Раб Бури

Прощаясь с пеплом ​

Прожекторы, установленные на длинных шпилях, уходящих на сто метров в высоту, освещали всю прямоугольную платформу, застроенную домами разной планировки и частными территориями. Между домами проложили асфальт, произведя разметку частных владений. Свободные места засыпали грунтом и землёй, засадив её травой. Раз в день установленные оросительные системы слабо промывали лужайки, поддерживая иллюзию экосистемы. Дома собирали прямо на поверхности платформы, без установки фундамента. Здесь не было ветра. Не было дождей. Не было палящего солнца или холодной погоды. Атмосфера удерживалась взаимодействием Дирака, протянувшем электромагнитное поле сферичной формы, охватив всю платформу. Здесь не было магазинов. Любую еду привозили личные повара или слуги. Здесь были бесконечные травянистые поля, разделённые асфальтной дорогой и множество домов, принадлежавших самым богатым и влиятельным людям Булыжника. Без своего пропуска Айсера никогда бы не допустили сюда. Всё было замечательно освещено, но на квази-небе была абсолютная, космическая ночь, чей свет звёзд засветили собой прожекторы. Такси медленно катилось по дороге мимо двухэтажных домов, выполненных в стиле лофт. Такая планировка доминировала в местной системе мод, но иногда на глаза Айсеру попадались и стили барокко, модерн-фахверк и шале. Малоэтажные дома давно перестали строить в больших городах, отдав их планировку под массивные жилые комплексы. Если ты заезжал в подобные районы как здесь, где сейчас был Айсер, то ты мог полностью быть уверен, что попал в квартал богачей. Но ничем большим, чем одним из многих мест для времяпровождения властьимущих, данный квартал не был. Здесь жило больше поданных и прислуг, задачей которых было следить за чистотой района, чем самих хозяев. Здесь не было солдат. Не пролетали реактивные вертолёты. Не было сверх забитых мусорных баков, переполненных до самого верха. Всё было чисто и культурно.

Айсер помог Твиру добраться до своей тайной квартире, расположенной недалеко от его же магазина поддержанных киберпротезов. Реактивные вертолёты спокойно садились на крышу любого небоскрёба. Втащив Ирубберо внутрь квартиры на одном из этажей высотке, на котором никто не жил, Айсер проследил за действиями хакера. Он заверил Айсера, что взлом займёт несколько часов. Он так же заверил, что обойдётся без хирургического вмешательства, воспользовавшись обычными точками подключения на теле Ирубберо. В течении часа Твир должен был окончательно взять контроль нейромодами агента Пирра на себя, а оставшееся время уйдёт на деактивацию устройства самоуничтожения. Помощи Айсера ему не требовалось, и тот был свободен. Переговорив с Твиром, Айсер убедился, что тот не обманет его. Хакер был в ещё более безвыходном положении, чем Ирубберо, и единственной его надеждой убраться отсюда были обещания агента АО. Айсер оставил Твира наедине со своими программа взлома, покинув здание на вертолёте. Логотип и коды СБО, заранее загруженные Пиррой в систему вертолёта, дали Айсеру возможность спокойно использовать воздушное пространство. Пролетая над городом-кольцом, он видел везде одну и ту же картину — анархию. Но солдаты действительно покинули свои позиции, оставив улицы на радость многомиллионной толпе. По всему орбиталищу работали громкоговорители, оповещающие о комендантском часе, и предупреждающие, что электричество будет отключено с минуты на минуту. Айсер посадил реактивный вертолёт на крышу здания вокзала, на разметки для воздушных судов. Как только летательный аппарат коснулся бетонной площадки, свет на всё орбиталище погас. Продолжали освещаться лишь несколько зданий, стратегически важных для СБО, вроде вокзала, на всём кольце. Солдаты оцепили здание вокзала, не впуская и не выпуская никого, но на Айсера, переодетого в серую униформу Службы Безопасности, внимания никто не обратил. Айсер воспользовался кодами СБО, полученными путём взлома системы квантовым нейромодом, и без происшествий прошёл кордоны на каждом из этажей здания. Он сделал звонок Йену Ван Дайту, прося о личной аудиенции, и получив согласие высокопоставленной шишки ВЗП, сел в личную вагонетку богача, забравшей его с данного орбиталища. Оказавшись внутри монорельса, Айсер снял с себя броню и шлем, приводя себя в достойный вид, параллельно восстанавливая свой пропуск на имя Клемента Айсера Гафнера. Пришло время получить часть ответов на некоторые вопросы.

Такси завернуло на дуговую стоянку гольф-клуба. Айсер покинул транспорт, двигаясь по указаниям гида-навигатора. Впервые за долгое время под ногами Айсера была настоящая трава. Она пригибалась под тяжестью его ног. Через двадцать метров она сменилась на короткостриженый газон для игры в гольф. Игровые поля тянулись до самих краёв платформы из уплотнённых аксионов, освещённые прожекторами, установленными на каждом углу. Впереди виднелась ещё одна прямоугольная платформа, установленная поверх этой. Она была намного меньших размеров и лишь половина из её площади находилась на здесь. Остальная половина выходила за границы, свисая над космической пустотой. Если ориентироваться на геометрические показания нейромодов, её площадь не превышала сто квадратных метров. Йен Ван Дайт размахивал клюшкой. Рядом с ним стоял незнакомый Айсеру человек, одетый в дорогой бизнес костюм. Йен был одет в обычную одежду для гольфа. На нём отсутствовали рекс-протезы, а на ногах он держался уверенно. Айсер переступил порог между платформами, взойдя на одну плоскость с Йеном. Здесь был отдельный прожектор, установленный в левом углу, освещавший одну сторону лучше другой. С противоположной стороны, где световое загрязнение было слабее, можно было наблюдать звёздное небо, усыпанное светящимися точками. Разрушенное кольцо отсюда было отлично видно.

— О, а вот и гости, — Йен не глядя усмехнулся, замахиваясь клюшкой для удара. Человек в костюме поклонился ему и покинул платформу, пройдя мимо Айсера. Айсер проследил за ним, пока тот не скрылся вдалеке.

— А где твои слуги, Йен?

— Слуги? Какие ещё слуги? Я тебе что — феодал? Мне может быть и много лет, сынок, но я не стар, чтобы нуждаться в няньках и лишней заботе.

— Я нашёл О'Шейна, — Айсер подошёл ближе к Ван Дайту.

— Хорошие новости. Явился сюда, чтобы мне это сообщить? Мог и позвонить.

Йен сделал драйв. Шар набрал высоту, уносясь ввысь, где покинул пределы магнитных полей платформы, удерживающих атмосферу. Оказавшись в космическом вакууме, он оторвался от сил притяжения. Его импульс стал абсолютным, двигая шар бесконечно по вектору своего направления. В вакуумном гольфе лунка была зафиксированная на синхронной орбите, но Йен промахнулся, и шар прошёл мимо, улетая в бесконечность. Теперь он будет лететь до тех пор, пока его не поймает в свои тиски гравитационный колодец другого массивного объекта, массой превосходящего, и не затянет к себе.

Йен тихо выговорился про себя. Ни патта, ни чипа в вакуумном гольфе не существовало. Автомат подал новый шар, выкатив его на ти под Йеном. Тот закрыл один глаз, стараясь совершить идеальный свинг. Айсер с помощью своих нейромодов мог бы легко рассчитать нужный момент импульса, нужную силу для удара и нужный момент инерции для шара, и всё бы это заняло у него не больше доли секунду. Значит, Йен либо отключил свои линзы, либо у него только одна линза на глазу, который он и закрывает.

— Он мне кое-что рассказал. Поэтому я здесь. Есть некоторые вопросы, на которые мне нужно знать ответы.

— Ну и что я могу знать?

— Правду, — сухо ответил Айсер. Йен прищурился, взглянув из-под бровей на него.

— Ну хорошо.

— Он говорит, что его зовут Уэс Рид. И он…

— Говорит? Он что, всё ещё жив? — резко перебил Йен.

— Пока-что да.

— Тебе вроде поручили устранить всю верхушку Пирра, а не вести с ними переговоры.

Начальственный тон Йена раздражал Айсера.

— Он говорит, что он с Мартиньяо. Того самого. Третьего. Он вполне убедительно говорил.

— И ты ему поверил?

— Да, Йен, поверил. Вот я и думаю, зачем ему врать. А ещё, он говорит, что никакие инопланетяне не бомбили Мартиньяо-три. Он обвиняет в этом Землю, а конкретно ВЗП. Это правда, Йен? Это было наказание? Сигнал всем остальным, что никто не может отсоединиться от Земли?

— Что ж, — Йен выпрямился, распрямившись во весь рост, — никто не может диктовать свои условия нам.

— Боже, Йен. Три миллиона людей. Это геноцид своего же народа!

— Социалисты хуже анархистов. По сути они одно и тоже. Идеалисты. Глупые мечтатели, готовые разрушить устоявшиеся правила нашей цивилизации, не видящие ничего вокруг кроме своих желаний. Дать одной планете возможность отделиться от ВЗП? Создать прецедент, чтобы другие последовали такому же примеру? АДД принадлежит нам, ВЗП, и никто не имеет права отключать его без нашего разрешения. Позволить образоваться конкурирующей структуре, государству, внутри нашей же системы? Это безумие!

— Безумие? А уничтожать такое количество населения не безумие?

— Айсер, бога ради. Не говори, что тебе стало жалко этого подонка, убившего наших людей на Закрофе?

— Нет, конечно, — Айсер смутился. — Но это ничего не меняет. Неужели не было другого варианта решения проблемы?

