Сектор заражения

Глава 12

Три месяца спустя. Окрестности базы Арахна. Гиперпространство. Штаб флота, крейсер «Титан»

Любой здравомыслящий солдат независимо от звания никогда не воюет ради того, чтобы воевать. И делает он это только по приказу либо по необходимости, когда не остается выбора. Но когда все же начинают говорить пушки, то – от рядового и до высшего чина – все мечтают, что их превентивный или ответный удар будет молниеносным и сокрушительным. Вот и сейчас два адмирала и их свита обсуждают типичную операцию в одни ворота.

– Семён Витальевич, – обратился Уильямс к командующему шестнадцатым флотом. – Ваш флот укомплектован согласно новому уставу. У вас больше крейсеров, а значит, больше и количество оборонительных турелей ближнего боя. Да что там говорить, – возмутился Уильямс, – на ваших крейсерах турелей больше, чем во всем моем флоте! Поэтому я все же настаиваю на совместном использовании наших крейсеров в качестве оборонительных платформ.

Адмирал Уильямс, наконец, дождался шестнадцатого флота, и теперь оставалось только согласовать совместные действия.

– Но крейсеры создавались как ударные единицы, – возразил адмирал Коротков. – Их огневая мощь…

– Их огневая мощь абсолютно бесполезна в данных условиях, – перебил его Уильямс и, повернувшись к одному из своих штабных офицеров, приказал: – Покажите адмиралу Короткову запись нашего боя с Арахна.

– Да, сэр.

Офицер шагнул к интерактивному столу и стал манипулировать с его интерфейсом. Через несколько секунд в воздухе возникло изображение, отображающее тот момент, когда ульи Арахна вышли из гипера прямо посреди порядков флота.

– Вот смотрите, – начал комментировать происходящее Уильямс. – Они просто перегрузили нашу оборону в ближнем бою. А имеющиеся у нас крейсеры и пушечные фрегаты не смогли реализовать свой потенциал в таких условиях. Их снаряды просто вязли в этом фактически физическом щите. Только торпеды нанесли значительный ущерб, так как прорвались через бреши, устроенные идущей впереди первой волной. Как только мы появимся в обычном пространстве, они повторят маневр и прыгнут по нашим координатам. И мы не сможем воспользоваться стандартной тактикой разгона перед ударом. И близко выйти к их базе тоже не можем, так как получим еще большее количество ударных кораблей Арахна с неподвижных ульев.

Адмирал Коротков потер подбородок, глядя на запись боя, затем посмотрел на Уильямса и, пожевав губами, спросил:

– Еще раз, что вы предлагаете?

– Тактика, разработанная моим штабом, подразумевает выход всех кораблей на такой дистанции от базы противника, чтобы ударные корабли Арахна не могли к нам добраться своим ходом как минимум в течение двух часов. – Уильямс снова посмотрел на того же офицера, и тот без лишних слов запустил демонстрацию разработанной тактики боя. – Построиться в сферу, и крейсера выставить таким образом, чтобы каждый находился в зоне прицельного огня хотя бы еще двух, а остальные корабли встанут между ними. Задача крейсеров будет в том, чтобы бороться с ульями, которые появятся в наших порядках и прикрывать флот.

Все сказанное Уильямсом сопровождалось демонстрацией на тактической схеме. Штабные офицеры Короткова о чем-то тихо перешептывались, а Уильямс продолжал:

– Остальные займутся беспокоящим огнем по базе Арахны, но основная задача – это уничтожение ульев, которые могут передвигаться в гиперпространстве, и почти все они будут на расстоянии вытянутой руки. Как только мы с ними покончим, дальше сможем безнаказанно обстреливать их силы у спутника. И еще, – подметил Уильямс, – как показала практика, ударные корабли Арахна не так страшны, как их абордажные силы. Так что всем экипажам нужно готовиться заранее к его отражению.

– Хорошо, – согласился Коротков. – Я принимаю ваши доводы и целесообразность именно такой тактики. Давайте обсудим детали.

Расширенный штаб двух флотов принялся с еще большим энтузиазмом продумывать будущую операцию до мелочей. Доходило до того, что положение кораблей в строю расставляли чуть ли не вручную, но тем не менее процесс двигался. И вот когда почти все было согласовано, в штаб вбежал напуганный офицер, дежуривший на посту защищенной связи в соседнем помещении.

Он приблизился к адмиралу Уильямсу и замер в нерешительности – уж очень ему не хотелось отвлекать командующего от дела, но произошедшее требовало иного.

– Господин адмирал, разрешите обратиться?

Уильямс в этот момент что-то показывал адмиралу Короткову в висевших перед ними таблицах данных и поэтому отреагировал с раздражением:

– Я же просил не беспокоить меня по пустякам.

– Ситуация требует вашего вмешательства, господин адмирал, – нашелся что сказать офицер связи и сразу же заявил: – В гиперпространстве обнаружена огромная масса, будет здесь через тридцать минут.

Недовольство на лице адмирала Уильямса как рукой сняло. Он быстро обвел взглядом всех присутствующих и громко произнес:

– Объявляйте по флотам боевую тревогу. – И, уже обращаясь конкретно к Короткову: – Семён Виталиевич, жду вас в виртуальном штабе.

