Пусть небеса падут

Глава 48 Одри

Я хочу вырыть яму в земле и исчезнуть в ней на всю оставшуюся вечность. Но я не доставлю моей матери удовольствие наблюдать за моим падением.

Я отряхиваю пыль со штанов, когда встаю. Я встряхиваю ноги, и мои волосы летят мне в лицо, заставляя меня чувствовать себя неаккуратной и слабой. Но мой голос силен, когда я спрашиваю, - Что ты здесь делаешь?

Прохладный ночной ветер хлещет вокруг нас, и моя мать вздрагивает, прижимая ее руки к груди, сжимаясь и закрывая глаза, когда порыв жалит ее кожу. Ее голос напрягается, когда она, наконец, открывает глаза и спрашивает, - Ты действительно думаешь, что я хотела, чтобы ты встречала Буреносцев одна?

Да.

- Ты действительно думаешь, что я хотела, чтобы моей единственной дочери... моему единственному ребенку... пришлось принести себя в жертву, если бы был способ избежать этого?

Да.

- Да. - Ответ приходит от Вейна, а не от меня.

Моя мать выпрямляется, разглаживая ткань своей футболки, когда она поворачивается к нему лицом.

- Кажется, что моя дочь не дала тебе точное представление обо мне.

- На самом деле, тот факт, что вы не вызвали подмогу, говорит о многом. - Его голос звучит холоднее и жестче, чем я когда-либо слышала.

Ее глаза сужаются.

- Это потому, что я рассчитываю на тебя, что ты, наконец-то, станешь настоящим Западным ветром. И я надеялась, что ты окажешься менее бесполезным, чем другие.

- Эй, - говорит Вейн, в ту же секунду как Гэвин визжит.

- Достаточно. - Я тру, виски и поднимаю руки, чтобы все замолчали. - Тогда почему ты говорила мне, что ты не будешь сражаться со мной? - спрашиваю я у мамы.

Она вздыхает.

- Я подумала, что если я дам тебе дополнительную мотивацию, ты, наконец, подтолкнуло бы к прорыву, который вы и должны были сделать вместе. Но я всегда планировала драться на твоей стороне, если это не сработает. Поэтому я здесь. И, похоже, я прибыла вовремя, чтобы избавить тебя от ошибки.

Мои щеки горят. Мое тело горит. Но есть немного разочарования... больше, чем я хочу признавать.

Моя мать прочищает горло, вырывая меня из воспоминания о губах Вейна.

- Я только сразу хочу сказать, - говорит она, положив свою руку на бедро, как будто она выговаривает это нескольким малышам. - Я готова сделать вид, что я не нашла вас обоих в таком неудобном положении, когда прилетела, но только потому, что это никогда не случится снова?

Я говорю "да" в то же самое время, как Вейн говорит "нет".

- Что? - вскрикивает он, заставляя Гэвина снова взвизгнуть.

Моя мать поглаживает, перья Гэвина и бормочет мягкие слова, чтобы успокоить его. В течение секунды я безмолвна. Гэвин единственная птица, которую моя мать никогда не касалась, обвиняя его так же, как она винила меня в том, что произошло. Я не знаю, что и чувствовать, когда он нюхает ее пальцы, находясь полностью в ее руках.

- Мне жаль, Вейн, - говорит моя мама ему. - К сожалению, ты не волен принимать это решение.

Она пользуется тем же мягким тоном, которым она разговаривала с Гэвином, но Вейна не так-то просто успокоить.

- Мы еще посмотрим, - говорит он.

Он смотрит на меня, умоляя меня сказать что-нибудь. Но я могу только отвернуться.

С моей матерью здесь, у меня может быть шанс пережить эту борьбу. Что означает, что я буду жить, чтобы стоять перед последствиями моих действий, если я свяжусь с Вейном Вестоном. Позор. Позор. Удаленная от Бурь, единственная вещь, которая дает мою жизненную цель. И вот если они не отвергнут меня за измену.