— Другого? Какого? На Мартиньяо провернули всё без нас. Они провели несанкционированные выборы, позволив прийти к власти каким-то левым людям. Мы и так устали уже от этих паразитов нашего общества, халявщиков, маргиналов, вечно ноющих меньшинств, а ещё и дать им возможность строить свою утопию? Извольте. Никто не может диктовать нам условия, я ещё раз повторю. Они поставили нас перед кризисом и вынудили нас приступить к действиям.

— И ВЗП обыграло всё так, чтобы увеличить свою деспотию на других планетах, — Айсер рукой провёл себе по лицу, пытаясь осознать весь масштаб картины. — Вы взрывали ядерные заряды, списывая их на совесть Пирры.

— Деспотию? Сынок, разве мы похожи на деспотов? Мы не тираны и не деспоты. Мы лидеры, на спинах которых стоит наша ветхая цивилизация. Мы и удерживаем массы людей, кои безумны, от глупостей. Иногда кнут должен быть намного слаще пряника.

— Вы использовали теракты в своих корыстных целях. Поэтому я и не мог выйти всё это время на Пирра. Я отлавливал и убивал не их людей, а ваших! — процедил сквозь зубы Айсер, переполненный злостью.

— Лично я их не знал. Думаю, они были обычными наёмниками. Я не участвовал в планировании всего этого ужаса, даже отговаривал остальных от планирования, поверь. Но, признаюсь, их мотивы имеют смысл. Людей легче сплотить, если у них есть невидимый враг, прячущийся в темноте. И не забывай, Закроф взрывали Пирра. Они реальны. Ты убедился. Даже здесь они устроили катастрофу, — Йен указал рукой в сторону разрушенного кольца. — Они реальная угроза нашей цивилизации. Да, мы делали ужасные дела, но только для того, чтобы люди осознали, кто их истинный враг, и вспомнили, к кому они должны прислушиваться. Пирра, их социалистические, коммунистические бредни, главная угроза всей нашей системе.

— Вы знали, что главари Пирра — это спасшиеся люди с Матриньяо-три?

— Мы догадывались. Но сколько их уцелело? Разведка и аналитические системы предполагали, что они бывшие жители той планеты, но никаких доказательств не было. Но теперь то мы знаем. Ты принёс нам нужные сведения. Теперь, надеюсь, мы покончим с ними. С Пирра.

— Но, даже если они все исчезнут завтра, сама ведь Пирра продолжит фиктивно существовать, верно? Вам ведь нужен внутренний враг, чтобы удерживать вертикаль власти в своих руках.

Йен легко кивнул. Он посмотрел в сторону космической пустоты. С этих широт и угла он смотрел за пределы человеческой цивилизации. Стрелец Альфа был у него над головой в сотне световых лет, а линия пыли Млечного пути перпендикулярно пересекала платформу. Но большинство звёзд не было видно. Они были скрыты за пеленой светового загрязнения с данной стороны платформы.

— Чего хорошего могут дать идеалисты этому миру, Айсер? Коммунисты? Человек безумен по своей природе. Он сходит с ума от навязчивых идеи, кажущимися ему сакральной истинной. Верит в разную утопическую ерунду. Ему нужно держаться за ветку, иначе он упадёт в костёр под собой. Мы лишь направляем дым от костя в лицо цивилизации, чтобы она помнила, что находится под её ногами, там, внизу. Какими-бы ужасными не казались наши действия — у них есть чёткая цель и логика. Если нет другого способа, чтобы поставить остальных на правильный путь, значит нет. Я был там, Айсер. Был на орбите Мартиньяо, когда корабли флота бомбили поверхность планеты, — Йен разжал глаз, передавая данные через инфракрасный канал прямо на сетчатку глаза Айсера. — Я знаю истинную цену, которую должна заплатить наша цивилизация. Не дерево свободы, но дерево порядка нужно поливать время от времени кровью. Кровью патриотов.

— И тиранов.

— Я патриот нашей цивилизации, Айсер. Я видел её закат, кризис, который накрыл нас всех. Мы стояли на грани междоусобной войны, развернувшейся на Земле, в нашем доме. И я лично протянул руку, чтобы вытащить человечество из пучины, куда их затягивали анархисты со своими левыми идеями. Порядок превыше всего.

Айсер удивился, что Йен собирался спокойно передать тому данные, не опасаясь взлома своих нейромодов, учитывая, сколько хакерской аппаратуру находится в его мозгу. Он принял передачу файловых данных, загружая себе воспоминания Йена в видеоформате, кодируемом в реальном времени. На мгновение он перенёсся куда-то далеко, в другое время и другую эпоху, оказавшись в теле Йена. Сто восемьдесят лет назад.

Йен Ван Дайт стоял на внешней стороне космического крейсера. Магнитные ботинки скафандра крепко держали его на поверхности обтекаемой формы звездолёта, края которого загибались за горизонт. Радиаторные и артиллеристские батареи покрывали круглую оболочку корабля. Планета отражалась от зеркального забрала шлема Йена. Вспышки света, появляющиеся в атмосфере планеты, заставляли Йена прищуриваться, проходя даже сквозь фильтры яркости. Крейсер застыл в пространстве на средней орбите Мартиньо, всего в двух тысячах километрах от поверхности. Из-за угла наклона казалось, что планета хочет зайти в зенит над Йеном, а надиром окажется линия Млечного Пути под его ногами, за кормой корабля.

— Вам удобно, сэр? — Кто-то спросил Йена через канал связи. Этот кто-то был за его спиной. Айсер почувствовал, как это чувствовал сам Йен. Он не обернулся, и Айсер так и не увидел лица говорящего.

— Замечательно, — сухо ответил Йен через коммуникатор в скафандре.

Десятки бомбардировщиков на термоядерной тяге, с тянувшимися плазменными хвостами из сопел, вошли в атмосферу планеты, присоединяясь к остальным, уже присутствующим там. Системы ПВО Мартиньо-три, размещённые сугубо вокруг одного из трёх городов планеты, самого большого, вели отчаянный оборонительный огонь, пытаясь сбить все термоядерные ракеты на подлёте. Один из континентов планеты был уже полностью разрушен и его поверхности было не видно. Огромные облака пыли, дыма и радиоактивных веществ затянули его, накрыв темнотой. Термоядерные ракеты с массой в сотни мегатонн вонзались в поверхность океана, превращая его в пар. Волны образованных цунами бежали рябью к берегам континентов, смывая всё на своём пути. Вулканы, спящие миллионы лет, пробудились, выплёскивая из себя раскалённую магму. Ударные волны термоядерных взрывов заставляли саму литосферу приходить в действие, двигаться. Йен видел несколько точек, коими были военные корабли, кружившие вокруг одного из городов, полностью сожжённого в радиоактивной агонии. Корабли кружили по большой территории, стерилизуя поверхность планеты до углей. ВЗП решило применить наиболее «грязные» изотопы, в надежде полностью исключить любое подозрение, к которому могло бы прийти независимое расследование, наблюдая с расстояния. Планетарную систему предварительно заглушили, не дав информации и передачи данных уйти в межзвёздную сеть. Никто не услышит кричи и просьбы о помощи обречённых. Десяток военных кораблей, израсходовавших свои термоядерные запасы, прошли линию Кармана, выходя на низкую орбиту. Их сменили другие корабли, двинувшиеся на термоядерной тяге в противоположную сторону. ВЗП было всё равно, что станет с биосферой планеты. Если инфраструктура будет разрушена, то толку от неё уже нет.

— Ужасно, не правда ли? — донёсся до Йена голос из динамиков коммуникатора. На этот раз Йен повернулся к говорящему. Человек, в таком же скафандре, с зеркальным забрало, от поверхности которого отражалось солнце системы за спиной Йена, стоял по его правую руку.

— Да, — скептически ответил Йен. — Ужасно. Но им дали выбор. У них была неделя, пока мы сюда добирались, чтобы сложить свои полномочия и сдаться. Всего-то несколько публичных казней и всего этого можно было избежать.

— А они выбрали смерть, решив погибнуть, но не сдаться. Как иронично, — так же сухо ответил собеседник. — В духе идеалистов.

— Ага. Сколько ещё продлиться эта бойня?

— Тебе, Ван Дайт, не терпится поскорее убраться отсюда? Я думал, ты удовольствие получаешь.

— Ни капельки.

— Какая уже разница. Мы приняли решение и нам с ним жить. Ты ведь не пойдёшь в душ, в надежде смыть с себя последствия? — собеседник жёстко усмехнулся.

— Разницы нет. Ты прав. Но меня утешает праведность наших поступков. Если фундамент здания шаток, то тебе нужен материал, чтобы обновить его. Укрепить. Не дать зданию, в которым ты живёшь, разрушиться.

Несколько точек-кораблей, пролетавших над последним городом, сверкнули яркими вспышками, будучи уничтоженными системами обороны.

— Ты знал, что мы взрываем наши термоядерные игрушки не в атмосфере планеты, а методом прямого соприкосновения с поверхностью? Такого никогда не делали на земле с зарядами больше сотни килотонн, боялись вызвать массовые оползни и смещение лито плит. Только моделировали последствия такого применения. А теперь мы можем видеть тот кошмар, к которую это приведёт. В живую. Разве тебя это не убеждает в праведности наших поступков?

— Да. Мир через войну, — грубо ответил собеседнику Йен.

— Мир — это, всего лишь, промежуток между войнами, — сказал тот напевая слова.

