Глава 20

Выбравшись из спальни, троица вернула шлем и оружие на их места в прихожей и передислоцировалась на кухню. Не став зажигать свет, они просто открыли дверцу холодильника. Отыскав в мойке блюдца, Глебов высыпал в них все содержимое пузырька, раздал всем по столовой ложке. Вернув пузырек на тумбочку в спальне, он вместе с друзьями закатал маску в шапочку и принялся перетирать таблетки в порошок.

Маленькие, желтого цвета таблетки — штук по восемьдесят в каждом блюдце — постоянно, выскальзывая, выстреливали из-под ложек и разлетались по всей кухне. Приходилось прерываться и собирать их.

Когда несколько таблеток в очередной раз улетели в угол кухни, Шутов не выдержал и ворчливо произнес:

— Как достало! Проще долбануть его по башке.

— Это мы всегда успеем, — заметил увлеченный работой Глебов. От усердия он даже чуть высунул язык. — Сначала попробуем усыпить.

— А если они его не возьмут? Это снотворное, а не транквилизатор. — Присев на корточки, Шутов начал собирать разлетевшиеся по полу таблетки. — Он не обязан взять и отрубиться от них.

— Если не отрубиться, то станет сонным. Будет легче его повязать.

— Да, Серега, прав, — плюща таблетки, сказал Покровский. — Моя соседка сидела на фенозепаме. Она говорила, что после них ей даже трудно поднять руку. Закинет в себя штук пять, и сразу становилась такой спокойной и задумчивой. — Он с подозрением глянул на желтые шарики в блюдце. — Только ее фенозепам, вроде, был помельче.

Собрав все таблетки, Шутов высыпал их в свое блюдце.

— Занимаемся какой-то порнографией. Один удар, и не надо париться.

— Сначала попробуем таблетки, — настоял на своем Глебов. — Вряд ли этот мужик обрадуется, если очнется с дыркой в голове.

Шутов усмехнулся.

— А от всего остального, что мы собираемся с ним сделать, он, по-твоему, придет в восторг, так?

Глянув исподлобья на друга, Глебов был вынужден признать, что тот абсолютно прав. Однако донести до рыжего гуманоида простой факт, что бить людей по голове тяжелыми предметами может быть крайне вредно для здоровья этих людей, было непросто, и Сергей предпочел смолчать.

Закончив растирать таблетки, троица уставилась в блюдца, в которых высилось по приличной горке желтоватого порошка.

— Нормально, — констатировал Глебов. — Доставайте все, что можно выпить.

Покровский заглянул в холодильник и один за другим вынул два литровых пакета — из-под сока и молока. После чего, держа их в руках, известил:

— Больше ничего нет. Только жратва.

Глянув на блюдца и пакеты, Шутов озвучил тревожившую всех мысль:

— А не многовато таблеток на два-то литра?

— Пофиг, высыпаем все, — решил Глебов. — Он здоровый, маленькая доза его не возьмет.

Высыпав все содержимое блюдец в пакеты и, встряхивая их, размешав порошок с молоком и соком, парни задумались, как им быть дальше — убраться из дома или спрятаться где-нибудь внутри. Первый вариант означал пустить все на самотек и довериться воле случая в надежде, что Синявкин все-таки отведает приготовленный для него коктейль. Второй был надежней и позволял при неудачном раскладе организовать внезапную атаку с целью огреть банкира по башке. Однако он был намного опасней.

В конце концов их затруднения разрешил стук закрываемой наверху двери.

Переглянувшись, замершая было троица мгновенно пришла в движение — блюдца и ложки отправились в раковину, пакеты молока и сока — в холодильник. А Гоша ломанулся к приоткрытой двери туалета.

Схватив друга за шиворот, Глебов прошипел:

— Куда собрался?! Он первым делом пойдет в толчок! — Осмотревшись в поисках пути к спасению, Сергей увидел лишь один вариант — дверь сауны с круглым окошком. — Туда!

Ввалившись, шепотом ругаясь друг на друга, в тесную каморку, парни осторожно прикрыли за собой дверь и оказались в полной тьме. Спустя несколько секунд в окошко двери ударил свет — Синявкин зашел на кухню.

И мужчина не подозревали ни о трех названных гостях, притаившихся за дверью в паре метров от него, ни о уготовленной ему участи стать живым трупом и быть похищенным, ни даже о поджидавшем его в холодильнике сюрпризе. Для него это утро, начавшееся раньше, чем обычно, было всего лишь еще одним обыденным утром будничного осеннего дня.

