Часть вторая. ОСТАВШИЕСЯ В ЖИВЫХ

IV

Новые Горизонты

Где-то на Периферии

30 июня 3056 г.


Глубокий отпечаток ноги монстра в болотистой почве заполнился водой. Рядом с ним присела на корточки женщина, почти нагая в сводящей с ума влажной жаре этого забытого мира на обочине освоенного космоса. Штурмовое ружье лежало на ее худых мускулистых бедрах. Женщина опустила руку и погладила край отпечатка. Земля была черной и сравнительно твердой, иначе она ни за что не выдержала бы семидесятипятитонной тяжести чудовища, оставившего этот след. Болото затянуло бы его.

Отпечаток выглядел круглым, раздвоенным и настолько большим, что она могла бы улечься на него, уместившись с распростертыми руками и ногами, даже не коснувшись при этом краев следа. Сорняки пустили ростки сквозь утрамбованную землю на дне следа, подняв головки над коричневой водой.

Она подняла голову и улыбнулась. С человеческой точки зрения, ее улыбка показалась бы прелестной. Но вряд ли кому-нибудь пришло бы сейчас в голову подобным словом описать выражение лица женщины. След напомнил ей, ради чего она находится здесь.

Она выслеживала робота.

Состраданию нет места в ее сердце.

Отпечаток ноги оставлен «Мародером». Среди множества устрашающих роботов Внутренней Сферы «Мародер» — враг, с которым приходится считаться даже Клану Всемогущих, — семьдесят пять тонн злобы и термоядерного огня. Кэсси уже давно усвоила, что если где-то в черной межзвездной тьме и существуют боги, то им равно наплевать как на взрослых девушек, носящих вместо игрушек ножи и пистолеты, так и на слезы маленьких девочек с косичками и плюшевыми мишками. Но по привычке она вознесла к небесам пламенную молитву, чтобы этот «Мародер» попался ей.

Голос из наушника спросил:

— Вернешься, Абтакха?

— Я собираюсь наведаться на базуру, — произнесли губы женщины, но ни одного звука не вырвалось из ее рта. Звуки поглощались крохотным микрофоном, плотно прибинтованным к горлу.

— Поосторожнее там, Абтакха, — раздался голос капитана разведывательного взвода Бэдлэндса Пауэлла в ее правом ухе. Крошечный керамический наушник размером с ноготь большого пальца, закрепленный за ухом, передавал звуковую вибрацию непосредственно в черепную кость. Можно было прижаться к Кэсси щекой и все равно ничего не услышать.

Мгновенная тень промелькнула в ее дымчато-серых глазах. Девять лет в строю, а она все еще оставалась для них чужаком. Они звали ее Абтакхой — так называли в клане военнопленных, принятых на службу. На самом деле это было клановое слово, доставшееся в наследство Семнадцатому разведывательному полку на Джеронимо, и оно несло в себе целое море обиды. Как бы то ни было, этот термин наиболее точно характеризовал положение младшего лейтенанта Кэсси Садорн.

— Хорошо, Бэдлэндс, — ответила она. Поднявшись, девушка пошла к пальме, огромные плотные зеленые листья которой, казалось, торчали прямо из грязи, а их края выглядели так, словно их изгрызли маленькие зубастые обитатели трясины. Обнаженная кожа Кэсси была раскрашена буро-зелеными пятнами, скрывавшими силуэт, лишь крохотную грудь и ягодицы под ремнем прикрывали полоски камуфляжной одежды. Легкое снаряжение составляли коммуникатор и другие необходимые мелочи, висевшие за спиной. На ногах девушки отсутствовали обычные тапочки на резиновой подошве: трясина сразу засосала бы их или, в лучшем случае, облепила бы комьями тяжелой грязи.

Кэсси постаралась облегчить путешествие настолько, насколько это оказалось возможно. Мешковатая походная форма, которую носили большинство пехотинцев Внутренней Сферы в болотистом климате, мало защищала от кровососущих мошек, обитающих на болоте, хотя служила отличным пристанищем для местной разновидности пиявок. Что же касается всевозможных колючек, то Кэсси они не беспокоили. Девушка скользила между ними, словно струйка дыма.

Принято считать, что лучшими разведчиками становятся местные уроженцы. Кэсси была исключением из правил. Она родилась и выросла на городских задворках, однако быстро приспособилась.

Остальные члены разведывательного взвода, как мужчины, так и женщины, были уроженцами самых суровых районов трех планет созвездия Марик. Чужаки называли их «юго-западными мирами»: Сьерра, Серильос и Галистео. С этих трех планет и засылалось большинство членов разведки. У них были сноровка и опыт в приспособлении к условиям родной окружающей среды, в чем Кэсси, честно говоря, не могла с ними равняться. И все же она оставалась непревзойденным бойцом.

Рядом с Кэсси остальные разведчики не имели никаких преимуществ. Их родные планеты были сухими и жаркими. Ларша, как и эта богом забытая окраинная планета Периферии, названная Новыми Горизонтами, имела жаркий и влажный климат.

Девушка двинулась по заболоченному рукаву реки, осторожно ступая, чтобы не поранить ногу о корягу или не провалиться в омут. Местами ей приходилось плыть, держа над водой миномет М-23 в руке. Предполагалось, что он водонепроницаем, но Кэсси с трудом верилось, что оружие сохранит способность стрелять, если дуло забито грязью и тиной.

Вода выглядела непрозрачной и грязной, но грани ее колышущейся поверхности при попадании насыщенного ультрафиолетом солнечного света отражали лучи, коловшие, словно иглы лазера, прямо в глаза Кэсси.

Достигнув противоположной стороны, разведчица выбралась наверх, карабкаясь по скользкому берегу, словно выдра. Трясина чуть слышно всхлипнула, выпуская ее. Она скрылась в чаще зеленого кустарника, щедро усыпанного белыми цветами, покачивающими нежными головками, похожими на морские анемоны.

Когда-то эту планету называли Развилкой. Это имя дали ей много веков назад неудачники, отбросы общества и отъявленные бандиты, которые пришли на Периферию, считая, что жизнь во Внутренней Сфере, где властвовали пять Великих Домов (Ляо, Марика, Штайнера, Куриты и Дэвиона), слишком сковывает или стала для них чересчур опасна. Название «Развилка» устраивало первооткрывателей планеты, но их потомки, вероятно, испытали потуги респектабельности, которые столь часто приходят на смену буйному духу первопроходцев. Чтобы поднять престиж планеты, они изменили ее название.

Все «Кабальерос», как любили называть себя юноши и девушки Семнадцатого разведывательного полка, испытывали огромную симпатию к неудачникам, отбросам общества и бандитам. Давным-давно, в старые добрые времена, на трех планетах существовали разбойничьи королевства, подданные которых величали себя Интендантством Новейшей Испании. Воинственный союз трех планет был завоеван и покорен Лигой Свободных Миров. Следствием этого серьезного политического шага явилось признание Лиги Свободных Миров многострадальными юго-западными соседями. «Кабальерос» не усматривали ничего дурного в старом имени планеты — Развилка.

Новые Горизонты была разумной далекой планетой на границе префектуры Кандахар района Пешт Синдиката Драконов. Относительная изоляция, богатые запасы воды и металлов сделали возможным переход от пиратских методов ведения хозяйства на Развилке к более или менее развитой рыночной экономике. Поэтому неисправимые бандиты — их царственные соседи — время от времени наведывались сюда.

Жители планеты, однако, были сыты по горло периодически появляющимися пиратскими силами из объединившейся на их границах Конфедерации Оберон, так что когда некоторые из соседей Новых Горизонтов повели себя чересчур самонадеянно, отряд славных стрелков, будущих самураев, выступил из Кандахара, чтобы разнести всех к черту. В благодарность правительство Новых Горизонтов регулярно высылало дань командующему военными силами Префектуры Кандахара. Все встало на свои места.

Затем из центрального космоса налетели кланы, и под тяжестью удара этого грабительского рейда, словно под топором, рухнули Оберон и другие пиратские государства, расположенные в космическом пространстве неподалеку от Новых Горизонтов. Разлетелись брызгами и другие более мелкие пиратские государства, оказавшиеся задетыми наступлением кланов.

Капитан, святой отец, доктор Роберто («зовите меня Бобом») Горсия, был, помимо всего перечисленного, главным любителем истории в Семнадцатом полку. Он всегда радовался возможности забить головку Кэсси большим, чем она того хотела, количеством знаний о прецедентах и параллелях между современной историей и бурным прошлым людей. Доктор Роберто любил сравнивать последствия набега кланов на Периферию с Великим переселением народов, делая акцент на том, как исход одинокого племени косматых, зловонных овцеедов на низкорослых лошадях, варваров, вооруженных стрелами, пришедших под командованием Хсюнг-ну в Центральную Азию из пустыни Гоби, заставил прочие народы бежать до Скандинавии, Британии, Испании и даже в Северную Африку. Все это, насколько понимала Кэсси, были планеты где-то по соседству с древней Землей. Девушка никогда не прислушивалась к отцу Бобу, когда он читал свои лекции, а уж тем более когда пытался проводить с ней сеансы психоанализа.

Кэсси не волновало прошлое, ее беспокоило то, что происходит сейчас. Исходить следовало из того, что население одной из довольно крупных обитаемых планет кланы пинком под зад отправили прямиком на Новые Горизонты. Они принесли с собой хищнические понятия и ценности настоящей пиратской культуры, объединив их с порочной и беспричинной жестокостью пораженной армии, — то, о чем исторические книги отца Боба так не любили упоминать, но что могла многократно засвидетельствовать сама Кэсси за девять лет своего пребывания в полку. Эти пираты действительно заслужили имя, которое дали им кабальерос: базуры. По-испански это означает «хлам».

Кэсси это было на руку. Это облегчало ее работу.

Оборонительные силы Новых Горизонтов порядочно поистрепались, отбивая первое нашествие пиратских беженцев. Они были вне себя от радости, когда удалось заполучить «Кабальерос» — то, что осталось от них после вторжения кланов, чтобы те выкурили уцелевшие шайки пиратов из их опорных пунктов, где они зарылись в землю.

Полк понес потери, отчаянно сражаясь с кланами под знаменем Федеративного Содружества. Чувствовалась необходимость в отдыхе и новом вооружении. Эта работа сулила приятные изменения в обмен на относительно несложный труд и после схватки лицом к лицу с кланами казалась каникулами.

Банда базуры укрепилась в районе Мерчизонской Трясины — крупнейшем континенте Новых Горизонтов. У них были роботы, по крайней мере дюжина, но все они ушли на дно огромного стоячего озера в стороне от заболоченного рукава реки. Бандиты бросили их там, где мрачная вода надежно укрыла лежащих на дне озера металлических чудищ, сделав бесполезными попытки определить местонахождение роботов приборами дальнего действия. Пираты пошли вперед, пешком, обирая по пути местных жителей. Они не пренебрегали и привычными преступлениями: измывательствами, изнасилованиями и поджогами лачуг, выстроенных на сваях жителями болот.

Здесь Кэсси пригодились приобретенные в детстве на улицах навыки и умения. В большинстве бойцы разведывательного взвода были антиобщественными одиночками, еще более нетерпимыми к чужакам, чем обычный житель юго-запада. Кэсси и сама превратилась в пройдоху и жулика. Последние две недели девушка была очень занята, выслеживая лагерь базуры и делая необходимые приготовления.

Кэсси уверенно чувствовала себя в этом мире растений, имеющих разнообразные оттенки: серовато-зеленого, салатового, темно-зеленого, почти черного, и зелени настолько яркой, что она заставляла щуриться. Но любоваться их красотой было некогда, девушка прибыла сюда с определенной целью, а не в качестве туриста.

Из укрытия в зарослях колючего кустарника Кэсси оглядела широкую водную гладь. Пахло стоячей водой и гниением, к этим зловонным испарениям примешивался слабый дымок лагерного костра. Лес на противоположном берегу мертвого озера покачивал косматыми верхушками больших тридцатиметровых силур.

У основания силур густой подлесок отступал. Как многоцветная плесень, там торчала из земли кучка домов: выгоревшие однотонные тенты, украденные из городских магазинов Медвика и Фиаско, крупнейших городов на Новых Горизонтах; огромные белые пластмассовые ящики, используемые для контейнерных перевозок; лачуги, сложенные из попавшихся под руку картонных и пластмассовых коробок; даже хижины, построенные из дерна и древесины.

Глаз чужака с трудом мог отличить лагерь базуры от примитивных лачуг жителей болот. Кэсси не находила в них ничего похожего. Хибарки местных жителей были неуклюжими на первый взгляд, но хорошо приспособленными, чтобы противостоять воде и ветру. Они имели естественный вид и сливались с окружающей природой.

Жилища базуров представляли собой вялую импровизацию деморализованных людей, желающих создать хотя бы видимость комфорта, потому торчали здесь, как шишка на ровном месте.

Не спеша Кэсси освободилась от легкого рюкзачка. Она положила его на болотистую землю, расстегнув молнию. Затем достала черный ящик размером с человеческую голову, открыла крышку и нажала на кнопки. Загорелись многочисленные лампочки, словно красные мышиные глазки.

— Диана, это Абтакха, — беззвучно произнесла девушка.

— Слышу тебя, Абтакха, — послышался голос старшего лейтенанта Дианы Васкез — голос «дальнобойной артиллерийской поддержки», как называли ее в полку " Кабальерос ". Когда что-то происходило, звук этого голоса значил то же, что и ее имя, — вперед!

Тем не менее голос у Васкез напоминал речь очаровательной маленькой девочки. Манеры — тоже, несмотря на ее профессию водителя «Катапульты». Застенчивая и ласковая, милая слабая женщина с руками, порхающими, как коричневые голубки, когда она по своему обыкновению вплетала в волосы местные диковинные цветы, Диана разительно отличалась от других водителей роботов, и Кэсси полюбила ее.

— Твой маячок на месте и работает, — сказала Кэсси.

— Я вижу это на экране, Абтакха. Спасибо.

Кэсси усмехнулась. Из всех существующих на свете водителей роботов только Диане могло прийти в голову поблагодарить ее за выполненную работу.

Кэсси замерла, прислушиваясь к шороху в кустарнике, звуку осторожных шагов, приглушенному бормотанию. Порыв ветра донес до нее запах сигаретного дыма и давно немытых человеческих тел.

Черт побери! Базуры обычно ленятся и бездельничают. Почему именно сегодня им взбрело в голову выслать пеший патруль? И почему они направляются именно сюда?

Кэсси передвинулась на несколько метров от работающего маячка. Большинство маленьких сюрпризов, которыми она напичкала заросли вокруг лагеря базу-ров, слишком хорошо замаскированы для того, чтобы их обнаружил рядовой патруль. Но если кто-нибудь из них наступит на место, где спрятан маячок, то, черт побери...

Девушка увидела их. Они находились менее чем в тридцати метрах и шли прямо на нее. Бандитов оказалось четверо: женщина и трое мужчин. У двоих штурмовые ружья висели за спиной. Третий нес ружье дулом вниз, как добрый папаша, возвращающийся с охоты.

Казалось, только тот, кто шел с левого фланга прямо на Кэсси, точно знал, что он здесь ищет. Кривоногий и бородатый невысокий парень, одетый в грязный желтовато-коричневый мундир, шорты и огромные тропические ботинки, на голове красовалась форменная тропическая кепка. Он шел с ружьем на изготовку и походил на дезертира из Империи Драконис.

Патруль приближался. Перекрывая хлюпанье болота и жужжание москитов, раздался женский голос, который выражал недовольство службой, болотом и вообще жизнью. Кэсси усмехнулась. Не скули, сестренка.

Кэсси сделала несколько шагов в сторону и, укрывшись за цветущим кустом, застыла в ожидании. «Дезертир» грубо ломился прямо сквозь кусты, производя довольно много шума.

Оставаясь незамеченной, Кэсси шевельнулась. Ее левая рука обвилась вокруг горла патрульного, пальцы сдавили заросший бородой подбородок, заткнув рот. Правая рука сбоку вонзила «Кровопийцу» ему в шею. Тело мужчины изогнулось в агонии. Удерживая его, девушка выдернула изогнутое лезвие кинжала из горла жертвы, откуда хлынула струя крови.

В фильмах люди, раненные ножом, умирают тихо и быстро. На самом деле это не так. Кэсси упала вместе с патрульным наземь, повернув его лицом вниз, чтобы звуки, которые он издавал, и шипение воздуха, выходящего из разорванной трахеи, поглотила болотистая почва.

Конвульсии мужчины прекратились. Кэсси приподнялась над телом, прислушиваясь, пытаясь уловить малейший намек, что спутники что-то услышали. Они как раз перемывали друг другу косточки, подняв при этом такой шум, что он заглушил все звуки.

— Кэсси, — спросила Диана, — с тобой все в порядке? Я слышала шум.

Девушка ползла на четвереньках назад, в заросли, где она оставила рюкзак и штурмовое ружье.

— Со мной все в порядке, Диана. Вызываю Тибурона. Абтакха.

Кэсси вытерла лезвие «Кровопийцы» легким движением кисти и вложила кинжал в ножны. Затем достала из рюкзака нечто, размерами и формой напоминающее персональный коммуникатор.

— Тибурон на связи, — сказал чей-то низкий голос с испанским акцентом, голос могущественного владыки. Ухо Кэсси различило в нем нотки усталости и печали. — Вперед, Абтакха!

— Вы готовы?

Женщина из банды базуров остановилась метрах в двадцати от нее.

— Лео? — окликнула она. — Лео, куда ты подевался?

— Подтверждаю, Абтакха, — повторил Тибурон, известный еще как полковник Карлос Камачо, командир Семнадцатого полка.

Женщина-патрульная зашагала по направлению к низкорослому кустарнику, под который стекала кровь Лео, мгновенно впитываясь в черную землю.

— Где ты, Лео? Ты отлучился по нужде?

Кэсси со щелчком открыла крышку коммуникатора.

— Пора убрать мусор, — сказала она и нажала на кнопку. Тишина вокруг взорвалась.

Множество ракет внезапно со свистом стартовали с пусковых установок, надежно укрытых в зарослях вокруг лагеря базуров. Таща за собой ленты белого дыма, они пересекли чистое голубое небо и плюхнулись в мертвое озеро, шумно взорвавшись и подняв вокруг целые гейзеры грязной воды. Пиротехнический эффект, обычные сигнальные ракеты, но грохот стоял такой, словно начался обстрел местности дальнобойными реактивными снарядами.

Из зарослей неподалеку от ящиков из-под спиртного и натянутых тентов донеслись звуки стрельбы из автоматического оружия, грохот взрывающихся гранат. Это взрывались и стреляли многочисленные шутихи, которые Кэсси установила во время одной из своих вылазок. Она была лучшим специалистом по подобным фокусам на Новых Горизонтах. Пираты вылетели из своих жилищ, словно стая перепелов. Некоторые прихватили ружья, автоматическое оружие, ракетные гранатометы. Остальные неслись к озеру в одних хладожилетах, полагающихся водителям боевых роботов.

Кэсси опустилась на одно колено, сняв с плеча свой М-23. Метрах в четырех от нее стояла женщина, удивленно глядя на разведчицу. Ружье висело у нее за спиной. Редкая удача! Кэсси выстрелила. Последнее, что она успела заметить, — это пряжку камуфляжных штанов женщины, упиравшуюся в ее голый живот.

Базуры с криками упали наземь. Но даже среди всеобщего смятения одиночный выстрел Кэсси не остался незамеченным. Они обернулись в ее сторону, нащупывая за плечами оружие и намереваясь занять оборону. Девушка моментально уложила их точной очередью.

Теперь Кэсси уже не считалась плохим стрелком. За время пребывания в полку она многому научилась.

Она обернулась к зарослям на краю озера, чтобы убедиться, что его поверхность заволновалась. Кругом продолжали периодически постреливать, но не это послужило причиной волнения. Из глубины озера поднимались роботы.

Кэсси оживилась, увидев, как «Саранча» прыгнула вперед, устроив ливень из грязных брызг. Только ленью объяснялось, что водители пиратских роботов постоянно оставались в своих затопленных машинах. Это удалось, к их явному разочарованию, выяснить местным объединенным силам национальной обороны во время двух неудачных предыдущих рейдов, после чего военные с радостью переложили все заботы на плечи наемников. Машина запрыгала прочь, пересекая озеро по часовой стрелке, чуть левее места, где укрылась Кэсси.

— Они купились на приманку, — передала она. — Точно по плану. Приготовься, Диана. Теперь должны выйти остальные.

Подтверждение ее словам последовало тут же. Поверхность озера забурлила. Оттуда поднимался огромный робот.

В ушах Кэсси зашумело. Прежний застарелый ужас вернулся вместе с пиратскими монстрами. Девушке так и не удалось побороть комплекс страха трехлетней девочки, но она научилась использовать его в собственных целях. Он стал незаменимым оружием в руках Кэсси, приводил в ярость и руководил ее действиями. Он бушевал в ее крови, как наркотик в венах элементалов, когда они снимают форму.

Следующим показался «Ковбой», подняв каскады воды стреловидным гребнем, пересекающим круглую голову, и занеся руки, пульсирующие лазерными вспышками, стремясь поразить воображаемых врагов, укрывшихся в зарослях. Когда робот поднялся вверх на реактивных двигателях, стволы деревьев обратились в дым.

Кэсси беззвучно усмехнулась:

— Диана, пальни для эффекта.

— Как раз собираюсь, Кэсси.

Спокойно и уверенно чувствуя себя на капитанском мостике многотонного робота, Диана порой забывала про позывные. Метод ведения войны, по ее мнению, заключался в том, чтобы достать и вывести из строя противника с расстояния, которое ни разу не позволило ей самой вблизи увидеть его смерть. Она не могла принять методы борьбы Кэсси, когда горячая кровь врага впитывается в землю в то время, как ты катаешься с ним в обнимку по вонючей черной, пропахшей металлом грязи.

Реактивные снаряды «Стрелы», которой командовала Диана, разорвали небо, словно лоскут муслина. Пора уходить: одно-единственное попадание — и Кэсси испарится, оставив по себе лишь воспоминание. Но девушка не беспокоилась. Она доверяла Диане. И в случае попадания все быстро кончится, и кошмары наконец оставят ее в покое.

