Путешествие в Россию

Дж. Х. Линд[2] Knud Rasmussen in memoriam

Датский историк, специалист по средневековой истории Руси, в первую очередь по эпохе Ивана Грозного, Кнуд Расмуссен умер в 1985 г. Ему было 55 лет. Кнуд Расмуссен родился 16 декабря 1930 г. в маленькой деревушке Хеммесхей (Hemmeshoj) на острове Зеландия. В сохранившейся его ранней автобиографии 1965 г. он называет себя сыном так называемого болсмэна (bolsmand), т. е. мелкого крестьянина — что-то посередине между безземельным и зажиточным крестьянином[3]. Эта социальная категория давно не существует в Дании, поэтому подобная характеристика в 1965 г. выглядит странным анахронизмом. Но это свидетельствует о том, что во всяком случае в те годы Кнуд Расмуссен придавал большое значение своему происхождению и социальной принадлежности своей семьи.

Те годы, когда Расмуссен закончил университет, были — по датским понятиям — чрезвычайно благоприятными для выпускников-историков, и К. Расмуссену посчастливилось очень быстро получить место архивариуса в Государственном архиве Дании.

Первая работа К. Расмуссена по русской истории оказалась связанной с визитом в Данию в 1964 г. Н. С. Хрущова — им написана глава в небольшой книжке о датско-русских связях[4]. Приезд Хрущова сыграл еще одну роль для будущей научной судьбы историка. Во время этого визита было заключено соглашение между датским Государственным архивом с одной стороны и МИДом СССР и советским архивным руководством с другой стороны. Согласно этому договору два датских архивариуса должны были съездить в 1965 и 1966 гг. в московские и ленинградские архивы, чтобы отобрать материалы для микрофильмирования[5]. Само собой разумеется, что одним из этих двоих стал Кнуд Расмуссен — благодаря его блестящему знанию русского языка[6].

Это был уже не первый случай, когда датские историки получали возможность отмикрофильмировать в советских архивах материалы, представляющие интерес для исследований по истории Дании. В 1920-е гг. скандинавским историкам удалось заключить соглашение с руководителем Центрархива М. Н. Покровским[7]. Это открыло перед ними двери русских архивов, и за период с 1928 по 1932 команда скандинавских исследователей смогла “прочесать” русские хранилища и сделать нужные фотокопии. Среди этих исследователей только один — норвежец Олаф Брок (Olaf Broch) — был славистом по образованию, поэтому его задачей стал просмотр трудночитаемых материалов допетровского времени. Эти ранние архивные материалы тогда не микрофильмировались, а только регистрировались. Вместо этого все силы были сосредоточены на архивных материалах XVIII и XIX вв., что, вообще, отвечало собственным научным интересам той группы исследователей.

Поэтому когда в 1965 г. Кнуд Расмуссен и его коллега приехали в Россию, их интересовали в первую очередь старые материалы. В этой связи хорошим подспорьем для отыскания важных материалов послужили записи, делавшиеся Олафом Броком.

Работа продолжалась до 1983—1984 гг., когда возможности договора оказались исчерпанными, и в результате Государственный архив Дании получил от ЦГАДА микрофильмы, среди которых все 24 посольские книги за 1559—1698 гг., а также соответствующие им дела, грамоты и трактаты, охватывающие период с 1516 по 1719 гг.

К сожалению, проблема с использованием этих материалов состоит в том, что они не закаталогизированы. Лучшим их описанием до сих пор остаются записи Олафа Брока. Свои записи за 1928 г. О. Брок опубликовал в том же году. Но все остальные записи — за 1929, 1930 и 1932 г.,— ясно показывающие, что О. Брок просмотрел практически все документы, относящиеся к датско-норвежской и шведской истории до XVIII в., — эти записи так и остаются неопубликованными. В 1970-е К. Расмуссен готовил эти записи к публикации, но не сумел закончить работу до своей смерти[8].

