Пять песен мира. Книга 2

Глава 18

— Это не Земля, — продолжил лидер. — Мы тут гости, и эта планета встретила нас радушно, пока мы не стали уничтожать аборигенов. Мы ставили над ними опыты и эксперименты, хотели использовать и генетический материал, чтобы вернуть себе возможность размножаться до тех пор, пока генный материал не иссякнет. И это не первая планета. Таких по всей галактике тысячи. Обитаемых, и в некоторых случаях даже цивилизованных. Мы захватчики. И, быть может, корабли Объединенной коалиции человечества висят на орбите, и верховный совет наблюдает, как мы здесь друг друга уничтожаем. Ну, как вам, нравится?

Люди — инопланетяне? Люди паразиты? В словах лидера банды верилось слабо, но все раскрытые тайны очень хорошо соответствовали его рассказу.

— А кто тогда звуковики? — спросил Алекс.

— Я знаю, кто они, но не расскажу. Хочу, чтобы вы умирали в интриге, испытывая мучения от того, что не знаете всей правды. И я от ваших мучений получу удовольствие, потому что вы мне ненавистны.

— Что ты с нами сделаешь?

— Убьем, а женщин продадим в рабство. Сексуальное рабство. Если хотите легкой смерти — лучше скажите, куда дели наши пожитки и транспорт.

— Они ничего не прятали, — сказал Монгол, осмотрев лежащие у палаток вещи. — Всё наше здесь. Больше они не могли утащить.

— Идиот, — скривился лидер. — Они тачку нашу угнали. А в багажник могло поместиться много добра. Где тачка? — спросил лидер, поднеся лучемет ближе к лицу Линды. — Если не хотите, чтобы ее затрахали до смерти на ваших глазах, то лучше говорите, пока я даю вам шанс легко отделаться.

— Нет больше машины, — ответила Василиса. — Мы потеряли ее после аварии, и ничего туда не грузили.

— Думаю, это правда, — сказал один из бандитов. — Сомневаюсь, что они додумались бы отключить отслеживающее устройство. Классная же была идея, да? Мы даже в сухпаи такие устройства поставили, миниатюрные, так и нашли вас.

«А вот этого мы не предусмотрели. Черт. Похоже, кое-что нужное из технологий людей на этой планете осталось, все же» — подумал Алекс.

— Простите за вашу судьбу, — сказал лидер, пожав плечами. — В этом мире человеческая жизнь ничего не стоит, а жизнь небесных ублюдков — тем более. Пора сдохнуть. Ребята, в расход их.

***

Я даже не знала, кто я.

И неведение не давало мне уснуть.

Поморщилась от света голографической рекламы, которая светила за окном, и была маленьким солнцем для окутанного ночью города. В огромных высотных зданиях света горела мало — население в них практически отсутствовало, как и по всей галактике. Человечество возвело города несбыточной мечты на многих планетах, вроде этой, и вмещали они в себя намного меньше людей, чем могли бы.

Бесит.

Перевернулась на другой бок. Скинула с себя одеяло. Жара. Я вспотела как после хорошей пробежки. Еще и гравимобили, проносившиеся мимо дома, гудели гравитационными двигателями.

Казалось, что все гадости, не дававшие человеку спокойного сна, сосредоточилось в этой проклятой квартире.

С раздражением вздохнула, и почувствовала дурацкое чувство тяжести в груди. Снова. Оно преследовало меня долгие годы. Не физическая боль — скорее душевная неустроенность. Встала с постели, и зашлепала босыми ногами на кухню по холодному полу. Взглянула на полные пивные бутылки, расставленные на обеденном столе, и достала из холодильника еще одну.

Сорвала крышку, и наблюдала за спокойной ленточкой пара в горлышке. Запах хмеля не порадовал, и пиво на планетах этого сектора производили откровенно паршивое. Слышала, что его не варят, а заставляют каких-то местных тварей мочиться в бутылки, от чего уничижительное наименование пива «моча» обретало живое воплощение. А что, дешево ведь. Просто давай утвари корма с водой, на выходе получай хмельной продукт, людям рассказывай, что варишь его в десяти котлах и фильтруешь, а там никто не станет проверять. Бизнес-план идеальный.

Поставила бутылку к остальным.

Совсем не в кайф. Хотя выпить хотелось. Как еще заглушить гадкое чувство внутри себя, я не знала.