* * *

Почесывая живот, Синявкин в одних спортивках прошлепал на кухню и, не глядя, хлопнул ладонью по стене, включив свет. Кинув взгляд на висящий на стене циферблат круглых часов, он поморщился: половина шестого утра, можно было еще спать и спать. Однако этой ночью не помогли даже вполне эффективные таблетки. Сначала покой потревожил пес, а потом почему-то возникло чувство смутной тревоги. Да и сновидения были далеки от обычных. Аркадий, хоть и коллекционировал холодное историческое оружие, никогда не испытывал интереса к литературе в жанре фэнтези, но этой ночью ему вдруг ни с того ни с сего начали сниться черные гоблины с топорами, мечами и саблями, которые строили против него страшный заговор и спорили о способе его казни, выбирая самый жестокий и циничный.

Этот-то дикий кошмар и заставил Синявкина проснуться задолго до звонка будильника. И прекрасно понимая, что заснуть больше не удастся, Аркадий поплелся на кухню.

После таблеток во рту было сухо, и первым делом он полез в холодильник, где взял пакет молока, отвинтил крышечку и, запрокинув голову, жадно опустошил его. Вкус у молока показался каким-то странным, но Аркадий не придал этому значения. Видимо, начало портиться, решил он, смял пустую упаковку и, открыв дверцу тумбочки под раковиной, бросил ее в мусорное ведро. Когда он закрывал дверцу, его внимание привлекли три грязных блюдца и ложки в раковине.

— Ну Зинаида Петровна! — сокрушенно пробормотал Синявкин. — Ну что такое? За что я вам только плачу? Молоко киснет, в раковине грязная посуда…

Обругав про себя обленившуюся домработницу, Синявкин снова полез в холодильник, как вдруг под подошвами его шлепанцев захрустел песок. Аркадий провел по полу ногой и понял, что ему не померещилось — пол был грязным, усыпан частичками песка и земли.

— Вашу маму, Зинаида Петровна. Это уже ни в какие ворота.

Синявкин взял из шкафчика швабру и совок принялся подметать пол. Когда он закончил сметать грязь и песок в одну кучку, он с удивлением обнаружил в ней несколько желтеньких круглых таблеток.

— Какого сегодня творится в этом доме? Мистика какая-то…

Краем глаза Синявкин заметил в темной прихожей движение теней. Но, обернувшись, он никого не обнаружил и решил, что ему показалось. Впрочем, он был полностью прав — ему действительно показалось, ибо всосавшиеся в слизистую желудка таблетки фенозепама уже начали воздействовать на мозг, потихоньку изменяя его сознание и восприятие окружающего мира.

Собрав грязь в совок и высыпав ее в мусорное ведро, Синявкин убрал в шкафчик швабру и совок, поставил на плиту сковородку, достал из холодильника четыре яйца и приступил к готовке нехитрого завтрака.

Только-только он успел посолить яичницу и накрыть сковородку крышкой, как периферическое зрение вновь уловило какое-то движение. Резко крутанув головой, Синявкин как и прежде не заметил ничего подозрительного, однако внутри него начало разгораться чувство беспокойства. А тело вдруг стало таким легким и немного непослушным, что Синявкин, не понимая, что с ним происходит, заволновался еще сильней.

Дабы успокоить нервы, он достал из шкафчика наверху полупустую бутылки виски и стопку, налил себе пятьдесят грамм и, презрев по неведению нерушимый закон психонавтов не мешать таблетки и алкоголь, одним глотком осушил стопку.

Дожарив яичницу, он выложил ее на тарелку, налил себе стакан сока, вооружился вилкой и уселся за стол.

К этому моменту чувство тревоги уже полностью завладело им. Он постоянно крутил головой, ибо то и дело замечал движения и даже начал слышать подозрительные шорохи и голоса. Однако Аркидий крепился и старался не замечать творящиеся вокруг него странные вещи. Ну не спятил же я, говорил он себе. И привидений тоже не бывает — в призраков верят только наивные идиоты.

Однако с каждой минутой его уверенность в отсутствии в этом мире потусторонних сил таяла все больше и больше. Вот внезапно дернулся холодильник. Следом громыхнула прежде так тихо тикавшая секундная стрелка часов. Сквозь щель приоткрытой двери туалета во тьме сверкнул желтым глаз. За спиной раздался тихий голос.

Чувствуя, как по коже бегут мурашки, Синявкин, съежившись, осторожно спросил:

— Кто здесь? — И сорвался на крик. — А ну выходи!

Тянущие к нему свои костлявые руки тени отпрянули. Скрипнула приоткрывшаяся было дверь сауны.