Сердце Кэсси зазвенело, как натянутая струна. Наконец показался «Мародер», чей след она видела в лесу. Длинная автоматическая пушка, укрепленная на верхушке неуклюжего торса, сращенного с головой, дуло, прикрытое красной пластиковой крышкой, поворачивающееся на шарнирах вперед и назад, словно палец, обличительно указующий на кого-то, — так выглядел монстр, поднявшийся со дна озера.

— Наконец-то, — прошептала девушка.

Однако все произошло иначе. «Стрела» Дианы первым же залпом угодила в голову «Мародера», расплющив ее, словно картофелину в микроволновой печи. У Кэсси вырвался яростный вопль злобы и разочарования, когда «Мародер» присел, выпустив клубы дыма и пара, а потом лишь пузыри воздуха поднимались из воды, вновь сомкнувшейся над его разбитой вдребезги броней.

Яростный вопль, словно тайфун на Ларше, ворвался в уши Кэсси, перекрывая грохот взрывающихся вокруг снарядов «Стрелы».

— Вперед, Сантьяго! — вопил мужской голос. — Святой Джеймс и все святые!

Раздавался лай койота и крики: «Кабальерос!» Изрыгая эти вопли, тяжелые боевые части вступали в некое соревнование. Где-то Хачита запел свою смертоносную песню, пока его «Наемник» спускался по заболоченному рукаву реки, чтобы натравить оголодавший топор на скальпы бледнолицых. Но по меньшей мере он соблюдал приличия и отключил микрофон.

Дисциплина в эфире у «Кабальерос» никогда не соблюдалась чересчур строго, — как и любая другая дисциплина. Однако воинственные крики быстро утихли, что позволило расслышать приказ.

— Выступает первый батальон, — словно констатируя уже свершившееся, сказал Тибурон.

— Пора уходить, Абтакха, — добавил Бэдлэндс.

Кэсси улыбнулась.

— Тибурон, проверь, чтобы твои люди шли тропой, которую я наметила, — сказала она. Почва в Великой Мерчизонской Трясине была недостаточно твердой, чтобы выдержать вес даже маленького робота. Только то обстоятельство, что на дне озера залегали пласты коренных пород, позволяло пиратам укрывать там машины. По этой же причине правительство разом потеряло всех своих роботов, когда силы обороны попытались выбить с болот базуров: пираты небольшими маячками обозначили проходные тропы. Правительственные войска об этом не позаботились. Водители боевых роботов сил обороны направили машины прямо в трясину, и пока они тонули в грязи, базуры разнесли их в пух и прах.

Устанавливая различные звуковые и световые пиротехнические устройства с дистанционным управлением, Кэсси за последние две недели успела разведать безопасные тропинки и установить на них передатчики. В подобные игры она предпочитала играть по собственным правилам.

— Будет исполнено, Абтакха, — сказал Карлос. — А теперь возвращайся. Твоя работа окончена.

— Сожалею, Тибурон, — откликнулась Кэсси, притронувшись рукой к наушнику за ухом, — но у меня неполадки в передатчике. Ваш сигнал искажается.

— Делай, что хочешь, грубиянка, — услышала Кэсси голос Бизона. Как и Кэсси, он был чужаком. Из всех водителей роботов он и Диана были ей наиболее симпатичны.

«Ну что же, спасибо и на этом», — подумала Кэсси и, сорвав с уха крохотный наушник, засунула его в карман рюкзака рядом с коммуникатором.

Теперь на некоторое время с полковой службой покончено. Настал ее час.

Три пиратских робота уже горели и пускали пузыри в озере. На противоположном берегу, около лагеря, взорвалась «Оса». «Ковбой» еще раз подпрыгнул на реакторах и получил лазерный заряд от передового отряда «Кабальерос». Если Кэсси не поторопится, то на ее долю ничего не останется.

Навстречу сквозь густой кустарник шумно прокладывала себе дорогу «Саранча». Девушка нахмурилась. Эта машина не могла считаться такой же крупной добычей, как «Мародер». Тем не менее «Саранча» более опасна для пехотинца — быстрая и проворная, несмотря на отсутствие реакторов для прыжка.

Выйдя на открытое место, девушка остановилась.

— Эй, смотри сюда! — Кэсси подняла ружье и выстрелила в голову робота. Стоявший вокруг грохот перекрыл звук выстрела, но пули, застучав по листам брони, привлекли внимание водителя. «Саранча» обернулась, поводя хоботком среднекалиберного лазера и поражая все вокруг в поисках наглеца, осмелившегося атаковать мощную машину.

Из лазера бил яркий луч. Цветущий кустарник вспыхнул и обратился в дым. Но Кэсси была уже далеко. Подняв массу брызг, она в несколько гребков преодолела заболоченный рукав реки. Робот засек ее бегство и выстрелил вслед из вмонтированных в руку автоматических орудий.

Заслышав визг ручных шарниров, девушка глубоко нырнула. Она знала, что эти небольшие снаряды потеряют смертоносную силу, если ее укроет двухметровая толща воды. Несколько посланных вслед снарядов пробулькали мимо, волоча за собой сквозь непрозрачную воду нити пузырьков, но их мощности не хватило даже на то, чтобы повредить ее незащищенную кожу.

Ориентируясь по памяти и на ощупь и волоча за собой на ремне ружье, Кэсси под водой свернула в другой рукав реки, с трудом передвигаясь по тинистому дну, и вынырнула в прибрежных зарослях тростника. Сквозь трепещущие стебли высокой травы ей удалось разглядеть «Саранчу». Машина остановилась над телами убитых патрульных. Подняв ружье, Кэсси выстрелила в пушку, вмонтированную в левую руку робота. Возможно, ей удастся вывести что-нибудь из строя, хоть сейчас это и не столь важно.

«Саранча» обернулась. Лазерной башенке удалось повернуться на шарнирах, но голова, сращенная с телом робота, заела. Чтобы открыть обзор, «Саранче» пришлось сделать несколько шагов.

Позади робота раздался страшный всплеск. «Ковбой», стараясь увернуться от посылаемых «Стрелой» Дианы гигантских ракет, продолжал прыгать так высоко и часто, как позволяли его реактивные дюзы. В результате он угодил под прямой лазерный залп батальона роботов. Попадания в голову и грудь не могли пробить тяжелую броню, но они нарушили равновесие робота, сбив шестидесятитонного монстра с опор выхлопных труб его прыжковых двигателей, и вывели из строя подъемник. Он упал вперед, вдавив «лицо» в трясину.

Не обращая внимания на падение товарища, водитель «Саранчи» подобрался на птичьих ногах и прыгнул. По-настоящему прыгнуть машина не могла, но она мобилизовала все силы, чтобы перескочить через поток грязной воды на относительно надежный твердый участок земли, за которым пряталась Кэсси.

Водитель «Саранчи» хорошо справился с маневром, но на земле машина потеряла равновесие и накренилась, покачнувшись, так как одна нога увязла в грязи глубже, чем ожидалось. Одна из проблем для маленькой «Саранчи» в этих условиях заключалась в том, что для птичьих ног машины требовалась относительно твердая почва. Величественный «Мародер», у чьего следа, наполненного водой, останавливалась по пути сюда Кэсси, нес свои семьдесят тонн массы по грязи с огромным достоинством. Огромные ножищи робота, похожие на подушки в форме лилии, выдерживали многокилограммовую нагрузку на каждый сантиметр поверхности почвы.

Рассчитывая случайно накрыть противника, «Саранча» начала поливать траву под ногами залпами автоматических пушек. Прокладывая дорогу вперед, робот поднял гейзеры из пара и горячей грязи, выжигая все перед собой лазером для большей уверенности. Но Кэсси уже и след простыл. Как только грязный дождь, поднявшийся из-за обстрела трясины, заляпал обзорное стекло робота, тут же по броне вновь щелкнула надоедливая ружейная пуля.

Преследуя врага, «Саранча» уходила в сторону Великой Мерчизонской Трясины все дальше и дальше. «Саранча» считалась одной из самых быстрых машин среди роботов этого класса и намного превосходила в скорости любого человека. Но сейчас ей мешала необходимость строго следить за тропами, обозначенными маячками пиратов. Робот, увязший в трясине, рискует погибнуть. Особенно при захвате территории неизвестными, но, несомненно, значительными вражескими силами.

Позади «Саранчи» бушевала свирепая схватка, но перевес одной из сторон выглядел очевидным. Поднятый Кэсси шум хорошенько вспугнул спрятанных роботов, подставив их под удары дальнобойного огня Дианы. Уцелевшие водители покидали водные убежища, чтобы угодить под обстрел, который вели три роты первого батальона «Кабальерос», сомкнувшиеся клещами вокруг опушки и болота.

Возможно, водитель «Саранчи» хотел удрать подальше от места схватки. А если ему — или ей — повезет и добыча — фигурка женщины — надежно увязнет в трясине, да так, что ее удастся достать с безопасного для робота места, то он может посчитать себя вдвойне счастливчиком.

Да, еще немного вперед... оттуда, с дальнего конца широкого болотистого пространства, дерзкий пешеход машет рукой «Саранче». Девушка выставила палец в неприличном жесте, отсалютовала, снова повернулась и побежала, намереваясь укрыться в пальмовой рощице.

Она перехитрила саму себя. Посреди топи светился маячок, успокаивающе мерцая на дисплее водителя. «Саранча» снова прыгнула, с оглушительным плеском приземлившись прямо в середину заболоченного участка.

Толчок наверняка должен был переломить позвоночник водителя у основания черепа, но даже после этого он продолжал стрелять в рощицу из лазера и автоматических пушек. Толстые стволы деревьев разлетались в щепки. Огромные листья поникли, пораженные шквалом огня. Охваченная неистовым бешенством, «Саранча» превратила лес в пустыню.

Стрельба прекратилась. «Саранча» возвышалась над дымящимися остатками рощицы. Слышны были только треск пламени да посвистывание раскаленной трясины, пытающейся извергнуть впустую растраченный жар лазерных ракет.

Внезапно почти из-под ног робота, из полузатопленной норы болотной выдры в тростниках, выскочила одинокая человеческая фигурка. Лазер и автоматы продолжали стрелять, но она была уже вне их досягаемости. Кэсси пробралась между ног «Саранчи» и бросилась через кустарник, где бегом, а где и вплавь.

Девушка оказалась на открытом месте и слишком далеко от любого возможного прикрытия. Водитель «Саранчи» поднял правую ногу и включил гироскоп для быстрого поворота направо, только теперь обнаружив, что левая нога машины уже на два метра увязла в грязи. Ложный заманивающий маячок был блестящей ловушкой. Во всяком случае, то, что Кэсси переставила его в центр болота, пригодилось.

Слишком маленький гироскоп «Саранчи» не смог удержать робота на ногах. Машина повернулась вокруг оси и упала в грязь, лазер воткнулся в трясину, словно гвоздь. Похожая на обрубок, правая рука робота почти схватила Кэсси, оставив на коже длинные царапины. Упавший робот поднял огромную волну мутной грязной воды, которая накрыла девушку, словно цунами.

Покрытая грязью, Кэсси вскочила и расхохоталась, как сумасшедшая. Она подняла правый кулак вверх и торжествующе завопила:

—Да!

«Саранча» ворочалась, словно змея с перебитой спиной, но только погружалась все глубже и глубже в трясину. Кэсси сбросила с плеча ружье, перезарядила его, вставив новую обойму, и потрясла, чтобы очистить от грязи, которая могла проникнуть внутрь, когда она плыла или, съежившись, сидела в норе. Еще два дня назад Кэсси приметила это убежище двухметровой болотной выдры, теперь оно пригодилось как нельзя кстати.

Послышался свист воздуха, раскаленного жаром лазера, и главный люк робота распахнулся. Прыгнув в трясину, водитель «Саранчи» выпрямился и ошарашенно уставился на Кэсси, стоящую напротив с М-23 наготове. Противников разделяло менее тридцати метров. Затем он повернулся и бросился бежать к дымящимся остаткам рощи. Он бежал зигзагами, припадая к редким кочкам и по колено утопая в трясине при каждом шаге.

Кэсси позволила ему уйти, усмехнувшись вслед удаляющейся широкой спине, одетой в хлодожилет. Трофеем Кэсси стала «Саранча», а водитель ей был не нужен. Так как он не попытался напасть, то мог уносить ноги. По крайней мере, парень останется в живых до первой встречи с жителями болот.

Обнаженная кожа Кэсси пылала от прилива крови, тело покалывало маленькими иголочками — это было вызвано ликованием, которое она ощутила после нового убийства. Жертва оказалась не такой большой, как она надеялась, но мало кто из пехотинцев во Внутренней Сфере мог похвастаться победой над роботом без помощи тяжелого вооружения. Она не уничтожила монстра, не сожгла его, как делала обычно. Краснохво-стый «Беркут» Габби Камачо уже давно отработал свое, и теперь поиски пиратского робота, которым можно было бы его заменить, кажется, закончены. Карлос и его полк нуждались в новых машинах, чтобы восполнить большие потери, нанесенные наемникам Кланом Дымчатых Ягуаров.

Кэсси дошла вброд до следующей пальмовой рощицы и уселась в тени, ожидая подкрепления, которое заберет ее добычу. Она думала, что будет скучать по болоту. Их работа здесь закончилась. После долгого обсуждения дон Карлос заключил новый контракт. Полк отправлялся во Внутреннюю Сферу. Обычная гарнизонная служба, на этот раз на планете Дома Куриты, и что самое неожиданное — вдали от Периферии, достаточно далеко от линии перемирия, где не возникнет проблем с набегами кланов.

Пройдет еще много времени, прежде чем Кэсси сможет вновь удовлетворить неистовую жажду поджечь монстра и уничтожить его водителя.

Ревя реактивными двигателями над растрепанными верхушками леса, появился «Беркут». Пилотировал его сам командир соединения Гавилан Камачо, сын полковника и командир первого батальона. Девушка махнула рукой, и робот приземлился на маячок, который она вновь перенесла на безопасное место позади трясины.

Что бы ни случилось потом, но сегодня ночью она будет спать без сновидений.

V

Столица Империи Драконис Люсьен

Район Пешта

27 августа 3056 г.


В комнате стоял полумрак. Простые белые сёдзи — перегородки из рисовой бумаги — поверх металлических стен отражали игру света и теней, рождавшую причудливое действо.

Посреди помещения, наблюдая за экраном, сидел старик, уронив продолговатую лысую голову на грудь и опустив плечи. Тело человека, одетое в кимоно темного переливчатого шелка, казалось, незаметно переходило в инвалидное кресло на колесиках, сливаясь с ним. Цвета движущихся на экране фигурок отражались в его черных глазах. В свои восемьдесят восемь лет он ощущал тяжесть каждой минуты, словно вес свинцового слитка.

Голографический экран показывал заполненный толпой ярко освещенный зал. Над головами виднелись металлические балки, свидетельствуя об импровизированном характере собрания. Это действительно был какой-то склад, спешно переоборудованный под помещение для собраний. Впереди находился подиум.

На возвышении появился невысокий взъерошенный человек с поредевшими непричесанными волосами и жгучими черными глазами. Он встал на фоне гигантского изображения дракона, которому художник придал угрожающую позу, черного на красном фоне. Человек потряс перед присутствующими маленьким толстым кулачком и заорал:

— Мы требуем расправы над предателями, убившими нашего доблестного Координатора Такаси! — с удивительной силой прогрохотал его голос. — Кокурю-кай, общество «Черный Дракон» требует крови!

— Крови! — эхом подхватила толпа; состоявшая в основном из мужчин, одетых в униформу, обязательную для членов рабочего класса Империи Драконис. Приглядевшись повнимательнее, можно было заметить в толпе случайных торговцев и мелких чиновников, прилично одетых.

— Мы требуем сместить предателей, которые вводят в заблуждение нашего Координатора Теодора, закрывая ему глаза на блестящую возможность воспользоваться дезорганизацией наших врагов. Для Драконов настало время сражаться, и сражаться насмерть! Наш клич — Хакко-ичи-у! Восемь углов мира под одной крышей!

Толпа подхватила брошенный призыв с диким энтузиазмом, подпрыгивая и размахивая кулаками над головой. Они кричали:

— Хакко-ичи-у! Хакко-ичи-у!

— Наши враги, Штайнеры и Дэвионы, сейчас в смятении! — крикнул оратор, и шум почти мгновенно стих. В большинстве своем толпа состояла из уроженцев Дома Куриты. — Наши братья из Конфедерации Капеллана колеблются, не в силах решиться на борьбу! Что мешает нам объединиться под руководством Дракона?

Собирался ли оратор предложить собственный ответ на этот вопрос или задал его чисто риторически, осталось неизвестным. Сразу после этих слов раздался странный хлюпающий звук, нечто среднее между плевком и хлопушкой, после чего лицо говорившего разлетелось кровавыми брызгами.

На мгновение в импровизированном зале воцарилась тишина. Затем толпа разбилась, как античная ваза, упавшая на плиты пола. Одни побежали к подиуму, на помощь своему упавшему предводителю, другие — либо лучше информированные, либо те, у кого просто превалировал инстинкт самосохранения, — понеслись к выходу.

Но все оказалось тщетным. Людей, бросившихся врассыпную, сдавила напирающая сзади испуганная толпа. Двери были заперты снаружи.

Теперь оператор показал панораму происходящего. Мужчины и женщины, одетые с головы до пят в черное, с лицами, закрытыми черными щитками, шагали по огромному помещению, убивая всех на своем пути, — сначала из коротких штурмовых ружей, а затем — при столкновении с наиболее фанатичными Драконами — орудуя катанами, достав их из ножен, висящих за спиной.

Человек, наблюдавший за происходящим с экрана, кашлянул и повернул выключатель, вмонтированный в подлокотник инвалидного кресла. На голографиче-ской картинке застыл силуэт одного из одетых в черное оперативников на фоне знамени Дракона с занесенным мечом.

Зажегся свет. Старик пробормотал про себя:

— И это происходит на Люсьене. По правую руку от него сидел далеко не старый мужчина, ноздри его аристократического носа гневно раздувались.

— Наши коллеги, — сказал он, имея в виду Смертоносную дивизию Сил Национальной безопасности под командованием Дэниела Рамаки, — позволили распуститься сотням подобных цветов, но теперь пришло время сорвать их.

— В самом деле? — Старик повернул инвалидное кресло, чтобы видеть лицо человека, сидящего слева от него.

— Оператор телекамеры, разумеется, один из наших агентов, — сказал тот. Он выглядел намного моложе старика в инвалидной коляске. С дряблыми щеками, отвисшими усами, в черном берете на гладких черных волосах. На нем был френч горчичного цвета, надетый поверх белой рубашки с расстегнутым воротом. Шею охватывал белый шарф. — Ему поручили заснять операцию во всех деталях.

— Я так и предполагал, — заметил Субхаш Индра-хар, глава Сил национальной безопасности (СНБ) Империи Драконис. Он сделал паузу, сверля неопрятного мужчину в черном берете пристальным взглядом.

— Вы все еще настаиваете, чтобы мы передали эту запись средствам массовой информации, господин Кацуяма?

Кацуяма с энтузиазмом закивал круглой головой:

— Разумеется, Субхаш-сама. Но соответственно отредактировав. Это замечательно, просто замечательно! Запись одновременно подчеркивает хитрость и коварство Кокурю-кай и тщетность всех этих акций перед лицом наших доблестных и героических оперативников СНБ...

Он, казалось, намеревался продолжать в том же духе, возможно, еще долгое время, но Субхаш оборвал его, внезапно развернув кресло к человеку, сидящему от него по правую руку.

— Что скажешь, Мигаки?

Третий из присутствующих выглядел моложе остальных. Высокий и худощавый, он был одет по последнему веянию моды высшего общества: яркий узорчатый хаппи, надетый поверх серого спортивного свитера, который носили в Академии водителей роботов Сун-Жанг, черные шелковые брюки, похожие на пижамные, белые носки таби с вырезом для большого пальца и сандалии на деревянной подошве — гета. Черные волосы, связанные на макушке в пучок, были длинными и спадали на одно плечо. Он сидел, положив ноги одну на другую, но теперь выпрямил их, выдерживая паузу перед тем, как ответить, — Субхаш подметил это, — и затем подчеркнуто пожал плечами.

— Сенсей Эрни — специалист в этом деле, — произнес Такура Мигаки, глава «Голоса Дракона» — отдела пропаганды СНБ.

Субхаш ждал, но подчиненный умолк. Несмотря на элегантную внешность и заботливо поддерживаемое впечатление о своей особе как о беспечном повесе и франте, Мигаки никогда не позволял себе произносить что-либо случайно или по ошибке. То, как он сочетал уменьшительное имя со словами «мастер» или «учитель», его сухой и слегка высокомерный тон, звучали непривычно и резали слух. Но в устах юноши это выражало почтение. В конце он выразил уважение к мастерству и компетентности Кацуямы, проявленные в этом деле, и привлек внимание к своей оригинальности, подчеркнутой необычным одеянием.

Субхаш поставил кресло так, чтобы, не поворачивая головы, видеть обоих посетителей, хотя от подобной позы начала болеть шея. В молодости Субхаш занимался атлетикой, кендокой и достиг огромного мастерства. Он испытывал неловкость, находясь теперь в беспомощном положении.

Энрико Кацуяма являлся главой Общественного совета, который руководил операциями со средствами массовой информации, осуществляемыми «Голосом Дракона». На этот пост его пригласил Мигаки, чей талант в области пропаганды уже превратился в легенду; это Мигаки выступил магом и чародеем, который окрестил Хэнса Дэвиона Черным разбойником, представив Верховного Правителя Федеративного Содружества уже после его смерти величайшим врагом всех времен и народов в глазах населения Империи Драконис. Субхаш Индрахар не чувствовал себя вполне спокойно рядом с Мигаки, хотя тот никогда, даже намеком, не показал, что может сменить Субхаша на посту Директора. У Мигаки хватало терпения и обходительности, чтобы скрывать свои намерения. Но у Субхаша не было причин сомневаться, что Кацуяма соответствовал тому посту, на который его пригласил Мигаки. У Мигаки хватало осторожности и тщеславия, чтобы не рисковать потерей лица в результате некомпетентных действий, пусть даже не своих.