Встала посреди комнаты, и блуждающим взглядом буравила шкафчик, в котором висела чистая и идеально наглаженная военная форма. Вторая кожа.

Так я ее называла. Кожа, которая не моя, а принадлежавшая военному пилоту космолета, которого швыряло из одной части галактики в другую.

Так кто же ты, Василиса? Свое ли отражение видишь в зеркале? Своей ли жизнью живешь?

Я не чувствовала себя дома. Нигде. Постоянное ощущение дискомфорта и бездомности сильно меня утомляло. Я пыталась отыскать дом, но так и не нашла.

Звонок в домофон, лицо Валериана на дисплее, прошипевшая входная дверь.

С самого порога Валериан бросился на меня и стал страстно целовать в шею, срывая с меня нижнее белье на ходу. Даже не поздоровался.

Он был хорош в постели. Увалил меня, и стал трахать, не спрашивая разрешения. Я любила чувствовать в себе большой член, любила водить языком по его головке и обхватывать ее губами. Мы многое пробовали, когда только познакомились. И секс игрушки, и проституток для группового секса звали, но ни в алкоголе, ни в разнообразной сексуальной жизни я не нашла утешения. Ни мои яркие оргазмы, ни сперма Валериана во мне или на животе, ни его страстное дыхание над ухом не приближали меня к заветному чувству дома.

Не в членах и не в выпивке дело.

Валериан сделал еще несколько фрикций, задрожал от оргазма, крепко схватил меня за шею, и кончил мне внутрь. Я громко стонала, кончив вместе с ним, и оргазм получился настолько яркий, что у меня перед глазами чуть не потемнело.

Валериан увалился рядом, и обливался потом. Мы трахались так, что постельное потом приходилось выжимать, и мне ни с кем не было так хорошо в сексуальном плане. Но теперь и удовольствие от секса стало каким-то мимолетным, незаметным. Надоело. Я присытилась похотью. Меня от нее тошнило.

— С любимым рай в шалаше, — тихо сказала я, отстраненно глядя в потолок.

— Что? — Валериан с непониманием нахмурился. — Не понял.

— Ничего, — резко ответила я и покосилась в сторону кухни.

Бесит.

Хорошо, что Валериан привез с собой пару бутылок пива из другой системы, где его варили нормальным способом. От такого я не отказалась.

Мы с Валерианом уселись на подоконнике, голые и растрепанные. Только мы, и красота дивного ночного города за окном, который после пары небольших глотков пива перестал казаться чужим. Только немножко отвратительным. Темно-синий свет голографических реклам падал на наши тела, тени подчеркивали рельеф мышц, от пресса Валериана было трудно оторвать взгляд. Голосовой командой я потушила свет в квартире, и мы оказались в полном мраке, став напоминать синих фантомов, паривших в темноте.

Валериан был красив. И отменно трахался. Но с ним не возникало того чувства, которое я пыталась найти для себя все эти годы. Чувство спокойствия и умиротворения. Наверное, каждый человек в глубине души мечтал о месте, в которое можно вернуться. Каждый человек в глубине души мечтал любить и быть любимым, в независимости от того, какие цели он преследовал и какие задачи выполнял.

Я так считала. Я так хотела.

— О чем задумалась? — спросил Валериан, когда сделал глоток пива и поставил бутылку на подоконник.

— О том, чего хочу. Наверное, я просто еще не встретила человека, с которым мне было бы хорошо, как дома.

— Ну, мы могли быть вместе, — произнес Валериан спокойно, но как бы он не старался это скрыть — я услышала в его голосе легкую обиду. За себя, и за решения, которые я принимала. — Могли бы купить ребенка. И жить как настоящая семья.

— Я же не хочу детей, и ты это знаешь. Ведь не в детях дело. Да и тебя, прости, я никогда не любила, — ответила я, последним глотком опустошив бутылку.

Хмель — вещь такая. Некоторым людям он помогает быть собой, и делает разговоры откровенными, правда иногда откровения бывали такими, что их лучше забыть. Вот и меня от пива развезло, потянуло высказать наболевшее.

— Я не могу найти своего места. И дело не в работе, мне нравится летать. Дело в местах, в которых я оказываюсь. Я не задерживаюсь на одной планете больше чем на год, и мне страшно думать, что вся моя бесконечная жизнь, до тех пор, пока меня не убьет случай, будет проходить в скитаниях. Знаешь, да даже если бы я скиталась, то лучше рядом с любимым. С любимым рай в шалаше.