Выдохнув от облегчения, Синявкин воткнул вилку в яичницу. И резко подпрыгнул на стуле — по яичнице сновали тараканы ядовито-красного цвета.

Волна ужаса накрыла банкира. Покрывшись холодным потом, он вскрикнул, схватил тарелку и со всей силы швырнул ее в горящие во тьме туалетной комнаты глаза. Грохнув, тарелка разлетелась на мелкие осколки, прилипшая к двери яичница начала медленно сползать вниз, оставляя за собой жирный след. А из туалета донеслось сердитое рычание.

Окончательно переместившийся в мир галлюцинаций Синявкин вскочил со стула и, оглашая дом неистовыми воплями, побежал за оружием, намереваясь дать бой с атаковавшим его дом чудовищами…

* * *

— Что происходит? — нервно спросил сидящий в темноте перед дверью Покровский, когда вопль убежавшего из кухни хозяина дома стал потише.

— Откуда мне знать, — откликнулся Глебов.

— Он же выпил все молоко. Почему он не засыпает, а с криками носится по дому?

— Может, мало таблеток? — предположил Глебов.

Вопль Синявкина стал громче, послышался топот ног, сменившийся гулкими ударами. Чуть осмелев, Глебов выглянул в окошко: мужчина стоял посреди кухни и неистово рубил секирой кухонный стол.

Замахиваясь в очередной раз, Синявкин прорычал:

— Сюда, гребаные ихтиандры! Всех порублю, твари рогатые!!!

— Не, по-ходу, таблеток наоборот слишком много, — присев, констатировал Глебов.

— Что там твориться? — спросил шепотом Покровский, но, не дождавшись ответа, попытался сам выглянуть в окошко.

Прорубив дверь, лезвие секиры замерло в сантиметре от его носа. Издавав, сдавленный хрип, отшатнувшись, Покровский рухнул на задницу.

А Аркадий, махая руками, чтобы отогнать роящихся вокруг него гигантских плотоядных мух, вновь с воплями выбежал из кухни.

— Неслабо его плющит, — с завистью заметил Шутов.

Озаботившись вопросом собственной безопасности, Покровский предложил:

— Парни, надо сваливать. Кажись, этот дядька спятил.

— Я только за, — поддержал его идею Глебов. — Надо убираться, пока он…

Грохот выстрела, и из пулевого отверстия в двери над головой Глебова ударил луч света. Раздался еще один выстрел, и рядом появилась еще одна дырочка.

Растянувшись на полу, троица прикрыла головы руками.

— Идиоты, — прошипел под звуки выстрелов Шутов. — Я же вам говорил, что идея с таблетками — полный бред. Надо было оглушить его, пока он спал. А вы: нет, если не заснет, то хотя бы станет поспокойней. — Антон взглядом указал на пулевые отверстия в двери. — Что, это, по-вашему, он так стал спокойней?

Снова громыхнул выстрел.

— Да в кого он палит?! — не выдержал Глебов.

— В свои глюки! — сдавленным шепотом пояснил Шутов. — Фенозепам в больших дозах может вызывать галлюцинации. А он принял не меньше сотни таблеток. И если он еще запил их алкоголем… это вообще атас. Могут возникнуть приступы агрессии.

Громко сглотнув, Глебов ткнул друга локтем и прошипел:

— Гад, почему раньше не предупредил?

— Забыл. Да и откуда я мог знать, что он вылакает весь пакет? Выпил бы стакан, сейчас бы мирно дрых, а не бегал по дому с пушкой.

— И когда его отпустит?

— Без понятия, — признался Шутов. — Может, через сутки, а может, и через неделю.

Снова громыхнула пара выстрелов, послышался звон бьющегося стекла.

— Неделю?! — невольно вскрикнул Глебов, и в тот же миг под звук очередного выстрела рядом с двумя пулевыми отверстиями в двери появилось третье. Прикрыв голову руками, Сергей тихо простонал: — Вот засада. Да мы не продержимся даже полчаса.

— Вырубим его? — предложил Шутов. — У него, по-идее, должны остаться одна-две пули.

— Хорошо, — сдался Глебов. — Выстрелит еще два раза, и мы выходим.

— Мы? — напрягся Шутов.

— Да, мы, — с нажимом повторил Глебов. — Я не собираюсь кидаться в одиночку на неадекватного качка-уголовника, который палит во все подряд из пистолета размером с гаубицу.

— Испугался, что ли? — хмыкнул Шутов.

