Ревизор: возвращение в СССР 17

Глава 9

Москва.

Мишка смотрел на всё вокруг восторженными глазами, и чуть не споткнулся, оглядываясь по сторонам.

– Ух ты! – только и смог выдавить он из себя. – Как красиво.

– Вот тебе и ух ты. Смотри под ноги, – посоветовал я. – Увы, но скоро ты ко всему этому привыкнешь и перестанешь замечать. Слушай меня внимательно. Живём мы на северо-востоке Москвы, станция метро Щербаковская, верх оранжевой ветки. Сейчас в метро спустимся, я тебе на схеме покажу. У меня завтра начинаются командировки в Подмосковье. Буду уезжать рано, приезжать поздно. Ты остаёшься за старшего.

– Один? – испуганно посмотрел он на меня.

– Завтра приедет брат Галии Марат, тебе надо будет его в дом впустить. Будете вместе на хозяйстве.

– Тот самый Марат, что нас самбо учил? – обрадовался друг.

– Ага, именно он.

– Здорово! А он чего приезжает, погостить?

– Нет, как и ты, хочет в Москве устроиться. Уверен, что вы поладите!

– Конечно! – согласился Мишка. – Как мне с Маратом не поладить – я же не дурак со своим инструктором по самбо спорить.

– Дальше, смотри, – усмехнувшись, продолжил я инструктаж, мы как раз вошли в метро, – разменные автоматы. Проезд стоит пятачок. Если у тебя есть пятак, менять ничего не надо. Если нет, то берёшь имеющуюся монетку, ищешь соответствующий автомат и размениваешь.

Для наглядности я нашёл двадцать копеек и разменял на глазах у Мишки. Он аж вздрогнул от неожиданности, когда из автомата с грохотом вывалились четыре пятака.

– Ух ты! – ошарашенными глазами смотрел на это «чудо техники» Мишка.

Не удержался и рассмеялся из-за его детского восторга.

– Сейчас аккуратно на эскалаторе. Делай всё, как я, – предупредил его.

Спустились в метро мы без приключений, Мишка только чуть-чуть равновесие ловил в самом начале. И сошли вместе тоже нормально. Специально встал с ним рядом на эскалаторе и командовал:

– С правой ноги-иии… марш!

И всё у него с первого раза получилось.

– Блин! Как интересно! – восхищался всему Мишка. – И как красиво! Слушал я про метро московское, но слышать и видеть две разные вещи…

– Слушай меня, – привлёк я его внимание, когда очередная электричка уехала и в зале наступила временная тишина. – Везде указатели, на них всё написано. Когда тебе надо прочитать, ты не останавливаешься в центре зала, а прижимаешься к стенам или колоннам, понимаешь? Чтобы не мешать потоку людей. Сейчас людей ещё не много, а когда все едут на работу или с работы, тут не протолкнуться.

Мишка усиленно кивал. Мы дождались своей электрички и зашли в вагон. Сразу подвёл его к схеме и показал, где мы сейчас сели и куда нам надо попасть. Рассказал ему про переходы с линии на линию. Нам, как раз, предстоит такой сделать. Первый раз каждому надо показать, а Мишка сообразительный, быстро разберётся.

– Запоминай дорогу домой, – подсказал я ему, когда мы вышли у себя на Щербаковской из метро. – Тут совсем близко.

Хорошо, что на нашей станции один выход, не заблудится.

Привёл его домой. Первым делом показал ему ключи от квартиры и напомнил, что завтра он будет сам своими делами заниматься. Пока Мишка ходил по квартире, осматриваясь, сел листать свой ежедневник в поисках дня, когда меня Ионов с лекцией в МИИТ отправлял. У меня там подробно было расписано, как до него доехать.

– Вот, нашёл, – обрадовался я и записал ему всё подробнейшим образом. Да еще и схему от метро нарисовал, как пройти.

– Ты, главное, если все же заблудишься, не стесняйся прохожих спрашивать, к гостям столицы хорошо относятся и всегда подскажут. А если ты ещё институт искать будешь, то бедного студента, вообще, за ручку туда отведут.

Мишка улыбнулся в ответ.

– Вот, Миш, адрес института у тебя есть, как доехать, я тебе расписал. Ключи от квартиры есть. В холодильнике всё, что найдёшь, можно брать. Больше помочь я тебе, пока, ничем не могу, дальше, давай, сам.

– Спасибо! – поблагодарил он меня, и тут зазвонил телефон.