— У нас все могло бы быть.

— Ты сам предпочел мою сестру. София хочет детей, а я — нет. И, кстати, она в курсе, что ты до сих пор меня трахаешь? — спросила я, вкрадчиво посмотрев Валериану в глаза. Он взгляд отвел, и мне даже ответа не надо было дожидаться, чтобы понять все по его лицу. — Вы, вроде как, уже вместе.

— Хочешь сдать меня? — Валериан недовольно покосился на меня. — Валяй.

— Нет. Твои терки с совестью — это твои терки с совестью. Хотя, конечно, мне жаль, что мою сестру обманывают. Я бы, может быть, и сдала бы тебя ей, да только мне не хочется рушить вашу мечту. Вы ведь уже записались на «Экспансию», и у вас появился шанс завести детей, как вы и мечтали.

— Сегодня мы с тобой трахались в последний раз, — уверенно сказал Валериан. — Я много ошибок в течении жизни совершил. И это была последняя из них.

— Рада за тебя, — искреннее сказала я, и улыбнулась. — И я думаю, что полечу с вами. Только в качестве пилота пассажирского лайнера.

— Устала воевать? — спросил Валериан.

— Устала, — я кивнула. — Устала долбить по аборигенам нейтронными бомбами и лазерными пушками, если вдруг какая-то экспансия проваливается. Да и вообще устала убивать. Я сдала на категорию «П1», и она теперь в моей летной лицензии. У меня есть право пилотировать крупные пассажирские корабли.

— После юркого истребителя для тебя это будет сложно, — усмехнулся Валериан. — И дай угадаю, ты хочешь, чтобы я помог тебе с переводом в исследовательский отдел? Я не могу.

— А что, майору проекта «Экспансия» такая задача не по силам? Конечно, это будет подло с моей стороны, но давай так. Ты помогаешь мне с переводом, а я ничего не скажу Софии о том, что сегодня было.

— Вот ты как, значит….

— Думал, потрахаешь меня, и не понесешь никакой ответственности? Извини, но со мной мечты альфа-самцов — штука неосуществимая. Может я и падла, но ты ничем не лучше, раз изменяешь жене с ее сестрой.

— Справедливо, — согласился Валериан. — Хорошо. По рукам. Только учти, что экспансия затягивается на десятилетия, и о скитаниях по галактике можешь забыть.

— Да мне и надоело, — я пожала плечами. — У меня контракт еще лет на триста заключен, и когда я на него соглашалась, то совсем не думала, что захочу где-нибудь осесть. Только из-за контракта это невозможно. Лучше провести лет десять в конкретном месте, чем каждую треть года лететь хрен пойми куда, и сбрасывать бомбы на головы беззащитных аборигенов. Проще говоря, Вал, я устала, и хочу любви. Хочу дом. Мне надоела война. Хотя даже не война, а истребление. А еще…. Там много платят. Я хочу покупать больше вкусняшек. Все же, человечество вкладывает огромные деньги в свое распространение по Вселенной, и экспансия на удивление прибыльнее войны, хотя война опаснее для меня.

— Что-то не похоже, что ты счастлива моему согласию. Полетаешь, мир посмотришь. Это же здорово. А потом, когда вернешься, сможешь накупить себе одежды и вкусняшек столько, сколько захочешь.

— Может, я оттуда и не вернусь. Может, останусь там, — пожала плечами я. — Ну, спасибо тебе, — улыбнулась я. — Жалко, что по-человечески помочь ты не согласился. У тебя всегда так — ты мне, я тебе.

— Ну, я хотя бы не отрицаю в себе этого. В общем, тогда готовься. Завтра тебя спишут с твоего судна, и через месяц мы полетим на Мадэран.

— Что за Мадэран?

— Огромная планета на кончике созвездия Стрельца. Беспрецедентно огромная. Мы раньше таких никогда не видели. Говорят, генного материала там на несколько веков хватит. И ресурсов планеты тоже.

— Как-то отвратительно мне от всего этого, — нахмурилась я и перевела задумчивый взгляд в окно, наблюдая за огнями ночного города. — Тебя это не отвращает?

— А ты хочешь, чтобы мы играли в семьи, выращивая пластиковых детей, а не имели своих, настоящих? Не хочешь, чтобы у нас были настоящие семьи и настоящие дети?