Оставшиеся оборонительные истребители мчались сквозь линия Кармана, вступая в неравный бой с флотом ВЗП. Обороняющиеся предварительно раскидали атмосферные мины, на которых подорвались первые корабли флота, входившие в атмосферу. Йен прибыл уже намного позже, когда операция зачистки подходила к своему предсказуемому концу. В этой ужасной электромагнитной буре, охватившей всю планету, почти не работала никак электроника. Системы постоянно перезагружались, и корабли флота попросту не могли производить продолжительные бомбардировки. Использовались и ракеты класса «космос-планета», которым требовался нужный угол и угловая скорость для прохождения атмосферных слоёв планеты, выпускаемые крейсерами с орбиты. Операция проводилась максимально грубо. Максимально уродливо. Бомбардировщики не щадились. Их флот привёз сюда тысячами, разместив на средней орбите вокруг планеты. Над Йеном пролетела эскадрилья, заходя на угол для входа в атмосферу. Полюса планеты сияли электромагнитным излучением, покрывшись аврорным сиянием.

— Сэр. Мы перехватил сигнал с поверхности. Сигнал пытаются направить на нас прямым лучом из последнего населённого пункта планеты. Мы предполагаем, что они хотят связаться с начальством флота. — Йен слышал в коммуникаторе, как докладывает собеседнику, который был выше в иерархической системе ВЗП, чем он сам.

— Хотят сдаться? Как думаешь, Йен? — собеседник бодро обратился к нему.

— Мне всё равно.

— Сэр, что прикажете делать?

— Пускай Йен решает. Наш сентиментальный друг, ответим на их звонок?

Йен устало вздохнул. Нет ничего, никакого предела ужаса, к которому человек не смог бы привыкнуть. Привыкнуть и устать.

— Не стоит. Добивайте их поскорее, — сухо высказался Йен.

— Принято, — передававший донесение отключился от связи.

Воздушные аппараты флота ВЗП заняли всё небесное пространство, окружив кольцом пылающий город под собой. У обороняющихся заканчивался боезапас. Артиллерия и системы ПВО продолжали отчаянно работать, но без особого успеха. Тысячи термоядерных ракет, заострив свои блестящие наконечники, покинули свои гнёзда, веером разлетаясь в разные стороны, словно хищники, вылетевшие почувствовавшие лёгкую добычу. Йен закрыл глаза в тот момент, когда новые термоядерные вспышки зажглись на поверхности планеты.

У Айсера помутнело в глазах.

— Господь, — Нейромоды восстановили давление. — Значит, он был прав. О'Шейн. Вы действительно сделали это.

— Да, Айсер. Мы сделали это. Мы восстановили порядок. И мы будем его поддерживать всегда, пока мы живы.

— Вот зачем сюда летит флот ВЗП, — Айсер переводил дыхание. — Всё повторится?

— Я видел тот доклад. Твой доклад АО по поводу наиболее вероятного нахождения главной ячейки Пирра. Настоящей. Я не принимал в нём никакого участия. Последние сто лет я терял свою власть в ВЗП. После Закрофа я взялся за разрешения кризиса с Пирра, но не преуспел. Мне этого много стоило. Пирра могла и была тем самым независимым расследованием, которое утекло в сеть. Это они его сделали. Указали на нас. А я не разобрался с ними по-быстрому. Другие шакалы ВЗП, эти стервятники, ничего не знающие и не понимающие в этом мире, отстранили меня. Они закрыли передо мной двери Олимпа. Я скатился по иерархической лестнице. Но они всё же прислушались ко мне, обыграв террористические акты Пирра на своё усмотрение. Когда я получил доклад, я уже давно не принимал участие в высших кругах Земли, списанный всеми и поставленный перед фактом. Верхушка АО давно конкурирует в другими подразделениями ВЗП, пытаясь перехватить штурвал управления на себя. Они отнеслись очень серьёзно к твоему докладу, Айсер. Серьёзнее, чем ты сам. Они не просто прислушались к тебе. Они пришли к тем же выводам, изучив твои размышления. Моё участие в этой операции может вернуть меня назад. На вершину Олимпа. Я не упустил такую возможность. От меня требовалось передать подтверждение флоту, летящему следом за баржой. Что главари Пирра действительно здесь. О'Шейн? Никто не знал, что он реален. Теперь же, всё предрешено.

— Флот уничтожит это место? Боже, я и указал им…

— Такое возможно, — Йен улыбаясь кивнул. — Второй Мартиньяо, да? Айсер, АО и отправил тебя сюда. В одиночку. Чтобы ты уничтожил Пирра до прибытия флота. Флот был перестраховкой. Антитеррористические спецы заверяли, что ты лучший. Так что, если ты не справишься, флот вступит в активные действия.

— Йен, этого нельзя делать. Отмени приказ.

— У меня нет на это полномочий. Прости, сынок. Да, это ужасно, но дерево нуждается в поливании. За последние сто лет люди начинают забывать о порядке. Думают, что жизнь и наше общество требует перемен. Разве ты не убедился в этом? Здесь?

— Здесь миллионы людей, чёрт тебя подери!

— А сколько живёт в пределах взаимодействия Дирака? Триллионы? — Йен наклонился к ти, совершая свинг. — Но ты не волнуйся. Пережди всё здесь. Здесь мы в безопасности.

Айсер обдумывал услышанное. Всё перемешалось: Пирра, ВЗП, АО. Ему требовалось время, чтобы переварить информацию. Конкурирующие структуры внутри ВЗП? А теперь как относиться к Пирра? Айсер видел перед собой миллионы своих копий, требующих вендетту, стоя по разным берегам одной широкой реки. Миллионы обиженных людей, взывающих к справедливости. Айсер закрыл лицо руками, пытаясь собраться. Он обошёл Йена, который всё рассчитывал свой удар, подходя к неосвещённому краю плиты. Айсер убрал руки и увидел разрушенное кольцо, полностью остановившее своё ускорение. Инженерные корабли облетели противоположную от разрушений, оставленных ядерной бомбой, сторону. Айсер видел, как строительные аппараты, оснащённые плазменными резаками, работают над внешней стороной кольца. Такую огромную конструкцию, как орбиталище, невозможно демонтировать вручную. Аппараты не разрезают его на две части, а лишь делают места установки подрывных зарядов под нужным углом. Очевидно, на другой стороне, где находился разлом, они уже всё установили, и сейчас заканчивали свои работы. На внутренней стороне кольца спасатели продолжали искать уцелевших, помогая тем покинуть обречённое орбиталище. Но сколько останется тех, кому не помогут?

Строительные аппараты отлетели от внешней стены орбиталища, залетая внутрь кораблей. Корабли включили свои термоядерные сопла, развернулись, и начали покидать пределы мира-кольца. Айсер молчаливо, словно наблюдающий сожжение своего святого места монах, провожал корабли взглядом. Когда они скрылись за противоположной стороной дуги, ряд слабых вспышке вспыхнул в двух диаметральных областях кольца. Никакого звука. Лишь визуальное наблюдение. Кольцо разделилось на две равные части, которых импульс взрыва толкал друг от друга. Они медленно начали покидать общую орбите, потеряв своё основание, коим была дуга, и теперь будут медленно улетать в противоположные стороны. Для Айсера, из позиции, где он сейчас находился, всё выглядело так, будто две половинки окружности расходятся друг от друга под острым градусом: одна в северо-восточном направлении, другая — юго-западном. Что-то кольнуло сердце Айсера, и он отвернулся от этого завораживающего вида. Йен нанёс удар по стоящему на ти шару, но вновь ошибся с траекторией. Шар покинул электромагнитные поля платформы под неправильным углом, пройдя намного выше.

— Наш уговор всё ещё в силе? — Айсер ненавидел Йена, ненавидел ВЗП, ненавидел Пирра, ненавидел всех. — ВЗП мне оформит гражданство землянина?

— Мы держим своё слово. Только, что ты там собрался делать? Никто не пустит тебя туда со всеми этими военными модификациями, — Йен посмотрел на Айсера. — Тебе придётся лечь под хирургический стол. Но, не забудь — ты получишь гражданство только в том случае, если с настоящей Пирра будет покончено раз и навсегда. Так написано в контракте.

— Знаю, — Айсер немного промолчал, думая. — Я хочу покончить со всем этим.

— Что, сынок, ноша стала слишком неподъёмной? — усмехнулся Йен, и Айсеру захотелось снести ему голову.

— Да, — злостно ответил он. — Я хочу покоя, хочу отдалиться от всего этого.

— Отдалиться? Не смеши меня. Ты столько времени гонялся за Пирра, что изменилось? Ты одержим, Айсер. Люди не способны меняться. Не стоит обманывать себя.

— Иди к чёрту, Йен. Я не всегда был таким. Я не знал во что я ввязался.

— Тебе потребовалось сто пятьдесят? Шестьдесят лет, чтобы осознать всё? — засмеялся Йен.

— Я разберусь с Пирра до того, как прибудет флот. Я сделают это, слышишь Йен? Я успею, и ты отзовёшь флот. А потом я получу чёртово гражданство, пускай хоть вид на жительство, мне всё равно, но ты мне дашь возможность жить на Земле.

— Хорошо. Договорились, — Йен постучал клюшкой по газону, ожидая, пока автомат выкатит следующий шар на ти. На Айсера он даже не смотрел, глядя на автомат. — И чем ты там собрался заниматься? Будешь в школе преподавать уроки труда?

— Не важно чем. Главное, что того хотела бы Луна.

— Луна? — Йен покосился на Айсера. — Ах да, твоя подруга, погибшая на Закрофе. Да, Айсер, да, — Йен усмехнулся. — Ты, наверно, не знал, но я должен тебе сказать. Луну воскресили сто шестьдесят лет назад. С тех пор она никогда не покидала пределы солнечной системы. Её родители довольно крупные шишки. Они и спонсировали большую часть АО много лет подряд. Конечно, они ничего не знают про связь ВЗП и Мартиньяо. Я бы даже сказал, ты единственный человек во всём космосе, не землянин, который знает правду. Но не знаю, поздравить ли тебя с этим.

