и н. Кто это?

Р ы ж о в. Реваза спрашивали.

К у р а г и н. Тьфу, черт! Только-только заснул… Который час?

Р ы ж о в. Половина девятого. Я сейчас — добреюсь и уйду.

К у р а г и н. Куда вы в такую рань, доктор?

Р ы ж о в. В мединститут.

К у р а г и н (потягиваясь). Ну вот — теперь все ясно: защищаться приехали?

Р ы ж о в. При теперешних скоростях, как вы говорили, опоздал я малость. Да и потом я практик, чистый практик.

К у р а г и н (делая зарядку). А мне казалось, что в медицине продвинуться легче. Сделал какую-нибудь операцию, описал ее, и все.

Р ы ж о в. Это смотря что считать продвижением. Онкологи до сих пор не нашли возбудителя рака, но разве это значит, что они топчутся на месте? (Уходит в ванную.)

Курагин набирает номер.

Ж е н с к и й г о л о с. Метропроект.

К у р а г и н. Будьте добры Изотову.

Ж е н с к и й г о л о с. Ольга Васильевна, вас!

Г о л о с О л и. Я слушаю.

К у р а г и н. Это я, Андрей.

Г о л о с О л и. Ты?! Когда приехал?

К у р а г и н. Ночью.

Г о л о с О л и. Где ты?

К у р а г и н. Как всегда, в «Байкале». Номер триста десятый. Ты можешь с работы удрать? Тебе неудобно говорить? Тогда только отвечай. В два можешь?

Г о л о с О л и. Нет.

К у р а г и н. В три.

Г о л о с О л и. Да.

К у р а г и н. Только не обедай без меня. Целую.

Г о л о с О л и. Я тоже.

Из ванной выходит Р ы ж о в.

Р ы ж о в. Спасибо за приют. Я вам что-нибудь должен?

К у р а г и н. Да что вы! За меня министерство платит. Наденьке плитку шоколада купите.

Р ы ж о в. Непременно. Если позволите, я только позвоню.

К у р а г и н. Пожалуйста. (Уходит в ванную.)

Рыжов набирает номер.

Ж е н с к и й г о л о с. Алло!

Р ы ж о в. Верочка, здравствуй!

Г о л о с В е р ы. Дядя Митя, где вы? Телеграмма пришла, а вас нет.

Р ы ж о в. Поздно прилетел, поехал в гостиницу.

Г о л о с В е р ы. Забирайте вещи и сейчас же к нам!

Р ы ж о в. У вас и без меня забот сегодня хватает. Я прямо на свадьбу приду. Когда у вас собираются?

Г о л о с В е р ы. В восемь. Только не у нас, а в ресторане «Байкал».

Р ы ж о в. Ну надо же! Я именно в этой гостинице и остановился! Не верь после этого в чудеса!

Г о л о с В е р ы. Вот здорово! А в каком вы номере?

Р ы ж о в. В триста десятом…

Г о л о с В е р ы. Что папе сказать? Он с работы уже два раза звонил.

Р ы ж о в. Скажи, на свадьбе увидимся.

Из ванной вышел К у р а г и н.

Все, Верочка, до вечера! Целую!

К у р а г и н. Так вот из-за кого вы в Москву примчались!

Р ы ж о в. Да это дочь моих знакомых. Свадьба у нее сегодня. И представляете — здесь же, внизу.

К у р а г и н. Одно из двух: или вы провинциальный чудак, или подпольный миллионер! Не родня ведь! Поздравили бы по телефону или телеграмму бы дали.

Р ы ж о в. Это не просто знакомые. Мы с Вериным отцом еще до войны дружили. Вместе со второго курса на фронт пошли, доучивались потом вместе, в одном общежитии жили… Еще раз спасибо, Андрей Павлович, до свидания!

К у р а г и н. Стойте! Это что ж вы — до вечера по Москве с чемоданом таскаться будете, как новобранец? Давайте его сюда! Ключ будет у дежурной, я предупрежу. Вот только с трех до пяти… нет, пожалуй, до шести ключа не будет. Ко мне сотрудница должна прийти. А до трех — пожалуйста, заходите, отдыхайте.

Р ы ж о в. Спасибо. (Уходит.)

Курагин набирает номер.

Г о л о с. Ресторан.

К у р а г и н. Примите заказ в триста десятый. На три часа.

Г о л о с. Записываю.

К у р а г и н. Шампанское, пожалуйста. Полусухое. Закуски на ваше усмотрение и табака. Все в двух экземплярах. (Кладет трубку. Стук в дверь.) Да-да!

Входит О л я.

О л я. Ну, здравствуй!

Курагин обнимает ее.

Ты надолго?

К у р а г и н. На неделю. А может, и больше.

О л я. Много дел?

К у р а г и н. Я бы и без дел прилетел. Сегодня же семнадцатое, наш юбилей… А ты что, с работы удрала?

О л я. Ждать до трех не могла. Придумала местную командировку, схватила такси — и вот она я!

К у р а г и н. Умница!

О л я. А кажется, в этом номере я уже была…

К у р а г и н. Конечно, была. Когда я из Японии возвращался. Зонтик-то мой цел?

О л я. Цел.

К у р а г и н. Ну, рассказывай, что нового, как живешь?

О л я. Как морячка — жду белого парохода. На почту хожу, как на работу. «Посмотрите, девушка, еще раз! Вы ошиблись, мне должно быть письмо!..» А с почты иду мимо нашего кинотеатра и все вспоминаю, как мы познакомились…

К у р а г и н. А почему ты одна в кино пошла? Ну, я время убивал, гостиницу ждал — мне тогда еще не бронировали, а ты?

О л я. Дождь пережидала. Зонтика твоего тогда у меня еще не было… А помнишь, какая картина шла?

К у р а г и н. Комедия какая-то. Да я на экран не смотрел — на соседку.

О л я. «Бриллиантовая рука». Недавно по телевизору снова показывали — обревелась вся.

К у р а г и н. На комедии-то?

О л я. Дурачок ты! (Целует его.)

К у р а г и н. А я тебе ночью звонил, сразу, как приехал. Он подошел.

О л я. Ты перед отъездом на почту заходил?

К у р а г и н. Не успел.

О л я. Значит, мое последнее письмо не получил?

К у р а г и н. Что-нибудь случилось?

О л я. Ты зря звонил — меня там больше нет. Я ушла от Володи.

Пауза.

К у р а г и н. Как ушла? Вот так — вдруг?

О л я. Это у нас с тобой — вдруг… Не могла больше, понимаешь, не могла… Он хороший, добрый, но…

К у р а г и н. Что «но»?

О л я. Рано мы поженились… Школьную дружбу за любовь приняли… Наверно, могли бы и дальше «дружить», если б тебя не встретила… Только ты себя не упрекай, ты ни в чем не виноват. Я бы все равно ушла. Ну, может, чуточку позже.

Курагин закуривает.

Ты расстроился?

К у р а г и н. Наоборот…

О л я. Расстроился, я вижу. И даже знаю, о чем ты сейчас думаешь. Что должен сделать ответный шаг. Знай? Андрюша, ты никому и ничего не должен… У тебя жена, сын, и ты не рядовой инженер, как я…

К у р а г и н. Обо всех ты подумала: о себе, о жене моей, о сыне… А мне-то как быть? Ведь я же люблю тебя, я не могу без тебя! Ведь это не какая-нибудь гостиничная интрижка…

О л я. Надеюсь…

К у р а г и н. Так что ж мне теперь делать?

О л я. Для начала бросить сигарету и идти завтракать. Только переоденься. Иди, иди!

К у р а г и н (из спальни). Где ж ты теперь живешь?

О л я. Пока у подруги.

Звонит телефон.

К у р а г и н. Возьми трубочку!

О л я. Алло!

Ж е н с к и й г о л о с. Реваза можно?

О л я. Вы не туда попали.

Ж е н с к и й г о л о с. Зато, я вижу, вы туда попали!..

К у р а г и н (выходя из спальни). Кто это?

О л я. Реваза какого-то спрашивали.

К у р а г и н. Ну, попадись мне этот кацо! Всю ночь нам спать не давал!

О л я. Кому это «нам»?

К у р а г и н. Я тут одного сибиряка на ночь приютил… А телефон у подруги есть?

О л я. Есть. 249-28-02.

К у р а г и н (достает записную книжку, записывает номер). Вернусь домой, каждый день тебе звонить буду — прямо из кабинета!.. Тьфу, черт, я ж еще начальству не доложил, что прибыл… Ладно, завтра позвоню. Сегодня мое начальство — ты! (Обнимает ее. Звонит телефон.) Ну, я сейчас ему покажу! (Снимает трубку.) Реваз уехал на Кавказ!

Ж е н с к и й г о л о с. Это вы, Андрей Павлович?

К у р а г и н. Я…

Ж е н с к и й г о л о с. Странные у вас шутки с утра!

К у р а г и н (шепотом). Анечка, секретарша из министерства. (В трубку.) Как вы меня нашли?

Ж е н с к и й г о л о с. А кто же вам номер бронировал? Олег Иванович просил вас срочно приехать.

К у р а г и н. Зачем?

Ж е н с к и й г о л о с. Он мне не докладывает. Посылаю за вами машину.

К у р а г и н. Спасибо, Анечка! (Вешает трубку.) Вот невезучий! На минуту бы раньше вышли!

О л я. Это я невезучая…

К у р а г и н. Ну вот — у тебя уже такие глаза, будто я не приехал, а уезжаю. У нас еще целая неделя! И что бы ни было — в три обедаем здесь. Юбилейный банкет. Я уже заказал. Погоди, а что ты до трех делать будешь? Может, здесь подождешь?

О л я. Не хочу… Не люблю я гостиницы… Может, оттого, что мы встречаемся только в гостиницах. В номерах… «Даму с собачкой» помнишь?.. А пойду-ка я в парикмахерскую — прической тебя удивлю!

К у р а г и н. Да ты и так самая красивая! (Обнимает ее.)

О л я. Идем, идем, машина, наверно, вышла…

В номере Н а д я орудует пылесосом. Входит Р ы ж о в, в руках у него цветы и пакеты.

Р ы ж о в. Здравствуйте.

Н а д я. Не уехали еще?

Р ы ж о в. Ночью улетаю. Не помешал?

Н а д я. Нет, я уже заканчиваю. (Выключает пылесос.) А я думаю — чей это чемоданчик? У Андрея Палыча заграничный, на двух молниях, из Японии в прошлом году привез — хвастался.

Р ы ж о в. Так вы с ним давно знакомы?