— Мы обычно не разглашаем информацию о деятельности наших операторов, — сказал Субхаш.

— Но почему бы не начать? — спросил Кацуяма, искрясь энтузиазмом. — Наступили сложные времена. Народу нужны герои. Почему бы ими не стать воинам Сил национальной безопасности?

Субхаш скептически взглянул на собеседника. Даже он находил эту идею абсурдной.

— Кроме того, — добавил Кацуяма, — эта пленка определенно положит конец слухам, что за спиной Черных Драконов стоит сама национальная безопасность.

Субхаш с трудом перевел дыхание. Директора мало заботила репутация СНБ, по крайней мере, пока они наводили страх. Но ультранационалисты Кокурю-кай, как ему было известно, уже распространили слухи, что у них есть высокопоставленные сторонники в правительстве Империи Драконис. Нельзя позволить им расшатывать иллюзорные устои законности, на которых держится национальная безопасность.

В этом заключалась некая доля иронии, и великий Субхаш улыбнулся — удивительно редкий случай для человека, которого за глаза давно прозвали Весельчаком. Такаси Курита не был предательски убит, как заявил оратор «Черных Драконов». Но не потому, что Субхаш и его национальная безопасность недостаточно постарались.

Он едва заметно кивнул. Мигаки, увидев это, поклонился и встал. Кацуяма, не заметив кивка, продолжал сидеть, сложив руки, как примерный школьник, на самом краешке кресла, что грозило его широкому заду неминуемым падением.

— Поступайте так, как считаете лучшим, господин Кацуяма, — сказал Субхаш.

Вскочивший на ноги Кацуяма выглядел как толстый и неловкий щенок.

— Благодарю вас, Директор! Я обещаю: вы не будете разочарованы!

«Разумеется, — подумал Директор, в то время как Мигаки, строго соблюдая субординацию, выходил следом за Кацуямой из кабинета. Субхаш Индрахар считался человеком, который совершал мало ошибок, а если и совершал, то исправлял их твердой рукой. — Не верю, что тебе хватит смелости свалить меня», — подумал он.

Субхаш остался один. Мгновение он сидел неподвижно, одинокий старик наедине с усталостью. Затем выключил голоизображение на экране в углу, одновременно выкинув из головы все мысли о «Черном Драконе». Они были укрощены, по крайней мере, на некоторое время.

Настало время обратиться к более срочному делу — поручению, с которым он посылал своего приемного сына и официального наследника на ближайшую планету Хашиман.

VI

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

27 августа 3056 г.


В предместьях Масамори, крупнейшего города планеты Хашиман Империи Драконис, царила праздничная атмосфера. Девяносто роботов Семнадцатого разведывательного полка высаживались на планету, поступая в распоряжение второй по величине корпорации на планете — «Хашиман Таро электронике, ЛТД». ХТЭ принадлежала Чандрасехару Курите, дальнему родственнику семьи, правившей Империей Драконис со времени основания уже более семи веков.

— За моей спиной вы видите шаттл, высаживающий роботов первого батальона «Кабальерос» Камачо, именно так называют себя мужчины и женщины Семнадцатого полка. Они пройдут маршем в город, чтобы приступить к своим обязанностям по охране безопасности в могущественном промышленном комплексе ХТЭ, который располагается на западном берегу реки Ямато, в городском районе Марусаки. Пользующееся дурной славой ненадежное население Масамори нашло в данном факте повод для своих шумных хулиганских мацури, проще говоря — уличных праздников.

Молодой человек с тонкими, точно нарисованными усиками полуобернулся налево, подставив голокамере мальчишеский точеный профиль, а в кадре появился мост на консолях, переброшенный через реку Ямато, ширина которой достигала здесь пятисот метров. Толпы людей, выстроившихся по ходу движения роботов, размахивали флагами и сверкающими воздушными змеями. Напротив, через реку, освещенные вечерними огнями небоскребы Масамори казались бронзовыми башнями.

— Позади меня вы видите памятный железнодорожный мост Хосиро Куриты. Как и большинство крупных мостов в пределах Империи Драконис, мосты, что ведут в Масамори, построены так, чтобы выдерживать тяжесть не более девятнадцати тонн. Эта особенность предусматривалась, чтобы предупредить вторжение вражеских роботов через мосты в случае набега. Только железнодорожный мост сможет выдержать до ста тонн веса машин наемников.

Вы слышите, как вздохнула толпа, когда первый робот пересек мост. И вот они прошли: возможно, со времен немецкой «Штуки» в дозвездную эпоху не существовало боевых машин, настолько соответствующих могущественной и непримиримой Империи Драконис. Среди них — робот командира Семнадцатого полка полковника Карлоса Камачо, последнего представителя войск Лиги Свободных Миров, несущий на себе выгнувшую горбом спину, оскалившуюся «Бешеную Кошку», которую ни с чем не перепутаешь, — истинный символ страшной мощи набегов кланов.

Шагая за «Белым Великаном» отца, приближается «Беркут» под командованием командира подразделения Гавилана Камачо, его робот разрисован спереди и сзади устрашающими изображениями беркута с распростертыми крыльями и когтями. Позади него шагают остальные роботы первого батальона.

Но «Белый Великан» с акульей пастью, украшающей сопло робота, не первая машина в строю. Честь возглавить шествие в Масамори выпало бойцу разведывательного взвода полка..."

Камера опустилась немного ниже, сфокусировавшись на одинокой фигуре, кажущейся ничтожным насекомым перед вселяющей ужас громадиной боевого робота полковника Камачо.

— ...Долгой и блестящей службой в полку эту честь завоевала младший лейтенант Кассиопея Садорн. Она возглавляет могучую процессию бронированных и тяжеловооруженных машин, управляя самым простым механизмом, который имелся в полку: тридцатискоро-стным горным велосипедом системы Микояна Гуревича.

За спиной Кэсси свисала туго заплетенная коса, поперек багажника было привязано длинным шнуром штурмовое ружье. Девушка энергично нажимала на педали. Затем камера снова вернулась и сфокусировалась на привлекательном молодом репортере в спортивной куртке безукоризненного покроя.

— Репортаж велся с Хашимана. Префектура Ошика Галедонского военного округа. С вами был Арчи Вестин.

— Хорошая работа, Арчи, — сказала женщина, снимавшая репортаж, закинув голокамеру на плечо. Арчи улыбнулся почти робко и кивнул кудрявой светловолосой головой.

— Прошу прощения, молодой человек, — произнес вежливый голос за плечом Вестина. Репортер обернулся и увидел человека среднего роста и возраста, стоявшего невдалеке и ожидавшего конца передачи. Ветер поднял дыбом волосы вокруг его тонзуры. У незнакомца были усы и темные глаза, причем с такими тяжелыми веками, что казались почти заплывшими. Белый воротник и темное спортивное пальто поверх черной рясы современного католического священника дополняли картину. Арчи вежливо ему поклонился.

— Можете ли вы уделить мне несколько минут для разговора, господин Вестин? — спросил священник.

— Разумеется, святой отец.

— Отец Роберто Гарсия, Общество Иисуса, — с застенчивой улыбкой представился священник. — Но можете звать меня Бобом, если вам, так удобнее.

Арчи в ответ улыбнулся и кивнул. По натуре он был вежливым и легким на подъем юношей. Оба этих ценных качества очень помогали ему в работе.

— Чем могу быть полезен, свя... простите, Боб?

— Ничего не могу поделать, но я подслушал вашу ссылку на «Штуку». Вы, случайно, не историк?

— Вряд ли можно так сказать. Скорее любитель, — рассмеялся Арчи.

Лицо иезуита оживилось:

— У нас общие интересы. Давайте побеседуем в один из ближайших дней. Что вы на это скажете?

— Обязательно! — Арчи поглядел туда, где женщина-оператор Мариска Сэвидж, нагнувшись, укладывала голокамеру в специальный футляр. Он еле заметно усмехнулся, глядя, как ее шорты цвета хаки натянулись, обрисовывая ягодицы. Она была чуточку коренаста на его вкус. Профессиональные принципы и здравый смысл удерживали Арчи от попыток нарушить границы уже довольно тесной дружбы, складывавшейся между ними, что помогало вместе переносить опасности и водовороты нелегкой репортерской жизни. Но посмотреть он мог...

— Вот что я скажу, Боб, — сказал Арчи, вновь повернувшись к собеседнику. — Хотя я встречался с полковником Камачо и даже имел краткий разговор с подполковником Кабрерой и, надо отметить, они приняли меня очень душевно, — я еще толком здесь никого не знаю, если вы поняли, о чем я говорю. С тех пор, как меня прикомандировали к Семнадцатому полку, мне просто необходимо иметь друга внутри него. Гарсия оживился.

— Если это пригодится, то у меня наладились самые близкие отношения с офицером по связям с общественностью «Кабальерос». Это одно из многочисленных званий, которые я ношу, — кроме того, я историк части, психолог и водитель «Крестоносца».

Карие глаза Вестина широко распахнулись:

— Вы еще и водитель робота?

— Да, я удостоен этой чести, — кивнул Гарсия.

— Необычно видеть падре на боевой машине. Еще более необычно — квалифицированным водителем робота.

— Вы ничего не слышали о так называемых юго-западных мирах, не так ли? — спросил священник. Вестин в ответ покачал головой. — Я сообщу вам много нового, дорогой друг. Для начала — у нас только один невоюющий священник, отец Мантойла. Остальные — пасторы и раввины тоже воюют бок о бок со всеми. Это единственный способ снискать уважение среди подобных людей.

— Пасторы, раввины и священники? — недоуменно переспросил Арчи.

— Как я и предупреждал, вам еще предстоит многое узнать о нас. — Гарсия положил руку на плечо юноши, что оказалось трудновато, потому что Вестин значительно превосходил ростом священника, и мягко повернул его лицом к шествию роботов «Кабальерос», пересекающих мост и вступающих в Масамори.

— А сейчас ответьте мне как любитель истории: напоминает ли вам что-либо эта сцена?

Арчи прикусил нижнюю губу белыми ровными зубами, затем пожал плечами:

— Мне просто ничего не приходит в голову.

— Это напоминает вход Великого Каталонского войска в Константинополь в тысяча триста втором году от Рождества Господа нашего.

Арчи слегка пожал плечами:

— Боюсь, что я ничего не знаю об этом, падре.

— Оттоманские турки только что начали теснить сельджуков. Они обрушились на Византию, словно нашествие саранчи. Столкнувшись с ними, византийцы наняли войско каталонских наемников — непревзойденную легкую пехоту. Они были самыми крепкими солдатами в те времена, их женщины были так же опасны, как мужчины, — точно так же, как и у наших «Кабальерос».

— Вы говорите, падре, что Семнадцатый полк — самые крепкие наемники сегодня? — спросил Арчи, подняв брови.

Гарсия утвердительно кивнул:

— Еще до появления Волчьих Драгун и Гончих Келла, господин Вестин, ни один из «Кабальерос» до сих пор, пока он жив, не уступал ни сантиметра. Ни один из них.

— Зовите меня просто Арчи.

— Хорошо, Арчи. В том образе, что пришел мне на ум, привлекает прежде всего противоположность. Живопись девятнадцатого века часто изображала вход армии в столицу Византии. На троне сидит император, за правым плечом его — Святая София, вокруг толпится блестящая, пестро разнаряженная свита во всем своем великолепии.

А перед ним проходят каталонцы: лохматые варвары, откровенно неряшливые и свирепые, в кольчугах и шлемах, с остро наточенными азагаями и щитами, закинутыми за спину. На вид они ничем не отличаются от своих предков — вестготов и диких иберийских племен, хотя и входят в самый огромный город, который только существовал на Востоке.

Арчи рассмеялся.

— Впечатляющая картина, будьте уверены. Но она, кажется, отнюдь не льстит вашим товарищам.

— Я «Кабальерос» по рождению и воспитанию, Арчи. Моя семья — одна из самых гордых на Сьерре, моей родной планете. Но я хорошо знаю свой народ.

Юноша вздернул подбородок и кивнул. У него был очень симпатичный подбородок, квадратный, но не слишком резкий. Арчи гордился этим подарком природы.

— И чем же все это закончилось? — спросил он, наблюдая за длинными тенями, которые отбрасывали роботы «Кабальерос», тяжеловесно ступая по мосту, раскинувшемуся над медленно текущими водами реки Ямато.

Гарсия вздохнул:

— Плохо. Византия испугалась мощи каталонцев и амбиций их предводителя, Роджера де Флора. Они пригласили Роджера на пир, устроенный в его честь, схватили и казнили вместе со свитой. Одновременно они напали на отдельно расположенные лагеря наемников, намереваясь уничтожить их.

— Им это удалось?

— Нет, разумеется. Каталонцы не только отбились, но в своей ярости обратили в пустыню земли империи, раскинувшиеся за пределами городских стен, потому что у наемников не хватило боевых машин, чтобы проломить их. Потом они отплыли в Грецию и отвоевали у французских рыцарей Пелопоннес, который стал их владением. И много веков спустя грек, который хотел проклясть кого-либо, говорил ему: «Чтобы тебя настигла месть каталонца!»

Некоторое время были слышны лишь завывания ветра, отдаленные крики и гудение работающих погрузочных машин, доставлявших имущество «Кабальерос» из корабля на территорию принадлежащих ХТЭ спортивных стадионов. Там предполагалось построить казарму для полка. В ушах собеседников все еще раздавался грохот медленно, в ногу, проходящих роботов «Кабальерос» через железнодорожный мост.

— Я бы сказал, плохое предзнаменование, — наконец заметил Арчи.

— Если вы верите в предзнаменования... — Иезуит снова хлопнул юношу по плечу. — Пойдемте. Уверен, что вам и вашей прелестной молодой ассистентке не помешает выпить чего-нибудь, а потом войти по мосту в город. Вы как раз успеете заснять прибытие наших роботов в столицу.

VII

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

27 августа 3056 г.


Показались Юсаки и Юнаги, классические обитатели дна — оборванцы с голыми руками и ногами и разлетающимися на ходу черными волосами, неразлучные, как близнецы, пробирающиеся сквозь толпу.

— Они идут, Лейни, — шепнул Юсаги — тот, кто из них двоих был выше товарища на несколько сантиметров. Его имя означало «кролик», и с первого взгляда становилось ясно, что оно ему здорово подходит. На инго — воровском жаргоне — это также значило «мелкий воришка». И такое определение тоже вполне подходило ему.

— Странная штука, — сказал Юнаги, адресуя свои слова рыжей женщине, которая была на добрых полметра выше, чем он сам или Юсаги. Женщина стояла на тротуаре в окружении кучки мужчин с весьма суровыми лицами, вокруг которых образовался невидимый круг, и его границы не рисковал переступить ни один из законопослушных граждан Масамори. Бросив даже случайный взгляд на эту группу, любой безошибочно определил бы в них чрезвычайно опасных уличных бандитов.

Юнаги стоял, хватая ртом воздух, а высокая женщина глядела на него сверху вниз, скрестив руки. Это был гибкий маленький человечек, чьи движения, когда он не бежал согнувшись в три погибели, напоминали струящееся масло. Его имя значило «угорь» и одновременно указывало на профессию квартирного вора. Когда-то его сцапали Друзья-Увещеватели. Отбывая срок, он делил камеру на Галедоне-пять с Юсаги.

— Их возглавляет женщина, — прошептал Юнаги, — и знаешь что? Она едет на велосипеде!

В начале улицы показались силуэты огромных шагающих роботов. Рыжая через плечо оглянулась на человека, который был еще выше, чем она, и настолько же массивным, насколько она гибкой. Какую-то часть его тела составлял жир, но гораздо большую — мускулы. Мужчина был брит наголо, у него были смешные круглые щеки, и носил он оранжевые одежды монаха Ордена Пяти Столпов.

Великан шагнул вперед, туда, где на краю тротуара собрались зеваки, чтобы лучше видеть происходящее. Он зарычал, словно вулкан, готовящийся к извержению. Зеваки, обернувшись, увидели его и мгновенно исчезли.

Рыжая женщина заняла их место, свита обступила ее кольцом. Граждане не сговариваясь расступились в стороны, словно лужица ртути, если ее тронуть кончиком пальца.

Дорогу украсили искусно изготовленные фонарики из цветной бумаги, некоторые из них летали над головами, прикрепленные к наполненным гелием воздушным шарам. Повсюду на ветру трепетали живые и бумажные цветы и транспаранты с приветственными надписями в адрес чужестранцев, начертанными иероглифами, которых гости, 'несомненно, не могли прочесть. Танцоры в традиционных костюмах — японских, китайских и индийских — прыгали повсюду, разве только не под ногами у роботов. Масакко — как называли население столицы Хашимана — устроили себе праздник.

Разумеется, агенты ХТЭ по связям с общественностью просачивались всюду, обеспечивая впечатление гостеприимства по отношению к наемникам. На улицах царил совершенно искренний энтузиазм; Элеанор чувствовала, как толпа излучает его, словно бумажный фонарик свет зимней ночью. Масакко любили все новое, и гигантские роботы, шагающие по центру города, представляли для них всего лишь свежее развлечение. Более того, народ радовался любому поводу для устройства мацури — праздника, представляющего собой встречающуюся только на Масамори смесь традиционных праздников, уличных гуляний и мятежа.

— Любой «усатый Пит» посинеет, если увидит, какую вечеринку устроили для кучки грязных гайчин, — сказал Шиг Хофстра, долговязый худой парень с резкими чертами лица и копной пшеничных волос на голове. По подозрению в мятеже его поместили в один из «санаториев» Министерства по защите порядка и справедливости в районе Бенжамина, где он пережил тяжелые деньки. Если бы власти точно знали, что он мятежник, то непременно покончили бы с ним. Но во время нашествия кланов Теодор Курита негласно открыл множество тюремных дверей для каждого, кто вызовется добровольно выполнить наиболее трудные задания. Хотя Шиг никогда в жизни не видел робота изнутри, однако ему не хотелось гнить за решеткой, и он шагнул из строя и подписал бумаги. После потрясающих девяноста дней курсов водителей, где Шиг внезапно проявил недюжинную сообразительность, он обнаружил, что в лотерее «кутузка — воля» ему выпал тяжкий жребий — Девятый полк «Призраков». Не говоря уже о том, что они оказались наемниками.

Лейни хмыкнула. «Усатым Питом» называли последователей традиций Дома Куриты — людей, которые имели неосторожность поверить реформам Координатора Теодора. Особенно это коснулось такой специфически консервативной части общества, как оябуны — начальники преступных синдикатов якудзы. Как и многие, не относящиеся к якудзе, члены полка, Шиг думал, что он по-настоящему ненавидит пришельцев-якудза, тех, кто были всего лишь слегка цивилизованными уличными гангстерами.

Улыбка мелькнула у рыжей по лицу и исчезла. Шиг не мог знать, что значит ненависть к оябуну. Лейни Шимацу знала. Она сама была из якудзы. Кролик и Угорь оказались правы. Рыжая увидела приближающегося лидера процессии. Голые загорелые ноги женщины ритмично и легко двигались, несмотря на заметный подъем улицы. Она оказалась крохотной и смуглой, с длинными черными волосами, заплетенными в косу, спускающуюся вдоль спины. Велосипедистка напоминала азиатку родом откуда-то из Империи Драконис. В ней текла и кровь гайчин — когда ее взгляд на секунду встретился с глазами Лейни, та заметила, что они серые с голубыми искорками.

За то короткое мгновение, когда взгляды женщин встретились, крошечная юная девушка и высокая женщина составили мнение друг о друге. Затем велосипедистка проехала мимо, и следом загромыхала «Бешеная Кошка» с развернутой зубастой пастью, нарисованной на сопле. Высокая женщина задумчиво погладила подбородок.

— Не нравятся они мне, — заявил симпатичный парень с выкрашенным в пурпурный цвет хохолком на голове, наблюдая за тем, как машины наемников двигались на север. Он был новичком среди «Призраков», заблудший самурайский ягненок из Мийады: парень обесчестил себя, изнасиловав беременную женщину. Он так страстно жаждал испытать себя, что согласился опуститься в самую гущу дикой смеси гайчин, якудзы и атяi[1], создавших Девятый полк «Призраков». О вкусах не спорят.

Тай-са Элеанор Шимацу приняла свою излюбленную позу, очень подходящую для размышлений: широко расставила ноги, запустив ладонь в спутанную копну рыжих волос. Одетая в брюки для верховой езды цвета хаки и черный жилет поверх белой мужской сорочки, она представляла собой замечательное зрелище, даже если бы и не возвышалась при ста семидесяти сантиметрах роста над преимущественно низкорослыми жителями Масамори.

Она не обратила на молодого лейтенанта ни малейшего внимания. Кстати, женщина даже не помнила его имени. Он очень мило смотрелся, восседая на водительском кресле своего робота. Но парень еще не заслужил ордена Золотой Пули, так что черт с ним!

Стоявший за ее левым плечом капитан Бунтаро Мейни хмыкнул.

— Думаешь, что Дымчатые Ягуары сами подарили оябуну наемников «Бешеную Кошку?»

Новичок покраснел, став одного цвета с малиновым хохолком на макушке. Мейни можно было бы назвать красивым, если бы не потеря правого глаза. Но он сражался с кланами и жил только разговорами об этом. На память Мейни носил на шее патрон на цепочке от своего штурмового ружья, покрытый чистейшим золотом.

— Смотри-ка, — воскликнул новичок, с насмешкой указывая куда-то пальцем, — да вы только взгляните на «Саранчу»!

Следом за тяжеловесами — «Белым Великаном», «Атласом», меньшим, но все же тяжелым «Беркутом» — двигалась одинокая «Саранча» на длинных птичьих ногах. Многие из машин наемников были раскрашены весьма прихотливо. Но «Саранча» являла собой нечто особенное. С ног до головы ее обклеили массой пластиковых игрушек и украшений — кукольными головками, моделями роботов, цветами, фруктами — фантастическая инкрустация. Гирлянды пластмассовых цветов обвивали корпус робота и переплетались спиралями вокруг длинного ствола лазерной пушки.

— Ну, я просто не знаю, — протянул Юнаги. — Думаю, это...

— ...это круто, — подхватил Юсаги, который, совсем как близнец, имел привычку заканчивать фразу старшего сокамерника.

