Радикальная Реформация

При королеве Марии /1553-58 гг./ преследования усилились, но при этом трудно выделить анабаптистских мучеников из многих других протестантов. Тем не менее весьма показательно, что наибольшее число мучеников вышло из тех областей, где анабаптизм пользовался особым влиянием. Во времена герцога Альбы, усмирявшего Бельгию огнем и мечом с 1567 по 1573 годы, тысячи беженцев искали прибежища в Англии, где королевой была Елизавета. В 1560 году она издала эдикт, направленный против анабаптизма, в 1568 году издала еще один, а также учредила церковную комиссию для выявления и привлечения к суду всех проживающих в стране анабаптистов. "Зеркало мучеников" содержит длинный перечень арестованных и преследуемых анабаптистов в Лондоне в 1575 году. (сс 1008-24).

После 1580 года для анабаптистов в Англии началась новая эра. Установилась атмосфера религиозной терпимости, группы верующих стали отделяться от государственной церкви и самоорганизовываться. Некоторые из их основополагающих идей были идентичны или схожи с принципами анабаптистского вероучения, как, например, отделение церкви от государства, крещение только достигших зрелого возраста и свободу местных конгрегации от контроля властей. И вновь руководящие центры этих групп находились в тех местах, где ранее было много анабаптистов. Значительное число членов этих новых групп имело тесные связи с голландскими меннонитами, а некоторые даже уезжали в Нидерланды в поисках еще большей свободы. Примером тому служит история Джона Смита, прибывшего в Нидерланды со своей группой в 1608 году. Были образованы два братства, одно в Амстердаме под руководством Смита, а другое в Лейдене возглавил Джон Робинсон. Об этих братствах в архивных документах говорится: "Общие баптисты обязаны своему возникновению братству Смита, которое восприняло крещение взрослых людей в результате, контактов с голландскими меннонитами... Члены церкви Робинсона находились среди "отцов-пилигримов", когда они в 1620 году отплыли на корабле в Новый Свет". (Mennonite Encyclopedia, II, p. 218).

Влияние анабаптистского учения наиболее заметно у квакеров, появившихся в 1604 году. В семнадцатом веке Джордж Фокс и другие квакеры часто посещали меннонитов в Нидерландах и Германии.

В заключение можно сказать, что анабаптизм не стал постоянно действующей церковной общиной в Англии, да и численность их никогда не была там велика. Тем не менее, их вероучение и религиозная практика оказали значительное влияние на историю английской протестантской церкви. Название "анабаптисты" было утрачено, однако некоторые общины приняли такие принципиальные положения, которые послужили тому, что меннониты, живущие в Германии, Швейцарии, Франции и Нидерландах в эти годы держались обособленно от них.

Меннониты в Северной Германии

В предыдущей главе мы рассказывали о том, как Мельхиор Гофман проповедовал и крестил в Эмдене, в провинции Восточная Фрисландия, Веротерпимость его правителей, а также выгодное географическое положение сделали Эмден перекрестком северозападной части Европы. В период с 1536 по 1544 годы Менно Симонс часто бывал в этом городе. В Эмдене меннониты провели несколько исторических собраний. В 1547 году Менно встретился там с шестью своими соратниками и обсудил с ними вопросы, связанные с воплощением, крещением детей и отчуждением, то есть, должен ли муж или жена отчуждаться от своего брачного партнера, когда братство наложило на него дисциплинарное взыскание. Обычно в подобных собраниях участвовало семь пресвитеров, в чьем ведении находилось проведение определенной работы в различных областях. 17 января 1568 года ватерландские меннониты собрались в Эмдене и- приняли соглашение по двадцати одному пункту в качестве основы для совместной работы. А еще позднее, с 25 февраля по 17 мая 1578 года фламандские меннониты здесь же обсуждали четырнадцать пунктов вероучения с представителями реформатских церквей и провели 124 заседания.

В конце тридцатых годов шестнадцатого столетия меннонитов можно было найти к югу от Эмдена, вниз по течению Рейна, неподалеку от нынешней голландской границы, но в результате суровых гонений их селения обезлюдели. Менно Симонс трудился в тех местах после 1544 года в период правления Германна фон Виеда, архиепископа Кельна, но когда архиепископа сменил более ревностный католик, с Реформацией в этих местах было покончено. Томас ван Имбройх, с которым мы познакомились в предыдущей главе, и другие, тем не менее, пытались продолжать свою работу.

В конце шестнадцатого столетия меннониты снова обрели убежище в этой местности в городе Крефельд. С тех пор история меннонитов тесно переплетается с историей города вплоть до наших дней. Меннониты внесли огромный вклад в экономическое, социальное и культурное развитие города, превратив его в важный центр текстильной промышленности. Позднее крефельдская община оказалась единственной, сумевшей выжить.

К востоку от Эмдена, вдоль северного побережья Германии, лежит земля Шлезвиг-Гольштейн, где меннонитские беженцы издавна селились на землях сочувствующих им владетельных особ, знавших их как трезвых, добропорядочных и предприимчивых людей. Тамошние земли были заболочены, но эти беженцы, как все голландцы, умели строить дамбы и осушать болота, делая землю пригодной для земледелия. По этим причинам знатные люди их не только терпели, но и оказывали им покровительство, предупреждая их о грозящей опасности. Были образованы общины недалеко от Гамбурга и Любека, а затем в Антоне под Гамбургом, где у них и в наше время сильные позиции. Здесь к ним отношение было терпимым, и они по закону в год платили по одному талеру налога с каждой меннонитской семьи. В 1605 году сообщалось, что в Алтоне проживало 130 семей.