Н а д я. Очень давно. Он у нас с общежития начинал, с коечки, потом в одиночном жил, теперь в люксе. И жену знаю, года три назад как-то с ним приезжала. Строгая такая женщина, лет на пять его старше… А он такой молодой, а уже машина за ним приходит… А зачем вы цветы в шкаф — завянут же! (Наливает воду, ставит букет в вазочку.)

Р ы ж о в. Может, не стоит — номер не мой, а я тут хозяйничаю… Неудобно как-то.

Н а д я. Все бы жильцы такие стеснительные были! Мужчины в гостинице — это особый народ. Во-первых, все холостые, а во-вторых, нахальные. «Заходите, девушка, у меня коньячок есть, армянский». И нахамила бы в ответ, да нельзя: за культуру обслуживания боремся — наша гостиница на втором месте по тресту.

Р ы ж о в. Любите свою работу?

Н а д я. Удобно — сутки здесь, а сутки — дома. У меня мама болеет. Все уберу, сготовлю и спокойна.

Р ы ж о в. А что с мамой?

Н а д я. Астма. А в больницу не берут. Семьдесят лет ей. Молодых, говорят, лечить не успеваем.

Р ы ж о в. Где это такая больница?

Н а д я. Наша районная. Участковый говорит — класть надо, а главврач: «Нет у меня мест, и все!»

Звонит телефон.

Р ы ж о в. Алло!

Г о л о с К у р а г и н а. Дмитрий Михалыч! Это Курагин. Вы еще в номере?

Р ы ж о в. Сейчас ухожу… Я помню, помню.

Г о л о с К у р а г и н а. Да нет, наоборот — не уходите! У меня к вам большущая просьба. Сейчас придет ко мне товарищ… сотрудница — помните, я говорил…

Р ы ж о в. Да-да.

Г о л о с К у р а г и н а. Передайте, пожалуйста, чтоб меня подождала. Тут непредвиденные обстоятельства, я задерживаюсь. Словом, чтоб ждала.

Р ы ж о в. Непременно передам.

Г о л о с К у р а г и н а. Да, и еще! Я там в номер обед заказал, будьте другом, позвоните в ресторан, чтоб на часик перенесли. Договорились?

Р ы ж о в. Не беспокойтесь, все сделаю. (Вешает трубку.) Наденька, как в ресторан позвонить?

Н а д я (уходя). Две восьмерки наберите.

Р ы ж о в. Ой, постойте, совсем забыл! (Достает плитку шоколада.) Это вам.

Н а д я. Знала бы, в кресле бы вас ночевать оставила! (Уходит.)

Р ы ж о в. Как неловко получилось… Наденька! (Бросается за ней, но в дверях сталкивается с Олей. Она с новой прической, которая ей очень к лицу.)

О л я. Извините, кажется, я не на том этаже вышла…

Р ы ж о в. Вы к Андрею Павловичу?

О л я (удивленно). Да.

Р ы ж о в. Заходите, пожалуйста!… Он только что звонил, сказал, что задерживается и чтоб вы его подождали… Вот только не сказал, как вас зовут.

О л я. Ольга Васильевна.

Р ы ж о в. Очень приятно. Дмитрий Михайлович. Извините! Он еще обед просил перенести. (Набирает номер.) Занято…

О л я. Вы тоже его ждете?

Р ы ж о в. Нет-нет, я здесь ночевал… Пришел за чемоданом.

О л я. Ах да, он мне говорил… Из Сибири вы?

Открывается дверь, въезжает столик на колесиках, за ним появляется о ф и ц и а н т к а.

О ф и ц и а н т к а. Обед заказывали?

Р ы ж о в. Да. Только, если можно, через час.

О ф и ц и а н т к а. Это стол у меня на колесах, дорогой гость, а я-то на ногах. Что ж я, туда-сюда по этажам носиться буду? Шампанское открыть прикажете или сами?

Р ы ж о в (Оле). Как?

О л я. Не знаю…

Р ы ж о в. Видите ли, обед заказывал не я…

О ф и ц и а н т к а. Извиняюсь, конечно, а платить кто будет?

Р ы ж о в. Платить — пожалуйста!

О л я. Нет-нет, я заплачу.

Р ы ж о в. Нет уж, позвольте мне…

О ф и ц и а н т к а. Дорогие гости, у меня четыре заказа еще! Вы, извиняюсь, конечно, разберитесь, кто есть будет, а кто платить! (Оле.) Заберите вашу сумку! Это на рынке и в столовке женщины платят, а в номерах — мужчины.

Р ы ж о в (Оле). Вот видите! (Официантке.) Сколько с меня?

О ф и ц и а н т к а. Восемнадцать рублей десять копеек, будьте любезны. Только сдачи у меня нет.

Р ы ж о в. И не надо.

О ф и ц и а н т к а. Спасибо. Не буду вас беспокоить… Только побыстрее ешьте — посуда нужна. У нас свадьба вечером, на сто персон накрываем. (Многозначительно.) Приятного вам аппетита! (Уходит.)

О л я. Что же теперь делать? Остынет все.

Р ы ж о в. Было бы в кастрюльке — тогда в полотенце и под подушку. Проверено на практике. Если вечером поставить, утром разогревать не надо. Я в Москве в прошлый приезд книжку купил, «Сто полезных советов» называется. Бесценное пособие. Оказывается, в молоко, чтоб не свернулось, соду надо класть… А окна бензином протирать, чтоб блестели, а потом газеткой…

О л я. А откуда он звонил?

Р ы ж о в. Кто?

О л я. Андрей Павлович.

Р ы ж о в. Не знаю. Сказал только, что у него непредвиденные обстоятельства.

О л я. Обстоятельства?.. Ну что ж, передайте ему… А впрочем, не надо ничего передавать. (Направляется к двери.)

Р ы ж о в. Как же так… он же меня просил… Я тоже ухожу. Может, вы записку ему оставите?

О л я. Ручка у вас есть?

Р ы ж о в. Была… (Ищет в карманах.) Наверное, в магазине оставил. Благодарность писал продавщице. Впрочем, есть у меня ручка! (Бросается к шкафу, достает оттуда большой пакет, разворачивает его. Это массивное сооружение: посредине — царь-колокол, по бокам две большие пушки, из которых торчат ручки.) Вот, пожалуйста, пишите!

О л я. Что это?

Р ы ж о в. Свадебный подарок. Письменный прибор «Царь-пушка». Чугунное литье. Как думаете, понравится жениху?

О л я. Не знаю. Мне казалось, что это никто не покупает.

Р ы ж о в. В магазине тоже удивились. Но, знаете, продавщица такая любезная, столько со мной возилась — неудобно было не купить.

О л я. И сколько стоит этот монумент?

Р ы ж о в. 74 рубля с копейками. Сам директор заворачивал. Я им, кажется, месячный план выполнил.

О л я. А вот в Японии наоборот — молодожены гостям подарки дарят. Всем одинаковые, чтоб не обидеть. Андрей Палыч рассказывал — он там в командировке был… Ну вот, послание готово…

Р ы ж о в (глядя на часы). Да, Япония — удивительная страна. Вот, скажем, император, божественный их микадо — профессор ихтиологии. По его учебникам студенты учатся.

О л я. Вы тоже там были?

Р ы ж о в. Нет, марка попалась с его изображением. В каталоге прочел. Я только в Чехословакии был. Зато два раза: в сорок пятом, когда Прагу освобождали, и год назад с другом вместе. Сегодня дочку замуж выдает. Там, на Вацлавской площади, гостиница «Амбассадор» есть… Меня возле нее ранило. Если б не друг, вряд ли мы сейчас с вами беседовали. Хотели мы с ним по нашим памятным местам пройтись, а там все огорожено — это метро начали строить.

О л я. Смотрите, как бывает — это метро мы проектировали.

Р ы ж о в. Вы? Я думал, вы с Андреем Павловичем вместе работаете.

О л я. Нет. Обедаем только вместе. И то не всегда. (Рвет записку.) Слушайте, Дмитрий Михайлович, а давайте пообедаем! Что добру пропадать?

Р ы ж о в. А как же Андрей Павлович? Что вы ему скажете?

О л я. Непредвиденные обстоятельства! Открывайте шампанское!

Р ы ж о в. Нет-нет, неудобно.

О л я. Так вы ж за него заплатили.

Р ы ж о в. Все равно…

О л я. Тогда я открою. (Пытается открыть бутылку.)

Р ы ж о в. Нож, нож возьмите!

О л я. Зачем?

Р ы ж о в. Когда выскочит пробка, сразу приложите нож ребром к горлышку — тогда не прольется. «Сто полезных советов». Дайте я покажу. (Бесшумно открывает бутылку.)

О л я. Смотрите, и правда! За что ж мы выпьем?

Р ы ж о в. Скажем, за наше знакомство.

О л я. Хорошее знакомство — я даже не знаю, кто вы.

Р ы ж о в. Я врач. (Чокаются, пьют.) И отвечу уж сразу на другой вопрос, который вы мне непременно зададите — по каким болезням. Так вот, я хирург, работаю в городе Ачинске… Слыхали о таком?

О л я. Это где-то в Сибири?

Р ы ж о в. Да.

О л я. Далеко вы забрались!

Р ы ж о в. География для моей профессии значения не имеет. Аппендицит — он везде аппендицит. А работать в глубинке даже интересней — консилиума из светил не соберешь, сам и диагноз ставишь, сам и врачуешь… А что вы улыбаетесь?

О л я. Мужчина везде мужчина — и в Ачинске и в Москве! Сразу о работе! Впрочем, так и должно быть: для мужчины работа — это вся жизнь, а для женщины — только часть ее… Ну, признайтесь, входите вы в свой кабинет — и о доме и семье напрочь забываете?

Р ы ж о в. Конечно, когда у тебя скальпель в руках, желательно ни о чем другом не думать. Хотя, если есть о ком думать, ты его держишь значительно тверже.

О л я. Ну, вот теперь я знаю о вас все! Утром — в стерильных перчатках, в марлевой повязке, строгий и решительный: «Наркоз! Скальпель! Пинцет!», а вечером — в кресле под торшером с книжкой «Сто полезных советов»…

Р ы ж о в (смеясь). Не совсем так… Я вечерами у одного магазинчика промышляю.

О л я. Неужели у винного?

Р ы ж о в. У «Филателии». Марки собираю. Хобби, так сказать. Вот теперь я вам все рассказал.

О л я. Нет, не все… Скажите, Дмитрий Михайлович, вы меня тут разговорами занимали — это что, по поручению Андрея Палыча?

Р ы ж о в. Сперва — да.

О л я. А потом?

Р ы ж о в. А потом самому интересно стало…

Стук в дверь.