Схватив друга за воротник ветровки, Глебов притянул его к себе и прошипел:

— Идем все вместе! И не пытайся съехать! Ясно?!

— Ладно-ладно, — закивал Шутов. — Вместе так вместе.

— Вот и договорились, — отпуская друга, произнес Глебов. — Теперь осталось дождаться, когда он опустошит магазин.

* * *

Спрятаться! Нужно срочно спрятаться!

* * *

Однако дождаться следующих выстрелов оказалось труднее, чем казалось вначале. Прошло полчаса, как парни условились о своих дальнейших действиях, но Синявкин все отказывался стрелять. Более того, в какой-то момент он внезапно притих — из-за закрытой двери больше не доносился топот ног, больше не было слышно воплей и рычания.

— Да что опять случилось?! — нервно спросил Глебов. — Чего он не стреляет?

— Может, заснул? — предположил Покровский.

— Или просто убежал из дома, — добавил Шутов.

— Что?! — напрягся Глебов. — Не хватало только, чтобы он начал ломиться к соседям!

— Да, тогда его по-любому заберут в дурку.

— Так, парни, больше ждать нельзя. Нужно срочно ловить этого обдолбыша.

— Эм, Сергей, а может, подождем еще…

— Все, идем, — твердо велел Глебов и осторожно приоткрыл дверь. — За мной, оба! И не шумите!

Выглянув в кухню и удостоверившись, что Синявкина поблизости нет, Глебов, пригибаясь, почти на корточках выбрался из сауны. Переглянувшись, подталкивая друг друга вперед, за ним, скопировав его способ передвижения, вышли его товарищи.

— Как-то подозрительно тихо, — прошептал Покровский.

— Тссс! — шикнул на него Глебов, выдергивая торчащую из двери секиру. — По-ходу, он на втором этаже. Идем.

— Круть! — широко лыбясь, восторженно произнес Шутов. — Мы прямо как группа захвата. Это… это… так возбуждает!

— Да заткнись ты, придурок!

Вооружившись секирой и парой сковородок, самопровозглашенная «группа захвата» гуськом, пригибаясь, перебежками двинулась к лестнице. Казалось, вот-вот и из-за угла с пистолетом в руке выпрыгнет Синявкин, однако мужчина так и не появился, и троица благополучно добралась до лестницы, рядом с которой валялись сорванные со стены щиты и оружие.

Пробравшись на второй этаж, троица принялась обходить комнаты. Но Синявкина не оказалось ни в спальне, ни в гостиной, ни в рабочем кабинете, ни в гостевой, ни в домашнем кинозале.

Заглянув на всякий случай и в шкаф, Глебов задвинул дверцу и глубокомысленно изрек:

— Так…

— Что за бред? — вертя башкой, настороженно спросил Шутов. — Куда он делся?

— Заглянем на чердак, — решил Глебов. — А потом снова пройдемся по первому этажу.

Однако и более тщательные поиски не принесли никакого результата. Синявкина не удалось обнаружить ни на чердаке, ни в помещениях первого этажа. Но самое странное — входная дверь была заперта, из замочной скважины торчал ключ, а все окна закрыты. Что значило — Синявкин никак не мог выбраться из дома и все еще находился где-то внутри.

Подергав за ручку запертой входной двери, Глебов повторил:

— Так-так-так. Мистика какая-то…

— Не мог же он испариться, — пожал плечами Шутов и ткнул стоящий при входе доспех. — Правильно, чувак?

В ответ доспех молниеносно вскинул руку, и железные пальцы латной перчатки сомкнулись на горле Шутова, едва не рухнувшего в обморок от подобного хода.

Не менее него была шокирована и остальная парочка. Раскрыв рты, Глебов с Покровским могли лишь стоять и тупо пялиться, как доспех душит их друга. Потребовалось некоторое время, чтобы до них наконец дошло, что искомый ими Синявкин никуда не пропадал, а все время стоял у них на виду.

Вцепившись в наручь доспеха, Шутов прохрипел:

— Помогите…

Сглотнув, Покровский выдавил:

— Надо бы ему помочь.

— Думаешь, стоит? — хмыкнул Глебов.

— Ну, можно немного подождать.

— Козлы… — прохрипел Шутов и попытался двинуть доспех коленом между ног. Эффект был очевиден — Антон взвыл от пронзившей его ногу боли.

— Будешь знать, как оскорблять меня, — кинул ему Покровский.

— И впутывать нас во всякие аферы, — добавил Глебов.

— Помогите… — слабеющим голосом взмолился Шутов.

