Пурпурное пламя

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Когда Доминик проснулся, то обнаружил прильнувшую к нему женщину. Он резко открыл глаза, и все его тело напряглось от неожиданности.

Кто? Что?

Он никогда не оставался в постели с женщинами, с которыми занимался сексом. Ни разу! Так как же… Доминик немного отстранился, чтобы разглядеть головку, покоившуюся у него на груди.

Она была пурпурного цвета.

Воспоминания нахлынули на него — словно кто-то ударил в солнечное сплетение. Отец. Вивека. Ультиматум.

Его женитьба. На Сьерре. Господи!

Он женился на Сьерре Келли. Он спал со Сьеррой Келли! Доминик заставил себя успокоиться и подумать. Это оказалось не так-то просто.

Волнение Доминика, видимо, потревожило и ее. Сьерра вздохнула, теснее прильнула к нему, обняла покрепче и скользнула ногой по его бедру. Пытаясь, пристроиться поудобней, она потерлась щекой о его грудь, Доминик ощутил ее теплое дыхание на своей коже и с шумом втянул воздух.

После такой бурной ночи, Доминик опять захотел ее. Физически, только физически, уверил он себя. А что, если разбудить Сьерру и они опять займутся любовью?

Доминик отогнал эту мысль и взглянул на часы. Десять минут восьмого. Пора вставать и ехать отсюда — и лучше успеть до того, как Сьерра проснется.

По утрам Доминик всегда чувствовал себя неловко. Кроме той единственной ночи со Сьеррой, в мотеле, он всегда уезжал еще до рассвета. Он просто не представлял, как следует общаться с женщиной после того, как проснешься, — и уж точно понятия не имел, как это происходит у женатых людей!

Одно Доминик знал точно: нельзя допустить, чтобы Сьерра успела проснуться, потому что от одного ее прикосновения он позабудет обо всем на свете, включая работу.

Осторожно, затаив дыхание, Доминик стал отодвигаться. Это оказалось не так-то просто. Стоило ему шевельнуться, как Сьерра начинала прижиматься к нему теснее. Хуже всего было то, что ему это нравилось. Нравилось ощущение пальчиков Сьерры у себя на боку. Нравилось ощущать тяжесть ее тела. Нравилось то, какой мягкой кажется ее кожа, по сравнению с его собственной.

Уходить никуда не хотелось, но Доминик не мог позволить себе остаться. Сантиметр за сантиметром он сползал к краю дивана, сгребая одеяло в валик и подвигая к Сьерре, чтобы она не ощутила его отсутствия.

Преодолев последние дюймы, Доминик освободился. Бесшумно поднялся на ноги — и остановился, глядя на Сьерру.

Она выглядела беспомощной и хрупкой. Как странно. Это с ее-то вызывающими волосами, невообразимой одеждой, не говоря уж об этом упрямом подбородке, дивном рте и сверкающих глазах. Она всегда казалась такой жесткой, уверенной в себе и совершенно неуязвимой.

Сейчас на лице Сьерры застыло невинное выражение. Это потому, сказал себе Доминик, что в этот миг она не пытается заставить его потерять последние остатки рассудка и самообладания. Прошлой ночью это удавалось ей просто замечательно — но и Доминик отплатил ей той же монетой. Он сводил ее с ума — точно так же, как и она его.

И ему очень хотелось повторить все заново.

Но не сейчас.

Этим утром он прислушается к доводам рассудка. Он будет решительным. Сдержанным.

Он будет Домиником Вулфом, который все держит под контролем, включая собственные чувства.

К тому же у него полно других забот.

Проснувшись, Сьерра увидела, что Доминик стоит перед зеркальной дверцей ее шкафа и завязывает галстук. Вспомнив об их свадьбе и последовавшей за этим невероятной ночи и поняв, что это был не сон, Сьерра не удержалась от удивленного восклицания. Доминик подтянул галстук и отрывисто обронил:

— Доброе утро. — Потом быстро улыбнулся, так и не взглянув на Сьерру.