Неужели за посудой уже?! (Открывает дверь. На пороге — Ю р и й С е р г е е в и ч.) Юрка! Ты как здесь очутился?

Ю р и й С е р г е е в и ч. Нет, это ты мне скажи — как! Раз в сто лет приезжаешь — и в гостиницу!

Р ы ж о в. Но я же Верочке все объяснил — я на день всего.

Ю р и й С е р г е е в и ч. Да хоть на час! Все равно должен был заехать! Посаженый отец называется! Мы из-за тебя, старый хрыч, всю ночь не спали!

Р ы ж о в. Тихо ты, я же не один.

Ю р и й С е р г е е в и ч (Оле). Извините, что я так ворвался. (Тихо, Рыжову.) Ты бы хоть предупредил!

Р ы ж о в. Это случайно… Меня ночью подселили.

Ю р и й С е р г е е в и ч. К женщине?

О л я (смеясь). Да нет — к моему знакомому. Вот жду его, а Дмитрий Михайлович не дает мне скучать.

Ю р и й С е р г е е в и ч (показывая на шампанское). Вижу — весело у вас тут.

Р ы ж о в. Ты ничего не понял! Шампанское тоже не мое.

Ю р и й С е р г е е в и ч. Что это с тобой сегодня? От всего отрекаешься! Номер не твой, знакомая не твоя… Может, и я не твой друг?

Р ы ж о в. Друг, друг. Один-единственный. Знакомьтесь, Ольга Васильевна — Юрий Сергеевич. Тоже хирург.

Ю р и й С е р г е е в и ч. Бывший. Резать сейчас в основном приходится штаты, а вправлять не суставы, а мозги.

Р ы ж о в. Юрий Сергеевич — заведующий райздравом.

О л я. Так это вы Дмитрия Михайловича на фронте спасли?

Ю р и й С е р г е е в и ч. Натрепался уже? Придумал он эту героическую балладу! Ну, протащил я его метров триста до медсанбата. А что тащить-то было? С автоматом вместе пятьдесят килограмм. Кожа да кости. Мы в институте на нем к анатомии готовились.

Р ы ж о в. А знаешь, я сегодня в институте был, в общежитие зашел. В нашей комнате девушки теперь живут.

Ю р и й С е р г е е в и ч. И не мог мне позвонить — вместе бы поехали. Хотя когда? Свадьба — это стихийное бедствие! Лида на телефоне висит, гостей обзванивает. Молодые по магазинам носятся… Меня неделю уже не кормят. И на свадьбе, чувствую, поесть некогда будет.

О л я. Мы вас выручим — ешьте. Еще не остыло, наверно.

Ю р и й С е р г е е в и ч (приоткрывает тарелки). Табака! Не откажусь.

Р ы ж о в. Ольга Васильевна, а как же…

Ю р и й С е р г е е в и ч. Что, и курица тоже не твоя?

О л я. Ешьте на здоровье!

Ю р и й С е р г е е в и ч. Тогда я и выпью с вашего разрешения. На свадьбе ведь только гостям подливай! (Наливает шампанское.) Ваше здоровье! (С аппетитом закусывает.)

Р ы ж о в. Как Лида?

Ю р и й С е р г е е в и ч. Нормально. Вбивает в студентов свой дойч: «Маус, маус, ком хераус!» Язык — не погода, каждый день не меняется. Вот и Лидка тоже. Наоборот, молодеет. А ты опять без жены приехал? Я же вас вдвоем приглашал.

Р ы ж о в. Она… Она летать боится.

Ю р и й С е р г е е в и ч. Поездом надо было ехать! Димка, поссоримся! (Оле.) Представляете — двадцать пять лет человек женат и ни разу жену в Москву не привез! (В сердцах закуривает.) Извините, разрешения не спросил.

О л я. Курите, курите.

Ю р и й С е р г е е в и ч. А ты, Димка?

Р ы ж о в. Бросил.

Ю р и й С е р г е е в и ч. Совсем?

Р ы ж о в. Одну, после операции.

Ю р и й С е р г е е в и ч. Привел свою Тамару на выпускной вечер, и с тех пор все! Коса до пояса, а глазищи… Весь курс ему тогда завидовал.

О л я. А я вот завидую ей. Такие мужья встречаются теперь только в новогодних рассказах: и окна моет, и обед готовит…

Ю р и й С е р г е е в и ч. Это Димка-то? Что-то не верится! Знаете, как он макароны в общежитии варил? Потом скальпелем три дня кастрюлю скребли. И вообще — не доверяйте ему, Ольга Васильевна! Неверный он человек, особенно по женской части!

О л я. Вот уж не подумала бы!

Ю р и й С е р г е е в и ч. Э, знали б вы его лет двадцать назад! Обольститель! Ловелас!

Р ы ж о в. Что ты мелешь, Юрка!

Ю р и й С е р г е е в и ч. А у меня факты! Двадцатилетней давности — но факты. В ИНЯЗ на вечера ходил?

Р ы ж о в. Ходил.

Ю р и й С е р г е е в и ч. И не только на вечера — и в общежитие пробирался.

Р ы ж о в. Так ведь и ты со мной…

Ю р и й С е р г е е в и ч. Не обо мне сейчас речь. В Лидку мою влюблен был? Ну, признавайся — стреляться теперь уже поздно.

Р ы ж о в. Был…

Ю р и й С е р г е е в и ч. Слышали? Между прочим, он меня с ней и познакомил. И вдруг приводит на выпускной вечер медсестричку из родильного дома — он там практику проходил. Лидочке полная отставка! Год по ней вздыхал — и на тебе…

О л я. Разве так не бывает? Кажется, что любишь одного человека, а появляется другой и…

Ю р и й С е р г е е в и ч. Сразу видно, Ольга Васильевна, что в наши времена вы еще в детский садик ходили. Да за такие взгляды из института выставить могли!

О л я. Неужели?

Юрий. Сергеевич. Да-да, нравы были строгие. Семенов Женька строгача получил на третьем курсе за узкие брюки. (Показывает на Рыжова.) А этот поборник справедливости вылез на трибуну и кричит: «Взгляды у вас такие же узкие, как у Женьки штаны!» Когда я Верке, дочке своей, про это рассказываю, смеется. «Теперь у нас, говорит, другие заботы: нас в широких брюках в институт не пускают». А вообще, Димка, если мы брюзжим на молодежь — значит мы стареем. Для нас ведь только два поколения существует — довоенное и послевоенное. А нынче — что ни год — то поколение. Бородатые — одно, кудлатые — уже другое. И чтоб их понимать, надо и песни их петь, и танцы танцевать…

Р ы ж о в. Юрий Сергеевич лучшим танцором на курсе был.

Ю р и й С е р г е е в и ч. Почему был? Я и сейчас еще ого-го! Жаль, музыки нет, я б вам доказал.

Р ы ж о в. Ну, старый хвастун, ловлю на слове! Есть музыка! (Достает из шкафа коробку.)

Ю р и й С е р г е е в и ч. Что это?

Р ы ж о в. Магнитофон.

О л я. Да вы просто Дед Мороз!

Ю р и й С е р г е е в и ч. Кассетный? Веркина мечта.

Р ы ж о в. Для нее и куплено.

Ю р и й С е р г е е в и ч. Балуешь ты ее, Димка!

Р ы ж о в. Своих нет, кого же мне еще баловать? (Включает магнитофон, звучит музыка.)

Ю р и й С е р г е е в и ч. А ну-ка, Ольга Васильевна, покажем этому провинциалу, как танцуют в столице! Прошу! (Вовлекает Олю в танец.)

Р ы ж о в. Не сходи с ума, Юрка! Сейчас дежурная прибежит.

Ю р и й С е р г е е в и ч. Ну и что? Номер-то не твой. (Танцует с Олей.) До утра б танцевал, да некогда. (Выключает магнитофон.) У меня до свадьбы еще одно мероприятие — юбилей детской поликлиники. Пятьдесят им стукнуло. Грамоты вручить должен… Спасибо, Ольга Васильевна, танцуете вы отменно! Слушайте, а приходите сегодня на свадьбу!

О л я. Спасибо, но…

Ю р и й С е р г е е в и ч. Какие могут быть «но»? Это же свадьба, никто никого не знает. Я как-то в Саратове в командировке был. Прилетел вечером, в ресторане не обслуживают — свадьба. Сел нахально за стол, кричу: «Горько!» Жених меня за родственника невесты принимает, невеста — за его родственника. Выпил, закусил, с невестой потанцевал — и все бесплатно! (Целует руку Оле.) Дима, поручаю тебе!

Р ы ж о в. Подожди, я с тобой.

О л я. А вы куда?

Р ы ж о в. По одному делу съездить надо…

Ю р и й С е р г е е в и ч. Какие дела?! Такая женщина тебя остаться просит! Слушай! Может, ты вместо меня грамоты вручишь?

Р ы ж о в. Иди, иди!

Ю р и й С е р г е е в и ч. Значит, до вечера! (Уходит.)

О л я. Веселый у вас друг! Просто излучает энергию.

Р ы ж о в. А я и приезжаю к нему подзаряжаться, как подсевший аккумулятор.

О л я. Завидую вам, сейчас так не дружат. Сейчас не по взаимному влечению — по увлечению. Турист с туристом, автомобилист с автомобилистом. У меня подруга научный сотрудник, а я даже не знаю толком, чего она сотрудник, — просто мы у одной портнихи шьем… Но почему он так задерживается?

Р ы ж о в. Час пик. В метро застрял или в автобус не сесть.

О л я. Он на машине.

Р ы ж о в. Не горюйте — приедет.

О л я. А я и не горюю. Нисколечко! (Включает магнитофон.) Приглашаю!

Р ы ж о в. Что вы, Ольга Васильевна, — как Юрка, я не смогу!

О л я. Пустяки — в минуту научитесь! Смотрите!

Оля и Рыжов танцуют. Открывается дверь, входит К у р а г и н. Некоторое время он стоит незамеченный, наблюдая за танцующими.

К у р а г и н. А у вас неплохо получается!

Р ы ж о в (растерянно). Здравствуйте, Андрей Павлович… (Выключает магнитофон.)

К у р а г и н. Здрасте. Только мы сегодня уже виделись.

О л я. Ты почему так поздно?

К у р а г и н. Поздно? Мне показалось, что рано.

Р ы ж о в. Все ваши просьбы я выполнил. Только вот обед, к сожалению, не успел отменить. Стал звонить, а его принесли…

К у р а г и н. Что я вам должен?

Р ы ж о в. Ничего. Шампанское мы с Ольгой Васильевной выпили, а табака Юрка съел.