Менно переехал в эти края, где и провел последние годы своей жизни. До этого он жил в Висмаре, откуда ему пришлось бежать в 1554 году после диспута с Микроном. Затем он обосновался в поместье Бартоломеуса фон Ахлефельда, между Любеком и Гамбургом, где построил типографию и активно занимался писательским трудом. Здесь он скончался 31 января 1561 года и был похоронен в собственном саду. Во время тридцатилетней войны /1618-48 гг./ поместье было опустошено, и меннонитская община распалась. Сейчас на этом месте стоит памятник Менно Симонсу, сохранился дом, в котором находилась типография, и растет огромная липа, называемая липой Менно.

Поселения в дельте реки Вислы

Меннониты нашли убежище в другой местности, находившейся на побережье Балтийского моря. И здесь их ждал радушный прием благодаря их умению проводить осушительные работы и земледельческим навыкам. К тому же в вольном городе Данциге, как и в крупных поместьях местной знати, было больше религиозной свободы. Многие из этих поместий находились в Польше, и какое-то время казалось, что там может быть такая же свобода религий, как и в Страсбурге. По этой причине, а также потому, что торговый путь из Амстердама в Данциг пролегал морем, многие меннониты и другие голландцы в тридцатых годах шестнадцатого века и позднее приезжали в дельту реки Вислы.

Вскоре образовалась и стала быстро расти меннонитская община. Поддерживались тесные связи с церквями в Нидерландах, о чем рассказывают старые письма, хранящихся в амстердамском музее. Менно Симонс в 1549 году посетил эту общину, чтобы помочь братьям решить одну церковную проблему, а Дирк Филипп проживал в Шоттланде, пригороде Данцига, приблизительно с 1561 года и почти до самой смерти, последовавшей в 1568 году. Были учреждены церковные общины около городов Данцига и Эльбинга и далее к востоку, неподалеку от Кенигсберга. Обычно меннонитам не разрешалось селиться в самих городах, и они постоянно подвергались репрессиям со стороны государственной церкви. И тем не менее они оставались большой и влиятельной общиной вплоть до Второй мировой войны; большинство меннонитов, переселившихся в Россию в восемнадцатом и девятнадцатом веках, были выходцами из этих братств.

Раскол среди братств

Испытывавшие трудности собственного становления как религиозного движения в обстановке гонений, голландские меннониты столкнулись с внутренними проблемами, тревожившими их. Для некоторых эти проблемы служили доказательством утраты прежних мечтаний, для других они были достойной сожаления, но по-человечески понятной и необходимой частью обретения братством христианской зрелости. Мы уже видели, какие крайности возникли, когда Давид Йорис безоговорочно уверовал в пророчества, а Адам Пастор стал стремиться к унитарности, и как большинством под руководством Менно эти течения были отвергнуты. Но где следует остановиться, отдаляясь от тех, с кем вы не согласны? Значительная часть истории меннонитов с 1555 по 1650 годы свидетельствует, что на вопрос о том, где следует остановиться при угрозе раскола братства, ответить непросто.

В диспутах этого периода выявились некоторые недостатки. Необходимость сохранения чистоты веры и религиозной практики, например, есть потребность, которую церковь и христиане должны ощущать во все времена, но как воспрепятствовать тому, чтобы борьба за чистоту веры не обернулась неправедным судом над теми, кто также искренне борется за это, но находит другие ответы на подобные вопросы? Для некоторых церковь как организация, требующая полного согласия и совершенной чистоты, брала верх над их любовью и заботой о людях, нуждавшихся в братстве и его поддержке. При этом также имело место и личное соперничество, хотя в этом признавались далеко не все. Даже такие видные руководители, как Менно, Дирк Филипс и Леонард Боуэнс не были свободны от подобных слабостей, приводивших к напряженности в отношениях с людьми и отсутствию духа всепрощения.

В значительной степени причина трудностей возникла в результате их скитальческой жизни и гонений. Люди, уходившие в другие места, привносили с собой обычаи и традиции своей родной земли, которые порой становились источником трений и разногласий в новом окружении. Так, например, фламандцы из Бельгии были довольно темпераментны и весьма эмоциональны в своих проявлениях, ценили нарядную одежду и любили хорошо поесть. Северные фризы, на чьи земли они пришли, были замкнуты и открыто своих чувств не выражали; их было не просто вывести из себя, но если их задевали, то они долго это помнили. Их меньше заботило то, как они одеты, но они имели красивую домашнюю утварь и постельное белье. Такие различия осложняли жизнь, несмотря на общую анабаптистскую веру, исповедуемую этими людьми.

Были также различия и относительно того, как воспринимать веру и как жить по ней. Некоторым хотелось претворять в жизнь новые идеи и новую религиозную практику, другие придерживались старых, испытанных в прошлом, путей. Несомненно, обе эти группы любили церковь, но их отношение к ней являлось причиной для разногласий. Следует помнить, что эти люди в большинстве своем испытали гонения и безоговорочно верили в свое учение. Те, кто желал идти на смерть за свою веру, часто были готовы разорвать все отношения с тем братом, которого они считали неправым; это было наследие времен, когда религиозные убеждения глубоко укоренялись в сознании людей, а терпимость не относилась к числу добродетелей.