— Доброе утро, — хрипловатым голосом ответила она и машинально, закуталась в простыню поплотнее. Это было излишне: Доминик и так уже все видел и похоже был совершенно не заинтересован в том, чтобы бросить на Сьерру хоть мимолетный взгляд.

Он сгреб свой плащ и принялся засовывать руки в рукава.

— Надо бежать, — сказал Доминик, — а то я опоздаю.

Сьерра бросила хмурый взгляд на часы:

— Еще только полвосьмого.

— Да, но мне надо заехать домой. Переодеться, побриться. — Доминик провел рукой по заросшей щеке. — У меня на девять назначена встреча. — Он подхватил свой кейс и направился к дверям. — Пока.

— Э-э… пока, — в замешательстве ответила Сьерра и, поспешно сев на кровати, окликнула его: — Вулф?

— Что?

Доминик был, весь воплощенное нетерпение и стремление побыстрее уйти.

Словно Сьерра была не его женой, а просто так — игрушкой на одну ночь! Ну и ладно. Ну и пусть.

— Ничего, — ледяным тоном ответила Сьерра и взъерошила волосы. — Пока.

— Пока.

Доминик вышел, но через секунду снова возник в комнате и пристально посмотрел на Сьерру с выражением какого-то голода в глазах.

— Что? — потребовала ответа Сьерра.

— Увидимся вечером, — сказал он. — У меня.

И захлопнул дверь.

Вот так просто.

Сьерра приняла душ и оделась, внутри у нее все кипело. Укладывая волосы, она даже начала бормотать что-то от ярости. Конечно, вряд ли ей стоило ждать от Доминика иного. Они поженились вовсе не по любви. Их связывал только секс.

Когда-то Сьерра желала выйти замуж и завести детей. Учеба ее не привлекала. Будучи подростком, Сьерра вовсе не носилась с безумными планами своей будущей карьеры, как ее сестра Мария. Нельзя сказать, чтобы она была вундеркиндом. Начальство колледжей не заваливало ее приглашениями поступить в их заведение.

Полагая, что выйти замуж и завести детей — это отличная идея, Сьерра все же не так уж хотела выйти замуж за Скипа Граймеа, который в то время больше всего соответствовал названию «ухажер». Да и Скип тоже не горел ответным желанием, так что они и не заводили разговора на эту тему.

Вопрос был в том, что ей делать после школы, если она не собирается поступать в колледж. И тут тетка предложила Сьерре заняться парикмахерским делом.

— У тебя будет работа, начнешь зарабатывать деньги. Может, даже переедешь в Канзас, — рисовала она своей племяннице лучезарные картины будущего.

Сьерре, которая всегда ощущала себя чужой в собственном доме, идея переехать в такой большой город, как Канзас, звучала обещанием рая. Кроме того, лучше уж заниматься укладкой и стрижкой волос, чем изучать причины, вызвавшие Вторую мировую войну. А если она заработает достаточно и переедет в Канзас, то, может быть, встретит там мужчину своей мечты.

Все вышло почти так, как надеялась Сьерра, только ни один мужчина не волновал ее сильнее, чем когда-то Скип Граймс.

Она получила работу в модном салоне. Вместе с Марией они жили в крохотной квартирке в Ист-Виллидж. Город потряс их своей суматохой, кипением, открывающимися возможностями, и сестра погрузились в эту атмосферу с головой. Мария стала известным журналистом, и Сьерра тоже нашла применение своим талантам.

У нее обнаружился природный дар стилиста: Сьерра тщательно изучала лицо клиента и делала такую прическу, которая шла ему лучше всего. Она не боялась резких перемен, экспериментов с формой и цветом. Результаты, как правило, выходили впечатляющие.

И руководство салона послало ее на стажировку в Париж.

— Ты должна развивать свой талант, — сказал Сьерре ее босс. — Во Франции будешь учиться у лучших специалистов.

Сьерра, не посещавшая в своей жизни даже самых элементарных курсов, была ошеломлена. Она щипала себя всю дорогу до Парижа, едва веря в свою удачу.

