CLXXXIV. КАКИЕ НОВОСТИ ПРИВЕЗЛА ШХУНА «РАНЕР»

В тот вечер, когда кавалер Сан Феличе вошел в спальню герцогини Калабрийской, а капитан шхуны «Ранер» отправился в Салюте, все семейство короля Обеих Сицилии собралось в уже известной нам дворцовой зале, где мы видели Фердинанда играющим в реверси с президентом Кардилло, Эмму Лайонну — с пригоршнями золота противостоящей банкомету игры в фараон, а королеву с юными принцессами — вышивающими в уголке хоругвь, которую верный и сметливый Ламарра должен был отвезти кардиналу Руффо.

Ничего не изменилось: король по-прежнему играл в реверси, президент Кардилло по-прежнему отрывал на своем камзоле пуговицы, Эмма Лайонна все так же раскладывала по столу золото, тихо переговариваясь с Нельсоном, стоявшим, опершись на спинку ее кресла, а королева и юные принцессы вышивали — только не боевую хоругвь для кардинала, а хоругвь для благодарственных молебнов, обращенных к святой Розалии, кроткой деве, чье имя пытались запятнать, объявив ее покровительницей этого трона, утвердившегося на крови.

Однако с того дня, когда мы впервые ввели читателя в эту залу, обстоятельства круто переменились. Благодаря кардиналу Руффо Фердинанд из побежденного изгнанника снова превратился в победоносного завоевателя. И спокойствие безраздельно царило бы на этом лице (как было сказано выше, Канова пытался превратить его в лицо Минервы, вышедшей не из головы Юпитера, а из огромной глыбы каррарского мрамора), если бы несколько номеров «Республиканского монитора», привезенных из Франции, не омрачили своею тенью новую эру, в которую вступила сицилийская монархия.

Массена разбил русских при Цюрихе; Брюн разбил англичан при Алькмаре. Англичане вынуждены были вернуться на свои корабли, а Суворов, оставив на поле сражения десять тысяч русских солдат, отступил, перейдя через пропасть, на дне которой бурлил Рейс, по мостику из двух сосен, связанных поясными ремнями его офицеров и немедленно сброшенных в бездну за его спиной.

Огорченный этими известиями, Фердинанд доставил себе минутное удовольствие поиздеваться над Нельсоном по поводу отплытия англичан и над Белли по поводу бегства Суворова.

Человеку, который при подобных обстоятельствах так жестоко и весело высмеивал самого себя, возразить было нечего.

Нельсон только кусал губы; что же касается Белли, то, будучи ирландцем, но французского происхождения, он не слишком расстраивался из-за поражения войск царя Павла I.

Правда, это ничего не меняло в делах, непосредственно интересовавших Фердинанда, а именно в делах итальянских. Вследствие побед при Штоккахе в Германии, при Маньяно в Италии, у Треббии и при Нови австрийские войска стояли у подножия Альп, и Вар, наша древняя граница, оказался под угрозой.

Верно было и то, что Рим и Папская область снова оказались в руках Буркарда и Пронио, наместников его сицилийского величества, и согласно договору, подписанному генералом Буркардом, командующим неаполитанскими войсками, Трубриджем, командующим британскими силами, и генералом Гарнье, французским командующим, войскам последнего следовало ретироваться оттуда с воинскими почестями и к 4 октября освободить Папскую область.

Так что новости были серединка на половинку, как выражался Фердинанд. Но с обычной своей неаполитанской беспечностью он отмахивался от неприятных дел пресловутой поговоркой, которую жители Неаполя употребляют чаще всего не в прямом, а в переносном смысле:

— Ладно, если не подавимся, то разжиреем!

Итак, его величество, весьма мало озабоченный событиями в Швейцарии и Голландии и более чем успокоенный по поводу того, что произошло, происходило или еще должно было произойти в Италии, играл свою партию в реверси, посмеиваясь и над Кардилло, своим противником, и над Нельсоном и Белли, своими союзниками, как вдруг в гостиную вошел наследный принц, поклонился королю, поклонился королеве и, поискав глазами князя Ка-стельчикалу, остававшегося в Палермо при королевской особе и за свое усердие назначенного министром иностранных дел, направился к нему и завязал с ним оживленную беседу вполголоса.

Через пять минут князь Кастельчикала встал, прошел через всю гостиную прямо к королеве и шепнул ей на ухо несколько слов, услышав которые, она вскинула голову.

— Предупредите Нельсона, — проговорила королева, — и приходите вместе с ним и принцем Калабрийским ко мне в соседнюю комнату.

Она поднялась и перешла в маленький кабинет, примыкавший к большой гостиной.

Через несколько секунд князь Кастельчикала направился туда же, пропустив вперед принца, а Нельсон вошел вслед за ними и прикрыл за собою дверь.

— Идите же сюда, Франческо, — сказала королева, — объясните нам, откуда вы взяли эту басню, которую мне только что рассказал Кастельчикала?