Ватерландцы

Меннониты из Нидерландов и северных областей Германии в наши дни представляют собой объединения общин, ранее разделившихся. Это разделение произошло приблизительно в шестнадцатом веке между ватерландцами, получившими свое название от местности, где они жили, изобилующей реками и озерами, которая находилась севернее Амстердама, и последователями Менно Симонса. Ватерландцы выступали против неукоснительного применения церковного проклятия и отчуждения провинившегося. Сам Менно мог бы сотрудничать с ними, если бы не оказываемое на него давление со стороны Дирка Филиппса, и особенно Леонарда Боуэнса. Так как церковь должна "блюсти себя без пятна и порока" как невеста Христа, то на мужа Свен Рутгерс приблизительно в 1556 году было наложено церковное проклятие,, причина которого была забыта. Но Свен Рутгерс продолжала жить со своим супругом несмотря на требования Боуэнса оставить его; за непослушание на нее также было наложено проклятие. В знак протеста более умеренные верующие из числа ва-терландцев вышли из общины и образовали свою собственную, которую Боуэнс, к сожалению, сразу же окрестил "телегой для мусора"; то есть, они уже больше не требовали соблюдения церковной чистоты. Тем не менее община ватерландцев продолжала расширяться, что явно отражало чувства значительной части меннонитов. Противопоставив этим себя Менно Симонсу, хотя он был гораздо умереннее, нежели Боуэнс, они со всей очевидностью не желали называться менно-нитами и были известны как просто ватерландцы. Начиная с 1568 года, они были первой общиной, регулярно проводившей церковные конференции с широким представительством. Под руководством таких людей, как Ганс де Риес, они активно стремились достичь единства среди различных общин меннонитов. Сами себя они предпочитали называть "Doopsgezinde", что в переводе означает "думающие о крещении". Даже в наши дни так называют себя все голландские меннониты.

Фризско-фламандский раскол

Спустя всего лишь пять лет после смерти Менно Симонса произошло серьезное расхождение между теми, кто при его жизни объединился под его руководством. Это явилось самым серьезным расколом среди голландских меннонитов, преодолеть последствия которого удалось не скоро, хотя при этом не было каких-либо расхождений по вопросу о вере. Обе партии впоследствии снова разделились, но в целом для движения меннонитов это было менее существенным. История данного раскола представляется крайне запутанной, а изложение событий не всегда понятно. Тем не менее, вполне вероятно, что рассмотрение этой ситуации может оказаться полезным для того, чтобы понять, как люди, которые, в принципе, были правы, действовали неправильно, и насколько трудным становится примирение при допущении продолжения раскола.

Как ранее указывалось, во Фрисландию прибыло большое число фламандских меннонитов, что усложнило жизнь местных общин. В 1560 году церковные советы в четырех городах - Харлингене, Фране-кере, Доккуме и Лейевардене - заключили соглашение о сотрудничестве, но, по каким-то причинам, сохраняли его в тайне. Из девяти статей соглашения в трех говорилось о труде служителей во всех четырех братствах, помощи бедным и о порядке улаживания споров, которые нельзя было решить на месте. Фламандцы, оказавшись обойденными, пожелали включить и своего служителя в группу с другими, но его служение было поставлено под сомнение остальными из-за секретности соглашения. Когда соглашение огласили, фламандцы сочли себя ущемленными в своих правах. При голосовании братств по вопросу о фламандском служителе были допущены нарушения, что вызвало последующие трудности.

В этой ситуации Яна Вилленса и Любберта Герритса из Хурна убедили приехать и быть судьями в этом деле, причем обе стороны согласились принять любое их решение, каким бы оно ни было. После тщательного изучения они разобрались в сущности вопроса и в феврале 1567 года созвали собрание для примирения, на которое пришло много людей, в том числе и посторонние. После вступительной части, произнесенной в деликатной форме, фризов попросили встать на колени и молить о прощении за их ошибки. Когда они встали, фламандцев попросили сделать то же самое, однако им сказали, что подняться с колен им помогут фризы, так как на них, фламандцах, лежит большая часть вины. Любой человек, знакомый с фламандским темпераментом, предугадал бы последствия; кто-то это принял, но большинство было возмущено до крайней степени, в результате чего раскол усугубился. Последней надеждой был приезд из Данцига Дирка Филиппса, пытавшегося вместе с двумя местными руководителями оказать содействие, но достигнуть мира было уже невозможно.

Фризско-фламандский раскол распространился по северной части Европы, порождая все новые вопросы, и в конце концов очень немногие достоверно знали, как все это началось. Раскол, в свою очередь, поразил и каждую из двух сторон, которые стали называться "Старые фламандцы" и "Молодые фризы", а эти группы в свою очередь стали делиться на более мелкие. В Эмдене же произошла настоящая трагикомедия, где служитель Ян Опгорн в конце концов отлучил от братства всех, кроме себя и своей жены!

Когда люди серьезно относятся к своим убеждениям и стремятся к духовной чистоте, они могут подпасть под искушение предъявлять другим завышенные требования. Своих же слабостей они могут и не осознавать. А такие факторы, как соперничество между молодым и старшим поколениями, между руководителями и общинами, объединявшимися вокруг какой-то идеи или религиозной практики, становятся причинами для гордости или разочарования. В шестнадцатом веке многие меннониты стали кальвинистами из-за разногласий и расколов. Может быть и так, что меннониты еще не до конца разрешили проблему, как искренне стремясь к духовной чистоте и твердо придерживаясь своих убеждений, не допускать расколов между одинаково искренними верующими.

Ганс де Риес и единство

Но образ церкви был не столь мрачен, как может показаться из истории расколов. Люди с более широким кругозором и с большим величием духа старались быть выше разногласий и восстановить единство. Любберт Герритс, безуспешно пытавшийся предотвратить раскол между фризами и фламандцами, позднее прилагал большие усилия для достижения единства; но более подробно мы расскажем о Гансе де Риесе. Он является как бы символом всех, кто разделял его взгляды.