Во Франции она провела год, прошла весь курс обучения, ходила на свидания с несколькими обаятельными французами, но не повстречала никого лучше Скипа.

Однако именно во Франции она познакомилась с Финном Макколи. Он вел фотосъемку большого показа мод на Ривьере, а Сьерра была одним из трех стилистов, создававших прически моделей. Дотошный и требовательный, вдвойне язвительный за счет владения двумя языками, Финн изо дня в день доводил стилистов до слез.

Но не Сьерру. Все его тирады были ей как с гуся вода. Она выслушивала его, а потом делала так, как он хотел. И они поладили друг с другом.

И когда Сьерра вернулась, Финн предложил ей сотрудничество. Репутация Сьерры выросла. Причина была не только в ее умении стилиста, но и в таланте управляться с темпераментными фотографами, рекламщиками, деловыми клиентами и с капризными топ-моделями. Сьерра была востребована со всех сторон — и как профессионал, и как человек.

Вокруг Сьерры крутилось полно мужчин, жаждавших пригласить ее на свидание. Она не отвергала их приглашений, надеясь, что однажды найдет того единственного, с кем захочет провести остаток жизни.

Но так и не нашла. Она научилась любить то, чем обладала, что делала, быть довольной собственной жизнью, ценить дружбу, наслаждаться свиданиями, на которые ходила, не питая особой надежды на заветное «и они жили долго и счастливо».

А потом появился Доминик. Он покорил ее сердце, ее тело, ее разум.

В Нью-Йорке восемь миллионов мужчин. Так почему же именно ему удалось сотворить такое со Сьеррой?

Сьерра изо всех сил пыталась сопротивляться. После того дня, когда она ворвалась к нему в офис с требованием открыть местонахождение Риса, Сьерра тщательно избегала встреч с Домиником. А когда ей не удавалось избежать его общества, Сьерра намеренно не смотрела в сторону Доминика.

Но все было бесполезно. Она думала только о нем. И наконец, на свадьбе Марии и Риса случилось неизбежное. Им пришлось танцевать друг с другом. Шафер Риса и подружка Марии. А потом, естественно, они выпили шампанского. И танцевали еще. И смотрели друг другу в глаза. И наконец, поехали в тот мотель, решив покончить с этим наваждением раз и навсегда.

Сьерре это не удалось.

Доминику, по всей видимости, тоже.

И вот теперь они муж и жена. В радости и горе. В богатстве и бедности. В болезни и здравии.

— В постели, и вне ее, — пробормотала Сьерра.

Но в глубине своего существа она до сих пор была уверена, что поступила правильно.

Только придется чертовски постараться, чтобы Доминик думал так же.

А пока что ей надо кое-что передать Пэмми.

Пэмми поначалу не поверила Сьерре. Просто смотрела на чек, который протянула ей подруга, потом заморгала, потом снова впилась глазами в этот листок бумаги. Вся краска отхлынула у нее от лица.

— Этого не может быть, — пробормотала она. Было, похоже, что Пэм не хватает воздуха.

— Может, — уверила ее Сьерра. — Я была в банке, когда его мне выдали. Чек оформлен на мое имя, но он для тебя — для Фрэнки — на трансплантацию.

— Ты шутишь, — глухо проговорила Пэм, потом снова посмотрела на Сьерру, и в глазах у нее появилось безмерное удивление. — Нет, ты это серьезно. — Она с трудом выговаривала слова. — Господи…

И только в этот момент сообразив, что они так и стоят на пороге, Пэм схватила Сьерру за руку и втащила в квартиру, попутно бросив взгляд на дверь комнаты Фрэнки.

— Кто такой, Доминик Вулф? — Она снова принялась разглядывать чек. — И почему он одолжил тебе денег?

— Он не одалживал их мне, а попросту подарил.

— Подарил? Почему? В обмен на что? — Теперь Пэм демонстрировала не только волнение, но и настойчивость. — Что он с тобой сделает?