Через двадцать минут тем же составом, но уже в виртуальной среде штаб наблюдал интересную картину. В пространстве находилось объемное изображение, на котором отображалась система газового гиганта, окруженная бесформенным облаком с пустотой внутри, где и находился газовый гигант.

Технология обнаружения движущихся масс в гиперпространстве была далека от совершенства, поэтому вычислительный центр крейсера всего лишь показывал зону вероятного выхода гостей из гипера. И, ориентируясь на изменчивую структуру гиперпространства вокруг корабля, облако также меняло свою форму и сжималось по мере приближения неопознанной массы.

– Думаете, подкрепление Арахна? – спросил Коротков у адмирала Уильямса.

– Все возможно. Все говорит о том, что Арахна не здесь возникли, не те масштабы. А значит, где-то может быть их материнская планета.

– Обнаружено формирование воронки на расстоянии двух тысяч километров! – послышался доклад с поста контроля.

– Дайте картинку! – крикнул Уильямс.

В воздухе развернулось окно с трансляцией с зондов разведчиков, в котором как раз отображался момент развертывания гиперперехода. В виртуальной среде наступила почти идеальная тишина, так как все затаили дыхание, ожидая все что угодно. И когда процесс формирования воронки был завершен, из нее выскочил продолговатый объект, который сразу же начал формировать плазменный щит.

Уильямс коснулся изображения и следом согнул руку в локте, тем самым приблизив объект.

– А они что здесь забыли? – удивился Уильямс.

– Сэр, – прозвучал удивленный голос офицера связи, – объект транслирует на нашей частоте что-то непонятное.

– На громкую связь! – приказал Уильямс.

Офицер выполнил приказ, и по виртуальному пространству разнеслись звуки электрогитары, складывающиеся в очень динамичную музыку. Штабные офицеры стали переглядываться, не понимая, что происходит, а когда послышалось множество голосов, издающих в такт мелодии один тот же звук, с поста объективного контроля снова доложили:

– Множественное формирование гиперпереходов!

Уильямс отдалил изображение, чтобы захватить панораму побольше. Когда в мелодию добавились ударные и одно повторяющееся слово, в обычное пространство стали выпрыгивать десятки кораблей, выстраиваясь в один сплошной фронт. Среди них засверкали голубым оттенком множество таких же плазменных щитов.

Гром! Гром!.. Гром! Гром!.. Гром! Гром!..

– Гром? – с недоумением спросил Коротков у адмирала Уильямса.

Тот лишь пожал плечами, и на очередном повторении слова в песне вся эта армада выдала залп. Сотни плазменных сгустков устремились к спутнику газового гиганта. Не прошло и десяти секунд, как они влетели в рой ульев, превращенные в крепости, подчиненные лишь закону гравитации. Целая серия вспышек прокатилась по кружащим вокруг спутника астероидам, и через мгновение на их месте разлетались каменные обломки. Но за первым залпом уже подлетал следующий.

Под десяток раскрывшихся от удивления ртов музыка в виртуальном штабе продолжала набирать обороты, словно в такт разнося ульи на куски:

Гром! Гром!

Я стоял,

Посреди длинных рельс и шпал

В даль смотрю,

И не вижу, где путь мой назад

Когда зазвучал натужный писклявый голос, адмирал Коротков не выдержал:

– Кто-нибудь понимает, что происходит?!

Но адмирал Уильямс стоял с прищуренными глазами, не расслышав вопроса. Он вдруг потянулся руками к объемному изображению, повернул его, затем выделил один из кораблей гостей и жестом приблизил. На борту этого корабля отчетливо красовалась эмблема в виде головы волка.

– Флоту приготовиться к прыжку! – перекрикивая исполнителя песни, приказал Уильямс.

И, пока по сети пробегали команды и экипажи выводили свои корабли на исходную, в штабе продолжала звучать музыка:

Мой мозг кипел

Я искал план, что делать сейчас

Но я знал

Смысла нет от тебя помощь ждать

Как барабан

Бьется сердце мое

Орудий раскат

Рвет на части живьем

Ты был – поражен!

* * *

Борт элемийского корабля первой категории

– Отличная музыка, Иван. – Моя нога сама отбивала ритм под такую динамичную мелодию.

Капитан Марченко сидел, пристегнутый к ложементу, заключенный в полевые медицинские бандажи, и увлеченно наблюдал за боем через проекционные экраны земного челнока, а на мои слова он лишь лаконично ответил:

– Обращайтесь.

В этот момент очередной залп достиг цели, превращая оборону Арахна в новое орбитальное кольцо.

Слова Родригеса подтвердились полностью – судьба действительно любит дерзких. Но я чуть не дал Турову в морду, когда увидел состояние моей гвардии. Мне почему-то казалось, что, будь я с ними, такого бы не произошло, но, остыв, понял, что, только благодаря боевому слаживанию, взвод Ивана смог справиться с поставленной задачей. И неизвестно, как могло обернуться, если бы я вмешался.

Успех операции чуть не стоил жизни отличным бойцам, и теперь они находятся под постоянным контролем полевых аптечек, балансируя между жизнью и смертью. Даже не стали доставать их из скафандров, так как полноценного медблока не имелось, а скафандры вполне справляются с поддержанием жизни до доставки раненого в руки медикам. И эта доставка затянулась уже на две недели, но мы спешили как могли.

