Пурпурное пламя

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Если бы Сьерру попросили представить, как должен выглядеть дом Доминика, у нее в голове возникли бы, мебель из хромированной стали и кожи, белые стены и какое-нибудь произведение абстрактного искусства, занимающее самую выгодную позицию с точки зрения декоратора.

На самом деле, все было с точностью до наоборот.

Квартира Доминика располагалась в построенном до войны особняке на Пятой авеню. Им открыл швейцар.

— Добрый вечер, мистер Вулф, — сказал он, и глаза его на секунду широко раскрылись при виде пурпурноволосой спутницы Доминика.

Они пересекли выложенный мрамором вестибюль со свисающими с потолка хрустальными канделябрами, потом поднялись на пятый этаж на лифте, стены которого были сплошь покрыты инкрустированными деревянными панелями. Из лифта они ступили в небольшой коридор с таким пышным ковром, что Сьерре показалось, словно она стоит на облаке. Всего в коридоре было четыре двери. Доминик открыл ту, на которой стояла цифра «5», и сделал шаг в сторону, пропуская Сьерру вперед.

Она заглянула внутрь — и затаила дыхание.

— Ты живешь в доме из дерева!

Доминик рассмеялся.

— Ну да, более или менее, — сказал он как-то по-мальчишески неловко, и Сьерра почувствовала, что он наблюдает за ней.

Но на самом деле Сьерра пришла в восторг при виде огромных — от пола до потолка — окон с видом на верхушки деревьев Центрального парка, Стены в гостиной были вовсе не белыми, а мягкого голубого оттенка весеннего неба, и украшавшие их картины оказались простыми пейзажами и натюрмортами.

Самая большая изображала большой коттедж на широком песчаном пляже, который напомнил Сьерре, дом Доминика на Лонг-Айленде, где Мария устраивала смотрины своих детей. Две другие представляли собой виды низкого дома персикового цвета с французскими окнами, закрытыми белыми ставнями. Дом стоял посреди пышной растительности и выходил окнами на бирюзовое море, каким оно бывает только в тропиках. Еще на двух Сьерра увидела детей, играющих в волнах прибоя. Она не знала, кто автор этих картин, но почувствовала к нему мгновенную симпатию.

— Это же твой дом, — указала она на изображение коттеджа. — Как ты умудрился заманить к себе художника?

Доминик, как-то странно улыбнулся.

— Это все написала моя мама, когда я был еще ребенком. Вообще-то она не была профессиональным художником, — сказал он с гордостью, и одновременно словно защищаясь.

— А я думаю иначе, — мягко ответила Сьерра. — Они все просто замечательные. Ей удалось ухватить саму сущность твоего дома. — Сьерра почти физически ощущала поток любви и тепла, исходящий от этих картин. — А где были написаны все прочие?

Доминик вдруг как-то смешался и помрачнел.

— В нашем фамильном доме на Багамах.

— Здорово. Я обожаю Багамы — была там на фотосессиях. Ты, должно быть, пользуешься любым случаем, чтобы наведаться туда.

— Уже нет, — сказал Доминик, и отвернулся. И Сьерра почувствовала, как будто между ними встала стена.

Сьерра вспомнила — слишком поздно, — как Мария рассказывала ей о том, что давным-давно Доминик собирался жениться в этом самом доме на Багамах, но что-то случилось. Тогда Сьерра почти не слушала сестру, но теперь она корила себя за невнимательность. Совершенно ясно, что для Доминика, это была болезненная тема.

— Что ж, вдвойне приятно обладать картиной, которую написала твоя мама, — после секундной паузы сказала Сьерра.

Доминик отвернулся от окна и почти непринужденно улыбнулся:

— Это точно.

— Может, покажешь мне всю квартиру? — весело поинтересовалась Сьерра.

— Пошли.

Доминик провел ее по безупречной кухне, по столовой, которая была не столько парадной, сколько уютной. Затем, показал Сьерре помещения за кухней, где раньше располагалась прислуга. Теперь одна комната представляла собой укромный закуток с диваном, музыкальным центром, телевизором и бильярдным столом. Вторая, по словам Доминика, была отведена под «снаряжение».

Он имел в виду спортивное снаряжение. Там обнаружилась корзина с мячами для футбола, баскетбола и бейсбола. Вдоль стен тянулись полки, заваленные удочками, теннисными ракетками, бейсбольными битами, клюшками для хоккея. Было видно, что всеми этими предметами часто пользуются. На крючке висел большой походный рюкзак, а под ним стояли в ряд коньки, ролики, теннисные туфли и походные ботинки.

Глядя на все это изобилие, Сьерра вспомнила, что в доме на Лонг-Айленде, тоже видела подобную картину. Только тогда она решила, что снаряжение осталось с детских лет Доминика или его братьев. Она и представить не могла, что Доминик продолжает заниматься спортом.