— Ничего. Ничего, кроме того, что я сама ему позволю, — умерила ее беспокойство Сьерра. — Все в порядке. Мы… мы договорились.

— Договорились о чем?

Сьерра пожала плечами:

— Что я выйду за него замуж.

Пэм открыла рот. И закрыла его. Яростно замотав головой, она протянула чек Сьерре, которая спрятала руки за спиной.

— Нет, Сьерра! Ни за что! Не надо! Я тебе не позволю. Даже ради Фрэнки. Я…

— Пэмми, — мягко перебила ее Сьерра, потом взяла ее руку и вложила в нее чек. — Протестовать поздно. Я уже вышла за него.

Пальцы Пэм начали судорожно сжиматься, сминая чек. На глазах выступили слезы.

— О, Сьерра! Зачем…

— Я не могла иначе, — просто ответила Сьерра. Ради Фрэнки, она совершила бы более ужасный поступок, нежели замужество с Домиником. На самом деле эта идея нравилась ей все больше. — И перестань мять чек! Он ведь настоящий. Мы пообедаем и пойдем обналичим его, ладно?

Пэм, казалось, потеряла дар речи. Но она смогла, по крайней мере, согласно кивнуть головой. Потом, сглотнув, все-таки выговорила:

— А ты уверена, что все в порядке?

— Абсолютно.

Слезы закапали у Пэм из глаз.

— Господи, да ты же нам жизнь спасла! — Она сжала Сьерру в объятьях, и та почувствовала, как дрожит подруга. — Я говорила себе, — бормотала Пэм, — повторяла вновь и вновь, что, если буду молиться, верить… но я не ждала, что именно ты сможешь помочь нам, Сьерра!

Сьерра улыбнулась:

— Я хотела помочь.

— Так кто же этот Доминик?

— Брат моего свояка.

Пэм открыла рот.

— Не бойся, мы не родственники, — горячо уверила ее Сьерра.

— Понимаю! Я просто… просто удивлена. — Пэм вдруг подозрительно посмотрела на Сьерру. — Но это же не тот свояк, которого ты называла самовлюбленным идиотом?

Сьерра смешалась.

— Э-э… у него нашлась пара хороших качеств, которые искупили отрицательные, — сказала она, чувствуя, как полыхают ее щеки.

— Он, идиот!

— Да, но не только! — возразила Сьерра. — Кроме того, именно он подал мне эту мысль!

— То есть пришел к тебе, и ни с того ни с сего заявил: «Давай поженимся»?

— На самом деле так все и вышло.

Пэм подозрительно прищурилась.

— И с чего бы?

— Может, потому, что он безумно влюблен в меня? — пошутила Сьерра, но Пэм приняла слова подруги за чистую монету. На ее лице отразилось явное облегчение, но она все-таки уточнила:

— А ты в этом уверена?

— Конечно, уверена, — быстро ответила Сьерра. — Ну ладно, мне пора на работу. Днем я вернусь, и мы отправимся за деньгами. Кстати, Фрэнки не спит?

— Нет, можешь заглянуть к нему. Он ждал тебя вчера. Посмотреть «Звездный путь», — напомнила Пэм.

При этих словах Сьерра хлопнула себя ладонью по лбу.

— Совсем забыла. — Дважды в неделю они с Фрэнки и Пэм вместе пересматривали старые серии «Звездного пути». — Нам пришлось поужинать с отцом Доминика, — объяснила она. — Я постараюсь не пропустить следующий раз. Убери-ка чек, а я, пойду поздороваюсь с Фрэнки.

Сейчас Фрэнки было уже восемь, но когда они с матерью приехали в этот дом, пятилетний малыш представлял собой сплошной сгусток кипучей энергии. Его темные волосы всегда были спутаны, голубые глаза горели оживлением и восторгом, и каждый вечер он приходил в гости к Сьерре, чтобы рассказать обо всем, что случилось с ним за день.

