Путь в Сэльму

Глава 27. Прогнанное пьянство

Ночное небо над Серебрицей было густо усеяно звездами. Словно тысячи фонарей во главе с луной они освещали не спящую в эту ночь деревню. Но даже если бы все небо было затянуто тучами, яркий свет огней ярмарки все равно был бы виден даже жителям других деревень. А громкие песнопения, звонкое брынчание лютен, взрыв хлопушек и топот пляшущих ног гоняли трусливых зайцев в ближайших лесах бежать прочь.

Наступление ночи, принесшей ощутимый осенний холод, заставило жителей деревни и гостей ярмарки накинуть на себя шерстяные накидки и меховые куртки. Вышедшие из землянки Белослава, ее отец и три путника тоже предусмотрительно тепло оделись. Путники надели взятые с собой из повозки накидки, а хозяева землянки оделись еще до выхода из дома.

- Мирон, зайдите к соседу Рантагу, - сказала Белослава, и своим дыханием она испускала пар, - Вот его землянка, он наверняка уже дома, раз в окнах горит свет, - Не обращайте внимание на запах гари, он кузнец. А мы с вами пойдем на ярмарку, - она повернулась к Клясеню, - Там попытаемся найти кое-каких торгашей, у них и попробуем найти черную ромашку. Все, что я не могу найти сама, обычно беру у них.

- А мы пока сходим с вашим отцом до повозки, - сказал Амитас, дыша себе в руки, пытаясь согреть их, - Я возьму рукавицы, а то, знаете, я мерзлячий очень. К тому же проведаем нашего нового кучера. Да и кустарники нам по пути.

На этом и порешили. Каждый отправился по своему пути, Мирон сделал это быстрее всех, благо ему нужно было зайти в гости к кузнецу в соседней землянке. Когда он постучался в обделанную черным чугуном дверь, другие искатели ингредиентов уже были на расстоянии многих саженей позади его и не увидели, как он вошел.

Клясень с Белославой отправились прямиком на ярмарку, которая и не собиралась утихать. Амитас же и отец травницы свернули к большой дороге, там по пути должна была быть конюшня трактирщика, в которой и остановился бывший кучер прислужника Гунтогрога.

- У нас отличная повозка, крытая, - сказал Амитас, бодро шагая по мерзлой земле, - Там можно спокойно переночевать, поэтому наш кучер и не стал пользоваться услугами трактира, а решил остаться прямо в повозке. Только парень он темный, хотя и простой. Но, наверное, все же больше простой... – он задумался, - Черт, а мы ведь даже не знаем его имени. Как, впрочем, мы не спросили и вашего, - он виновато улыбнулся, глядя в глаза отцу Белославы, - Тут все так завертелось, не до этого было, вы уж нас простите. Как вас зовут?

- Велемир, - ответил отец Белославы, - Ничего, все в порядке, сам виноват. Встретил гостей, лежа на полу! Поделом мне! А как же так получилось, что ваш кучер для вас малознакомый? Неужели он лишь недавно... Ой!

Велемир внезапно упал на холодную траву, запнувшись о какую-то кочерыгу, торчавшую из земли.

- Говорите вы складно, а все же хмель в вас еще гуляет, - Амитас помог ему подняться, - Почему мы его так мало знаем, говорите? О, это долгая история. Скажем так, мы все вместе бежали от одного гнусного человека. Поклонялся Гунтогрогу.

- Ого, за такие дела нынче сжигают живьем, - отряхнулся Велемир, и они двинулись дальше, - В наши дни церковь преследует только староверов и нововеров.

- Нововеров? – спросил Амитас, - Это вы так называете многочисленных изобретателей? Да, в последнее время их много развелось. Хотя, как по мне, они никому не мешают.

- Но все же их пресекают. И иногда действительно справедливо! Этой весной один сапожник с нашей деревни, безумный изобретатель всякой всячины, был взят под стражу за свое немыслимое изобретение. Он взял обычные стеклышки, повозился с ними, что-то там повырезал, почистил, пошкурил и засунул в трубу самогонного куба одного хмелевара, старины Ямдуса.

- И что же она делала, эта штука? – поинтересовался Амитас, постоянно прикладывая руки ко рту и обогревая их своим теплым дыханием, - Выпаривала изысканный самогон?

- О, нет, нет! – с неким восхищением сказал Велемир, - Труба шла отдельно от куба, так что ее можно было носить с собой. Он назвал ее подзорной трубой. Выйдешь утром в поле, направишь эту чертову трубу вдаль на соседнюю деревню и вглядываешься в один конец. И перед тобой эта деревня словно ты там и находишься. Диво дивное!

- Так это изобрели еще до Святого Алирана! В Великограде такие, говорят, свободно продают. А в Черноземии моряки вообще без нее в море ни шагу, без этой подзорной трубы. Так говорят, я сам не был ни в Великограде, ни в Черноземии, хоть и путешествую немало.

