Реки Судьбы

Принятие мира

Угол зрения зависит от занимаемого места.

Закон Майлса

Когда дошла её очередь, Вера сунула в отверстие в стене колонны овальную пластинку. Ей выдали сдачу и билет — две пластинки разного цвета. Она спокойно прошла мимо группы людей, которые что-то выясняли с мастером Таривом, к пяти сцепленным капсулам и вошла внутрь. То, что она переживала, было не описать словами — она в мире, о котором почти ничего не знала, и её искали. Покрутила головой. Все удобные кресла были заняты, и она присела на узкую скамью, тянувшуюся вдоль противоположной креслам стены.

— Я смогу! Чёрта с два, ты меня найдёшь, урод! — шептала она, стараясь выглядеть как все.

Разобравшись с нанятыми Рамсеем сыщиками, мастер подошёл к ученику. Они стояли у небольшого экрана, по которому скользили сведения о прибывающих поездах. Мастер, не обращая внимания на Рэйнера, внимательно рассматривал информацию, почти отвернувшись от ученика. Рэйнер кашлянул, сообщая, что он слушает. Тарив едва слышно пробормотал:

— Подстрахуй её.

— Справится сама, — сказал и рассердился, ведь Вера даже не оглянулась, когда шла.

— Старший, прекрати! Девчонка не Лилдах, и на неё охота. Надо понять, зачем она ему нужна? Рамсей никогда ничего не делает просто так.

— Она им нужна живой?

— Правильно спросил, старший! Не просто живой, им запрещено причинять ей боль. Похоже, он ей увлечён. Непонятно почему, что ему местных красавиц не хватает?

Рэйнер опять испытал приступ раздражения, подавил его и сообщил:

— За тобой хвост, мастер.

— Не волнуйся! У меня много друзей в Исме, да и конференция по истории ручного боя завтра. Я сделаю их работу хлопотной. Иди!

— Не обольщайся! Вспомни, как он так поступил с Тарой, — Рэйнер внимательно следил за людьми, нанятыми братом.

— Торопись! Я не Тара, и себя в обиду не дам, а девочка совершенно беззащитна. Иди, а то опоздаешь! — Тарив осмотрелся и отправился к выходу из вокзала.

Рэйнер смешался с толпой этанов, прислушался, выделил в шуме мыслей чьё-то: «Я не боюсь. Я никого не боюсь», ухмыльнулся и отправился за ней. Он легко «вёл» её, эта девчонка единственная в поезде пела мысленно: «Это мир придуман не нами, это мир придуман не мной». Настроение стало чудесным, и слова, и музыка ему понравились. Он постарался запомнить песню.

Несколько часов на поезде, и Вера вместе с толпой молодых этанов оказалась у входа перед каким-то зданием. Внимательно слушая, что говорят, она поняла, что попала на территорию училища, где обучают работе на фармакологических предприятиях. Этот мир был ей знаком. Она бестрепетно подошла к одному из этанов, к которому, как заметила, подходила половина из приехавших учиться, и спросила:

— Что мне делать?

— Странный вопрос! — удивлённо проговорил тот. — Занятия только завтра, а сегодня иди с группой в общежитие.

— Я не знаю, где общежитие.

Этан ткнул рукой, показав направление, и перестал с ней говорить. Вера потопталась и направилась к указанному куполу. Она старалась не спешить, слушая, о чём говорят студенты. Расстроилась, узнав из разговоров, что обучение платное, и повернула обратно к вокзалу, но была остановлена Рэйнером.

— Иди в общежитие, я заплатил за месяц обучения, — он сунул ей в руки пластину.

— А кто я, если спросят.

— Теперь твоё имя — Уыв, ты из Торма. У тебя есть своя комната.

— Это документы? — она рассматривала синюю пластинку.

— Нет, ключ от комнаты. Не волнуйся, все документы будут уже вечером! Я принесу. В инфе всё прочтёшь про Торм.

— Э-э… — она растерянно огляделась, на неё с удивлением посмотрели стоявшие недалеко парни-этаны. Вера, сжав в руках пластину, не верила своим глазам — Рэйнер буквально растворился.

Оказавшись в своей комнате, девушка сорвалась и принялась плакать, но смогла взять себя в руки и стала ждать своего опекуна поневоле, развлекаясь сравнением его с братом, заодно изучая комнату, которая ей досталась. Раньше она никогда не жила в общежитиях. Эта комната ей понравилась. Стол, стул, кровать, шкаф для одежды и инф на стене. Вера немедленно включила инф, и стала читать про город, из которого по легенде она приехала — надо было быть готовой к вопросам любопытных однокурсников.

Вечером появился Рэйнер. Веру вызвали к входу, там он ей вручил документы и деньги. Пока он передавал документы, девушка вместо благодарности испытывала невероятное раздражение, заметив, как молодые девушки-этаны с восхищением смотрели на могучую фигуру Рэйнера. Он давно ушёл, а она стояла, прислонившись к стене, и пыталась усмирить бешено колотившееся сердце

— Что я за свинья? Конечно, он не специально красовался перед девчонками. Господи! Ему и не надо, так как этот мачо может свести с ума любую.

Она какое-то время стояла, уставившись в пол и размышляя, с чего бы это её так разбирает. Результат критического самоанализа заставил её признаться, что она банально ревнует. Ревнует мужика, с которым едва знакома. Горло перехватило от переживаний, и она испугала мимо пробегавших студентов, проскрипев в пространство:

— Спятить можно! — после чего с бушующим самолюбием отправилась в свою комнату.

Рэйнер, который следил за ней, был удивлён. Он в последнее время не обращал внимания на женщин, хотя всегда раньше был окружён самыми блестящими дочерями царствующих семей. Для этого было много причин: обезображенное, как он считал, шрамами лицо; предательство Лилдах; поиски причин поступка брата, отнимавшие всё свободное время. Кроме того, надо было выяснить причину внезапного интереса главы Семьи Нерркат, отца Лилдах, к ледяному континенту.

Восхищение студенток, заставило Рэйнера взглянуть в одну из зеркальных витрин. Молоденькая продавщица этана, увидев интерес могучего красавца, мгновенно откинула сеточку с лица и нежно улыбнулась ему. Дорим послал ей воздушный поцелуй. Продавщица отослала поцелуй и потупилась.

— Итак, Лилдах лгала, и я, по-прежнему, желанен женщинам. Зачем же она солгала? — пробормотал Рэйнер и задумался.

Конечно, виноват он сам, что ни разу после ранения не посмотрел в зеркало, но любой бы на его месте не захотел на себя смотреть, после слов Лилдах — «Чудовище!». Рэйнер нахмурился, он не мог забыть отвращение на лице холодной красавицы.

Неожиданно вспомнил, что его подопечная сердилась из-за внимания девчонок-этан, настроение резко улучшилось. Он удивился. Что с ним происходит? Подобного он никогда не переживал. Мелькнула мысль, что надо узнать у неё позже, кто такой «мачо», и что значит слово «ревную».

Дел было по горло: найти квартиру, проследить за девочкой, встретиться с друзьями мастера, и узнать, почему его брат, зная, что эта девчонка не Лилдах, так преследует её. Насвистывая, отправился по делам.

Всю ночь Вера обдумывала, как жить дальше. В фантастике, которую она читала, как правило, описывались невероятные приключения героев. Здесь надо было научиться просто жить. Стать, как все.

С утра, в столовой Вера купила талоны на еду на месяц, посмотрела, как все одеты, и уже днём понеслась по магазинам, превращаясь в этану из небогатой семьи. Она едва успела на первое занятие и, как все студенты, слушала, зевая куратора курса, распинающегося о важности дисциплины.

Потянулись дни занятий. Учиться она умела и любила. Здесь занятия были организованы необычно для неё. День лекций, почти шесть часов, потом занятия в библиотеке, так как на лекциях каждому дали задание. Другой день — практические занятия, и опять задания на дом. Если первые четыре дня она пережила легко — читали математику и основы статистики, то на пятый день ей пришлось попыхтеть, им читали физическую химию, которую она брала штурмом.

Все дни, в перерывах между лекциями, она занималась на тренажёрах, которых в училище было много, но кроме неё только несколько человек их использовали. Уставала Вера ужасно, наверное, из-за того, что была полуголодная. Столовской еды хватало только на то, чтобы едва-едва существовать. Она видела, что почти все студенты что-то покупали в магазинах, но у неё денег не было.

Рэйнер, следящий за ней, злился на себя из-за того, что не рассчитал с деньгами для своей подопечной, но всё произошло очень быстро. Он договорился с несколькими фирмами, владельцы которых были друзьями мастера, и те предложили студентам подработку. Ему было интересно, что эта чужая сделает, вспомнив, что она говорила, что та в своём мире была архитектором и считала себя творческой личностью.

Дорим поймал себя на мыслях, что заранее злорадствует из-за переживаний Веры. Однако та его удивила. Пока все раздумывали, его подопечная согласилась на подработку сразу. Она носилась по городу, разнося какие-то пакеты и посылки. С одной стороны, он радовался, что она перестала голодать, с другой стороны, ему приходилось подстраховывать её на прогулках, потому что она единственная с её курса умудрилась посетить местные музеи: живописи, старинного оружия, геологический и ходила в лекторий по древним ремеслам.

Рэйнер невольно восхищался девушкой, поняв, что она всё всерьёз изучает мир, в котором очутилась. Эта девочка во всем была не похожа на Лилдах. Она была отзывчивой — часто помогая тем, кто обратился к ней за помощью; дерзкой — решилась учиться в незнакомом мире; упрямой — он видел, как она зубрила предметы, и жизнелюбивой.

Поймав несколько сыщиков Рамсея, Рэйнер, погрузив их в сон, получил информацию, которая ничего не прояснила. Все, кто искал её, должны были её оберегать, как драгоценность и спасать от обморожения. Рамсей приказал немедленно доставить её к нему в дом. Стерев из памяти встречу с ним, дорим внушил сыщику мысль, что в городе её не нашли. Он наблюдал, как сыщики покидали мирный городок, теперь он меньше нервничал из-за своей подопечной, которая гуляла по всему городу.

Рэйнер заметил, что некоторые парни-этаны с восхищением посматривали на его подопечную и искали повод познакомиться. Он слышал, как они обсуждали её фигуру.

— Ещё бы, ведь она имеет тело дочери Царствующей Семьи! — пробормотал он, послушав их разговоры, а когда он узнал, что парни планируют ходить в музеи ради неё, разозлился.

Однако его подопечная смогла его удивить. Она даже пару раз пообедала с парнями в кафешке, объясняя одному из них строение стенок некоторых бактерий, не замечая попыток произвести на неё впечатление.

— Почти Лилдах, ей нужно восхищение, — свирепо шептал себе под нос Рэйнер, но понимал, что не прав — девчонка просто была дружелюбной.

Парни-этаны смирились с тем, что она им не по зубам и обратили внимание на других девушек, депрессия покинула Рэйнера, и вернулась привычная уверенность в себе. К тому же он обнаружил, что у них есть общие пристрастия в музыкальной живописи, она часто ходила в музей и, как завороженная, смотрела на картину замерзшей реки на гигантской равнине Лаяма и слушала свист позёмки и звуки флейты.

Вера полностью погрузилась в учёбу. Её восхищало всё — и как преподавали, и что она узнавала. В этом мире, в фармакологии не использовали синтетические препараты. Все лекарственные препараты, да и большинство органических веществ для промышленности производили грибы, лишайники и некоторые водоросли, генно-инженерно изменённые для определённых задач. Каждое производство имело обширные угодья под землёй, где разводились необходимые генетические формы.

Когда она уставала, и мозг переставал принимать информацию, она уходил в музей живописи, садилась перед картиной изображавшей реку, закованную в лёд, точной копией Волги зимой, слушала свист позёмки и тоненькое чириканье какой-то флейты. После этого отчаяние на свою неумелость исчезало, и её мозг опять находил способы обучаться.

В свободное время она гуляла и, однажды, почувствовала, что за ней следят. В первый момент перепугалась, но, осмотревшись, никого не обнаружила. Зная характер Рамсея, она была уверена, что её бы уже куда-нибудь тащили, Вера решила, что это Рэйнер помогает. Она не смогла бы объяснить, на чём зиждется её уверенность, но её душа чувствовала его присутствие. Иногда, чтобы лучше ощущать его присутствие, в пустынных парках, где казалось, никого кроме неё нет, она закрывала глаза. Однажды она даже пыталась поговорить с ним, увидев знакомую могучую фигуру, но когда добежала до магазина, в котором заметила Рэйнера, там уже никого не было. Как-то заметив, что он обменивается воздушными поцелуями с красотками продавщицами, разозлилась, и выругала себя за то, что бегает за мужиком, который кокетничает направо-налево.

Подслушав восторженные эпитеты и спор продавщиц, с кем из них флиртует могучий красавец, она загрустила, что в этом мире так одинока. Однако вспомнила, что, несмотря на все попытки этан произвести на Рэйнера впечатление, он был здесь из-за неё. Настроение улучшилось, и она решила, что при встрече поблагодарит его. Время пролетело незаметно, и вот она на вокзале. Её уже ждали мастер и Рэйнер.