— Ты тоже можешь поставить сюда свое снаряжение, — сказал он Сьерре. — Или можешь оставить наверху, с прочими вещами.

— С прочими вещами? — переспросила Сьерра, после того как Доминик выключил свет и повел ее обратно в гостиную.

— Ммм… я распорядился, чтобы их перевезли. — Доминик забрал у нее чемоданчик и принялся подниматься по винтовой лестнице.

Лестница напомнила Сьерре о Фрэнки. И лестница, и вообще весь этот дом ему бы наверняка понравились. Он словно был придуман девятилетним мальчишкой.

Но сейчас Сьерра думала не об этом: ей не давала покоя фраза, насчет «их перевезли».

— Я не знал, что тебе может понадобиться, — говорил Доминик по пути наверх, — поэтому велел перевезти все, как есть.

Он подвел Сьерру к дверям прямо напротив лестницы и щелкнул выключателем. Свет залил комнату, и Сьерра застыла на месте, потеряв дар речи.

Впечатление было такое, словно ее квартиру просто вырезали из прежнего дома и втиснули в эту комнату. Около одной стены стоял диван Сьерры, покрытый выцветшим полосатым покрывалом, а у другой — аквариум с целыми и невредимыми Бастером и Гомером. Золотые рыбки преспокойно плавали себе в воде, словно ничего и не случилось.

— Привет, ребята, — едва смогла выговорить Сьерра. Ее шкафчик для книг, по голубому фону которого были раскиданы облака, стоял рядом с аквариумом.

Сьерра заметила и свой крохотный телевизор, и переносной магнитофон, и даже старый шаткий стол, который когда-то стоял в доме ее бабушки и дедушки, — она любила его, даже несмотря на угрозы всех друзей выбросить стол на свалку.

Доминик поставил на него чемоданчик Сьерры и спросил:

— Ну, как?

Сьерра молча ходила вокруг и трогала свои вещи, полная изумления, благоговения. Одним росчерком Доминика в чековой книжке вся ее жизнь переместилась в центр города.

— Ничего не забыли? — озаботился Доминик. — Холодильник и плиту оставили там, но твоя соседка сказала, что они сдавались вместе с квартирой.

— Да, верно, — рассеянно бросила Сьерра и лишь спустя мгновение осознала слова Доминика. — Они спрашивали у Пэм?

Он пожал плечами.

— Грузчики спросили у соседки, которая вышла посмотреть, что происходит.

— Это Пэм, — уверенно сказала Сьерра. Они обедали вместе, но Пэм ни словом не обмолвилась о происшедшем. Должно быть, ее удивило, что Сьерра не заговорила о переезде сама. — И когда они все это перевезли?

— Сегодня днем. — И, словно читая ее мысли, Доминик добавил: — Им потребовалось совсем немного времени — вещей было мало. Ты можешь подумать и решить, что хочешь оставить. Я-то велел привезти все, что было в квартире.

И поставить в точности так, как и раньше. Просто потрясающе.

Сьерра усмехнулась:

— Значит, мы в любой момент можем прийти сюда и воспроизвести нашу брачную ночь?

Доминик вспыхнул: в нем с новой силой разгорелось пламя, тлевшее с той минуты, как они целовались в студии Гибсона. Он схватил Сьерру за руку и потащил за собой.

— Ни за что, милая. У меня тут, есть кровать побольше.

Его спальня была просторной. В отличие от прочих комнат, здесь, пол был укрыт толстым ковром. Ботинки Сьерры совсем утонули в нем, но она смотрела на кровать, поражающую воображение своими размерами.

Она была раза в два больше, чем вся ее квартира, и стояла у дальней стены на черном лакированном возвышении. В изголовье из такого же черного лакированного дерева были навалены разноцветные подушки, а пуховое изумрудно-зеленое покрывало придавало кровати непреодолимое сходство с игровой площадкой.

При этой мысли Сьерра покраснела и машинально взглянула наверх, чтобы убедиться, нет ли на потолке зеркал.

Доминик уловил это движение и усмехнулся.

— Мне всегда казалось, что это довольно вульгарно. Но может статься… — Его голос мечтательно замер, их взгляды встретились, и воздух в комнате мгновенно накалился.

После долгой паузы Сьерра прокашлялась.

— Может статься, — согласилась она.

На секунду глаза Доминика расширились, а щеки покрылись темным румянцем. Мгновение он колебался, потом взял руки Сьерры в свои и привлек ее к себе:

— Мне кажется, что мы прекрасно обойдемся и без них…

Доминик не спал. Глядя в потолок, он пытался привести в порядок свои мысли и чувства. Сейчас полагалось встать, приготовить ужин и просмотреть бумаги, которые ему понадобятся утром. Но он сжимал в объятиях спящую Сьерру и не хотел тревожить ее. И он лежал, не шевелясь, и размышлял. Ему вовсе не нравилось то, что происходило между ним и Сьеррой.