— Это ширма, — раздраженно отмахнулась я. — Морковка для ослика. Коалицию волнует только демография и выживание. А семья — уважительная причина заставить людей пойти на убийство ради себя самих. Я не семью искать туда полечу, а любовь и дом. Моя цель не требует никаких жертв, а вот ценой жизни твоего ребенка будет жизнь какого-нибудь аборигена. Мы как чужие из древнего фильма, — мне на душе стало гадко, и я сжала ладонь в кулак. — Летаем от планеты к планете, и как паразиты, даем жизнь своему потомству за счет чужих организмов.

Валериану нечего было сказать, потому, скорее всего, мои слова были пропущены мимо ушей, но зато он кивал и поддакивал. А женщине, которая высказывается, только это и нужно. Чтобы ее слушали. Может даже не обязательно, чтобы слышали.

— Мы не можем выживать по-другому, — сказал Валериан после короткой паузы. Все же, он не игнорировал, а обдумывал мои слова, прежде чем высказаться. — Мы заигрались в бессмертие. Мы получили бессмертие. Но у любой нагрузки есть цена. Бессмертие лишило нас возможности размножаться. И только яйцеклетки определенных матерей при взаимодействии с подходящим генным материалом могут дать плод.

— Странно, что мы не можем копировать гены, — сказала я.

— Пытались. Не знаю, как именно это работает, но подходят только настоящие материалы, извлеченные непосредственно из аборигена.

— Ты подходишь проекту. Знаешь, не каждая человеческая женщина может родить ребенка, — произнес Валериан, и посмотрел на меня так, будто бы я отказывалась от единственной возможности в жизни. — Ты подошла. Это может озолотить тебя. Знаешь, как много платят матери за рождение ребенка?

— Знаю. Я могла бы вообще не работать после родов, — пожала плечами я. — Ну и что? Заводить детей ради денег? Я не хочу их ни ради денег, ни ради размножения. И вот если я когда-нибудь встречу человека, которого полюблю всем сердцем, то, быть может, детей заведу.

— А потом возможности может не быть, — Валериан скривил губу, и перевел взгляд в окно. — И будешь локти кусать. Для размножения, знаешь ли, не каждый самец подходит. Если твой возлюбленный не подойдет?

— Да и плевать, — я развела руками, держа бутылку, и пиво на дне заплескалось. — Значит, буду жить с ним просто так. Я ищу именно этого. Если я буду чувствовать рядом с ним дом, то большего мне и не нужно, Валериан. Прости, такого ощущения нет с тобой, и ни с одним из людей, с которыми я крутила романы в командировках.

— Как знаешь, — Валериан катнул желваками. Мои слова его обидели.

— Извини, — мягко произнесла я, положив ладонь ему на плечо. — Я не хотела тебя обидеть. Кстати, как ты назовешь детей?

— Если сын будет, то Алексом назову, если дочь, то в честь матери — Софией, — без энтузиазма ответил Валериан. — Для меня это будет честью — принести пользу человечеству. Мне приказали размножаться, и я размножаюсь, но, все же, это мне бы хотелось сделать с тобой, а не с Софией.

— Бездумно выполняешь приказы, — я закрыла глаза и запрокинула голову. — А о последствиях ты не думаешь? Несчастливая жизнь с нелюбимой женщиной и ребенком, которого ты зачал только ради цели человечества, а не своей собственной. По-моему, это путь к несчастью.

— Я военный, — строго ответил Валериан. — И мое счастье — служить коалиции и Его величеству, главному советнику. Слушай, — Валериан раздраженно сморщился. — Давай не будем об этом. Ты сама, небось, не сильно думала о последствиях своих поступков.

— Я помогала людям уничтожать целые цивилизации. Помогала отнимать, — хмуро ответила я. — И по этой причине я перевожусь на пассажирское судно. Знаешь, я тем еще мудаком была, и мне захотелось исправиться, самой для себя. Хочется иметь одного мужчину, а не десять, не хочется убивать. И из-за этого я лечу на Мадэран в качестве пилота гражданского судна. Я больше не хочу убивать.

— Какие же вы разные с Софией.

— Она тебя любит, а я — нет. Вот и вся разница. Скажи, она знает, что является для тебя только инкубатором и инструментом для достижения собственных целей? А если она умрет при родах? Будешь ли ты хотя бы вину чувствовать?

