Роковой секрет

Глава 22

РОКСОЛАНА

Тепло, уютно, а на душе какая-то непривычная легкость. Неспешно разлепляю веки. Голова немного гудит — последствия приема алкоголя все же дают о себе знать. Однако я все равно сладко потягиваюсь в кровати до тех пор, пока тело не начинает саднить в местах, где руки порочного мужчины вчера выжигали на мне клеймо.

Нехотя приподнимаюсь на локтях и тут же сощуриваюсь от ударивших по глазам первых солнечных лучей. Снова роняю голову на подушку. Ощущаю, как губы растягивает легкая улыбка. Медленно прохожусь по ним кончиками пальцев. И пусть каждое прикосновение отдается стонущей болью, в душе расцветает нежность от воспоминаний о минувшей ночи. А осознание того, что он все-таки остался со мной, разливается по телу приятной теплотой. И даже несмотря на то, что соседняя подушка пуста, сейчас все иначе. Я чувствую это.

Поднимаюсь с кровати и лениво направляюсь в ванную комнату, с наслаждением погружаясь в атмосферу природной роскоши, когда ступаю босыми ногами на терракотовую плитку. Я будто нахожусь в состоянии эйфории, и мне совсем не хочется торопиться. Витая в своих фантазиях, невесомо касаюсь шероховатой фактуры стены и снимаю с кованой вешалки махровое полотенце. Почему-то меня не покидает странное ощущение, что я дома.

С этими мыслями останавливаюсь перед панорамным зеркалом, эстетика которого переносит меня в средиземноморье прошлых веков: расписная тосканскими виноградными лозами рама, настенные светильники в духе Старого света и кованые подсвечники.

Опираюсь руками о холодный край мраморной раковины и внимательно осматриваю свой внешний вид. По телу рассыпаны яркие кровоподтеки — следы жадных прикосновений его рук, волосы напоминают растрепанную копну сена, а губы такие распухшие и местами даже синие, будто мне неудачно вкололи филлер. Но при всем при этом глаза сияют, как весенние листья с капельками утренней росы.

Вновь не могу сдержать счастливой улыбки, и по комнате эхом разносится тихий смех. Мое женское эго злорадно потирает ручки: хладнокровный хищник сдался и вновь показал свои чувства. Гамма противоречий тут же стирает мое облегчение в пыль. Нет, с этим мужчиной не может быть все так просто. В памяти всплывают колкие слова Орнеллы: «Тебе никогда не справиться с этим мужчиной».

Качаю головой и тянусь за зубной щеткой. Приступаю к активным движениям во рту и замираю, едва не поперхнувшись зубной пастой. Рафаэль вальяжно проходит мимо меня с голой задницей. Упругой, черт его подери, голой задницей. Прямиком в душевую, отделенную всего лишь прозрачной стеной, что предоставляет сейчас прекрасный вид на его наготу.

Твою ж мать…

Поспешно ополаскиваю рот и поворачиваюсь в его сторону. Все же наглость этого мужчины пробуждает эффективнее самого крепкого кофе.

Опираюсь плечом о мраморную колонну и бесстыдно изучаю каждый сантиметр его поджарого тела. Гладкая бронзовая кожа усыпана орнаментом из татуировок, каждая из которых источает скрытую опасность, но мне безумно хочется разгадать хотя бы одну.

Росси грациозными движениями намыливает волосы и, запрокинув голову назад, смывает белоснежную пену. Та плавно стекает по его литым мышцам, что при малейшем движении перекатываются под натянутой кожей, далее по дорожке темной поросли, ведущей прямо вниз. Сглатываю и неосознанно облизываю изнывающие губы. Красивый член даже в спокойном состоянии бередит мою душу своими размерами. Щеки жарко вспыхивают, когда я вспоминаю, как развязно скользила губами по выпуклым венам на его естестве. Рот наполняется слюной от желания вновь ощутить терпкий вкус этого мужчины. Боже, от собственных грязных фантазий я теку как шлюха. Только вот остановиться уже не могу.

— Иди ко мне.

Хриплый голос Рафаэля заставляет меня вздрогнуть, и я ловлю на себе его голодный взгляд, отчего в паху болезненно сжимается. И мне в кои-то веки не хочется прикрыться, наоборот, я желаю, чтобы именно с таким аппетитом он всегда смотрел на меня. Поэтому с минуту наслаждаюсь этим, но, чтобы не злить своего дьявола, отталкиваюсь от колонны и направляюсь в душевую, постепенно вступая под каскад теплых капель.

— Зачем тебе столько татуировок? — неуверенно спрашиваю, ощущая на пояснице грубую мужскую ладонь. Прикосновение Рафаэля обрушивает на меня лавину воспоминаний о прошедшей ночи, и мое тело с готовностью отвечает, выгибаясь ему навстречу.