От их стальных напарников и вовсе остались лишь контейнеры с мозгами. Иван переживал из-за этого не меньше, чем за своих ребят, уж очень он привязался к Никите. И даже сейчас эти эмоции видны на его лице. Но благодаря их самопожертвованию, нам удалось подчинить ИскИн станции и весь флот, но на этом трудности не закончились.

На тактической схеме появились множественные отметки рядом с ульями, которые приближались по орбите к зоне обстрела и которые определились как малые корабли. Но я прекрасно знал, что это ударные корабли Арахна, и знал, что они сейчас будут делать, так как сам их и создавал. И на данный момент они уже исчислялись почти сотней тысяч. Поэтому я молча выделил половину кораблей второй категории и приказал им снизить интенсивность магнитных полей главного калибра. Теперь выпущенные плазменные сгустки станут расширяться быстрее и в момент достижения цели будут занимать больший объем, а, соответственно, зону поражения. Для ульев кинетической энергии окажется маловато, но вот для мелочи самое то.

Контроль над ИскИнами я получил, но тут же встал вопрос, как осуществлять управление. На исследовательской станции, где нашли элемийцев, для управления их роботами использовались голосовые командами с помощью переводчика. Но здесь требовался полноценный интерфейс для координации действий целого флота. Земное оборудование несовместимо, и создать интерфейсный мост за такой короткий срок невозможно. А на обучение всему тому, что вываливает на тебя элемийская система, просто не было времени, да и неестественен такой интерфейс для человека.

Вдруг прозвучал предупредительный сигнал, и тактическая схема развернулась, сфокусировавшись на противоположной от моего флота стороне спутника. Командные ИскИны сообщали об обнаружении более пяти десятков гиперпереходов. Что ж, ожидаемо.

– Активировать все автоматы. Подготовиться к отражению абордажа. – Мои голосовые приказы прозвучали сухо и уверенно, но это абсолютно не соответствовало тому, что творилось у меня внутри.

Для управления элемийским флотом на помощь, как ни странно, пришла все та же программа-переводчик. Эйф смог наладить непрерывную трансляцию системных текстовых сообщений с командных ИскИнов, а бортовой компьютер земного челнока, получая эти сообщения, переводит их в удобоваримый вид. Подключив к этой цепочке свой виртуальный интерфейс, я получил практически полноценную привычную боевую среду. Для отправки приказов все происходит в обратном порядке. Да, получилось очень коряво и через костыль, не боевой информационный центр крейсера или фрегата, но все же это работало.

Челнок закрепили в трюме одного из постановщиков щитов, где и разместилась вся моя команда. Правда, пришлось на обратном пути заглянуть на элемийскую станцию, где я оставил Зарубина и элемийцев дожидаться эвакуационного корабля. Все-таки может произойти все что угодно, и утеря для человечества такого ценного ресурса, как живые элемийцы, просто недопустима.

Через пять минут снова поступило оповещение тревоги, но на этот раз уже об открытии гиперпереходов непосредственно среди порядков моего флота, и тут Королева меня удивила. Я ожидал, что сейчас из гипера выйдут ульи, которые оборудованы земными агрегатами, но вместо этого из воронок стали вываливаться ничем не управляемые астероиды, и их становилось все больше и больше. И в этой ситуации мое спокойствие дало трещину.

– Перенаправить огонь на новую угрозу! Бить на свое усмотрение! – заорал я, вцепившись в подлокотники ложемента.

Пока команда прошла по обратной цепочке и элемийские корабли начали кувыркаться в пространстве, направляя орудия главного калибра на новую цель, неуправляемые ульи спокойно стали выпускать ударные корабли и абордажные капсулы. Пространство за считаные секунды наполнилось тысячами мелких кораблей Арахна, которые стали роиться и закручиваться в причудливые фигуры. От их количества даже померк свет звезд.

От выброса адреналина мне показалось, что элемийские корабли выполняют приказ слишком медленно, и я не нашел ничего лучшего, как закричать:

– Огонь! Огонь!

Несколько секунд ничего не происходило, но затем, словно по щелчку пальца, космос взорвался сполохами. Корабли второй категории открыли огонь из орудий главного калибра, и плазменные сгустки проделывали целые просеки в роящихся малых кораблях Арахна. Но и те не собирались просто наблюдать, как их уничтожают, и мгновенно устремились к своим обидчикам. Вскоре большинство кораблей моего флота оказались окружены своего рода коконами из кружащихся вокруг них ударных кораблей и абордажных капсул Арахна

Космос вокруг пылал огнем, но несмотря на смертоносные орудия главного калибра и оборонительных турелей элемийских кораблей, Арахна не становилось меньше и ульи все прибывали и прибывали. С кораблей флота стали непрерывно поступать сообщения о проникновении на борт и пока об успешном противодействии, но такими темпами ситуация может поменяться, и я начну терять корабли.

Неожиданное прикосновение к плечу отвлекло меня от наблюдения за боем, и я повернул голову. Рядом стоял Туров, облаченный в ББС, – и когда успел?

– Я пойду наружу, прослежу, чтобы сюда не проник ни один жук, – спокойно заявил Туров, а затем посмотрел на поднимающегося из ложемента Ивана и крикнул: – А ты сиди! От тебя там не будет толку.

Иван, будто прибитый, рухнул обратно.