— Спасибо, мастер, за помощь! Без Рэйнера я бы не справилась, немедленно проговорила она.

— Ты что это так прокололся, старший? — мастер сердито засопел.

— Она просто догадалась, — оправдывался тот. — Мастер, клянусь, она ни разу не видела меня! Наверное, спутала меня с одним из своих вздыхателей.

Вера уставилась на него. Холодный взгляд, плотно сжатые челюсти.

— Не фиг на меня перевешивать свои просчёты! Это ты спутал меня со своими вздыхательницами. Я здесь никого не знаю, а ты направо — налево раздаёшь воздушные поцелуи. То-то девицы спорили, кому их них ты послал поцелуй!

Мастер Тарив озадаченно крякнул. Их котёнок огрызается на дорима?! Он бросил быстрый взгляд на Рэйнера и ухмыльнулся. А девочка что-то реально видела, так как дорим мгновенно побагровел, но по выражению его лица нельзя сказать, что тот зол. Однако Вера получила от него по полной.

— Ты бы лучше училась, а не следила за всеми, глядишь и поумнела бы!

Девушка мрачно надулась, соображая, как достойно ответить, даже попыталась принять горделивую позу, но поскользнулась и была поймана своим опекуном. Настроение у обоих, вопреки всему, мгновенно улучшилось, и исчезло желание ругаться.

Мастер Тарив вздыбил перья на бровях и угрюмо сообщил:

— Отсюда надо уезжать. Мои друзья, рассказали, что Рамсей продолжает тебя искать. Он нанял других сыщиков.

— Зачем я ему? — Вера растерянно смотрела на них.

— Не знаю. Мои друзья сказали, что он арендовал одну из эмбриологических лабораторий. Купил туда новое оборудование. Один из лаборантов слышал, как тот кому-то сообщил по инфу, что скоро у него все попляшут. В наших интересах ему помешать, — мастер вздохнул. — Чем-то ты его крепко задела, прямо горящий избранник! Теперь ломаю голову, куда тебя спрятать?

Увидев злой взгляд Рэйнера, Вера расстроилась, что тот откажется помогать и уедет. Тот же взбесился из-за слова «избранник» и ругал себя, потому что впервые в жизни едва сдерживал своё бешенство из-за женщины, которую он почти не знал и которая ходит в кафе с почти незнакомыми однокурсниками.

— Что же этот виб задумал? — Вера, с честностью, которая приводила в смущение её однокурсников на Земле, призналась. — Я боюсь!

Она вложила свою ладошку в его руку, и мысли дорима немедленно изменили направление. (Ах ты, маленькая! Лилдах никогда бы не сказала так). Рэйнер чуть подтянул её к себе.

— Полагаешь, мы не сможем защитить тебя?

— Нет! Я о другом, — Вера изо всех сил сдерживая дрожь, чтобы они не видели, как она боится попросить помощи. Брови дорима взметнулись. — А вдруг я мешаю? Я думаю, что у вас и без меня полно забот.

Он встряхнул её за плечи.

— Не думай больше. У тебя это плохо получается.

Девушка тихо зашипела.

— У тебя, конечно, лучше получается. Вот я и не хочу тебе мешать.

Рэйнер с силой сжал её плечи.

— Ты не мешаешь!

Мастер Тарив кивнул головой.

— Рэйнер прав! Благодаря тому, что Рамсей тебя ищет, мои друзья обнаружили, что за ним следят, но пока не выяснили, кто. Непонятно, зачем?

Волнуясь, Вера выдавила:

— Мне интуиция подсказывает, что следующим ходом Рамсея будут поиски разных курсов. Он же понимает, что где-то я должна работать, тем более что перед побегом я в инфе искала список учебных учреждений, где готовят специалистов, на которых в этом мире спрос.

— А у тебя ума не хватило, потребовать у инфа стереть все поиски? — удивился Рэйнер.

Вера обозлилась.

— Я даже не знала, что инфа есть такая функция!

— Ладно, не волнуйся! Я думаю, что это сделала Тара. В отличие от тебя она знает, на что способен Рамсей, — дорим выпятил губы, и насмешливо покачал головой.

Мастер, озадаченно наблюдал за их разговором. «Что происходит? Чем же эта девочка задевает братьев, не телом же Лилдах? Рамсей землю роет, старший не может от неё оторваться!», — мысленно мучился он.

Неожиданно для всех Вера предложила:

— Мастер, я, пообщавшись с Рамсеем, поняла, что он не высокого мнения о женском уме. О женщин считает добычей.

— Что ты предлагаешь?

— А если вернуться, в тот город, откуда я удирала? Я вот что подумала, Рамсей там всё перевернул, и в жизни не догадается, что можно спрятаться у него под носом. К тому же он искал молодую женщину, а значит, мне надо измениться. Я думаю, у тебя найдутся друзья, которые помогут стать мне, например, стариком. Ведь можно загримироваться?

— А что? Может получиться. В Торме полно друзей, и нам помогут с документами. Там у моего друга есть рекламная кампания. Пойдёшь туда? Прошло много времени, и никто не обратит внимание на этана, возвращающегося, скажем, с горного курорта.

— Пойду, — она обрадовалась, вспомнив местную рекламу. — Я даже могу попробовать поработать в рекламе.

— Ага, ты у нас великий дизайнер, — пробурчал Рэйнер.

Дорим, раздражённо хмыкнув, направился к кассе за билетами. Он удивлялся нахальству этой «свистушки», которая ничего не зная о мире, решила работать в рекламе. Вера, задрав нос, усиленно игнорировала его, шла рядом с мастером, забыв, что дорим слушает её мысли, а мысли были странные — она ругала себя за желание любить. Рэйнер спохватился, что опять забыл спросить, что она имеет в виду, сильно подозревая семантические каверзы. Судя по всему, в мире, где раньше жила девочка под словом любить понимали нечто другое, чем на Рентане.

Три часа в капсуле в полном молчании и в неудобном положении, она сидела, полусогнувшись, довели девушку до отчаяния. У неё устала спина, было тесно, но она боялась прислониться к Рэйнеру, тот же явно не горел желанием ей помочь. Когда она вылезла на станции, тело болело так, что хотелось закричать. Она успела только потянуться, как её всунули в каплю такси, и опять теснота.

Именно поэтому, а почему же ещё? Рэйнер коснулся её висков и нахмурился. (Надо же, гордячка какая?! Она же едва сидит). Ничего не говоря, он повернул её к себе лицом, и, пока они ехали, массировал ей спину. Через час такси остановилось, и он почти вынес Веру. Она встала, тело уже не болело, и она крепко пожала его руку.

— Спасибо!

— Ну-ну, — пробурчал тот в ответ, не поняв, что она сделала, и расстроился, когда девушка отпустила его руку.

Мастер вздохнул — его ученик явно был растерян, хотя девочка поблагодарила его, видимо по обычаям своего мира. Если бы месяц назад, кто-нибудь сказал, что какая-то девчонка может вывести из себя дорима, он бы не поверил. Однако Рэйнер, взбрыкивал, как дикий гимс, от любого её слова и взгляда. Мастер опять вздохнул и проворчал:

— Ну, идёмте к Франку, он — владелец рекламного агентства и мой давний друг.

Они ещё минут пять шли между тесно стоящими куполами, и остановились у светящегося окнами трёхэтажного купола. Долго звонили в дверь, усталый голос спросил:

— Кого ещё снет принёс?

— Франк! Это я, Тарив.

— Заходи.

Дверь провалилась в пол, и они вошли в небольшой светлый холл. Сбоку высветился ярко-синий цилиндр, который вознёс их на третий этаж. Встретивший их был похож на старого фавна. Вера хмыкнула и на всякий случай скрыла глаза под сеткой бровей, обнаружив, что и глаза Рэйнера скрывали опущенные перья. Хмурый фавн осмотрел их.

— Приветствую тебя, Тарив! Тут от твоего воспитанничка приходили и спрашивали, где ты? Я сказал, что слышал, что ты в Исме. Не подвёл?

— Давно приходили?

— Почти месяц назад.

— Спасибо, Франк! Они там меня пасли. Мне нужна помощь!

— А что, ты когда-нибудь приходил просто так?

— Не зуди! Я привёл к тебе друга, он поможет тебе в бизнесе.

Фавн озадаченно отступил вглубь комнаты, потом обеим руками поворошил перья на голове.

— Ты часом не спятил? Работы почти нет, и я почти всех уволил. Мне нечем платить.

— Он будет жить у тебя. Его работа для тебя и есть оплата проживания. Сейчас ты нас напоишь чаем и накормишь. Мы весь день голодные. Мой помощник проводит твоего нового сотрудника в его комнату и привезёт его вещи.

Франк долго молчал, потом кивнул головой. Они с детства дружили с Таривом, и уж если тот попросил за кого-то, значит дело серьёзное. Он поманил их за собой и повёл по спиральному коридору. Остановился перед непрезентабельной дверью и, вручив Рэйнеру ключи, пробормотал:

— Здесь не жили год. Мойте и убирайте всё сами.

Вера осматривала комнату. Всё было покрыто пылью. Кувшин с оббитым краем на окне, гора бумаг и пластин на столе. На полу пятна от какой-то жидкости, на одном из кресел груда сваленных покрывал. Вся мебель сдвинута в угол. Ей стало дурно от того, что предстояло сделать.

Рэйнер выжидающе смотрел на неё, вспомнив, как была брезглива Лилдах. Целый штат прислуги, обслуживающий красавицу, а та была всегда недовольна, Вера же была похожа на воина, осматривающего поле боя.

Она взглянула него и нахмурилась, на лице было незнакомое выражение. Он что же считает, что она обуза, и не способна ни к чему?! Значит надо поразить его.

— Слушай. Как тебе моя идея загримироваться и превратиться в старика? — дёрнула его она.

От неожиданного вопроса, и того, что погрузившись в размышления, он пропустил, почему этот вопрос возник, Рэйнер раздражённо ответил:

— Плохая! Это самая простая маскировка.

— А тогда как? Кем, мне надо стать? — она встала на цыпочки, чтобы смотреть ему прямо в глаза, и уцепилась ему за руки.

— Попробуй просто стать мужчиной моего возраста, — криво усмехнулся, ему даже в голову не приходило, что она будет себя вести, как маленькие дети, хотя ему нравилось, как она держит его руки. Он вздохнул и решил узнать то, что его давно интересовало. — Тебе сколько лет?

— Двадцать пять. Ой, нет! Почти двадцать шесть! Э-э… через три месяца будет двадцать шесть, — она замолчала, увидев, как тот вылупил на неё глаза. — А что? А сколько лет было Лилдах? А разве это важно?

— Значит двадцать шесть. Да-а… Так вот о возрасте Лилдах, она была меня младше на десять лет, — пророкотал Рэйнер, девушка ждала продолжения, но тот был не расположен развивать эту тему. — Сиди здесь! Я через час вернусь. Не волнуйся, здесь ты в безопасности.

Рэйнер вышел и помчался к мастеру, на его вопросительный взгляд сердито сообщил:

— Я даже не представлял, что она так молода! — он сердито сжал кулаки, потом вспомнил, как она сжимала его руки и выпалил. — Этой соплячке всего двадцать пять, и она, наверное, рыдает в пыли и грязи.

— Удивлён, как же она смогла выдержать давление Рамсея? — проворчал озадаченно мастер.

— В каком смысле давление? — у Рэйнера резко упало настроение, он знал, что Рамсей буквально укладывал в постель семейных этан, неужели и эту девочку тоже?

Рэйнер всегда удивлялся, насколько разными они были с братом. Если сам он искал избранницу, то Рамсею была нужна власть над женщинами и, по-видимому, желание владеть тем, чем владели старшие братья.

Тарив криво усмехнулся, догадавшись, о чём думает дорим.

— Ты же знаешь своего брата! Он может быть и обаятельным и настойчивым, но, судя по тому, как он бесится, Вера отвергла его.

— Думаешь, отвергла? — просипел Рэйнер, настроение опять поднялось.

Мастер криво усмехнулся, заметив перепады настроения ученика, отразившиеся на его лице. Всю жизнь младший завидовал Рэйнеру. Только его воспитанник считал, что это не зависть, а желание стать похожим на него, как и полагается младшему брату, ведь с другими братьями у них была большая разниц в возрасте, а они с братом родились с разницей в пять лет.

— Ай! Ты же знаешь, как он охотился за всеми твоими вздыхательницами, и ведь не одна не устояла, — Тарив хихикнул. — Я уверен, что Вера не только устояла, но и, судя по её характеру, взбесила его до предела.

— Да, — угрюмо согласился дорим, — характер у неё ещё тот. Да и помнится, что он тогда у тебя говорил, что она его достала.

— Мне тут позвонили, похоже, есть легенда для вас.

— Какая?