За прошедший год его приключения по большей части переместились из мира материального в мир фантазий. Фрэнки проводил дома больше времени, чем в школе. Но это не значило, что его похождения стали менее захватывающими. Фрэнки придумывал собственных героев и всякие истории с их участием. Он вводил их в компьютер, потом распечатывал и снабжал иллюстрациями. Видимо, от матери ему достался талант в обращении с пером и кистью.

Мальчик уже сидел за столом, хотя едва минуло восемь утра. Одетый в пижаму, он весь ушел в работу, склонив голову над столом.

Услышав шаги, Фрэнки обернулся, и улыбка озарила его лицо.

— Привет, Сьерра. Заходи! Я тут мастерю, самый здоровенный в мире дом из дерева. В нем есть крыльцо, чтобы сидеть на солнце, и собственный кинотеатр, и висячая лестница.

Герои Фрэнки всегда жили в больших зданиях — проработанных до мельчайших деталей шедеврах инженерного искусства.

Сьерра подошла к Фрэнки и принялась изучать его последнее творение.

— Ух, ты, я бы хотела жить в таком доме.

— Симпатичный, да? Когда-нибудь я построю тебе такой же, — пообещал Фрэнки. — Настоящий дом. Когда я стану архитектором.

Когда он станет архитектором…

Это была подлинная страсть Фрэнки. Пусть он придумывал увлекательные истории, но сердце его было отдано домам. В первый же день их знакомства он заявил Сьерре:

— Я буду архитектором.

В последнее время от этих слов сердце Сьерры болезненно сжималось: она боялась, что они так и не станут реальностью. Но сегодня все было иначе. Сьерра искренне улыбнулась, легонько щелкнула Фрэнки по кончику носа и сказала:

— Смотри, ловлю тебя на слове, приятель.

Фрэнки усмехнулся. Потом вдруг посерьезнел.

— Вчера вечером ты не пришла смотреть «Звездный путь».

— Мне надо было пойти кое-куда. Поужинать с… с другом. — Насчет Доминика она объяснит позже. А сейчас Сьерра взъерошила Фрэнки волосы и сказала: — Ладно, парень, встретимся позже. Мне надо бежать.

Пэм ждала Сьерру в гостиной. На щеках ее появился румянец — в первый раз с тех пор, как врач сообщил, что Фрэнки требуется пересадка. Все это время по лицу Пэм было видно, что мир попросту рушится вокруг нее. Сейчас она казалась взволнованной, обеспокоенной, и надежда едва-едва угадывалась в ее глазах. Когда в комнату вошла Сьерра, Пэм схватила ее за руки и начала плакать.

— Перестань! — приказала пришедшая в ужас Сьерра. Она выхватила бумажный платок из коробки на столе и протянула его подруге. — Прекрати сейчас же!

— Не могу, — всхлипывая, ответила Пэм. — Я знаю, что ты говорила — он любит тебя, но… как насчет твоих чувств? Мне кажется, что ты продаешь свою душу, а я… просто стою и смотрю!

— Ну конечно же, я люблю его, — сказала Сьерра и сама не поняла, чего было в этих словах больше — истины или лжи. — И я не продаю свою душу! Я даю Фрэнки шанс. Доминик дает Фрэнки шанс.

— А ты как, справишься?

— Все в порядке, дорогая. Я поселюсь в роскошной квартире и буду зваться миссис Доминик — «Денег куры не клюют». Что еще нужно человеку?

— Деньги — это еще не все, — возразила Пэмми, но потом смутилась, потому что они обе знали — в случае Фрэнки самым главным были именно деньги.

Сьерра нежно обняла подругу.

— Я знаю. И Доминик тоже. — По крайней мере, Сьерра надеялась, что это именно так. Она еще раз торопливо обняла Пэм. — Мне надо на работу, а то опоздаю. Увидимся позже. Позвони врачу и скажи, что все улажено.

— Ну, как, нашел себе жену? — усмехнулась Шайла.

— Вообще-то нашел, — невинно улыбнулся в ответ Доминик, непринужденно, пересекая приемную. Потом сгреб со стола Шайлы свою почту и направился в кабинет.