С некоторой тревогой вглядевшись в синеющее лицо друга, Глебов решил:

— Пора.

Побросав свое оружие, кое-как вырвав товарища из железной хватки латной перчатки, Глебов с Покровским, повиснув на руках закованного в железо и ставшего оттого неповоротливым Синявкина, повалили его на пол. Пришлось попыхтеть, прежде чем они наконец смогли завалить неадектватного банкира лицом в пол и, дабы он не брыкался, уселись поверх его. Синявкин рычал, дергался и орал какую-то невразумительную муть про черных гоблинов, однако облачение из доспеха и груз из трех оседлавших его парней вскоре вымотали его, и он притих.

Когда Синявкин наконец перестал дергаться и начал просто призывать на помощь ангелов света, перед троицей встала очередная проблема, которую поспешил озвучить Покровский:

— Окей, и что дальше? По-ходу, он не собирается засыпать. А если слезем, он опять начнет кидаться на все подряд.

— Серега… — Дотянувшись до валяющейся на полу секиры, Шутов пододвинул ее поближе к сидящему на плечах банкиру Глебову. — Действуй.

— Обойдусь, — буркнул Сергей и, запустив пальцы под край шлема, нащупал сонную артерию и яремную вену на горле банкира.

— Эй, ты чего это там собираешься делать? — заинтересовался Шутов.

— Старый прием из арсенала всех школьников. Если правильно пережать артерии на шее, то человек мгновенно вырубается.

— Не слышал о таком.

— Да ладно? — удивился Глебов, надавив пальцами на пульсирующие сосуды. — А мы с одноклассниками часто практиковали такое в школе. Ради прикола. Да и в армии баловались.

— Суровая у тебя была школа, — заметил Шутов.

— Ну точно гопник, — хмыкнул Покровский.

— Да идите вы, — кинул Глебов, чувствуя, как Синявкин начинает обмякать. — Я не гопник и никогда им не был. Я просто учился в самой обычной худшей школе района.

— Момент, надеюсь, не нюхал?

— Не, Момент теперь не вставляет. В наши дни все школьники балуются парами бензина. — Вытащив пальцы из-под шлема, Глебов констатировал: — Все, готов.

— Точно готов? — уточнил Шутов.

— Гарантирую.

— И когда он очнется?

— Без понятия. Обычно приходят с сознание быстро, но этот дядька под таблетками… хз, когда он очнется.

— Тогда предлагаю посидеть на нем еще немного. На всякий случай.

— Так и сделаем, — согласился Глебов.

Однако спустя минут десять банкир так и не очнулся. Более того, стало понятно, что очнется он не скоро, ибо его обморок плавно сменился глубоким сном.

Встав с громогласно храпящего мужчины, троица выстроилась над его телом. Шутов осторожно пнул Синявкина, не дождался в ответ никакой реакции и снова пнул его, на этот раз значительно сильнее. Но и тогда Синявкин, лишь всхрапнув, не пожелал просыпаться.

Подняв на друзей обалдевший взгляд голубых глаз, Шутов, не веря самому себе, сказал:

— Кажись, мы сделали его.

Глебов кивнул.

— И даже не пришлось бить его по башке.

— А я давно предлагал придушить его, — с легкой обидой заметил Покровский.

— Если бы он был трезвым, мы бы с ним не справились, — заявил Глебов.

— Да, у нас могли бы возникнуть некоторые трудности, — переметнулся на сторону друга Шутов, мгновенно позабыв, что сам же неоднократно предлагал огреть Синявкина топором. — А так мы уделали здоровенного дядьку и обошлись без насилия. — Он обвел друзей взглядом и, вскинув руки, возбужденно провозгласил: — Чуваки, мы гении преступного мира! Мы пробрались в чужой дом, отравили его хозяина-амбала, а потом усыпили его. Мы реально гении! Кто еще способен провернуть такое?! Даже если бы спецназ штурмовал этот дом, у него с этим дядькой возникли бы проблемы! А мы повязали его и вообще не причинили ему никакого вреда! Он даже не понял, что происходит! Да мы гении! О нас должны писать книжки и снимать фильмы!

— Рыжий, да заткнись ты, — поморщился Покровский.

— Да, рано радоваться, — кивнул Глебов. — Надо дохера всего сделать. Мы только усыпили его. Теперь надо превратить его в труп и похитить. — Он покосился на часы в кухне. — У нас в запасе полтора часа.

Нагнувшись, Шутов поднял секиру.

— Тогда делим работу так, — решил он. — Вы делаете из него труп, а я пока добуду сейф.

Загрузка...