Ганс де Риес был одним из беженцев, пришедших на север из Бельгии. Родился он 13 декабря 1553 года в Антверпене. Член реформатской церкви и даже призванный к служению в ее рядах, он возражал против того, что верующие приходили в церковь с оружием, чтобы отразить неожиданное нападение. Он считал меннонитов слишком разобщенными и упрямыми, чтобы присоединиться к ним, до тех пор пока не пришел на север и не встретил ватерландцев. В 1575 или 1576 году он был крещен Симоном Михельсом и присоединился к этой общине. Хотя он возвратился в Бельгию и там женился, преследования, в том числе и сожжение на костре его близкого друга Ганса Бреа, вынудили его снова бежать. Он обосновался в Алькмааре, но с 1578 года по приблизительно 1600 год проживал в Эмдене, покидая этот город во время своих странствий. В проповеди, произнесенной незадолго до смерти, будучи восьмидесятилетним старцем, он рассказал о том, как бедная и гонимая церковь, какой она была в дни его юности, стала богатой и принятой обществом, но также и о том, сколько духовной стойкости было утрачено за это время. Из желания напомнить детям о наследии их родителей-мучеников он уже в 1615 году опубликовал историю мучеников, ставшей основой для более полного и известного "Зеркала мучеников", написанного ван Брахтом. Он выпустил также сборник церковных гимнов, переиздававшийся шесть раз после опубликования его в 1582 году.

В Алькмааре он помог составить первый известный символ или исповедание веры голландских меннонитов, впоследствии сыгравший большую роль в разработке дополнительных вероисповедальных положений. Меннониты в определенной мере сопротивлялись принятию подобных исповеданий, потому что они замещали собой Библию, считавшуюся единственным авторитетом, но в этот период, тем не менее, среди братств голландских меннонитов возникло много других исповеданий и вер. Они не ставили своей задачей оценивать правоверность каждой из них. Исповедания разъясняли меннонитс-кое толкование спорных вопросов; группы верующих использовали их для обсуждения различий и достижения единства, а общины - как для объединения с другими в духе братства, так и для выражения общности веры для приема других в члены братства. Главным же признаком, однако, оставалась жизнь в ученичестве, а не согласие с предлагавшимися положениями.

В своей деятельности, направленной на поиски единства, Ганс де Риес известен больше проявлениями духа доброжелательности, чем достижениями. Так, например, он в 1601 году добился успеха, объединив несколько групп в организацию, которую назвали "Примирившееся братство", а не присоединившиеся к ним организовали "Отделившееся братство". С 1610 по 1615 годы он упорно трудился, чтобы помочь браунистам присоединиться к ватерландцам; браунисты были группой беженцев из Англии, которые во многом веровали так же, как и меннониты, и хотели присоединиться к ним, что впоследствии и произошло. Де Риес в интересах церкви вел обширную переписку, и его часто просили уладить трудности, возникшие в 1608 году в Харлеме, в 1618 году в Воркуме и в 1626 году в Амстердаме.

Однако Ганс де Риес был не единственный, кто трудился для объединения меннонитов. В начале 1574 года Ян Виллемс из Хурна смог достичь соглашения о применении церковного отлучения, что, как надеялись многие, сделает единство возможным. Соглашение было подписано в городе Хумстерланде, в провинции Гронинген, и было названо "Хумстерским миром", но фламандские пресвитеры не приняли его, и попытки достичь мира в городах Эмден и Хурн в 1578 году успеха не имели. В 1591 году кельнская концепция способствовала соглашению между фризскими братствами и братствами Верхней Германии, а позднее к ним присоединились и ватерландцы. В 1632 году в Дордрехте был составлен символ веры, объединивший многие группы верующих. Этот дордрехтский символ веры широко распространился среди консервативных меннонитских групп, частично из-за значения, придаваемого соблюдению дисциплины и омовению ног, двум положениям, которых нет в других конфессиях. Палатинатская /пфальцграфская/ и эльзасская церкви в 1660 году приняли этот символ веры, а позднее он был завезен в Америку.

Еще один шаг к единству был предпринят в 1626 году, когда четыре служителя фламандских общин в Амстердаме направили послание всем церквям в Нидерландах с вопросом, каковы особенности христианской церкви, обладают ли ими лишь фламандские братства и •запрещается ли мир Писанием? Ответы были не слишком утешительными; поэтому 16 сентября 1627 года они составили послание, подготавливающее условия для мира, и разослали его вместе с символом веры. Символ веры был назван "Оливковой ветвью", поскольку был составлен как знамение мира. Предпринимались другие шаги, пока 2-5 октября 1630 года фламандские и фризские братства Верхней Германии не присоединились к ним.

Эти многочисленные попытки достичь объединения сплотили не всех меннонитов. Должно было пройти еще два столетия прежде, чем это случилось, и все же действовали силы объединения, преодолевающие тенденцию к разобщению. К середине семнадцатого века голландские меннониты вполне адаптировались к жизни страны и больше не растрачивали своей энергии на внутренние споры. Они вошли в Золотой век, если оценивать его успехами в торговле и достижениями в области культуры. Но не все из этого Золотого века пошло церкви во благо, как об этом говорил и Ганс де Риес.

Золотой век

Последний мученик из числа голландских меннонитов умер в 1574 году. С обретением Голландией независимости от римско-католической Испании, принц Вильгельм Оранский проводил политику религиозной терпимости, плодами которой вскоре воспользовались меннониты. В городе Мидделбурге местные власти закрыли магазины, принадлежавшие меннонитам, пытаясь принудить их поступать на военную службу, но 26 января 1577 года принц Оранский написал им письмо, приказав оставить меннонитов в покое, так как они мирные и полезные для общества граждане. А после принятия Утрехтской унии каждый человек мог свободно исповедовать свою религию.

Это не означало прекращение всякого давления, но меннонитам больше не грозила опасность идти за свою веру в тюрьму или на костер. Реформатские священнослужители по-прежнему им досаждали, они даже грубо прерывали их богослужения, высмеивали их, но правительство все чаще выступало в их защиту. Тем не менее, полной свободы богослужения до девятнадцатого века для них не существовало.