Работа со старыми источниками в собрании ЦГАДА явно послужила причиной того, что Расмуссен обратил свои научные интересы на древнюю русскую историю. В 1967 г. он получил прекрасную возможность заниматься этой темой, т. к. он перешел в Славянский институт Копенгагенского университета — в те годы это было единственное место в Дании, где велось преподавание истории России и где как раз незадолго перед этим Бйарне Нерретрандерс защитил докторскую диссертацию на тему “Формирование идеи царской власти при Иване Грозном”[9]. Теперь Кнуд Расмуссен мог — особенно в первые годы, когда он был стажером-исследователем, — целиком посвятить себя научной работе и написанию большого труда. Этот труд был завершен в 1972 г. и в следующем году защищен в виде докторской диссертации под названием “Ливонский кризис 1554—1561 гг.”[10].

В этой работе дипломатическая история берется в чистом виде; остальные исторические события при этом не учитываются. Расмуссен выдвинул ряд принципов, каким образом на основе имеющегося в нашем распоряжении источникового материала можно выяснить, какие мотивы определяли политику, проводимую во время ливонского кризиса вовлеченными в него государственными деятелями в Дании, России, Польше, Швеции и крымскими татарами. Используя такой анализ побудительных причин различных сторон, Расмуссену удалось внести по ряду пунктов поправки в существовавшие до этого представления, нашедшие отражение в трудах Вальтера Кирхнера, Эрика Доннерта, В. Д. Королюка и Бйарне Нерретрандерса. Так, Расмуссен сумел опровергнуть точку зрения, что в русских правящих кругах якобы существовали расхождения во мнениях в момент начала Ливонской войны в 1558 г. Эти несогласия возникли только в 1560 г., когда ситуация перестала быть благоприятной для московской власти. Ему также удалось доказать неправильность резко негативного изображения датской политики, которое дал за несколько лет до него Кирхнер, приписавший правительству Дании совсем иные намерения, чем оно имело в действительности. В дополнение к этому, Расмуссену не удалось найти никаких подтверждений мнению, высказанному шведскими специалистами по экономической истории Артуром Аттманом и Свеном Свенссоном, что причиной всего ливонского кризиса явилась потребность русской торговли в выходе к Балтийскому морю. Вместо этого, в противоположность своим предшественникам, Расмуссен подчеркивал значение, которое имела для взаимоотношений между Россией и Польшей их переменчивая позиция по отношению к крымским татарам. Именно это обстоятельство в значительной степени определяло меру агрессивности, которую одно государство осмеливалось продемонстрировать против другого.

Интерес К. Расмуссена к истории дипломатии нашел позже выражение еще в двух важных работах. Первая проблема выросла как непосредственное продолжение темы его диссертации: о чем в действительности знали в Посольском приказе, когда надо было принимать какое-то решение внешнеполитического характера[11]. Одновременно с этим К. Расмуссен переиздал в связи с 400-летним юбилеем датского посольства 1578 г. к Ивану Грозному знаменитые “Записки о России”, которые глава посольства Якоб Ульфельдт написал по возвращении домой. К. Расмуссен опубликовал факсимильно первое латинское издание. Но в качестве вежливой услуги современному читателю слегка подновил язык датского перевода, впервые напечатанного в 1680 г. В обширном предисловии Расмуссен разъяснял многие моменты, касающиеся происхождения текста, и его взаимосвязь с другими описаниями России, написанными участниками того же посольства[12]. Это было первое серьезное исследование записок Ульфельдта после классической старой работы Ю. Н. Щербачева 1887 г.[13] (Подробнее в статье Дж. Линда в настоящем издании.) Одним из результатов, который сам К. Расмуссен считал важным, был вывод о том, что знаменитые иллюстрации, часто используемые в современных работах о России Ивана Грозного[14], едва ли ведут свое происхождение от самого Ульфельдта, но скорее всего являются результатом работы фантазии первого издателя на основе чтения ульфельдтовского текста.

На основе нового прочтения ульфельдтовского текста специальное внимание уделил К. Расмуссен и такому аспекту: следует ли рассматривать “Записки” как источник по датской истории или по русской. Имеется в виду, что манера Ульфельдта видеть русскую действительность и его отношение к ней дают нам столь же много информации о менталитете и представлениях самого Ульфельдта и современных ему датчан, как и о российских реалиях. Рассмотрению этого вопроса он посвятил специальную статью[15]. Работы по этому историческому периоду были заключены монографией “История России в 16-м веке. Обзор исследований и источников”[16], вышедшей в свет уже после смерти автора, осенью 1985 г.