Решительный настрой Кости просто остановил слова возражения, которые я уже собирался произнести, и мне ничего не оставалось, как только кивнуть. Туров похлопал меня по плечу и произнес:

– Не дай им нас сожрать.

После чего направился в грузовой отсек челнока к уже опускающейся аппарели. У самого выхода он на мгновение обернулся, и я увидел блеснувшую на его груди эмблему Стальных Волков. Меня вдруг обуяла такая злость на самого себя, что я со всей дури ударил кулаком по подлокотнику:

– Ну, где же вы! Я что, зря заставил рисовать волчьи головы?

И меня словно услышали. Очередное оповещение тревоги предупредило меня о формировании вблизи сотен гиперпереходов, из которых стали выпрыгивать земные корабли. Четырнадцатый и шестнадцатый флоты вступали в бой.

* * *

Тысячи булыжников и во много раз больше мелких камней хаотично кувыркались в пространстве, сталкивались, собирались в кучки и снова разлетались на фрагменты. Это поле обломков настолько распространилось, что невооруженным глазом невозможно определить его края, а гравитация газового гиганта уже начала действовать, растягивая мусор по орбите. Неизвестно, сколько потребуется времени, но в конечном счете на этом месте образуется очередное кольцо. И, возможно, когда органика превратится в камень, будущие исследователи будут гадать, что же здесь произошло, выдвигая предположения о не сформировавшемся спутнике или его разрушении.

Впрочем, это не так уж и далеко от истины, и когда-то эти каменные остатки принадлежали спутнику, который слишком приблизился к газовому гиганту, что и предрешило его судьбу – послужить материалом для ульев Арахна.

Наблюдал за этой картиной хаоса, и мне становилось грустно: я породил эти создания, случай вмешался, наделив их свободой мысли и волей, и я же за это их уничтожил. И теперь на душе погано.

– Там уже минуту сигналят нам прожекторами. Не хочешь им ответить?

Турову так и не пришлось отгонять жуков от челнока, но сейчас он переживал за мое душевное состояние, так как я уже продолжительное время стою на краю посадочной палубы элемийского носителя и молча наблюдаю за проносящимися камнями.

– Я знаю, – ответил ему, и мой взгляд упал на контур планетоида, на котором была устроена база Арахна.

Словно в подтверждение возникшего у меня желания, на поверхности газового гиганта пронеслась ветвистая молния. Это послужило спусковым механизмом, и, обернувшись, я чуть ли не бегом направился ко второму земному челноку, скороговоркой давая инструкции на ходу:

– Костя, выйди на связь с флотом Федерации и сообщи, что мы прибудем на борт флагмана через три часа! Причину придумай!

Туров, стоявший на аппарели командного челнока, несколько секунд молчал и лишь проводил мой забег поворотом головы, а затем в гарнитуре шлема раздался его недоуменный голос:

– Не понял! А ты куда?!

– Я хочу посмотреть на нее, – ответил я и услышал, как Туров складывает нелицеприятные слова в множественные этажи.

Аппарель закрылась, и по корпусу прошла легкая вибрация. Автопилот поднял челнок над палубой, разворачивая его носом к выходу, и стал медленно выводить малый корабль наружу. Через минуту автопилот выдал серию длинных импульсов, превращая почти круговую орбиту в узкую параболу, края которой упирались в планетоид. И челнок, словно подброшенный вверх камень, стал падать на спутник газового гиганта.

Такой маневр был очень энергоемким и опасным с точки зрения пересечения поля обломков, но он мог сократить время посадки, да и энерговооруженность челнока позволят так чудить. Как только маршевые двигатели заглохли, оставалось лишь ждать и наблюдать, как автопилот формирует траекторию и рассчитывает импульсы маневровых двигателей для обхода опасных булыжников.

Через четыре десятка минут почувствовал толчок, когда опоры челнока коснулись поверхности, и я поспешил на выход. Когда аппарель опустилась, то в глаза сразу бросились разрушения, устроенные флотом Федерации. Пушечные фрегаты просто зависли над базой Арахна на геостационарной орбите планетоида и утюжили это место с маниакальной педантичностью. Везде, куда падал взор, поверхность была просто перепахана – в отсутствии атмосферы, прежде чем полностью испариться, тяжелые болванки проникали на достаточную глубину, вырывая целые пласты породы и перемалывая их в щебенку.

Конечно, таким образом уничтожить всю базу Арахна невозможно, так как она пролегает на достаточной глубине, поэтому после вспашки поверхности сюда была сброшена целая бригада планетарного десанта, которая проникла на глубину для окончательной зачистки. И сейчас вычислитель моего ББС прощупывал этот безжизненный пейзаж в поисках прохода, который проделал десант. Вскоре короткий писк оповестил, что цель найдена.

Мне потребовалось минут десять, прежде чем я допрыгал до места назначения и оказался перед дырой в породе диаметром десять метров. Обведя взглядом вход, я присвистнул – не следил за ходом этой операции и поэтому восхитился основательностью проделанной работы. Командующий высадкой, видимо, решил провести под поверхность тяжелую технику, вот и приказал продолбить тоннель таких внушительных размеров.