— Будете работать в паре, как любовники. Давай в магазин за одеждой и прочим. Надо из неё сделать молодого мужчину, — Тарив весело хмыкнул себе под нос. Его ученик после пережитой трагедии утратил присущее ему жизнелюбие. Может рядом с ней он восстановит себя прежнего? Мастер, стараясь говорить ровно пробурчал, — Рэйнер, ну и что ты ждёшь? Через пару часов закроют магазины.

Дорим угрюмо взглянул на него и разозлился на себя, так как его сердце застучало чаще. Он неожиданно вспомнил, как девчонка напряжённо сидела на его коленях, боясь прислониться, и как сжала его руку, поблагодарив.

— Мастер, рассказывай твою легенду, чтобы знать, что покупать.

Мастер Тарив рассказал ему всё, веселясь от души и видя, как гордый дорим играет желваками. Это была хорошая школа для его воспитанника.

Рэйнер, наконец, справился со своим раздражением и отправился в магазин. Он делал покупки и анализировал своё состояние, однако впервые ничего не получалось. Рэйнер расстроился, неужели он дорим, не сможет разобраться с тем, что переживает. Вспомнил, что они по сценарию должны быть любовниками и отправился в косметологический салон в отдел для геев, чтобы посмотреть, как выглядят любовники-мужчины.

Оставшись одна, девушка горестно вздохнула. В комнате было прохладно, но терпимо. Содрав с себя тёплый мех и, оставшись в нижнем белье, девушка начала рыться по шкафам. Вскоре нашла нечто напоминающее спортивный костюм её мира, причём новый и запакованный. Значит она не первая, кто находит здесь убежище. Обрадовавшись находке, Вера натянула костюм, подвернув рукава и штанины, и приступила к уборке. Обнаружив стиральную машину, пришла в восторг, эта, в отличии машинок её мира, была настоящей химчисткой на дому. Через час стирки и сушки своей одежды, а так же покрывал и штор, сдвигания мебели, мытья полов, комната приобрела жилой вид. Всё блестело, а она была разбита и вымотана.

— Всё! Больше не могу! В душ и спать.

После душа Вера завалилась в удобное кресло, закутавшись в меховое покрывало, и задремала. Проснулась от яркого света. В комнате стояли мастер, брат Рамсея и немолодая женщина. Они изумлённо оглядывались. Девушка сонно потянулась, и женщина вдруг заплакала.

— Реза, не стенай, — пробурчал мастер. — Он сам со всем справился. Твоё дело их кормить. Иди-ка, накрывай на стол! Мы умираем с голоду. Рэйнер, а что это ты тянешь время? Займись одеждой и внешностью нашего… э-э… мальчика.

Дорим спохватился и стал выгружать из сумки костюмы, рубахи, обувь. Все меховое, только мех был разный. Огромный пакет с косметикой. Девушка озадаченно всё рассматривала, ожидая, когда же он разродится речью, и всё расскажет ей. Её защитник поневоле, пристально глядя ей в глаза, буркнул:

— Завтра будешь знакомиться с городом, а сегодня… — он противно хихикнул, — я сделаю из тебя мужика.

Вера и ахнуть не успела, как тот, посадил её на пол и, зажав её голову между колен, вырвал все перья с боков головы. Больно было ужасно, но она ни разу не всхлипнула. Она вообще тащилась от любого его прикосновения и даже стала обдумывать, не мазохистка-ли она. Затем её «мучитель» достал краску и разрисовал фиолетовыми спиралями голые виски, потом нарисовал такие же спирали на щеках и засмеялся:

— Мастер! Посмотри. Я её так изувечил, что родная мать не узнает, — что-то отпустило его, когда он выдирал перья, ведь эта голова принадлежала когда-то Лилдах, боявшейся боли, чудовищ, привязанности и страсти.

— Молодец! Ярко и соответствует легенде, — мастер одобрительно хмыкнул — во время болезненной процедуры их подопечная не пикнула.

Девушка, предчувствуя подвох, молча ждала продолжения, а Рэйнер сел рядом с ней и обнял за плечи. (Мама дорогая!). Вера обнаружила, что и у него появились спирали на щеках. Оглядев их с ног до головы, мастер одобрительно кивнул.

— Хорошо получилось! Слушай, Вера. Теперь ты — Массав, молодой свободный художник-поэт. Тебе сорок лет, и ты гей, — девушка от неожиданности ойкнула. — Твой покровитель — Самав, на десять лет тебя старше. Это — Рэйнер. Он будет у тебя часто оставаться, потому что у вас с ним любовная связь.

— Не хочу! — она вскочила, но сердце бешено заколотилось.

— А куда ты денешься? — усмехнулся Рэйнер. — Никому даже в голову не придёт, что ты захотела стать геем со стажем.

Мастеру самому не нравилось то, что он предложил. Геи в маленьких городах, как правило, привлекали к себе внимание, но другого выхода не было. Его волновал воспитанник, которого просто очаровала эта девушка, теперь он в этом был абсолютно уверен. А она? Как она к нему относится? Тарив посмотрел на лицо девушки и удивился, та уже только отдалённо напоминала Лилдах.

Вера приветливо ему улыбнулась.

(Да, она не Лилдах, та была холодной и надменной). Он вспомнил, сколько боли пережил его воспитанник, когда согласился на тот династический брак. Лилдах просто использовала его, а потом оттолкнула. Мастер строго поглядел на воспитанника, тот отстранённо улыбался. (Подумать только, а теперь Рэйнер обнимает эту девчонку. Ну как же, демонстрирует выдержку дорима! А сам-то вцепился в неё мёртвой хваткой!) Мастер сокрушённо вздохнул.

— Вера! Другого случая так замаскироваться не будет, однако — это трудновато, надо соответствовать возрасту твоей новой личности. Надо будет потренироваться.

— Подумаешь, не велика трудность! — фыркнула она. — Покряхтел, ляпнул пару глупостей, как все мужики, и готово.

— Это ты права, женщины привыкли лгать! — зло сощурился Рэйнер и оттолкнул её от себя, разозлившись на то, что незаметно для себя обнял её.

— Ты это прекрати, лучше за собой следи и не ври! — Вера надулась.

Мастер неодобрительно покачал головой.

— Ему-то не надо учиться — он, как раз, в своём возрасте.

— Так ты вдвое меня старше! — воззрилась на него Вера, и усмехнулась. — Прикольно! А говорят, что с возрастом приходит мудрость.

— Ты на что намекаешь? — прорычал Рэйнер.

— Хм, Судя по всему у тебя маразм опередил на много… Ой! — она получила по заду от мастера и замолчала.

— Слушай, вообще-то мы тебе помогаем… или ты решила упасть в объятья Рамсея? — мастер воззрился на неё и удовлетворённо улыбнулся.

Девушка посерела и рефлекторно пододвинулась к Рэйнеру в поисках защиты, тот ухмыльнулся и опять обнял её за плечи. (Наконец, она поняла, где безопасно!).

Мастер невозмутимо продолжил:

— Массав — сын резы Гевы, замёрз три дня назад. Вы очень похожи. Не зря она так опешила, увидев тебя. Массав поругался с любовником и уехал кататься, тот поехал его искать. Они замёрзли оба, потому что попали в ледяной туман. Документы есть. От тебя никто не требует, чтобы ты проявляла страсть наедине с покровителем, но на людях не забудь, что он — твоя новая и порочная страсть.

— Вы что, оба спятили? А если меня узнают друзья этого Массава, — она отрицательно покачала головой. — Я в роли парня, как-то это очень э-э… Нет, вы правда считаете, что я должна это сделать?

Взглянув на лицо Рэйнера Вера мгновенно замолчала, в глазах того — лёд Арктики, губы кривятся. «Значит ты, считаешь ниже своего достоинства измениться ради собственного спасения? Лилдах действительно искала похожую на себя!», — раздражённо подумал он, отвернулся и скрестил руки на груди. Ему было невыносимо даже смотреть на неё.

Мастер, зная, что это признак крайнего раздражение, хотел разъяснить Вере ситуацию, но не успел, та, прижав руки к груди, горячо заговорила:

— Постойте! Дядя Слава, ты действительно считаешь, что я похожа на мужика? Э-э… в смысле внешне? — Рэйнер разразился кашлем, а мастер крякнул. Вера охнула и покраснела, осознав, что ляпнула. — Ох, прости, мастер! Прости!

С невозмутимым лицом Рэйнер пояснил ошеломлённому мастеру:

— Мастер, ты похож на её знакомого по прежнему миру, который всегда её защищал и поддерживал.

Вера нервно сжала руки в кулаки, но испытала облегчение, заметив, что в глазах Рэйнера плещется смех.

Мастер покачал головой. С этой девчонкой никогда не знаешь, что случится. Она даже не понимает, что практически назвала его своим родственником. Он вспомнил, как на неё среагировала его жена, которой он рассказал всё. Жена призналась, что их девочка — в точности их погибшая дочка, хоть внешне и не похожа. На его плечо легла рука Рэйнера в поддержке. Вера металась взглядом на одного, второго.

— Мастер, я… — она неожиданно для того обняла того и поцеловала в щёку. — Прости и спасибо тебе!

По лицу дорима промелькнул отблеск улыбки (Котёнок, прости, что плохо о тебе подумал!). Вера испытала необыкновенное чувство облегчения от того, что тот перестал злиться. Мастер хмыкнул, и, как когда-то свою дочь, погладил указательным пальцем Веру по носу.

— Ну, будет! Запоминай, ты переехал из Сараквы неделю назад. Да, тело твоего прежнего покровителя мы подкинули к станции грузовых перевозок, вместе со снегоходом, конечно.

Глаза Веры стали круглыми.

— Тело? — и в ужасе подумала: — «Господи, они ради меня возятся с мертвецами!»

— Не придумывай лишнего! — дорим немедленно обнял её за плечи.

— Именно, — Тарив посмотрел в глаза девушке (вроде бы не боится). — Понятно, что тот замёрз сам. Полицию мы уже ведём по этому следу, тебя никто даже спрашивать ни о чём не будет. Ты главное не сорвись.

— Это как? — вяло поинтересовалась Вера, рука на плечах сильно затормозила её, как говорил брат, природную агрессивность.

— Ты — мужчина, никаких женских дел, как сегодня. Реза теперь будет убирать у вас раз в неделю. Пошли, нас ждут. Не выходи из легенды.

Они сидели за большим столом и обсуждали какие-то новости. Рэйнер буквально помолодел лет на десять и шалил. Мастер уже за это был благодарен этой девочке. Вера же тупо глотала всё подряд, не чувствуя вкуса из-за того, что горячая рука Рэйнера периодически гладила её плечо. (Эх! Что же это я, как шальная?)

Женщина улыбалась ей, а Франк всякий вздрагивал, когда Рэйнер предлагал новоявленному гею вкусные кусочки и кончиками пальцев притрагивался к щеке, а у Веры из-за этого мозг отказывался воспринимать окружающий мир и настраивал её на лирический лад. От злости на себя, и на действия Рэйнера Вера несколько раз пыталась уйти, но мастер останавливал её взглядом.

Смирившись с ситуацией, она терпела, что не скажешь о её теле, которое просто тащилось от каждого прикосновения. Это её безумно напрягало. Она побулькала каким-то напитком, глотнуть так и не смогла из-за непосильной борьбы с организмом, который пытался подставить большую площадь под руки её «порочного любовника». В результате переутомилась и стала клевать носом. Этим немедленно воспользовался Рэйнер и унёс со словами:

— Он такой нежный. Простите нас, — во время ужина дорим весь издёргался из-за того, что она чем-то пахла горько-прозрачным. Этот запах дико возбуждал его, хотелось поласкать не только плечико и щёчку. В их комнате он тихо сжал её плечо. — Давно хотел спросить, кто такой мачо?

— Прости? — Вера мгновенно проснулась и полиловела.

— И всё-таки? — Рэйнер озадаченно уставился на неё.

Вера вцепилась в плечи Рэйнера с обречённостью падающего без парашюта, — и лихорадочно вспоминала, что и когда она ляпнула.

Рэйнер легко встряхнул её, и девушка пролепетала:

— Знаешь, в моем мире так называют э-э… — она отвернулась.

— Кого? — настаивал он.

— Ну-у… э-э… покорителей женских сердец, знаешь, таких самцов… — она окончательно смутилась.

— Разве Рамсей не мачо?

— Рамсей — мерзавец! — отрезала Вера.

У Рэйнера улучшилось настроение.

— Ладно, я не обиделся. Теперь спи! — он прижал её к себе, и девушка, крайне измученная всем, так и заснула на его руках.

Рэйнер, не выпуская её из рук, сидел в кресле. Он знал это тело, однако Лилдах любила только себя и гасила его, как только он загорался по-настоящему, в результате он почти насильно заставлял себя касаться Лилдах. Теперь дорим был смущён, эта девчонка так изменила тело Лилдах, что оно стало почему-то желанным. Он нежно тронул её щеку, и она заулыбалась. Может и для Рамсея она была желанной? Рэйнер сердито фыркнул, он сомневался, что его брат способен так возжелать женщину.

