Решение на вылет

Утром мы еще раз встретились с Шишкиным, завершили анализ состояния дел, и я сказал, что мне пора улетать в «Мирный», где ждет работа, которую никто с нас не снимал. Грубий, услышав об этом, выразил небольшое неудовольствие, что я не остаюсь проводить их в обратный путь, но с моими доводами все же согласился. На последнем разборе полетов он сказал:

— Командира отряда отпускаем, Кравченко торопится в «Мирный», так что пусть идет.

Я попрощался со всеми и пошел к экипажу. Каково же было удивление Грубия, который на следующий день встретил меня идущим на завтрак. К этому времени я уже проконсультировался с синоптиками, запросил метеоусловия «Моусона», «Дейвиса», проанализировал их и пришел к выводу, что лететь нельзя — погода не позволяет. А над «Молодежной» сияет солнце, стоит тишина, теплынь — Грубий вышел лишь в спортивном костюме. Увидев меня, нахмурился:

— А вы чего здесь?

— Погода не пускает, Борис Дмитриевич.

— Как нет погоды?! — он обвел взглядом глубокое синее небо. — Все звенит!

— Так это здесь. А мне идти две тысячи километров. И потом у нас не Ил-18, я на восемь тысяч метров вверх забраться не могу. А по маршруту метеоусловия дрянные, хуже некуда.

Он посмотрел на меня очень подозрительно, и я почувствовал, что не поверил мне.

— Ну, ладно, — буркнул Грубий себе под нос и мы разошлись в разные стороны. А вскоре ко мне зашел Шишкин:

— Ты почему не улетел?

Я понял, что у него с Грубием состоялся какой-то разговор обо мне.

— Жорж Константинович, ей — Богу, погоды нет. А поскольку у вас руки не дошли поглядеть, как мы принимаем решение на вылет, пойдем-ка на метеостанцию...

Начальника метееотряда Николая Николаевича Широкова, с которым мы давно отлично сработались, на месте не оказалось, но это не играло никакой роли — команду синоптиков он подобрал очень сильную. И все же метео есть метео — информацию всегда можно истолковать то так, то эдак.

— Как погода по маршруту в «Мирный»? — спрашивает Шишкин.

— Нормальная, — улыбнулся нам синоптик, видимо, думая, что обрадовал нас, — можно лететь.

— Хорошо, — сказал я. — Вы печатайте прогноз погоды, а нас познакомьте с метеоинформацией, которую имеете.

Нам показали снимки Антарктиды со спутника, познакомили с картами. Я говорю:

— Вот здесь видно, что район «Моусона» и «Дэйвиса» прихватил облачный фронт. Мы пройдем через него?

— Запросто.

— И облачность, похоже, высотой километров до пяти?

— Да, наверное, так.

— Но я же на Ил-14 выше нее не вылезу. А обледенение в облаках будет? А болтанка сильная будет?

— Да нет. Откуда им взяться?!

— Хорошо. У вас есть данные зондирования атмосферы того района метеозондами?

Начинаем смотреть. В «Моусоне» температура минус один градус, у «Дэйвиса» — ноль, но это внизу. Значит, выше — минус четыре-пять градусов. Влажность 94%... Обледенение нам гарантировано.

— Теперь давайте ветер посмотрим...

А там — бешеный ветер на высоте, где мы должны лететь.

Я повернулся к синоптику:

— Ну, как, турбулентность будет?

— Будет.

— Какая? Слабая, средняя, сильная? Обледенение будет?

— Сильная. И лед будет.

— А куда же вы меня толкаете? Напечатали прогноз?

— Напечатали.

— А теперь подпишитесь. И я полечу. Но, если мне придется возвращаться, то все потери — за ваш счет. А фактическую погоду по маршруту разрисую до деталей.

— Нет. Дайте нам подумать. Мы подождем новые сводки...

Я бросил взгляд на Шишкина, который молча слушал наш диалог:

— Жорж Константинович...

— Согласен! Решение на вылет принимать нельзя...

— Поэтому и не лечу. А если дернусь, то, чтобы назад вернуться со второй половины пути, у меня топлива не хватит. В лучшем случае пойду на ледник на вынужденную посадку. А зачем мне там сидеть? Я лучше здесь подожду — ни машиной не буду рисковать, ни людьми...

— Все верно. Пошли, — Шишкин попрощался с синоптиками и мы ушли. Видимо, он доложил об увиденном Грубию, потому что, перед вылетом Ил-18Д домой, мы попрощались тепло и дружески. Но я был рад, что этот случай произошел: если, даже находясь в Антарктиде, высокое начальство не может адекватно оценить обстановку, то что с него требовать, когда оно находится в Москве?! Вот и идут оттуда: «Запрещаю», «Запрещаю», «Запрещаю»... Хотя, если оно нас сюда посылает, значит, должно давать нам больше прав и больше доверять. Мне ведь здесь виднее, что можно делать, а чего нельзя... И лишь когда на следующий год к нам прилетели начальник УГАЦ Анатолий Александрович Яровой и его заместитель по летной работе Иван Сергеевич Макаров, проблему, о которой я рассказал выше, частично смог решить именно Макаров. Но об этом чуть ниже.

Вернемся все же к техническому рейсу.

Ил-18Д стартовал из Москвы 10 февраля 1980 года. Командир экипажа А. Н. Денисов. 13 февраля самолет вылетел из Мапуту (Мозамбик), сделал огромный прыжок через океан длиной 4835 километров и был принят на снежно-ледовом аэродроме у горы Вечерней в 12 километрах от станции «Молодежной». На аэродроме были подготовлены: ВПП длиной 2560 метров и шириной 42 метра, две боковые полосы безопасности, шириной 50 метров, две концевые полосы безопасности, перрон с деревянным настилом для размещения и технического обслуживания двух самолетов Ил-18Д. Аэродром оснастили неплохими радионавигационными средствами.

Изыскательские и проектные работы по этому аэродрому начались еще в 1972-1973 годах, и только в 1980 году он был готов. Сколько же сил и средств потребовалось за эти годы вложить в его создание и наведение воздушного моста между Москвой и Антарктидой?! И все-таки новая воздушная трасса была открыта.

На самолете доставлено в Антарктиду пять человек экспедиционного состава и вывезено на Родину 25 человек. Сам замысел был хорош. Если регулярно ранней весной будут прилетать большие самолеты с Большой земли и всего за несколько суток доставлять в Антарктиду сезонный состав, необходимые приборы, оборудование, продовольствие, это позволит на два-три месяца раньше начинать полевые работы, и авиация в Антарктиде сможет работать в более благоприятных метеоусловиях, заканчивать полеты до наступления очень жесткой осенней непогоды. К тому же летный и технический состав будут меньшее время оторваны от дома, от семьи, это уменьшит срок командировок, и по возвращении на Родину люди смогут и своевременно отдохнуть и еще успеть поработать на своем предприятии на Большой земле. В общем, выгоды налицо.

Однако вернемся к делам насущным.

Загрузка...