Бросив взгляд через плечо, Доминик увидел, что Шайла смотрит на него, открыв рот от удивления. Он закрыл дверь, но Шайла вновь распахнула ее.

— И кто же она? — Шайла была секретарем Доминика уже семь лет, знала его лучше всех остальных и не особенно с ним церемонилась.

— Ты ее не знаешь, — кратко заметил Доминик.

— Значит, это не настойчивая Марджори. — Шайле не нравилась последняя пассия босса. Она подозрительно сощурилась: — Что же ты сделал — просто потащил к алтарю первую попавшуюся женщину?

— Нет. — Доминик принялся рассеянно просматривать почту, надеясь, что, если не будет обращать внимания на Шайлу, она уйдет сама.

Но секретарша упорно стояла рядом.

— И кто же она?

— Ее зовут Сьерра, — ответил Доминик, когда стало ясно, что Шайла не оставит его, пока не получит интересующие ее сведения.

— Сьерра? Имя какое-то знакомое. — В глазах у Шайлы появилось отсутствующее выражение, словно она мысленно пролистывала записную книжку с именами всех женщин Доминика.

— Сестра моей свояченицы, — наконец снизошел до ответа Доминик.

Глаза у Шайлы стали круглыми.

— Это, которая с пурпурными волосами?

Доминик сердито посмотрел на нее.

— Она стилист. У нее такой имидж.

Шайла стерла со своего лица выражение удивления.

— Конечно, — серьезно проговорила она, но глаза ее поблескивали, и губы насмешливо скривились.

— Она тебе понравилась!

— Я сказала, что это единственная изо всех знакомых мне женщин, которая может поставить тебя на место, — уточнила Шайла.

— По всей видимости, не она одна, — сухо ответил Доминик. — Есть еще ты.

— Значит, помимо меня, — весело заметила Шайла и усмехнулась: — Готова поклясться, папочка был в ужасе.

— Это точно, — признался Доминик.

Шайла рассмеялась.

— Хотелось бы мне при этом присутствовать. — Потом она посерьезнела. — Но ты ведь женился на ней не просто для того, чтобы досадить отцу?

Доминик опять окинул своего секретаря сердитым взглядом.

— Конечно же, нет! — Он не стал распространяться насчет интимной стороны их брака.

На лице Шайлы появилось выражение облегчения. Она кивнула, улыбнулась и одарила Доминика коротким объятием.

— Тогда прими мои поздравления. Я так рада, что ты наконец-то влюбился.

Влюбился? Доминик не мог согласиться с Шайлой, но полагал, что она ждет от него положительного ответа. И чтобы не покривить душой, вытащил одно из писем и сказал Шайле:

— Принеси мне досье на Харкера. У нас есть работа, и она не терпит отлагательств.

Бог свидетель, Доминик весь день пытался заняться именно работой.

Изучая дело Харкера, он крутил в пальцах галстук. И вдруг обнаружил, что размышляет вовсе не о Харкере, а о том, что прошлой ночью вытворяла с этим галстуком Сьерра.

Доминик отбросил папку с бумагами, решив заняться чем-нибудь другим, кроме чтения. Он принялся ходить по кабинету, пытаясь сочинить отзыв, что-то насчет перспективности бизнеса, связанного с индустрией связи, но мог думать только о том, что связывало их со Сьеррой.

Стукнув кулаком по столу, Доминик нажал кнопку внутренней связи и попросил Шайлу принести уже законченные письма, чтобы он мог перечитать их и поставить свою подпись.

Он смотрел на бумаги, но вряд ли улавливал смысл. В его голове мелькали губы Сьерры, ее нежная кожа, россыпь крошечных веснушек у нее на груди… Проклятье! Доминик снова вскочил с кресла, оперся ладонями о столешницу и глубоко вздохнул, пытаясь избавиться от непрошеных мыслей. Ничего не вышло.

Но не потому, что он был влюблен в Сьерру, как подумала Шайла! Совершенно не поэтому. Всему виной было его либидо. Гормоны. Этот проклятый тестостерон!

