Путь Водного Дракона

Глава 8

После своих слов Харисс закатывается в безумном смехе. Даже избитый и измотанный, он продолжает ухмыляться. Я вбиваю кулак в его окровавленное лицо. С хрустом сворачивается набок нос, вырывая из ублюдка вскрик боли.

Отдышавшись, он снова пытается юлить:

— Послушай мое предложение. Поклянись, что оставишь меня в живых, и я расскажу тебе всю правду. Более того, отсыплю столько солеев, сколько ты весишь! А весу в тебе, небось, как в крестьянской телеге. Сможешь купить себе целый городишко в глуши, установишь там свои порядки. Что скажешь?

Я наклоняюсь к нему и перехожу на свистящий шёпот. В моём голосе ледяная ненависть смешивается с жаждой крови.

— Послушай меня внимательно, мразь. Если ты сейчас же не начнёшь говорить, я забью эти ворованные деньги тебе прямо в глотку.

— Да не ворованные это! — тут же вскидывается Харисс. — Чистое золото, без крови!

Он предпринимает последнюю попытку спасти свою жизнь:

— Хорошенько подумай над моим предложением. Убьёшь меня и горько пожалеешь! Я веду дела с самим Орфосом — советника Императора.

Вместо ответа я с рыком дёргаю на себя корень, торчащий у него из ключицы. Плоть раскрывается, как бутон, и чиновник начинает верещать.

— Последний шанс, — сухо бросаю я. — Начинаешь говорить, или сдохнешь прямо сейчас.

По моей команде вокруг запястья изгибается острый корень, замерев у налитого кровью глаза собеседника. Его ресницы в ужасе трепещут, а частые сиплые вдохи нарушают тишину.

Собрав остатки мужества, Харисс хрипит и скалится окровавленными поредевшими зубами:

— Хорошо! Я расскажу всё, и пусть правда сведёт тебя с ума!

Он продолжает торопливо шептать:

— Орфос заведует отбором одаренных юнцов в личную гвардию Императора. Именно он занимается подготовкой торжественных встреч. Подробностей я не знаю. Туда допущен лишь ограниченный круг лиц, включая самого Альдавиана.

— Ближе к делу! — требую я, моё терпение уже давно на исходе. — Что происходит с теми, кто проходит отбор?

— Постой. Я же говорю, не горячись! — Харисс пытается повысить голос, но заходится кашлем. — Слушай дальше. Как я слышал, после торжественного приема Император лично отбирает новобранцев в свою гвардию. Но здесь есть один нюанс! — он облизывает лопнувшие губы. — Туда берут вовсе не самых выдающихся адептов.

Его зрачки бегают из стороны в сторону, а голос становится ещё тише:

— Настоящие же жемчужины среди простолюдинов, цвет нашей Академии, уходят в совершенно иное подразделение. Некий особый отряд, о котором толком никто не знает. Однако, прежде чем туда попасть, эти адепты, лучшие из лучших, удостаиваются личной аудиенции у самого Императора. С глазу на глаз, без свидетелей.

— Как проходят эти встречи? — полный ярости я едва сдерживаюсь, чтобы не выдавить ему глаза.

Пускай лично мне он ничего не сделал, но то, что у него руки по локоть в крови невинных, совершенно очевидно.

— Их увозят из Академии небольшими группами, по 5–10 человек. После этого их больше никто и никогда не видит. Словно испарились. Куда они деваются одному Арангу известно.

— Врёшь, — цежу я. — Ты явно знаешь больше. Говори, падаль!

— Кого бы ты там не разыскивал… Если твой родич попал на приём к императору, он давно подох! — вопит чиновник. — Слышишь, подох!!

В его глазах мстительная радость, но, что самое страшное, я не чувствую вранья. Всё моё нутро сковывает лёд, а он продолжает упиваться моей болью:

— Всё они трупы, и ты скоро к ним присоединишься! Знаешь сколько таких было до тебя, которые пытались найти своих близких⁈ Тьфу, дрянь! — он харкает на мою одежду. — Куда катиться Империя? Что вам деревенщинам не сидится на месте? Как вы вообще смеет перечить самому Небу? Одним больше, одним меньше. Вас паразитов миллионы в каждой провинции. И для Императора вы не более чем расходный материал! И ты ничего не изменишь, смерд! НИЧЕГО!