К у р а г и н. Какой Юрка?

Р ы ж о в. Приятель мой, который дочку замуж выдает. Хотел к себе забрать, но я решил, что нет смысла — скоро свадьба, а там уже и в аэропорт.

К у р а г и н. Мягкой вам посадки!

Р ы ж о в. Спасибо. Я только сейчас подарки соберу.

О л я. И с этим монументом по улице бегать?! Свадьба-то здесь, в гостинице.

К у р а г и н. И то правда, потом заберете. В любое время. (Шепотом.) Не раньше восьми. (Подает Рыжову плащ.)

Р ы ж о в. Благодарю. До свиданья, Ольга Васильевна, рад был с вами познакомиться.

О л я. Я тоже.

К у р а г и н. Мы оба, оба рады. До свидания.

Р ы ж о в уходит.

Оля, Ну, зачем ты так?

К у р а г и н. А он что, не понимает, что люди хотят остаться одни? (Закрывает дверь на ключ.)

О л я. А если он просто не хотел показать, что он это понимает? Мне нравится такая деликатность.

К у р а г и н. Да бог с ним! Оля, Оленька, Олюшенька! У меня такие новости! (Кружит ее в воздухе, целует.)

О л я. Слушай, да ты пьян! С кем пил, признавайся!

К у р а г и н. Подожди, все по порядку… Приезжаю в министерство: что за ЧП? Оказывается, смету на ПТУ утвердить надо — при руднике открываем. Дела-то на пять минут. Выхожу от начальства злой как собака: зачем, думаю, я тебя отпустил! И вдруг — навстречу Митяшин Жорка! Однокашник. Лет десять не виделись — он где-то в Средней Азии вкалывал, а потом, представляешь, удачно выступил на каком-то совещании, и на тебе — уже в министерстве. Ну, и затащил меня в «Арагви»… Подумать только — первым сачком в группе был. Лысый стал, толстый…

О л я. Значит, ты наш юбилей с ним отпраздновал?

К у р а г и н. Ну, Оленька, мы же с ним тыщу лет не виделись — как такое не отметить. Ну, вот и выпили. Да ты слушай дальше. Отдел у них новый создается — по внедрению импортного оборудования. Жорка намекнул, что котируется моя кандидатура. Работа живая, интересная — контакты, контракты… А главное — в Москве.

О л я. И скоро ты переедешь?

К у р а г и н. Ишь какая ты быстрая! Это тебе не метро. Там у вас, под землей, через каждые две минуты поезд и все в одном направлении. А на земле иногда совсем в другую сторону едешь, чтобы к месту назначения прибыть. Вот Митяшин в Москву через Среднюю Азию попал…

О л я. Ну что ж, новости действительно важные… Перспектива… Поздравляю.

К у р а г и н. Обиделась? Ну, не будем ссориться, ладно? Я же не только о себе забочусь. Ведь если я в Москву переберусь, мы же каждый день встречаться сможем… Батюшки, а прическа-то у нас какая! Успела, значит, в парикмахерскую?

О л я. И не только… Вот. (Достает билеты.)

К у р а г и н. Смотри-ка! В наш кинотеатр!

О л я. И места те же самые.

К у р а г и н. Точно — двадцатый ряд, тринадцатое и четырнадцатое… Ну, молодчина! Ну, здорово придумала! Только…

О л я. Что?

К у р а г и н. Почему на десятичасовой? Лучше бы на восемь… Понимаешь, Олечка… Как бы это объяснить… Ну, мы же на восьмичасовом познакомились…

О л я. Нет, на десяти, ты забыл.

К у р а г и н. Забыл! Когда я с тобой, я все забываю! (Обнимает ее.)

Раздается стук в дверь.

О л я. Открой.

К у р а г и н. Пусть стучат!

Стук повторяется.

О л я. Неудобно!

Курагин открывает дверь, входит В е р а и М и ш а с большим чемоданом.

В е р а. Извините, мы, кажется… Это триста десятый?

К у р а г и н. Кто вам нужен?

В е р а. Дмитрий Михайлович.

К у р а г и н. Только что ушел.

В е р а (Мише). Говорила тебе — позвоним сначала, мало ли что! Такси отпустили, куда мы теперь с этим денемся! Да поставь ты его на пол, рука уже, наверно, отнялась! (Курагину.) А когда он вернется?

К у р а г и н. Не раньше восьми.

В е р а. Что же нам с чемоданом делать? У вас нельзя оставить?

К у р а г и н. Ради бога. Здесь и так уже камера хранения. Давайте его сюда… (Поднимает чемодан, сразу же его опускает.) Слушайте, да что у вас тут?

В е р а. Водка.

К у р а г и н. А что, в столице с водкой перебои? Чего это вы запасаетесь?

В е р а. Это на свадьбу. В ресторане наценка…

К у р а г и н. Олечка, да ведь это жених и невеста! Вас Верой зовут?

В е р а. Да.

К у р а г и н (Мише). А вас?

В е р а. Его — Мишей. Ставь чемодан, и побежали!

М и ш а. Куда?

В е р а. В ресторан. Меню проверим.

М и ш а. Я спрашиваю — чемодан куда ставить?

К у р а г и н. Куда хотите, можно в шкаф.

О л я. Осторожней, там подарки для вас.

В е р а. Подарки?! (Открывает шкаф.) Ну, дядя Митя! Как будто он там, в Ачинске, мысли на расстоянии читает! Кассетный! Только не говорите, пожалуйста, что я уже видела — он расстроится.

О л я. Как вы на папу похожи!

М и ш а. Нет, она на мать!

О л я. Темперамент папин.

В е р а. Вы знаете папу?

О л я. Заезжал сюда, вот и познакомились. Даже на свадьбу меня пригласил.

В е р а. Обязательно приходите! Вместе с мужем.

Пауза.

К у р а г и н. А может, в холодильник?

В е р а. Что?

К у р а г и н. Я говорю, может, вашу водку в холодильник поставить?

В е р а. Не поместится. (Мише.) В шкаф поставь. Давай помогу… Господи, что это за орудие?

О л я. Это жениху — письменный прибор.

В е р а. Ну, дядя Митя — опять угадал! (Мише.) Письма мне писать будешь! Каждый день. (Оле.) Представляете, как получилось: сегодня свадьба, а через три дня Мишу в армию забирают. На целый год! У них в педагогическом военной кафедры не было. А так бы он сразу в аспирантуру. У него и тема уже есть: «Методика преподавания математики в начальной школе в связи с акселерацией». Мы же детей замучили информацией! Они хоть и длинные, но маленькие… С первого класса иксы, игреки, логарифмы! А с ними иначе надо — не через игреки, а через игры, через загадки, чтоб сами до всего доходили. Верно, Миша?

М и ш а. Верно. Только в аспирантуру я не пойду.

В е р а. Да не слушайте его — пойдет! Как миленький пойдет.

О л я (Мише). А почему вы в аспирантуру не хотите?

М и ш а. Сперва в школе проверить надо, а потом писать.

В е р а. Сперва напишешь, потом проверишь.

М и ш а. Чушь!

К у р а г и н. Смотрите не поссорьтесь перед свадьбой!

В е р а. Не поссоримся — он смирный. Идем! (Оле и Курагину.) Вечером приходите! (Уходит с Мишей.)

К у р а г и н. Несправедливо…

О л я. Ты о чем?

К у р а г и н. Ну, почему, почему я не встретил тебя лет десять назад? Все пошло бы по-другому. Как у них. И на всю жизнь…

О л я. Кто знает, как у них сложится. Мне тоже казалось, что на всю жизнь. И тебе, наверно.

К у р а г и н. Мне не казалось. У меня все проще было. Институт, общежитие, стройотряд… Всюду друзья, всегда вместе. А после института Хибины. Вроде и народу много, а ты как Робинзон на необитаемом острове. Начал мастером в забое, жил в общежитии для холостяков. Целый день вкалываешь, а вечером или спать, или к ней в гости. У нее комната своя была, она четыре года уже там работала. Все-таки родная душа — наш институт кончала, — хоть было с кем студенческие годы вспомнить. И дома своего хотелось, уюта — намыкался. Если б тебя не встретил, и не знал бы, что такое любовь… Ладно, хватит о прошлом! За настоящее! За наш юбилей! (Берет бутылку шампанского.) Ай да старички — все выдули! Я в буфет — мигом.

О л я. Тебе хватит.

К у р а г и н. Это деликатным докторам — хватит. А мне еще можно. У меня фора в пятнадцать лет! Да, если мне тут Жорка позвонит…

О л я. Какой Жорка?

К у р а г и н. Митяшин. Пусть у телефона подождет. (Уходит.)

Звонит телефон. Оля снимает трубку.

О л я. Да.

Г о л о с т е л е ф о н и с т к и. 229-45-20? Апатиты вызывают. Говорите.

Ж е н с к и й г о л о с. Алло! Алло!

О л я. Да.

Ж е н с к и й г о л о с. Мне Курагина.

О л я. Его нет… Он вышел… Он сейчас… Подождите…

Вбегает К у р а г и н с бутылкой шампанского.

К у р а г и н. Вот кретинизм — в буфете обеденный перерыв. Еле выклянчил…

О л я (знаком показывает на трубку). Апатиты.

К у р а г и н. Уже разыскали! (Берет трубку и, держа в другой руке шампанское, говорит.) Алло!

Ж е н с к и й г о л о с. Андрей, это ты?

К у р а г и н (прикрывая трубку). Да-да.

Ж е н с к и й г о л о с. Почему ты не дал телеграмму? Я уже в министерство звонила.

К у р а г и н. Самолет опоздал… А потом с самого утра — в бегах. Ну, как вы там?

Ж е н с к и й г о л о с. У нас все в порядке. Петя сегодня четверку принес за контрольную.

К у р а г и н. Молодец… Я ему велосипед привезу.

Ж е н с к и й г о л о с. А мне колготки чешские, слышишь?

К у р а г и н. Слышу, слышу — колготки.

Ж е н с к и й г о л о с. Андрей, а кто это к телефону подходил?

К у р а г и н (Оле, шепотом). Зачем ты трубку брала?

О л я. Я думала — Митяшин.

Ж е н с к и й г о л о с. Андрей, ты слышишь?

К у р а г и н (в трубку). Кто подходил?.. А это тут случайно… Уборку делают… Горничная.

О л я снимает с вешалки плащ и уходит.

Ж е н с к и й г о л о с. Приезжай скорее, мы уже соскучились. А ты?

К у р а г и н. Соскучился, соскучился… До свиданья! (Кладет трубку, утирает со лба пот и только тут замечает, что Оля ушла.) Оля! Оля! (Убегает.)