И ему не нравился тот факт, что Сьерра стала нужна ему.

Секс — это одно. Но лежать вот так, обнимая ее, — другое. Это было похоже на… чувство.

А Доминику совсем не хотелось, чтобы их отношения были основаны на чувствах.

Конечно, он не станет изменять Сьерре. Это будет благоразумно. Справедливо. Доминик верил в честные отношения. Он не собирался засматриваться на прочих женщин. У него не было абсолютно никакого желания искать связей на стороне. Даже если его и охватит внезапный приступ желания, он не даст ему воли. Потому что дал обет.

Доминик верил в обеты.

Во что он не верил — так это в то, что стоит пускать кого-либо в свое сердце.

И он не позволит Сьерре войти в него.

Сама мысль заставляла Доминика испытывать досаду. Не хотелось рассматривать даже вероятность подобного поворота событий. Он не привык к тому, что может нуждаться в ком-то настолько сильно, и не привык к тому, чтобы в его душе боролись противоречивые чувства.

После катастрофы с Карин Доминик выстроил между собой и своими женщинами высокую крепкую стену. Он забавлялся с ними, но не позволял им стать значимой частью своей жизни. Доминик ни разу не любил.

И сейчас он тоже не влюблен, уверял себя Доминик.

Ну, конечно же нет! Только представить себе — влюбиться в визажиста с пурпурными волосами. Она — невероятная, взбалмошная, сумасшедшая — совсем не пара ему.

В постели они были созданы друг для друга. Чего еще желать?

Где-то внизу промчалась, завывая сиреной, машина. Сьерра теснее прильнула к Доминику, и он инстинктивно крепче обнял ее. Потом, призвав на помощь свою решительность, расслабил мускулы. Сьерре не нужна его защита. Черт, да по большей части это ему нужна защита — от нее!

Сирена стихла, и в наступившей тишине Доминик расслышал дыхание Сьерры. Ее мягкие локоны щекотали его подбородок и губы. Доминик принудил себя лежать спокойно, подавив желание поцеловать Сьерру в макушку.

Они прекрасно проводят время в постели, напомнил себе Доминик. И сегодняшняя ночь не стала исключением. Он накрутил прядь пурпурных волос на палец. Это было здорово. Восхитительно. И после этого не надо ловить такси и ехать домой. Так гораздо удобнее.

Да, решил Доминик довольный пришедшей ему мыслью. Брак со Сьеррой оказался удобен во всех отношениях. Удобен. Вот и все.

Сьерра просыпалась медленно, нехотя освобождаясь от объятий сладких снов, кутаясь в мягкие простыни. Лениво потянулась, открыла глаза — и осознала, где находится.

Она тут же поискала глазами Доминика, но его нигде не было. Сьерра нахмурилась, потом бросила взгляд в сторону ванной, ожидая увидеть закрытую дверь и услышать плеск воды. Но дверь оказалась открытой, и ванная была пуста. А через занавески лился веселый, яркий солнечный свет.

Сьерра резко села на кровати, совершенно проснувшись.

Часы показывали семь сорок пять! Будильник не сработал!

Сьерра скатилась с постели. Почему Доминик не разбудил ее? Или она не завела часы? Сьерра схватила будильник со столика и проверила его. По всей видимости, и вправду не завела. Господи!

Вот что сотворил с ней Доминик. Она позабыла обо всем на свете.

Сьерра помчалась в ванную и включила воду. Ожидая, пока вода нагреется, почистила зубы. Потом поняла, что в отличие от ее квартиры, в апартаментах Доминика горячей воды в избытке и подается она немедленно. Сьерра залезла под душ и пожалела, что у нее нет времени посмаковать процесс.

Ладно, еще успеется. Может, даже сегодня вечером она вволю насладится горячим душем — и не одна. Сьерра быстро намылилась и представила, как будет скользить руками по крепким плечам Доминика, натирая его душистой пеной. Она представила, как…

У Сьерры было хорошее воображение. Слишком хорошее. Поэтому она включила холодную воду и, лишь погасив свой пыл, выскочила из душевой.

Вечером, все будет сегодня вечером.

Она торопливо вытерла волосы, завернулась в бархатный халат Доминика, висевший на двери, и пошла готовить завтрак. Опаздывая на работу, Сьерра обычно обходилась и без еды, но этим утром она зверски проголодалась.

Прошлым вечером они так и не добрались до еды, слишком поглощенные друг другом. Так что сейчас Сьерра сварила овсянку, поджарила бекон, а пока готовила, съела еще и кусок дыни. Кофе в кофеварке все еще был горячим, и Сьерра, мысленно поблагодарив Доминика, залпом выпила целую чашку. Потом налила еще одну и с нею в руках побежала наверх — одеваться. Ей надо добраться до студии Финна не позже девяти, но поскольку теперь она живет в центре города, то дорога займет меньше получаса.