Меннониты, однако, нашли свое место в жизни страны. Заморская торговля с Гренландией, китобойный промысел и ловля селедки почти полностью были в руках меннонитов. Большинство их не занималось торговлей с Ост-индской компанией, потому что суда следовало снаряжать пушками или же отправлять в плавание в сопровождении вооруженного эскорта, чтобы обезопасить их от пиратов, а меннониты по-прежнему сохраняли свое наследие, основывающееся на непротивлении. Поэтому они занимались менее прибыльной, но все же доходной торговлей в восточных морях. Меннониты также активно занимались судостроением и торговлей древесиной. В Амстердаме и вдоль реки Заан они главенствовали в производстве продуктов питания, а в Дренте составляли основу текстильной промышленности.

Но более всего меннониты отличались грамотностью, частично это объяснялось желанием читать Библию и историю мученичества, но в то же время это была возможность добиться более высокого положения в обществе. В семнадцатом веке высокий процент от общего числа врачей составляли меннониты, поскольку это была одна из профессий, доступ которой был для них открыт. А так как врачи были наиболее образованными людьми в братстве, то они часто служили одновременно и пасторами. В качестве инженеров меннониты внесли значительный вклад в дело осушения болот. Многие из них занимались также земледелием и стали в нем признанными лидерами.

В области изящных искусств меннониты вскоре также внесли ряд хорошо известных имен. Карел ван Мандер, живший с 1548 по 1606 годы, был поэтом и художником, членом общины "Старые фламандцы" в Харлеме. Ян Люкен, живший с 1649 по 1712 годы, также прославился своим творчеством в живописи и поэзии; гравюры для второго издания "Зеркала мучеников" были выполнены им. Голландским Шекспиром был Йост ван ден Вондел /1587-1679 гг./, чьи родители бежали из Анверпена из-за своей веры. Он был диаконом у ватерландцев, но приблизительно в 1640 году оставил их и перешел в римско-католическую церковь. Художниками и мастерами гравюры были Соломон ван Рюсдел /1602-1670 гг./ и Говерт Флинк /1615-1660 гг./. Спорным представляется вопрос, являлся ли Рембрандт /1606-1666 гг./ когда-либо членом меннонитского братства, но он был тесно связан с ним, что, несомненно, повлияло на религиозное содержание его полотен.

Эти достижения в материальной и культурной сферах сказались на духовности людей. Спустя столетие после того, как меннониты принимали страдания за веру, отношение к ним стало терпимым, и многие из них разбогатели. При этом многие меннониты не веровали столь глубоко в то, за что умирали их отцы. Безмятежная жизнь и роскошь сделали то, чего не удалось достичь путем гонений и преследований. Галенус Абрахаме, ведущий священнослужитель в Амстердаме, высказал предположение, что дьявол нашел умный способ воздействовать на меннонитов, он прекратил гонения и заставил их интересоваться материальными благами этого мира. Слова Ганса де Риеса указывали именно на это, когда он сказал: "Благ прибавилось, а душа оскудела. Одежды стали дорогими, а внутренняя красота исчезла. Любовь остыла и уменьшилась, а раздоры возросли".

В середине семнадцатого века ничто извне серьезно не угрожало жизни меннонитов; появлялись руководители, старавшиеся остановить процесс внутреннего охлаждения. Они собирали повествования о мучениках, сочинения героев веры и написали историю своего наследия, чтобы возобновить преемственность поколений. Они оставили богатое собрание работ, но все это, тем не менее, не могло предотвратить усталость людей от внутренних распрей и внешних гонений. Пик наибольшей численности членов братства и его активности уже прошел, и следующие полтора столетия были свидетелями постепенного, но неуклонного спада деятельности движения меннонитов.

Глава 8

Краткое изложение анабаптистских воззрений

"К этой деятельности меня привлек Цвингли", - сказал Конрад Гребель о начале своего служения, признавая тем самым влияние, оказанное на него этим реформатором. Представители каждого из основных течений Реформации шестнадцатого века - лютеранского, реформатского и англиканского - ревностно отстаивали независимость своего происхождения, словно притязание на обоснование его словом Божьим могло быть поколеблено признанием существующей между этими течениями связи. Цюрихские анабаптисты ценили и уважали Цвингли, так как были ему многим обязаны. Только когда они убедились, что Цвингли больше не желает проявлять послушание в ответ на данные ему прозрения, они позволили себе приступить к созданию независимого религиозного движения. Поэтому, когда мы пытаемся уяснить и понять убеждения, составившие основу того, что Гарольд Бендер назвал "Анабаптистским видением", нам следует помнить, что в намерения анабаптистов не входило создание нового вероучения или независимой церковной организации; они всего лишь желали исправить несообразности других попыток проведения Реформации, которые они наблюдали.

Только Священное ПисаниЕ

Каждое течение протестантства обязывалось в своем вероучении и богослужении руководствоваться Библией в качестве высшего и единственного авторитета. Однако "официальная" Реформация по-прежнему возлагала на светскую власть ответственность за решение церковных вопросов и изменение практики богослужения, которое должно было больше соответствовать Библии. Таким образом, Цвингли согласился с отсрочкой на полтора года при решении вопроса об отмене мессы, потому что правительство не было к этому готово. Об этом говорилось 27 октября 1523 года, как повествуется в главе 2. Цвингли: "Милорды /городской совет/ решат, как отныне следует поступать с мессой". Симон Стумпф: "Наставник Ульрих, вы не можете передавать решение этого вопроса милордам, не им его решать, Дух Божий решает".