Встала ли уже Сьерра? Может, позвонить ей, позвать сюда и успокоить взбудораженные нервы прямо… Господи! О чем это он думает? Доминик никогда не помышлял ни о чем подобном!

Не помышлял — до сегодняшнего дня.

И пока помощник Кент Трейнор излагал свои соображения по делу Харкера, мысли его босса блуждали где-то далеко. Доминик обнаружил, что машинально разглядывает строгий синий галстук Трейнора и гадает, а не приходила ли и жене Кента идея…

— …вы не думаете?

— Что? — Доминик вернулся в настоящее, смущенный и потерявший чувство реальности.

— Что это хорошая сделка, — пояснил Трейнор. — Выкуп акций Харкера, — добавил он, не дождавшись от Доминика мгновенного ответа.

— Ах, да-да. Конечно. — Судя по тому, что Доминик прочитал вчера, таково было и его мнение насчет этой операции. Но сегодня он был просто не в силах сосредоточиться на работе.

— Значит, даем делу ход? — Трейнор поднялся на ноги.

— Что? Ах, да, полагаю, именно так.

— Тогда я отдам указания? — уточнил Трейнор.

— Да, конечно, — сказал Доминик, и потянулся за телефоном.

Сьерры не было дома. Доминик решил, что она могла поехать к нему на квартиру, но его приходящая уборщица Лупе сказала, что никто не приходил. Раздосадованный Доминик позвонил агенту Сьерры.

— Конечно же, я знаю, где она, — ответил тот. — Там, где и положено. У Гибсона Уокера.

— И до какого часа?

— Естественно, пока они не закончат.

Доминик заскрипел зубами.

— И на какой срок вы заключили с ней контракт? — Услышав ответ, он сказал: — Разорвите контракт.

— Что?

— У нее медовый месяц, — прорычал Доминик, и швырнул трубку.

Когда вечером того же дня Сьерра в обнимку с Тоби, одним из моделей, вышла из студии в приемную Гибсона Уокера, то первым человеком, которого она там увидела, был Доминик. Он то и дело смотрел на часы и бросал сердитые взгляды на Эдит, офис-менеджера Гибсона, которая охраняла дверь в студию с ревностным усердием бультерьера.

Сьерра улыбнулась:

— Привет.

— Это кто? — спросил ее Тоби.

— Мой, хм… муж. — Почему-то эта фраза больше походила на вопрос, нежели на ответ.

Тоби присвистнул.

— Муж? Так у нашей Сьерры есть муж? — И он рассмеялся.

Но тут, Доминик подошел к ним, с обманчивой небрежностью снял руку Тоби с плеч Сьерры, и его пальцы железной хваткой впились в локоть жены.

— Да, у нее есть муж, — сказал он спокойно, но в голосе его звенела сталь.

И прежде, чем Сьерра поняла, что происходит, губы Доминика впились в ее. Это был потрясающий поцелуй. Страстный, властный, неистовый. Он как бы говорил: «Эта женщина — моя». И Сьерра на мгновение приоткрыв веки, увидела, что этот факт наконец-то дошел до Тоби. Так же как и до Эдит, и Гибсона, и Чарли, и Дейва, и прочих моделей и сотрудников. Они сбились в кучку в дверях студии, и смотрели на Доминика со Сьеррой, раскрыв рты от удивления.

Хорошо, подумала Сьерра. Если он заявляет свои права на нее, то и она имеет право сделать то же самое. И, закрыв глаза, она вернула ему поцелуй со всей страстью, пылом и жаждой, которые весь день терзали ее. Она обхватила шею Доминика руками и всем телом прильнула к нему — и почувствовала его ответную реакцию. Страсть, желание, пламя…

Когда они наконец оторвались друг от друга, то изумление было в глазах не только присутствующих, но, и в их собственных.

— Ух, ты, — сказал Тоби, подводя итог увиденному. Доминик резко выдохнул и схватил Сьерру за руку.

— Поехали домой, — безапелляционным тоном сказал он.