— Расходный материал, говоришь?.. — кончик корня клюёт его в щёку, распарывая податливое мясо. — Моя сестра, по-твоему, это просто расходный материал⁈

Алая пелена застилает глаза. В ушах оглушительно стучит сердце. Я не вижу и не слышу ничего, кроме ритмичных ударов. Из горла рвется нечеловеческий вой, полный боли и отчаяния. Хруст костей и хлюпанье крови одиноким эхом раскатываются по разрушенной пагоде. Похоронный марш кастетов пытается заглушить эту невыносимую агонию. Бесполезно. Перед глазами мелькают картины прошлого: улыбка Лин, ее ирония, бескорыстная помощь, тёплые объятия, наши детские игры… Все, что я потерял. Навсегда.

Ярость затмевает рассудок. Хочется крушить, ломать, рвать на части — только чтобы вырвать из души эту обжигающую боль потери. Пальцы сами сжимаются на горле Харисса, словно желая выдавить из него жизнь по капле. Он хрипит и дергается, как насекомое, но я уже не воспринимаю его как человека.

В исступлении я калечу его, без жалости, без пощады, без остановки. Что-то хрустит и лопается, но мне всё равно. За моими ударами проскальзывают янтарные призрачных руки, с удвоенной мощью врезаясь в тело чиновника.

Лицо Харисса превращается в кровавую кашу, но это не может насытить зверя, взявшего верх. Я продолжаю, пока сам весь не покрываюсь кровью. Шея врага переламывается тростинкой, и голова, словно помятый котелок, несколько раз прыгает по полу, покинув своего хозяина.

В голове пульсирует лишь одна мысль: « они забрали ее!» Отняли мою сестру, близкого и родного мне человека. Наша цепь… разорвана. Разорвана!

Они… они заплатят за это! Он заплатит за это!

Противник давно мёртв, но я не могу остановиться. Всё глубже проваливаясь в пучину собственной боли и ярости.

Из груди вырывается ещё один крик, похожий на вопль раненого зверя. Колени подгибаются, и я падаю на пол, царапая ногтями маску. Слёзы текут по щекам, но я не замечаю их.

Лин… маленькая моя… прости, что не уберёг. Прости…

Не знаю, сколько времени проходит, прежде чем я прихожу в себя.

Передо мной лежит то, что мало напоминает останки человека. Зловоние валяющихся на полу внутренностей режет обоняние. Груда мяса и оторванные конечности раскиданы по полу. Только две окровавленные ноги лежат на месте, где ещё недавно стоял мой враг. Это всё, что осталось от Харисса.

Я опускаюсь на одно колено, достав нож для разделки духовных зверей. Остриё упирается в ладонь и чертит глубокую косую линию. Кровь проступает крупными каплями. Сжимаю кулак, усилив её течение. Тонкая струйка падает на пол, смешиваясь с останками моего противника.

Набираю воздуха в грудь и начинаю чеканить:

— Перед Небесами, всевидящим Арангом и пятью первородными стихиями я, Рен из Лесных Холмов, приношу клятву на крови. На той, что течёт в моих жилах, и на той, что пролилась со смертью моей сестры, павшей от рук бездушного монстра. Я клянусь: не будет мне покоя, пока не свершу правосудие. Пока не отомщу за каждую загубленную душу, за каждую разрушенную жизнь. Слышишь меня, Альдавиан? Император, зовущий себя Владыкой Небес⁈ — злая усмешка искривляет губы. — Так знай: отныне я — твоя погибель. Неотвратимая. Неминуемая. Твоя власть, твоё могущество, твоё наследие и твоё доброе имя… Всё это обратится прахом перед лицом моей ярости. Я не знаю, когда исполнится клятва. Через год или через век, но я приду за тобой. Приду за всем, что тебе дорого. И если ты вещаешь от имени Небес, я стану демоном, который сотрет в пыль всё, что ты построил. Я отомщу за… — слова застревают у меня в горле.

Челюсть сводит судорогой. Мне не хочется произносить, то, во что я так долго не верил. И даже сейчас отказываюсь верить.

— Я отомщу за свою младшую сестру!

Просто дождись, сестрёнка, и ты увидишь, как его голова слетит с плеч.

Порезанный кулак с грохотом сминает доски, пробивая камень, лежащий под ними.