- Так вот оно что, потом? Мама показывается, и я ничего не значу?

Я не могу ничего сказать, тогда я поднимаю руку, и Гэвин летит на мое запястье. Я глажу мягкие, пятнистые перья на груди, радуясь отвлечению.

- Я никогда не знал, что ты такая трусиха, - говорит Вейн, раня меня каждым словом, как острым камнем.

Слова жалят... больше, чем он думает. Главным образом потому, что они правдивы. Я не храбрая, чтобы бороться с Бурями за то, чтобы быть с ним.

Я заталкиваю мои слезы назад.

Мама испускает еще один эпический вздох.

- Когда я сказала тебе показывать, что ты любишь его, Одри, я не имела в виду, что ты должна полюбить его.

- Что? - кричит Вейн, и я не могу удержаться от взгляда на него. - Твоя мать надоумила тебя?

- Нет. Это не... Я не... - Я отправляю Гэвина на насест, так я могу убрать мои глупые волосы с лица. Ветер продолжает кидать их в мои глаза. - Я не готова для этого разговора.

Он фыркает.

- Верно. Сказано достаточно. В самом деле, я сделаю это очень легким для тебя.

Он уходит прочь, и когда он исчезает в темноте, моя мама подходит ко мне. Ее лицо окрашено сочувствием, но я знаю, что она думает на самом деле, "Посмотрите, как Одри вывернула все снова".

- Он залижет раны и справится с этим. Это не постоянный вред, - говорит она мне, кладя руку на плечо.

Я скидываю ее руку. Даже если она ведет себя искренне, она не заслужила право неожиданно действовать, как любящая мать.

И возможно она права... возможно, это хорошо. Но мысль о Вейне, идущем вперед, делает мне физически плохо. Знать, что он находится где-то в тени, думая, что я только симулировала заботу.

- Было несколько бурных дней? - спрашивает мама, когда я оказываюсь на земле, упираясь спиной в холодное основание ветряной мельницы.

- Ты можешь так сказать.

- Ну, к сожалению, все станет только сложнее. - Ее рука движется по ее золотым манжетам, потирая замысловатых черных птиц. - Есть еще одна причина, по которой я нахожусь здесь... просто я не хочу говорить это перед Вейном. Не хочу беспокоить его.

Верно. Только я получаю беспокойство.

Я смотрю вниз, отказываясь задавать следующий вопрос. Я устала от ее контроля наших бесед.

Она закрывает глаза и тянется вверх, размахивая руками в воздухе.

- Есть что-то другое в этих Буреносцах. Что-то неестественное в том, как они приближаются. Столько волнений в ветрах.

Боль просачивается в ее черты, и она складывается пополам, обнимая ноги, когда все ее тело дрожит, и слабый стон ускользает сквозь ее губы.

Я никогда не видела, чтобы ветра влияли на нее так сильно, и к тому времени, я понимаю, что мне, вероятно, следует попытаться стабилизировать ее, защитить ее... как всегда делал мой отец... она уже выпрямилась. Но ее руки сцеплены на животе, как будто она, возможно, больна.

- Я не знаю, что все, что я чувствую, означает, - она задыхается, делая рваные вдохи. - Но я думаю, что можно с уверенностью сказать, что мы находимся все цело в бою.

- Тогда, возможно, мне нужно воспользоваться экстренным вызовом.

- Нет! - Ее резкий тон отражается от ветряных мельниц, и ее пальцы снова начинают потирать черных птиц на ее манжетах, когда она пытается успокоиться, прежде чем продолжить. - Бури не могут спасти несколько защитников... сколько раз я должна говорить тебе? Они слишком слабы для этого. Ты понятия не имеешь.

Она начинает шагать, приближаясь к теням.

- Я не могу понять, почему у Вейна не было последнего прорыва. Ты должна была подтолкнуть его сильнее.