— Это карта моей жизни, — спокойно произносит Рафаэль, притягивая меня ближе.

Я утыкаюсь носом в его шею, и меня тут же уносит ураган из ароматов: мускуса, сладости и дикости.

— Ты проведешь меня по ней? — Едва не валюсь с ног от вспыхнувшего головокружения, но его крепкие объятия надежнее любой страховки.

— Возможно.

Рафаэль медленно вжимает мое тело в себя, и я взволнованно набираю в легкие воздух, который испаряется в одно мгновение, когда его член упирается мне в низ живота. Он разворачивает меня к себе спиной и, взяв в руки брусок мыла, бережно ведет им по моей коже. Струи воды медленно стекают вниз, сливаясь с движениями сильных рук, что сейчас массируют мою трепещущую плоть. Аромат терпкой сладости уносит меня за пределы сознания. Я потерялась в плену страсти, но это желанное заточение. Потому что рядом он. Каждое его прикосновение вызывает внутри меня мелкую дрожь. Тело жаждет варварской ласки.

Рафаэль обманчиво нежно проводит мылом по моей груди, выписывая незамысловатые узоры и невесомо задевая чувствительные соски. Шумно всхлипываю, когда он круговыми движениями опускается ниже, намыливает живот, словно дразнит меня, скользит на бедра и вновь возвращается на живот. Улавливаю его тяжелое дыхание. Когда он проникает рукой мне между ног, невольно откидываю голову ему на плечо и быстро хватаю разогретый нашим вожделением воздух.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Он убирает мыло и гораздо нетерпеливее начинает сминать мое тело. Перемещая руки мне на грудь, сдавливает, а потом мягко выпускает ее на свободу, нарушая мое дыхание и до грани доводя сердцебиение.

— Не волнуйся, детка, дальше я не зайду, — хрипит мне на ухо с придыханием. Вот только каменный стояк, упирающийся в мои ягодицы, кричит об обратном. — Тебе и так вчера досталось.

— А если я хочу еще? — шепчу дрожащим голосом, мысленно умоляя, чтобы он не останавливался.

Мне хорошо как никогда. Нет больше тревоги, нет преград, осталось только четкое осознание: я хочу быть с этим мужчиной. Только он настолько волнует меня. Только к нему тянется моя душа.

Рафаэль утыкается мне в шею, и я чувствую, как он улыбается.

— Ты очень избалованная девочка, Сола. А баловаться со мной опасно для здоровья.

Он прикусывает мое плечо, и я роняю звонкий стон, который немного проясняет мой затуманенный разум. С минуту я неподвижно стою, прижатая к его жаркой плоти. Упиваюсь его близостью, словно желанным допингом и понимаю, что, будь сейчас на моем месте одна из тех шлюх, я бы сгорела от ревности.

— А если бы я не помешала, — высвобождаюсь из мягких объятий и поворачиваюсь к нему лицом, — ты бы переспал с ними?

— Да.

Твердый ответ будто бьет мне прямо под дых. Нет. Это выше моих сил. Не хочу такое утро портить его высокомерием. Разворачиваюсь, чтобы уйти, но Рафаэль жестко хватает меня за шею и рывком прижимает к горячей груди.

— Пусти! — раздраженно цежу сквозь зубы, пытаясь погасить нарастающий огонь ярости.

— Сола, я взрослый свободный мужчина. Если женщина мне отказывает, я получаю удовольствие в другом месте. Ты отказала, а играть с тобой у меня нет желания.

— Интересно, и почему же я тебе отказа…

Мои щеки обхватывают жесткие пальцы, обрывая пылкую речь, и за одно мгновение лицо оказывается в опасной близости от его губ, опаляющих кожу жарким дыханием.

— Замолчи, Сола. Сейчас я с тобой, а не с ними.

— Я прямо счастливица, — пытаюсь отстраниться, но он не позволяет.

— Да, тебе повезло, — невозмутимо заявляет этот дьявол, и жесткие губы накрывают мои, унося меня в космос из чувств.

Ужасный мужчина, но в то же время так притягивает, что все его минусы превращаются в токсичные плюсы.

— Вчера я сделал то, что не должен был делать, — тяжело выдыхает мне в рот, сильными руками крепче сминая мое тело.

Меня охватывает глубоким волнением, и я нервно сглатываю, прежде чем решаюсь заговорить.

— Рафаэль, я не понимаю, что между нами. — Отчаянно всматриваюсь в его холодные глаза, словно надеясь увидеть в них ответ. — Я не хочу, чтобы на моем месте оказалась другая. — Смущенно опускаю взгляд. Боюсь услышать его ответ. Любой. Какой бы он ни был. Любая правда от этого мужчины способна ранить меня. — Я живу в твоем доме, ем твою еду, но при этом не имею права выбора. А еще иногда ты спишь со мной. Очень редко. Как мне расценивать наши… ммм… отношения?