— Шелуха все это, — презрительно усмехнулся молодой самурай, всем видом показывая, что он еще не настолько пал, чтобы разговаривать с такими подонками, как близнецы ашигарю. Это был его очередной промах. Из подонков состоял весь полк «Призраков». — Пуля пробьет это дерьмо насквозь, даже не задержится.

— Не пори чушь! — отозвался одноглазый Бунтаро. — Пластик чересчур мягок. Эти побрякушки потом просто снимут. Напоминает китч, но с какой радости они это затеяли? Я слышал, что «Кабальерос» тоже сражались с кланами. Они могут позволить себе все, что угодно.

— И мы тоже, — заметил высокий блондин.

Самурай утвердительно кивнул своим хохолком. Существовала тонкая граница между упрямством и простым непониманием того, когда следует остановиться. Он почти нарушил ее. Возможно, сказалось военное воспитание привилегированной касты.

— Как низко они пали, что позволили женщине ехать во главе колонны! — заявил он презрительно. И сразу же, сообразив, где он сейчас находится, поспешно добавил: — На велосипеде, я хотел сказать, на велосипеде.

Глаза тай-са Шимацу были темно-карими, огромными и прекрасными. Когда она испытывала сильные эмоции, например злилась, то они отливали красным, как у экзотического зверя. Глаза, которые взглянули сверху вниз на красноволосого самурайского молокососа, светились красно-коричневым цветом.

— Смотрится она чертовски внушительно, — заметила Лейни Шимацу и добавила: — А ты нет, Безымянный.

Новичок надулся. Безымянный звучало оскорбительно, поношение, которое он мог бы стерпеть от кого-нибудь, равного ему по положению. Он раскрыл рот, чтобы достойно ответить женщине...

Но слова застыли у него в глотке. Полковник — тай-са — прочла его мысли и улыбалась в ожидании. За пререкание со старшим офицером в наемных частях Империи Драконис не карали смертью только уголовников, но любому члену семьи провинившегося оно грозило гибелью. Молодого самурая внезапно осенило, что ему не следует поднимать шум по такому пустячному поводу. Все эти ребята не бегают разбираться в Ассамблею Великого Инквизитора всякий раз, когда соседу взбредет в голову громко пукнуть, не отойдя в сторону. Стоит ему разинуть рот, и эта женщина, которую прозвали Рыжей Ведьмой, вызовет его на поединок на тех условиях, которые он сам назовет: на роботах, ножах или бороться голыми руками, и единственное, что ему останется, — упокоиться без всякой похоронной церемонии в коробке из-под сэндвичей где-нибудь за городом. Неплохая судьба для истинного самурая, не так ли?

Прошла минута. Одетый в монашескую одежду гигант протянул огромную мягкую руку и, даже не соизволив обернуться, тяжело ткнул новичка, которому по молчаливому уговору приклеили кличку Безымянный, в грудь. Тот полетел прямо в толпу добропорядочных граждан, стоявших в отдалении. Они громко запротестовали и в страхе разбежались, а самурай приземлился на свой костлявый зад.

— Взгляни-ка через дорогу, — сказал Шиг Хофстра, кивнув квадратным подбородком в просвет между ногами проходящей мимо «Росомахи» с забавным прозвищем «Праздный Гуляка», написанным на корпусе. — За нами следят копы.

Лейни посмотрела туда. Парочка полицейских из команды Друзей-Увещевателей наблюдала за освобожденными из-за решетки «Призраками», поглаживая кобуры с револьверами. Лейни выждала, когда встретится с ними взглядом, и улыбнулась.

— Позволим им подойти поближе, — сказала она. — Пусть прихватят всех своих друзей. И мы оставим их в живых, так что Великий Инквизитор сможет разорвать их в клочья за то, что они осмелились встать на пути у славных отборных солдат.

В ответ «Призраки» дружно рассмеялись в лицо полицейским. При вербовке агитаторы Теодора Куриты не стеснялись в выражениях. «Вы подонки, — говорили они, — рожденные, чтобы умереть во славу Дракона и Дома Куриты. Но, встав в строй, вы получите отсрочку, борясь с врагами Империи. Вдобавок вы получите массу привилегий, став „Призраками“ или членами ордена Золотой Пули. Одна из них придется по вкусу многим парням и девчонкам — запряженные быки гражданской полиции больше и пальцем не посмеют прикоснуться к вам».

Полицейские посмотрели на них. Посверкали глазами. И нашли причину, чтобы смыться подальше. Роботы маршировали по улице, словно легендарные гиганты, только сделанные из металла.

Коренастый мужчина средних лет протянул упавшему самураю грубую руку в шрамах. Безымянный сначала посмотрел на нее с отвращением. Этого человека звали Луна. Он был сабу — заместителем Лейни. До поступления в полк он являлся членом Тосикай — Совета восточной банды. Это означало, что у него в венах текла корейская кровь наряду с грязным деревенским происхождением из атя.

— Мучо, — сказал самый старший мужчина в группе. Этот древний буддистский термин обозначал мимолетность жизни. Грубо говоря, это значило: наплюй и забудь. Или если перевести на философский язык: оставайся наблюдателем.

Самурай принял руку и позволил Луне помочь ему встать.

Кореец снова занял свое обычное место за спиной командира, где он мог шепотом разговаривать с ней так, чтобы не слышали остальные.

— Забавное совпадение, не так ли? — пробормотал он.

— В чем ты его видишь? — спросила Лейни.

— В том, что дядюшка Чэнди посылает полк иностранных наемников защищать свои фабрики всего за несколько дней до первого пополнения полка роботами со времен Токкайдо.

— И что из этого следует? — вновь спросила Лейни Шимацу.

— Хашиман расположен далеко от границы перемирия, — сказал Луна. — Возможно, наши командиры считают, что перемирие с кланами скоро будет нарушено? Или источник беспокойства пустил корни здесь, на этой планете?

— Возможно, дело обстоит так, как ты сам сказал, — предположила Лейни. — А возможно, это всего лишь совпадение.

— Все может быть, — согласился кореец таким тоном, словно хотел сказать, что и свиньи полетели бы, будь у них крылья.

VIII

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

27 августа 3056 г.


Кэсси и краем уха не слышала о Каталонской кампании, но попросила отца Боба попридержать язык, когда он попытался рассказать ей об этом. Уж такой она была: резкой до крайности, а иногда и грубоватой. Но никто не ставил ей этого в укор. Возможно, девушку спасала улыбка.

Жилистые крепкие ноги Кэсси жали на педали без устали. Она наклонилась вперед, всем весом тела налегая на прямой руль, хотя мышцы рук уже начали уставать. Процессия, возглавляемая велосипедисткой, пересекла мост Хосиро Куриты прямо по шпалам. По сравнению с этим въезд в район Мурасаки показался ей просто конфеткой. Масамори находился на широком берегу залива, образовавшегося там, где река Яма-то впадала в море Шакудо. Здесь местность была практически ровной.

Маршрут парадного шествия « Кабальерос» после въезда в город недолго пролегал по берегу реки. Как ее проинструктировала подполковник Марисоль Кабрера, начальник штаба полковника Камачо, сначала Кэсси во главе процессии свернула на север, а потом на запад — в Мурасаки. У Кэсси возникло искушение повести колонну прямо через столицу Хашимана, круша все вокруг и ломая мостовые, но она справилась с ним. Не из страха перед леденящими душу последствиями, которыми ее стращала Кабрера — Леди Смерть на тот случай, если девушке вздумается выкинуть подобный фокус. Но только из уважения к усталому старику на «Бешеной Кошке», с трудом шагающему следом за ней.

Район Мурасаки оказался «деловым», с огромным количеством ресторанов и маленьких магазинчиков на первых этажах. Хотя у Кэсси не сохранилось воспоминаний о жизни в Империи Драконис, местность выглядела намного приветливее, чем она ожидала. Она считала, что жизнь в Империи Драконис намного мрачнее, и судила о ней не только по официальной пропаганде Федеративного Содружества, но и по страшным рассказам эмигрантов, среди которых ей пришлось вырасти.

Улицы выглядели широкими и чистыми, ярко светило солнце, и толпы местных жителей, высыпавших навстречу «Кабальерос» и сдерживаемых силами гражданской полиции в шлемах и с дробовиками для разгона демонстраций, выглядели доброжелательными и веселыми. Энтузиазм, с которым они приветствовали шествие наемников, возможно, специально подогревался агентами, внедренными в толпу. Это был обычный прием в Империи. Но и на самом деле, лица людей светились от счастья, вероятно, все коренилось в неистребимой любви к зрелищам.

Многие здания оказались выше самых высоких из виденных Кэсси небоскребов. Они были построены в стиле Ямато, названном в честь старого флагманского корабля адмирала Куриты во второй мировой войне на Земле. В конце двадцать девятого столетия этот стиль приобрел огромную популярность в Империи Драконис. Похожие на акульи плавники здания уступами спускались, один за другим, к огромной вертикальной стене, и их четкие плавные очертания из стекла и бетона под лучами ярко-оранжевого хашиманского солнца казались бронзовыми.

Кэсси ничему не удивлялась, потому что прочла путеводитель. Все это наряду с беглой предварительной лекцией перед высадкой Ребби Бар-Кохба, офицера штаба второго батальона и по совместительству планетолога, послужило для «Кабальерос» единственным источником информации о планете.

Этот интерес не был вызван простым любопытством. Хотя дон Карлос убеждал Кэсси, что ей предоставляется честь возглавить парад, девушка считала подобное своей рядовой работой — идти впереди полка при высадке на вражескую территорию.

«Если небоскребы подходят вплотную к фабричной территории, — подумала она, — для снайперов это будет самой удобной позицией». Сооружения казались достаточно прочными, чтобы позволить легкому или среднему роботу засесть наверху или внутри них. Будет дерьмово, если они начнут щелкать нас, как орешки.

Кэсси пока не строила предположений, кто и зачем начнет щелкать их. Но она была разведчиком, чертовски хорошим разведчиком, чтобы заранее решить, что никто не нападет на «Кабальерос» только потому, что они расположились на расстоянии многих парсеков от вонючей Периферии и еще более вонючих кланов. Хороший разведчик всегда прежде всего оценивает возможную опасность, не обращая внимания на презрительное фырканье бравых водителей роботов.

Кэсси по обыкновению намеревалась оберегать этих парней и девушек от гибели по причине их собственной неосторожности.

На дальней стороне перекрестка она заметила дорожный шлагбаум, который установили полицейские, носившие ножные и ручные латы в красно-белую полоску. «...Если мне придет в голову проломить шлагбаум, эти ребята так и брызнут наутек», — подумала мельком Кэсси.

За спиной этих козлов, раскрашенных, как пирожные из кондитерской, остановились автобус и множество компактных частных автомобилей, оставленных Друзьями-Увещевателями для перекрытия дороги. Народ Дома Куриты привык к подобным неудобствам. Пассажиры столпились впереди, чтобы поглазеть на марш гигантских, похожих на человека военных машин, они рукоплескали и что-то восхищенно кричали — всем этим заботливо руководила клака, подосланная правителем планеты Персивалем Филлингтоном, молодым графом Хашиманским.

«Ну ладно, — подумала Кэсси без всякой симпатии, — в конце концов сами устроили это представление, пусть сами и расхлебывают». Девушка свернула направо, как и было приказано, на проспект Тай-шо Далтона.

Четырехрядная улица раскинулась перед ней, плавно подводя к бронзовым воротам, показавшимся в пятистах метрах впереди, которые были пробиты в неприступных десятиметровых каменных стенах. Падающие солнечные лучи играли на резьбе, украшающей металлическую поверхность ворот, и отражались медными бликами на клубках тонкой, как бритва, проволоки на вершине стен. Кэсси охватило минутное желание лечь на руль поверх привьюченного к велосипеду М-23 и поднажать на педали со всей силой, оставшейся в ее ногах, натруженных годами скитаний по зарослям на доброй дюжине заросших колючками планет.

Но и это желание она тоже поборола. «Кабальерос», идущие сзади, знали, почему она согласилась ехать впереди. Как и сама Кэсси, они всегда повиновались дону Карлосу, выполняя его желания, не дожидаясь приказа, потому что считали полковника Камачо мозгом и духом «Кабальерос». Если им не нравилось организованное шествие, они могли поворчать, как это всегда делается в войсках. Но уроженцы юго-запада презирали велосипед. Не имело значения, что велосипед был идеальным средством передвижения для разведчика — невысокий и дающий прекрасное поле обзора, он мог проникать в такие труднодоступные места, куда даже на проворной «Крысе» не добраться. Водители роботов не понимали всех этих преимуществ. Для них велосипед символизировал ленивый городской образ жизни толстосумов, памятный по жизни на родной планете, горожан, которые всегда воротили нос от деревенщины — бандитов и голозадых индейцев, из которых и выросли потом настоящие «Кабальерос». То, что Кэсси жала на педали впереди колонны, водители роботов расценивали как урон своей чести, что им было гораздо труднее перенести, чем даже какому-нибудь грязному клановцу. Но именно водители роботов стали причиной такого решения, когда бросились, сидя в машинах, наперегонки с горы и гироскопы роботов едва удержали их машины от падения вперед.

Если подобные непокорные детишки весят по меньшей мере шестьдесят тонн — это уже не просто хулиганское поведение. Никакая специально укрепленная мостовая не выдержит такой резвой беготни. Это и стало причиной официально объявленного марша. Водители роботов в спешке на большой скорости начнут сталкиваться друг с другом и с фасадами построек, в результате чего стекло, камни и цемент обрушатся на улицы, пострадает изрядное количество зевак, наблюдающих за происходящим из нижних этажей зданий.

Подобного безобразия просто нельзя допустить. Это могло вызвать напряженность в отношениях с новым хозяином, который так или иначе не имел права жестко вести себя с ними — ведь он был из рода Куриты, хотя и отдаленной от наследной ветви. Самое худшее, что могло произойти, — это испорченная репутация дона Карлоса в Империи Драконис.

Держись, Кэсси. Ты должна подавать пример.

Итак, она ехала медленно, удерживая металлических монстров в прогулочном ритме, регулировала скорость короткими торможениями — ручным и педальным — и большей частью катилась по инерции, хотя и отличалась не лучшей дисциплиной даже в этой грубой среде воинов.

Выехав в ослепительное великолепие бульвара Дракона — широченную улицу, которая шла параллельно течению реки вдоль западной стены, окружающей фабрики, Кэсси наконец поняла, насколько огромна эта территория. Стены тянулись в обе стороны на целый километр.

Теперь девушке удалось поближе рассмотреть резьбу на металлических воротах. Справа был изображен Дракон, заключенный в круг, — символ Дома Куриты и одновременно Империи Драконис. Слева был выбит самурайский шлем со стилизованными рогами наверху, а под ним — маска мемпо с чертами лица, искаженными то ли смертельной ненавистью, то ли диким смехом откровенного безумия.

Со свистом сервомоторов и скрипом петель ворота перед Кэсси распахнулись внутрь.

За воротами по обе стороны выстроились охранные силы ХТЭ в блекло-голубой десантной форме и шлемах, штурмовые ружья они прижимали к груди руками в белых перчатках. Кэсси проехала на велосипеде между застывшими в молчании шеренгами, только теперь начиная понимать, насколько велик этот фабричный комплекс.

«Город внутри города», — пробормотал голос в крохотном микрофоне, укрепленном за ее ухом. До сих пор она не обращала внимания на болтовню, которой обменивались водители роботов. Но это был пронзительный голос капитана Кали Макдугал, нового командира роты «Бронко», которая по ошибке нажала на кнопку связи Кэсси Садорн. От этого голоса у Кэсси всегда ныл позвоночник, словно кто-то водил гвоздем по стеклу.

— Интересно, есть ли тут публичные дома? — произнес мужской голос. — Пока ничего похожего не заметил.

— Опять думаешь не тем местом, Ковбой? — спросила Макдугал.

Ковбоем прозвали младшего лейтенанта Уильяма Джеймса Пейсона за его происхождение. Среди «Кабальерос» позывные воинам присваивали только друзья по оружию. Эти короткие прозвища не всегда оказывались приличными, но были, как правило, точными.

— Да уж таким я уродился, мэм, — нарочито смиренно откликнулся водитель «Осы».

— И это у него единственная ценная вещь, — вмещался голос его дружка и учителя, старшего лейтенанта Бука Эванса, которого звали Диким Жеребцом. — Иногда стоит подумать и той головой, в которой имеются мозги.

— Она тычется мне в воротник.

— Весьма возможно.

— Я говорю не о голове, а о головке! — торжественно провозгласил Ковбой.

— Она делает это чисто в утилитарных целях, — заметила Макдугал.

— Я люблю, когда вы ведете грязные разговоры, леди. Конец связи.

— «Красный Октябрь», — провозгласил лейтенант Горчаков.

— Ваше здоровье! — одновременно откликнулись Эванс и Пейсон.

— Нет, что вы, — капризно сказал Горчаков. — Так, кажется, назывался огромный старинный тракторный завод, за который немцы и Советы сражались во время битвы под Сталинградом. Начатое сражение переросло в настоящую битву на гигантской территории завода. Он был огромен, как город, совсем как здесь. Один из моих предков воевал там.

— Опять задираешь нос, Техасец? — подозрительно спросил Ковбой. — Пора задать тебе хорошую трепку. Постарше и похитрее, Эванс быстро сообразил:

— А на чьей стороне он воевал, дятел?

Это привело Горчакова в бешенство, как обычно, и он, брызгая слюной, отстаивал героизм своих вымышленных предков, проявленный ими в служении Родине во время долгой и тяжелой Великой Отечественной войны. Все любили поддразнить Горчакова, но не потому, что члены его семьи, — кстати, одной из самых богатых ковбойских семей на Серильос, — дома до сих пор разговаривали по-русски, а из убеждения, что все они считались урожденными техасцами. Множество обитателей трех планет — красные, белые и коричневые — происходили от обитателей древних земных провинций Чихуахуа, Нью-Мексико, Аризоны и Соноры, все они относились к техасцам с такой же любовью, как сова к вороне.

В данном случае фамильные традиции требовали добить техасца. Тракторный завод, о котором шла речь, носил имя Феликса Дзержинского, а вовсе не назывался «Красным Октябрем». Либо был неправ отец Боб со всеми своими изысканиями и записями, либо под удар попадала честь как Техаса, так и членов семьи Горчакова.

— Эй вы, парни! — вмешался в разговор Гавилан Камачо. — Закругляйтесь с трепом.

— Слушаюсь, — откликнулась Кали и мягко добавила: — Если вы закроете рты и пошире распахнете глаза, то от вас будет больше пользы. А здесь есть на что посмотреть.

Габби проворчал что-то невнятное. В заявлении лейтенанта прозвучали нотки обиженного ребенка, а это ему не понравилось.

«Чересчур вежлива», — подумала Кэсси о Макдугал. Сама она все это время осматривала окрестности. Кали снова оказалась права, черт бы побрал ее синие, как незабудки, глазищи. Здесь многое следовало бы рассмотреть.

В современном производстве Кэсси разбиралась мало и не знала точно, что именно производит ХТЭ, кроме бытовой потребительской электроники. Она видела ряды длинных низких строений, которые, по ее мнению, могли быть заводскими и монтажно-сборочными помещениями, но подальше, слева, стояли высокие огромные ангары, при виде которых инстинкт подсказывал, что там роботы.

Чем начиняли здесь роботов? Хотелось бы ей это знать. Коммуникационные приборы? Управляющие системы? Контрольные системы? Кэсси не знала. ХТЭ обычно не фигурировала в качестве крупного производителя военной техники Империи Драконис.

От увиденного у девушки по спине прошел холодок. В известном смысле она возвращалась домой. Нельзя сказать, что она осталась довольна.

Впереди вырисовывался силуэт здания, построенного в стиле японского дворца: многоярусный, с загнутыми вверх краями крыш, как у пагоды. Настоящий китч во вкусе Дома Куриты, выполненный в темно-бордовом мраморе с золотыми прожилками. В отличие от традиционных японских крепостей, практически недоступных для проникновения, к дверям сооружения вели широкие ступени, заканчивающиеся около величественной арки дверного проема, увенчанной угрожающе изогнутым драконом.

На вершине лестницы стоял толстый лысый мужчина в великолепном алом халате. Поверх него был надет жилет темного пурпура с вышитыми на груди драконами, с плечами, загибающимися вверх наподобие крыльев. Бронзовые створки дверей за его спиной были украшены тем же гербом, что и главные ворота.

Человек напоминал карикатурного Будду, и Кэсси, подъезжая, заметила, что он широко улыбается, словно поставил в играх на Солярисе на поваренка против знаменитого Кая Алларда-Ляо и поваренок выиграл.

Рядом с ним стоял необычно высокий и худой человек, похожий на аиста, с продолговатыми резкими чертами лица и начинающими седеть волосами. Одежда мужчины носила традиционные серый и фиолетовый цвета, он напоминал обычного палача Драконис в древние времена, свирепого при выполнении своих обязанностей и вполне безобидного во внеслужебное время.

Но таким он казался лишь на первый взгляд. Кэсси сразу раскусила его. «Главный убийца», — решила она, подъезжая к самому подножью лестницы, как и было приказано.

Несмотря на полученные указания, Кэсси не отпустила возможности показать себя. Подъехав к месту назначения, она отпустила тормоза на переднем колесе, всем корпусом налегла на руль и оторвала массивный обод заднего колеса от мостовой, резко задрав его вверх. Балансируя только на переднем колесе, девушка развернулась на сто восемьдесят градусов, после чего с глухим шлепком опустила заднее колесо велосипеда на асфальт.

Девушка бросила беглый взгляд на ближайшего гвардейца в голубой форме, застывшего слева от нее на расстоянии вытянутой руки. Она не могла понять, дрогнули ли ресницы стража во время ее лихаческой проделки. Казалось, он был сделан из цемента.

Довольно крепкие сукины сыны, но пока на параде.

Надо посмотреть, не дрогнут ли они в бою.

Осторожно ступая огромными ножищами, к лестнице подошел робот полковника. «Бешеная Кошка» опустилась на одно колено, как дрессированный слон, в ответ сотня бойцов в блекло-голубой форме тщательно, в три приема, отсалютовала ей. Со свистом открылся люк кабинки, и из робота вышел полковник Камачо.