Одновременно с этим уже в 1970-е гг. Кнуд Расмуссен обратил свой интерес и на историю Новгорода, что привело в 1977 г. к появлению историографического обзора на датском языке “Великий Новгород в современной советской историографии”[17], где он представил наиболее значимые результаты, достигнутые археологами в Новгороде, и где в первую очередь он объяснил значение многих предпринятых В. Л. Яниным пересмотров общепринятых представлений. Конкретной проблеме “300 золотых поясов” Новгорода посвящена его другая статья по новгородской истории, в которой он сурово расправляется с В. Л. Яниным, а заодно и с В. О. Ключевским[18].

К. Расмуссен не соглашался с мнением В. Л. Янина о том, что 300 золотых поясов, упоминающиеся в документе 1331 г., должны соответствовать членам вече и представлять те 300— 400 усадеб, из которых, по мнению Янина, состоял тогда Новгород. К. Расмуссен толковал этот нижненемецкий текст таким образом, что 300 золотых поясов должны пониматься не как 300 человек, а как три представителя, старосты суда Иванского ста, где золотые пояса символизировали, что эти старосты представляют три сотни богатых житьих людей.

В последующие годы К. Расмуссен посвятил много усилий написанию его части в первой датской большой “Истории России”, где “его период” охватывал годы с 1240 по 1598[19]. В написанном Расмуссеном разделе (который, пожалуй, является самым сильным во всем этом коллективном труде) есть короткая — около 20 страниц, — но прекрасно написанная главка о Новгороде. В этой главе ярко виден отпечаток того, что мысль его активно работала над большой работой, закончить которую помешала ему преждевременная смерть. Речь идет о труде по истории Новгорода, который он должен был написать в соавторстве с филологом Карлом Стифом, бравшим на себя написание разделов о литературе и искусстве Новгорода. Совсем незадолго до смерти Расмуссена они вдвоем совершили поездку в Новгород, где собирали материал для книги и обсуждали различные проблемы истории Новгорода с русскими специалистами.

В последние годы своей жизни Кнуд Расмуссен был, несомненно, самым известным датским специалистом по русской истории. Незадолго перед смертью он стал членом редколлегии журнала Jahrbuecher fuer Geschichte Osteuropas. В связи с этим для Jahrbuecher fuer Geschichte Osteuropas Кнуд Расмуссен написал обзор, посвященный состоянию восточноевропейских исследований в Дании “Aktuelle Forschungen zur osteuropaischen Geschichte in Danemark (1978—1983)”[20], ставший одной из его последних научных работ.

Список публикаций Кнуда Расмуссена, относящихся к истории России эпохи Ивана Грозного

1. Dansk-russiske forbindelser gennem 500 аг. Датско-русские отношения за 500 лет. Kbh., 1964. S. 11—45.

2. Die livlaendische Krise 1554—1561. Kbh., 1973. 241 s.

3. Velikij Novgorod i moderne sovjetisk historiografi, Forskning-soversigt// Svantevit. II. 2. Arhus; Kbh., 1977, S. 65—70.

4. Samfundet og studiet af Osteuropaeisk historie // Svantevit. III. 2. Arhus; Kbh., 1977. S. 73—79. (В соавторстве с Rosenfeldt Niels Erik.)

5. On the Information Level of the Muscovite Posol'skij Prikaz in the Sixteenth Century // Forschungen zur Osteuropaishen Geschichte. Wiesbaden, 1978. 24. S. 87—98.

6. Jacob Ulfeldts Rejse i Rusland 1578. Kbh., 1978. (изд.)

7. О книге Якоба Ульфельдта “Hodoeporicon Ruthenicum”, Frankfurt 1608 // Скандинавский сборник. Таллин, 1978. 23. С. 57—67. (Сокращенная версия предисловия для издания “Hodoeporicon Ruthenicum” Якоба Ульфельдта (S. 7—27.)

8. “300 золотых поясов” древнего Новгорода // Scando-slavica. 1979. 25. S. 93—103.