— Нет, не может быть! — прошептал он.

С точки зрения логики лучше было бы просто уничтожить Веру, оставив ребёнка — генетический анализ доказал бы, что ребёнок Лилдах и Рамсея. Рамсей понимал это, тогда что же он задумал?

Вера попыталась проснуться, но он легко усыпил её, и она незнакомо уткнулась ему носом в грудь и засопела. Дорим нахмурился от воспоминаний. Лилдах всегда принимала изысканные позы, даже во сне и очень не любила засыпать рядом с ним, ляпнув однажды, что несмотря на то, что Рэйнер дорим, она не очень доверяет ему, так как он слишком жаждет секса. Поэтому он до минимума свёл встречи с ней, стараясь общаться, используя комп.

Его подопечная, не просыпаясь, трогательно обхватила его руками, и он, испытывая щемящее чувство нежности, поцеловал её и вспыхнул. Девочка во сне видела его и стонала от того, что видела. Она была пылкой, но ничего не знала о сексе. Ему стало не по себе от её сна, но он, не отрываясь, смотрел его — этот сон околдовал его. Нет, это было не желание тела Лилдах — во сне девочка кусала его, а её руки трепетно ласкали его тело. Рэйнер потрясённо хмыкнул, а его плоть дёрнулась, ожидая следующих действий. В дверь постучали, и он вздрогнул.

Мастер, который зашёл к ним, покачал головой, разглядывая спящую девушку.

— Она не Лилдах! Останься с ней, что-то мне тревожно.

Рэйнер, соглашаясь с ним, кивнул, и, уложив девушку на диван, закутал в мех.

— Знаешь, она так доверчива!

Мастер в сомнении повёл бровями и пошёл к выходу, у дверей он остановился и мягко возразил:

— Не обольщайся, она верит нам только потому, что боится Рамсея.

«Не только» — мысленно возразил дорим, что, конечно, не услышал мастер. Рэйнер с силой сжал руки в кулаки, он очень хотел потрогать девочку так, как ей приснилось, и объяснить, что прикосновения могут быть ярче.

— Душ! Вот, что мне нужно! — прорычал он. Только через полчаса Рэйнеру удалось усмирить своё тело.

Утро следующего дня началось с обычных упражнений. Обнаружив, что Рэйнер с улыбкой наблюдает за ней, Вера раздражённо спросила:

— Мне можно умываться? Рисунок не смоется?

— Мойся, эту краску можно снять только специальным раствором.

В ванной она долго не возилась. В этом мире зимой из крана всегда текла чуть тёплая вода, ей Тара как-то сказала, что холодной не может быть, потому что вода замёрзнет, а горячая снижает иммунитет. Тара рассказала, что есть специальные заведения, где можно принять горячую ванну. Осознав ещё раз, что она в чужом мире и в чужом теле, Вера всплакнула.

Когда вышла из ванной, Рэйнер, ухмыльнувшись, заметил:

— После таких слёзоизлияний и в туалет ходить не надо, — она разозлилась, а он подтянул её к себе и укусил шею. — Только не возмущайся! Это следы нашей ночной страсти.

Он удивился, осознав, что ушло напряжение, пережитое ночью. «Марф, наконец-то!» — мысленно перевёл дорим дыхание. Вера чуть не упала от удовольствия, но сердито огрызнулась:

— Ах ты, говнюк!

— Ага, — он ухмыльнулся.

Они, обнявшись, отправились завтракать. Вера шла, прижимаясь к нему бедром (А что делать?), но ей это нравилось.

Рэйнер не верил, не хотел верить тому, что она переживала — ей безумно понравился его укус. Она отвернулась от него, и он, как первокурсник, продолжил подслушивать. Вера нахмурилась и опустила глаза, когда он внезапно закашлялся, а она продолжила грезить наяву и не знала, что его бросило в жар от её очень откровенных мыслей. Она представляла, как он покусывает её грудь. Дорим же ничего не понимал, за Лилдах он не замечал таких желаний, значит, это не было памятью тела. Он опять прикоснулся к её сознанию и опешил, она как-то закрылась от него. Рэйнер разозлился и на неё и на себя.

Во время завтрака, он периодически касался рукой её колена так, чтобы это видел Франк, тот злился и нервничал, потому что не понимал и не любил геев. От всего этого у Веры в голове выпрямились извилины, и по рельсам, направленным к станции «секс», металась одна мысль «Ещё!».

После завтрака их работодатель сообщил, что пришёл заказчик и пора работать. Он сильно сомневался, что парнишка, которого привёл Тарив, способен на что-то серьёзное, но оба новоявленных гея пошли за Франком в его офис. Там сидел высокий этан и нервно листал проспект фирмы. Увидев живописную группу, он уставился на них взглядом людоеда и неожиданно для Веры тонким голосом возопил:

— Ну?!

Франк засуетился, усаживая их, а Вера, которая уже измучилась от желания прижаться к Рэйнеру, неприязненно спросила:

— Что ну?

— Где реклама?

— Реклама чего?

— Макарон.

Франк, увидев их вопросительные лица, пояснил, что макароны заказчика — это новый прорыв в технологии простой пищи.

— Уточни, а что ты хочешь? Противный! — наглея на глазах, проговорила Вера, затем уселась на колени покровителю, и потёрлась щекой о его щёку. (Вот такие мы геи! Конечно, я развратница, но как клёво!).

Рэйнер рассердился и на неё, и на себя, потому что и ему это понравилось, но обнял её. Этан взвизгнул:

— Нужно имя! Имя моей фирмы в названии. Имя Малев.

Вера ляпнула, не подумав:

— «Макароны от Малева, скушает и королева»

Франк ойкнул, а Рэйнер заржал. Между тем этан подскочил и, взвизгнув, что это гениально, что-то бросился подписывать. После того, как он ушёл, Франк долго смотрел на подписанный чек, потом на Веру. Горько вздохнул и кинул ей длинный список.

— Может действительно надо быть геем, чтобы так рекламировать?! Выбирай, это невозможные заказы. Если мы это всё прорекламируем, все сдохнут от зависти, а у нас от клиентов не будет отказа.

Вера мрачно просмотрела список. Мелькнуло знакомое слово — Фарах.

— Это что? — и ткнула пальцем.

Франк посмотрел на палец.

— Брось! У нас своя хорошая фармацевтическая фабрика, это бесперспективно. Все отказались

— Мы с моим покровителем смотаемся и посмотрим на неё, и возможно заключим договор. Кстати, что они предлагают новенького?

— Какие-то моющие средства для хирургических отделений. Их конкуренты тоже предложили. Кстати у нас с ними договор.

— Всё равно, надо пообщаться с этими Фарах, — упрямо возразила Вера.

Сопровождаемая своим опекуном, Вера пошла к выходу. Франк горько вздохнул и уставился на список. Он не понимал, как такая чушь могла понравиться, и почему ему такое в голову не приходило.

Рэйнер внимательно следил за тем, как девушка одевается. Он обнаружил, что она, в отличие от Лилдах, абсолютно равнодушна к моде. Пришлось ему заменить ей одну меховую накидку другой, заметив, что мужчины такое не носят, даже геи. Он поймал себя на мысли, что всё время пытается задержать свои руки на её теле. Вера же рассеяно натягивала на себя то, что он ей давал, она обдумывала, что делать дальше.

— Слушай, а Семья Лилдах, как-то связана с Семьёй Фарах?

— Я не знаю о таких связях. Не понимаю, что ты ищешь?

— Что непонятного? Улики, конечно!

Он изумлённо уставился на неё.

— Улики чего?

Измученная как своим состоянием, так и его отстранённостью, Вера не сдержалась:

— Это что, вид мужского шовинизма? — её опекун растерянно заморгал. — Ты меня за идиотку не держи! Если они однажды решились похитить знатную даму, то, как пить дать, они где-то и что-то привычно нарушают, и мы можем это увидеть. Ты ведь этот… дорим, и сможешь увидеть то, что я не замечу. Я бы одна… но… я боюсь!

Вера посмотрела на него исподлобья и широко распахнула глаза, он улыбался. «Непостижимый тип! Так хочется иногда дать ему в лоб», — Вера покраснела от этой мысли. Она перепугалась, что он опять подслушает её мысли и уставилась в пол, а он буркнул:

— Ну, пошли, если так настаиваешь. Не забудь про легенду, а я буду наблюдать.

На улице Рэйнер по-хозяйски положил ей руку на плечо. Девушка раздражённо фыркнула (Только этого не хватало!). Вера не знала, может ли он читать мысли постоянно, но считала, что бережёного Бог бережёт. Она топала по улице, бормотала таблицу умножения, чтобы он не узнал её мысли. «Что же происходит? Этот тип снился мне всю ночь. И как снился?! Мне такое даже в эротических фильмах не удавалось видеть! Почему мне страшно и спокойно рядом с ним?», — мысленно задавала она себе вопросы. Они были такими трудными, что Вера остановилась, чтобы попробовать ответить на них. Она угрюмо смотрела под ноги.

Дорим с непроницаемым лицом ждал, но его возмутило то, что она боялась его, может Лилдах действительно искала подобную себе? Однако ему потребовалась вся выдержка, когда Вера мысленно заорала: «Кому я вру?! Я не его, а себя боюсь!».

Рэйнер нырнул в её переживании и удивился, девушка была в панике. Вера осознала, что её организм, с первобытном энтузиазмом требовал продолжения сексуального банкета, который начался в её сне. «Хорошо хоть он не видит моей распущенности! Я даже утром… э-эх!», — простонала мысленно девушка.

«Не понял, а это она про что?» — изумился Рэйнер, и бессовестно продолжил подслушивать дальше. Между тем, то, что он услышала, повергло его в недоумение. Во-первых, Вера призналась себе, что влюблена в Рэйнера, а во-вторых, расстроилась, что не смотрела художественные фильмы про местную любовь. Его подопечная украдкой, как она думала, бросила взгляд на своего опекуна. Дорим, отключив все эмоции, рассматривал дома, именно поэтому он услышал, что она горько прошептала вслух.

— Хорошо, хоть он не видит, что со мной творится! Уж не знаю, как я умудрилась, но я влюбилась в этого каменного истукана! — она опять остановилась.

Чтобы она успокоилась, и чтобы легче было слушать её мысли, Рэйнер взял её за руку.

— Ты что затормозила? Что-то увидела?

— Нет! — она отшатнулась от него и в отчаянии стала вспоминать умножения на девять.

Дорим был озадачен. С одной стороны, эта таблица умножения его развеселила, по-видимому, в её мире вообще ничего не умели делать с мозгом; с другой стороны, он хотел узнать, что значит влюбиться. Может она хочет нежности, раз зовёт его каменным истуканом? Чтобы проверить, он нежно обвёл двумя пальцами её лицо.

— Ты не замёрзла?

Вера застыла, не дыша. (Хочу ещё эти руки. Везде! Хочу-у!). Её начал колотить озноб, очнувшись, с трудом выдавила.

— Немного.

Рэйнер прикусил губу. (Проблема, она хочет не нежности, а большего…) Он слушал, как она опять считала своих слонов, пытаясь справиться с тем, что её тело хотело Рэйнера, на тридцатом слоне она успокоилась. Дорим с уважением взглянул на неё. Опять прислушался к её мыслям, Вера про себя распевала дикую песню про мороз, который она уговаривала не морозить её и её гимса, которого она называла странным именем «Конь», усмехнулся и развернул её к золотистой капле-машине.

— Не смотри, как гимс на снета. Залазь! В машине термостат.

Вера, отогревшись, смогла обуздать организм и, чтобы он не вздумал диктовать ей свои желания, прилипла к окну. Организм смирился и стал радоваться местным красотам. Посмотреть было на что. Каждый дом имел свой цвет, что создавало тёплую гамму, вызывая желание смотреть и смотреть. Купола поражали своим разнообразием и украшениями, а мягко светящиеся тротуары, подчёркивали задумку архитекторов, потому что некоторые купола казались массивными скалами, а другие казались летающими тарелками, готовыми стартовать в небо.

Вопросы стали долбиться в череп, но Вера, мельком взглянув на Рэйнера, неожиданно вспомнила, что есть инф и можно всё узнать в нём. Увидев, как по его лицу, скользнула снисходительная улыбка, Вера надулась и ляпнула первый, всплывший в голове вопрос:

— Э-э… Рэйнер, а почему у твоей машины верх прозрачный, а в такси — нет? Понимаешь, это же не найти в инфе!

— Это показатель моей состоятельности и соответствует легенде. Ещё вопросы?

— Тоже мне справочное бюро, — она фыркнула. — Лучше за дорогой следи.

Он встопорщил перья на бровях

— Не переживай! Я за всем слежу.

— Следит он, — сердито пробурчала Вера и неожиданно заметила, что пока они медленно двигались вдоль бульвара, несколько человек с интересом заглядывали в их машину.