— Не окажется, — сухо бросает Рафаэль, игнорируя последний вопрос, а я поднимаю широко распахнутые глаза, ошеломленно рассматривая его лицо.

— Кто я для тебя? — С минуту он прожигает меня пристальным взором. — Прошу, ответь мне.

— Идем, Сола, тебе нужно выпить таблетки. — Росси отстраняется и стремительно покидает душевую.

— А если я откажусь? — выпаливаю ему в спину и останавливаюсь, едва не врезавшись в него лицом.

— Если ты умная девочка, — Рафаэль поворачивается ко мне, — то сделаешь все, что я тебе скажу.

— Допустим, я не умная, — упрямлюсь, встречая черный непроницаемый взгляд, который от моего поведения становится все тяжелее. Но меня злит, что он не отвечает на мои вопросы, что так яро желает после каждого секса напичкать меня таблетками. Я, конечно, и сама не планирую беременность, но его инициатива обезопасить меня жутко раздражает. — Переживаешь, что я забеременею? Или боишься, что от тебя залетит безродная нищенка из России?

Безучастное лицо не выказывает ни одной эмоции, и он молча оставляет меня одну со всеми моими вопросами. Ну, вот и все. Потрахались и хватит. Росси вновь принимает обличие мудака. Рядом с ним состояния счастья так эфемерно. Вот я воздушное облачко, а вот уже — исчадие Ада, мечтающее сварить этого мерзавца в котле.

Погруженная в невеселые мысли, я заворачиваюсь в полотенце и присаживаюсь на край столешницы.

— Picina, — доносится из спальни голос Женевры.

Не задерживаясь ни на минуту, я спрыгиваю и направляюсь к ней.

— Здравствуй, Женевра.

— Ах, вот ты где, милая! — Женщина вперевалочку следует ко мне с подносом в руках. — Тут твой завтрак и таблетки, что велел выпить синьор Росси. — Она все переставляет на стол. Я недовольно вздыхаю. Велел он! Я и сама не горю желанием иметь детей, тем более от него. — Выпей, деточка, не зли синьора.

— Выпью-выпью, Женевра.

— Вот и умница. На обед будет фрутти ди маре[1], так что нагуливай аппетит. Твоя худоба меня до инфаркта доведет, — ворчит она себе под нос и покидает комнату.

Выпиваю кофе и заталкиваю в себя одно бискотти[2] с мягким миндальным вкусом, но тот факт, что по утрам я обычно не завтракаю, не позволяет в полной мере насладиться пряным вкусом печенья. Выпив таблетки, я натягиваю на себя тонкий шелковый сарафан в нюдовом оттенке и плюхаюсь на кровать, раскинув руки и ноги, словно морская звезда.

Легкий завтрак и приятная забота экономки незаметно уняли мое раздражение. Правда, спустя пару часов оно сменяется смятением. Больше не хочется сидеть в комнате. Набравшись смелости, я решаюсь покинуть уже порядком надоевшие четыре стены и направиться на поиски Росси. На данный момент единственное мое желание — просто поговорить с ним.

Но, не успев перешагнуть порог, я натыкаюсь на своего верного лысого спутника. Не в силах сдержаться, закатываю глаза.

— Мне нужен синьор Росси.

— Босс ожидает вас в кабинете.

— Даже так? Он что, теперь и за моими мыслями следит?

— Синьор не любит ждать. Идите, синьорина.

А я не люблю, когда мне отдают приказы. Но эту шпильку я оставляю при себе. Пробежав пару-тройку лестничных пролетов, я, наконец, добираюсь до его кабинета. Сдерживаю порыв ворваться без предупреждения и тихо стучу в дверь, прежде чем отворить ее.

Правда, когда захожу, меня встречает лишь тишина. Рафаэля нет. Что ж, подождем. Раз он сам желал встречи со мной и распорядился, чтобы я пришла, значит, вернется, и тогда мы поговорим.

Я бесцеремонно устраиваюсь в хозяйском кресле и откидываюсь на спинку, снова осматривая его темное пристанище. Минуту. Две. Пять. Десять. Сижу в безмолвном ожидании. Сама не замечаю, как от давящей скуки начинаю рыскать по громадным ящикам стола. Замираю, когда нахожу старую потрепанную книгу. Аккуратно беру ее в руки и открываю. «Маленький принц». Первое печатное издание.

— Твою мать… — ворчу себе под нос, когда из книжки разлетаются листки.