Несколько мгновений сцена пуста, затем в приоткрытой двери появляется голова о ф и ц и а н т к и.

О ф и ц и а н т к а. Извините, посуду можно забрать?.. Я говорю — посуду взять можно? Да что они тут, перепились, что ли? (Входит в номер.) Никого… А номер не закрыт… Ну и публика!

Возвращается К у р а г и н. В руках у него бутылка шампанского. С безразличным видом опускается на диван.

Эй, молодой человек! Чего это вы в чужой номер?

К у р а г и н. Я здесь живу.

О ф и ц и а н т к а. А эти где?

К у р а г и н. Кто?

О ф и ц и а н т к а. Которые за обед платили. Уехали, что ли?

К у р а г и н. Уехали.

О ф и ц и а н т к а. Хорошо, что получить с них успела! Правильно наш метр говорит: «Деньги, Евдокия Семеновна, сразу бери!» (Собрав посуду, направляется к выходу.)

К у р а г и н. И шампанское тоже заберите.

О ф и ц и а н т к а. Неначатое же!

К у р а г и н. Вот вы и начните. Идите, идите…

О ф и ц и а н т к а. Чего я только в гостиницах не видала! Но чтоб на чай шампанское давали…

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Тот же самый гостиничный номер. У телефона — К у р а г и н.

К у р а г и н. Простите, Ольга Васильевна еще не пришла?

Ж е н с к и й г о л о с. Нет.

К у р а г и н. Будьте добры, как придет, пусть сразу позвонит. Мой номер двести двадцать девять…

Ж е н с к и й г о л о с. …сорок пять двадцать. Вы сообщаете мне это уже в третий раз.

Короткие гудки. Входит Н а д я.

Н а д я. Полотенчики можно сменить?

К у р а г и н. Смени.

Н а д я (выходя из ванной). Чаю принести?

К у р а г и н. Не надо.

Н а д я. Может, боржому?

К у р а г и н. Не хочу.

Н а д я. Плохо себя чувствуете?

К у р а г и н. Голова немножко… Пустяки.

Н а д я. Андрей Палыч, у меня к вам просьба… Личная.

К у р а г и н. Хватит, Надюша! Больше я никого не пущу.

Н а д я. Да нет, я насчет театра.

К у р а г и н. Какого театра?

Н а д я. Нам, москвичам, на хороший спектакль не попасть, а рыбакам, морякам и с Крайнего Севера — бронь. Вам бы по командировочному удостоверению дали.

К у р а г и н. И в какой театр?

Н а д я. В Сатиру, конечно. Там же весь «Кабачок»: пан директор, пан спортсмен и пан Зюзя.

К у р а г и н. Сделаю. А ты меня выручи. Мне одному сотруднику позвонить надо женским голосом. Если подойдет, трубку мне передашь. (Набирает номер.)

Н а д я. А позвать кого?

К у р а г и н. Ольгу Васильевну.

Ж е н с к и й г о л о с. Алло!

Н а д я. Ольгу Васильевну можно?

Ж е н с к и й г о л о с. Кто ее спрашивает?

Н а д я (Курагину, шепотом). Спрашивают — кто спрашивает.

К у р а г и н. Скажи — с работы.

Н а д я. Это с работы.

Ж е н с к и й г о л о с. Сейчас.

Курагин выхватывает у Нади трубку.

Г о л о с О л и. Да.

К у р а г и н. Оленька, это я… Я хочу тебе сказать…

Слышатся короткие гудки.

Н а д я. Трубочку-то положите, Андрей Палыч!

К у р а г и н. Что?

Н а д я. Трубку не положили… Что с вами? Побледнели… Сердце?

К у р а г и н. Сердце у меня железное. Голова кружится что-то.

Н а д я. Может, врача вызвать?

К у р а г и н. Обойдемся. Ты иди, иди.

Н а д я. Как же я вас оставлю? Мало ли что… Я вот на дежурстве, а за мамой соседка присматривает. Дайте я еще раз позвоню сотруднику вашему…

К у р а г и н. Не придет.

Н а д я. Придет. Какой у нее телефон?

К у р а г и н. Двести сорок девять — двадцать восемь — ноль два.

Надя набирает номер.

Г о л о с О л и. Алло.

Н а д я. Ольгу Васильевну, пожалуйста.

Г о л о с О л и. Это я.

Н а д я. Приезжайте в гостиницу — триста десятому плохо.

Г о л о с О л и. А кто это говорит?

Н а д я. Горничная. (Вешает трубку.)

К у р а г и н. Теперь уж точно не придет…

Н а д я. А вы совсем побледнели… Полежать вам надо.

К у р а г и н. И так оклемаюсь. Некогда мне лежать — улетаю сегодня.

Н а д я. Как сегодня? Вы же к нам на неделю прибыли.

К у р а г и н. На совещание одно слетать надо, в Нижний Тагил.

Н а д я. Совещаний много, а здоровье у человека одно.

К у р а г и н. Вот переберусь в Москву, Надюша, тогда и начну лечиться у профессоров да академиков.

Н а д я. Вы сперва в кровать переберитесь. (Берет его под руки, ведет в спальню, помогает ему лечь в постель.)

Звонит телефон. Курагин вскакивает с кровати.

К у р а г и н. Алло!

Г о л о с Р ы ж о в а. Андрей Павлович? Это я, Дмитрий Михайлович. Аналогичная ситуация — теперь у меня непредвиденные обстоятельства. Если спрашивать будут, пожалуйста, скажите — я скоро.

К у р а г и н. Скажу!

Н а д я. Ну зачем вы бегаете? Ложитесь!

Стук в дверь.

Не дергайтесь — я открою. (Открывает дверь.)

Входит М и ш а в парадном черном костюме, с гвоздикой в петлице.

Н а д я. Вам что, молодой человек?

М и ш а. Я за водкой.

Н а д я. За какой еще водкой? Здесь не буфет.

М и ш а. Мы тут оставляли… Я жених… то есть муж теперь.

К у р а г и н. Кто там, Надя?

М и ш а. Это я, за чемоданом. А вы на свадьбу придете?

К у р а г и н. Спасибо, как-нибудь в другой раз.

Н а д я. Нездоров Андрей Павлович. Вы уж не тревожьте его.

М и ш а. Что с вами?

К у р а г и н. Пустяки, Миша. С другом встретился, лишку выпил. Так что, смотри, на свадьбе, когда «горько» кричать будут, через раз пей.

М и ш а. Постараюсь. (Достает из шкафа чемодан.)

Входит В е р а в подвенечном платье и фате.

В е р а. Мишка, что ты копаешься? Все за столом уже…

Н а д я. Тише, пожалуйста, тут больной.

В е р а. Что с ним?

Н а д я. Не знаю…

В е р а. Сейчас разберемся. Где можно руки помыть?

Н а д я. В ванной. (Мише.) Она медик, что ли?

М и ш а (с гордостью). Потомственный.

Н а д я. Повезло вам: заболеете — врача вызывать не надо.

М и ш а. Это через три года еще. Когда окончит.

В е р а (выходя из ванной). Где наш больной?

Н а д я (с уважением). Пожалуйста.

Все трое проходят в спальню.

К у р а г и н. О, и невеста пожаловала! Поздравляю!

В е р а. Спасибо, только сейчас я врач. На что жалуетесь?

К у р а г и н. На жизнь.

В е р а. Пожалуйста, без шуток, больной! Температуру мерили?

Н а д я. Нет. У нас в дежурке аптечка, я градусник принесу.

В е р а. Не надо, по пульсу узнаем. (Берет Курагина за руку.)

Н а д я. Ну?

В е р а. Пульса нет.

Н а д я. А вы на другой руке попробуйте.

В е р а. А на этой — есть. Странно… Может, у вас сердце справа?

К у р а г и н (хватается за сердце). Да нет, вроде на месте.

В е р а. Возможно, это ложные импульсы митрального клапана. Такой случай нам недавно демонстрировали при вскрытии.

Н а д я. Зачем человека пугаете! Что с ним?

В е р а. Я лучше папу пришлю.

К у р а г и н. Для чего?

В е р а. Проверить, совпадут ли наши диагнозы. Миша, идем!

Выходят из спальни.

Н а д я (шепотом). А какой ваш диагноз?

В е р а. Такие вещи мы сообщаем только родным и близким. Кстати, куда делась его жена?

Н а д я. Это не жена.

М и ш а. А кто?

В е р а. Идем, идем! Рано тебе еще! (Уходят.)

К у р а г и н. О чем вы там шептались? Страшное что-нибудь у меня?

Н а д я. Да ничего у вас нет! Лежите и отдыхайте.

Открывается дверь, стремительно входит О л я.

О л я. Что с тобой?

Н а д я незаметно уходит.

К у р а г и н (приподнимаясь с кровати). Я думал, ты не придешь.

О л я. Врача вызывал?

К у р а г и н. От врачей и так здесь отбоя нет: только что невеста пульс у меня щупала — медик она, оказывается; сейчас папаша ее придет, целый консилиум. Да перестань ты о моем здоровье — раскис малость, и все… А вот у тебя выдержка железная. Слышала, как я с подругой говорю, и даже трубку не взяла…

О л я. Это у подруги выдержка. К телефону меня не подпускала… Ты прости меня, я вела себя, как девчонка, — ушла и слова не сказала… Думаешь, из-за «горничной» — нет. Услышала, как ты с женой говоришь, и поняла, что не могу быть разлучницей. Слово-то какое страшное! Сколько за ним горя чужого и слез…

К у р а г и н. Все счастливыми все равно быть не могут. Земля большая, а счастья — в обрез.

О л я. Верно, Андрюша, земля большая. Мы могли и вовсе не встретиться… Спасибо и за эти три года…

Входит Ю р и й С е р г е е в и ч.

Ю р и й С е р г е е в и ч. Врача вызывали?

О л я (выходит в холл). Сюда, Юрий Сергеевич, пожалуйста.

Ю р и й С е р г е е в и ч (проходит в спальню). Это и есть ваш знакомый? Ну что ж, давайте и мы познакомимся. Рассказывайте, что с вами приключилось.

К у р а г и н. Ей-богу, напрасно вас дочь побеспокоила, да еще в такой день… Вдруг голова закружилась, все поплыло, а потом слабость какая-то.

Ю р и й С е р г е е в и ч. Ясно. (Щупает пульс.) Расстегните рубашку. Так… Сердце у вас как метроном, легкие тоже в порядке. Сейчас голова не кружится?

К у р а г и н. Нет.

Ю р и й С е р г е е в и ч. Застегните рубашку.