9. Das Hodoeporicon Ruthenicum von Jacob Ulfeldt — eine Quelle zur russischen oder zur daenischen Geschichte? // Reiseberichte als Quellen europaischer Kulturgeschichte. Wolfenbuttel. 1982. S. 177—192 (= Wolfenbuttel Forschungen. XXI).

10. Politikens Ruslandshistorie. Kbh., 1983. Bd. 1. S. 49—170 (“История России”, где К. Р. писал о периоде с 1240 по 1598 гг.).

11. Jakov Romanovich Kokoshkin and the Coup d'Etat of 1660 in Denmark // We and They. National Identity as a Theme in Slavic Cultures. Donum Stiefanum 11^th August 1984. Kbh., 1984, S. 31—37.

12. Aktuelle Forschungen zur osteuropaischen Geschichte in Danemark (1978—1983) // Jahrbuecher fuer Geschichte Osteuropas. 1985. NF. 33. S. 106—108.

13. Ruslands historic i det 16. Arhundrede // Problemer i Ruslands og Sovjetunionens historic. 4. Arhus, 1985. 161 s.

И. В. Ведюшкина Памяти Л. Н. Годовиковой

Лидия Николаевна Годовикова родилась 8 марта 1930 г. в Москве. В 1948 г. поступила на классическое отделение филологического факультета МГУ, который окончила в 1953 г. Сразу же начала работать на кафедре древних языков исторического факультета МГУ; сначала старшим лаборантом с почасовой нагрузкой в вечерние часы, затем преподавателем, старшим преподавателем, доцентом, вплоть до кончины 26 декабря 1986 г.

Лидия Николаевна вела занятия как по элементарному курсу латинского и древнегреческого языков на историческом и юридическом факультетах, так и в специальных группах кафедр истории древнего мира, Средних веков, археологии, истории искусств, а также индивидуальные консультации с дипломниками и аспирантами этих кафедр и, очень редко, кафедр периода феодализма и источниковедения отечественной истории. Уже в последние годы жизни, в непрерывной борьбе с тяжелой болезнью, заново разрабатывала и вела восстановленный в восьмидесятые годы на биологическом факультете (как оказалось, ненадолго) спецкурс “Греко-латинские основы палеонтологической терминологии”.

Значительную долю в преподавательской нагрузке Л. Н. занимали не элементарные курсы (к которым, впрочем, она относилась очень серьезно и отточила до блеска и виртуозности), а специализированные занятия с дипломниками и аспирантами с очень широким репертуаром сложнейших источников. Это были тексты, созданные на протяжении всех столетий использования латыни и древнегреческого. В. И. Исаева начинала под ее руководством знакомство с источниками по проблемам греческого полиса IV в. до н. э., а А. И. Сидоров — со сложнейшими гностическими текстами. С поло-нистом М. В. Дмитриевым она занималась поздней латынью, а с автором этих строк читала русские известия византийского хрониста XI века Иоанна Скилицы, тогда еще не переведенного ни на один из современных языков. Стажеры и аспиранты исторического факультета, приехавшие в Москву из провинциальных вузов, навсегда запомнили ее консультации, помогавшие за несколько лекций систематизировать все знания по латинской грамматике. С большой теплотой и благодарностью вспоминает эти занятия львовянин С. Г. Яковенко.

К сожалению, мне знакомы лишь немногие из учеников Л. Н., поэтому не могу даже просто перечислить всех основных тем ее фактически спецкурсов по древним и средневековым авторам. Среди ее бумаг остались многочисленные подготовительные выписки к занятиям по Никите Хониату, Иоанну VI Кантакузину, И. Кобенцелю и Д. Буховскому, десяткам более традиционных античных авторов.