Этот диалог не означает, как полагают некоторые ученые, явного и окончательного разрыва между Цвингли и его более радикальными учениками. Он, тем не менее, отражает убежденность анабаптистов в том, что авторитет Священного Писания выше власти правительства. Подобная убежденность, как мы знаем, позднее послужит причиной репрессивных действий со стороны правительства, так как анабаптисты станут отказываться от участия в войнах, принятия присяги, станут призывать к отказу от религиозных преследований и отмене смертной казни, но прежде все она важна для церкви. Организация, богослужение и учение церкви не являются прерогативой светского правительства. Хотя в наши дни это общераспространенное мнение, в те времена только анабаптисты придерживались такой позиции.

Силою Святого Духа

Если Священное Писание должно быть единственным руководством в вере и богослужении, то логично спросить, как его следует читать, потому что каждый проповедник и богослов истолковывают его по-своему. Ответ Лютера и Цвингли на раннем этапе их деятельности, от смысла которого они впоследствии отошли, а анабаптисты его запомнили, был ясен: в объединенном братстве. Они считали, что когда христиане собираются там, где проповедуется слово Божье, то одни слушают, некоторые пророчествуют, а прочие обсуждают сказанное /1 Кор. 14:29/, а затем Святой Дух, обетованный тем, кто собирается во имя Христа, приводит их к единому разумению. Анабаптисты были настолько убеждены в том, что Святой Дух направляет членов братства, что отвергли иерархию теологов и князей в церкви. Не было это и Простым упованием на демократизм принятия решения большинством; Дух преодолевал слабость людей и способствовал тому, что когда они собирались, воля Божья становилась им известной.

Это же видение того, как действовал Святой Дух, применимо и к дискуссиям, проходившим в общинах братства. Мы помним из главы 3, как объединительная работа Святого Духа проявилась во время Шлайтхаймской конференции в 1527 году, в том же году в Аугсбурге и во время конференций в Страсбурге в пятидесятых годах шестнадцатого века. Тот же метод был использован позднее на собраниях с целью достичь примирения и объединения в голландском братстве. Добивались ли голландские меннониты соглашения с реформатами, или Пилграм Марпек с моравскими братьями, использовался все тот же метод и наблюдалось стремление к той же цели. Единства в познании воли Божьей нельзя достичь, опираясь на политический или интеллектуальный авторитет, не могут и религиозно одаренные вожди навязать пусть даже правильное вероучение, это совершается благодаря работе Святого Духа, которую Он проводит среди братьев, когда они собираются и изучают Священное Писание.

СЛЕДОВАТЬ ХРИСТУ В ЖИЗНИ

Статья 6 Шлайтхаймского соглашения гласит: "Как мыслит Христос, верховный наш Глава, так следует мыслить и нам, как членам Его Тела, дабы разномыслием не разрушить Его." Таким образом, следовать Христу было не детским подражанием, а послушанием, необходимым для того, чтобы Его Тело, церковь, оставалась единой в этом мире. Это было главным аргументом Шлайтхаймского соглашения по вопросу о мече и присяге. Положение это было заимствовано у Цвингли, сказавшего: "Быть христианином не значит разглагольствовать о Христе, а означает идти Его путем". Более известен девиз Ганса Денка: "Никому не дано истинно познать Христа - кроме тех, кто следует за Ним в жизни". Чтобы понять, почему "следовать Христу" было единственной возможной позицией, мы должны вспомнить, что утверждали другие церкви. Вопрос о мече служит этому хорошим примером. Если Христос отказывался носить меч и этому учил своих учеников, то католики и протестанты были согласны друг с другом, что это не норма поведения для шестнадцатого века. Некоторые ссылались на ветхозаветных воителей или, например, на таких чтимых христианских императоров, как Феодосии и Юстиниан; другие считали, что благоразумие и наблюдения за проявлениями природных инстинктов в христианском обществе доказывают, что кто-то должен гарантировать мир и порядок и применять силу для их обеспечения. Третьи полагали, что существующий общественный строй учрежден Богом таким образом, что если ты рожден крестьянином, то Богу угодно, чтобы ты им и оставался, а если ты родился князем, то Богу угодно, чтобы ты был хорошим князем и так далее. "Призвание" или "пребывание" в этой жизни имеет свои собственные нормы, а поскольку они установлены Богом, то менять их невозможно.

Таким образом, анабаптисты настаивали на строгом следовании словам и примеру Иисуса, а понять это и принять было непросто. Большинство могло думать о Христе как о страждущем Спасителе или грядущем Судье, но не о Том, за Кем нужно со всей искренностью следовать в жизни. Подобная попытка представлялась невозможной, поскольку Христос был Сыном Божьим, при этом люди вспоминали о римско-католической концепции праведных деяний, посредством которых можно заслужить спасение. Призыв "Следовать Христу в жизни" в наше время может казаться само собой разумеющимся, но для анабаптистов шестнадцатого века это было необычным и мужественным шагом, к тому же и чреватым опасностями, так как путь Христа вел на Голгофу.

Любовь

В письме, отправленном Конрадом Гребелем и его друзьями Томасу Мюнцеру, о котором упоминалось в главе 2, они писали: "Евангелие и его приверженцев не должно, защищать мечом, так же как и они не должны им себя защищать... Истинно верующие - это овцы среди волков... они должны обретать вечный покой, не убивая телесно. Не прибегают они и к словесному мечу, так как при них прекращаются все убийства".