Айсер не мог пошевелиться.

— Луна жива?

— Да, тупица, — Йен злостно рассмеялся, любуясь реакцией Айсера. — Её тело воссоздали из базы данных ДНК, хранящихся на земле. А сознание загрузили из нейронной копии, оставленной ей до её полёта с тобой на Закроф. Неожиданно, верно?

— Но, — ком подступил к горлу Айсера, — почему мне никто не сказал?

— Потому-что ты и не спрашивал. Какая ирония, да? Ты был настолько одержим местью, что даже не соизволил поинтересоваться ничем другим. Да и узнай бы ты это раньше, что изменилось бы? Ты бы всё бросил и попытался бы с ней связаться? Хех, сынок. Она не тот человек, которого ты знал. Вернее, это она и не узнает тебя. Какая теперь разница? Думаю, ты уже и забыл, какого это любить. В твоей жизни ничего нет кроме цели, которую мы тебе и дали. Что, хочешь меня убить?

Айсер действительно подумывал оторвать голову Йену, но его мысли метались в хаосе. Йен продолжил:

— Вас разделяют сто с лишним лет. Целые эпохи. Та Луна, которую воссоздали из копии, никогда не проживала с тобой ту жизнь, на Закрофе. Вы разные люди теперь, — Йен наклонился к шару, занося клюшку. — Хотя, знаешь. Разберись с Пирра, выполни свою часть контракта, и получишь своё гражданство землянина. Встретишь её. Думаю, она всё так же живёт в Мадриде. Или встретишь другую девчонку. Будешь ей по ночам рассказывать, как взрывал орбиталища на периферии человечества.

— Йен, ты отведёшь флот, если я успею убрать Пирра до его прилёта? — Айсер дышал неровно, набирая лишний воздух в своих лёгкие.

— Да, да, — Йен подбирал стойку для улучшения своего удара.

— Послушай ты, если ты не выполнишь свою часть сделки, то я найду тебя и убью. Я уничтожу тебя и всё ВЗП, если потребуется.

— Ага, хорошо, — раздражённо ответил Йен.

— Я не шучу, я сделаю это.

— Послушай это ты меня, сынок. Чёрт тебя подери, Клемент! — Йен со злости бросил алюминиевую клюшку на землю, от чего та сломалась на две части. — Ты, неблагодарное животное, жив лишь только потому, что это мы дали тебе второй шанс. Мы вытащили тебя из инвалидного кресла, в котором ты должен был сидеть до конца своих жалкий лет. Ты бы сдох от лучевой болезни. Мы починили тебя, поставили на ноги и дали средства мстить. Ты наша собственность, уясни уже, если раньше не дошло. Мы, и лично Я, ничего тебе не должны и не обязаны тебе что-либо сообщать или слушать вообще. Мы подписали с тобой контракт, основанный на нерушимых законах нашей системы. Ты подписал его, обещая, что выполнишь его, найдёшь Пирра и разберёшься с ним. И мы ничего больше от тебя не требовали. А требовать у нас ты не имеешь права. Если мы захотим, то завтра же демонтируем тебя, а твою голову и спинной мозг вернём назад в инвалидное кресло. Ты нуль без нас. Но мы поверили, что ты будешь работать, несмотря ни на что. У нас бы уговор и ты согласился. А теперь ты приходишь сюда и ставишь мне условия. Угрожаешь мне. Я тебе вот что сказу, недоумок, — Йен оскалился. Его лицо почернело от злости. — Ты лишь отнимаешь моё время, которое, кстати, стоит кучу денег. То, что ты устроил на том орбиталище, обошлось нам в крупную сумму. Мы потеряли инфраструктуру на очень большую сумму, и можем потерять ещё больше. В данный момент ты — ходячий убыток, на который мы тоже, кстати, потратили большие деньги. А от всего, что не несёт прибыли — мы избавляемся. Моя карьера зависит от успеха данной операции. Так что, собери свои яйца, или что там у тебя осталось, в кулак, и вали уже отсюда нахрен. Иди и выполни то, что от тебя требуется. Имей совесть. Вали нахрен отсюда, — Йен отдышался. — Даже расслабиться не даст, ублюдок.

Он мог оторвать голову Йену, изрешетить его старое, дряхлое тело на части, сжечь или разрезать излучателями, мог переломать все кости, но он ничего не сделал. Айсер опомнился только в такси на обратном пути, едя к перрону вокзала. Он, окованный осознанием, молча дал Йену закончить свой монолог. Тот развернулся и ушёл, оставив Айсера наедине со своими мыслями. Всё было понятно. В словах Йена была правда. Угрожать ВЗП было бессмысленно. С таким же успехом он мог бы попытаться остановить флот в одиночку. Пирра? Если смотреть объективно, то он столкнулся с очень организованной организацией, идейной, полной последователей. Возможно, Йен прав. Иерархическая система сильнее любого человека. Ну и что? Айсер склонился вперёд, сидя в салоне такси. Машина медленно проезжала мимо красивых, но пустых домов, усеянных деревьями: дубами и соснами. Гидропонические лампы питали их нужным количеством света, позволяя им расти. Руки Айсера сцепились, локти упёрлись в колени. Внутри него бушевал ураган. Всё смешалось. Всё это походило на квантовую неопределённость. Кто был главным виновником и зачинщиком этой ужасной цепочки катастроф? Айсер представил себе игровой куб — шестигранник — в руках некого хтонического божества, любителя играть в кости. Он подкидывает куб, на его сторонах вращаются описания событий. Шанс любого из них один к шести. И пока игровой куб летит, все варианты возможны. Все они в суперпозиции. Но когда он упадёт на землю, перевернётся, итог будет только один. Какой же процесс ответственен за итоговый результат: взмах руки бога, инерция куба или его соприкосновение с игровой доской? Айсер не знал ответа, он не верил в судьбу, но выпавший результат вписал его в общую картину мира. Он всё ещё ненавидел Пирра, ненавидел О'Шейна, но теперь шкала его ненависти сместилась. На противоположной стороне этой плоскости легли ВЗП и Йен, виновные также в ужасных преступлениях. Теперь Айсер видел баланс. Не важно, какие у них были цели; были ли они капиталистическими фундаменталистами или социал-коммунистами. Ни одна идеология не заставляет человека совершать какие-либо действия, но он сам в ответе за свои поступки. Ему нужен ответ. Нужен О'Шейн. И если он даст флоту повторить события Мартиньяо, то и он, Айсер, лично будет виноват. Он не Йен, чтобы оправдать свои поступки, каким-то, высшим благом. Он должен предотвратить катастрофу, должен пойти на любые действия, чтобы решит проблему. В конце концов, он действительно устал. Луна могла бы его вернуть к жизни, вытянуть его из лап кровавой вендетты. Йену незачем было врать о ней. Её, наверняка, воскресили. Но у Айсера нет шанса увидеть её без помощи Йена. Ему нужно это гражданство. Он заслужил второго шанса. Или третьего? Значит, он выполнит обещанное. Айсер крепко сжал свои кулаки. В монорельсе, по дороге назад к Твиру, он перестроил свою руку под хирургические аппараты, инъекционные иглы и полупроводящие электроды.

Воздушное пространство было свободно. По пути полёта Айсер встретил несколько патрулирующих реактивных вертолётов СБО. Несколько раз его вызывали по командному коммуникатору операторы СБО, но использую фальшивые данные, Айсер оставался вне подозрений. Не стоило беспокоить системы ПВО, явно приведённые в боевую готовность. Никто не пытался посадить вертушку, и Айсер спокойно долетел до крыши небоскрёба, где Твир должен был закончить взлом. Внизу, на улицах орбиталища, люди жгли мусор, транспорт, дома. Анархия захлёстывала это место. Свет, как и предполагалось, отключили. Лишь несколько прожекторов, установленных в районах мест дислокации СБО, стабильно работали, видимые из далека, на искривлённом арочном горизонте, слабыми лучами света, рассеянных на расстоянии. Ничего не мешало наблюдать ночное небо, усеянное звёздами. Шестьюдесятью градусами левее от взора Айсера на небе виднелся конец рукава Ориона, где-то в тысячах световых лет от Булыжника. В противоположной стороне, относительно линии Млечного пути, можно было увидеть слабое сияние рассеянного скопления Птолемея, выделяющегося на фоне черной пустоты своим коричневатым гало. Севернее её, двойные звёзды Мессье 40, смотрели на Айсера, словно глаза дьявола, ехидно наблюдающего за кошмаром, устроенным человеческими руками. Айсер улыбнулся про себя, желая оказаться где-то далеко сейчас, возможно, в тёмной зоне Млечного Пути, находящейся с противоположной стороны от данного района галактики, закрытого от наблюдения скоплением звёзд вокруг Стрельца, массивной черной дыры. Пропасть, забыться, оказаться в объятьях Луны, убежать от разборок ВЗП и Пирра, но это было невозможно.