— Именем Неба и Земли, Огня и Металла, Воды и Дерева — да будет так. Либо я исполню свою клятву, либо сам лягу в могилу. И да поглотит меня вечная тьма, если я отступлю от своего слова.

Где-то высоко над головой оглушительно гремит гром. Небеса услышали мой обет.

— Господин, у вас всё хорошо? Позвать слуг?

Двойные двери с шумом распахиваются, и в помещение осторожно заглядывает пара стражей. Не глядя в их сторону, выбрасываю кулак, и Оплетающие Побеги стремительной змеёй захлёстывают обоих, чтобы с силой швырнуть их сквозь каменную стену в соседнюю комнату. Удаляющийся крик сменяется треском гранита.

Я лечу вниз по лестнице и, словно демон, вырываюсь из пагоды. Стражники реагируют слишком медленно, их сметает прочь, а я Лёгким Шагом проношусь по двору, исчезая в ночи.

С неба срываются первые капли дождя, уничтожая мои кровавые следы. Алые потоки бегут по моей уродливой маске, проникают под неё, охлаждая кожу. Смывают засохшие слёзы. Трансформируют кипящую ненависть в обломок льда, засевший в моей груди. Возможно, со смертью Альдавиана он однажды растает.

Но я не питаю на это больших належд.

Давно в столице не было дождя. Люди выходят на улицы, высовываются в окна под нарастающий шторм. Для них это благодать, но не для меня. В голове возникает картина расправы над Хариссом, но её, словно дурной, сон смывает ливень.

Жители радуются дарам небес и собирают драгоценную воду в любые подвернувшиеся под руку ёмкости. Однако я не могу разделить их радость и бреду по улице промокший, как бродячий пёс. Некоторые с удивлением провожают меня взглядами. Другие испуганно косятся на демоническую маску.

Плевать.

Осознание, что Лин умерла, разбило все мои надежды и планы. Я так хотел вернуться с ней к родителям, но теперь не смогу. Её больше нет. Матушка, если узнает, отдаст богам душу на месте. Старик-отец, если переживёт это известие, уйдёт в лес жить, как медведь. Насколько бы я ни был силён, не могу принести такие вести родным.

Дав клятву, я отрезал себя от обычной жизни. Больше мне нет дороги домой. Объявив себя врагом Императора, я сделал свой выбор. Любой наш контакт подвергнет моих родителей смертельной угрозе. Для них будет лучше, если никто и ничто не сможет нас отныне связать.

Рен умер. Он умер в той пагоде вместе со своей сестрой.

Устремляю взор к небесам, и ливень ритмично барабанит по моей маске.

Сестрёнка… Как я мог тебя отпустить?..

Будь проклят староста Асума, отправивший её в столицу. Будь проклят каждый жалкий ублюдок, приложивший руку к тому, что творится год за годом в этой прогнившей Империи.

Если бы только вместо неё в столицу отправился я…

Всё, что я умею, это убивать и рубить деревья. Моя смерть не была бы такой потерей. Лин же могла подарить Империи гораздо больше. Она была более смышлёной, более отзывчивой…

Изгибаясь, небо прочерчивает яркая молния, а следом над головой прокатывается гром. Будто пытается дать мне ответ, но я не понимаю.

Почему именно она? За что ты убиваешь своих подданных, Альдавиан⁈

Даже мои мысли, обращённые к императору полны презрения. Никакой он не повелитель, а лишь очередной убийца, сидящий на самой вершине горы из трупов. Трупов тех, кто верит в него и боготворит его, как Аранга.

Я ведь и сам недавно был таким же. Верил в эти бредовые детские сказки про владыку-защитника… Разве это настоящее могущество, если из-за какой-то прихоти умирают обычные люди?

Ливень не стихает всю ночь, а я, словно призрак, брожу по уже опустевшим улицам.

Лишь под утро чувствую, как ко мне возвращается рассудок. Все мои мысли посвящены поставленной цели — смерти Альдавиана. Плана, как такового нет. Лишь понимание — надо стать сильнее. Гораздо сильнее!

Моё тело уже восстановилось после ранения — рана на груди затянулась и зарубцевалась. Серебряный Богомол сделал меня могущественнее, но этого не достаточно.

Приведя мысли в порядок, я переодеваюсь в свою парадную одежду, если так можно назвать мой чёрный тренировочный костюм и прячу маску.