– Не спишь ещё? – услышал я знакомый голос. – Контрольный звонок. Завтра в семь я у тебя.

– Привет, Василич! Давно не виделись, – обрадовался я ему как старому другу.

– Еще успеем надоесть друг другу за это лето, – проворчал он, явно улыбаясь. – До завтра.

– Спокойной ночи, – положил я трубку.

– Давай, мы с тобой сегодня, уже без застолья, – попросил я Мишу, – а то поздно уже. А за мной завтра в семь утра уже машина придёт. А завтра вечером уже посидим на троих. Как раз шурин приедет.

– Конечно, давай.

– Вот, держи вторые ключи, это ему.

Разместил Мишку в большой комнате на диване. Перерыл у Галии всё на полках, пока разобрался, где простыни, где пододеяльники.

– Ну, спокойной ночи, – сказал я другу. – Проникнись этим моментом: твоя первая ночь в Москве.

В понедельник в семь утра мы уже ехали со Сковородкой в Одинцово. Он, как всегда, вручил мне список предприятий и темы лекций. По дороге просмотрел наш маршрут. Ничего необычного.

– Яков Васильевич, а где можно талонов на дизель взять?

– А тебе зачем? – удивлённо глянул он на меня.

– Да машина у меня дизельная.

– Да? – с ещё большим удивлением посмотрел он на меня. – Что за машина?

– Похожа на нашу «Победу», только польская. «Варшава» называется.

– Ну, слышал, слышал. Но не видел, – уважительно кивнул он головой. – Талоны на дизель… Будут тебе талоны на дизель. Ты много ездишь? До конца года тебе сколько надо?

– Не знаю, а почему именно до конца года?

– Так на талонах год указан. А иногда и месяц. Тут впрок много не наберёшь.

– Понял, так-то я в колхозе у бабушки в Подмосковье заправляюсь. Но сейчас надо будет в Смоленскую область съездить.

– Ну, на одну поездку я тебе и от себя могу талонов дать. А машину покажешь?

– Конечно, – улыбнулся я. – Только я сегодня ключи от гаража не брал.

– Ну, на неделе покажешь, как время будет, – ответил Сковородка таким тоном, как будто ему что-то очень вкусное продегустировать предстоит. Как есть любитель автомашин!

– Договорились, – рассмеялся я.

Первым у нас был лакокрасочный завод. Производство, как раз, находилось в стадии обширной модернизации, переходили на автоматические линии по изготовлению масляной краски в небольшой таре. Главный инженер взахлеб рассказывал мне по дороге в актовый зал, какое оборудование закуплено и уже смонтировано, а какое будет установлено в следующем году. Вот, мне интересно, чем такая мощная модернизация обусловлена? Реальной необходимостью для народного хозяйства или у них крыша хорошая? Чтоб такие фонды выбить, надо, как минимум, в Москве в ЦК сидеть.

Прописанная в плане тема лекции о необходимости повышения производительности и качества продукции перекликалась с модернизацией оборудования и была интересна слушателям, тем более, что я подкинул им идею по окончании модернизации перейти на хозрасчёт. Указал на необходимость бережного отношения к новому оборудованию, как к залогу своего будущего процветания.

– Сейчас, товарищи, на вашем предприятии сложилась такая ситуация, что необходимо каждому члену вашего трудового коллектива перейти с психологии «Всё вокруг ничьё» к психологии «Всё вокруг моё» и относиться ко всему, чем владеет ваш завод, соответственно. Такой подход обеспечит вашему трудовому коллективу сохранность оборудования и бережное отношение к материалам. А на выходе вы все получите улучшение финансовых показателей. При правильном их распределении руководством, частично на производственные нужды, а частично на социальные, вы все окажетесь в выигрыше.

Народ слушал очень внимательно, потому, что, видимо, не очень себе раньше представляли последствия такой глобальной модернизации их предприятия, но после моего выступления воодушевился и посыпались вопросы.

Отвечал минут двадцать, но потом меня спас директор.

– Пора, товарищи, отпустить товарища лектора, ему ещё на других предприятиях нашего города сегодня выступать, – поднялся он ко мне на сцену и долго тряс руку. – Хотелось бы с вами ещё побеседовать, – только мне сказал он, – но понимаю, что мы вас и так задержали.