Айсер прошёл пустые этажи небоскрёба, выйдя на нужный этаж. Пустые коридоры, чьи стены пожирала коррозия, молча провожали его. Был ли Айсер настолько уверен в Твире, или же очень сильно устал, но он не стал сканировать помещение, а лишь махнул рукой, приказывая двери отойти в сторону и пропустить его. Она повиновалась, впуская внутрь. Ирубберо уже пришёл в сознание, взглядом, полным ненависти, смотря на Айсера, заходящего в квартиру. Агент Пирра, один из его главарей, парализовано сидел на полу, устеленным синтетическим ковром, прижимаясь спиной к стене. Его ноги были вытянуты вперёд, а руки, будучи не в состоянии пошевелиться, лежали на них. Лицо его покрывали испарины пота, явно намекая, что нейромоды, отвечающие за баланс его тела, были отключены. Здесь и по правде было жарковато. Единственный кондиционер, отвечающий за циркуляцию воздуха, шумно работал где-то у окна, едва справляясь со своей работой. Твир сидел на барном стуле, дальше по комнате, в месте, судя по всему, которое, когда-то, было кухней. Вместо плиты и стола для продуктов были установлены вычислительные аппараты, а столы были завалены кучей разного технического мусора: системными платами, кулерами и радиаторами, электродами, транзисторами разных размеров, оптоволоконными проводами и миниатюрными клетками Фарадея. Твир положил себе на колени прозрачную системную консоль, наложив между собой и ей себе на сетчатку голографические, геометрические фигуры разной мерности. Айсер не видел деталей, но судя по быстрым движениям пальцев рук, было и так всё понятно. В данный момент, Твир что-то вращал у себя в руках. От абсолютно пустой консоли, похожей на кусок грязного стекла, тянулись приваренные платами электроды. Они изгибами, словно змеи, свисали к полу, откуда тянулись к голове Ирубберо. Их концы закрепились на его височном имплантате. Крышка радиаторы была снята. Ещё несколько кабелей были вделаны в руку, ранее сломанную Айсером. Два оптоволоконных кабеля вошли с левой стороны в щитовидный хрящ.

— Прислуга землян, — с трудом выдавил из себя Ирубберо, обращаясь к Айсеру. Его неоновые глаза полыхали яростью, так знакомой им обоим.

— Значит, ты можешь говорить? — сухо ответил Айсер.

Твир вышел из симуляции, прекращая судорожно двигать своими пальцами, набирая что-то на виртуальной клавиатуре.

— Ты вернулся, всё же.

— И долго он уже в сознании?

— Килосекунду. Минут пятнадцать-семнадцать.

— Твир, послушай, он тебя обманывает, — Ирубберо тяжело повернул свою голову. — Он не вытащит тебя отсюда.

— А, значит, вы уже успели побеседовать? Прекрасно, — грубо отшутился Айсер.

— Он не сможет тебе сделать пропуск. У него нет такого права. Он использует тебя, Твир.

— Ну всё, хватит. Можно отключить ему голос?

— Твир, только мы твоя надежда! — Ирубберо процедил сквозь зубы. Ему было тяжело произносить слова, не говоря уже о целых предложениях.

— Твир, приятель, ты устранил его систему самоуничтожения?

— Да, — тот неуверенно ответил, — да. Я нашёл уязвимость. Под гипоталамусом у него был вживлён микро-излучатель, запускаемый комбинацией эндокринной системы. Он способен посылать электрический заряд.

— Замечательно, но он ведь отключен, да? Он, — Айсер указал на Ирубберо, — уже не сможет себя убить? Мне нужна его нейронная система.

— Ты ведь не собираешься взламывать его мозг? — испуганно спросил Твир.

— А зачем же он мне ещё нужен? Твир, — Айсер устало посмотрел на него, — друг. Окажи мне услугу, а я окажу тебе. Мне нужно, чтобы ты проконтролировал всё со стороны и уменьшил его болевой порог. И пускай он остаётся в сознании всё это время.

— Что? Ты ведь понимаешь, что это будет значить для него?

— Не трогай меня, ублюлок, — Ирубберо огрызнулся.

— Если я не сделаю этого, если я не узнаю, куда направился О'Шейн и МакМиллан, Флот ВЗП уничтожит это место. Сотрёт его. Ты это понимаешь?

— Боже, — Твир выпустил из себя дух. — Это ведь не правда?

Айсер развернул своё тело, повернувшись к сидячему, парализованному Ирубберо.

— Мы можем обойтись без этих ужасных пыток. Просто расскажи мне всё. Куда они направились? Зачем вы собирали металлолом? Что вы собираетесь делать?

— Если я расскажу, ты мне поверишь?

Айсер на секунду задумался.

— Нет, — он покачал головой. — Ты прав, не поверю. Твир, приведи нужную конфигурацию в действие.

Айсер засунул руки в карманы штанов военного комбинезона СБО, развернулся, и подошёл к единственному окну в комнате, откуда можно было посмотреть наружу.

— Айсер? — неуверенно спросил его Твир.

— Что?

— Ты ведь не обманешь меня? Ты ведь вытащишь меня отсюда?

— Не верь ему, — нервно сказал Ирубберо.

— Да. Даю слово, — Айсер не обернулся, устало наблюдая за происходящим на улице. За его спиной Твир взял со стола предмет, похожий на вычислительный аппарат, подключился к его системе, поднял с пола один из оптоволоконных кабелей, вставляя его в прямоугольный аппарат, покрытый транзисторами. Люди внизу бегали между улицами, что-то пели и выкрикивали, махали плакатами и флагами. Улицы освещали костры из стопок мусора, разбросанные по округе. Термоядерные станции, установленные на дуге, больше не питали этот город электроснабжением. Больше не горели голографические рекламные картинки, не переливались играючи геометрические фигуры. Айсер провёл свой взгляд вдоль улиц, смотря всё дальше и дальше, пока не перешёл на изогнутую арку горизонта, устремляющегося вверх. Там он сужалась в тоненькую линию, словно хрупкая черная игрушка на фоне черной бездны. Он перерезала пыльную линию Млечного пути, расположенного отсюда горизонтально. Мириады звёзд украшали браслет родной галактики. Кольцо-орбиталище медленно вращалось, но смещение было едва заметно.

— Готово, — окликнул его Твир.

Айсер подошёл к Ирубберо, сел рядом с ним и заглянул в его неоновые глаза.

— Ируббер, — он устало смотрел в них. — Мы чудовища. Но может быть, мы можем сделать, что-то, что-то хорошее? Помоги мне. Флот уничтожит это место. Всех этих людей. Им нужна Пирра. Нужен О'Шейн. Но если я докажу им, что он мёртв, то они не станут этого делать. Не стоит всё это. Этот кошмар должен прекратиться.

— Ты идиот, Айсер, — Ирубберо лишь усмехнулся. — Не стоит всё это? Наше дело стоит всего. И я не боюсь смерти. Я принимал участие в ужасных событиях, но я не раскаиваюсь как ты. Я тебе ничего не скажу, а ты ничего не поймёшь. Делай то, что пожелаешь нужным.

— Что ж, — Айсер грустно выдохнул. Он рывком схватил рукой за горло Ирубберо, сдавив его, но не сильно. Правая кисть Айсера трансформировалась. Пальцы исчезли, а их место заменили скальпели, хирургические инструменты, плазменный резак и инъекционный считыватель нейронов, похожий на тонкий, заострённый электрод-проводник. Да, Ирубберо искал смерти. Не важно, раскаивался он, или считал свою миссию выполненной, но он был уверен, что его жертва будет ненапрасной. На это надеялся и сам Айсер. В какой-то момент его ненависть к Пирра ушла на второй план, будучи подвинутой решения задачи, которая стояла перед Айсером. Из-под кожи руки, удерживающей шею, вылезли тоненькие кабеля, удерживаемые электродами. Они вошли в оптоволоконные кабели, подключая нейромоды Айсера к системам Ирубберо. Взлом не занял много времени. Через пять секунд Айсер имел полный доступ к чужим нейромодам, изучая их прошивки и схемы. Он послал лёгкий электрический импульс и получил от них ответ. Нейромоды Ирубберо входили в танец резонанса, играя под виртуальную дудку Айсера. Когда он убедился, что получил полный доступ, что видит всю сеть, Айсер осторожно приподнялся, коленом придавливая голову Ирубберо. Он занёс скальпель над короткостриженой головой. Его хирургическая программа наложила на сетчатку виртуальную сетку поверх головы, разметив точки и надрезы. Айсер провёл скальпелем вдоль линий, вырезая ровный кусок кожи прямоугольной формы. Ирубберо закричал от боли.

— Твир, сделай так, чтобы он не отключился.

— Хорошо, — Твир был в ужасе от видимого, но сдержался.