В отличие от неё, Рэйнер давно почувствовав наблюдение, поэтому, когда они оказались у офиса фирмы, дорим засунув свои руки под меховую рубаху Веры, потребовал:

— Изобрази-ка наслаждение.

— Это зачем?

— За нами наблюдают, а мы доступны обозрению.

— Это Рамсей?! — испугалась Вера.

— Вряд ли, — дорим сканировал местность. — Вера, прекрати трястись! Это следящие камеры офиса.

— Вот тебе и моющие средства! Ой-ой! Что же они затеяли?

— Именно. Надо будет с этой семейкой разобраться, ты была права. Их любознательность настораживает.

Вера тронула его ледяными пальцами. Он с недоумением посмотрел на неё, так как уже забыл о своём приказе.

— Слушай, — она полиловела, — я не умею… Короче, не умею и всё!

— Ты про что? — он попытался прикоснуться к её сознания и оторопел там была паника — она боялась, что подвела его.

— Не умею, изображать, — у неё пропал голос, и Вера просипела, — наслаждение. Не могла же она признаться этому мачо, что все её познания об отношениях между мужчинами и женщинами почерпнуты из земных фильмов и книг, большинство из которых она сама считала идиотскими.

(А как же её сны?) Дорим изумлённо поднял брови. Его рука нежно сжала грудь девушки, потом поласкала вторую грудь. Вера от неожиданности охнула. Сердце остановилось. В ошеломлении от пережитого она застонала и подумала, что умрёт от восторга. Через минуту Рэйнер отвернулся, чтобы не смотреть на неё, пока та приходила в себя. Они уже стояли на земле, а верх капли стал полупрозрачным, и Вера была уже готова выскочить, испуганная своей реакцией, но тот, криво усмехнувшись, брякнул:

— Подожди. У нас с тобой сейчас любовный порыв, — и поцеловал её шею. — Пусть посмотрят на геев!

Она вспотела с перепуга, из-за того, что была бессильна перед тем, что на неё обрушилось. Спустя секунду Рэйнер резко отстранился и уставился в панель управления, а потом вытолкнул её из машины со словами:

— Только недолго там.

— Ага.

Топая по коридорам, девушка нервно обдумывала, что делать с сексуально озабоченным организмом.

В это же время Рэйнер мрачно глотал успокоительное из-за того, что был потрясён не только её реакцией, но и своей — он с трудом смог остановиться, после прикосновения к ней.

— Ловко я придумал озабоченность приборами, и она не заметила! Я болен, что ли? Почему я так среагировал на неё? — дорим погрузился в тяжёлые размышления — несмотря на многочисленных женщин в своей жизни, он никогда не переживал подобного.

Офис фирмы был точной копией земных офисов. Вера говорила с каким-то с каким-то бесцветным таэла, который представился менеджером по работе с клиентами. Её забавляло, что тот шарахался от неё всякий раз, когда она наклонялась к нему, поэтому она ехидно заметила:

— Не трясись так, у меня уже есть покровитель.

После этого заявления менеджер перестал беспокоиться за свою невинность и нахально заявил:

— Я вообще не знаю, зачем ты припёрся? Мы всё равно закрываем филиал.

— Конечно, зачем вы здесь с такой продукцией?! Здесь такая мощная своя фармакологическая фирма!

Менеджер расстроенно гавкнул в ответ:

— А пошёл ты отсюда! Не тебе извращенцу судить об успехах фирмы.

— Успехи… — Вера презрительно хихикнула.

Тот не выдержав заорал:

— Что ты хихикаешь? Если бы конкуренты не натравили на нас санитарную службу, то мы бы о-го-го!

— Мечтай-мечтай! Кстати, ты мне не понравился, слишком уж ты нежен, так переживаешь за фирму… Хе! — с этими словами Вера покинула негостеприимный офис, оставив менеджера в потрясении глотать воздух

В машине она размышляла, как использовать полученную информацию, а дорим планировал свои дела в свете открывшихся обстоятельств. Вернувшись к Франку, Рэйнер приказал ей не высовывать носу из дома и куда-то уехал. Вера разозлилась — она считала, что уж если они вместе, то так себя вести нельзя. Однако поразмыслив, она горько призналась пустой комнате:

— Вру, просто хочу, чтобы он опять был рядом. Дура распущенная!

Она принялась размышлять, что ей делать дальше. Дойдя в своих раздумьях до того, что те, кто хотел убить Лилдах, обнаружив её, повторят свою попытку, Вера расстроилась. Надо было опасаться не только Рамсея, с чем она смирилась, но и врагов Лилдах. Значит, их надо было срочно вычислить, с этими мыслями она отправилась к Франку обедать.

На обеде Рэйнера не было, и, чтобы всякие дурные мысли её не беспокоили, Вера занялась списком фирм. Она вздрагивала от каждого стука, когда, наконец, пришёл её горе-покровитель девушка, бросилась к нему, чтобы рассказать о своих умозаключениях, но тот, холодно посмотрев на неё, заявил, что уже поздно и ей пора спать. Вера упрямо начала возражать, но тот без разговоров нажал ей на виски, и девушка, заснув на месте, упала ему на руки.

Он унёс её в комнату и выскочил, как ошпаренный, боясь увидеть её очередной сон, и, правильно, так как сон был странным — в новом сне он тряс её за плечи и орал: «Почему?», — а она не знала, что ему сказать. Пока она спала, дорим всю ночь гулял, потому что не верил тому, что она переживает, что нельзя было сказать о его теле.

Утром, не найдя своего опекуна, Вера потащилась в офис. Опять, перечитав список, обнаружила фирму — потенциального конкурента продукции Фарах, которая желала разрекламировать средство для мытья полов, какую-то мыльную пену. У неё возникла идея использовать конкурентов, и она решила, что так удастся выяснить что-нибудь про деятельность фирмы семьи Фарах.

Решив работать в стиле примитивизма, она засела писать рекламу этой пены. Промучившись полдня со стихами и слоганами, она села их перечитывать. Бред был полный, и всё-таки это было лучше, чем та реклама, которую она видела по инфу, представлявшую собой простое перечисления составных элементов и экономические выгоды. Она нарезала круги по офису, а когда поняла что ждёт Рэйнера и его одобрения, обозлилась и стала убеждать себя вслух, что ждёт Франка, покрикивая:

— Франк, я здесь! — понимая, что это глупость.

Не дождавшись Франка, она вышла на сайт фирмы-конкурента, связалась с менеджером по работе с клиентами. На экране появился молодой этан, сидящий за столом, заваленным папками, и отвечающий сразу трём таэла, которые совали ему в руки какие-то диски. Вера сообщила:

— У нас договор на рекламу.

Менеджер, замученный жизнью и клиентами до предела, рявкнул:

— Что?! Надо всё выслать на электронную почту рекламного отдела нашей организации, — написал адрес и отключился.

Вера угрюмо усмехнулась, она знала, как добиваться своего — научилась на Земле, когда искала работу. В течение следующего часа посылала свои произведения с комментариями. Когда в офис зашёл Франк, то застал истерически смеющегося нового сотрудника.

— Ну, и что ты придумал?

— Я не только придумал, но и отослал им кучу предложений по почте, а они не могут выбрать — им нравится всё, и они просят, чтобы мы выбрали сами.

Франк почитал, и через минуту ржал.

— Ну и что ты выбрал?

Вера прочитала ему свою нетленку:

— Мыльная пена фирмы «Туман» — это фантастика, но не обман.

Вымытые пеной ваши полы, блестят, как обеденные столы.

— Слушай из всего, что ты тут наваял — это самое безобидное, — отсмеявшись, произнёс Франк и отослал выбранный бред.

Окрылённая успехом девушка решила наведаться в Санитарную службу. Она шла по улицам и продумывала свой разговор. Однако этому разговору, было, не суждено случится, потому что по дороге она налетела на мастера Тарива, который хмуро махнул головой в сторону, и девушка уныло потрусила за ним в какой-то переулок.

— Ты куда это пошла? — прошипел тот, разглядывая витрину магазина

— В Санитарную службу.

— Откуда узнала про убийство?

Вера тихо пискнула, потом повернулась и бодро загалопировала в сторону дома. По дороге её нагнал пресловутый любовник по легенде и, вдёрнув в машину, которая оказалась рядом, повёз её в какой-то кинотеатр.

— Тебе понравится! Это исторический фильм, — ворковал он, настороженно осматривая полупустой зал, а потом начал демонстративно гулять своими руками по её ногам и бёдрам.

— Э-э… понравится, — прошептала она.

Вера тупо разглядывала мягкие кресла и диваны, стоящие вокруг чего-то похожего на шар. Она из-за действий Рэйнера ничего не понимала из того, что видела, и едва сдерживалась от желания самой проделать с ним то же самое, что делал он.

Рэйнер, всё это делал не просто так. Он обнаружил резко возросшее число незнакомых таэла на улицах, прилегающих к их рекламному агентству, кроме того выявил и тех, кто следил за Верой. Именно поэтому он демонстрировал свою извращённость и сердился на девчонку, у которой не хватало ума подыграть ему, поэтому раздражённо прошептал ей в ухо:

— Что-то я не вижу любовного пыла? Давай, улыбайся!

Он даже не представлял, какую непосильную задачу поставил перед Верой, которая изнемогала — подлый организм опять тащился. Единственно, что она смогла — это залучиться улыбкой малолетнего кретина, которому дали конфету. Рэйнер, увидев её лицо, поперхнулся. Через час они были дома.

— Ты зачем куда-то пошла без меня?! — грозно зарычал он, нависая над ней. — Что, не понимаешь, что тебя поймают? Я убеждён, что это люди Рамсея!

Вера отодвинулась от него, но смело возразила:

— Что ты кричишь? Именно Санитарную службу натравили конкуренты на фирму Фарах. Вот я и решила наведаться.

— И что? Идиотка! Старшего инспектора сегодня днём убили.

— О! Значит мы на верном пути, — девушка радостно потирала руки.

— На каком пути? Могут быть любые причины для этого убийства. Если тебя увидит охрана, то может запомнить. Ты забыла про Рамсея?

— А ты заметил, что как только мы заинтересовались фирмой Фарах…

— Кто мы?! Кто?! Что ты напридумывала? — у него было желание её придушить. Он не понимал, как эта девчонка посмела ослушаться, если она под его защитой?

Вера задрала нос и рявкнула в ответ:

— У меня чутьё!

— Тупая! — Рэйнер взбесился. — Чутьё! Я тебе покажу чутье!

Вера надулась, чтобы достойно ответить, но их разбирательства прервал звук хлопнувшей двери. Оба спорщика повернулись, вошедший мастер сообщил:

— Чтобы она из квартиры не высовывалась! Ты сиди с ней — ей нужна охрана. Кругом люди Рамсея. Не понимаю, что происходит?

Весь следующий день девушка не высовывалась из квартиры и делала разные упражнения, но, натыкаясь на насмешливый взгляд дорима, путалась. Она не понимала, на что он злится? Устав, завалилась на диван и принялась слушать местную музыку, которая ей безумно нравилась. Раздражённая оттого, что её опекун всё время следил за ней, девушка старалась не привлекать к себе внимания, к тому же она была сердита на то, что он так орал на неё.

Когда тот погрузился в чтение какой-то книги и перестал на неё пялиться, Вера даже попробовала потанцевать под эту музыку. Этого удовольствия она была лишена на Земле — тело уставало сразу, но она смотрела, как танцуют в фильмах, и училась. Забыв про всё, она двигалась под ритм, напоминающий «диско» на Земле и остановилась, услышав фырканье Рэйнера, по-видимому, получилось плохо, так как тот проворчал:

— Что это?

— Как умею, так и танцую.

Подождала его реакции, но Рэйнер отвернулся к окну. Расстроенная она плюхнулась в кресло и задремала. Её опекун встал и накрыл её одеялом.

Рэйнер поразился простым, но скоординированным движениям под музыку. В его мире подобное не практиковалось, это было что-то из мира этой девочки. Хотелось поучаствовать в этом. Он погладил Веру по голове, а она во сне прижалась щекой к его руке. Рэйнер не выдержал и поцеловал её в ушко, та во сне шепнула:

— Ещё.

Волнуясь, как мальчишка первого года обучения школы доримов, он усыпил её покрепче и… стал целовать её грудь. Девушка, не просыпаясь, выгнулась и тихонько застонала. Рэйнер буквально рухнул на колени рядом с диваном, наслаждаясь прикосновениями к её телу. Он становился всё смелее, а она кусала губы в наведённом сне, а её руки ласкали его голову.

Дориму потребовалось время, чтобы прийти в себя, он не посмел её разбудить, потому что не понимал, кто жаждет его ласки — Вера или тело Лилдах, которое помнило его руки. Буквально обцеловав всю её, Рэйнер с трудом остановился, потом просчитал стадо гимсов и заснул на сотом.