Потом был Кирпичный завод номер один, за ним номер два. И было какое-то управление. Предприятие, явно, закрытое, похоже, секретное. Вот уж не знал, что у нас под боком что-то такое масштабное в Подмосковье есть. Здесь мне было предписано планом говорить о патриотизме и трудовом подвиге. Если бы мне сказали, чем они здесь занимаются, то мне было бы легче нащупать интересные для них примеры и формулировки. А так первые минут пятнадцать качал зал, пытаясь нащупать волнующие коллектив проблемы.

Ну, с социалкой у них тут, похоже, полный порядок. Уж больно необычно для СССР девушки в зале были одеты. Много яркой одежды, очевидно, что прекрасное снабжение. Вообще, коллектив произвёл впечатление очень такого закрытого, самого в себе. Единственное, на что они отреагировали, это на будущее детей. Их заинтересовал вопрос о профессиональном образовании. Какие профессии будут востребованы и лучше оплачиваться в ближайшие лет пятнадцать – двадцать. Предложил им пофантазировать и представить себе жизнь в нашей стране лет через пятнадцать-двадцать и, соответственно, представить себе, какие профессии будут самые ходовые. Вот, эта тема им понравилась. Тут все родители в одинаковой позиции, мучаются и переживают, чем лучше их детям заняться, чтобы жить хорошо. Благодарная тема. Так что тут зал ожил. И спорили, и вопросы задавали. И аплодировали в конце всем залом, когда я уже сам им намекнул, что меня в горкоме ждут.

Ну а я, с дальним прицелом, рекомендовал им очень своих детей на экономику пристраивать и на юридический факультет. С этими профессиями в 90-х нормальным людям легче всего выжить будет. Всем будут нужны юристы и экономисты, абсолютно всем, включая бандитов. Рынок есть рынок, без них никак.

Сковородка ещё с прошлых гастролей стал присутствовать на моих лекциях и всегда давал свою «экспертную» оценку моим выступлениям. Конкретно эта лекция удостоилась оценки «Ну, ты сказочник! Кому же столько юристов и экономистов может понадобиться!». Промолчал в ответ. Доживет до 90-х – все поймет.

Потом были горком, хлебозавод, молочный комбинат, завод эмальпосуды и завод резинотехнических изделий. Да-да, тот самый! Это был последний наш адрес на сегодня и тема лекции ещё интересная «Современная культура и советское общество». Мне стало смешно, когда они мне сказали, что они тут производят. Когда после лекции вопросы начали задавать, мои ответы больше напоминали стендапы резидента камеди-клаб. Это же сколько анекдотов было в двадцать первом веке на эту благодатную тему придумана, и часть в головушке еще застряла. Хохотали все.

– Ну, ты, блин, даёшь! – выдавил из себя фальцетом Сковородка, вытирая скупую мужскую слезу.

– Ты, главное, не бери у них продукцией! – зашептал я ему в ответ, и он согнулся пополам от смеха.

Одинцово недалеко от Москвы, но нам пришлось возвращаться ко мне через пол-Москвы. По приезду Сковородка вручил мне полную коробку с дарами от благодарных слушателей. Коробка не закрывалась.

– Смотри, я там тебе сверху еще талоны положил на дизель, не потеряй.

– Спасибо! А себе и Ионову подарки отложил?

– В пятницу, крайний день, наш будет, – ответил он и напомнил, чтобы завтра в семь я уже был готов.

– В Наро-Фоминск ехать, – сообщил он.

– Хорошо, хорошо. Спасибо, – поднял я коробку, он только открытую ладонь мне показал в ответ и уехал. Всё-таки как хорошо, что он лично подарками занимается. Ему сподручней, не для себя же старается, а для товарища лектора.

В окнах кухни и большой комнаты горел свет. Так, мои дома. Поднялся на лифте, опасаясь рассыпать подношения.

Там уже и Миша, и Марат. И Гриша. Сидят, меня ждут у меня же на кухне.

– О! Какие люди! – обрадованно завопил я с порога.

Гриша, оказывается, пришёл к семи часам вечера с малым поговорить и остался меня ждать. Галия с Маратом тоже поговорила.

– Мужики! Знаете, где я сегодня был?! – начал я.

И рассказал им про завод резинотехнических изделий. Тут уже шутки и слова не выбирались, мужской коллектив, всё можно. Ржали так, что Иван постучался узнать, что у нас тут происходит. Сказал мне тут же в рамках мужского братства, что Ксюша подначила, как подруга Галии: «Иди, проверь, чем там Пашка занимается, пока жены дома нет?».