Скальпель прошёл по последней линии, соединяя всю фигуру воедино. Он изменил свою форму на небольшой захват, изогнулся и подцепил нижний слой кожи, сдирая её с поверхности черепа. Кровь тонкими ручейками стекла на лицо парализованного Ирубберо, который пытался бороться с болью. Айсер отбросил кусок кожи, убирая скальпель в сторону. Требовалось продезинфицировать его, но это Айсер сделать его потом. Он выбрал плазменный резак малой мощи, осторожно проводя им по костной ткани черепа. Требовалось сделать предварительный надрез, не разрезая кость полностью. Рука Айсера не дрожала, а системы точно вели его по нужным местам, но не следовало рисковать. Прожог может убить мозг моментально. Закончив с квадратной разметкой, Айсер убрал резак, сконструировав небольшой рапидный инструмент, похожий на циркулярную пилу круглой формы. Он аккуратно занёс её над линиями, ранее оставленными резаком, скорректировал нужный угол, и приступил к образованию отверстия в черепе, предварительно оставив зажим, чтобы удобнее было снять отрезанную часть кости. Твира вырвало. Он в ужасе наблюдал, как круглая, циркулярная мини-пила делает надрезы. Внутричерепное давление выбросило лужи крови на воздух в местах разреза. Когда всё было окончено, рапидный инструмент ушёл на второй план. Хирургический инструмент, похожий на винт, подцепил зажим, снимая разрез. Кровь хлынула через края, медленно растекаясь по голове Ирубберо. Какое-то кошмарное осознание, крик человеческой его части, пронеслось в сознании Айсера, но он подавил его силой воли, заставив заткнуться. Он показал Ирубберо, находящемуся в сознании, вырезанную кость, покрутил её на сто восемьдесят градусов, и небрежно бросил её на пол. Из неоновых глаз Ирубберо текли слёзы, но Айсеру было всё равно. Его хирургические приборы сложились на тыльной стороне кисти, оставив на виду лишь блестящий электрод — инъекционный считыватель нейронов. На сетчатке глаза Айсера мозг Ирубберо покрылся трёхмерной сеткой, указывающей все мозговые отделы и структуры. Но Айсеру нужен был только неокортекс. Нейромоды отметили положение клауструма — тонкую пластину в мозгу, длинной в несколько миллиметров, расположенной возле внутреннего слоя новой коры в центре головного мозга, от которого отходили несколько латеральных и медиальных нервных путей, через которые он был соединён с другими частями коры больших полушарий мозга. Электрод-игла вытянулся, уменьшившись на своём конце до нанометров, покрытой наномашинами. Айсер рассчитал угол, вводя её в мозг, где она достигла клауструма. Айсер набрал воздуха, пересмотрев всю схема действия, надеясь избежать неудачи. Электрод послал электрическим импульс в клауструм, откуда электроны разбежались в разные направления: к гиппокампу, хвостатым ядрам, центальной нервной системе, амигдаловым ядрам, всем синапсическим щелям, к каждому нейрону, задев каждый его отросток: аксоны и дендриты. Импульс был слабым. Он не заставил ничего работать, но получил ответный электромагнитный резонанс. Следующий импульс, намного большей мощности, разрушит нейронную сеть в мозгу Ирубберо, но Айсер отмахнулся от всех сомнений. Он провёл несколько кабелей вдоль введённого электрода, подключая их к обнажённому мозгу. Кабеля извиваясь змеиной грацией вошли под миндалевидную кору мозга, подключаясь к неокортексу. Электрод послал электрический заряд, положительно заряжая каждый нейрон. Они хаотично посылали друг другу электрические импульсы сквозь синапсы, пробуждаясь, нагревая мозг. Ирубберо взвыл в агонии. Тело задёргалось в конвульсиях. Слюна стекла с уголка его губ, а неоновые глаза обесцветились, став безжизненными. У Айсера было три минуты, пока будет жить мозг Ирубберо, чтобы извлечь из него всю нужную информацию.

Нейромоды смоделировали перед Айсером картинку, считывая образы из аксонов мозга Ирубберо. Образы нижнего порядка перестроились в образы высшего, сложившись в паззл из разных деталей. Вся память, всё, что когда-либо видел Ирубберо, всё, чем он был — теперь видел и Айсер. Он видел его детство, видел тот ужасный, бедный мир, в котором он вырос, который и толкнул его к переосмыслению своей жизни. Картинка была не чёткая, очень расплывчатая, собранная из хаоса красок и очертаний, но нейромоды корректировали её как могли, придавая ей вменяемый вид. Образы памяти были разбросаны в хаотичном порядке, но Айсер отыскал нужный момент, начинающийся от знакомства Ирубберо и О'Шейна. Главарь Пирра вытащил его с той планеты бедной планеты, угнетённой системой ВЗП, дав ему цель всей его жизни. Образ О'Шейна был слишком ясен. Ирубберо, должно быть, почитал его как отца. Он восхищался им. Айсер бегло отбирал аксоны, вытаскивая из них картинки памяти жизни Ирубберо. На одном из образов он заметил знакомое очертание. Прямоугольные треугольники, соприкасающиеся прямыми углами. Только это была не просто геометрическая фигура. В тесках треугольников была зажата какая-то окружность, а сами треугольники находились на возвышенности. Изображение было абсолютно двумерное, но Айсер знал, что видит трёхмерный объект. Как это видел и сам Ирубберо. Эта была статуя или фигура, вокруг которой сидели другие террористы, человек восемь. Здесь были и Патетико, и Слахсер, и О'Шейн. Все они окружили фигуру, взялись за руки и вошли в транс. Айсер попал в абстрактное, наркотическое изображение поверх образов памяти. То, что они сохранились, говорило о том, что Пирра занимались этим часто. В этом трансе все они избавлялись от боли и ненависти, становясь на какое-то время свободными от тех ужасов, которые они совершали. Аксоны не передавали ощущения, но Айсер чувствовал, как на всех присутствующих давит содеянное, но была и какая-та надежда. Надежда, что всё можно исправить. И искуплением их станет эта статуя. И тогда Айсер понял, что видит под статуей. Очертания были едва уловимы, но это был определённо тот самый мусор, который для них подбирал МакМиллан, собранный в конструкцию. Айсер остановил картинку, пытаясь понять лучше видимое, изучая фигуру. Это было последнее собрание Пирры. Когда наркотический транс закончился, террористы встали, а О'Шейн молча передал им информацию о том, что они будут делать дальше. Никакой конкретики по поводу фигуры и зачем она так им нужна, но теперь Айсер знал, куда они направятся. Они собирались сделать что-то ужасное, но и одновременно, что-то великое. Что-то, что искупит их грехи. Айсер промотал память дальше, дойдя до момента знакомства Ирубберо с ним, но не нашёл ответов. Он судорожно промотал память вновь, вытаскивая новые образы, надеясь получить информацию. Возможно, она существует где-то в образе внутри других аксонов, до которых Айсер ещё не дотянулся. У него оставалось ещё время, пока мозг Ирубберо жил. Одно двумерное изображение сменялось другим. Но ответа не было. Казалось, что миссия, возложенная на плечи Ирубберо, настолько важна для него, что не имеет значения в чём она заключалась. Словно слепая вера, движущая людское сознание. Непоколебимый фанатизм, несгибаемая вера — во что? Справедливый мир? Искупление?

Сознание Ирубберо потухло. Айсер лишь наблюдал, как последний пучок света сконцентрировался в центре изображение, а затем бесследно исчез. Нейромоды Айсера вернули его в реальный мир. Он открыл глаз, глядя на мёртвое тело перед собой. Твир, весь в слезах, держал в своих руках консоль.

— Я не мог на это больше смотреть, — оправдываясь, еле выговорит он. — Никто не заслуживает такой участи.

— Даже террористы, виновные в гибели сотен тысяч людей?

— Мы люди, а не животные, — всхлипнул Твир.

Электроды и кабеля отсоединились от Ирубберо, возвращаясь в исходную конструкцию. Айсер отпустил тело, подымаясь на ноги. Он обошёл трясущегося Твира, подойдя к раковине.

— Что нам дальше делать? — Трясущимся голосом спросил Твир. — Флот ведь скоро будет здесь.

— Я отправляюсь на станцию пересадки.

— А как же я?

— А что ты? — Айсер устало мыл руки. Он достал пластиковую из медицинского шкафчика, висевшего на стенке над умывальником, банку со спиртом, протирая им вдоль использованных лезвий. Они позже пересоберутся, но не стоило рисковать неожиданным заеданием механизмов. К тому же, в крови Ирубберо могли присутствовать чужеродные наноботы, пускай это и маловероятно. Струя воды, выходящая с конца крана, омывала лезвия. Линии света, отражённые от ламп, играли на их гранях, подмигивая Айсеру. Он набрал в ладони воды, промывая своё лицо.

— Станция пересадки — это же пункт сбора Службы Безопасности Орбиталища? Я туда не поеду. Я не самоубийца.

— Не едь, — Айсер взял грязное полотенце, попавшееся ему под руки, вытирая им влагу со своего тела.

— Мой пропуск отсюда? Когда я его получу? Я хочу немедленно.

— Никогда.

— Ты ведь обещал.

Айсер бросил грязное полотенце в раковину.

— Я обманул тебя, Твир.

— Что? — Твира охватила паника. — Что?

— Не будет никакого пропуска. Я обманул тебя. Воспользовался. Ввёл в заблуждение.

— И что мне теперь делать? — подавленно ответил Твир.

— Можешь остаться здесь, — холодно, без эмоций, ответил Айсер. Ему было всё равно.

Твир осел на пол, захваченный отчаянием.

— Извини, Твир. — Айсер покинул квартиру, оставив разбитого Твира одного.

