Прячьтесь! Будет ограбление!

Глава 21

— Засранец, — глядя вслед поднимающемуся по лестнице Шутову, пробормотал Покровский. — Лишь бы что-нибудь спереть.

— Пусть идет, — разрешил Глебов. — Он все равно ничего не понимает в гриме. Ладно, Гоша, давай достанем наш труп из доспехов.

Повозившись с причудливой системой ремешков, парни стащили с бессознательного тела Синявкина доспехи, после чего Глебов решил:

— Понесли его в спальню.

— Нафига в спальню?

— Представим так, будто мы зарезали его во сне. Так будет правдоподобней.

Схватив Синявкина за ноги и под подмышки, друзья с огромным трудом оторвали массивное тело мужчины от пола и, оскалившись от напряжения, потащили его вверх по лестнице.

— Вот отожрался, — заливаясь потом, дрожащей ногой нащупывая позади себя ступень, пропыхтел Покровский, когда они достигли первого поворота лестницы. Впрочем, Гоше было на что жаловаться — он тащил туловище Аркадия, на которое приходилась большая часть веса, и ему приходилось намного тяжелей Глебова. — И что собрался делать с сейфом наш припадочный?

Со второго этажа донесся звук мощного удара — это Шутов, орудуя секирой, принялся вырубать из стены сейф.

— Давай шевелись! — сквозь стиснутые от напряжения челюсти прошипел Глебов и поудобнее перехватил выскальзывающие из рук ноги банкира.

Парни успешно преодолели еще половину пролета лестницы, когда Покровский совершил роковую ошибку — он не слишком надежно поставил на ступеньку позади себя ногу, подошва его туфли соскользнула, и Гоша завалился назад, выронив Аркадия.

Лестница была достаточно крута, чтобы Синявкина потянуло вниз, и поднимающийся следом Глебов почувствовал, что на него вдруг начал давить довольно приличный вес. Дабы не быть сметенным катящимся на него амбалом, Сергей просто отпустил ноги мужчины и, отскочив в сторону, распластался по стене.

А Аркадия ногами вперед резво заскользил вниз, собирая затылком каждую ступень. Когда его тело почти достигло поворота лестницы, оно вдруг совершило кувырок и со всей дури протаранило макушкой гипрочную стену, оставив в ней приличных размеров вмятину. После чего, совершенно неуправляемое, кубарем покатилось по следующему пролету и замерло посреди разбросанных по полу прихожей доспехов и оружия.

Проследив за полетом бесчувственного тела, Покровкий поднялся и задумчиво произнес:

— М-да… И зачем только кормили его таблетками? Нужно было сразу долбануть его по башке.

— Кажется, ты прав, — тяжело дыша, прохрипел Глебов.

— Позвать на помощь придурка?

— Забей. — Глебов дрожащей рукой рукавом свитера отер с лица пот. — Этот кабан слишком тяжелый. Сделаем другую сцену, не будем никуда его поднимать. Иначе таким темпом мы скоро замучаем его до смерти.

Покровский кивнул.

— Правильно. Мне уже тоже жалко этого мужика. Чего мы с ним только не творили. А ведь это еще начало.

— Тогда понесли его в ванную. Замутим сцену убийства в душевой.

Волоком дотащив тело Синявкина до ванной, парни, отодвинув дверцу душевой, запихали его в кабинку, оставив торчать ноги в спортивках наружу.

Критично оценив результат их трудов, Покровский констатировал:

— Немного неправдоподобно.

— Надо его раздеть.

— Совсем или до трусов?

— А ты видел людей, которые принимают душ в трусах? — удивился Глебов.

— Мне как-то не хочется видеть голых мужиков, — признался Покровский.

Глебов иронично покосился на друга.

— А… ну да… совсем забыл, что у тебя с этим проблема.

— Надоел, — надулся Покровский. Присев на корточки, он схватился за низ штанин Синявкина и одним рывком стянул их.

— А у тебя хорошо получается раздевать мужчин, — ухмыльнулся Глебов. — Сразу видно профессионала.

Отбросив спортивки, решив спустить колкость, Покровский распрямился.

— Так нормально. Теперь можно подумать, что мы налетели и прибили его, когда он еще не успел раздеться.

— Как-то не очень. — Сложив большие и указательные пальцы квадратиком, Глебов через них, прищурив один глаз, взглянул на тело банкира, оценив его положение с точки зрения режиссера. — Ну да, композиция не слишком удачная. Давай лучше сделаем так…

Вытащив Синявкина из кабинки, они перевернули его на бок, прислонив спиной к стенке кабинке. Голова банкира легла на его вытянутую руку, а для завершения образа трупа Глебов открыл ему рот и вытащил наружу язык.

Встав, он снова сквозь сложенный из пальцев квадрат оценил будущий кадр и с удовлетворением кивнул:

— Уже лучше.

— Ты прав, Серега. Смотрится удачней.

В Глебове окончательно проснулся режиссер, и, немного подумав, он заявил:

— Можно сделать еще лучше. Перекладываем его…

Закрыв дверцу душевой, они посадили Синявкина спиной к ней. Его голова тут же упала на грудь, а руки плетьми повисли вдоль тела. Раздвинув ноги банкира пошире, Глебов констатировал:

— Вот теперь он выглядит как самый настоящий трупак.

— Да, согласен.

— Но можно попробовать…

— Может, успокоишься уже, а? — взмолился Покровский. — Хватит играть в тетрис с его телом.

— Извини, увлекся, — нехотя подавил в себе творческие порывы Глебов. — Остановимся на этой композиции. Пошли делать кровь и раны.