Задержавшись еще на несколько секунд, я начал спуск. Свет фонарей моего скафандра отражался от стенок тоннеля, и мне вдруг стало любопытно. Моя перчатка заскользила по очень гладкой поверхности стенки – такое впечатление, что породу обрабатывали плазменным резаком. Никогда не встречал подобной технологии, поэтому поставил себе заметку выяснить, чем это проделали, и, проведя рукой по гладкой поверхности еще пару раз, направился дальше.

Тоннель был довольно пологий, и первые пятьсот метров я ничего примечательного не встретил, но вот дальше стали появляться изуродованные останки жуков, и чем ниже я спускался, тем их становилось все больше. Наконец добрался до места, где проделанный десантом тоннель встретился с системой тоннелей Арахна. И вот тут завязалась битва не на жизнь, а на смерть. Жуки пытались не дать десанту зайти в их владения и просто заваливали противника количеством, а те методично уничтожали их и как стальной каток продвигались вглубь.

Похоже, жуков было так много, что планетарному десанту приходилось проделывать боковые ответвления, чтобы обойти затор из мертвых жуков. Впрочем, эти заторы я наблюдал и сам, пользуясь все теми же обходными путями. Кое-где вперемешку с мертвыми жуками валялись разбитые Волки, правда, у них отсутствовал контейнером с мозгом, а значит, эти павшие стальные бойцы продолжат свой боевой путь, но уже в новом теле.

Королева отчаянно пыталась защититься, и от этого мне становилось еще хуже. Планетарный десант прошел огнем по логову Королевы, уничтожая все на своем пути, и, двигаясь по их следам, вскоре я добрался до зала, где Арахна дали последний бой, но проиграли.

Передо мной предстала удручающая картина: жуки пытались закрыть своими телами дерево Королевы и погибали прямо на ее стволе. Конечно, это была уже агония, способная лишь на несколько мгновений отдалить неизбежное, – на вооружении планетарного десанта достаточно огневых средств, чтобы устранить эту незначительную помеху.

Я приблизился к израненному дереву Королевы, положил на ее ствол руку и закрыл глаза, перейдя в свой виртуальный мир. Ничего, абсолютно мертвая органика, никакой, хоть незначительной, активности нейронов. Открыв глаза, я посмотрел вверх, где по потолку ветвилась крона дерева, и вспомнил, как здесь было красиво.

– Это моя ошибка. – Ком в горле исказил мой голос так, что он прозвучал для меня неестественно.

Больше меня здесь ничего не держало, и, постояв вот так с минуту, я отправился в обратный путь. Дорога наверх не запомнилась, так как моя голова была занята мыслями о том, что я сделал не так, но, когда до поверхности оставалось каких-то сто метров, вычислитель ББС разразился предупреждением об опасности. Волна адреналина мгновенно смыла меланхолию, и я обернулся.

В паре сотне метров вниз по тоннелю двигался тусклый огонек. Он покачивался из стороны в сторону и то становился немного ярче то снова тускнел. Эта картина завораживала, и я не мог пошевелиться, словно под гипнозом. Огонек становился все крупнее, пока, наконец, в лучах фонарей скафандра не появилась рабочая особь, тащившая на себе какое-то органическое уплотнение, внутри которого пульсировал тусклый огонек.

Как только рабочая особь приблизилась ко мне, то стала разглядывать меня, переваливаясь с бока на бок, а затем просто умерла. Но я не обратил на это внимания, так как мой взгляд был прикован к пульсирующему сгустку органики. Как завороженный я протянул руку и положил ее на этот кокон, и тут же перед моим взором вспыхнула красочная картина нейронной активности.

Через минуту я уже мчался к челноку, держа в руках сокровище, а с моего лица не слезала улыбка.

* * *

На обзорных экранах челнока росла в размерах стальная громадина флагмана флота Федерации. Ни единого огонька не светилось на его поверхности, а угольно-черный корпус сливался с окружающим пространством и затруднял визуальное определение его контуров. И только благодаря тому, что мой челнок являлся дружественной единицей, его радар не испытывал воздействия РЭБ, поэтому вычислитель услужливо подсвечивал реальные границы и изгибы крейсера. Но все же на борту этого гиганта можно было прочитать надпись: «Титан».

Именно военные крейсеры сыграли основную роль в уничтожении флота Арахна, и теперь я впервые наблюдаю один из них с такого близкого расстояния. Внешне «Титан» схож с исследовательским судном «Коперник» – база одна, но отличий предостаточно. «Титан» выглядит хищно, гравитационная секция раза в три короче, а все доступные поверхности пожертвованы в угоду увеличения живучести и огневой мощи. В отличие от фрегатов, которые оснащались всего восемью пушками ближней обороны, на крейсере их установили почти сотню.

И даже улей, оказавшись во фронтальной плоскости крейсера, превращался в мелкодисперсную пыль, когда суммарный залп всех этих орудий съедал астероид метр за метром, не говоря уже об ударных кораблях Арахна, – чудовищная мощь. Но традиции кораблестроения, заложенные почти два десятка лет назад, угадывались и здесь. Все те же баки с интерметаллидным веществом, расположенные в носовой части, только раздор больших размеров. Тот же принцип создания искусственной гравитации за счет вращения – пока земным ученым никак не удается разгадать тайну, как это делать иным способом. Даже не смотря на наличие кораблей харгов и трофейных цивилизаций.