Тут же начинаю их судорожно собирать и среди выпавших страниц натыкаюсь на корявый детский рисунок. Не могу разобрать, что юный художник хотел изобразить, но поспешно кладу его на место. Времени рассматривать нет. Если сейчас зайдет Рафаэль и увидит меня за порчей раритетной книги, думаю, что так и останусь стоять на коленях. Но, когда вкладываю последнюю страницу, замечаю на форзаце надпись. Не могу ее прочитать, так как она на итальянском яльозыке. И только имя врезается в память. Джиа. То же самое я прочла у него на груди.

В голове не укладывается: «Маленький принц» в столе у дьявола. Не думала, что он вообще читает. Просто парадокс какой-то. Погруженная в свои мысли, я, по всей видимости, путаю ящики, и открываю совершенно другой. От его содержимого по телу пробегает табун колючих мурашек, которые собираются на затылке и будто стягивают волосы в тугой узел.

Перед глазами мои фотографии. Много. Разного периода моей жизни. Даже детские.

— Что за хрень?

Медленно кладу книгу на стол и начинаю рассматривать свои снимки. Но вскоре, услышав шум приближающихся шагов, поспешно все убираю на место и вскакиваю из-за стола.

— Синьорина Гроссу, — в дверном проеме появляется мой лысый надсмотрщик, — у Синьора Росси изменились планы, он не сможет уделить вам время.

— Вот как. — Стараюсь скрыть свое волнение. — Ладно, тогда я позвоню ему. Так даже лучше. — Вздергиваю подбородок и, облегченно выдохнув, следую к двери.

— Не стоит его беспокоить, — останавливает меня строгий мужской голос, когда я прохожу мимо Балдо. Вопрошающе поднимаю брови и жду хоть какого-то пояснения. — Важные переговоры. Дождитесь его возвращения.

Поджимаю губы.

— Ладно, — безразлично соглашаюсь, и с еле скрываемым желанием покидаю кабинет.

— Синьорина Гроссу, — окликает мистер Зануда, заставляя меня обернуться и встретиться с его каменным лицом, — и это не просьба.

— Что-то еще? — интересуюсь с притворной вежливостью.

— Хорошего дня, синьорина. — Балдо уважительно кивает и закрывает дверь в кабинет.

Прощаюсь с ним легкой улыбкой и стремительно несусь к себе в комнату. От тревожных мыслей голова кругом, а горло сдавливает комок, что с каждой секундой только растет. Сглатываю и вдыхаю большой глоток воздуха, но он застревает в глотке, так и не достигнув легких. Прислоняюсь спиной к стене в попытке остановить панику. Спокойно, Рокси. Дыши. Это недоразумение. Наверняка у Рафаэля есть объяснение этому фотоархиву. Вот только как спросить его об этом? Ведь, если он узнает, что я рылась в его вещах, навряд ли похвалит меня за это. Сердце сжимается в груди, так что даже вдохнуть больно.

Остаток дня я провожу в своей комнате, боясь, что меня могут увидеть в таком взвинченном состоянии. Кусок в горло не лезет, и Женевре приходится чуть ли не с ложечки кормить взрослую девицу. А меня воротит от всего. Хочется побыть одной. Сердце раз за разом пускается вскачь, когда в голову закрадывается мысль, что этот мужчина всю жизнь следил за мной. Господи, там есть фотографии с моего первого выступления, которых нет даже в моем фотоальбоме, потому что в то время у бабушки не было денег на фотоаппарат.

В мои беспокойные размышления врывается загадочное имя Джиа. Чье оно? Неужели у Рафаэля был еще один ребенок? Скорее всего, эти рисунки для него дороги как память. Как и книга, которую он хранит у себя в столе.

Странно… Матвей ни разу не заикался о своих братьях или сестрах. Но последнее, о чем бы мне хотелось думать в данный момент, так это вспоминать своего бывшего-предателя.

Выхожу на балкон и забираюсь с ногами в плетеное кресло, прижав колени к груди. Сейчас мне страшно. Потому что я ничего не понимаю. У меня нет ни документов, ни денег. Даже при огромном желании я не смогу вернуться домой. Это просто невозможно.

— У тебя что-то случилось?

Зычный голос застает меня врасплох, и я вскакиваю на ноги, но, потеряв равновесие, врезаюсь спиной в перила.

В дверном проеме стоит мрачная фигура Рафаэля. От пугающей энергетики этого мужчины сердце пропускает удар.

— Нет… все нормально. П-просто…

— Просто мучает совесть?

Он знает. Росси лениво приближается ко мне, и я замечаю в его руках ту самую книгу.

[1] Frutti di Mare — это морепродукты. Итальянцы готовят Frutti di Mare пасту, пиццу, салаты. И обязательно добавляют в блюдо помидоры или томатный соус.

[2] Бискотти (итал. Biscotti) — популярное итальянское кондитерское изделие, представляющее собой сухое печенье с характерной длиной и изогнутой формой. С итальянского переводится как «дважды запеченное». Бискотти — это общее название печенья в Италии.