Кровь пришлось делать из нашедшихся в холодильнике и ящиках кухни ингредиентов. Выжав из помидоров сок, процедив его сквозь сито, разбавив водой, налив в него сиропа и крахмалом доведя получившуюся в большой кастрюле жидкость до нужной костистенции, парни получили целых три литра вполне реалистичной, но немного бледноватой крови. Условившись придать ей нужный цвет с помощью фотошопа, они сбегали до машины, где в багажнике хранилось все необходимое для создания реалистичных ран и трупа — тюбик латексного клея и косметичка.

Размазав полоски клея по шее, груди и рукам Синявкина и дав ему подсохнуть, они прорезали их посередине и закатали края. Замазав клей тушью телесного цвета, они щедро покрыли прорезанные промежутки бутафорской кровью и в результате получили воспалившиеся резаные раны — одна, самая длинная, на горле, и несколько на груди, животе и руках. Используя косметичку, они придали лицу Аркадия подобающую мертвецу бледность, а губам — синюшность. Сделав подтеки крови из ран, они разлили вокруг «трупа» кровь и придирчиво оглядели свое творение.

Макнув палец в кастрюлю, которую он держал прижатой к груди, Гоша засунул его в рот и подытожил:

— А прикольно получилось. Прям настоящий покойник.

— Не зря же мы целый месяц снимали наш фильм, — кивнул Глебов. — Хотя бы научились делать нормальные раны и кровь. — Он протянул раскрытую ладонь. — Давай фотик. И хватит жрать кровь. Она еще может понадобиться.

Подняв взгляд к потолку, Покровский заметил:

— Кстати, придурок чего-то притих.

— Естественно, он уже полчаса долбит топором по стене. Он у нас ни разу не спортсмен. Выдохся, наверное.

Но стоило сказать это, как со второго этажа вновь донеслись звуки ударов.

— Упорный гад, — невольно восхитился Глебов.

— Не, просто жадный, — поправил друга Гоша.

— Надеюсь, он не надорвется. Ему еще помогать тащить до машины этого, — Глебов легонько пнул ногу Синявкина, — бегемота. Ладно, давай делать фотки. Попробуем убрать недостатки грима правильным светом. Неси сюда все лампы, какие найдешь в доме.

Отыскав пару настольных ламп и как следует оформив «место преступление» правильным светом — чтобы кровь казалась темнее и гуще, а «покойник», наоборот, бледнее — парни приступили к съемке. Гоняя Гошу туда-сюда, вооруженного оторванной от дверцы шкафчика зеркалом, и заставляя его получше освещать то одну, то другую часть тела Синявкина, Глебов нащелкал порядка сотни снимков, прежде чем решил, что этого будет достаточно и что с десяток фоток точно получились как надо.

Закончив сбор доказательств для Давыдова, они пожелали сделать несколько фоток на память о настолько нетривиальной ночи, и несколько следующих фотографий запечатлели: Гошу, с улыбкой сидящего обнимку с «трупом», Гошу с секирой, будто бы готовящегося отрубить Синявкину голову, Гошу, вооруженного мечом, который стоял рядом с «трупом», поставив ему на плечо ногу…

— Слушай, хватит выделывать, — попросил, хихикая, Глебов. — Ты не льва на сафари завалил. Встань нормально. И вообще, давай-ка меняться. Теперь моя очередь.

Пока Глебов фотографировался вместе со своим трофеем, на кухне появился истекающий потом Шутов. Задача вырубить из стены сейф сильно вымотала его, и первым делом парень схватил со стола стакан сока и парой жадных глотков осушил его. Рыгнув, вытирая рукавом рот, он заглянул в ванную комнату.

— О, зачетный труп. — Антон зевнул. — Парни, помогите достать из стены сейф. — Он снова зевнул. — Как же я устал. Не знал, что быть преступником — так утомительно.

Заметив в руках Шутова пустой стакан, Глебов покачал головой:

— Ну что за кретин…

Закончив фотосессию, парни отправились за сейфом, который торчал из стены в обрамлении вырубленной Шутовым в бетонной стене рамки. Вытащив железяку, они волоком дотолкали ее до лестницы и пинком отправили вниз. Круша ступени и перила, сейф скатился на первый этаж, острым краем проделав в полу внушительную дыру. Но после ученного ими и хозяином дома бардака они стали проще относиться к чужому добру, вдобавок требовалось срочно убираться из поселка, который вскоре должен был начать просыпаться.

Загрузив сейф в багажник, они сгоняли за хозяином дома, которого, не одевая, запихали на заднее сиденье. Сонный Шутов также отправился назад.

Отыскав листок бумаги и ручку, Глебов печатными буквами написал на нем короткое послание водителю Синявкина: «Улетел в Эквадор, буду не скоро». Подумав, он приписал: «Не забывай кормить собаку. Пакет с кормом рядом с крыльцом». Затолкав записку в щель между створками ворот, он отправился в машину.

Здесь Гоша уже заканчивал все приготовления к поездке. Дабы избежать всяких эксцессов во время дороги, он обмотал руки и ноги Синявкина скотчем, надел ему на голову продуктовый полиэтиленовый пакет и завязал узлом его ручки. Накрыв мужчину прихваченным из дома покрывалом, он уложил его голову на колени дрыхнущего Шутова и перебрался на переднее сиденье.

Захлопнув дверь, Покровский спросил:

— Слушай, а пена из рта — это нормально?

— У кого? — поворачивая ключ зажигания, уточнил Глебов.

— У рыжего.

— Если у рыжего, то нормально.

— Да, ты прав, — кивнул Гоша. — Ну, куда сейчас? Домой?

— Сначала заскочим в гараж к Вертолету.