К у р а г и н. Так что же со мной, доктор?

Ю р и й С е р г е е в и ч. Нервничали сегодня?

К у р а г и н. Было дело.

Ю р и й С е р г е е в и ч. Теперь это называется стресс. Раньше выражались проще: «попсиховал малость». Рекомендую немножко полежать. А еще лучше, если заснете.

К у р а г и н. А потом?

Ю р и й С е р г е е в и ч. А потом — все, как раньше. Только уж не нервничать. Хотя я понимаю, что совет этот легче давать, чем выполнять… (Горячо.) Ну вот скажите, куда делся этот старый филателист?! Домой ко мне не заехал — ладно! Так ведь и на свадьбе его нет!

К у р а г и н. Он звонил, что задерживается.

Ю р и й С е р г е е в и ч. А вот где он задерживается, черт его дери!.. Всего хорошего, поправляйтесь.

К у р а г и н. Спасибо вам, Юрий Сергеевич!

Ю р и й С е р г е е в и ч. Не за что.

О л я. Я вас провожу.

Проходят в холл.

Ничего серьезного?

Ю р и й С е р г е е в и ч. Абсолютно здоровый мужик и, как все мужики, немножечко паникер… Почему женщины дольше нас живут? Только никому не говорите! К врачам меньше ходят — времени у них нет. Вот иногда думаешь — на фронте ничего не боялся: танк над тобой проползет, вылезешь из окопа, отряхнешься и — в атаку. А тут на собрании пропесочат — гипертонический криз. А если уж начальник косо взглянул — все, вызывай «неотложку». Хотя мне и сейчас впору ее вызывать! Ох, Димка, Димка…

О л я. Что с ним?

Ю р и й С е р г е е в и ч. Сколько лет он голову мне морочил! В каждом письме — привет от супруги, в каждый приезд: «Извини, что один, Тамара летать не может, боится…» А я с этой Тамарой только что в президиуме час рядышком отсидел. И два бы отсидел — не узнал. От той медсестрички только глаза и остались. Она узнала… «Помните, говорит, я в институте на вечере была, с приятелем вашим. Тамара я, из родильного дома… А сейчас — здесь, сестрой-хозяйкой». Я чуть со стула не упал. «Вы что, говорю, развелись с Димкой?» — «Шутите, говорит, Юрий Сергеевич, мужа моего Василием зовут, двое детей у нас, и разводиться пока не собираемся». Вот так-то…

О л я. Что же все это значит, Юрий Сергеевич?

Ю р и й С е р г е е в и ч. А то, что спущусь я сейчас вниз и напьюсь до чертиков! (Уходит.)

Оля некоторое время стоит в раздумье, затем проходит в спальню.

О л я. Андрей, слышал? Какая странная история!.. Спит…

Снимает с соседней кровати одеяло, накрывает им Курагина. Стук в дверь. Оля открывает, входит Р ы ж о в.

Р ы ж о в. Извините, я на минутку. Не помешал?

О л я. Нисколько.

Р ы ж о в (достает из шкафа пакеты). Вот и все… Ольга Васильевна, как вы считаете, удобно на свадьбу без галстука явиться?

О л я. Если есть, лучше надеть.

Р ы ж о в. Есть. (Достает галстук, завязывает его.) Ну, как?

О л я. Прекрасно. Только почему подкладкой наружу?

Р ы ж о в. Мне обычно жена завязывает.

О л я. Давайте я помогу.

Р ы ж о в. Спасибо. А вы не пойдете… с Андреем Павловичем?

О л я. Он неважно себя чувствует.

Р ы ж о в. А что с ним?

О л я. Ничего особенного. Юрий Сергеевич уже его смотрел.

Р ы ж о в. Он же райздрав — что он понимает! Сейчас я его послушаю.

О л я. Он только что заснул.

Р ы ж о в. Тогда пусть спит. Лучшего лекарства, чем сон, еще никто не придумал. Но если что-нибудь, не стесняйтесь — сразу в ресторан. Там половина гостей — медики.

О л я. Хорошо. А вы идите, Юрий Сергеевич так тут чертыхался: «Где он, что с ним?!»

Р ы ж о в. Иду. (Направляется к двери, останавливается.) Ольга Васильевна… А вдруг мы с вами больше не встретимся…

О л я. В жизни всякое случается. Юрий Сергеевич, например, встретил сегодня женщину, которую не видел двадцать пять лет…

Р ы ж о в. Кого?

О л я. Тамару из родильного дома… В детской поликлинике она работает.

Р ы ж о в. Встретил все-таки… Я ее двадцать пять лет не встречал, а он встретил… Именно сегодня. (Развязывает галстук, достает сигареты, закуривает.) Что ж, сколько веревочке ни виться… Пожалуй, я в аэропорт поеду…

О л я. А свадьба? Вас же искать будут.

Р ы ж о в. Будут… Понимаете, пить он тогда начал… Сильно пил…

О л я. Кто?

Р ы ж о в. Юрка… Дела давно минувших дней… Мы с ним в одну девушку влюблены были. Так и ходили неразлучной троицей. А Юрка, черт, самолюбивый, гордый… Почувствовал, что он в этой троице лишний. А ведь он мне жизнь спас… В общем, пригласил я на выпускной вечер эту Тамару, ни на шаг от нее не отходил, провожать пошел, а утром Юрке сказал, что женюсь на ней. И чтоб разом все отрезать, попросил назначение куда-нибудь подальше. И остался мой Юрка с Лидой. А через год приглашение получил — на их свадьбу. А теперь вот — на Веркину.

О л я. И вы до сих пор ее любите, да?

Р ы ж о в. Трудный вопрос. Как говорят студенты, разрешите взять другой билет.

Стук в дверь. Входит Л и д и я И в а н о в н а, женщина лет сорока пяти, нарядно одетая.

Лида! Лидочка!

Л и д и я И в а н о в н а. Не подходи! Не буду я с тобой целоваться! Обманщик, вот ты кто! (Целует его.)

Р ы ж о в (упавшим голосом). Юрка все уже сказал?

Л и д и я И в а н о в н а. А ты думаешь, он тебя покрывать будет? (Оле.) Извините, не поздоровалась. Лидия Ивановна меня зовут. А вы — Ольга Васильевна?

О л я. Да.

Л и д и я И в а н о в н а. Ну, теперь понятно, почему ты в гостинице застрял. И почему твой друг, у которого сегодня миллион дел, с Ольгой Васильевной тут отплясывал. Рассказывал он мне, все рассказывал! И как вы тут Ольгу Васильевну мемуарами донимали, и как шампанское распивали…

Р ы ж о в. А больше ничего не рассказывал?

Л и д и я И в а н о в н а. А было что-нибудь?

Р ы ж о в. Лидка, ты, по-моему, уже выпила!

Л и д и я И в а н о в н а. А как же! Что мы, ждать тебя будем? Да если б не Вера, я б за тобой и не пришла. Ты где пропадал, посаженый отец?

Р ы ж о в. Не сердись, Лидочка, срочно надо было одного человека в больницу устроить. Час главного врача ждал, потом час с ним ругался.

Л и д и я И в а н о в н а. Нет, ты просто ненормальный, Димка! Не мог Юре сказать? Позвонил бы он в эту больницу, и все.

Р ы ж о в. Это не его район.

Л и д и я И в а н о в н а. У нас там за столом все районы сидят.

Р ы ж о в. Ты же знаешь — не люблю я этого… Вот склероз, я же ее не предупредил! Извини, я сейчас…

Л и д и я И в а н о в н а. Куда ты?

Р ы ж о в. К горничной. Ей завтра мать в больницу везти. (Убегает.)

Л и д и я И в а н о в н а. Сумасшедший! Нет, просто сумасшедший! (Садится в кресло, закуривает.) И, вы знаете, он всегда такой был. Все у него вдруг! Вдруг уехал, вдруг приехал… Как он оперирует, просто не представляю! Нет-нет, вы не подумайте — хирург он великолепный. О нем грандиозная статья была недавно в немецком журнале, сама читала. Впрочем, он еще в институте подавал надежды, в ординатуре оставляли. И опять это вдруг! Вдруг женился, вдруг махнул в этот Нерчинск…

О л я. В Ачинск.

Л и д и я И в а н о в н а. Да-да, в Ачинск. Ну, что заставило его бросить Москву, уехать в эту глушь…

О л я. Он говорил, что там большие возможности для самостоятельной работы, для практики…

Л и д и я И в а н о в н а. Попрактиковался бы лет пять, и хватит. Впрочем, Диму я не виню. Ах, если б он попал в хорошие руки! Многое зависит от жены. Пусть наши мужья остаются в приятном заблуждении, что в семейном оркестре они — первая скрипка. А ноты? По чьим нотам они играют? Даже на самом изумительном страдивариусе можно и Моцарта сыграть, а можно и «Чижик-пыжик». Что у Юры моего административный талант, еще в институте ясно было. А он, представьте, рвался практиковать. «Я врач, я должен лечить!» Но я же сумела его убедить, направить. И вот, пожалуйста, — дай бог, как говорится… А Дима — в хороших руках Дима академиком мог бы стать.

О л я. Кажется, он и сейчас доволен своей работой. Когда о ней рассказывал, глаза горели.

Л и д и я И в а н о в н а. Я вижу, он вам понравился. Женщины любят таких непрактичных чудаков с горящими глазами. Вот только замуж почему-то выходят за других.

О л я. А вы счастливы?

Л и д и я И в а н о в н а. Для женщины, которая выдает замуж свою дочь, этот вопрос скорее теоретический. Если у Веры с Мишей получится не хуже, чем у нас, что ж — буду счастлива.

О л я. У вас славная дочка. И Миша мне понравился.

Л и д и я И в а н о в н а. Нет, правда, милый парень? Жаль только, что сразу в армию. Хотя и в этом есть свои плюсы: после армии легче поступить в аспирантуру.

О л я. А если он не захочет?

Л и д и я И в а н о в н а. Захочет, как миленький захочет! Сегодня мужчина без степени — это не мужчина, а полуфабрикат.

Возвращается Р ы ж о в.

Р ы ж о в. Все, можем идти.

Л и д и я И в а н о в н а. Ты что, так в плаще и пойдешь?

Рыжов снимает плащ.

Рубашку-то застегни, недотепа! Боже, где твой галстук? Дай сюда!.. Помнишь, как я вам галстуки завязывала перед экзаменами?

Р ы ж о в. Это Юрке, наверно. Я галстуки не носил.

Л и д и я И в а н о в н а. За двадцать пять лет позволительно и забыть. Я ведь года через два бабушкой буду.