— Государыня, — начал принц, кланяясь почтительно, однако с примесью страха, который он всегда испытывал перед своей августейшей родительницей, как он чувствовал, его не любившей. — Государыня, один из моих людей — этому человеку я доверяю — сегодня около двух часов пополудни случайно оказался в полицейском управлении и слышал, будто капитан небольшого американского судна, которое вошло сегодня в гавань и прибыло с Мальты с попутным ветром, дующим от мыса Бон, встретил два французских военных корабля и имеет основание думать, что на одном из них находится генерал Бонапарт.

Нельсон заметил, с каким вниманием присутствующие слушают принца Франческо, и попросил министра иностранных дел перевести его рассказ на английский. Узнав, в чем дело, он пожал плечами.

— И, получив такое известие, как бы неопределенно оно ни было, вы не попытались увидеться с этим капитаном и лично выяснить, насколько правдоподобен этот слух? — сказала королева. — Право, Франческо, вы непростительно беспечны!

Принц поклонился.

— Государыня, — возразил он, — не мое дело проникать в столь важные тайны, поскольку я не играю никакой роли в управлении государством; но я послал того самого человека, что принес мне эту новость, на борт американской шхуны, велел ему расспросить капитана и, если тот покажется ему достойным некоторого доверия, привести его во дворец.

— И что же? — нетерпеливо спросила королева.

— Капитан ждет в красной гостиной, государыня.

— Кастельчикала, — сказала королева, — идите за ним! Проведите его по коридорам, пусть он не показывается в большой гостиной.

Водворилась глубокая тишина, все трое ожидали. Через минуту коридорная дверь отворилась и пропустила в комнату человека лет пятидесяти — пятидесяти пяти в причудливой морской форме.

— Капитан Скиннер, — представил князь Кастельчикала американского путешественника.

Как мы сказали, капитан Скиннер уже перешагнул за полдень своей жизни; то был человек чуть выше среднего роста, прекрасно сложенный, с суровым, но приятным лицом; волосы с легкой проседью были откинуты назад, словно в лицо ему дул сильный морской ветер, подбородок его был выбрит, но в батистовом галстуке безупречной белизны утопали густые бакенбарды.

Он почтительно склонился перед королевой и герцогом Калабрийским и поклонился Нельсону как лицу заурядному: или он его не знал, или не пожелал узнать.

— Сударь, — заговорила королева, — меня уверяют, будто у вас имеются важные новости; это объяснит вам, почему я пожелала, чтобы вы взяли на себя труд явиться во дворец. Все мы чрезвычайно интересуемся этими новостями. Чтобы вы знали, с кем говорите, скажу вам, что я королева Мария Каролина, вот мой сын герцог Калабрий-ский, а это мой министр иностранных дел князь Кастель-чикала, и, наконец, мой друг, моя опора и мой спаситель милорд Нельсон, герцог Бронте, барон Нильский.

Капитан Скиннер, казалось, искал взглядом какую-то пятую особу, как вдруг дверь кабинета, выходившая в гостиную, отворилась и появился король.

Очевидно, он и был тем пятым собеседником, которого искал капитан Скиннер.

— Мадонна! — вскричал король, обращаясь к Каролине. — Знаете ли вы, дорогая наставница, какая весть распространяется в Палермо?

— Еще не знаю, государь, — отвечала королева, — но сейчас узнаю, потому что вот этот господин привез ее и собирается мне рассказать.

— Ах, вот оно что, — отозвался король.

— Соблаговолите оказать честь задать мне вопросы, ваши королевские величества, я к вашим услугам, — сказал капитан.

— Говорят, вы можете сообщить нам новости о генерале Бонапарте, сударь? — произнесла королева.

На губах американца мелькнула усмешка.

— И вполне достоверные, государыня. Всего три дня тому назад я повстречал его в море.

— В море? — повторила королева.

— Что сказал этот господин? — спросил Нельсон. Князь Кастельчикала перевел ему ответ американского капитана.

— В каких широтах? — осведомился Нельсон.

— Между Сицилией и мысом Бон, — отвечал капитан Скиннер на превосходном английском языке, — оставив по левому борту Пантеллерию.

— Значит, приблизительно на тридцать седьмом градусе северной широты? — спросил Нельсон.

— Около тридцати семи градусов северной широты и девяти градусов и двадцати минут восточной долготы, — был ответ.

Князь Кастельчикала переводил этот разговор королю. Королеве и герцогу Калабрийскому переводчик был не нужен: они оба говорили по-английски.

— Не может быть, — возразил Нельсон. — Сэр Сидней Смит блокирует порт Александрии, он не пропустил бы два французских корабля курсом на Францию.

— Отчего же? Ведь пропустили же вы весь французский флот курсом на Александрию! — сказал король, никогда не упускавший случая поддеть Нельсона.

— Чтобы удобнее было уничтожить его под Абукиром, — отрезал тот.

— Ну что ж, — ответил король. — Догоните корабли, которые видел капитан Скиннер, и уничтожьте их!

— Не соблаговолит ли капитан рассказать нам, по какой причине оказался он в этих широтах и почему он думает, что один из встреченных им французских кораблей везет генерала Бонапарта? — спросил герцог Калабрий-ский, почтительно обернувшись к отцу и матери, словно извиняясь в том, что осмелился говорить в их присутствии.