Следовать Христу прежде всего означало нести крест вместе с Ним, любить всем сердцем своих братьев, пусть даже ценой собственной жизни. Такую позицию иногда называют пацифизмом, но этот термин неточен, потому что он ставит во главу угла политические цели достижения мира, а не любовь к людям и отказ от умышленного нанесения им вреда. В наши дни меннониты в Северной Америки говорят о непротивлении, но этот термин также неточен, потому что звучит несколько пассивно и безучастно, и не означает активного противления злу. Традиционный термин немецких меннонитов "Wehrlosigkeit" /беззащитность/ звучит несколько лучше. Первые анабаптисты не имели специального обозначения для этого понятия; они говорили о предании себя в руки гонителей /Gelassenheit/ или о кресте, о "терпении и вере святых" /Отк. 13:10/. Сегодня более уместно говорить о крестном пути, об Агапе /самоотверженной любви/ или о служении в страданиях. Иисус называл это совершенной /т.е. всеобъемлющей/ любовью. Сознательный отказ от военной службы и уплаты налогов на войну, отказ от тяжб /1 Кор. 6/ являлись в прошлом наиболее яркими ее проявлениями. Отказ от национального, расового и классового эгоизма и активная деятельность по установлению межнационального и межрасового примирения представляют собой, безусловно, современное развитие ученической любви.

Только верующие

Позиции анабаптистов и реформатора Цвингли расходились по ряду вопросов, не только по вопросу о крещении, но именно отношение к крещению стало камнем преткновения. Именно отношение анабаптистов к крещению послужило причиной преследований их со стороны правительства и дало молодому религиозному движению его наименование. В уже упоминавшемся письме Конрада Гребеля и его друзей Томасу Мюнцеру, было сказано: "Мы считаем, что даже взрослый человек не должен креститься, если он не следует учению Христа, говорившего: "Что вы свяжете на земле, то будет связано на небе." Священное Писание дает нам такое определение: "крещение означает, что верою и кровью Христа смываются грехи с того, кто принимает крещение, оно изменяет его сознание, и он верует до и после крещения; оно означает, что человек мертв и должен быть мертв по отношению к греху, и что он вступает в новизну жизни и духа".

Внимание обращается не на чувства, возникшие в момент преображения, ни на обсуждение того, что может и чего не может чувствовать ребенок. Крещение имеет ясный, положительный смысл. Оно указывает на искупление и на внутреннюю перемену, на решимость начать новую жизнь и обязательство перед братством в земной жизни думать о небесной. То, что такое обязательство, исходя из учения и примера Иисуса и апостолов, не могут принимать дети, не нуждается в доказательствах, да и не все взрослые могут принять его.

Из этого следует, что преданная Богу церковь не может надеяться, что она станет большой и могущественной общиной. Никоим образом не может истинная церковь, в отличие от церквей, поддерживаемых государством, совершающих принудительное крещение детей, уподобляться населению страны по численности своих членов. Далее из этого следует, что церковь должна иметь свои собственные нормы в отношении своей организации, руководства и своих членов; она должна быть свободна в двух аспектах: членство в ней должно быть добровольным, а ее организация - независимой. Именно этого и боялись как реформаторы, так и католики, они чувствовали, что государство станет языческим, а церковь окажется перед угрозой распада, если ее союз с государством будет нарушен.

Таким образом, совершение обряда крещения имеет смысл и значение не только для верующего, но и для церкви: вера человека должна быть результатом его выбора, что же касается церкви, то членство в ней является делом свободным и добровольным, и она должна быть верной и преданной только Христу.

Увещевание

Статья 6 Шлайтхаймского соглашения гласит: "По закону над преступниками занесен меч... и светским властям предписывается прибегать к нему... но при непогрешимости Христа для исправления и исключения из церкви грешника применяется только церковное проклятие". То, чем является меч для сообщества, основанного на принуждении, есть дисциплина при братском увещевании для сохранения добровольной общности церкви. Первые анабаптисты ссылались на практику принятия моральной ответственности по отношению друг к другу как к "Закону Христа", подразумевая под этим Мф. 18:15-18. "Если твой брат грешит, оставь его... Если он слушает тебя, то ты убедил его... Если он отказывается тебя слушать, возьми с собой еще двоих или троих братьев... Если он не хочет их слушать, сообщи братству..."

Обычно такой подход к брату своим результатом имел раскаяние и примирение; лишь в чрезвычайных случаях прибегали к церковному запрещению /отлучению от братства/. Анабаптисты считали, что индивидуальный способ увещевания и воспитания является главным орудием реформирования церквей: "Крепите дисциплину словом и учреждайте христианскую церковь с помощью Христа и Его правил, как мы видим это в Мф. 18 и посланиях апостолов". /Из письма Гребеля Томасу Мюнцеру/. Мы уже знаем, что причина отказа от крещения детей заключалась в том, что дети не могут добровольно подчиняться "Закону Христа". А так как практика добровольного подчинения предусматривает определенную методику, в соответствии с которой осуществляются все другие принципы, то она является ключевым фактором для реформирования церкви и сохранения ею верности Христу.

Членство в братстве становится значимым для человека благодаря тому, что его братья делят с ним ответственность за его ученичество. Только таким образом членство в братстве имеет значение. Для реформаторов, выступавших за государственную церковь, ею являлась такая организация, которая, ведомая князьями и учеными богословами, обеспечивала правильную проповедь. Ей не нужно никакого членства, так как она руководит всеми людьми, независимо от того, согласны они с этим или нет. Для анабаптистов церковь была зримым братством, отделенным от государственной и других властей в обществе, потому что членство в ней было делом добровольным, и потому, что собирание столь отличного от государственной церкви, зримого, любящего и делящего со своими членами все невзгоды братства есть спасительный замысел Божий в этом мире.

С течением времени искупительный характер "Закона Христова" оказался утраченным. Церковное запрещение стало весьма топорно применяться служителем по его усмотрению, при этом согласия братства не требовалось. Служитель зачастую руководствовался правилами, а не желанием достичь примирения с нарушителем предписаний. В результате возобладало стремление к наказанию, а не к увещеванию. Когда это случалось, особенно в Нидерландах, то значение дисциплины и единства братства утрачивалось. Именно по этой причине в 1557 году швейцарские и немецкие анабаптисты отвергали строгость религиозной практики голландских братств.