- Да у них-то может и продают через каждый дом, а у нас это все в диковинку. В общем, посадили этого сапожника в тюрьму, дескать, такая труба может человеку заглянуть за облака к Алирану. Церковь была непреклонна. А мне лично лишь самогонный куб старины Ямдуса жалко, хорошее пойло он готовил. Кстати, когда эта там уже твоя повозка представится? У вас найдется что выпить? Я как Ямдуса вспомнил, сразу с теплотой представил и вкус его ядреного напитка, - Велемир блаженно закрыл глаза, словно и вправду глотнул любимого самогона, - Ну что, найдется или нет? Без доброй кружки и дело не пойдет. Угости старого вояку. Я еще за освобождение Тарицы воевал, когда ты еще не родился. «За Тарицу!» - наш боевой клич был.

- А ты матерый пьянчуга, - прошептал Амитас как будто себе, чтобы спутник его не услышал, - В повозке должна найтись брага, где-то полбутыли. Но вы ведь вы еще толком не просохли? Уже не ползаете, конечно, но до конца не протрезвели.

- А мне нельзя трезветь, - довольно просто объяснил Велемир, - Трезвый я злой и никакой. У меня только два состояния бывает – пьяный и с похмелья.

- А сейчас какое? – спросил Амитас, пытаясь уловить степень опьянения по перегару, который веял от Велемира, - Уж простите, но несет от вас словно из трактирского погреба.

- Сейчас я еще немного пьяный, но уже немного с похмелья. Короче говоря, где там твоя бутылка?

- Вот, уже виднеется, - вгляделся вдаль Амитас, где мелькали деревенский трактир и конюшня, - По крайней мере, не угнали.

Они почти дошли до главной дороги, ведущей из Серебрицы дальше на юг, где вплотную к ней расположился небольшой трактир, на втором этаже которого проезжающие мимо путники могли переночевать. Повозка, словно еще одна маленькая постройка, ютилась близ конюшни без своей кобылы. Свет одинокого фонаря падал на брезент, натянутый поверх повозки. Когда они подошли поближе, изнутри слышался громкий храп.

- И сам не удрал, - сказал Амитас, предполагая, что храп принадлежит кучеру, - Сейчас я залезу, подождите меня, заберу рукавицы и бутылку.

Он лихо залез внутрь, а его спутник Велемир остался ждать снаружи, глядя по сторонам и любуясь красотой звездной ночи и предвкушая выпивку.

- Ловите бутылку, - послышался звонкий голос Амитас из повозки, - Смотрите, чтобы не разбилась.

Велемир приготовился ловить бутылку, приняв сосредоточенное положение и подставил ладони. Из темного зева повозки вылетел предмет, очертания которого уже показались ему подозрительными в полете. Когда он поймал это в руки, он громогласно завопил, уронил предмет, а сам упал на холодную грязную землю.

- Черти земные, что это? – попятился назад испугавшийся отец Белославы, - Ты, подлец, что ты мне подсунул?

Он дополз спиной назад до стены конюшни и уперся в нее, не отрывая глаз от того, что подбросил ему сын углеградского кузнеца Амитас. На земле, усеянной редкой травой, валялся череп животного, рога которого вытягивались вверх, а из глазниц болтались настоящие еще не высохшие глаза.

- Жуткая находка, не правда ли? – рассмеялся Амитас, выкарабкиваясь из повозки, - Мы тоже застыли в страхе, когда первый раз обнаружили это в одном из сундуков того обезумевшего. Отвратное зрелище. Хотя это всего-то козий череп, - он надел рукавицы, взятые из повозки, - Тот безумец отскоблил все мясо и кожу, оставив только глаза. Жертвоприношение опять какое-нибудь...

- Да будь ты проклят, негодяй, - разругался Велемир, - Ты меня такими шутками не пугай, когда я невыпивший, не понял ты разве? – он поднялся с земли и отряхнулся, - Это ты таким образом меня протрезвить решил, салага? Не зря я тебя не послал с Белославой, я сразу учуял, что ты тот еще гад.

- Да я ведь решил помочь вам, не гневайтесь, - Амитас поднял с земли козий череп, - Моим друзьям это помогало. Два дня потом пить не хотели.

Надо сказать, Амитас предполагал такой исход его поступка. На такое раздражение Велемира он приготовил запасной путь, а именно достал из кармана штанов маленькую бутылку настойки, которая завалялась в повозке. Но он не ожидал, что отец Белославы поступит совершенно непредсказуемо.

Он просто развернулся и убежал в трактир.

- Да вот же у меня в руке пойло, - крикнул он вслед убегающему Велемиру, - Облепиховая настойка, да еще и холодненькая. Да постойте же!

- Пошел ты! – ругательски выкрикнул убегающий Велемир, не оборачиваясь.

С такими словами он и открыл дверь трактира, откуда повалил теплый уютный свет. Поспешно закрыв за собой дверь, Велемир исчез с поля зрения Амитаса.

- Облепиховая же, сладенькая, - проговорил негромко Амитас, теряя последнюю надежду вернуть беглеца, - Из погребов Великограда, возможно.