— Охотно, ваше высочество, — отвечал с поклоном капитан. — Я отбыл с Мальты и собирался пройти через Мес-синский пролив, но в одном льё к югу от мыса Пассеро меня внезапно настиг порыв северо-восточного ветра. Я направил шхуну к острову Мареттимо под прикрытием Сицилии и, идя открытым морем, под тем же ветром дошел до мыса Бон.

— И там?.. — вставил герцог.

— И там я оказался в виду двух судов, несомненно французских, а они признали мою шхуну за американскую. Они сопроводили подъем своего флага пушечным выстрелом и предложили мне развернуть мой флаг. Один корабль подал мне сигнал приблизиться, и, когда я подошел на расстояние голоса, какой-то человек в генеральской форме крикнул: «Эй, на шхуне! Видели вы английские корабли?» — «Ни одного, генерал», — ответил я. «А что делает флот адмирала Нельсона?» — «Частью блокирует Мальту, другою частью стоит в Палермо». — «Благодарю. Куда вы направляетесь?» — «В Палермо». — «В таком случае, если увидите адмирала, скажите ему, что я возьму в Италии реванш за Абукир». И корабль продолжал свой курс. «Знаете, как зовут говорившего с вами генерала? — спросил мой помощник, все время стоявший рядом со мною. — Это генерал Бонапарт!»

Пока Нельсону переводили рассказ американского капитана, король, королева и герцог Калабрийский с тревогой переглядывались между собой.

— Вы не заметили названий этих двух судов? — спросил Нельсон.

— Я подошел так близко, что мог свободно прочитать их названия: один называется «Мюирон», другой «Каррер».

— Что значат эти названия? — спросила королева по-немецки у герцога Калабрийского. — Я не понимаю их смысла.

— Это имена людей, государыня, — отвечал капитан Скиннер на немецком языке, столь же чистом, как английский и итальянский, на которых он уже изъяснялся прежде.

— Проклятые американцы! — вырвалось у королевы по-французски. — Они говорят на всех языках.

— Это нам необходимо, государыня, — возразил Скиннер на превосходном французском языке. — Торговый народ должен знать все наречия, на которых можно назначить цену за тюк хлопка.

— Ну что же, милорд Нельсон, — спросил король, — что скажете по поводу этого известия?

— Скажу, что дело важное, государь, но не следует слишком уж беспокоиться. Лорд Кейт крейсирует между Корсикой и Сардинией, а море и ветры, как вы знаете, на стороне Англии.

— Благодарю вас, сударь, за доставленные сведения, — обратилась к капитану королева. — Как долго вы намереваетесь оставаться в Палермо?

— Я путешествую ради собственного удовольствия, государыня, — отвечал тот, — и, если ваше величество не возражает, хотел бы поднять паруса к концу следующей недели.

— Где вас можно найти, капитан, если потребуются дополнительные сведения?

— У меня на борту. Я бросил якорь напротив форта Кастелламмаре — место удобное, и, с дозволения вашего величества, там я и останусь.

— Франческо, — обратилась королева к сыну, — проследите, чтобы капитана не беспокоили на выбранном им месте. Нам надо знать, где его искать в любую минуту, когда он может потребоваться.

Принц поклонился.

— Ну, милорд, как по-вашему, что теперь делать? — спросил король Нельсона.

— Государь, надо закончить вашу партию в реверси, как будто ничего особенного не случилось. Если генерал Бонапарт возвратится во Францию, там станет одним человеком больше, только и всего.

— Если бы вы не участвовали в сражении при Абукире, милорд, там было бы всего одним человеком меньше, — сказал Скиннер. — Но, может быть, отсутствие этого человека спасло бы французский флот.

И с этими словами, в которых содержались и комплимент, и угроза, американский капитан сделал общий поклон призвавшим его августейшим особам и удалился.

Следуя совету Нельсона, король вернулся к карточному столу — там его ждали: нетерпеливо президент Кардилло и терпеливо, как подобает хорошо вымуштрованным царедворцам, герцог д'Асколи и маркиз Чирчелло. Двое последних слишком хорошо знали придворный этикет, чтобы задавать вопросы, но президент Кардилло меньше считался с условностями.

— Ну как, государь, стоило прерывать нашу партию и заставлять нас томиться целых четверть часа? — спросил он.

— Да нет, так, по крайней мере, говорит адмирал Нельсон! — отвечал король. — Бонапарт покинул Египет и незаметно проскользнул мимо флота Сиднея Смита. Четыре дня тому назад он был на широте мыса Бон. Он ускользнет от эскадры милорда Кейта так же, как миновал стерегущие его корабли сэра Сиднея Смита, и через три недели будет в Париже. Вам бить карту, президент, в ожидании того дня, когда Бонапарт побьет австрийцев.

И в восторге от своего каламбура, король снова взялся за игру, будто и в самом деле не стоило прерывать ее ради того, что он сейчас услышал.

Загрузка...