- Еще сильнее, и он был бы мертв. Я сделала три прорыва за двадцать четыре часа... и ветер почти утащил его. Я привезла его на Запад, и окружили его Западными ветрами. Он даже дышал частью одного, но он затянул его так глубоко в его сознание, что он почти исчез. Мне пришлось выпустить его воспоминания, чтобы вернуть его обратно.

Гэвин визжит, когда она подбегает ко мне и хватает меня за плечи.

- Ты выпустила его воспоминания?

Я гляжу на ее тонкие пальцы, врезающиеся в мою кожу. Точно как тогда, когда я сказала ей, что мой отец прислал мне свой дар много лет назад.

- Почему?

Ее губы расходятся, а затем замирают. Он отпускает меня и отворачивается.

- Я просто... всегда думала, что это был наш последний шанс. Что возможно, его родители научили его чему-то, что поможет ему найти свое наследие. Но если ты выпустила его воспоминания, и у него до сих пор не было прорыва...

Ее голос угасает.

Я опускаю плечи, стараясь не отставать от хаотичных сдвигов настроения моей матери. Я никогда не видела ее такой нестабильной. Она, кажется, почти... потерянная. Хрупкая.

Гэвин ярко смотрит на меня сквозь тьму.

- Зачем ты привела его сюда?

Она поворачивается ко мне лицом, но не поднимает глаз.

- Когда я получила твое сообщение, я последовала за твоим следом, но он привела меня в твой дом. Я не понимаю, как ты жила в такой...

- Лачуге? - закончила я, когда она не смогла.

Она кивает. Она смотрит на меня, и что-то возникает в выражении ее лица, чего я не видела ни разу. У меня уходит секунда, чтобы осознать, что это жалость.

Или может быть сожаление.

- Ты не смогла найти нигде лучшего жилья? - спрашивает она через несколько секунд.

Я пожимаю плечами. Честно говоря, я не искала. Мне не нужен был комфорт. Мне нужно выполнять свою работу.

Она заламывает руки.

- Хорошо, я увидела там Гэвин, и... Я подумала, что настало время помириться.

Мне пришлось сжать челюсть, чтобы удержать ее от падения.

Я знаю, что означает каждое слово, которое произнесла она, но звуча из маминых губ, они казались иностранными.

- Ты действительно была готова пожертвовать собой? - прошептала она.

- Я поклялась. Я намерена сдержать клятву.

Она молчит достаточно долго, чтобы заставить меня волноваться, и ее пальцы сжимают настолько сильно ее манжет, что я удивлена, что частички черного не отслаиваются.

- Что? - наконец спрашиваю я.

- Ничего. Просто... ты действительно дочь своего отца.

Слова греют.

Это все, чего я когда-либо хотела.

- Вы двое были всегда, как облака и небо... идеальная пара. Иногда я не знала, принадлежала я этому соединению.

Я не могу прочитать ее тон. Слова грустные, но звучат... как рана.

Я прочищаю горло.

- Небо будет пустым без птиц.

Она приближается ко мне, когда пытается почувствовать меня таким же способом, как она делает это с ветрами. Но она не подходит ближе.

Я закрываю глаза, концентрируюсь на ветрах, бушующих по коже, бросающих распущенные волосы. Они поют о крошечных шагах, которые вызывают изменение. Рябь на воде.

Я не уверена, готова ли все сломать.

- Мы должны отправить Гэвина домой, - говорю я. - Он может мешать.

Моя мать опускает руку и кивает.

- Я позабочусь об этом.

Она зовет Гэвина, и когда он садится ей на плечо, я с удивлением понимаю, что я ей доверяю.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти... а затем поворачиваюсь назад и прочищаю горло.

- Спасибо, что ты пришла, помочь.

Проходит несколько бесконечных секунд. Потом моя мать шепчет, - Всегда, пожалуйста.

Это маленький, неохотный шаг. Но, может быть, со временем это приведет нас у чему-то лучшему.