На мгновение он застыл на ноге своей машины, дочерна загорелый коренастый мужчина с черными волосами, в которых уже начинала пробиваться седина, с усами щеточкой и мешками под всепонимающими карими глазами. Ранчеро[2] до мозга костей, кривоногий, с брюшком, обозначившимся над ремнем. Весь преисполненный достоинства, он производил впечатление хладнокровия и спокойной силы.

Но создаваемый полковником образ являлся не более чем маской, и Кэсси знала об этом. Коснись дела — и вся эта аура силы развеется в пыль. Когда-то он был мощным и таким же крепким, как выветренные равнины его родного Галистео. Но силы покинули полковника.

«Он наш мозг и наша душа», — подумала девушка.

Следом за машиной Камачо к подножию лестницы подошли два следующих робота, встав по сторонам и чуть сзади «Дикой Кошки». Один из них — «Беркут», принадлежащий Габби Камачо. Другой, двигающийся чуть неловко, — «Атлас». Из него вылезла глава штаба подполковник Марисол Кабрера — Леди Смерть, как ее прозвали в полку. Маленькая, кудрявая, с лицом, изрезанным морщинами, она все еще была привлекательна, хотя в золотисто-каштановых волосах и показались уже серебряные нити. Ее квалификация водителя робота не подлежала сомнению, но сейчас она занималась другим делом.

Следом за ней на землю спрыгнула высокая тощая фигура с довольно заметным брюшком, нарушающим прекрасные линии покроя формы «Кабальерос» — белой с малиновыми лампасами, воротником цвета старого золота и в ботфортах. Это был лейтенант Гордон Баярд — сокращенно Гордо — офицер штаба. С обветренным лицом и серебристо-седыми волосами, он выглядел чертовски внушительно.

Они прошли вперед строевым шагом и заняли свои места рядом с доном Карлосом: Габби — по правую руку, Леди Смерть — по левую, при этом метнув из-за спины полковника на Кэсси уничтожающий взгляд, и последним — Гордо, вставший за ними.

Не дойдя шага до широких ступеней, Камачо остановился.

— Я, полковник Карлос Камачо, командир Семнадцатого разведывательного батальона, хозяин гасиенды «Широкий Брод» и рыцарь Галистео. — Он преклонил колено. — Мои люди и я в вашем распоряжении.

Толстяк в халате расплылся в еще более широкой улыбке, хотя Кэсси могла поклясться, что это просто невозможно.

— Чандрасехар Курита, глава «Хашиман Таро энтерпрайзес», — представился он тихим, хорошо поставленным голосом. — А это мирза Питер Абдулсаттах, шеф секретной службы.

Высокий человек, стоящий рядом с главой фирмы, кивнул удлиненной головой с аскетическими чертами лица, настолько же резко высеченными, насколько они расплылись у его начальника, — орлиным носом, черными глазами и набрякшими веками.

— Добро пожаловать, полковник, — пригласил Курита.

Он повернулся, приветственно взмахнув левой рукой. Где-то послышался удар гонга. Огромные двери распахнулись.

С величественной медлительностью Чандрасехар Курита вошел в покои дворца. Его старый слуга и новые подчиненные последовали за ним.

IX

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

27 августа 3056 г.


Низкопробный бар для рабочих располагался двумя улицами ниже проспекта Тайшо Далтона, за углом. Несколько мужчин и женщин в темно-коричневых рабочих спецовках оторвали взгляд от бутылок с пивом, когда дверь распахнулась, словно от мощного порыва ветра.

В широком проеме показался высокий тощий гай-чин в кожаной куртке и мешковатых камуфляжных штанах. Он постоял с минуту, засунув пальцы под кобуру пистолета. На каблуке правого сапога незнакомца красовалась одинокая серебряная шпора. Сильно выдающийся кадык ходил то вверх, то вниз, пока парень с величайшей осторожностью не установил недожеванную во рту зубочистку почти вертикально, так, чтобы она почти коснулась его длинного гайчинского носа.

— Привет! — сказал он и шагнул внутрь.

Парня окружала небольшая кучка людей, одетых с продуманной грубоватой небрежностью бойцов в увольнении. Новоприбывшие зашли в бар, расчистили столы для себя и заказали трем пухленьким дочкам хозяина выпивку. Казалось, что быть наемникам в чужой стране — работа, вызывающая жестокую жажду.

Из музыкального ящика в углу доносилась звенящая музыка, которую перекрывали приторно-звонкие голоса девочек-подростков. Наиболее модная сейчас на Люсьене группа «Пурпурные Хвосты», с пугающей голографической четкостью изображенная на экране, выплясывала что-то невообразимое: три девчонки, неотличимо похожие друг на друга, казалось, состояли только из длинных ног, белых зубов, огромных глаз, черных челок и огромных пурпурных перьев. Этот концерт означал очередное послабление режима. Многие говорили, что от этих нововведений старый дракон Такаси перевернулся бы в гробу.

Подобный предрассудок, казалось, разделял и долговязый черноволосый гайчин. Шагая через столы, он пробрался к музыкальному ящику и положил руки прямо на танцующие, словно куколки, фигуры. Послушав с минуту, он презрительно скривил свою длинную гайчинскую верхнюю губу. В следующий момент его кулак с размаху опустился на ящик.

«Пурпурные Хвосты» сбились с ритма. На экране их фигуры пересекли линии помех. Парень ударил еще раз, посильней, и голографическое изображение малолеток исчезло.

— Добрый вечер, — сказал гайчин. — Я Ковбой. Вы все можете называть меня «сэр». Объявляю всем, что этот ящик отныне переходит в официальную собственность радиостанции ППНИ.

При виде столь внезапной экспроприации обиталища «Пурпурных Хвостов» некоторые самые сильные рабочие начали подниматься из-за столов. Ковбой поочередно взглянул на каждого:

— У вас есть вопросы?

Рабочие один за другим сели на места. Нет, ему просто показалось. Вопросов не было.

— Хорошо, — сказал Ковбой со счастливо-глуповатой усмешкой и кивнул. — А сейчас, Сума[3], почему бы тебе не перекинуться с хозяином этого заведения парой словечек? Ну, хотя бы насчет того, чтобы завести для нас настоящую музыку.

Вошедшие отсалютовали стаканами и бутылками в знак согласия. Некоторые, закинув головы, издали крики койотов или громогласные трели, закончив их носовым «ах-ха». Долгое употребление одной воды сильнее всего сказалось на Ковбое, по спине которого спускалась коса, сплетенная из непослушных светлых волос. Он потряс стены бара оглушительным криком американских солдат-южан.

Невысокий кривоногий человек с тонкими, в ниточку, усами и монгольским разрезом глаз, который вошел следом за компанией в сопровождении молодой женщины поразительной красоты, с длинной черной косой, отделился от всех и направился туда, где стоял бармен, засунув руки под фартук. Содержатель и владелец бара — высокий сутулый человек с длинным обрюзглым лицом и тиком, от которого судорогой подергивалось веко правого глаза, — испуганно оглянулся на вошедшего. Веко трактирщика трепетало, словно навес лавочника под крепким бризом. Похожий на монгола чужак положил руку ему на рукав и заговорил, улыбаясь.

Через несколько секунд веко владельца бара почти перестало дрожать. Он подозвал слугу и услал его через заднюю дверь на аллею. Затем выпрямился и огляделся вокруг внезапно загоревшимся взглядом, как видно подсчитывая будущие барыши, хотя многие из обычных посетителей к этому времени уже нашли успокоение на татами, покрывающих деревянный пол, и на них возлагать особые надежды не приходилось.

Покончив с воплями музыкального ящика, Ковбой Пейсон коснулся рукой с зажатым в ней горлышком пивной бутылки плеча Арчи Вестина.

— Ну, и что ты об этом скажешь? — спросил водитель робота.

Легкая улыбка искривила кончики усов Вестина:

— Да, вы знаете, как правильно войти в незнакомое место.

Ковбой расхохотался в ответ:

— Ты имеешь в виду все это? Главное — верно рассчитать, как войти и как выйти — тоже.

Он повел репортера к бару, у стойки которого гордо красовался Бук Эванс — высокий блондин с завязанными хвостом волосами, зажавший испещренной шрамами ладонью бутылку виски. Рядом с ним сидел еще один мужчина — бородатый в отличие от чисто выбритых товарищей, но такой же тощий и долговязый. Удерживая густые непокорные кудри, его голову украшала соломенная шляпа со сломанным красным перышком, воткнутым в ленту.

— Пойдем, сынок, — сказал Пейсон, хотя Арчи предположил по внешнему виду, что «Кабальерос» всего на год старше его самого. — Я хочу представить тебя своим приятелям, таким же скандалистам, как и я. Перед тобой Бук Эванс и Ребел Перез.

Пейсон хлопнул по плечу бородача:

— И пусть тебя не обманывает имя, гринго. Наш старина Реб — еврей до мозга костей.

Арчи почувствовал, как его брови, словно светлые гусеницы, поползли вверх по лбу:

— Еврей?

— Еврейский ковбой, — подтвердил Бук. — Но что хуже всего, его мать из Клана Кошек Сверхновой Звезды.

Ребби коснулся горлышком своей пивной бутылки края шляпы.

— Приветствую, — сказал он голосом, который напоминал скрежетание сустава робота, когда в его активатор попадает песок.

— Рад познакомиться, — едва слышно отозвался Арчи.

— Радуйся тому, что старый ковбой увел тебя от отца Боба, — подхватил Бук. — Если ему позволить, он заговорит насмерть кого угодно.

— Кстати, — спросил Арчи, — что означают произнесенные вами буквы — ППНИ?

— Пни Под Зад... — начал Ковбой.

— ...и Назови Имя, — подхватил за ним Ребел.

— А теперь, — заявил Ковбой, — мы купим тебе выпивку, а потом научим, как с нами разговаривать — с сукиными сынами и дочерьми с юго-запада.

Держа бутылку виски за горлышко, Кэсси отошла от разговаривающего с барменом Сумы. Он был так же обходителен, как и необъезженный мустанг. Девушка направилась к угловому столику, минуя по дороге разрушенный музыкальный ящик.

Как раз когда она проходила мимо, репортер Федеративного Содружества со светлыми волосами и усиками уверенно подошел к бару, где выпивали и травили свои вечные байки бойцы-нортеньо[4], и, глядя в красивое лицо Мачо Альварадо, сказал ужасающе веселым голосом: «Одале, каброн!», что в переводе с испанского значило: «Привет, козел».

Мачо смертельно побледнел. В ту же секунду нож в его руке уже опускался на испуганное лицо репортера.

В следующий момент его тощий зад плюхнулся на маты из рисовой бумаги, постеленные на полу, когда Кэсси, с бутылкой в руках, коротким ударом сбила его с ног.

Те, кто позже рассказывал о случившемся, считали, что Кэсси отреагировала на происходящее со своей обычной, почти мистической быстротой мангуста. Девушка никогда не опровергала ходившие о ней легенды, так же как и не вносила в них поправок. Она смогла моментально, со скоростью гремучей змеи, отреагировать, когда Мачо достал нож, только потому, что уже догадалась, что придурок гринго сморозит какую-нибудь чушь. И Кэсси знала, чем ответит на это Мачо, даже до того, как он это сделал.

В мгновение ока Кэсси остановила разъяренного водителя робота, прижав локоть к его глотке.

— Мачо, заткнись и слушай меня! — перекричала девушка поток грязных ругательств на испанском и английском языках и на парочке индийских наречий. — Пацан гринго сам не понял, что он тебе сказал! Его подучили!

Мачо пришел в себя. Кэсси вряд ли весила больше сорока пяти килограммов, даже если намочить ее длинные волосы; он мог отбросить девушку одним хорошим ударом. Но Кэсси знала тело бойца лучше его самого, и, чтобы не допустить ответного удара, она сгребла другой рукой воротник кожаной куртки Мачо и вырубила его напрочь, пережав сонную артерию.

Затем девушка опустила тело на пол, забрав бутылку с пола, куда она ее поставила перед тем, как осуществить захват.

— Макака, — позвала она ближайшего из приятелей находящегося в бессознательном состоянии бойца, — быстренько убери его отсюда. Если потом окажется, что ему не хватило, то он всегда может встретиться со мной. Но если парень снова сцепится с гринго, то его на завтрак слопают устрицы Сьерра-Мадре, и он хорошо знает, что это значит и откуда они появятся.

Макака был молодым парнем, таким же грубым и самодовольным, как и Мачо. Но сейчас он только кивнул и сказал идеально вежливым тоном:

— Все в порядке, Кэсси.

Пока Макака с друзьями поднимали Мачо и выносили его в дверь, Кэсси отвернулась, чтобы осмотреть бар «Законный отдых». Ее глаза при этом приобрели небесно-голубой оттенок. Взгляд девушки остановился на Ковбое Пейсоне, Буке Эвансе и Ребеле Перезе, которые сидели в дальнем конце бара и глядели куда угодно, только не на нее, с крайне невинным выражением лиц.

Они по-прежнему игнорировали девушку, когда она подошла к ним и шлепнула свою бутылку на стойку.

— Кто из вас, ублюдки, подговорил парня?

Пейсон сидел на табурете между дружками, поставив локти на стойку бара и наклонив костлявое лицо над пивной бутылкой.

— Заткнись, Кэсси, я даже не знаю, о чем ты толкуешь...

Девушка одним ударом выбила из-под него табурет. Падая, Пейсон раскроил себе лицо об угол стойки. Правой рукой Кэсси схватила его за непокорные каштановые волосы.

Эванс ошарашенно застыл, повернул к ней лицо, а правая рука Кэсси тем временем совершила неуловимое движение, и вот уже «Кровопийца» оцарапал торчащий кадык Ковбоя.

Эванс поднял вверх раскрытые пустые ладони:

— Эй, не беспокойся, Абтакха.

— Давайте начистоту. Что это взбрело в ваши тупые головы? Если бы Мачо убил этого голорепортера-гринго, репутации полковника пришел бы конец.

Хотя Кэсси продолжала держать его за волосы, Ковбой попытался встать. Но не слишком удачно, потому что никак не мог вытащить ноги из-под табурета. У

него болело лицо.

— HDLC, Кэсси, — заскулил он, — неужели ты хочешь настучать на нас? Ты мне уже сломала нос.

— Пока еще нет. — Коротким свирепым толчком она снова шмякнула его лицом о стойку. Раздался треск.

— Вот теперь на самом деле сломала.

— У-у-у! — завыл Ковбой и застыл, закрыв лицо руками. Кровь стекала у него между пальцами.

Кэсси свирепо взглянула на Бука Эванса, но тот покачал головой и отступил назад. Она послала взгляд Ребу, который сидел с другой стороны Пейсона. Он просто сидел, уткнувшись носом в свое пиво. Кинжал исчез.

— Пошли, — сказала Кэсси Арчи, — пока я не вырубила еще кого-нибудь из наших. — Она наполнила свою кружку и направилась прочь.

— Эта девчонка хочет меня! — завыл Ковбой за ее спиной. — И она доказала это. У-у-у! Она обернулась и грубо усмехнулась:

— Размечтался, Пейсон! Да если бы твоя правая рука знала, как от тебя отделаться, она сама прикончила бы тебя!

Зрители успокоенно зааплодировали. Измазанное кровью лицо Ковбоя превратилось в маску ужаса.

— Ты хочешь сказать, что я... грязный койот? — произнес он с трагической интонацией.

— Ты сам сказал это, Красный Всадник. Ковбой схватился за сердце окровавленными руками и рухнул на табурет, облокотившись спиной на стойку.

— Прямо в сердце! — воскликнул он.

Кэсси пошла прочь. Пейсон повернулся на вращающемся табурете к стойке, закрыл сломанный нос рукой и застонал.

Арчи шел следом за Кэсси к столу, бросая неуверенные взгляды назад, через плечо.

— Этот человек, которому вы сломали нос, все еще следит за вами, лейтенант Садорн.

— Он просто рассматривает мою задницу, — сказала Кэсси не оглядываясь. — Забудь об этом. И не называй меня «лейтенант». Это напоминает мне о жестянщиках.

— Жестянщиках?

— О водителях роботов.

Он занял место слева от нее.

— Надеюсь, вы не подумаете, что я пристаю к вам, если сажусь так близко, — извинился он. — Но я предпочитаю видеть все помещение.

Она пожала плечами и отхлебнула глоток виски.

— Я очень признателен вам за помощь. Но... не перегнули ли вы палку? Я хочу сказать, что у этих людей весьма грубый и примитивный подход к жизни. А вы на самом деле сломали одному нос, а другого порезали своим необычным кинжалом.

— Ты говоришь о «Кровопийце»? Гуру Джоханн вручил его мне на двенадцатый день рожденья. — Тень промелькнула по лицу Кэсси, словно летние облачка промчались по ясному небу. — Моему ножу двенадцать столетий. Гуру сказал, что мало на свете лезвий имеют женскую душу, но у «Кровопийцы» она на самом деле женская.

Кэсси легко тряхнула головой, словно лошадка, отгоняющая москитов.

— Не беспокойся об этих юнцах. Все уже забыто. Они хорошие приятели, и для них это всего лишь забава — например, подставить тебя под нож Мачо. Они знали, что он не убьет тебя, просто вырежет несколько иероглифов на твоем аккуратном профиле.

Арчи посмотрел на девушку. Он не смог понять выражения ее точеного лица цвета красного дерева. Это беспокоило молодого человека. Раньше он считал, что разбирается в женщинах, особенно в таких красавицах, как его спасительница.

Она вздохнула и откинулась на спинку стула.

— Правда состоит в том, что «Кабальерос» будут стараться отделаться от человека и даже убьют его, если решат, что он нанес им оскорбление. Ну, например, они могут решиться высмеять вас, понимая, что вы имеете право ответить им тем же, и таким образом заставят вас показать, чего вы стоите как человек. Это похоже на ливень в солнечную погоду. Быстро начинается и внезапно кончается. Мы не держим зла друг на друга.

Она отхлебнула еще виски, сделав паузу.

— До тех пор, пока нас на это не вызывают, — добавила она. — Это верно, как то, что между нами и Дымчатыми Ягуарами кровная вражда. Если элементал пройдет через стену в полном вооружении и броне, то все эти мужчины и женщины расползутся по полу, словно блевотина.

— А вы?

Короткая усмешка искривила губы Кэсси:

— Поищу то, что горит, а главное — прилипает. Может быть, удастся приготовить фирменное угощение Серильо — кипящий сахар со щелочью, его еще называют кухонным напалмом. Если плеснуть им в грязноголового, то он моментально испечется, словно картошка в кожуре.

Арчи не смог сохранить спокойное выражение лица и едва заметно вздрогнул. Неприятно, когда столь милая женщина с невинной улыбкой говорит о подобных неаппетитных вещах. Да еще так, словно знакома с такими ужасными фактами на собственном опыте.

— Грязноголовые? — не поняв, переспросил он.

— Так их называют индейцы. Пуэбло, индио — все. Грязноголовые — это сверхъестественные создания, гораздо более злые, чем все, с кем кто-либо сталкивался. Они появились в результате кровосмесительной связи между богами. По мнению индейцев, и сами кланы появились таким же образом. Но ни в коем случае не пишите об этом как о доказанном факте, это всего лишь точка зрения, не более.

Репортер покачал головой:

— Не напишу, поверьте мне. Но поверьте и тому, что я сейчас в полном недоумении. Оно вызвано терминологией и... ну как бы это сказать... этнической мешаниной внутри нашего полка.

Девушка расхохоталась:

— Вы подобрали хорошее определение. Один маленький совет: никогда, ни за что не произносите ни одного словечка, сто раз твердо не удостоверившись, что оно означает. Какого черта вы сказали подобные слова Мачо?

Молодой человек закусил нижнюю губу.

— Лейтенант Пейсон, — у него получилось «левтенант», — сказал мне, что это дружеское обращение и что оно поможет мне стать своим среди «Кабальерос».

Она погладила его руку. От нежного прикосновения, похожего на дуновение ветерка, к нежным коротким волосам цвета имбиря, росшим на тыльной стороне руки, ему стало щекотно.

— Малыш, — сказала она, — они и не собирались принимать тебя за своего. Я служу в этой части девять лет, я стала сестрой по крови с половиной его бойцов и сотни раз спасала задницы каждому из них. И я все еще гринго. И так будет до моей смерти.

Девушка откинулась назад, и возле ее красивого рта залегла крохотная горестная морщинка.

— Только тогда я стану одной из них. Не раньше.

— Но на первый взгляд кажется, что они приняли вас.

— Я стала членом семьи. Но только приемышем. Они называют меня Абтакха.

— Но разве вы родом не с одной из юго-западных планет?

— Нет.

Он ждал, что девушка продолжит. Но она молчала, и он сказал:

— Должен признаться, я просто растерялся, пытаясь разобраться в различных группах и их взаимосвязях друг с другом.

— Тебя это интересует? Ковбои, нортеньо и индейцы. Большинство из них родом из кабальерос — землевладельцев и слуг с больших ранчо и гасиенд, а то и свободно кочующих индейских племен. Они смотрят сверху вниз на горожан, городских ковбоев, почти так же презрительно, как на гринго.

— Однако я всегда считал, что слово «гринго» относится... извините, к людям с белой кожей. Она тряхнула головой:

— Только не в этой компании. Для них гринго — это любой чужак, даже если его зовут Гутиерес и он родом из Мексики на древней Земле.

— Понятно, — кивнул не вполне убежденный Арчи. — А что вы можете сказать о людях, которых лейтенант Пейсон назвал евреями?

— Ну, разумеется, это еврейские ковбои. Они ведут свой род от консервативных беженцев из Израиля, которые не захотели последовать примеру остальных евреев, перешедших в католичество в знак протеста против некоторых действий, предпринятых государством Израиль на древней Земле. Они не хотели иметь ничего общего с евреями-ортодоксами, чьи действия привели к распаду Израил, и потому решили уехать как можно дальше. И таким образом оказались в мире трех планет юго-запада. — Девушка отхлебнула немного виски. — Можете безбоязненно называть их этим словом, они и сами так себя называют.

— Кажется, очень сложно разобраться, что можно и что нельзя сказать без риска для жизни.

— Ты все правильно оценил. Всегда помни об этом, и все будет хорошо.