Ну, я ей это припомню! Сказать, что ли, ей, что это моя была идея ее с Иваном познакомить, а не Галии? А Иван как зашел к нам, так и остался. И я не предлагал ему позвать Ксюшу, пусть посидит там одна, поскучает…

У нас на столе была уже и закусь, и выпивка. Я ещё проверил, что мне благодарные зрители с собой преподнесли. Ваня всё порывался чего-нибудь от себя на стол поставить, но мы его тормознули. Мне завтра опять ехать выступать. Грише на учёбу, и там у него все серьезно, нельзя с перегаром. А Марат, оказывается, только вечером приехал, будет завтра трудоустройством заниматься.

Короче, сидели мы часов до двенадцати, не меньше, мы с Мишкой бутылку вина приговорили, а Гриша и Иван – початую бутылку водки. И нам вполне хватило для создания нужной атмосферы. Никто не набрался, но веселились от души.

Марат попросился на раскладушку, сказал, что у него ноги на сложенном диване между подлокотниками не помещаются, а с раскладушки торчат и нормально. Пока постелили с Маратом раскладушку, Мишка поделился, что съездил сегодня в МИИТ и уже оставил там документы для оформления перевода.

– Приняли? Без вопросов? – поинтересовался я.

– Да, всё нормально. Обратился к твоему человеку, он подтвердил, что помнит, и меня за руку провел везде. Общежитие, правда, дадут только с начала учебного года, – виновато посмотрел он на меня.

– Ну, это обычная практика. Галия на отдыхе. Вернётся только к сентябрю. Так что, живи у меня.

– Не обременю тебя? – все еще стеснялся он.

– На то мы и друзья, чтоб друг другу помогать.

Ну а что мне из себя собаку на сене изображать? Заодно, за квартирой мне присмотрит. А то летний сезон, все в отпусках, по несколько недель дома отсутствуют, как раз, самый чёс у домушников.

– Спасибо, – выдохнул он с облегчением. – Мне бы на работу куда-то устроиться до сентября. Можешь помочь?

– Подумаю, – пообещал я.

– Пусть на завод со мной идёт, – предложил Марат. – Там и общага есть.

– Он на дневном учиться будет, – возразил я. – Ему до сентября надо денег заработать на год вперёд.

Может, в стройотряд его пристроить к нашим? У них там рук не хватает. Эх, сегодня поздно уже Лёхе звонить!

Обрисовал ему идею, назвал сумму, что ориентировочно сможет заработать. Мишка загорелся. Да что Мишка – Марат не на шутку заинтересовался.

– Реально такую сумму можно поднять до августа? – спросил он.

– Да, минимум пятьсот, а может и до семисот рублей получится.

– Слушай, а может мне, тогда, сначала, тоже в отряде этом поработать, а потом уже на ЗИЛ устраиваться?

Я подумал, и кивнул.

– Да не вопрос! Просто скажи Сатчану, что на работу хочешь выйти в конце августа, а не прямо сейчас. Все верно, на ЗИЛе ты такую сумму за полтора летних месяца и близко не заработаешь.

Во вторник перед самым выходом из дома позвонил Сандалову домой. Трубку взяла женщина. Похоже, его мать.

– Прошу прощения за ранний звонок! – сразу извинился я. – Можно Алексея позвать?

Перед Лёхой опять извинился, но он меня успокоил, что они уже не спят. Попросил его принять Мишу и Марата в отряд. Несмотря на то, что я расписал, как ударно они будут трудиться, Лёха напрягся. И тогда я предложил заплатить им за июль по фактически отработанным дням, подумав, что проблема в этом.

– А, ну, нет вопросов, – тут же согласился Лёха, правильно я угадал. – Нам люди нужны.

– Тогда я дам парням сейчас трубочку, договорись с ними сам, пожалуйста, как и где им к вам присоединяться, – попросил я Лёху и позвал Мишу и Марата к телефону, – А то я опаздываю уже.

Блин! Внизу уже Сковородка сигналит! Ёпрст! Семь утра!

Наро-Фоминск встретил нас Шёлковой фабрикой, это большое ткацко-прядильное производство. Потом была трикотажная фабрика и Домостроительный комбинат. Горком. Посетили мы и новенький мясокомбинат. Молочный завод. Хлебокомбинат.

Закончили мы свой тур по городу в военном госпитале. Думал, соберут персонал, а пришло и много народу в пижамах. То ли им лечиться скучно, то ли приказ такой получили. Хотя, тема лекции «Рост роли советской армии в обеспечении мирных условий для созидательного труда советских граждан и упрочения социализма в целом» это больше как раз по части военных, а не медработников.