Под последними каплями редеющего дождя я останавливаюсь у порога алхимической лавки Лунного Камня. В клановых одеждах на пороге меня встречает слуга, открывающий двери.

— Г-господин, — лепечет он, сжавшись, как мышка перед тигром. — Чего изволите?

— Позови управляющего — бесстрастно отвечаю ему и захожу внутрь.

Работники лавки заискивающе пытаются подступиться ко мне с предложениями, но их отпугивает моя угрожающая аура. Пытаюсь её загнать поглубже. Пока не получается. Как наваждение перед глазами появляется облик сестры.

— Доброе утро, — раздаётся твёрдый голос Лао. — Что встали как вкопанные? У вас работы мало? Или уже закончили?

— Нет, господин, — наперебой сыплются ответы.

В зале закипает прерванная моим появлением работа.

— Я могу забрать свой заказ?

— Конечно, пройдёмте, — он кивает и жестом приглашает за собой.

Пока мы идём по коридору, алхимик подмечает:

— Ваша аура изменилась с нашей последней встречи. Что-то случилось? Я могу чем-то помочь?

Да, если бы ты мог воскрешать мёртвых…

— Нет, к сожалению, господин Лао, вы не в силах мне помочь, — вздыхаю я. — Однако моё состояние никак не связано с вами или вашим кланом. Это мои личные проблемы.

— Хорошо, настаивать не буду, но с радостью окажу вам любую услугу, — ненавязчиво напоминает он. — И надеюсь на благополучный исход тревожащей вас ситуации.

В небольшой комнате из шкафа с кучей маленьких ящиков он извлекает палисандровую миниатюрную шкатулку и протягивает мне.

— Процесс очищения и создания пилюли вышел весьма трудоёмким, но у меня для вас есть небольшой подарок.

Из того же ящика Лао достаёт ещё одну шкатулку из красного дерева.

Я открываю первую и внимательно изучаю маленькую переливающуюся голубым сферу, лежащую на шёлковой ткани. Она источает приятные, едва уловимые эманации Ки.

— Будьте очень осторожны с этой пилюлей, — предупреждает Лао. — Концентрация Ки в ней зашкаливает.

Пока я рассматриваю результат его трудов, он открывает второй ларчик и демонстрирует его содержимое. Внутри, запечатанная в красный прозрачный куб, лежит кровавая сфера.

— Что это? — удивлённо разглядываю его подарок.

Энергетика у алой пилюли совершенно иная. Необузданная, злая.

— Концентрат, выжатый в процессе очистки, но его я вам категорически не рекомендую употреблять.

Лао берёт куб в руки и демонстрирует мне, как занятную диковинку.

— Тогда для чего эта вещь? — пытаюсь понять, в чём смысл такого подарка.

— Есть разные способы решить свои проблемы, и этот весьма действенный, — он возвращает сферу обратно в шкатулку и закрывает её. — Весьма! — настойчиво повторяет собеседник.

— Господин Лао, — я совершаю глубокий поклон, что весьма непросто в тесной комнате. — Благодарю вас, но не думал, что ради меня вы станете нарушать закон.

Алхимик смеётся, прикрывая лицо рукавом.

— Если вы подумали, что это яд, то не угадали. Это концентрированное безумие в чистом виде, — он отвечает мне поклоном.

Я с удивлением таращусь на него.

— Ядом такая вещь не считает, — поясняет алхимик, — так что всё в рамках закона. И это мне надо благодарить вас за чудесный опыт. Не думал, что в таком возрасте меня смогут удивить алхимические ингредиенты, но ваш смог.

Закончив с любезностями и забрав подарки, я выхожу на улицу.

Куда дальше?

Ответ приходит незамедлительно.

Прости, учитель!

Уйдя с центральной улицы, я извлекаю маяк и активирую его. Через мгновение я уже стою в усадьбе Феррона рядом с картой, а из воздуха прямо передо мной материализуется ученик Аранга. Выглядит недовольным, но, увидев меня, он не говорит ни слова. Ждёт, пока я объяснюсь.

— Учитель, мне надо стать сильнее! Гораздо сильнее, чем я есть сейчас! — опускаюсь на одно колено и склоняю голову. — Прошу, скажи, как мне добиться этого в сжатые сроки!

Губы Феррона чуть дёргаются, он прожигает меня взглядом, но гнев быстро сменяется на милость.

И он начинает говорить.