Научная специализация Л. Н. — латинские источники по истории России XVI в. В 1971 г. она защитила кандидатскую диссертацию по историческим сочинениям Антонио Поссевино о России, а в 1983 г. издала перевод этих сочинений со вступительной статьей и комментарием. Выбор темы был далеко не случаен: Л. Н. была глубоко убеждена, что именно латинские и греческие источники по отечественной истории должны изучаться русскими филологами-классиками, причем в первую очередь именно с позиций историка, филология должна играть вспомогательную роль. Отсюда и наиболее азартный интерес к работам тех учеников, которые изучали иноязычные источники по истории Руси и России, в частности к моей. Отсюда и желание возродить задуманный еще в 50-е годы, но не осуществленный проект издания учебного пособия для студентов-русистов — хрестоматии греческих и латинских источников по русской истории с историко-филологическим комментарием. Это начинание Л. Н. также не успела завершить. Даже неимоверные сложности с изданием перевода Поссевино — он пролежал без движения в издательстве МГУ более 8 лет — не разочаровали ее в выбранной теме. Справедливость требует заметить, что в той тяжелой ситуации не было вины издательства: такова была политическая обстановка в Москве 70-х годов XX века. Мало кто теперь поймет, почему “недружественные высказывания” иезуита XVI в. о России Ивана Грозного воспринимались в некоторых инстанциях почти как “антисоветские” и уже сами по себе могли стать препятствием к публикации. Поссевино же вдобавок еще и активно содействовал русско-польским переговорам, а в те годы любые упоминания о Польше в открытой печати, мягко говоря, не приветствовались, что в очередной раз затормозило книгу, прошедшую уже почти все стадии издательского цикла. Причем степень свободы, отпущенная разным издательствам, была различна: то, что проходило малым тиражом в издательстве “Наука”, запрещалось в рассчитанной на более массового читателя серии “Университетской библиотеки”.

Сочинение Якоба Ульфельдта Л. Н. переводила в последние месяцы жизни, прекрасно понимая, что времени осталось немного и надо спешить. Предварительная работа по этому автору была ею проделана, видимо, еще за несколько лет до этого, в процессе занятий с одной из дипломниц. Когда Л. Н. узнала, что ученица не собирается больше заниматься наукой, она сочла своим долгом перевести интереснейший источник сама. Нет никаких сомнений в том, что какие-то наброски комментария Л. Н. делала уже в процессе перевода, для нее эти виды работы были совершенно неразделимы. Но после ее кончины нам с В. И. Исаевой удалось обнаружить в ее архиве лишь машинопись готового перевода. Валентина Ивановна, самая преданная ученица Л. Н., предприняла несколько безуспешных попыток пристроить готовый перевод без комментария для публикации. Болезнь и безвременная смерть Валечки Исаевой в возрасте 46 лет возложила на меня ответственность за судьбу рукописи. После очередной неудачи я обратилась за помощью к А. Л. Хорошкевич, содействовавшей выходу в свет труда Л. Н. о Поссевино, и не ошиблась. Особенно радует, что в настоящем издании перевод Лидии Николаевны приобретает не просто достойный, а прямо-таки блестящий “конвой”: латинский текст, а также комментарии, исследовательские статьи и приложения, созданные трудом коллег; со знанием и вкусом подобранные иллюстрации; возможность включения мемориальной части; наконец, что немаловажно, качественная полиграфия. Хочется надеяться, что это тот действительно редчайший случай, когда научная работа выигрывает от всех проблем и промедлений с публикацией, и что интереснейший источник в новом более точном переводе наконец-то дойдет до современного читателя. А сама книга останется лучшим памятником Лидии Николаевне, увлеченному и честному человеку, бесконечно преданному науке.

Список основных трудов Л. Н. Годовиковой

1. Николай Дамасский. История (Фрагменты) // Вестник древней истории. 1960. № 4. (Перевод.)

2. Герман Лей. Очерки по истории средневекового материализма. М., 1962. (Перевод латинской части.)

3. Музыкальная эстетика западноевропейского Средневековья и Возрождения. М., 1966. (Перевод фрагментов.)

4. Сведения о России XVI в. Паоло Кампани // Вестник МГУ. Серия история. 1969. № 6. (Перевод.)

5. “Московское посольство” А. Поссевино // Вестник МГУ. Серия история. 1970. № 5.

6. Исторические сочинения Поссевино о России XVI в.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1971.

7. Поссевино А. Исторические сочинения о России XVI в. / Пер., вступ. ст. и комм. Л. Н. Годовиковой. М., 1983.

8. Квинт Курций Руф. Римская история. 2-е изд. М., 1993. (Участие в переводе.)

9. Иностранные писатели XVI в. о русском городе // Русский город: Исследования и материалы. Вып. 8. М., 1986.