– Короче, товарищи, добро должно быть с кулаками, – закончил я лекцию о геополитической обстановке в мире и её влиянии на нашу страну. – Если мы хотим жить так, как нам хочется, мы должны иметь возможность защитить своё право на этот выбор. И то, что нам всё время кто-то пытается навязать что-то своё, говорит лишь о том, что то, как мы живём, ему не нравится. Нарушает его интересы. Мешает ему командовать миром. Но это его проблемы. Не наши. Мы жили, живём, и будем жить так, как считаем нужным. А все недовольные нами пускай завидуют молча. Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет.

Но самая большая для нас опасность, если враги пойдут на нас не с мечом, а с замаскированной пропагандой. Если они начнут лезть в головы к нашим детям и с фальшивой улыбочкой говорить, что чёрное – это белое, а белое – это чёрное. То, что кажется дикостью нам с вами, для наших детей, обработанных такими добренькими просветителями из каких-нибудь гуманитарных обществ, уже не будет казаться чем-то противоестественным. А наши внуки, вообще, будут воспринимать их бред, как истину.

Они не могут победить нас в честном бою. У нас мощнейшие арсеналы ядерного оружия, и очень мощная армия. Поэтому будут пытаться уничтожить нас по-другому. В том числе воспитывая за нас наших детей. Но и не только. Очень интересен, к примеру, феномен преклонения перед всем импортным. Откуда он взялся? Кто его подпитывает? Не одни же импортные шмотки в ярких упаковках? У нас же есть масса товаров, которые те же командировочные везут в загранку, и там их охотно скупают иностранцы. Значит, не всё так прекрасно за рубежом? Но миф о «чудесной сказочной загранице» распространился с невероятной скоростью среди нашего населения. Вы посмотрите, что творится! Какая-нибудь пустая банка из-под импортного пива или бутылка из-под коньяка хранится в серванте у советского человека, как ценнейшая реликвия. Кто-нибудь обратил на это внимание? Кто-нибудь изучал этот вопрос?

Вопрос мой остался без ответа. В зале повисла тишина. Люди переглядывались, многие – со смущенной улыбкой.

– А я вам скажу честно – что натуральное, только что сваренное пиво с советского завода всяко лучше импортного пива консервированного. И полезнее, кстати. А вино и водка наши, может, и не в таких красивых бутылках, а повези их на Запад на конкурсы – тут же выиграют много медалей. Отменного они качества! Хлеб наш – нет ничего вкуснее. Кстати, во многих западных странах черного хлеба вообще в продаже нет. И я не шучу.

– Как же они без хлеба? – выкрикнул кто-то изумленно из зала.

– Да вот привыкли белый хлеб есть, и все тут. А гречка, кстати, в некоторых западных странах, только в аптеках продается. Как лекарство, потому что там много витаминов. Массово они ее не едят. А что касается соленых огурчиков или сала – часто их и вовсе нет. Вот мы любим, венгры любят, а на Западе – и то, и то что-то неведомое. Кефир вообще не найти в магазинах. Сметану – с трудом, если много времени есть.

А еще сейчас там начали активно химию использовать при производстве продуктов питания. У нас торт натуральный – а у них они кучу добавок химических класть начали. И так со всей едой экспериментируют. Колбасные заводы становятся больше на химическую фабрику похожи, чем на продовольственное предприятие.

А почему они это делают? Потому что капиталист чует свою выгоду. Химия дешевле, чем натуральные компоненты – это раз. Продукт нахимиченный хранится в несколько раз дольше натурального – это два. Наша колбаса испортится за несколько дней. Импортная, да в соответствующей упаковке, сможет и полгода пролежать. Выгодно? Конечно. А полезно тому, кто ест? Ну, это вы и сами понимаете.

Зал потрясенно молчал. Возможно, даже мне не верил. Слишком много сразу стереотипов попытался поломать.

– Благодарю за внимание, – поклонился я одной головой. – Лекция окончена.

Спорить со мной никто не пытался. Но и вопросов почему-то не задавали. Ну, я и пошёл.

– Ну, ты разошёлся сегодня! – встретил меня Сковородка с недовольным видом.

– В смысле? – посмотрел я на него удивлённо. – Что я неправильно сказал? Что у нас в стране культ всего западного?

– Ну, ты святое-то не трожь, – смущённо улыбнулся он.