— А что вы можете рассказать об индейцах?

— Насколько мне известно, большинство индейцев на трех планетах — настоящие пуэбло, но они не покидают своих селений и не выходят в космос. Наши «Кабальерос» — в основном апачо и навахо, что почти то же самое, но не пробуй сказать об этом в их присутствии. Есть несколько выходцев из южных прерий — например. Десять Медведей, то есть наша знахарка. Она с Серильос, наполовину киова, наполовину команча.

— И все они уживаются бок о бок?

— Все зависит от того, что ты имеешь в виду. На родине они имеют привычку постоянно сражаться — кровная месть, набеги и прочие подобные мероприятия.

— Во время которых убивают людей?

— Постоянно. Пойми, теперь ковбои ненавидят ковбоев, как никого другого, а нортеньо враждуют с нортеньо. Вот такое положение вещей. Они поднимают много шума насчет того, что терпеть не могут друг друга, членов других групп, но на самом деле не возражают даже против браков между собой. Усади их рядом за стол и угости выпивкой — и не найдешь ни грана различия между ними.

— А в другой ситуации? Кэсси пожала плечами:

— Мы выходим в бой плечом к плечу. В увольнении, как сегодня, некоторые из них могут набить друг другу морду, и никто не обратит на это внимания. Бой поднимает нас. Заставляет гореть. — Она обвела руками вокруг. — Это трудно объяснить.

Репортер кивнул:

— Не думаю, что мне удастся когда-нибудь испытать это чувство.

— И не старайся, — сказала Кэсси. — Чужакам этого не понять.

Девушка взглянула поверх головы собеседника и улыбнулась.

— Привет, Сума. Со всем разобрался?

К ним направлялся похожий на монгола мужчина, держа в руках бутылку с бледно-желтым соком какого-то местного фрукта. Следом шагал содержатель бара, сжимая щепку. Он приподнял крышку музыкального ящика, засунул туда щепку и повернулся к Суме с испуганной усмешкой.

— Работает! — сказал он и вернулся за стойку бара. Из ящика послышались грохочущие звуки «Кандальников», популярного ансамбля Дома Дэвиона. Парочка ковбоев издала пронзительные крики солдатов-южан, а несколько индейцев впали в транс.

Кэсси рассмеялась:

— Не понимаю, как это тебе удалось, Сума?

Сума пробовал в это время прочистить ухо мизинцем. Хотя даже на этом расстоянии он заметно благоухал мылом, на его руках остались заметные следы машинной смазки, которые не удалось отчистить ни одной щеткой.

— Ты отлично знаешь, как надо разговаривать с этими пижонами, — откликнулся он. — Ну и ну. Индейцы могут балдеть от этой музыки, но я ее с трудом переношу. Звучит так, словно кто-то посадил пару кошек в ящик с вилками и решил хорошенько его потрясти. Правда, похоже?

Арчи улыбнулся.

— Это лучшее описание «Кандальников», которое я когда-либо слышал.

Сума рукой показал на стену слева от Кэсси. Там имелось несколько ниш, а в них были установлены маленькие картинки и статуэтки, перед которыми горели свечи.

— Я залюбовался местными святыми. Но не могу узнать ни одного.

— Здесь поклоняются японским святым — ками, — пояснила Кэсси. — Духам.

— Я думал, что Империя Драконис официально преследует поклонение другим святыням, кроме Дракона, — заметил Арчи.

— Обычный подход к делу, — сказала Кэсси равнодушно, сделав еще один глоток из бутылки. — Рабочим предписывается синтаизм. Обычный анимизм — они почитают души своих предков, живущих здесь, в этих нишах, пока не замостят ими всю эту часть планеты, да вдобавок еще китайских богов, кто их знает каких!

Арчи внимательно изучал фигурки в маленьких укрытиях.

— Хорошо, а кто тот парень в голубом? Если это не Кришна, то я Иоанн Креститель.

Сума расплылся в широкой улыбке.

— А ты будешь забавно смотреться с головой на тарелке.

— Да, это Кришна, ты не ошибся. Ребби Маккаби — он же командир Бар-Кохба — рассказывал, что население здесь в основном родом из Западной Индии, вперемешку с японцами. СНБ позволила им почитать индуистских богов. Смотри, их всех снабдили атрибутами Дракона.

Повисшая в воздухе аббревиатура СНБ понизила температуру веселья на несколько градусов. Служба национальной безопасности Дома Куриты была, возможно, наиболее устрашающей секретной полицией из всех подобных организаций, известных в космосе. Маскировка Дома Ляо могла считаться даже садистской, но СНБ действовала более ловко и сурово. Арчи быстро огляделся вокруг, словно ожидая увидеть кого-то, затаившегося позади музыкального ящика. У него имелись собственные причины не желать лишнего упоминания о существовании СНБ.

Сначала он заметил, что Кэсси смотрит мимо них на входную дверь бара. Юноша проследил за ее взглядом и обернулся, удивившись, что ему удалось не свалиться при этом на татами.

Сначала Арчи не понял, куда Кэсси так пристально смотрела. Затем догадался, что она следит взглядом за высокой блондинкой из ковбоев, одетой в светло-голубые джинсы и голубую шелковую блузку, завязанную узлом на плоском животе. Он отметил также, что новоприбывшая уже плохо держалась на ногах.

Женщина купила бутылку того же напитка, что пил Сума, задержалась, чтобы похлопать по плечу кучку приятелей у стойки бара, перекинулась кое с кем парой слов, а затем, словно случайно, подошла к ним.

— Добрый вечер, — произнесла она хриплым альтом. — Не против, если я составлю вам компанию? Сума расплылся в широкой довольной улыбке:

— Леди Кали! Рад встретиться с вами. Усмехнувшись, она кивнула Суме, но при этом настырно смотрела на Кэсси.

— Вы можете сесть там, где пожелаете, капитан, — сказала разведчица неприязненно.

С первого взгляда Арчи заметил у подошедшей к ним женщины лазерный пистолет, висевший в кобуре на правом бедре, и большую синюю татуировку овальной формы, наколотую на пупке. Все вместе делало ее неотразимой, решил юноша.

Она развернула стул и села, положив руки на спинку.

— Ты не собираешься представить меня своему симпатичному приятелю, Кэсси?

— Я не знаю его имени, капитан Макдугал. Блондинка повернулась к Арчи и протянула руку:

— Меня зовут Кали Макдугал. Я зарабатываю себе на жизнь тем, что управляю «Атласом».

Арчи взял ее руку. Пожатие женщины оказалось крепким.

— Польщен, — откликнулся репортер и поднес ее ладонь к губам. — Я Арчи Вестин, репортер службы новостей Федеративного Содружества.

Приятно удивленная, женщина высоко подняла брови:

— Вы джентльмен, как я вижу.

— Надеюсь на это, капитан.

— Просто Кали.

— Она командует ротой «Бронко», — предупредил Сума. — Не позволяй ей пудрить тебе мозги, амиго, только потому, что Кали блондинка и офицер. — Он постучал пальцем по виску. — Хитрющая.

Сума допил бутылку и поставил ее на стол:

— Ладно, лучше я пойду и проверю, не укачало ли наших парней и девушек в роботах при въезде в город. Расслабься, Кэсси. Рад был встретиться с вами, мистер Вестин.

Кали похлопала Суму по руке. Они дружески улыбнулись друг другу, и Сума вышел в ночь.

Капитан пристально рассматривала Кэсси, съежившуюся под ее взглядом.

— Я немного удивлена, обнаружив тебя здесь, Кэсси, — сказала она дружелюбно. — Обычно ты не из тех, кто любит на досуге подраться с ковбоями.

Кэсси подняла бутылку и обвела ею помещение бара «Законный отдых».

— Это место стало частью нашей территории. Я служу в разведке. И проводила рекогносцировку. Макдугал скорчила насмешливую мину:

— Так вот почему ты не вернулась на заводскую территорию. Ты проводила разведку местности. — Она кивнула. — Научись просто отдыхать, девочка, позаботься о себе.

— Капитан, вы не обязаны тратить время на меня. — Кэсси встала. — Я лучше вернусь.

Она направилась к выходу, оставив на столе свою почти полную бутылку. Арчи привстал, собираясь последовать за девушкой.

— Оставьте ее, мистер Вестин, — сказала Кали. — Она не любит, когда рядом с ней кто-то находится.

Арчи медленно сел. Он посмотрел на Макдугал, и какой-то импульс заставил его спросить:

— А теперь объясните, зачем вы это сделали? Лицо Кали медленно расплылось в широчайшей улыбке, открывшей превосходные белоснежные зубы.

— У меня есть на то свои причины, — сказала она. — А теперь почему бы вам не объяснить, с какой стати такая шишка, как голожурналист Федеративного Содружества, тратит время на компанию наемников?

Кэсси спускалась к бульвару Тайшо Балтона, засунув руки в карманы мешковатых штанов цвета хаки и понурив голову. Тротуары были ярко освещены; над головами поднимались массивные офисные небоскребы, загораживающие звездное небо. На улицах толпились пешеходы, катились велосипеды рикш с тренькающими колокольчиками, сигналили автомобили. В отличие от большинства других планет Ларши, например, где выросла Кэсси, на Хашимане полиция не пыталась устанавливать комендантский час, а делала это только во времена бунтов и волнений. Как ХКЭ, так и превышавший ее размерами компьютерный завод Танади, расположившиеся на окраинах города, работали по скользящему графику двадцать четыре часа в сутки. Поэтому рабочие и служащие могли тратить деньги в любое время дня и ночи.

Двое полицейских, стоявших на перекрестке, проводили ее холодными взглядами, поигрывая пальцами на затворах казенных ружей. Кэсси не обратила на них внимания. Дело в том, что появление гайчин на улицах, в самом сердце Империи Драконис, не было обычным делом; полицейские узнали в ней наемника. И если бы новый наниматель полка, пузатый, словно сам Будда, Курита не оказался настолько проницательным, чтобы платить местной полиции хорошие взятки.... Она отбросила эту мысль. Курита или другой, но если Чандрасехар не был бы проницателен и умен, тот никогда не додумался бы взять под свое покровительство полк роботов. Даже такой разболтанный и недисциплинированный, как «Кабальерос».

Почему она позволила этой шлюхе подобраться к себе так близко? Как такое могло произойти? Макдугал уже воевала в полку, когда Кэсси «завербовали» и увезли с Ларши. Она приняла командование над ротой «Бронко», когда предыдущий командир решил уйти в отставку после Новых Горизонтов. Раньше Кэсси редко имела дело с Кали, хотя следует признаться, что та была настоящей профессионалкой. Но светловолосая начальница буквально с первых дней начала притеснять разведчицу. Это выражалось в том, что Макдугал пыталась обломать своенравие Кэсси.

Разумеется, ее можно было моментально поставить на место. Обычно Кэсси не проводила различий между мужчинами и женщинами. Хотя женщин иногда считали гражданами второго сорта в основных культурах мира трех планет, на практике это означало лишь то, что женщины, дослужившиеся до водителя робота, становились по меньшей мере такими же самоуверенными, как и их товарищи-мужчины, и обычно более стервозными.

Но было что-то в этой высокой блондинке-капитане, что удерживало Кэсси от схватки с ней.

А чего я беспокоюсь, собственно говоря? Я могу одолеть ее.

Но это было не самое главное.

Толпа подвыпивших клерков в расстегнутых пиджаках собралась у ступеней, спускавшихся в подвал стриптиз-бара. Они уставились на Кэсси с пьяным восхищением, словно стадо баранов.

— Идиоты! — заорала она. — Пошли прочь с дороги! — Поток японских ругательств заставил их броситься врассыпную, очистив ей проход. Почувствовав облегчение, девушка зашагала дальше с высоко поднятой головой.

"Ну, ладно, мисс Зазнайка, водитель робота, — думала Кэсси. — Я все-таки проберусь по парапетам. Заряжу свой автоматический пистолет и посмотрю, что за охрану эти Змеи[5] выставили по периметру".

Направляясь к маленькой незаметной боковой дверке рядом с огромными бронзовыми воротами, Кэсси от всей души улыбалась.

X

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

2 сентября 3056 г.


Волна жаркого и влажного воздуха, словно мячик отскочив от мостовой четырьмя этажами ниже, ударила в лицо Кэсси, вставшей одной ногой на защитный барьер открытой ниши. Горючее транспорта Империи Драконис состояло из смеси этиловых спиртов, поэтому в продуктах сгорания содержался формальдегид, от которого у девушки защипало глаза.

— Послушай, Кэсси, — послышался из-за ее спины гнусавый голос рядового разведывательного взвода Авессалома Слоата. — Зачем мы шатаемся около парковки? У тебя ведь никогда не было машины.

Проигнорировав его замечание, девушка сдвинула на лоб темные защитные очки и почесала там, где от пота начала зудеть кожа. На Масамори пора бы наступить осени, однако здесь, недалеко от реки, было жарко и влажно.

— Все так, как я и думала, — сказала она. — Сам видишь, эти фабричные территории — просто целый материк.

Из огромной грудной клетки разведчика Барни послышалось глухое покашливание.

— Если бы у меня имелся «Зевс» крупного калибра, хотя бы двенадцать на семь, — заявил он, — я из всего этого просто картинку сделал бы!

Кэсси разлепила пересохшие губы и выдохнула сквозь сжатые зубы:

— Хорошо бы.

Эти квадратные, похожие на спичечные коробки машины, принадлежавшие чиновникам и высшему классу, рассматривали вместе с подразделением Кэсси еще с полдюжины бойцов разведывательного взвода.

Взвод лишь формально значился боевым объединением, обычно разведчики действовали одинокими волками или попарно, очень редко — более крупными группами. В отличие от других военных соединений Внутренней Сферы, «Кабальерос» не поощряли своих разведчиков к размышлениям. В конце концов, в их задачу входило всего лишь обнаружение врага, и если, как обычно и случалось, потревоженные разведчиком враги поднимали тревогу, то этим они только выдавали свое месторасположение. Серьезную огневую поддержку редко оказывали разведчикам Семнадцатого полка, так же как считалось большой помехой делу использование многочисленных отрядов, которые, дыша друг другу в затылок, лишь путались под ногами.

В большинстве военных соединений не поощрялись индивидуальные действия личного состава и там не позволяли вести разведку поодиночке, но воины — обитатели мира трех планет — были индивидуалистами по натуре, и черт возьми того, кто попытался бы их изменить; секрет, позволяющий командовать ими, заключался в том, что следовало объединить гордецов и заставить пойти за собой.

В разведывательный взвод назначали бойцов, которые, даже по меркам «Кабальерос», считались чересчур неуживчивыми индивидуалистами. Однако воины, обладающие подобным складом характера, были уверены в себе и действовали самостоятельно; оба этих качества в сочетании с ловкостью и умом позволяли им проводить дни и недели в полной изоляции в неприятельской стране, оставаясь наедине как с врагами, так и, если можно так выразиться, с собственным характером.

Бэдлэндс Пауэлл, взявший себе позывной по названию вулканической области на Серильос, где он родился, чересчур много для командира разведывательного взвода нянчился со своими подопечными. Он знал это и смирился с этим, аккуратно выполняя свои несложные формальные обязанности. Настоящим главарем этой шайки — до той степени, до какой это вообще было возможно, — считалась, разумеется, Кэсси Садорн.

Пауэлл знал, что Кэсси согласилась на присвоение ей офицерского чина после взлета с Джеронимо только потому, что об этом распорядился сам дон Карлос. Кэсси сделала бы для него все, что угодно, особенно после смерти Пэтси, оставившей в душе командира глубокую, незаживающую рану. Девушка была главным человеком в разведывательном взводе, и Бэдлэндс это отлично понимал.

Кэсси и ее товарищи пришли сюда не из-за одного только праздного любопытства или простой скуки. Они не возлагали больших надежд на то, что обнаружат что-то важное здесь, в самом сердце столицы, и бросали тоскливые взгляды в сторону спортивного комплекса за пределами города, где разбили бивак два других батальона. Там они смогут наконец вытянуть усталые ноги или сходить поохотиться. Они не разделяли озабоченности Кэсси, которая решила произвести разведку окрестностей, ее навязчивой дотошности.

Она это отлично понимала. До сих пор никто из тех, с кем она сталкивалась, не сравнился с ней в целеустремленности и преданности делу. Однако именно эта черта дала Кэсси преимущество над множеством врагов и явилась главной причиной того, что она уцелела, а ее противники — нет.

Кэсси бросила короткий взгляд на местность, чтобы проверить, не проскользнул ли кто-либо из ее приятелей ужом в окно припаркованного и запертого автомобиля. Никого... Она пообещала пристрелить каждого, кого поймает за воровством у гражданского населения во время вылазки. Даже самый ярый женоненавистник во взводе — а возможно, и во всем полку — знал, что она способна в полной мере осуществить свою угрозу. И все держали себя в руках.

Девушка обернулась к маленькому смуглому человечку в больших круглых очках и гавайской рубашке, который терпеливо маячил в ожидании распоряжений около локтя Кэсси.

— Ну, Притам?

Притам Масакава, карлик, приставленный правлением ХТЭ к ней в качестве гида, почтительно кивнул и откликнулся:

— Что угодно?

— Тут действительно надо что-то делать. Знаешь, кто владеет этими зданиями?

— Конечно, — гордо отозвался тот. — Дядюшка Чэнди.

— Кто-кто?

— Шри Чандрасехар Курита. Наш глава.

Эти слова заставили ее на миг прищуриться: «шри» было общепринятым почтительным обращением и на Ларше.

Наступал рассвет, и первые лучи солнца растекались по Содегарами, — району, расположенному восточ-нее, за рекой Ямато.

— А кто владеет зданиями по другую сторону? — спросила Кэсси.

— Дядюшка Чэнди. Ему принадлежит все, что примыкает к фабричным территориям.

Разведчик Варне присвистнул. Этот снайпер, наполовину ковбой, наполовину киова, был несколько более искушен в житейских делах, чем большинство товарищей Кэсси по разведывательному взводу, потому что вырос и прожил некоторое время в городах.

— Подобная недвижимость стоит громадных денег, — заметил он. — Я уверен, здесь каждое здание стоит столько, сколько хороший робот.

— Сколько целый батальон, — усмехнулся Притам.

— Господи Боже! — воскликнул Вилли Хаккэби. Они совершили большое путешествие по окрестностям, разведывая местность вместе с Притамом, который временами отлучался на минуту, чтобы переброситься парой слов с охраной здания. Кэсси решила, что соседей-землевладельцев дядюшка Чэнди либо выжег напалмом, либо сделал им предложение, от которого они не смогли отказаться, ведь в конце концов он был Куритой. И благодаря взяткам и уговорам Чэнди завладел этими землями.

— Ладно, — сказала Кэсси, повернувшись к Прита-му, который едва доставал ей до пояса. — А теперь ты отведешь меня к дядюшке Чэнди.

Это заявление ошарашило маленького человечка.

— Вы не сможете встретиться с дядюшкой Чэнди! Зачем вы хотите его видеть?

— Попросить прибавку к жалованью.

Как бы высоко она себя ни ценила, но лейтенант наемников Абтакха не могла рассчитывать на то, что увидится с дядюшкой Чэнди по первой просьбе, но Кэсси действовала, руководствуясь непреложным принципом: никогда не знаешь, чего сможешь добиться по первой просьбе, и часто удивляла окружающих неожиданными удачами.

На этот раз ей удалось попасть на прием к мирзе Питеру Абдулсаттаху. Собеседником Кэсси был, конечно, не сам хозяин, но все-таки его ближайший помощник.

Мирза поднял узкую голову и поглядел на Кэсси, одновременно отослав Притама одним движением паучьих пальцев. Обычный жест, но поклон, в котором согнулся Притам, заставил Кэсси задуматься, действительно ли этого проводника можно считать простым шутом, за которого они все его принимали. Ведь Абдулсаттах являлся подлинным мастером шпионажа, и его напоминающие паучьи лапки пальцы ловко управляли марионетками, заставляя их плясать под его дудку, — или все инстинкты Кэсси ее обманывали.

Если интуиция ее подвела, то она погибла. Мирза сверлил Кэсси взглядом. Карлик Притам тоже, разумеется, вел за ней слежку.

Абдулсаттах встал из-за стола, поднявшись во весь свой двухметровый рост. Он походил на гигантский скелет, оливковая кожа туго обтягивала кости, и казалось, что она вот-вот лопнет на аскетическом лице, которое украшала аккуратная, начинающая седеть борода. Голову мирзы покрывала тюбетейка.

— Вы та самая молодая женщина, которая исполнила на велосипеде караколь[6].

— Да, это я, — подтвердила Кэсси, которая была не из тех, кого можно было легко запугать высоким положением или ростом.

— Притам предупредил, что вы хотите обсудить со мной вопросы безопасности.

— Я удивлена, что вы согласились со мной встретиться, — сказала она. — Мнение женщины невысоко ценится в Империи Драконис.

— Ваш полковник хорошо отзывался о вас, — пояснил мирза. — Если хотите, садитесь.

Девушка села. Это позволило начальнику службы безопасности ХТЭ снова опуститься в кресло и запихнуть непомерно длинные ноги под обитую кожей столешницу его массивного стола из твердой древесины.

— Вы хорошо знакомы с культурой Империи Драконис, — заметил он. — Полагаю, что за время вашего короткого пребывания здесь вы не успели много узнать. Полагаю, ваше образование пополнилось за счет общения с изгнанниками на Ларше?

— Питер-сама, при всем моем уважении к вам я уверена, вы не предполагаете, а знаете.

Веки опустились на черные глаза Абдулсаттаха, словно кожаные чехлы. Он бросил на Кэсси короткий взгляд, а его пальцы в это время бегали по поверхности стола, словно паук, сплетающий паутину.

Девушка выдержала его взгляд, не отведя глаз.

— Вы потрясающая женщина, если учесть вашу молодость, — протяжно произнес Абдулсаттах. — Ваша смелость отражена в послужном списке. Но позвольте предостеречь как бесстрашную разведчицу, так и ваших товарищей: сейчас вы находитесь очень далеко от родных мест.

— Это угроза? — поинтересовалась Кэсси. Мирза отрицательно покачал головой.

— Нет, всего лишь констатация факта, лейтенант. Я не являюсь полноправным должностным лицом Империи Драконис...