Р ы ж о в. Может, и раньше?

Л и д и я И в а н о в н а. Раньше я им не разрешу. Вере еще два года учиться. Идем!

Р ы ж о в. Подожди, я подарки захвачу. Вызывай лифт, я догоню.

Л и д и я И в а н о в н а. До свидания, Ольга Васильевна. Приятно было с вами познакомиться.

О л я. Мне тоже.

Л и д и я И в а н о в н а уходит.

Р ы ж о в. Ну, как она вам, Ольга Васильевна?

О л я. Энергичная. Деловая. И выглядит хорошо… Скажите, Дмитрий Михайлович, она и раньше такая была?

Р ы ж о в. Какая?

О л я. Ну вот — такая…

Р ы ж о в. Да.

О л я. Значит, хорошо сохранилась…

В дверь заглядывает Л и д и я И в а н о в н а.

Л и д и я И в а н о в н а. Димка, это черт знает что такое!

Р ы ж о в уходит. Из спальни выходит К у р а г и н.

К у р а г и н. Сколько ж это я проспал? (Смотрит на часы.)

О л я. Около часа.

К у р а г и н. …Митяшин не звонил?

О л я. Нет.

К у р а г и н. Ну и черт с ним! Откровенно говоря, общение с ним — не самая большая радость. Самодовольный хвастун. А каким тоном разговаривал… Будто я перед ним козявка какая-нибудь… Так и хотелось сказать, что о нем думаю…

О л я. Чего ж не сказал?

К у р а г и н. Олечка, когда человек говорит то, что думает, возникает вопрос: а думает ли он?

О л я. Андрей, а ты марки когда-нибудь собирал?

К у р а г и н. Чего?

О л я. Марки, почтовые.

К у р а г и н. Зачем?

О л я. Не знаю… Интересно, наверно.

К у р а г и н. Олечка, мне марку рудника держать надо. И как можно выше.

О л я. А Дмитрий Михайлович собирает.

К у р а г и н. И пусть собирает, тебе-то что?

О л я. Знаешь, он в институте любил одну девушку, а женился на ней его друг, который на фронте его спас. Дмитрий Михайлович из Москвы уехал, чтоб им не мешать — придумал, что женился. И до сих пор, кажется, ее любит. И об этом никто не знает. Даже Юрий Сергеевич.

К у р а г и н. А ты — знаешь?

О л я. Рассказал… Бывает иногда — нужно человеку, просто необходимо с кем-нибудь поделиться. Даже с незнакомым, с первым встречным…

К у р а г и н. Положим, первым встречным для него был я. Впрочем, вся эта история — чушь, ты меня извини, сентиментальная чушь… Коньяк двадцатилетней выдержки я еще понимаю, а это… это смахивает на какой-то старинный роман. Я даже вспомнил, на какой. Чернышевский, «Что делать?». Там один благородный товарищ, вроде твоего доктора Айболита, тоже жену своему другу оставил, а сам куда-то исчез… Как его звали — напомни.

О л я. Лопухов.

К у р а г и н. Вот-вот, и фамилию ему Чернышевский соответствующую придумал. Да хватит об этом лекаре! Никого не хочу ни слышать, ни видеть — только тебя…

Звонит телефон.

Извини! (Снимает трубку.) Алло!

М у ж с к о й г о л о с. Привет, старик! Это я. Ты готов? Через десять минут выходи. Рафик наш министерский знаешь? Я прямо к гостинице подъеду.

К у р а г и н. Извини, Жора, обстоятельства у меня изменились…

М у ж с к о й г о л о с. Какие обстоятельства?!

К у р а г и н. Чувствую себя неважно.

М у ж с к о й г о л о с. Слушай, Курагин, ты после «Арагви» никуда больше не заглядывал? Да я Вернадского из списка вычеркнул вместе с его эпохальным докладом! Собирайся и выходи!

Курагин вешает трубку.

О л я. Митяшин?

К у р а г и н. Олечка, я еще днем хотел тебе все сказать… В Нижнем Тагиле совещание, Жорка предложил мне выступить в прениях. Основной доклад первым зам делает. Представляешь, что это для нас с тобой значит?

О л я. Пока нет.

К у р а г и н. Я этого зама раз в году вижу. А тут — пять дней в одной гостинице, в одном самолете…

О л я. Ты улетаешь? Когда?

К у р а г и н. Сейчас. Через десять минут машина придет.

О л я. Значит, ты все знал? И когда за шампанским бегал, и когда подруге звонил! Знал — и молчал!

К у р а г и н. Для кого я это делаю? Для себя, что ли? Что я, на совещаниях не сидел? Да пойми ты: всего пять дней — и я вернусь. Ну, посчитай: сегодня понедельник. Вторник, среда, четверг, пятница. В субботу я уже здесь. Номер я сдавать не буду, он забронирован.

О л я. А должно быть, это очень удобно, когда все забронировано — и номер, и самолет, и я?

К у р а г и н. Ну что ты меня мучаешь? Чего ты хочешь? Мне тридцать пять, а я, как комсомолец, — в пустыню, в тайгу, в любую командировку, лишь бы через Москву, хоть час с тобой побыть! Я люблю тебя, чего тебе еще? Оленька, ну, мир! Мир, Оленька?

О л я. Собирай вещи — опоздаешь.

К у р а г и н. Что собирать-то — бритву и зубную щетку.

О л я. Одевайся, я соберу. (Уходит в ванную.)

Раздается стук в дверь.

К у р а г и н. Войдите!

Входит Р ы ж о в.

Р ы ж о в. Поправились уже?

К у р а г и н. Болеть некогда.

Р ы ж о в. Я вам, наверно, надоел… Но тут такое событие! Я за этим цейлонским губернатором пять лет гонялся и вдруг — обнаружил. И где? Здесь, в ресторане!

К у р а г и н. Губернатора?

Р ы ж о в. Марку! Мишкин приятель тоже оказался филателистом, и тоже, как я, повсюду таскает свой кляссер. Этих губернаторов штук сто осталось, не больше. Когда его свергли, все марки изъяли из обращения. Представляете, какая это редкость! А я ему Колумба отдаю, всю серию. Там, правда, еще один филателист вертится, но я Верке задание дал — все время с ним танцевать, чтоб он подальше от марки был. (Раскрывает чемодан, роется в нем.) Неужели я кляссер забыл?

Из ванной выходит О л я.

О л я (Курагину). Ну, вот и все. Счастливого тебе пути.

К у р а г и н (Оле). В аэропорту попрощаемся.

О л я. В аэропорт я не поеду.

К у р а г и н. Почему?

Р ы ж о в. Извините, я опять невпопад… Вам прощаться надо… До свиданья…

О л я (останавливая его). Дмитрий Михайлович, возьмите меня на свадьбу! Андрей Павлович неожиданно улетает, и у меня свободный вечер. И новая прическа. Ну, что же вы молчите? Возьмете или нет?!

К у р а г и н (зло). Берите! (Швыряет на стол ключи.) И ключи заодно. Дежурной сдадите. (Срывает с вешалки плащ и, хлопнув дверью, уходит.)

Р ы ж о в. Зачем вы так, Ольга Васильевна?

О л я. Не знаю… Сама не знаю… Прощайте.

Р ы ж о в. А свадьба?

О л я. Я пошутила.

Р ы ж о в. А жаль. Вы бы очень поддержали мою репутацию первого сердцееда второго медицинского… Там ведь почти весь наш выпуск. И опять Димка Рыжов появляется с прекрасной незнакомкой. Нет-нет, это глупо! Чтоб Юрка весь вечер с вами танцевал?

О л я. Дорогой Дмитрий Михайлович, я танцевала бы только с вами! (Уходит.)

Рыжов достает сигареты, закуривает. Открывается дверь, вбегает В е р а.

В е р а. Дядя Митя, ну что же вы! Я больше не могу с ним танцевать.

Р ы ж о в (растерянно). С кем?

В е р а. С филателистом этим. Мишка на меня волком смотрит и пьет одну за другой. А он с утра ничего не ел.

Р ы ж о в. Сейчас мы его успокоим. Идем.

В е р а. Да он здесь — за мной увязался.

Р ы ж о в. Где же он?

В е р а. В коридоре. Я его к стенке прислонила.

Р ы ж о в. Сейчас мы его в чувство приведем.

В е р а. Неудобно — больной здесь.

Р ы ж о в. Уехал больной. Поправился.

Выходят в коридор и под руки вводят М и ш у.

М и ш а. Я убью его! Убью!

В е р а. Все из-за вашего губернатора!

Р ы ж о в. Сажай его на диван. (Уходит в ванную.)

В е р а. Садись, Отелло. (Силой усаживает Мишу на диван.)

Возвращается Р ы ж о в, на ходу отжимает полотенце, прикладывает Мише на голову компресс.

Р ы ж о в. Голову на спинку положи! Да не Вере — на диван! Вот так. (Бьет его по щекам.)

В е р а. Что вы делаете?!

Р ы ж о в. Знаю, что! Я студентом в вытрезвителе подхалтуривал.

М и ш а (очнувшись). Дмитрий Михайлович, здрасте!

Р ы ж о в. Видишь — уже узнает! (Мише.) Это я, я Веру просил с ним танцевать. Меня убивай.

М и ш а. Что ж вы сразу не сказали? (Кричит.) Горько! (Лезет к Вере целоваться.)

Р ы ж о в. Теперь сама справишься. (Идет к двери, останавливается.) Вера, скажи, только честно: могу я еще кому-нибудь понравиться?

В е р а. Вы и так всем нравитесь.

Р ы ж о в. Да нет, не так… Ну, вот если б ты лет на десять постарше была, а?

В е р а. Так вам бы уже шестьдесят было.

Р ы ж о в. Да, сразу видно — жена математика! (Уходит.)

В е р а. Мишка, как же я без тебя целый год буду, а?

М и ш а. Не год, я уже все подсчитал. Сорок два часа в неделю ты на лекциях, за год — четыре месяца. Месяц на дорогу в институт, месяц у тебя практика — это шесть. И четыре месяца в году человек спит. Итого, мы расстаемся только на два месяца. (Поет.) «Не плачь, девчонка, пройдут дожди, солдат вернется, ты только жди…» (Целует ее.)

Входит Л и д и я И в а н о в н а.

Л и д и я И в а н о в н а. Вера, что здесь происходит? Что вы делаете?

М и ш а. Целуемся!

В е р а. Я его в чувство привожу.

Л и д и я И в а н о в н а. Странный способ… Выйди, пожалуйста!

В е р а. Зачем?

Л и д и я И в а н о в н а. Мне надо с Мишей поговорить.