Дойдя до общей лестницы, он услышал звуки человеческих голосов, доносящиеся снаружи. Времени было позарез, но он не смог устоять, поддавшись любопытству. Он не направился прямо на крышу небоскрёба, к вертолётной площадке, а спусти вниз. Восемьдесят этажей пролетели для него незаметно. И чем ниже он спускался, тем отчётливее нарастал шум. Городское настроение затягивало его к себе. Открыв дверь дома Айсер оказался на улице полной людей, двигающихся под освещение костров и пожаров. Люди радостно жгли машины, бросая в огонь различные вещи. В горящем мусоре Айсер отчётливо видел флаги ВЗП, плакаты и военное обмундирование. На дорожной части, свободной теперь от машин, люди собирались в группы. Кто-то из них окружил костры, наблюдая за процессом, подкидывая мусор в жерло огня; другие хаотично двигались, радостно обсуждая события последних дней. На их лицах сияли улыбки, такие же, какие бывают у тех, кто считает себя победителем, одержавшим победу в неравном бою. Каждый из них приписывал себе отход солдат Службы Безопасности, думая, что его вклад оказался в этом не меньше, чем вклад других. Айсер, поглощённый городским настроением, не заметно для себя, пошёл вдоль улицы, наблюдая за происходящим. Не было сомнений, что такая же картина была на всём орбиталище. На всех оставшихся на Булыжнике. Всё стремилось к человеческому хаосу. Но в нём был порядок, едва заметный, но всё же порядок. Каждый по-своему, объединённый общим настроением, праздновал. Две молодые девушки смеясь пробежали мимо Айсера, улыбнувшись ему в ответ. Он шёл на звук музыки, доносившийся дальше по улицы. Кто-то включил свою студийную аппаратуру на полную мощность (интересно, откуда он взял энергию?), передавая звуки музыки из своего окна дома. Толпа пустилась в пляс, превратив асфальт в танцпол, а зеваки, такие как Айсер, наблюдали за их телодвижениями. Айсер обошёл их, провожая новых участников взглядом, присоединяющихся к общему музыкальному ритму. Вокруг одной из гор мусора, объятой пламенем, освещавшим погружённый во мрак участок улицы, стояли люди, распивая спиртные напитки и подкидывая лишние кучки мусора в общую обитель. Когда Айсер поравнял с ними, один из людей поприветствовал его. На его багровом лице, переливающимся в тенях, виднелась улыбка. Он протянул Айсеру кусок спрессованной синтетической бумаги, завёрнутой в пакет. Айсер принял подарок, с удовольствием швырнув в огонь. От колыхнувшегося языка пламени отлетели язычки меньше, уносимые атмосферой ввысь. Какие-то старые воспоминания, дремавшие в его сознание, охватили его, заставляя вспомнить другое время. Айсер улыбнулся и двинулся дальше. Ему попадались люди, сидящие в трансе, державшиеся за руки, словно совершающие древний ритуал, стараясь поблагодарить богов за случившееся. Иногда по свободной дороге шли другие. Они, в тёмных спортивных костюмах, с балаклавами, натянутыми на головы, размахивали фаерами, освещая себя пурпурными тонами, и, как и все остальные прохожие, топтали пропагандистские листовки, кои засыпали весь асфальт под ногами. Айсер насчитал двоих митингующих, несущих флаги, на которых красовалась греческая буква П. Репортёры, в поисках лучшего сюжета, снимали происходящее на визоры, надетые поверх глаз, записывая всё в свои базы данных нейромодов. Казалось, здесь было море людей, зажатых в тески громоздких зданий, и человеческие массы были скованны плотностью построек, но они свободно перемещались туда-сюда, проходя мимо Айсера, словно наплывающие на берег волны, гонимые бурей откуда-то из-за горизонта. Айсер посмотрел в небо, едва освещённое светом далеких звёзд, такое пустое и лишённое тепла, разрезанное на две части дугой, вдыхая аромат города, поглощённого анархией. Будто здесь, вдали от земли, своей колыбели и матери, человеческая цивилизация вернулась в доисторическое время, в палеолит, когда человек был ближе к огню, чем к понятию природы электрона. Един со своей природной сущностью — жесткой, безысходной, инфернальной материей. Когда он ещё не обменял свою свободу на безопасность, и теперь хотел вернуть первое себе назад, то, что по праву принадлежало ему. Ван Дайт или О'Шейн, иерархическая система, построенная строго на власти или же анархический утопизм, отвергающий любое понятие власти — были двумя половинами одного баланса. Эквивалента человеческому понятия морали и справедливости. Времена феодализма давно прошли и никогда не вернуться. Идеи Ван Дайта обречены на вечную борьбу рабочих классов, а идеи О'Шейна нереализуемы и могут жить пока живёт их конкурент. Только в месте они могут образовать баланс, создать порядок через шкалу окна «хаос-порядок». Кто-то подкинул ещё мусора в костёр, разведённый рядом с Айсером, радостно смеясь. Мимо прошла группа людей в балаклавах, кидавших сжатые кулаки к небу и скандируя какие-то лозунги, которые Айсер пропустил мимо ушей. Он немо смотрел в огонь, поедаемый им изнутри. Зря он так обошёлся с Твиром. Айсер вспомнил то мгновение, когда покидал то орбиталище, к разрушению которого он приложил непосредственное участие, то множество людей, видимые ему со ступенек вокзала. Выбрались ли они все до демонтажа? Мозг говорил, что Айсер не виноват в случившемся, что необдуманные действия Пирра повлекли за собой эти разрушительные последствия, но душа требовала очищение, требовала возмездие, требовала искупление огнём. Вечная дилемма между логикой и рационализмом, и моралью. Запах гари от костра, чей дым тянулся ввысь, проник в ноздри Айсеру. Никогда ещё это место, Булыжник, полный мечтающих людей, ему не казались настолько живыми. Настолько родными и знакомым.

Твир ушёл. Покинул свои апартаменты, уйдя в неизвестном направлении. Только мёртвое тело Ирубберо осталось там лежать в одиночестве. Никто не придёт его похоронить, попрощаться с брошенный на суд Айсеру. Он окрикнул лестничную площадку, в надежде услышать ответ Твира. Но его не было. Куда бы Твир не ушёл теперь, Айсеру не найти его. Да и времени не было. Ещё одна душа, которую он подвёл. Айсер забрал из квартиры всю свою аппаратуру, разложенную им ранее. Он занёс её на крышу небоскрёба, загрузив в реактивный вертолёт. На неосвещённом ночном небе его обтекаемые формы, окрашенные в серый цвет, были едва заметны. Забив военным арсеналом пассажирские места, Айсер закрыл боковую дверь, и сел на место управления воздушным транспортом. Он запустил систему взлома монорельс, найдя уязвимость через аналитический нейромод, профильтровав весь программный код. Получив права администратора, он выкатил вагон на нужную линию монорельс, сменив его пункт назначения на станцию пересадки СБО. Айсер установил таймер к своему расчётному времени прилёта к станции вокзала, запуская двигатели вертолёта. Аппарат, нагруженные военными образцами, плавно поднялся в небо. На подлёте к крыше вокзала, хакерская программа нейромодов нагло взломала систему СБО, получив для себя нужные пропуски высшего эшелона, позволив Айсеру спокойной пройти кордон военных, установленный внутри вокзала. Содержимое военные кейсов и вся амуниция, которые Айсер разместил на тележках на колёсиках, предназначалось (по фальшивым пропускам, написанных нейромодами) в резервное пополнение СБО, основным силам которого в данный момент предписывалось ожидать прибытие флота на военном космопорте. Гражданские пропускные и пограничные системы были закрыты, а магнитные баржи не функционировали. Никто не мог покинуть Булыжник в данный момент, ожидая следующее распоряжение, которое будет доставлено военным флотом. Возможно, Райкард бы отнёсся более коллаборционистски к приказу своих начальников, но Вэй решил разыграть карту покорности, не выдавая своих связей с террористами. Верхушка Пирра и О'Шейн двинулись в том же направлении — к космопорту. Значит, всё решиться там.