– Челнок номер три пять два два, – из динамиков послышался голос диспетчера «Титана», – вам разрешена посадка на палубу номер два. Двигайтесь в пределах указанного коридора и переведите автопилот на удаленный доступ, система причаливания подхватит вас.

– Понял вас, «Титан», следую указанным коридором. – На консоль поступил запрос на получение целеуказания, и я не колеблясь его принял.

Сразу же после этого на навигационной схеме появился виртуальный коридор, состоящий из колец, и автопилот запросил разрешение ему следовать. Конечно, я такое разрешение дал и продолжил любоваться обводами крейсера, тем более он был настолько близко, что даже его черный окрас не мешал разглядывать детали. А в это время челнок стал смещаться ближе к корме «Титана».

– Да, это не те консервные банки, на которых мы штурмовали Хадар, – вдруг отозвался Туров.

И тут он был прав: если те фрегаты выглядели как ажурные конструкции из силовых ферм, то сейчас перед нами был полноценный боевой корабль с единым корпусом и учтенными недостатками предыдущих моделей. И если тогда я еще как-то участвовал в выборе направления кораблестроения, то сейчас инженерная мысль развивалась уже без моего участия. Но одно грело душу: никто не собирался отказываться от органических технологий, о чем свидетельствовали хитиновые наросты снаружи крейсера.

Когда до гостеприимно распахнутой створки посадочной палубы номер два оставалось около трехсот метров, вычислитель неожиданно просигнализировал, что челнок взят на сопровождение оборонительных турелей. От такого известия у меня холодок пробежался по спине, и я поспешил выйти на связь:

– «Титан», ваша система обороны взяла меня на сопровождение, у вас там все в порядке?

– Не беспокойтесь, челнок три пять два два, – отозвались на том конце, – это стандартная процедура. Ничего не предпринимайте, мы вас посадим.

– Что-то не нравится мне это, – заявил Туров. – Чую, ничем хорошим наш визит на борт флагмана не закончится.

Я посмотрел сначала на бледное лицо Ивана, а затем повернул голову в другую сторону, где в ложементе находился Туров.

– Не тебе одному это не нравится. Но что-то предпринимать уже поздно.

– Ну почему же. – Туров хлопнул по удерживающим его ремням и начал взмывать над ложементом.

– Отставить! – рявкнул я. – Даже если ты сейчас обрядишься как носорог, то ситуация только ухудшится.

Туров повисел немного в пространстве, бодаясь со мной взглядом, а затем все же опустился обратно, и мы продолжили наблюдать сближение, но появилось ощущение, что мы, как овцы, добровольно идем на заклание. И я, кажется, догадывался, что сейчас произойдет.

Тем временем челнок начал медленно входить в проем палубы, и обзорные экраны подтвердили мои наихудшие опасения. На палубе находился внушительный комитет по встрече: зона посадки была отцеплена кольцом из пятидесяти Волков со своими пушками наготове, а за их периметром десант в бронескафах, но уже за мобильными укрытиями.

– Надеюсь, это почетный эскорт, – вновь высказался Туров, – либо они нас так боятся, что выставили целую роту десанта, что тоже приятно.

– Костя, только прошу – без сюрпризов. Мы не враги.

– Это ты им скажи. – Туров кивком указал на обзорные экраны.

Челнок нежно коснулся опорами палубы, и специальные механизмы зафиксировали их. И, убедившись, что мои спутники закрыли шлемы СИЗифов, я начал откачку атмосферы из челнока, так как за бортом был вакуум. Встречающие ничего не предпринимали, и через пару минут по моей команде аппарель стала опускаться. Иван хотел было пойти с нами и начал ворочаться в ложементе, пытаясь освободиться, но я его остановил:

– Иван, оставайся на месте. Я пришлю медиков, чтобы тебе помочь.

Тот бросил попытки освободиться и с обреченным видом лишь кивнул, а мы с Туровым пролетели мимо грузового отсека челнока, где находились зафиксированными еще четверо ребят, облаченных в ББС. Поверхность их скафандров была усеяна кляксами герметизирующей пены, что говорило о множественных пробитиях, но они все еще были живы, что отражалось на показаниях внешних полевых аптечек. Найдя их состояние удовлетворительным, мы двинулись наружу.

Как только мы появились из нутра челнока, Волки тут же взяли нас на прицел. Не предпринимая резких движений, я медленно коснулся ботинками палубы и выпрямился. То же самое сделал и Туров, после чего мы стали озираться в поисках хоть кого-то, кто мог бы объяснить, что здесь происходит. И, на мое удивление, из переходного шлюза палубы появилась еще одна делегация, возглавляемая адмиралом. Он смешно переставлял ногами, пока не остановился возле периметра Волков, но не пересек его, и я услышал в гарнитуре шлема вопрос:

– Господин Волков Михаил Валерьевич?

– Он самый.

– Я адмирал Уильямс, командующий четырнадцатым флотом. Для меня честь познакомиться с вами, и я очень жалею, что при таких обстоятельствах.

Я ничего не стал отвечать, ожидая продолжения, и оно не заставило себя ждать.

– Волков Михаил Валерьевич, согласно директиве Совета Федерации, вы арестованы по подозрению в госизмене и терроризме. Сложите оружие и следуйте за конвойной командой. Последнее и вас касается, господин Константин Владимирович.