К вечеру вернулся мастер и разбудил их, дорим нахмурился, догадавшись, что дело плохо. Мастер пояснил сонной Вере:

— Собирайся! Тебя выдала реклама. Все в восторге. Непонятно, как этот бред может нравиться, наверное, потому, что никогда такого не было. Рамсей решил выяснить, кто такое настряпал?

Вера, которая всё ещё переживала дивный сон, мгновенно всё поняла.

— Эх! Он же знает, что я чужая.

Опять долгая дорога в капсуле. Опять странная дрожь и тянущая боль внизу живота от того, что братик Рамсея притиснул её к себе. (Слава Богу, хоть ничего не говорит!).

Рэйнер и не знал, что говорить. Он боялся, что любые слова выдадут его волнение. Он так жалел, что ночью не разбудил её и не спросил, нравятся ли ей его ласки, и почему-то боялся слушать её мысли. Из-за этого он, прижав её к себе, слушал стук её сердца.

Зазвучал зуммер какого-то устройства. Мастер приложил руку к уху, по его напряжённому лицу, Вера поняла, что всё плохо и не ошиблась. Они вышли на следующей остановке.

— Придётся тебе идти одной, — девушка растеряно смотрела, как ей в руки вручили пластины денег, потом сумку, и мастер объяснил. — Здесь деньги и продукты на первое время. Садись в любую машину, идущую из города на север, там попробуй устроиться, а мы уведём ищеек. Не волнуйся, мы защитим тебя!

Рэйнер нажал ей на основание уха. Вера почувствовала резкий укол.

— Это маяк, по которому я найду тебя.

«Господи-и!.. Куда же мне идти?», — провыла про себя Вера, но им она была благодарна, от того, что при воспоминании о Рамсее её тошнило.

Рэйнер, услышав её мысли, нахмурился, её надо было немедленно вывести из состояния паники.

— Послушай. Здесь на поверхности есть фермы по разведению гимсов, это животные, которых разводят ради мяса и меха, и фермы по производству лишайников. Если ты сможешь до них добраться, то там тебя не найдут. Рамсею это даже в голову не придёт! Скажешь, что ты из Семьи ре’Ройстан[12]. - он достал какую-то жидкость и тщательно размазал, всё, что нарисовал на её висках.

— Придумай, кто я? — она старательно сдерживала дрожь. (Не трусь, не трусь! Этот подонок тебя не найдёт!)

— Скажи, что ты не смог сдать экзамен в школу релтаров[13]. Не забудь, ты мужчина, — он погладил её по щеке и отдёрнул руку. (Марф, совсем забыл, что я уже не гей!).

У него было ощущение, что часть его тела куда-то уходит без него вслед за ней. Тарив, посмотрев на помрачневшего дорима, приказал:

— Измени себя. Я хочу сказать перестань быть э-э…

Рэйнер размазал спирали и на своих щеках, придав им оттенок фиолетового. Мастер Тарив пристально посмотрел на Веру, увидев её волнение, пробормотал:

— Не так всё и плохо! У тебя есть шанс увидеть этот мир с той стороны, с которой большинство членов Царствующих Семей не видит. Учись!

«Подбодрил. Что же у меня полоса-то чёрная не кончается?», — возопила про себя Вера, но улыбнулась им и пошла в сторону, куда двигалось большинство людей на вокзале. Всё, что ей рассказали, было незначимым. Мир стал чужим и враждебным.

Когда она отошла достаточно далеко, мастер, поразмышляв, решил, что это чрезмерное испытание для их подопечной, и толкнул Рэйнера:

— Иди за ней и помоги.

Дорим отрицательно качнул головой, он ещё не забыл, как его трясло оттого, что он ласкал её, да и в машине все мысли были об этом. Мастер сурово посмотрел на него, и мысленно усмехнулся, его ученик, не замечая ничего, тоскливо смотрел вслед девушке.

— Она не Лилдах, старший! Разберись с собой и, наконец, реши, что ты от неё и от себя хочешь.

Рэйнер угрюмо взглянул на него и прыжками помчался вслед за ушедшей девушкой.

Смешавшись с толпой, Вера постаралась найти кого-нибудь, кто сможет ей помочь, полагаясь на свою наблюдательность. Случайно услышала разговор двух немолодых этанов, которые спорили, как ехать на гимсах или на машине, чтобы успеть до ночи. Слово «гимсы» её обрадовало, и она неспешно шла недалеко от них. Через десять минут они вышли на довольно широкий проспект, по которому неслись нескончаемым потоком грузовые машины-капли.

Она остановилась у того, что сочла переходом — поперёк шоссе была нанесена широкая ярко-жёлтая дорожка и, повертев головой, не обнаружила ничего, что напоминало бы светофор её мира. Это её озадачило, дорогу при таком интенсивном движении нельзя было перейти. Этаны, за которыми она шла, также стояли и чего-то ждали.

Внезапно полыхнуло красным светом, машины стали останавливаться, а с потолка спустилось что-то, напоминающее мост. Двое этанов почти бегом потрусили по этому мосту, и она, не раздумывая, рванула за ними. Дорога неожиданно оказалась очень широкой, она даже обогнала этанов, когда свет над дорожкой стал жёлтым и пешеходный мостик заскользил вверх. Вера оглянулась, увидела перепуганные лица немолодых этанов и, кинувшись к ним, сдёрнула с мостика. Пожилой этан, задыхаясь, проговорил:

— Негодяи! Они что же, вообще перестали следить за переходами?

— Я думаю, что это просто автомат, — пробормотала Вера. — Ну, как вы, пришли в себя? Помощь не нужна?

— Спасибо! Если бы не ты, нас опять бы зажало, и опять больница.

Вера улыбнулась им и пошла вперёд.

— Эй, парень, ты куда? Там же выход из города.

— Не знаю. Я провалился в школу релтаров, и боюсь возвращаться домой. Как я скажу, что… — Вера сокрушённо развела руками.

Пожилая этана, увидев этот жест беспомощности и страх на молодом личике, ахнула:

— Ты же такой молоденький!

Вера возмущённо огрызнулась:

— Я уже взрослый! Что же все меня нянчат?!

— Неужели не понимаешь, что у тебя не было шансов? Ты из какой Семьи? — пожилая этана с сочувствием смотрела на подростка, с её точки зрения, который видно решил что-то доказать своей семье.

Вера, совершенно не понимая, что делать дальше, расстроенно пробурчала:

— Не скажу, вы меня выдадите. Мои родственники сердиты на меня.

— И что же ты будешь делать?

— Пойду на фермы. Поработаю, поучусь, узнаю жизнь.

— Вот-вот! — раздался раздражённый бас. — Именно, поучись.

Вера резко повернулась, на неё смотрел запыхавшийся Рэйнер.

— Самав! — завопила она, не желая его подводить, и бросилась ему на шею. Она испытывала невероятное счастье.

Старики переглянулись, а Рэйнер сурово нахмурился.

— Не подлизывайся! Как капризничать, то ты в первых рядах, — он отодрал её руки от себя, но она прижалась к нему и всхлипнула. — Мальчишка! Что мы скажем семье?

От Рэйнера веяло такой силой и надёжностью, что она чуть не опьянела от чувства безопасности, но вспомнила, что не имеет права всё развалить, ведь именно её они спасают.

— Самав!.. Прошу, не ругай! Мне и так плохо.

Пожилой этан заулыбался.

— Уважаемый, пусть мальчик поработает на ферме! А семье можно будет сказать, что он проходил ступени взросления.

— Где найти ферму, которая примет на себя ответственность за этого оболтуса? — гигант горько усмехнулся.

— Да хоть ферма моего брата! — пожилой этан сочувственно ему улыбнулся, по-видимому, мальчишка довёл всех до белого каления, желая быть самостоятельным. Вспомнив себя в молодости, переглянулся с женой. — На ферме многие проходили ступени взросления.

— И он согласится? Мы же не из твоего клана? — в голосе гиганта прозвучала и надежда, и сомнение.

— Конечно, это же честь. Только и ты старший должен будешь сопровождать его.

Рэйнер достал какой-то диск набрал на нём номер.

— Мастер! Прости, что я отрываю тебя. Я нашёл этого оболтуса, он, оказывается, хочет пройти ступени взросления и приятия мира.

Пожилые этаны с улыбкой смотрели, как паренёк взволновано вцепился в руку говорящего. Гигант хмурился, но обнял его за плечи. Они неуловимо походили друг на друга, то ли оттенком знака Семьи, то ли молодостью.

— Конечно, мастер. Спасибо, мастер, — Рэйнер, отключил связь и поклонился этану. — Я — Самав из Семьи ре’Ройстан. Моего племянника зовут Массав. Мы благодарим вас и обещаем честно учиться принятию мира и взрослеть.

Этаны взволновано переглянулись. Семейство входило в клан Ройстан, и учить членов этой семьи — было честью. Вскоре они уже сидели в машине, которая их уносила по дороге из города. Уже темнело, когда они вышли на небольшой станции и пересели в сани, парящие над дорогой, в которые были впряжены шестеро животных, похожих на земных северных оленей. Вера поняла, что это гимсы. Возница гикнул, и животные понеслись по заснеженной пустыне.

Дорим закутал себя и Веру в меховой полог. Стремительно темнело, поднялся ветер. Вера стала замерзать и прижалась к Рэйнеру, дорим расстроился, почувствовав её уверенность в нём, а он не знал, как справится с тем, что на него навалилось. Он страстно желал её, и не мог поверить в то, что девочка из другого мира в теле Лилидах его выбор. А она… Она всю дорогу грезила о его губах. Из-за этого измученный дорим всю дорогу тормошил её, не давая ей спать.

Было совершенно темно, и валил снег, когда сани остановились, и пассажиров провели под купол, в котором было значительно теплее, чем на улице. Серебристый купол оказался очень большим, часть его была разгорожена под загоны, в которых содержались гимсы, их было очень много — нескончаемый лес рогов. Вдоль стены стояло несколько округлых палаток, разных размеров, лежали кипы растений. Вера вертела головой и, чтобы лучше видеть, вставала на цыпочки. Дорим сердито её шепнул:

— Утихомирь свой интерес! Нам здесь долго жить.

Хозяин фермы внимательно слушал пожилого этана, с которым они приехали, потом им улыбнулся:

— Я рад, что члены вашей Семья сторонники традиционного обучения молодёжи. У нас здесь маточное стадо. За три месяца вы узнаете, как разводить гимсов и выживать в условиях зимы. Конечно, вы узнаете и многое другое, что пригодится в будущей жизни.

— Спасибо, мы будем очень стараться! — дрожащим голосом сообщила Вера и с надеждой посмотрела на дорима, правильно ли она сказала.

— Спасибо, моя семья не забудет ваших усилий и затрат! — произнёс формулу Рэйнер и поклонился, не забыв наклонить и голову Веры.

Фермер поклонился в ответ.

— Вот и хорошо. Вас покормят тем, что осталось от ужина. Мальчик столько пережил, что он должен хорошо отдохнуть. У нас есть маленькая палатка, где вы вдвоём проживёте эти три месяца.

Вера устала и хотела спать, но Рэйнер железной рукой потащил её в самую большую палатку.

— Не забудь, они пожертвовали отдыхом ради нас.

Девушка с ужасом посмотрела на блюдо с кусками холодного мяса и какой-то мерзкой серой массой.

— Приятного аппетита! — проворковала жена хозяина фермы и улыбнулась.

Вера нервно вспоминала всё, что когда-либо читала. Встретив насмешливый взгляд Рэйнера, обозлилась (Виб! Нет, чтобы помочь!) и решилась импровизировать.

— Тепло вашему дому, приплода вашим гимсам, здоровья и долгих лет жизни членам семьи! — отчаянно пропищала она, и принялась есть жирное мясо, радуясь ножу, тем более что кроме него, из столовых приборов ей ничего не дали.

Мясо было холодным, поэтому только нож помогал отрезать небольшие куски, хорошо хоть отвар какой-то травы был горячим. Она чуть не вывернулась наизнанку, когда Рэйнер всунул ей в рот какую-то серую массу. Вера мужественно её проглотила и стала бороться с желудком, который пытался отторгнуть это.

— Понравилось ли угощение? — спросила жена хозяина.

В голове сразу всплыло из сказки «Морозко» — «Тепло ли тебе девица, тепло ли красная?». Позеленев, Вера благодарно улыбнулась.

— Очень вкусно! Вкуснее не ел. Только я объелся, больше не смогу ни кусочка съесть.

Когда она увидела, как спрятал улыбку Рэйнер и остальные этаны, то поняла, что это тоже какое-то испытание для того сопляка, которого она изображала. (Вот и хорошо, значит не позорно, что больше не могу есть, этот кошмар!).

Рэйнер был удивлён, тем, что девочка знала об этих обычаях. Он был уверен, что не от Лилдах. «Интересно, в её мире такие же обычаи, или это просто её природное дружелюбие?», — подумал он и незаметно прикоснулся к сознанию главы семьи. Глава семьи был искренне восхищён, что городской мальчишка ведёт себя достойно и благородно, ни разу не нарушив древние традиции, и решил не заниматься обычным обучением, а включить их в свою семью. Дорим обрадовался, им интересно будет здесь учиться!