Под удивлённые взоры солдат, охраняющие перрон, Айсер, вкатив свою вооружение внутрь, отдал приказ монорельсе, закрыв за собой двери вагона. Он был единственный пассажир, у которого был билет в один конец. Через минут десять брешь в брендмауере системы СБО станет слишком заметной для алгоритмов поиска уязвимостей и защитных программ. Техники Службы Безопасности просмотрят логи, заметив взлом, и оповестят общую систему. Тогда всем станет известно, что кто-то угнал целый вагон, предварительно заблокировав целую линию монорельсы, который, на скорости три тысячи километров в час, мчится к станции пересадки, лежащей между орбиталищем и космопортом. Этих десяти минут будет достаточно, чтобы вагон успел по лифту подняться к общему монорельсу, чьи линии лежали на поверхности дуги, установить вагон на нужную линию, запустив его вектором к нужному пункту. Айсер не смешил открывать кейсы, ожидая окончания подъёма. Он выбрал одноэтажный вагон с множеством просторных иллюминаторов, любуясь видом погруженного в ночь орбиталища. Арка уходила в надир, растворяясь тонкой линией, едва заметной человеческому глазу. Вагон незаметно изменил своё положение в пространстве, поворачиваясь креплением к поверхности дуги. Он вошёл в объёмный контейнер, который перенёс вагон на нужную линию рельс. Машина бесшумно двинулась, ускоряясь по вектору движения. Айсер открыл запечатанные кейсы, разбирая амуницию: складные штурмовые винтовки, миномёты, усилители излучателей, гранаты, ракеты, множество патронов и полный, боевой экзоскелет, который требовалось собрать по частям в одну единую, подвижную конструкцию. Первым делом он взялся за винтовки, разобрав на составляющие: каркасы он откинул, оставив внутренние, подвижные детали. Сопла и дула, вместе с компенсаторами, он обрезал плазменным резаком, укоротив начальный импульс пули. Точность попадания не играла роли, важнее было уместить всё это над предплечьями Айсера. Детали от орудий он установил поверх уже имеющихся, подключив к ним спусковые пружины. Возвратно-боевые пружины обтянули внешний слой конструкции. Закрывающий механизм был удалён. Если пружина вылетит, Айсер отсоединит нужную секцию сопел на ходу. Айсер стянул кожу с мест, где в его тело были вживлены рентгеновские излучатели. Их гладкие головки вышли наружу, осматривая обстановку. Айсер легонько надломил их у оси основания, проверив контакты. Из кейсов он вытащил несколько экранирующих лент, приклеивая их себе вместо кожи. На глаза излучателей он поставил кристаллические усилители, в форме миниатюрных треугольников, лучше собирая в унисон исходящий когерентный пучок, склеивая геометрические фигуры и головки лентой вместе. Лента более термостойкая, чем контуры излучателей, и если они перегорят, то не повредят соседние системы. Головки повернулись на двести сорок градусов, оставив мёртвый угол для шеи. Когда диагностика не выявила в них ошибок, Айсер втянул в себя головки, оставив лишь их верхушки торчать на виду. Ладони он оставил в человеческом виде. Они, словно чужеродный элемент, архаизм, выделялись на фоне той кучи метала и техники, насаженной на локтевую кость, сделанной из титана. Вокруг запястья были обмотаны полимерные обручи, которые можно было обхватить как рукоять, если потребуется вести огонь раскрытыми в режиме «веера» соплами. Они, присоединённые отростки, будучи подвижными деталями, медленно меняли свой вектор огня. Айсер уплотнил их, собрав воедино, чтобы они не мешали ему. Лишь вершина айсберга амуниции. У Айсера было и другое вооружение, более экзотическое. В правой руке он оставил зазор для фотонного аппарата, собирая в данный момент заряд. Микроорганизмы, оседающие на внутренних стенках кишечника, поглощались им, перерабатываясь в белок. Белок расщеплялся в камере, размером в несколько сотен микронов, установленной между кишечником и почками. По нанокабелям, пронзающих тело Айсера, энергия закачивалась в генератор фосфарного заряда. Мочевой пузырь переработал всю жидкость в химические элементы и энергию для фабрики репликаторов. Тоже самое сделала и печень, расщепив белковые и аминокислотные цепочки на химические составляющие, переводя их в энергию для тела. В мочевом пузыре образовался иной биотоп, позволив оживить спящих Electrophorus Micro — специальное семейство малюсеньких угрей, размером в миллиметры, выведенных для генерации дополнительной энергии. Нейромоды, все до единого, активировались, обмениваясь друг с другом информацией и объединяясь в оптимизированные консорциумы, разбиваясь на отряды и подотряды. Электроды и проводящие ниобий-алюминиевые элементы, установленные в каждый позвонок, обменялись электрическим импульсом. По спине Айсера пробежали мурашки, заставив его сделать несколько аэробных упражнений, потягивая свои мышцы и связки. Сканеры несколько раз перепроверили вагон, отсигналив о своей готовности. Айсер привёл в готовность всё имеющееся вооружение, подходя к пределу своих возможностей. Его тело медленно, но нагревалось. Это касалось и мозга. Эпидермис сошёл с затылочной стороны головы, позволив выйти наружу трём блестящим радиаторам. Таймер, видимый поверх боевой сетки, измеряющей расстояние, оповестил Айсера, что прошёл час с момента его отбытия от орбиталища. Айсер вытянул патронную ленту, соединяя её с креплением в запястьях. Ему удалось оптимизировать свои самодельные пулемёты, расставив их в нужном порядке так, чтобы гильзы не мешали ему, покидая новую родную обитель. Другой конец ленты он установил во внешний каркас экзоскелета. Там же находился и миномёт, в который Айсер загрузил мины. Он вытащил из кейса подошвы экзоскелета, положил их на пол и сел на пассажирское сидение. Айсер стащил с себя армейские ботинки, просовывая босые ноги в титановые пластины, на внешней стороне которых находились ручные замки. Айсер настроил нужный для себя размер. По ногам пробежало лёгкое вибрирование, означающее, что ноги экзоскелета, доходящие до колена, успешно активировались. Полный бронежилет, помеченный символикой СБО, Айсер просунул броню через голову, затягивая зажимы и ремни на своём теле. Подключившись к системе бронежилета, Айсер отдал ему команду уплотниться и максимально обтянуть тело. Когда с бронежилетом было покончено, в дело пошёл каркас экзоскелета, состоящий из двух частей: передней и задней. Полные экзоскелеты, как правило, надевают со сторонней помощью. В одиночку не слишком удобно, но Айсер справился. Патронная лента скрутилась на его спине, внутри заднего корпуса брони. По телу вновь пробежало лёгкое вибрирование. Система экзоскелета оповестила Айсера, что её батарея полна на три четвёртых, но прочность составляла сто процентов. От экзоскелета выдвинулись подвижные части, покрывая пах, плечи, верхнюю часть рук и таз. Ещё восемь пластин накрыли ноги до колена. На них активировались лёгкие магниты, которые удерживали титановые пластины между собой, образовывая прямоугольник, но не сковывавшие движения и перемещения. Гидроусилители издали лёгкий шум, выдыхая из себя лишний воздух. Вся эта масса, нависшая и взявшая в своим тески, совсем не чувствовалась Айсеру. Он оставался так же лёгок, как и был ранее. Он не стал надевать руки экзоскелета, посчитав их лишними. В своих руках он держал тёмный шлем круглой формы с блестящим зеркальным забралом, в котором отражалось его лицо. Айсер молча сел на пассажирское место, всматриваясь в своё отражение. Через какое время он опустил шлем, решив всё окончательно обдумать. Он мысленное командой выключил свет внутри вагон, погрузившись в тьму.

За широким иллюминатором мерцали миллионы звёзд, разделённых сотнями, а то и тысячами световых лет. Лишь слабое световое гало отходило от поверхности дуги, излучаемое радиаторами. Грязно-коричневая линия родной галактики устремлялась от зенита в периферию, туда, где человеческий глаз бессилен что-либо увидеть. Где-то там, за линией Млечного Пути, другая галактика, Андромеда, скрытая пеленой пыли и расстояния, мчалась объединиться со своим соседом. Айсер задумался, доживёт ли человечество до того момента, равному нескольким десяткам галактических лет. Где-то впереди, между Булыжником и Стрельцом находился Закроф в двухстах шестидесяти световых годах. Свет от звезды, освещающей его, ещё не дошёл суда, в эту область космоса. Ограниченные скоростью света, там, Айсер и Луна всё ещё живут вместе, застывшие во времени. Мартиньяо цел, Пирра ещё не существуют. А ещё дальше, в сторону к положению солнечной системы, Айсер и Луна ещё не встретились. И не родились. Как бы Айсер хотел, чтобы закон причинности остался нерушим, веря, что в другом мире, лучшем, ничего ужасного не произошло. Он представил Луну, сидящую рядом с ним в этом вагоне, мчащемся сквозь пространство и время. Её голова лежит на его плече, а её длинные, тёмные, кучерявые волосы спадают вниз. Она кажется такой огорчённой, такой усталой. Будто её что-то очень сильно разочаровало. Айсер осторожно смотрит на неё, боясь спугнуть этот миг, спроектированный его воображением. Они вместе неподвижно смотрят на звёзды и ночное небо впереди, звёзды на котором неподвижно застыли. Луна подымает голову. Айсер поворачивается к ней, и их взгляды пересекаются. Он смотрит в её карие глаза, пытаясь понять, что же её так опечалило. Её мягкие, нежные губы, манящие к себе, что-то тихо шепчут ему, но он не может разобрать. Что-то о них, что-то о любви между ними, пытаясь объясниться. Слова, застывшие и безвозвратно потерянные во времени. Айсер закрыл глаза, пытаясь совладать с собой. Что-то очень острое кольнуло его в сердце, от чего на душе стало тяжело и грустно. Он знал, что он один в этом вагоне. Луны не было здесь. Здесь никого больше не было. И никто не поймёт его. Луна умерла. Безвозвратно. И он тоже. А теперь он здесь, гонимый местью вперёд. А что потом? Он выполнит свою миссию, разберётся с Пирра, закончит поставленную перед ним задачу Йеном, и потребует своё долгожданное вознаграждение — гражданство Землянина. Он удалит всю военную технику из тела, разорвёт контакт с Антитеррористической Организацией, переедет на Землю, где будет заниматься каким-нибудь мирным делом. Как они и хотели с Луной. Перед глазами рисовалось радостное будущее, где он посещает Мадрид и находит Луну. Они начнут всё заново, и больше ничто их не разлучит.

Конечно же, этому не бывать. Луна умерла безвозвратно. Тот человек, воскрешённый по оригинальному нейронному образу, не имеет ничего общего с той, другой, настоящей Луной, которую и любил Айсер. Она была единственной и неповторимой, как тот момент, который исчезает навечно, как только ты неосторожно моргнёшь или оглянешься. Они оба изменились в тот момент, когда полюбили друг друга. И такой индивидуальной, особой, его Луны никогда уже не появится на свете. Ту жизнь не вернуть, как и не вернуть Луну. А что же до самого Айсера? Настоящий Айсер умер в тот день, когда небо над их головами покрылось яркой вспышкой, а ударная волна разделила их. Кем бы не был Айсер, он не имеет ничего общего с тем добрым парнем, любимым и любящим. Йен прав — с тех пор утекло слишком много воды, прошло слишком много времени. Прошла вечность. Тот Айсер никогда бы не понял мотивации Айсера, продавшего душу вендетте, сделавшего реваншизм своей религией. Никогда бы не принял его сторону и не оправдал его поступков. Никогда бы не смог осознать его борьбу. И Айсер, то, чем он стал сейчас, уже никогда не будет так счастлив, как тот парень, оставшийся на Закрофе.

Осознание принесло покой Айсеру. Вселенная Клемента Айсера Гафнера коллапсировала и возродилась вновь. Из пекла и углей. Больше не требовалось обманывать себя. Человечность слишком дорогая цена для того, кто приносит разрушения. И если существуют люди, чудовища, готовые пойти на всё, чтобы разрушать и убивать, то должен быть кто-то, кто пойдёт на всё, станет сам чудовищем, чтобы их остановить. Айсер смотрел перед собой в пустоту вселенной, всматриваясь в бесконечность и необъятность. Он снял все ограничения с вооружения, переведя себя в режим «максимального подавления». Айсер, в ожидании прибытия, вдохнул воздух, в тот момент, когда на небосводе погасла одна из звёзд.