– Чуйка меня не подвела, – услышал я Турова на другом канале.

Не отрывая взгляда от адмирала, медленно отстегнул кобуру на бедре и бросил ее в сторону. Не испытывая притяжения, она поплыла, кувыркаясь в пространстве, пока ее не перехватил один из Волков. То же проделал и Туров.

– Ты можешь что-то сделать? – прошептал Туров.

Услышав это, я неосознанно пробежался взглядом по стоящим Волкам и с помощью импланта, минуя систему связи скафандра, попытался подключиться к одному из них. Конечно, над ними поработали, и большинство лазеек оказалось закрыто, но кем бы я был, если бы не предусмотрел подобную ситуацию? И если электронная составляющая Волка была полностью закрыта, то вот напрямую с органическим мозгом соединиться удалось. У меня даже губы пересохли от соблазна перехватить контроль на Волками, а порция адреналина уже начала разгоняться по моей крови, но я сбросил соединение и ответил Турову:

– Могу, но не буду. – И дальше, не обращая внимания на возмущение Кости, сказал Уильямсу: – Господин адмирал, это все излишне. – Я уже хотел обвести рукой всю эту охрану, но остановил движение, так как ощутил готовность Волков открыть огонь. – Меня не стоит опасаться, и я не сопротивляясь выполню ваши требования, но у меня есть одна просьба.

– Слушаю, – ответил Уильямс не раздумывая.

– В челноке находятся пять человек, они безоружны, четверо из них без сознания. И я прошу оказать им медицинскую помощь.

Уильямс повернулся к одному из сопровождающих и кивнул. Тот тут же козырнул и, видимо, стал отдавать приказы в тактическом канале, так как к нему присоединился десяток бойцов, с которыми он направился к раскрытой аппарели челнока.

– Что-нибудь еще? – поинтересовался Уильямс.

– Это все, господин адмирал.

Неожиданно на палубе загорелись огни тревоги, и все люди стали озираться, а я услышал встревоженный голос адмирала:

– Волков, флот, с которым вы прибыли, начал нырять в гипер! Что вы задумали?!

– Не волнуйтесь господин адмирал. – Я постарался сделать свой голос как можно дружелюбнее. – Элемийский флот не представляет угрозы, они просто возвращаются домой.

* * *

Месяц спустя. Солнечная система. Лунный административный корпус. Закрытое слушанье Совета Федерации

– Волков Михаил Валерьевич! – раздался громогласный голос, который, казалось, лился отовсюду.

Пятачок, на котором я стоял, находился в центре зала, выполненного на манер Колизея. Первые ряды начинались с высоты двух с половиной метров, поэтому мне приходилось задирать голову, чтобы смотреть на говорившего. Но все пространство было прогружено во мрак, и только падающий сверху свет создавал небольшое пятно вокруг меня. Это мешало разглядеть лица людей, сидящих на трибунах, но я и так знал, кто в данный момент вершит мою судьбу.

– Совет Федерации тщательно рассмотрел ваше дело и принял решение, которое сейчас будет оглашено! – продолжил человек с первого ряда. – Вы обвиняетесь в заговоре против Земной Федерации и терроризме, в результате которого погибло более тысячи человек, а также нанесен материальный и репутационный ущерб! Вы признаете вину?!

Ну вот и все, закончилось мое увлекательное путешествие, и чего пыжился? Может, я действительно совершил ошибку и теперь должен понести наказание? Но можно ли было поступить по-другому? И где та грань, за которой защита Земли любой ценой идет не в пользу, а во вред, а желание служить человечеству превращается в безжалостный фанатизм?

Из глубин сознания вдруг сплыли те эмоции, которые чувствовал, когда мне сообщили о сбое тренажера, и радость, что могу снова быть полезен, когда профессор предложил решение моей проблемы. А дальше перед глазами одна за другой стали появляться картины из моего прошлого. Как поступил в Дальневосточный технологический университет, мои первые проекты, разрушение Владивостока и гибель Полины.

Последнее воспоминание вызвало бурные эмоции, и я сжал до хруста кулаки. Да все я делал правильно и, если нужно, проделаю подобное еще раз. В явно недружелюбной Вселенной гуманизмом страдают либо идиоты, либо трупы. И если для того, чтобы человечество осознало, что игры в песочнице под названием «Земля» закончились, нужны жертвы, что ж, пусть будет так, но уже без меня. И думаю, этот момент наступит довольно скоро на фоне того, что меня даже не захотели выслушать насчет Эомера и об элемийцах.

– Вы признаете вину?! – повторил говоривший.

– Нет! – как можно тверже ответил я.

После моего ответа в зале поднялся шум от множества перешептывающихся голосов. И моему сегодняшнему судье пришлось несколько раз постучать деревянным молотком, прежде чем все успокоились.

– Волков Михаил Валерьевич, вы признаетесь виновным по всем пунктам обвинения и приговариваетесь к смертной казни через открытие шлюза!

В зале наступила абсолютная, до писка в ушах, тишина, и в этот момент передо мной появился силуэт Вероники с сыном на руках. Интересно, мне позволят их увидеть перед тем, как…

– Но Совет Федерации принял во внимание смягчающие обстоятельства! – Неожиданно для меня судья заговорил снова. – И, учитывая ваши былые заслуги перед человечеством, а также то, что вы выполняли приказ главы Совета, приговор был заменен.