Вера слушала неторопливый рассказ главы семьи о погоде, молоди и землях, где им предстоит пасти гимсов. Она расслабилась и выдула несколько стаканов травяного отвара, поэтому через какое-то время возникла проблема. Злая от смущения, она призналась своему спутнику, что хочет в туалет, тот кивнул и повёл её в жёлтую палатку, стоявшую в отдалении. Вера с изумлением обнаружила, в ней маленький огородик из лишайников и грибов.

— Надо это сделать вот над этим жёлобом, там перерабатывающие грибы. Не промахнись! Здесь лишние запахи долго хранятся, — он решительно стал стягивать с неё шкуру медведя. — У женщин свои туалеты, ну, а ты… ты будешь пользоваться этим, хм… так как ты — мужчина.

— Я сама! — зло рявкнула Вера.

— Не промахнёшься? — ехидно спросил Рэйнер.

— Мама…

Девушка присмотрелась и чуть не заплакала, для женщины эта задача была невыполнима. Она беспомощно взглянула него.

— Не волнуйся, это с первого раза трудно попасть, потом привыкнешь, а сейчас я помогу тебе. Не смущайся! Я с этим телом был знаком задолго до тебя. Закрой глаза и доверься мне, тем более что спать, мы будем вместе, я же твой дядя, — она закрыла глаза, а руки этого нахала раздели её и подняли. — Давай!

Когда всё было кончено, Рэйнер шепнул, что когда наступит время опорожнить кишечник, то надо будет идти к специальному камню «форн», тот поглощает всю органику, но живёт на морозе, потому что выделяет много тепла. Рэйнер испытывал странное злорадство, заставляя эту гордую девчонку быть зависимой от него, и волновался — впереди была ночь.

В палатке, которую специально для них поставили, было градусов пять. Вера поискала глазами обогреватель и нахмурилась — ничего не было. Обнаружив огромный спальный мешок из меха, осмотрела его. Он оказался двойным: снаружи белый мех, а внутри ярко-оранжевый. Мелькнула мысль, что и хорошо, что холодно, она боялась спать раздетой рядом с этим красавцем. Вера чуть не упала, когда Рэйнер скомандовал:

— Раздевайся.

— С чего бы это? — нервно огрызнулась она.

— Одетой, в этом мешке, ты сдохнешь от жары.

— Неужели? — она сморщила нос и надула губы.

Рэйнера, собрав всю волю, чтобы не поцеловать эти губы, сообщил:

— Этот мешок рассчитан на минус тридцать и ниже. При такой температуре в них спят обнажёнными.

— Мама дорогая, ты мне свистишь!

— Почему ты не веришь?! Здесь нет обогревателей, и ночью температура в куполе упадёт ниже нуля, только поэтому мы не сваримся.

— А голова?

— За голову не волнуйся, в ней у тебя пусто — замерзать нечему. К тому же, на голову мы накинем капюшон от мешка, — он успокоился и даже удивился себе, с чего бы это он так среагировал на эти губы.

— У-у, виб! — Вера даже не заметила, что уже привычно ругается, не запинаясь на выборе слов.

Дорим усмехнулся и стал смотреть, как та мучилась, стараясь повернуться к нему спиной. Рэйнер рассердился — из-за её стеснительности он начал опять волноваться. Вера сняла верхнюю одежду, но он решительно содрал с неё всё и повесил на верёвку.

— У тебя не будет возможности стирать верхнюю часть, я её уничтожу, — с этими словами он нырнул в спальный мешок.

Вера, полиловев, полезла вслед за ним. Какое-то время напряжённо ждала, сама не зная чего, лежать спина к спине было ужасно неудобно и она, повернувшись на бок, уткнулась носом в могучие мышцы спины, усталость взяла своё, и она заснула. К утру похолодало, и Вера прижалась к чему-то полыхающему, как печь.

Рэйнер в отличие от неё промучился полночи. Прежняя владелица этого тела любила, как он ласкал его, тогда он не хотел, а теперь не имел права даже притронуться к нему. Однако из вредности послал ей сон, в котором он целовал её всю, и, обняв её, заснул.

Утром Вера долго соображала, где она, из головы не выходил сон, где её нежили и ласкали. Вспомнив, что она на ферме, девушка, обругав себя сексуально озабоченной. Она с сожалением расцепила руки спящего дорима, в объятьях которого спала, и вылезла из мешка, через секунду нырнула обратно. Рэйнер был прав — в палатке было морозно. Проснувшийся опекун обнял трясущуюся в ознобе девушку, согревая её, и шепнул:

— Подожди, надо, чтобы всё нагрелось.

— А они принесут обогреватель? — щёлкая зубами, пролепетала Вера. — В-в-в-в! Я второй раз не осмелюсь! Такая холодрыга, жуть!

— Не знаю, но как-то они решают проблему. Фермеры обладают самой высокой адаптацией к холоду. Подождём.

В палатку вошла женщина и внесла камень, лежащий на металлическом поносе.

— Это ваш! — улыбнулась, положила пачку салфеток рядом с камнем. — Пора вставать! Через несколько минут завтрак будет готов.

Она ушла, а Вера, подозревая худшее, спросила:

— Что это за камень?

Дорим весело подмигнул ей:

— Я и не знал, что они использую камень «форн», как обогреватель. Помнишь, я про него тебе рассказывал? Учти, использованные салфетки тоже надо положить на камень, они из лишайника, и камень их поглотит. Ну как, парень? Ты первый или я? — девушка всхлипнула (Мама дорогая, вот так влипла… гадить при нём. Не могу…), а тот покачал головой. — Зажми уши, потом я оденусь и уйду.

— Спасибо, тебе, — Вера зажала уши, но не смогла отвернуться, когда тот вылазил из мешка.

Почувствовав взгляд, Рэйнер, резко повернулся и успел увидеть восхищённое лицо до того, как она нырнула с головой в мешок. Это было некстати, ведь им предстояло провести ещё много ночей вместе! Он и так давил желание насладиться телом этой чудесной девочки, которая так старалась научиться жить в этом мире.

Вера же была потрясена. Пока она жила на Земле знакомство с мужчинами было возможно только на пляже маленькой речки, где была их дача, и на море, но она была всегда под неусыпным оком родителей. Все, кого она видела: брат, его друзья, отец и его сослуживцы, были физически развитыми людьми, но и в подмётки не годились дориму. К тому же насколько Рэйнер был красив с её точки зрения, настолько же невозмутим, что её бесило.

Она сидела в мешке, зажав уши и размышляла о своём кретинизме. Провести ночь голой, в спальном мешке с таким мужчиной и просто проспать. Обругав себя дебилкой, она очнулась, потому что предмет её размышлений постучал по мешку и выскользнул из палатки. Когда она вышла из палатки, то поискала глазами Рэйнера, тот стоял недалеко и что-то обсуждал со старшим из пастухов. Мысленно поцеловав его, она приняла суровый вид и решительно подошла к ним.

— Я готов! В смысле, работать и учиться.

— Отлично, — глава семьи улыбнулся ей. — Сегодня вы просто поможете перегнать стадо на пастбище. Мы его недавно оборудовали и там почти безопасно: нет крупных хищников. Однако надо быть внимательными и следить за мелкими хищниками. Вот вам копья, их использовать только при нападении.

Три долгих месяца, проведённые на ферме, были связаны с перегоном стада гимсов: утром к местам, где рос высокий сиреневый лишайник, и вечером обратно. Это надо было делать каждый день, иначе эти животные заболевали, только в самые сильные метели гимсов не выпускали.

За это время Вера узнала то, что невозможно было прочесть ни в одной книге. Наконец, она выяснила, зачем перья на бровях, в метель только опущенные перья позволяли видеть. Потряслась местным лишайникам, которые были столь разнообразны, что некоторые из них использовались в пищу, а некоторые заменяли моющие средства, однако их надо было отыскивать, так как лишайники прятались под снегом. Узнала, что были фермы, разводившие лишайники, но не эта, где разводили гимсов.

Ей объяснили, как чистить мех, и какие меха используются для разных типов метелей. Названия метелей она зазубрила, чтобы не опозориться. К изумлению обнаружила, что в этом мире снег имеет почти двадцать названий. Её научили как по цвету неба и звуку ветра угадывать грядущее изменение погоды. Рассказали о местных хищниках, их к её изумлению оказалось много, как и травоядных, хотя она так и не увидела почти никого из них.

Показали, как выбирать обувь в зависимости от погоды, как её сушить и чинить. Больше всего её развеселили камгат — обувь, у которой к подошве были приделаны широкие овальные сетки, которые позволяли идти по самому глубокому снегу, не проваливаясь. Она, когда ходила в них, чувствовала себя уткой и даже потихоньку крякала. В результате ночью Рэйнер, стараясь не смеяться, спросил:

— Знаешь, все недоумевают, что за пукающие звуки ты издаёшь, когда гуляешь в камгат?

— Ничего не пукаю, а крякаю! В моём прежнем мире есть птицы с такими ногами, как эти сетки на обуви, вот и я крякаю, чтобы легче было ходить. Конечно, глупо, но… — она грустно вздохнула, — слушай, здесь все молчат, даже вечерами. Закрякаешь тут.

— Ладно, скажу жене хозяина, а то она считает, что у тебя несварение. Кстати все молчат, потому что ты, как воды в рот набрала.

Утром она, опередив его, подошла к хозяйке.

— Ты очень вкусно готовишь! И я не пукаю, а крякаю, так как боюсь свалиться в этих камгат.

— У тебя же в руках копьё! — изумилась та. — Нажми на этот выступ, и на конце откроется веничек, который позволит тебе опираться на снег.

— Ты знал и не сказал? — сварливо поинтересовалась ночью Вера.

— Ты не спрашивала, — невозмутимо ответил тот. — И вообще ты на них смотришь, как на преподавателей, а они люди, которые здесь живут.

Рэйнер ждал продолжение разговора, но она промолчала, но на другой день Вера, повисла на шее хозяйке и спросила:

— Я тебя замучил? А хочешь, помогу готовить ужин? Только я ничего не умею, поэтому могу только что-нибудь резать и только.

— Что ты?! — хозяйка всплеснула руками. — А ты хочешь учиться готовить?

— Я всё хочу!

Когда она с перепачканной рожицей мукой гордо, вместе с хозяйкой внесла груду пирожков и, полиловев, то попросила:

— Если встретятся неудаки, то это мои. Простите меня!

Большинство фермеров засмеялись, а попробовав, восхитились. Такие блюда готовили редко, очень уж много сил уходило на них, только её помощь позволили хозяйке проявить своё мастерство. После этого фермеры стали заботиться о ней, как о своём ребенке. Когда Рэйнер спросил, почему они нянчатся с этим оболтусом, хозяйка наорала на него сказав, что нельзя издеваться над таким милым ребенком. Дорим порадовался, что Вера это не слышит, а то бы принялась доказывать, что не ребёнок.

Жизнь на ферме помогла Вере полностью срастись со своим телом. Она смирилась со своим соседом по палатке и жила, как считала нужным. По утрам она делала зарядку, а по ночам, стараясь не разбудить Рэйнера, мылась над камнем «форн» и, замёрзнув, ныряла в мешок и засыпала в его объятьях.

Рэйнер удивлялся упорству девушки, которая вместе со всеми в пургу и мороз перегоняла огромное стадо, отбивалась копьём от свирепых снетов и стай злобных и хитрых фарсов[14], пытающихся похитить гимсов. Она вместе со всеми разбивала смерзшийся наст, чтобы накормить гимсов, если они не могли этого сделать сами, помогала беременным самкам, когда те уставали.

Вера никогда не жаловалась на еду, которая представляла собой по утрам ферментированное молоко гимсов и лепешка, днём строганину и отмоченный лишайник и только вечером варёное мясо и кашу из татаки.

Он всё ждал жалоб, а она каждый раз его удивляла. Не стесняясь, спрашивала, не требовала к себе особого отношения, не капризничала. Он искренне испугался, считая, что будет скандал, когда однажды хозяйка фермы накормила её содержимым желудком гимса, убитого снетом, которого удалось отогнать.

Он хорошо помнил, что Лилдах не выбирала выражения по поводу традиционной пищи. Вера мужественно проглотила полупереваренную массу и на вопрос «понравилось ли это?» развела руками.

— Почему всё что полезно, то не вкусно, что вкусно, либо вредно, либо приводит к ожирению?

Фермеры искренне хохотали, и даже молодёжь, теперь считали её своей. По выходным дням она, вместе со всеми, готовила пампушки на пару и пела длинные заунывные песни. Более того, она научилась аккомпанировать песням, используя пьен — музыкальные нити, которые натягивали на пальцы.

Рэйнера удивило, что её приняли, как свою, не только фермеры, но и свирепые охранники стад — зулы[15] Она сразу предложила помощь по уходу за ними. Кормила и чистила их шерсть, выбирала комки льда между пальцами лап, называя их собаками. В результате, они к ней привязались, а некоторые зулы тщательно её охраняли во время перегонки стад.