Проговорись о чем-нибудь, что мне неизвестно.

— ...и Чандрасехар-сама является тоже не вполне полноправным Куритой. Но все же он Курита, и вам с вашими товарищами предстоит много столкновений с теми, кто окажется менее терпелив, чем мы.

Кэсси долго пристально смотрела ему в глаза. Затем кивнула.

— Преклоняюсь перед вашей мудростью, Питер-сама. — Она была разведчицей — дерзкой, но не глупой.

— Я почему-то сомневаюсь в этом, — заметил он с легким намеком на улыбку. — Но во всех жизненных передрягах вы либо многому научитесь, либо погибнете.

Кэсси поудобнее устроилась в кресле. Его последние слова ничуть не испугали девушку. Научиться либо погибнуть — в этих условиях она существовала с трехлетнего возраста.

Мирза встал и подошел к четырехугольному отверстию в стене, которое походило на окно, распахнутое в светлый, залитый солнцем оазис, окруженный дюнами из белого гипсового песка, и казалось, что они светятся собственным светом, словно раскаленные в топке. Разумеется, это была голограмма. Кабинет Абдулсаттаха располагался глубоко в сердце цитадели, в замке ХТЭ, как и все административные центры. Даже если бы здесь имелось окно, для хозяина кабинета и его гостей открывался бы вид на вечно кипящую в деловой суете фабричную территорию.

Разумеется, окна могли послужить противникам мирзы для того, чтобы подстрелить его. Кэсси подумала, зачем приняты такие меры предосторожности: из обычной осмотрительности — ведь жизнь в Империи Драконис была гораздо более бурной, нежели это казалось чужакам, особенно в высших эшелонах государственной власти и бизнеса, — или здесь шла гораздо более серьезная игра.

Абдулсаттах с минуту вглядывался в голограмму, словно его темные глаза с набрякшими веками могли увидеть что-то за горизонтом несуществующего мира, словно его обзор не ограничивался возможностями лазера, создававшего любой привлекательный образ.

— Что значит титул мирзы, Питер-сама? — проговорила Кэсси в спину могущественному обитателю кабинета.

— На моей родной планете это слово означает «принц», — ответил он, снова повернувшись к ней.

— Вы аркаб?

— Никоим образом. — Он улыбнулся. Улыбка показалась Кэсси искренней. — А теперь объясните мне, почему младший офицер, потребовавший встречи, осматривает наши меры безопасности за спиной полковника разведки?

Потому что кое для кого понятие «военная разведка» звучит и дико... Но она вновь промолчала. В полку «Кабальерос» мало придерживались общих правил. Дон Карлос позволял бойцам делать то, что они хотят, и столько, сколько им заблагорассудится; те, кто не шел ко дну в этой ледяной воде жестокости, выживали. Подобный способ всегда практиковался в полку, но не потому, что полковник Камачо ушел в себя после гибели Пэтси. Это было свойственно самой Кэсси.

Но какие-то правила и законы существовали, хотя в основном неписаные. И Кэсси их уважала. Прежде всего это был железный закон мира трех планет: когда курок взведен — мы готовы к схватке со всей Вселенной. Этому закону Кэсси была страстно преданна. Потому что он значил, что когда курок взведен, то она больше не гринго, а «Кабальерос». Товарищи могли звать ее Абтакхой, но она была из их среды. Этого чувства Кэсси никогда раньше не испытывала, пожалуй, только рядом с гуру Джоханном.

Помимо всего прочего, этот закон подразумевал невозможность критики товарища-"Кабальерос" перед чужаками. Каким бы большим куском дерьма он ни оказался.

— Полковник Бэрд очень занятой человек, — произнесла она подчеркнуто нейтральным тоном, — и занимается в основном электронными средствами разведки.

Темные глаза мирзы впились в нее, как лазерные лучи. Она не смутилась под этим испытующим взглядом; девушка знала, что даже при помощи самого чувствительного зонда можно было проникнуть в ее череп, но не в мысли. Но правда не была сокрыта столь глубоко.

— Разумеется, — подтвердил Абдулсаттах, возвращаясь в удобное кресло. — Что конкретно вы хотели обсудить с моим начальником, лейтенант?

— Насколько я поняла, вам, точнее ХТЭ, принадлежат все здания, примыкающие к фабричной территории?

— Да, это верно. Шефу показалось, что это выгодное вложение капитала.

Кэсси почудилось, или в его антрацитовых глазах на самом деле промелькнула тень насмешки?

— Как мне кажется, — продолжила Кэсси, — внутри этих зданий можно сделать некоторые усовершенствования. Подготовить несколько сюрпризов для разных нехороших людей, то есть на случай, если кто-нибудь из них проникнет внутрь с враждебными намерениями. Сенсорные датчики, мины-ловушки — я уверена, что дальше перечислять не надо.

Мирза рассмеялся — смех его не выглядел нервным хихиканьем, которое Кэсси слышала у знакомых арка-бов или у большинства масакко, с которыми она когда-либо имела дело. Это был искренний смех, от всей ДУШИ.

— Перечислять не надо, лейтенант, — сказал мирза, отсмеявшись. Он наклонился вперед, положив руки на столешницу. — Возможно, это удивит вас, но и мистер Курита, и ваш покорный слуга всесторонне рассмотрели преимущества, которые дает владение всеми окрестностями фабричных территорий для пресечения деятельности злоумышленников. На самом деле инвестиции, о которых я уже упомянул, носили не только финансовый характер.

Кэсси пожала плечами. Она не удивилась. Ей ничего другого не оставалось, как принять сказанное на веру.

— Но тем не менее, — добавил мирза, — ни Чандра-сехар Курита, ни я не думаем, что все знаем. Мне хотелось бы услышать, что за «сюрпризы» вы готовите, лейтенант. — И вновь искорка восхищения промелькнула в его темных глазах. — Я понимаю, что удивлять врагов — это ваша профессия.

XI

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

2 сентября 3056 г.


— Лейтенант Садорн?

Кэсси, расставшись с мирзой, шла, засунув руки в карманы и опустив в раздумье голову, и не заметила догонявшего ее репортера Федеративного Содружества. «Просто замечательно, — выбранила она себя. — Можешь полностью уйти в свои мысли, но нельзя утрачивать контроль за происходящим». В подобных обстоятельствах гуру Джоханн, выскочив словно из-под земли, давал ей подзатыльник за невнимательность.

Красивый молодой репортер быстро догонял ее, волосы юноши сияли золотом под лучами полуденного солнца, а за ним следовала коренастая черноволосая операторша.

— Чем могу быть полезна, мистер Вестин? — спросила Кэсси.

Он расплылся в широкой улыбке, словно рекламируя марку зубной пасты.

— Пожалуйста, зовите меня просто Арчи. Я буду вам весьма благодарен, если вы покажете мне окрестности.

Кэсси кивнула в сторону оператора, застенчивой молодой женщины с привлекательным лицом.

— Снимаете план нашего расположения, не так ли? Он сощурился и нервно хихикнул:

— Да нет, что вы. Просто делаю свою работу. Кэсси фыркнула:

— Ну, ладно. Я тут разыскиваю наших механиков. Ничего страшного не случится, если вы пойдете со мной.

Дальше они отправились вместе. Фабричная территория жила своей жизнью, возможно более оживленной и упорядоченной, чем заводы на многих планетах Периферии. Корпорация ХТЭ не заставляла людей трудиться в невыносимых условиях, как большинство наемных рабочих в Империи Драконис. Сборочные цеха и производственные территории здесь были обширнее, чем обычно, и во время периодически устраиваемых перерывов на отдых рабочие могли выйти во двор и размяться.

Мужчины и женщины, сновавшие мимо них в униформах ХТЭ, цвета которой определялись цехом, где трудился их обладатель, переносили детали, чье назначение Кэсси еще не могла определить. Они высоко задирали нос и двигались так, словно хотели подтвердить перед чужаками заявления «Голоса Дракона» об энтузиазме, охватывающем рабочих всей Империи Драконис, при этом выглядели раскрасневшимися от удовольствия и переполненными воинственным духом соревнования.

— У вас забавный акцент, Арчи, — заметила Кэсси словно невзначай, хотя она отметила этот факт чисто машинально. Информация о прошлом и происхождении людей помогает определить, представляют ли они опасность для вас. Что касается Кэсси, то любой, кто не состоял в полку, нес в себе потенциальную опасность. Нельзя сказать, что и с полком все обстояло так гладко — среди эмигрантов из Империи Драконис на Ларше бытовала поговорка: никому не верь, даже родному брату.

Он снова рассмеялся, на этот раз свободнее. Мариска Сэвэдж держалась позади, не вступая в разговор, слишком далеко, словно не хотела участвовать в беседе и чувствовала себя не в своей тарелке.

— Знаете ли, Нортфилд основан выходцами с Британских островов, — сказал он.

— Так, значит, вы дэвионец.

Нортфилд располагался поблизости от Нового Авалона и был столицей бывшей Солнечной Федерации.

— Я законопослушный и, само собой разумеется, счастливый гражданин Федеративного Содружества.

Она искоса посмотрела на него продолговатыми серо-дымчатыми глазами. От подобного взгляда, даже если он полностью лишен кокетства, дрогнет сердце любого мужчины.

— В наши дни это встречается довольно редко. Выражение, напоминающее боль, на секунду исказило скульптурные черты лица Вестина.

— Возможно, не так редко, как кажется. Поколения Вестинов верно служили Дому Дэвиона вне зависимости от того, модно это или нет. А теперь мы служим Домам Штайнер — Дэвиона на свой собственный лад.

Некоторое время они шли молча.

— Если позволите, — сказал Арчи, решив перевести разговор в другое русло, — ваш собственный акцент хотя и очарователен, но чересчур правилен. Эти гнусавые западноамериканские гласные в сочетании с интонациями, позаимствованными от мексиканских товарищей... все это звучит... ну, скажем, музыкально.

Настала ее очередь рассмеяться. Ее смех показался Арчи колдовским и весьма мелодичным.

— Меня воспитывали в полку, — пояснила она. — Неудивительно, что я говорю так же, как и они. Что касается остального, — Кэсси пожала плечами, — до полка я жила на Ларше.

— До полка?

— До того, как меня взяли в плен, — произнесла она ровным безжизненным тоном.

— Вы шутите.

— Нет. Я служила в милиции. А до этого росла на улице — как и все мы там. Меня замели во время уличной облавы и обвинили в парочке ограблений, о которых я даже и не слыхала.

— Вы... вы занимались грабежом? Она рассмеялась его изумлению:

— Конечно. С двенадцати лет я была предоставлена самой себе. Делала много разных вещей. — Она тряхнула головой, словно избавляясь от ненужных воспоминаний. — Как бы там ни было, по глупости или из-за невезения меня схватили. Затем мне вручили старое дробовое ружье и сказали, что мой долг — стать солдатом. А после этого по городу ударил Семнадцатый полк. Ларша — пограничная планета, расположенная на линии, отделяющей Периферию от Дома Дэвиона...

— Я знаю это, пожалуйста, продолжайте.

— ...И капелланцы совершали пограничные налеты на Федеративное Содружество, так что те послали полк наемников и поручили ему втолковать местному населению, что этого делать не стоило. Я подбила одного из роботов — старую «Росомаху» Бобби Волка. Потом он пересел на «Грифона».

Вестин недоуменно уставился на нее. Девушка с трудом сдержала смех, увидев, как его светло-рыжие брови поползли вверх, словно гусеницы.

— Вы вывели из строя робота? Шестнадцатилетняя девочка с дробовиком?

— На самом деле, еще с концом силового кабеля. Заклинила коленный сустав.

— Ну, знаете ли, неужели в Конфедерации Капеллана еще сохранились наземные силовые линии?

— На Ларше сохранились. Как бы там ни было, но Бобби пришлось попотеть. Он до сих пор не выносит меня, хотя это не значит, что он любит кого-нибудь вообще во Внутренней Сфере. И тогда Пэтси — дочь полковника, она тогда была старшим лейтенантом и управляла «Фениксом» — не позволила Бобби убить меня. Она единственная спросила у меня, не соглашусь ли я сдаться. — Кэсси пожала плечами. — Меня окружили три робота, и что оставалось делать, как не согласиться? Это значило, что придется покинуть Ларшу, но ничто не удерживало меня в этой чертовой дыре. — Девушка вздрогнула, но чуть-чуть, так что репортер не заметил этого или просто сделал вид, что не заметил. — Особенно с тех пор, как умер гуру Джоханн.

— Понимаю. А где сейчас Пэтси Камачо? Насколько я помню, меня ей не представляли...

— Она погибла. — Эти слова обрубили светскую болтовню Вестина, как нож мясника отрубает цыплячью голову. — Это случилось на Джеронимо. Она сражалась с пятью роботами Клана Дымчатых Ягуаров. Сожгла двоих, остальных подбила, но они ее прикончили.

— Она смогла уничтожить двух роботов клана на «Фениксе»?

— «Стервятника» и «Пуму». Вестин восхищенно покачал головой:

— Она, должно быть, была выдающимся воином!

— Да. Лучшим водителем «Феникса» из всех живущих. — Кэсси глубоко вздохнула. — И была моим единственным другом. Очень многое изменилось с тех пор, как ее не стало.

— Могу представить, — чуть слышно прошептал Арчи. Он понял, что проник в нечто, глубоко сокрытое от чужих глаз, и сочувствовал девушке всей душой.

Впереди показались вспышки работающего сварочного аппарата — ярко-синий свет, видный даже днем, и донеслись звуки гитары. Они завернули за угол здания и наткнулись на высокие, напоминающие ангары для сборки роботов строения, которые так заинтриговали Кэсси вчера.

На плоской поверхности прицепа позади гусеничного трактора лежал отделенный механизм руки «Атласа». Увидев это, Кэсси невольно вздрогнула.

На руке робота восседал мужчина с обнаженной грудью и перебирал струны гитары. Его грудь от ключиц до пояса покрывала причудливая татуировка. Стоя на прицепе, с ним разговаривала симпатичная женщина лет тридцати с ослепительно сверкавшими каштановыми волосами.

Когда они подошли поближе, Арчи разглядел, что татуировка изображала женщину в накидке с капюшоном, окруженную стилизованным ореолом и стоящую на месяце.

— Привет, Сума, — окликнула Кэсси. Гитарист усмехнулся в усы:

— Привет, сестренка. Как дела? Только сейчас Арчи узнал в нем мужчину, что вошел в бар вместе с Кэсси в ночь их прибытия.

Женщина тоже обернулась и произнесла с улыбкой:

— Здравствуй, Кэсси.

— А, Энни, — сказала Кэсси гораздо более холодным тоном, чем она обратилась к человеку с гитарой. — Мистер Вестин, мне приятно представить вам старшего лейтенанта Энни Сью Хард и старшего сержанта Ричарда Галлегоса. Лейтенант Хард управляет «Стрельцом» в роте «Бронко». Ричард — наш главный тех. А это, ребята, Арчи Вестин из службы новостей Федеративного Содружества.

— Привет, — произнесла женщина, откинув длинную челку. На взгляд тех, кто любит бесцветных женщин, она была довольно милой.

Галлегос вежливо кивнул Арчи:

— Насколько мне помнится, у вас случилось небольшое столкновение с моим кузеном. Надеюсь, ничего серьезного?

— Вашим кузеном? О, вы, наверное, имеете в виду лейтенанта Альварадо?

Сума расхохотался. Для такого невысокого человека он смеялся чересчур громко, и было заметно, что он любит это дело.

— Мачо? Нет! Он такой придурок, что я скрывал бы родство с ним, если бы оно существовало, но благодарение Пресвятой Богородице, мы с ним не родственники. — Он сделал паузу, чтобы перекреститься. — Я говорил о Билли. Лейтенанте Пейсоне.

— О Ковбое, — подсказала Кэсси.

Арчи недоуменно заморгал. Он понял, что ему предстоит еще во многом разбираться.

— Ваш кузен — Ковбой? Я думал... Сума посмотрел на малышку-разведчицу:

— Да, он еще мало понимает нас, не так ли, девочка?

— Дай ему время, Сума. Это не так-то просто.

— Верьте мне, пожалуйста, — взмолился Арчи. — У меня сложилось твердое впечатление, что между вашими этническими группами имеется резкое разделение.

— Ничто не может разделить нас, — заявил Сума. — Существует только одна граница — между нами и всем остальным миром.

— Понимаю, — задумчиво произнес Арчи.

— Вы из Федеративного Содружества? — спросила Энни Хард, повернувшись к репортеру. Он кивнул. — Я просто хотела, чтобы вы знали, как глубоко я сочувствую вашей королевской семье. Я так надеюсь, что Виктор и Катрин скоро разберутся в своих проблемах. И просто представить не могу, что кто-нибудь из них окажется причастным к убийству их матери.

Арчи открыл и снова закрыл рот, словно рыба, выброшенная на берег. Кэсси рассмеялась.

— Сумасшедшая Энни — ярая поклонница Миши Обурн, — пояснила девушка.

Лейтенант Хард с энтузиазмом кивнула.

— П...п...понимаю.

Миша Обурн, графиня планеты Тиконов, была лучшей подругой Мелиссы Штайнер и официальным придворным историком Содружества Лиры. Ее поражающие воображение льстивые истории из жизни правителей Федеративного Содружества были предметом презрительного осмеяния среди литературных критиков и интеллигенции, к которым с некоторой долей самоуверенности причислял себя и Арчи. Несмотря на это, ее сказочки завоевали популярность у широкой публики, причем не только в пределах Федеративного Содружества.

Как и мыльная опера «Честь королей», которую Кэсси помнила с детства, эти истории приобрели широкую известность в Конфедерации Капеллана и Империи Драконис, куда недавно с позволения Теодора Куриты начали легально ввозить подобную продукцию. Ведь потепление в отношениях между Синдикатом Драконов и Федеративным Содружеством во время отражения набега кланов немедленно нашло отражение в трудах графини Обурн. Даже те, кто не испытывал симпатий к политическому строю Федеративного Содружества, казалось, подпали под очарование их аристократической элиты.

— Я обожаю Мелиссу: «Триумф и трагедия», — захлебывалась от восторга Хард. — И до сих пор не могу прийти в себя после смерти арконтессы.

— А я думал, что большинство членов полка родом из Лиги Свободных Миров, — деликатно заметил Арчи.

— О да. Я сама с Галистео. Но все то время, что я служила в полку, он находился на службе у Федеративного Содружества. И с самого детства меня очаровала ваша королевская семья.

Она встряхнула головой так, что каштановые пряди рассыпались по плечам так эффектно, что Арчи невольно подумал, сколько же часов ей пришлось тренироваться, чтобы выучить этот жест.

— Мне кажется, что причин для соперничества у Федеративного Содружества и Лиги Свободных Миров нет на самом деле. В конце концов, Джошуа, сын главнокомандующего Томаса Марика, гость принца Виктора на Новом Авалоне.

— Разумеется, — согласился Арчи неискренним тоном. Циники и знающие люди расценивали положение Джошуа скорее как заложника, нежели почетного гостя.

— Ну, мне пора, а то мой медвежонок заскучает, — пробормотала Хард, едва дождавшись ответа Арчи. — Приятно было встретиться с вами, мистер Вестин. Если вам захочется поболтать о королевской семье, то заходите ко мне в любое время. Всегда приятно побеседовать с вами, Кэсси, Сума. — И она пошла прочь, подпрыгивая, словно школьница на прогулке.

Стоило Энни удалиться на некоторое расстояние и повернуть за угол здания, как Кэсси и Сума расхохотались.

— Медвежонок? — недоуменно повторил Арчи.

— Ее плюшевый медвежонок, — подтвердила Кэсси. — Ездит вместе с ней в кабине робота.

Арчи ошарашенно поморгал и наконец произнес:

— Старший лейтенант Хард, кажется, женщина с необычными пристрастиями.

— С ней все в порядке, — заметил Сума. — Я имею в виду, следует учесть, что она и офицер, и водитель робота, а для другого она даже миленькая, ну вы понимаете, вполне в норме.

Кэсси поглядела на него скептически, но придержала язык.

— Удивляет, когда встречаешь такую антипатию к водителям роботов в вашем полку, — заметил Арчи.

— Я не люблю роботов, — пожала плечами Кэсси. — Не люблю их водителей. В мои обязанности входит не уважать, а уничтожать эти чертовы машины.

Арчи удивленно посмотрел на нее. Если она сказала подобные слова в шутку, то ни мягкие красивые черты лица, ни огромные серо-дымчатые глаза не показали этого. Кэсси Садорн была не самой легкой книгой для прочтения — это Арчи уже понял.

— Водители роботов — они словно дети, — сказал Сума, его мягкий голос разорвал напряженную тишину, словно взорвавшийся воздушный шарик. — К ним нельзя относиться серьезно. Когда они переходят все границы, надо дать по рукам, а в остальное время приходится с ними мириться.

— Лейтенант Галлегос...

— Сержант, — поспешно поправил Сума. — Или просто Сума. Или Ричард, или просто — эй, ты! Патрон собирался произвести меня в офицеры, но я сказал ему, что хочу сохранить свое серое вещество. Ведь кто-то должен ставить на ноги эти жестянки и налаживать их оборудование, вы согласны?

— Кстати, — проговорил Арчи, — не обижайтесь на мой вопрос, но откуда взялось ваше прозвище Сума? Большинство позывных, принятых в Семнадцатом полку, я понимаю, но ваше прозвище ставит меня в тупик.

— Это сокращение от МЕХТЕХЗУМа, — пояснила Кэсси.

— Как же еще вам меня звать? — сказал Сума. — В конце концов это звучит почти как имя вождя ацтеков — Монтесума.

Сокращение общепринятой аббревиатуры для теха подобным образом действительно ассоциировалось с прозвищем вождя. Арчи рассмеялся.

— Ваши люди с легкостью играют словами, — заметил он.

Сума кивнул.

— Сейчас вы уж начали понимать нас, мистер Вестин. «Кабальерос» играют лихо, играют много, потому что не знают, когда им придется погибнуть.

Мариска Сэвидж незаметно отошла и начала снимать на пленку их дружеский разговор. Она держалась на заднем плане, так что никому с первого взгляда не пришла бы в голову мысль, что она трудолюбивая тень Арчи.