На затеи с прической времени не оставалось, поэтому Сьерра уложила волосы в стиле «только что с постели», а потом открыла шкаф.

Ее одежды там не было!

Сьерра рванула на себя нижний ящик. Слава богу, у нее осталось хотя бы белье. Она перевела дух и снова уставилась на пустой шкаф.

Неужели Доминик все выбросил?

Хотя он ни словом не обмолвился об этом, Сьерра понимала, что кое-что из ее одежды было совсем уж вызывающим. Но как же он мог сначала жениться на ней, а потом выбросить все ее вещи?

Пылая праведным гневом, Сьерра вернулась в спальню Доминика, распахнула дверцу стенного шкафа, готовая сотворить то же самое с его фирменными рубашками и пиджаками, и обнаружила, что ее одежда аккуратно развешана по плечикам.

Рядом с темными строгими костюмами, пиджаками и брюками расположились ее джинсовые мини-юбки, облегающие топики и кофточки. А на полу стояли в ряд его туфли и ботинки и ее сандалии и армейские ботинки.

Сьерра рассмеялась, почувствовав какое-то необъяснимое облегчение.

Значит, у них не только общая постель, но и общий шкаф.

Сьерра взяла топик, потом передумала и потянулась за одной из рубашек Доминика. Надев ее, она закатала рукава; конечно, рубашка была слишком широка ей в плечах, а полы лишь немного не доставали до колен. Но в застегнутом виде рубашка закрывала гораздо больше, нежели обычно оставляла закрытым сама Сьерра. Кроме того, так Сьерра чувствовала себя ближе к Доминику. Потеревшись щекой о воротник, она ощутила тот же свежий запах, который вдыхала, прижимаясь к его груди.

Пусть у них будет и общая рубашка. Это ведь так здорово.

Она натянула красные легинсы, засунула ноги в ботинки и перехватила талию ярко-розовым ремнем. Сделав шаг назад, Сьерра принялась изучать свое отражение в зеркале.

На нее смотрела новая Сьерра, Сьерра Келли Вулф, которая была в чем-то даже лучше прежней.

Губы Сьерры изогнулись в довольной усмешке. Она ощущала себя просто восхитительно. Подняв вверх большие пальцы, Сьерра усмехнулась еще шире и отправилась на работу.

— Что ты имеешь в виду? — Сьерра смотрела на Стронг, менеджера Финна, раскрыв рот от изумления. Было без десяти девять, она пришла на работу вовремя, но Стронг уставилась на Сьерру с неподдельным удивлением и сказала, что к ним уже едет Лайза.

— С чего бы вам приглашать кого-то другого?

— Потому что позвонил Брюс и сказал, что твой контракт разорван.

— Что? Откуда он это взял? — Сьерра плюхнула свой чемоданчик на стол. — Дай мне телефон. — В совершенной ярости она набрала номер своего агента. — Брюс! Это Сьерра. Что ты творишь? Почему ты сказал Финну, что я не приеду?

— Потому что ты больше не работаешь у нас, милая.

— Ничего подобного!

— Ну, это была не твоя инициатива, — пояснил Брюс. — Но твой муж…

— Что? Тебе звонил Доминик?

— Точно, милая. От него я узнал, что у тебя медовый месяц.

Сьерра лишилась дара речи. Доминик звонил Брюсу? Доминик сказал, что они отправляются в свадебное путешествие? Так почему же он не сообщил об этом ей?

— О чем еще говорил мой мм-муж?

— Только об этом. Он позвонил вчера утром, разыскивая тебя. Видимо, полагал, что ты уже уволилась. Но я сказал ему, что ты работаешь, и он попросил разорвать с тобой контракт. Мне не стоило этого делать?

Часть Сьерры хотела открутить Брюсу голову. Другая ее часть хотела открутить голову Доминику.

Да как он смеет звонить и лишать ее работы?

Но была и еще одна, далеко упрятанная романтическая часть, которая удерживала Сьерру от таких кардинальных действий. Потому, что Доминик собирался повезти ее в свадебное путешествие.

У них появятся не только общая постель, шкаф и рубашка. Они с Домиником положат настоящее начало их браку. У них будет время узнать друг друга получше.

— О, — только и сказала Сьерра, потом глубоко вздохнула и медленно выдохнула. — Все в порядке. Ты сделал все… правильно. Спасибо.

— Так ты в отпуске? — уточнил Брюс.

— Да.

— И на сколько?

— Я дам тебе знать, — пообещала Сьерра, а на лице у нее расцветала улыбка, и счастье переполняло сердце.

Поскорее бы увидеть Доминика!