Никого не оставлять в одиночестве

С самого начала анабаптисты говорили об общности материальных благ как необходимом условии христианской жизни. Под этим они, на первых порах, не имели в виду общую казну для всего братства и его нужд; не подразумевали они и того, чего все опасались <197> революции для уничтожения частной собственности как примера для всего общества. Тем не менее, они не считали, что могут собственность называть своей. Они ответственны за управление ею, не только перед Богом, но и конкретно перед своими братьями и перед каждым нуждающимся. Там, где есть нужда, туда они и дают, не надеясь на то, что им вернут даруемое. Таким образом, общая казна была установлена в 1528 году при изгнании из Никольсбурга, как об этом рассказывалось в главе 4, и это было не радикальным нововведением, а всего лишь очередным шагом в сложившемся направлении.

Обоснование этого учения общих анабаптистов излагалось в нескольких аспектах. Любовь к братьям требует готовности поделиться с ними своим достатком /1 Ин. 3:17/; евхаристия выражает собою разделение мирских благ. В учении Иисуса о Маммоне /Мф. 6/ и об условиях ученичества /Мк. 10:21-31/ ясно говорится, что наша собственность есть главное средоточие нашего себялюбия, стремления к безопасности и идолопоклонничества. И если Христос есть наш истинный Господь, то узы владения нашим достоянием /или его владены нами/ должны быть ослаблены. Также они тщательно изучали примеры из жизни ранней церкви, как об этом повествуется в Деян. 2:44; 4:34, и хотя анабаптисты не воспринимали их как буквальное руководство к действию, они рассматривали эти примеры как доказательство того, что распределение материальных благ и апостольское смирение неразрывно связаны друг с другом.

Всего лишь начало

Духовно-нравственные принципы анабаптистов излагаются в этой главе именно так, как они воспринимались в середине двадцатых годов шестнадцатого века. При этом вовсе не предполагалось, что они станут программой создания новой конфессии. По многим вопросам, таким, как Божественная сущность Христа, авторитет Священного Писания, искупление смертью Христа и иным вопросам, анабаптисты соглашались с другими протестантами. Они желали лишь завершения процесса Реформации в деле очищения церкви; они хотели завершить тот процесс, который другие начали, но не сумели закончить. В середине двадцатых годов шестнадцатого века они все еще надеялись убедить людей, что не стремятся образовывать новую конфессию. Когда под давлением обстоятельств им пришлось приступить к созданию самостоятельного религиозного движения, то за этим последовало и то, что естественно сопровождает его рост. Рассеяние братьев, образование небольших групп верующих, что было неизбежно и необходимо, различия в географической и, отсюда, культурной среде; все эти факторы способствовали обогащению движения новыми идеями и расширению кругозора его членов, как мы видели это в предыдущих главах.

Любое перечисление того, как первоначальное видение обрело содержание и выдержало испытания по всей Европе, включало бы в себя мистицизм Ганса Денка, придававшего огромное значение живому Слову. Оно бы включало суждения по таким вопросам, как свобода воли и первородный грех, которыми он развивал современное ему богословие. Подобное перечисление включало бы в се§я миссионерский пыл Ганса Гута с его учением о важности страданий; оно бы включало озабоченность Пилграма Марпека, Менно Симонса и многих других целостностью братства и полнотой его свидетельства.

Что касается других вопросов, то само время помогло выявить , границы анабаптистского движения и увидеть, что оно объединяло, а ;' что нет. Косная практика применения церковного запрещения в Ни дерландах, также как и чрезмерно суровое законопослушание среди некоторых швейцарских братьев какое-то время осложняли обстановку, но, тем не менее, это было проявлением той любви, которую они ( питали к церкви. Мирные и революционные анабаптисты явно и окончательно разделились между собой после распада независимого j движения Мельхиора Гоффмана и трагедии Мюнстера, хотя их противники, казалось, не были способны вникать в эти различия. Подобным образом призыв Давида Йориса помог основной массе верующих отвергнуть искушение "новым откровением" и предпочесть бережное истолкование Библии, тогда как уход Адама Пастора в унита-j ризм стал предупреждением об опасности рационализма. Успешное определение Пилграмом Марпеком вопросов, разделяющих анабаптизм и спиритуализм, и его предупреждение о последствиях учения о том, что истинная церковь должна оставаться невидимой, усилилис анабаптистскую концепцию о цели и предназначении в этом мире. Другие богословские положения претерпели некоторые изменения, не затронувшие при этом сущности движения. Это относится к точке зрения Гоффмана о воплощении, к попытке введения общности имущества в Моравии, а позднее к исповеданиям веры среди j братств в Нидерландах, в которые вошли общие с другими протестантами принципы веры.

Однако особо примечательно то, что в процессе расширения и углубления анабаптистского движения была сохранена и сделалась более ясной сущность первоначального видения церкви. Она выдержала экзамен на адаптацию и гонения, не претерпев существенных изменений. В главных своих чертах понимание пути церкви, сформировавшееся в середине двадцатых годов шестнадцатого века, пережив столетия, дошло до наших дней.

Дополнительное чтение:

The Mennonite Encyclopedia, Scottdale: Herald Press. 5 vols.

Roland H. Bainton, The Church of Our Fathers. New York: Charles.

Scribners Sons, 1941.

Norman F. Langford, Fire Upon the Earth. The Story of the Christian.

Church. Philadelphia: The Westminster Press, 1950.

Elgin S. Moyer, Great Leaders of the Cristian Church. Chicago: б Moody Press, 1951.

Реклама: JesusChrist.ru это Библия, Библейский словарь и др.