Мои глаза расширились, а судья продолжил:

– Вы лишаетесь всех прав гражданина Земной Федерации, получаете запрет на посещение Солнечной системы, а также приговариваетесь к трудовым работам в колонии Альгени пожизненно. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Ваш транспорт отбывает завтра ровно в десять вечера по земному времени, у вас сутки, чтобы уладить все свои дела здесь, на Луне.

Прозвучал глухой удар молотком, но показавшийся ударом колокола в моей голове, так как я не понимал, радоваться такому приговору или нет. Появился конвой, и я на негнущихся ногах последовал за ним, и, пока мы шли по коридорам, я размышлял, что делать. И это завладело моим сознанием настолько, что я и не заметил, как остался один за пределами административного корпуса.

Несколько раз обернувшись, чтобы удостовериться, что меня предоставили самому себе, пожал плечами. Действительно, а куда я денусь? Решив, что война план покажет, направился по знакомому мне маршруту. Спустя двадцать минут я стоял перед дверью в мой жилой бокс и никак не мог решиться войти, но, глубоко вздохнув, все же шагнул вперед.

Того, что оказалось внутри, я никак не ожидал. Повсюду были разбросаны вещи, а в центре жилой зоны носилась фурия, которая пыталась эти вещи запихнуть в чемодан. Я, конечно, скучал, но как сильно, понял, только когда увидел Веронику. Я глядел на ее суету, и все посторонние мысли просто улетучились, а на лице сама собой появилась улыбка.

– Мы летим с тобой! – заявила она, даже не пытаясь остановиться. – И только попробуй меня отговорить!

Мне так захотелось ее обнять, но для этого пришлось поймать ее за руку и еще бороться с ее попытками вырваться. Но в конечном счете Вероника сдалась, и я смог прижать ее к себе. Она тут же расплакалась, уткнувшись лицом мне в грудь. А я гладил ее по волосам и шептал на ушко что-то ласковое.

Не знаю, сколько мы так стояли, время просто остановилось, но неожиданно раздался сигнал, что у двери кто-то есть. Вероника тут же прекратила плакать и подняла голову, а я, глядя в ее влажные глаза, спросил:

– Ты кого-то ждешь?

Вероника помотала головой.

– Тогда спрячься в спальне, а я открою.

Когда Вероника скрылась, я подошел к входной двери и открыл ее. Похоже, сюрпризы на сегодня не закончились.

– Майор Климов?! – Мое удивление в голосе было не наигранным.

– Здравствуйте, Михаил Валерьевич. Могу я войти?

– Проходите. – Все еще не понимая, что происходит, я отошел в сторону, пропуская гостя.

Климов сделал пару шагов и так же, как на «Пересвете», начал рассматривать убранство моего жилого бокса.

– Куда-то собираетесь? – вдруг спросил он.

Мне ничего не оставалось, как просто махнуть рукой, отпустив ситуацию.

– А то вы не знаете?

– Знаю. И как раз об этом хотел поговорить. – Майор подошел к столу, отодвинул стул и, указывая на него, спросил: – Позволите?

– Присаживайтесь. – Пожав плечами, сам направился к стулу напротив.

Когда мы устроились, Климов засунул руку в карман, вытащил небольшой прибор в форме цилиндра и активировал его. Сначала раздался пронзительный писк, который тут же исчез. Не отрывая взгляда от цилиндрика, я спросил:

– Чем обязан ведомству следящих?

Майор проигнорировал мой вопрос и, поигрывая цилиндриком, начал свой монолог:

– По прибытии «Коперника» мы пытались скрыть информацию. Команду расформировали и распределили каждого на новые места службы без возможности контактов с бывшими членами экипажа. Но нашелся один умник, который слил информацию в Сеть, что, естественно, вызвало резонанс в обществе. Этого умника мы наказали за нарушение подписки о неразглашении, но, естественно, было уже поздно. Под давлением общественности начали слетать головы, и первым подал в отставку глава Совета Нечаев. Но из-за инициированного расследования он был арестован и сослан в колонию на периферии. Та же участь постигла и остальных, замешанных в этом деле. Общество лихорадит до сих пор, особенно возмущаются новые члены Федерации.

– Простите, майор, – перебил я его, – что с остальными людьми, которые были со мной?

– Их вина не прямая, они выполняли ваши приказы, так что их отпустили, но служба в Солнечной системе для них закрыта.

Климов умолк, а мне нечего было сказать, и я отвернулся в сторону медиаокна. Этот разговор показался мне странным, и я решил утолить свое любопытство:

– Зачем вы мне все это рассказываете?

Климов прекратил играться с цилиндриком и тяжелым взглядом уставился мне в глаза.

– Я с самого начала участвовал в проекте, – заговорил майор и поднял руку, видя, что я хочу задать вопрос. – И не спрашивайте, как мне удалось избежать судебного разбирательства, не скажу.

Я захлопнул рот, а он продолжил:

– Скажу так, я разделяю ваши и Нечаева взгляды на судьбу человечества и считаю ваши действия отвечающими интересам Земной Федерации.

– Спасибо, конечно, но три человека маловато будет.

– Я оценил вашу иронию, – с фальшивой улыбкой ответил Климов. – Но кто сказал, что нас только трое?