Спустя месяц Рэйнер понял, что все обитатели фермы догадались, что она женщина, но не показывали вида, уважая её инкогнито. Ночью, он сказал ей об этом.

— Поняла. У вас разве бывает, что женщины выбирают мужскую профессию? — Вера ужасно волновалась — разговор шёл ночью, а она заметила, что Рэйнер тщательно избегает разговоров по ночам.

— Редко, но выбирают. Есть женщины, которые служат в полиции. Уж не знаю, что ты читала, но у тебя дикие представления о нашем мире. Женщина — не вещь.

— А сеточка?

— Это традиция, но когда-то сеточки спасали лица от солнца и ледяного ветра. Это потом стали использовать шкуры снетов. Обратила внимание, какие красивые сеточки?

— А что будет, если вы их уничтожите? Я про снетов? Ведь, наверное, нет диких гимсов?

— Ошибаешься, дикие гимы есть, и их очень много, но они живут восточнее и, как правило, в горных распадках. На снетов нет охоты, они редко забредают в места, где кочуют стада. Они очень умны! Убивают только тех, кто врываются на фермы, кроме того есть фермы, которые их разводят ради меха. Ты не представляешь, какие они огромные в природе.

— А как мне себя вести дальше?

— Как и раньше, — отрезал он и повернулся к ней спиной, приказав себе спать.

В отличие от него Вера долго не могла заснуть. С каждым днём, проведённым на ферме, она прирастала к этому миру душой. Ей нравилось всё, и даже свирепые морозы не пугали её. Вера ещё в школе увлекалась эпохами ледникового периода, и всегда поражалась людям в древности, но только здесь оценила, каково жить в таком мире.

Её поразило, что высокоразвитая цивилизация сохранила древние традиции выживания. Во время схватки со снетами фермеры не использовали огнестрельное оружие, а только копья и топоры. Веру тогда потрясло, что пока они вчетвером отбивались от одного снета, второго в одиночку копьём убил Рэйнер. Она была просто в восхищении от его мощи. Рэйнер, напротив, клял себя за то, что не уберёг её.

Вечером, облепленная лечебными пластырями она поинтересовалась, почему они не используют современное оружие. Глава семьи пояснил, что на морозе оружие иногда отказывает, поэтому фермерам не выгодно терять силу. Посмотрев на раскрытый рот их ученика, фермер предупредил:

— Учти, это нападали молодые снеты, когда на охоту выходят старые, используют огнестрельное и лучевое оружие. Это поэтому помимо борьбы и приёмов самообороны, фермеры серьезно изучают все типы вооружения.

— А снеты большие?

— Восемьсот дарт. Следи за зулами. Если они не лают, а воют, значит на охоте матёрые снеты, — фермер, зная, что она девушка, рассказывал много и подробно, понимая, что городских жительниц этому не учат.

Вера прикинула в голове вес снета в килограммах и загрустила, получалось, что матерые снеты весили почти тонну. После чего, она стала ещё бережнее относиться к зулам.

Узнав, как тяжёл труд простых этанов, и научившись жить, как они, девушка пришла к решению узнать об этом мире ещё больше. Вера перестала бояться Рамсея и разобралась с собой — она любила дорима, несмотря на его постоянные придирки и злобные взгляды. К тому же, Вера постоянно чувствовала его заботу — Рэйнер следил за тем, чтобы она не простудилась, помогал справиться с любыми проблемами, защищал её. Ночами, просыпаясь в его объятьях, она целовала гордого дорима и замирала, как мышка, стоило ему повернуться.

Не только она восхищалась Рэйнером, но и фермеры, которые оценили силу и выносливость её опекуна. Дорим также разобрался в себе и уже не мыслил ночей без неё. Только невероятная гордость девочки помогала ему справляться с желаниями собственного тела, но ночью он, просыпаясь, понимал, что во сне целовал и ласкал Веру. Иногда в отчаянии от того, что с каждым днём всё сильнее привязывался к ней, Рэйнер заставлял её делать самую тяжёлую работу, но она не жаловалась.

Ей было не до этого — она ревновала его к Лилдах, ведь у неё было тело Лилдах. Вера была полна решимости спросить у дорима о его взаимоотношениях с Лилдах, но подходящего случая не было, и она молча несла своё чувство, не замечая, что дорим тоскует, как и она. Рэйнер ни разу не дал ей возможность узнать, как она дорога ему.

Через три месяца за ними приехал мастер Тарив. Оглядев ферму, мастер почти час разговаривал с фермером. В результате переговоров семья фермера стала членом клана Ройстан. Мастер Тарив, посмотрев на обветренные лица стажёров, остался довольным — девушка, безусловно, стала сильнее, а его воспитанник, несмотря на угрюмый вид, спокойнее.

Было ещё что-то, мастер встретил обречённый взгляд дорима и хмыкнул. Его ученик умел ставить перед собой трудные задачи, приняв девочку в своё сердце, возможно, поэтому они даже внешне стали похожи. Тарив, закончив переговоры, заявил:

— Думаю, что всё вам пошло на пользу. Собирайтесь! Ищейки Рамсея покинули город, и пора в Исм. Вера, готовься.

Они неслись в машине по заснеженной равнине, Вера, переволновавшись от прощания с фермерами, задремала на плече дорима. Ей снился странный сон, в котором она бежала по каким-то ледяным залам, что-то зелёное манило и звало её. Дорим, тревожась оттого, что впервые не может разобраться в её сне, разбудил девушку. К концу пути Вера приняла решение найти убийц Лилдах и остановить их. Когда они вышли из машины, то она опять услышала тот звенящий зов Харрата. Теперь Вера решила на него ответить.

— Меня опять позвали, — она кивнула им, — куда идти?

Мастер и Рэйнер, слышавшие призыв, переглянулись.

— Ты не передумаешь? — девушка пожала плечами, и мастер Тарив подвёл её крошечной двери в стене, обрамляющей гигантское окно. — Это дорога в Харрат. Если тебя призвали, то капсула отвезёт туда. Если нет, то объедешь вокруг города, с обзорной экскурсией.

— Это Лилдах приказала? — Рэйнер угрюмо посмотрел на неё.

— Ты ошибся, — сурово возразила Вера. — Я сама. Просто надоело бегать. Пора узнать, почему меня позвали! Мне здесь жить, я не хочу быть чужой в этом мире.

— Ты не чужая, — проворчал мастер Тарив.

Она натянула морду зверя на голову и вышла наружу. Вдохнула морозного воздуха, вспомнила, как дорим дёрнулся было за ней.

— Эх, Рэйнер-Рэйнер! От всего ты меня оберегал, только не от любви к тебе, — осмотрелась, под ногами была ледяная накатанная дорога под гору, села на попу и, завопив от удовольствия, понеслась вниз.

— Марф! Как пить дать что-нибудь себе вывихнет, — просипел Рэйнер.

Тарив с усмешкой наблюдал за посеревшим учеником.

— Слушай, нельзя же так опекать её! Как же она примет мир, если ты с ней нянчишься, как с ребёнком? Помнится, ты в семье всегда ратовал за самостоятельность.

Рэйнер, сжав руки в кулаки, прошептал:

— Причём тут самостоятельность? Она и так из штанов выпрыгивает, чтобы доказать себе, какая она смелая. Я не об этом. Мастер, зачем она туда пошла? А вдруг они изуродуют её, как Лилдах? Она же юная девочка! Ей всего двадцать пять. Мастер, она такая пылкая и чистая девочка!

— Ты так веришь ей? — добродушно сощурился его воспитатель.

— Всё сложнее, мастер. Она — мой выбор!

Тарив хмыкнул, его ученик умел находить проблемы. Дорим с такой гордостью, как у него, никогда не признается своей избраннице. Он с уважением посмотрел на своего воспитанника

— Я горжусь тобой, Старший! Представляю, как тебе было трудно укрощать своё тело.

— Да, я готов отдать свою жизнь, лишь бы она осталась сама собой. Она ни на кого не похожа, пусть такой и будет, — прошептал Рэйнер.

— Успокойся, Харрат ничего не отбирает, а только даёт. Лилдах, может, сохранила себя, как личность, благодаря Харрат. У нас теперь одна задача, не проворонить её возвращение.

— Мастер, я не знаю, сколько она там пробудет, но давай начнём готовиться немедленно.

Вера кувыркалась, но ледяной жёлоб, по которому она неслась, был устроен так, что поломать себе что-нибудь было принципиально не возможно. Спуск, длился почти двадцать минут, такого удовольствия она была лишена в детстве. Внизу горы её ждал аппарат, похожий на тыкву.

— Ух ты, прикольно! Тыква-карета.

Как только она залезла в кабину и закрыла дверь, аппарат полетел над заснеженной равниной. Пришло чувство, что это так давно ждало её, и, наконец, она дома.

Через прозрачную стену Вера смотрела на мелькающие мимо огромные торосы, прозрачные и светящиеся в солнечном свете. Вдалеке мелькнули какие-то огромные синеватые животные, которые медленно гуськом куда-то двигались. Стадо было очень большим. Она не успела их разглядеть, так как аппарат резко повернул, и теперь они мчались мимо покрытых льдом и снегом гор. Из узких расщелин кое-где поднимался пар. У основания скал пенились сиреневые не то кусты, не то деревья.

— Красота какая! Ай!

На полной скорости аппарат влетел в одну из расщелин, и девушка завопила от восторга, потому что они понеслись над незамёрзшей и исходящей паром рекой к огромному водопаду. Вера прилипла к окну, повизгивая от восторга. В некоторых местах в реку вели обледенелые широкие ступени зеленоватого цвета, из-за этого казалось, что вдоль реки рассыпаны драгоценные камни.

Её транспорт, не останавливаясь, пронырнул через стену воды и оказался в зале, украшенном ледяными колоннами, изображающими фантастические деревья. Вера вышла и огляделась, было пусто. Девушка удивилась, уверенная в том, что её встретят, наверное, поэтому и закричала:

— Эй! Я пришла!

В ответ гулкая тишина. Она покрутилась на одном месте, и спустя несколько минут пошла между колонами, по стенам замерцали волны света сиреневого и розового цвета. Даже пол был охвачен светящимися сполохами. Здесь не было ни ветра, ни мороза, хотя и было холодно. Почти час она шла между вспышками света и дивной красоты колоннами. Внезапно перед ней появилась фигура женщины, на которой не было ничего, кроме лёгкого развевающегося платья.

Вера хмыкнула. (Во всех храмах обожают производить впечатление на верующих, но им не повезло — я не знаю, что такое Харрат.)

— Ты не Лилдах, — женщина улыбнулась. — Назовись.

— Я — Вера, и пришла в этот мир, по призыву Лилдах.

— Другая жизнь, другое тело. Что ты хочешь? Харрат слушает тебя.

— Жить! Любить и быть любимой, — сказав это, Вера вспыхнула от смущения, а вдруг её не правильно поймут, всё-таки храм. Вспомнила дорима и насупилась, она не могла без него.

— Что ты готова отдать? — женщина удивлённо вскинула брови.

Девушка возмутилась, как всегда, если что-то хочешь, то сначала отдай. Женщина улыбалась и молчала, тогда Вера решилась:

— Ничего! С чего бы я должна отдавать! Я ещё ничего не получила.

Гулкий звон, женщина кивнула ей.

— Харрат услышал тебя. Возьми сколько сможешь!

Яркая вспышка и поток света. Вера на какое-то время и ослепла и оглохла, когда, наконец, к ней вернулась способность видеть, то она обнаружила, что лежит на ледяном полу, голая в сполохах света. Почему-то было не холодно, а жарко и весело, как будто валялась на летнем лугу в траве. Более того, она ощущала запах каких-то цветов и была переполнена этим ароматом. Хотелось танцевать на этом лугу.

— Класс! — Вера встала, но в лицо ударил ледяной ветер.

Вспышка, но теперь она погрузилась во мрак, пронизанный мерцающими звёздами, тело звенело в такт этим мерцаниям. Сознание медленно проваливалось во тьму без звука и цвета.

Звук аккорда заставил её вернуться в реальность. Вера очумело осматривалась, она была на том же полу, но одетой. Было невероятно тихо. Обнаружив, что недалеко от неё стоит, встретившая её служительница Харрат, девушка улыбнулась ей. Женщина также улыбнулась и спросила:

— Светит ли солнце ярко для тебя? — Вера хмыкнула, не зная, что ответить, женщина погладила её по голове. — Харрат передал тебе то, что ты смогла взять. Иди и знай, скоро!

Не посмев спросить, что скоро, Вера поклонилась. Женщина исчезла. Она поняла, что в этом мире, были какие-то знания, которые нельзя было получить обычным способом — по книгам и с помощью учителей. Чтобы получить знания, требовались какие-то особенности мозга, по-видимому, Лилдах этими особенностями владела. Но что же получила она, Вера? Она прислушивалась к себе, но ничего особенного не обнаружила.