В е р а. О чем, мама?

Л и д и я И в а н о в н а. Иди к гостям, мы сейчас придем. (Подталкивает ее к двери.) Иди, иди! (Вера уходит.) Миша, вы уже не мальчик, вы муж… А Верочке еще два года учиться. Можно, конечно, взять академический отпуск — дочь наших знакомых так и сделала, — но в институт уже не вернулась… Вы понимаете, о чем я говорю?

М и ш а. Нет.

Л и д и я И в а н о в н а. Я думаю, не зря раньше мужчины обзаводились семьей после тридцати. Уж чего-то добился, чего-то достиг… Сначала надо встать на ноги, Миша, а уж потом… Надеюсь, вы меня поняли?

М и ш а. Понял. Вы хотите, чтоб я встал на ноги? Пожалуйста! (Встает с дивана.)

Л и д и я И в а н о в н а. Я с вами серьезно, Миша!

Входит В е р а.

Вера, я же просила — выйди!

В е р а. Дядя Митя уезжает.

Входят Ю р и й С е р г е е в и ч и Р ы ж о в.

Л и д и я И в а н о в н а. Уже?

Р ы ж о в. Завтра в Ачинске надо быть — операционный день.

Ю р и й С е р г е е в и ч. После ресторана — в операционную? Рассказывай сказки! Марку он свою выменял, и больше ему здесь делать нечего!

Л и д и я И в а н о в н а. Правда, Дима, куда ты вечно спешишь? Что тебя там — дети ждут?

Р ы ж о в. Ждут. Один из Канска, другой из Абакана. Практиканты. Первая операция у них завтра. А я уж, конечно, только ассистировать смогу. (Смотрит на часы.) Давайте прощаться! Ну, молодые, как теперь говорят — здоровья вам и счастья в личной жизни. А тебе, косолапый, — еще и в строевой. (Целует Веру и Мишу.)

В е р а. Мы вас проводим.

Ю р и й С е р г е е в и ч. Без вас обойдемся. Гости уже там черт знает что думают. А ну, жених, шагом арш в ресторан!

М и ш а. Шагом арш… Служба уже началась. (Уходит с Верой.)

Л и д и я И в а н о в н а. Жаль, Димка, что ты к нам не заехал. Я для Тамары подарок приготовила — косметику из «Ванды». Сам, наверное, заехать туда не догадался?

Р ы ж о в. Нет.

Л и д и я И в а н о в н а. Все мужья, как в Москву приедут, сразу в «Ванду» или в «Лейпциг», а ты — в «Филателию». И вообще — привез бы ее хоть раз. Посмотреть, как она сейчас выглядит — на кого меня променял!

Ю р и й С е р г е е в и ч. Лида, выйди!

Л и д и я И в а н о в н а. Зачем?

Ю р и й С е р г е е в и ч. Поговорить нам надо.

Л и д и я И в а н о в н а. Что за секреты?

Ю р и й С е р г е е в и ч. Накопилось за двадцать пять лет.

Л и д и я И в а н о в н а. Ладно, секретничайте. (Обнимает Рыжова.) Я тебя провожать не буду, Дима. Свадьба, сам понимаешь. А косметику я бандеролью отправлю. (Уходит.)

Ю р и й С е р г е е в и ч. Догадываешься, о чем разговор будет?

Р ы ж о в. Догадываюсь. Я его двадцать пять лет ждал.

Ю р и й С е р г е е в и ч. Ну, я поменьше. И все равно скажу! Сукин ты сын! С практикантами какими-то, как наседка с цыплятами, носишься, а на лучшего друга тебе начхать? Лидка недавно немецкий журнал притащила: «Уникальная операция доктора Рыжова»… Немцы, значит, к тебе ездят, а я?

Р ы ж о в. И это все?

Ю р и й С е р г е е в и ч. Нет. Лидке телеграмму дашь, чтоб отпустила — мол, срочно нужна моя консультация.

Р ы ж о в. Хорошо… Я б тебе и раньше телеграмму дал, лет двадцать назад… Ох, как мне тогда твоя консультация нужна была! Ну, а теперь, конечно, приезжай, теперь ты все знаешь… Знаешь, что я один живу…

Ю р и й С е р г е е в и ч. Знаю. И если б не сегодня это узнал, а тогда, прилетел бы в Ачинск и набил бы твою благородную физиономию! Ну, а теперь вроде неудобно: крупный начальник — и мелкое хулиганство. Ладно, давай на дорожку. (Достает из пиджака бутылку коньяка.) Припрятал от гостей… (Разливает коньяк в стаканы.) Ну, за что?

Р ы ж о в. За молодых.

Ю р и й С е р г е е в и ч. За молодых до утра пить будут. Давай за нас. Чтоб когда я к тебе приехал, мы не вдвоем пили, а втроем.

Р ы ж о в. Поздно мне уже, Юрка!

Ю р и й С е р г е е в и ч. Не прибедняйся! «Такие мужья встречаются только в новогодних рассказах!» — так, кажется, Ольга Васильевна сказала?

Р ы ж о в (взглянув на часы). Одиннадцать. Через полтора часа самолет.

Ю р и й С е р г е е в и ч. Собирайся — я на улицу, такси ловить. (Убегает.)

Рыжов снимает галстук, кладет его в чемодан. Надевает плащ, шляпу, берет со стола ключи. Входит К у р а г и н.

Р ы ж о в. Андрей Павлович?

К у р а г и н. Не ждали? Где Ольга Васильевна?

Р ы ж о в. Вы вернулись?

К у р а г и н. Да, с полдороги. Так где же она?

Р ы ж о в. Ушла. Как вы уехали, сразу же ушла. Вот ваши ключи, спасибо.

К у р а г и н. Подождите. Услуга за услугу. Я сейчас наберу номер, попросите ее к телефону.

Р ы ж о в. Я?

К у р а г и н. Да-да, вы. Мне ее не позовут. (Набирает номер.) Говорите!

Г о л о с О л и. Алло!

Р ы ж о в. Ольга Васильевна?

Г о л о с О л и. Дмитрий Михайлович? Вы еще не улетели?

Р ы ж о в. Улетаю.

Г о л о с О л и. Ну, как ваш губернатор?

Р ы ж о в. В чемодане.

Г о л о с О л и. Интересно было бы на него взглянуть. Будете в Москве — обязательно мне позвоните.

Р ы ж о в. А какой у вас телефон?

Г о л о с О л и. 249-28-02… Да, а как же вы сейчас мне звоните?

К у р а г и н (вырывая трубку). Это я звоню, Оля! Я не улетел, я вернулся…

В трубке длинные гудки отбоя.

Поговорили… Чего они от нас хотят, доктор, чего? И синицу в руках, и журавля в облаках. Неземной любви и земных благ… Как крот, землю роешь без передыху — крыльев, говорят, в тебе нет… В облака рвешься — за руку держат: «Не улетай, родной, не улетай!» У нас в Хибинах филиал Академии наук есть. Так вот один член-корр супругу свою молодую на курорт провожал, в Сочи. Явился на вокзал с букетом гвоздик. А когда она в Сочах с поезда сошла, уже на перроне ждал — и опять с гвоздиками. Сюрприз, так сказать: на один денек в Сочи махнул самолетом. Все бабы на Кольском полуострове до сих пор ахают — вот это любовь! А теперь посчитайте — почем у нас гвоздики в январе и самолет до Сочи и обратно. Для этого красивого жеста нужно место — твердое, прочное место в жизни, а не в кино!

Р ы ж о в. Замолчите! Как вы можете так говорить, так думать?! Ценник какой-то, прейскурант! А женщина — вроде графы в расходной книге…

К у р а г и н. А вы по совместительству еще и проповедник? Впрочем, понятно: праведно учат нас жить те, кому в жизни не повезло. И правильно она сделала, что за вашего друга вышла.

Р ы ж о в. Перестаньте!

К у р а г и н. Нет уж, откровенность за откровенность! «Разрешите войти… Я, кажется, вам помешал?.. Извините, что беспокою»… Что бы она делала с вашей мягкотелостью, с вашей старомодной щепетильностью? На кой черт ей провинциальный Пирогов? Скажете — студентами вы тогда были, не знала она, что из кого выйдет? Знала! Логики у них нет, а интуиция… Деловых, настойчивых, выносливых за версту чуют. И формулу движения они еще до Ньютона вывели: чем больше скорость, тем дальше пойдешь.

Р ы ж о в. Прощайте!

К у р а г и н. Почему же «прощайте»? До свиданья. Мы еще с вами встретимся. Обязательно встретимся. Праведников у нас много, а гостиниц мало. Только уж на этот раз ночевать вы будете на табуретке в вестибюле.

Р ы ж о в. Слушайте, вы! Вы тут о скоростях говорили, о движении. Так вот — есть движение, а есть продвижение. И при ваших скоростях, молодой человек, вы и не заметите, как деловитость перейдет в беспардонность, выносливость — в черствость, а настойчивость — в элементарное хамство! (Уходит.)

Курагин снимает плащ, со злостью швыряет его в кресло. Входит Н а д я с подносом.

Н а д я. Чаек, пожалуйста.

К у р а г и н. Зачем?

Н а д я. Дежурная сказала — вы вернулись. Вот я и принесла. И вафли тоже. Лимонные. (Ставит поднос на стол.) Отменилось ваше совещание?

К у р а г и н. Да нет — Тагил не принимает. Задержка до семи утра. Скажи дежурной, чтоб в пять разбудила. А это что? (Берет с подноса визитную карточку.)

Н а д я. Дмитрий Михайлович в коридоре меня встретил, вам просил вернуть… Какой человек! На сутки всего приехал, а маму в больницу устроил.

К у р а г и н. А что с твоей мамой?

Н а д я. Я же вам говорила — астма у нее.

К у р а г и н. А…

Н а д я. А может, Ачинск тоже не принимает? Жаль, смена моя кончается, Нинка его и в коридор не пустит! Андрей Палыч, если что, вы уж тут… Ладно?

К у р а г и н. Ладно, ладно, иди!

Н а д я уходит. Курагин автоматически помешивает ложечкой в стакане. Звонит телефон, он быстро снимает трубку.

К у р а г и н. Алло!

Ж е н с к и й г о л о с. Реваза можно?

К у р а г и н (устало). Нет его.

Ж е н с к и й г о л о с. А кто это?

К у р а г и н (глядя в визитную карточку). Курагин, Андрей Павлович, главный инженер.

Ж е н с к и й г о л о с. А он не говорил, когда вернется?

К у р а г и н. Не вернется он, девушка. Никто сюда не вернется…

З а н а в е с.