— Ну, хорошо, сержант, простите, Сума, — сказал Арчи, — а не сыграете ли вы мне какую-нибудь песенку на своей гитаре? Это покорит наших зрителей в Федеративном Содружестве, — я просто уверен. — Репортер коротко взглянул на ассистентку, та ободряюще кивнула, не отрывая взгляда от окуляра голокамеры.

— Ладно, я буду петь все время, пока вы снимаете. — Вождь ацтеков взял аккорд, откинул голову назад и торжественно продекламировал: «Посвящается капитану Карлосу Камачо!»

Он заиграл на гитаре и запел красивым, хоть немного гнусавым и прокуренным тенором. Балладу он исполнял на испанском языке, и Арчи не понял ни слова, кроме время от времени повторяющегося имени капитана Карлоса Камачо — явного героя этой песни.

Когда баллада закончилась, репортер искренне зааплодировал:

— Браво! Это просто потрясающе, хотя должен сознаться, что многого не уловил.

— Здесь повествуется о том, как Карлос Камачо воевал с бравое, пришедшими с севера.

— Это когда ваш полковник был юношей? Может быть, на службе Дома Марика? Сума и Кэсси захохотали.

— Этот капитан Камачо погиб сотни лет назад, — пояснил вождь ацтеков, — если он вообще когда-нибудь существовал. Бравое с севера — это дикие индейцы или северные мексиканцы — из Чихуахуа, Соноры, откуда родом большинство из нас.

— Нас тоже иногда называют бравое, — произнес у них за спиной женский голос с ярко выраженным ковбойским акцентом. Кэсси чуть заметно нахмурилась: если бы Арчи не наблюдал за девушкой так пристально, насколько ему позволяли хорошие манеры высшего общества Нортфилда, он не заметил бы этого. — Нас, диких парней и девушек, пришедших из пустыни и чепарели[7].

Арчи обернулся.

— Капитан Макдугал, — сказал он. — Рад видеть вас.

— Взаимно, Арчи и мисс Сэвидж. Привет, Кэсси.

— Привет, — почти сердито отозвалась Кэсси.

— Подходя, я слышала конец твоей песни, Сума, — сказала Кали. — Я пыталась выяснить, о ком она сложена, — о Карлосе Камачо, что летал на «Спитфайре» в войне с японцами, или о сражавшемся с вьетконговцами, или о том, что воевал в Первой войне за наследие.

— В любом веке есть свой Карлос Камачо, — заключил Сума, — и баллада сложена о каждом из них.

— Это очаровательное объяснение, — сказал Арчи. — А как насчет современного полковника Камачо? Существует ли песня лично о нем?

Сума покачал головой:

— Я написал о нем одну...

— Сума пишет очень хорошие песни, — перебила Кали. — Я вообще не уверена, что существует на свете что-то, чего он не умеет.

Сума довольно хихикнул.

— Здорово я запудрил всем мозги? — подмигнул он Арчи. — Как бы там ни было, но полковник запретил мне писать о нем.

Его лицо стало серьезней, и он продолжил:

— Полковник даже не позволил мне написать балладу о Пэтси. Хотя ее уже нет, но то, как она погибла, так и просится в песню.

Шутливая атмосфера заметно рассеялась, словно солнце зашло за тучу и позволило наступающей осени напомнить о себе холодным дуновением. После недолгого молчания Кали Макдугал спросила:

— Как ты думаешь, Сума, когда откроется ангар?

— Они обещали сегодня. Посмотрите, Кали, они перенесли сюда все оборудование для роботов. — Механик кивнул. — Они здесь устанавливают огневые контрольные системы. Удивительно, чего им удается добиться. И нам пообещали, что мы сможем всем этим воспользоваться, когда оборудование освободится.

— Замечательно. Я буду очень рада вновь увидеть свою «Черную Леди» в строю — это на ее руке сейчас восседает Сума. Не думаю, что мы должны меньше внимания уделять своей боевой готовности, а не зависимости от того, как далеко оказались от линии перемирия. Дядюшка Чэнди платит столько, словно он принц-архонт, а не Курита, а мы получаем почти столько же, сколько Гончие Келла. — Она покачала головой. — Не думаю, что он выкидывает большие деньги на ветер только для того, чтобы похвастаться любимой игрушкой — гайчинским полком перед приятелем. И я не намерена относиться ко всему этому, будто так и должно быть.

Арчи заметил, что Кэсси внимательно всматривается в лицо высокой блондинки, словно неохотно переоценивая ее.

— Я делаю вывод, Сума, что ваша роль не ограничивается одним администрированием, — заметил репортер. — В большинстве подразделений механики были обычными чернорабочими, которых чаще всего вербовали из местного населения.

— Да, конечно. У «Кабальерос» ацтеки в основном заведуют механической частью. Всю головную боль, нейрошлемы и прочую дребедень мы оставляем на долю Астро Зомби и его компании.

— Астро Зомби? — переспросил Арчи. — Честное слово, я уже похож на эхо, вам не кажется?

— Капитан Харрис, — пояснила Макдугал. — Наш главный тех.

— Когда вы с ним встретитесь, — добавила Кэсси, — то поймете его прозвище.

— Наша знахарка и костоправ Десять Медведей, вот она говорит, что Харрис — единственный психосоматический горбун во всей Внутренней Сфере, — с законной гордостью заявил Сума.

— Киберпсих, — заключила Кэсси, словно это слово объясняло все сразу.

— Разумеется, — произнес Арчи, которому показалось, что он кое-что понял.

С тех пор, как к их компании подошла Макдугал, Кэсси потихоньку и незаметно стала отходить в сторону.

— Сума, где-нибудь поблизости есть смотровая яма? Он утвердительно кивнул:

— Там, дальше за ангарами для роботов, где стоит огромный старый гараж. А я хочу обратиться в моторное отделение и посмотреть, не помогут ли мне там кое-что исправить. Эти Змеи хорошо разбираются в подобных вещах.

Кэсси кивнула в ответ.

— Позже увидимся, — сказала она всем и направилась прочь, и коса на спине хлопала ее по блузке. Арчи с грустью следил за ее уходом.

— Эта юная женщина всегда убегает от меня, — произнес он в отчаянии.

— Не от вас, — пояснила Кали, — а от меня. Эй, парни, купить вам содовой?

Гаражи ХТЭ были хорошо освещены и щеголевато чисты, что где-нибудь, кроме Империи Драконис, оказалось бы в принципе просто невозможным. Техов удивило, когда Кэсси обратилась к ним на беглом японском. Хотя она была женщиной, да к тому же и гайчинской женщиной, владение японским указывало на ее высокое положение. Большинство населения Маса мори могло считаться японцами лишь косвенно, и мало кто из них разговаривал на этом сложном языке. Владение официальным языком Дома Куриты означало высокое классовое положение в Империи Драконис, а Кэсси пользовалась выражениями, присущими классу чиновников. Это заставляло рабочих относиться к ней с должным уважением.

Хай, да, у них есть грязная яма, которая как раз сейчас свободна. Хай, она может занять ее. Они не спросили для чего, но вопрос несложно прочитать в их глазах.

Глаза рабочих еще больше расширились, когда она сбросила туфли, скользнула ужом вниз в яму и, стоя в грязи, которая доходила ей почти до щиколоток, приняла обычную стойку боевых искусств. Девушка начала работу с синусоидальных ката, иногда дополняя их неожиданными скользящими ножными ударами, ведя бой с тенью. Начала собираться толпа.

Самые мудрые мастера боевых искусств тренировали учеников в аллеях, среди деревьев, на рисовых плантациях, где угодно, только не на аккуратно застеленных татами полах. В конце концов, нападения редко происходят посреди открытой, хорошо освещенной комнаты. Гуру Джоханн требовал от Кэсси, чтобы она тренировалась на самых плохих покрытиях, которые только можно себе представить: посреди перевернутой мебели и на разбитых бутылках, по колено в грязи, на облицованных мрамором тротуарах, на лужах масла. Большинство бойцов привыкли к хорошим полам, как наркоман к отраве, учил ее гуру.

— Привычки и предпочтения врагов — самое сильное твое оружие. Воспользуйся им.

«Хорошо бы снять одежду, — подумала Кэсси, выполняя упражнения ползающих тигриных стоек пен-чак-силат. — Но если я зайду чересчур далеко, это только осложнит жизнь дону Карлосу».

Девушка изогнулась в талии, словно орел с распростертыми крыльями, широко расставив руки и ноги, ее плоский живот находился в сантиметре от машинного масла и грязи. Зрители охали и ахали, но для Кэсси окружающий мир перестал существовать. Биение ее сердца и дыхание становились реже и спокойнее, и она вновь, хоть на одно мгновение, находилась в мире сама с собой.

XII

Масамори, Хашиман

Район Галедона, Империя Драконис

2 сентября 3056 г.


— Чего вы хотите от нас, молодая леди? — спросил подполковник Гордон Баярд. Хотя он родился на ранчо Галистео, но вырос в Джонсон-Сити. Поэтому разговаривал на сленге городских ковбоев, мало отличавшемся от выговора гринго Лиги Свободных Миров, но его голос приобретал особенно противные, язвительные интонации, когда он пытался показать, что дело яйца выеденного не стоит.

Сейчас этот тон предназначался для Кэсси.

— Мне нужно ваше разрешение, чтобы выполнить свою работу, подполковник, — ровным голосом произнесла девушка.

— Вашу работу. — Он обвел взглядом командиров батальонов и подразделений Семнадцатого полка, собравшихся в комнате для совещаний в самом центре цитадели. — Ваша работа, насколько я понимаю, заключается в том, чтобы вести разведку на незнакомой территории и докладывать о том, что обнаружено. А сейчас поправьте меня, если я ошибаюсь, не находимся ли мы в самом центре огромного города? Я не вижу ни зарослей, ни трясины, где вы могли бы провести разведку.

— Значит, вы совершенно не представляете мои обязанности, — возразила она.

Баярд окаменел в негодовании.

«Ладно, постараюсь сдерживаться столько, сколько смогу», — решила Кэсси.

Дон Карлос сидел во главе стола, свесив подбородок на грудь. Казалось, что он ничего не слышал, но Кэсси была уверена, что это не так. Возможно, потому, что больше ей ничего не оставалось.

— Мои обязанности заключаются в изучении окрестностей расположения полка, какими бы они ни оказались. То, что мы находимся среди людей, мостовых и небоскребов и вокруг нет деревьев, цветов и не щебечут птицы, еще не означает, что мы в полном вакууме. Далеко не так.

— Так в чем же дело? — спросила капитан Анжела Торрес. Она командовала пограничной ротой и носила прозвище Зазнайка. — Ты хочешь выяснить ситуацию? Мы окружены Змеями.

— Индейская страна, — протяжно произнес Ли Моралес, офицер, командующий ротой «Мертвый глаз». Бобби Волк бросил на него резкий взгляд. Командир соединения Питер Пони-с-Белым-Носом и Сантильянес по прозвищу Жилистый, два других присутствующих на совещании индейца просто усмехнулись.

— Мы окружены миллионами врагов, Кэсси, — продолжила Анжела Торрес. — Что нам еще надо знать?

— Еще надо знать, как выжить, а не только то, как ты выглядишь в зеркале, капитан Торрес, — не повышая голоса, спокойно продолжила Кали Макдугал.

Торрес перевела взгляд на нее.

— Извини? — недоуменно спросила она.

— Я тебя извиняю. Мы не можем ограничиться простым заключением, что каждый человек здесь — наш враг. Или вы забыли, как войска Империи Драконис проливали кровь рядом с нами на Джеронимо?

Дон Карлос перекрестился, но промолчал.

— В любом случае нельзя благодушно успокаиваться на этом. По крайней мере, большинству из нас. — Последние слова высокая блондинка адресовала Баярду. — Наш наниматель пошел на многие уступки, чтобы иметь полк под рукой. Если все на этой милой планете так тихо и спокойно, тогда почему он это сделал?

— Из-за кланов, — угрюмо произнес Бобби Бигэй. — Нельзя доверять этим ублюдкам. Рано или поздно, но они нарушат перемирие.

Кали перевела глаза с него на Кэсси, поймала ее взгляд и пожала плечами. Прослужив много лет в полку, Кэсси знала, что Волк Навахо, также известный как Праздный Гуляка, был родом из Клана Волка, поэтому остальные навахо избегали его. И это прозвище было дано ему не просто так.

— Возможно, и так, — тихо произнес Бар-Кохба. — Но что дало дядюшке Чэнди повод подумать, что мы и Змеи сможем на этот раз воевать с ними лучше, чем в прошлый?

В наступившей неловкой тишине Кали сказала:

— Возможно, лейтенант Садорн объяснит нам, почему ей так необходимо уйти в подполье.

Все взгляды обратились на Кэсси, стоявшую в конце стола.

— За последние несколько дней я изучала окружающие фабричную территорию здания вместе с людьми мирзы. Мне показали установленные ими сенсорные датчики и мины-ловушки, и я дала им несколько полезных советов.

— Уверена, что они просто закачались от восторга, — вставила Анжела Торрес. Кэсси крепко сжала губы.

— Продолжай, Кассиопея, — произнес дон Карлос, впервые с начала совещания подав признаки жизни. Он был единственным человеком в полку, кто осмеливался называть ее полным именем.

— У меня возникло... ощущение, — сказала Кэсси. — Я не могу более точно объяснить, что это. Я почувствовала что-то в поведении людей, в том, как они на нас смотрят, что говорят друг другу, когда думают, что я их не понимаю: здесь готовится что-то очень серьезное, и это что-то касается ХТЭ. А значит, и нас с вами.

Офицеры переглянулись. Баярд усмехнулся, но промолчал. «Кабальерос», какого бы цвета кожи они ни были, обычно доверяли своей интуиции. По собственному опыту они знали, что предчувствия Кэсси обычно ее не подводят.

— А что мы теряем? — спросила Кали. — Можно подумать, что в полку полно такой работы, которую может выполнить только лейтенант Садорн.

— Она права, — поддержал Питер Пони-с-Белым-Носом, командир третьего батальона.

Бар-Кохба кивнул в ответ. Этот ковбойский ребби и Певец Навахо, чье второе занятие, давшее ему еще одно прозвище, было таким же, как у Бар-Кохбы, давно дружили. Их голоса опытных водителей роботов и командиров значили на совещании намного больше, чем звания. Эти два человека мыслили в одном направлении, зачастую объединялись вместе против более молодого и гораздо более импульсивного командира первого батальона.

Кэсси впилась взглядом в Габби Камачо. Иногда он, казалось, из кожи вон лез, чтобы заслужить благосклонность Кэсси. Иногда проявлял открытую ненависть к ней. Габби устроился в своем кресле, угрюмое выражение исказило красивые черты загорелого лица. Или он согласится с мнением старейших батальонных командиров, или не промолчит и будет унижен в глазах отца. Взвесив это, Габби резко кивнул и, что было ему несвойственно, придержал язык.

— А чем Кэсси станет заниматься? — спросил дон Койот, командир роты «Авангард». Он был таким же худощавым, как Габби, и красивым «ранчеро» с ухоженными усиками, баками, спускающимися по щекам, и зловещей усмешкой. Несмотря на свое подлинное имя О`Рурк и черный цвет кожи, он происходил из очень знатной семьи нортеньо, с планеты Серильос.

«Неудивительно, что бедняга Арчи просто за голову хватается», — неожиданно подумала Кэсси, сама удивившись тому, что у нее возникла эта мысль, так как она на совещаниях редко вспоминала о посторонних вещах. Еще больше она удивилась, обнаружив, что думает о репортере, скорее, с удовольствием, чем с презрением и осторожностью, хотя девушка до боли ясно понимала, чем он занимается на самом деле.

«Надо будет держаться от него подальше», — решила она про себя.

— Что? — презрительно усмехнулся Бобби Волк. — Поездить по соседям? Мы что, намереваемся сюда устроиться в прислуги, когда наскучит служба на фабрике?

Глаза Питера сузились на обветренном лице. На это чуть заметное движение, возможно, обратила внимание лишь Кэсси; она никогда не позволяла себе упускать ни одной детали и хорошо изучила выражения лиц командиров полка.

— Я люблю досконально знать местность, где мне предстоит сражаться, — заявил О'Рурк, считавший Бобби, Мачо, Чанга и прочих туповатых нортеньо придурками. — Особенно тогда, когда там могут остаться, ну вы понимаете, сюрпризы. Наши или противника, кем бы этот противник ни оказался.

Дон Койот был водителем «Локуста», в основном занимался разведывательной работой и часто действовал в тесном сотрудничестве с Кэсси. Что касалось ее точки зрения, то двадцать тонн металла — чересчур для разведчика, и не имеет значения, какие умопомрачительные сенсоры ты припас в бронированном коконе, если воин изолирован от окрестностей. Но в определенных границах ему удалось неплохо себя показать.

— Бэдлэндс может продолжить разведку местности, — подчеркнула Кали Макдугал. — Если понадобится поддержка роботов, я пойду с ним. У меня здесь не слишком много дел.

— Первый батальон выходит в спорткомплекс завтра. — Габби Камачо подвел итог скучающим тоном, которым обычно говорил, когда не соглашался с чем-то. Как предположила Кэсси, он придирался потому, что Кали была женщиной. Несмотря на то, что среди «Кабальерос» огромное число водителей роботов составляли женщины, у множества мужчин это вызывало неудовольствие.

У Габби имелись собственные причины для недовольства, и девушка знала какие. Стоило ему упомянуть о них, и она резко оборвала бы его.

Кали пожала плечами:

— Так скоро? «Черной Леди» хорошо бы побыть здесь еще несколько дней, пока Сума не починит ее ручной привод. — Как главный тех, Сума проигнорировал совещание, то же самое сделал и Астро Зомби. Любой тех не скрывал, что предпочитает работу в мастерской сидению за столом. — Но это не очень большое путешествие. Двадцать минут на поезде — и я уже в спорткомплексе.

Для начала полковник Камачо предложил, чтобы каждый батальон нес службу на фабричной территории не больше недели. Он хорошо знал, насколько губительно гарнизонная служба сказывается на дисциплине, которой Семнадцатый полк никогда не отличался.

Решение этой проблемы, как и установка в целом, заключалось в непрерывных учениях роботов. «Кабальерос», которым по их природе и характеру была чужда всякая дисциплина, имели одно преимущество над всеми солдатами, с которыми они встречались в бою. Большинство «Кабальерос» — нортеньо, ковбои или индейцы — выучились управлять боевыми машинами, работая на агророботах, занимаясь этим практически с юности. Стреляли они средне, в бою плохо согласовывали свои действия, но как водителям роботов им не было равных во всей Внутренней Сфере. Дон Карлос фанатично желал сохранить боевую форму солдат полка.

Завтра роты «Авангард», «Бронко» и «Свинарник», разделившись, поднимутся по Ямато: одни — на поезде, другие — на барже. Второй батальон Маккаби «Мертвый глаз» и пограничная рота займут свои позиции. Первый и третий батальоны будут проводить учения в спорткомплексе, пока третьему не выйдет время заступать на смену.

— Я получила хорошую подготовку гражданского инженера, — добавила Макдугал. — Меня учили сопротивлению материалов, что сможет помочь в нашей работе. А когда я буду на посту, отец Боб подучит наших парней и девушек.

Собравшиеся командиры посмотрели на дона Карлоса. Голова полковника снова свесилась на грудь, веки опустились, словно он засыпал. Но он не спал. Кэсси знала, что он следит за всеми из-под полуопущенных век.

Как долго нам удастся просуществовать, — спросила она себя, — имея лишь номинального главу? Она боялась, что подобное положение шло во вред Семнадцатому полку и было чревато плохими последствиями, особенно сейчас, — потерей цели и бездействием. Хотя средства, полученные от дядюшки Чэнди, позволяли восстановить огромные потери, нанесенные «Кабальерос» Кланом Дымчатых Ягуаров. По крайней мере, материальные потери.

Иные потери, конечно, гораздо труднее восполнить. Они давно лежали глубоко в земле.

Лучшим решением полковника оказалось подписание этого контракта, забросившего их сюда. Он по-прежнему отдавал полку все, что мог.

Кэсси сжала губы и уставилась в стол. Ее маленький мирок был в опасности, и она ничего не в состоянии изменить. Оставалось только сосредоточиться на вещах, которые спасали ее с самого детства: на боевом искусстве и работе.

Полковник поднял голову и посмотрел на девушку. Мешки под глазами Камачо, казалось, налились свинцом.

— Делайте то, что считаете нужным, лейтенант, — сказал он. — Вы служите в разведке. Проследите за нашей безопасностью.

— Лейтенант? Можно побеседовать с вами?

Выйдя из комнаты для совещаний и шагая по белому обитому звуконепроницаемым материалом коридору, Кэсси почувствовала, как ее скулы и лопатки свело мгновенной судорогой от звука этого голоса с ковбойским акцентом. Девушка остановилась.

— Разумеется, капитан, — произнесла она не оборачиваясь.

Кали подошла к ней сбоку, по-журавлиному двигаясь на чертовски длинных ногах. Она посмотрела

сверху вниз на невысокую собеседницу со сдержанной улыбкой, затем оглянулась вокруг, чтобы убедиться, не может ли кто-нибудь посторонний подслушать их разговор.

— У вас, кажется, со мной какие-то проблемы, лейтенант? — спокойно сказала блондинка. — В прошлом всякое могло быть, все не обязаны любить меня. Но сейчас, когда я приняла взвод «Бронко», нам придется работать вместе. Мне не хочется столкновений, и я сделаю все возможное, чтобы они не возникали.

Кали сделала паузу.

— Давай я куплю выпивку, и мы сможем побеседовать, — заключила она, одарив Кэсси ошеломляющей улыбкой, которая наверняка разбила немало воинских сердец во всем мире трех планет.

Кэсси опустила голову, просто закипая от гнева. «Не приставай ко мне, — думала она злобно. — Ты водитель робота и светловолосая кукла. Оставь все на своих местах».

Улыбка Кали увяла, сменившись сомнением:

— Ты согласна?

— Да, мэм, — откликнулась Кэсси.

— Зови меня просто Кали.

Кэсси молча кивнула. Она боялась не сдержаться, если вымолвит хоть слово.

Загрузка...