— Если этого потребует Завет о выживании человечества — буду, если не потребует — нет.

— А ты терял когда-нибудь любимых?

— Тебя теряю сейчас.

— Но я не умираю.

— Нет, не терял, — быстро ответил Валериан и сердито на меня взглянул. — Хватит донимать меня вопросами. Не порти отдых ни мне, ни себе. В общем, я завтра поговорю с Ривзом, главным инвестором и руководителем экспедиции. Замолвлю за тебя словечко. Если согласится — вылетаем послезавтра. Насчет убийств аборигенов можешь не переживать больше. Люди их теперь не трогают, а просто бросают на планете все оборудование с инкубаторами, и улетают.

В итоге Валериан психанул, оделся, и ушел прочь. Дверь с шипением закрылась за ним, и я еще некоторое время смотрела на нее, немного сожалея, что обидела его. Взглянула на свое отражение в пустой бутылке пива: «М-да, Вася. Молодец».

В окне я увидела звездное небо. Очень чистое. И на его фоне висели огромные космические корабли, находившиеся на земной орбите. Насчитала несколько десятков. Огромный белый лайнер — тот, которым, возможно, мне предстояло управлять, выглядел комфортным. На его корпусе мерно вспыхивали ходовые огоньки, обводя его интересным точечным контуром. Я бы сказала, что лайнер показался мне туристическим. Будто бы его не для научной экспедиции строили, а для галактического круиза. Рядом с ним покоилось еще несколько крупных военных линкоров, да парочка авианосцев, и я задавалась вопросом — если никого не собрались убивать, то к чему было столько тяжелых военных кораблей? Возможно, для защиты от пиратов или маргиналов в пути, а возможно подобная комбинация эскадры была делом привычки.

Впрочем, поживем увидим.

***

Василиса была настолько ошарашена вспыхнувшим воспоминанием, что забыла о том, что на нее сейчас было направлено несколько лучеметов. К слову, вот и ответ на вопрос, откуда на этой планете взялись люди с военной техникой и лазерным оружием, которое никак не могло уничтожить звуковиков. На каждое военное судно, которое она видела в воспоминаниях, приходилось по несколько тысяч человек экипажа, вооруженных до зубов на случай абордажных ситуаций. Линкор — три тысячи человек экипажа. Авианосец так вообще — четыре тысячи. А военной техники там могло быть навалом. Боже…. Неужели все, что она увидела — правда?

Бандиты не успели выстрелить. Три крупных существа ворвались в пещеру со стремительностью буйволов, и Василиса ничего толком не успела разглядеть, кроме чешуи мятного цвета, покрывавшей мускулистые тела.

Первый бандит не успел пискнуть — тварь заглотила его голову, впившись острыми зубами в грудь, разорвала торс в клочья когтистыми лапами, а затем с легкостью швырнула убитого в стену, будто тряпичную куклу. Бандита едва ли не размазало по стенке — на ней осталось жирное кровавое пятно, а сам он обрел пугающий вид — глубокие и страшные порезы на теле, забрызганная кровью голова, и торчащие наружу обломки ребер.

Пещера заполнилась криками, и засияла от выстрелов лучеметов, лазерные лучи перечеркивали пространство, раскаляя воздух, и врезались в тела ящероподобных существ, но не наносили никакого вреда. Ящерицы ловко носились по пещере, стремительно отпрыгивая в стороны, и проскальзывали под лучами с такой ошеломительной гибкостью, что могла позавидовать самая пластичная змея.

Двух бандитов разорвали на части. Первому тварь вонзила лапы в грудь, и резким движением разорвала его надвое, как хрупкий тетрадный лист. Хлынули фонтаны крови и на пол шлепнулись внутренние органы. Второму досталась смерть гуманнее.

Тварь вонзила в него острый шип хвоста, и подняла его над землей, затем швырнув в сторону — шип вонзился прямо сердце, и бандит умер моментально.

— Нет! Отвалите, уроды! Пошли прочь! — кричал монгол, надрывая голосовые связки. Он пятился назад, и отстреливался, но юркие чудовища с легкостью уклонялись, без особого труда настигнув беззащитную жертву.

Одна тварь промчалась по стенке, оттолкнулась от нее, и прямо в прыжке рассекла монгола надвое взмахом лапы.