Сектор заражения

Глава 11

Межзвездное пространство. Борт улья «Малыш».

Туров отшвырнул ногой оторванную лапу.

– Да уж, здесь было весело, – прокомментировал он обстановку внутри улья.

И это самое мягкое, что можно сказать об увиденном. Я летел по коридору вместе с Туровым, гвардия и их напарники прикрывали нас спереди и с тыла. А в метрах тридцати впереди нашей процессии Волки разгребали завалы из жуков. Но они лишь освобождали проход, чтобы можно было протиснуться, поэтому вся картина случившегося представала перед глазами.

Похоже, что жуки Королевы смогли высадиться на «Малыша» и во внутренних коридорах завязалась ожесточенная битва. Повсюду болтались мертвые жуки, и, потревоженные нашим присутствием, они медленно дрейфовали в разных направлениях. Свет от фонарей скафандра выхватывал поверхности стен когда-то отполированных тоннелей, которые были прокрыты тем, что служит жукам кровью, а также какими-то налипшими ошметками, и я во всем этом уже изгваздался по самые уши – жуткое зрелище.

Но меня беспокоило не это. Я, конечно, обрадовался, когда из гипера вышел именно этот улей, но радость быстро прошла, так как я вспомнил, что «Малыш» не должен откликаться на сигналы земных кораблей. Иначе он мог выдать себя, и я лично закладывал ему эту директиву, а значит, что-то не так с его мозгом. И вскоре эти предположения подтвердились, так как на мой запрос на связь вышел только бортовой компьютер. И вот сейчас мы пытаемся добраться до месторасположения мозгового центра.

Неожиданно по командной сети прошло сообщение об опасности, мы остановились, и все стали искать опору для того, чтобы в случае чего вести огонь. И как только я закрепился, то взял под контроль одного Волка из передовой группы. Они как раз прекратили расчистку и ощетинились стволами в сторону бокового коридора. Системы мониторинга Волка фиксировали какое-то движение в глубине, и я поспешил отдать приказ не стрелять, уж слишком что-то мелкое к нам приближается, чтобы быть опасным.

Через десяток секунд моему взору предстал технический паук, который протиснулся сквозь груды тел жуков и замер, уставившись на нашу группу. Судя по его внешнему виду, он также участвовал в отражении абордажа, так как у него отсутствовала одна конечность и на его теле виднелись следы ударов. Он несколько секунд потратил на распознавание, а после запросил соединения.

– Отбой, свои, – сообщил я в общий канал, возвращаясь в свое тело.

Отряд и так знал, кого мы повстречали, но все же ждали от меня команды и только после этого опустили стволы, а Туров спокойно сказал:

– Продолжаем движение.

Пока мы пробирались через завалы, я потрошил память паука, и, когда прибыли к конечной цели маршрута, я уже все знал.

Из-за того, что я лишил «Малыша» большей части жуков, ему пришлось сражаться, в основном используя технических пауков. И, несмотря на численный и качественный перевес, ему удалось сдерживать жуков достаточно долго, чтобы успеть уйти в гипер сразу же после «Коперника». Но на борту все еще оставалось много враждебной живности, и когда те уничтожили основную массу пауков, то принялись за «Малыша». Они уничтожили все: репликаторные отделения, запасы пищи, рабочих особей – и, в конце концов, добрались до самого «Малыша».

Я висел посреди хранилища мозга улья и рассматривал изувеченное дерево. Оно, конечно, было не таким большим, как у Королевы, но столь же ветвистым. Его поверхность была испещрена множеством ударов от заостренных конечностей жуков, а в воздухе летало огромное количество шариков, состоящих из кровеносной жидкости. Подключив системы сканирования скафандра, я убедился, что внутри нет никакой активности.

Этот вид настолько задел меня, что я почувствовал, как в глазах прибавилось жидкости. Но главное то, что Малыш смог удержать жуков достаточно, чтобы у тех закончился жизненный ресурс, и не допустил их в ту часть улья, где находились реакторы и электронные мозги, которые и откликнулись на сигнал. И еще в памяти бортового компьютера имелась информация о выходе из гипера земного флота перед самым прыжком улья.

Несколько минут я продолжал наблюдать эту жуткую картину, пока не почувствовал хлопок по плечу, и услышал вопрос Турова:

– Михаил, мы сможем на этом улететь домой?

Я встряхнул головой – пора приниматься за работу. Крутанулся на месте, разворачиваясь к Турову, и ответил:

– А мы не летим домой. – И сразу же переключился на общий канал: – Виктор Степанович, я сейчас припаркую наш транспорт, а вы собирайте на станции всю технику, способную работать, и гоните ее на посадочную палубу. Тут нужно провести генеральную уборку.

Я оттолкнулся от скобы и направил свое тело к выходу – было у меня желание проверить, в каком состоянии зона обитания людей, – и уже в спину услышал недоумевающий голос Турова:

– Как не летим? А куда мы летим?

Через пять часов на улье таскала, скоблила и выбрасывала мусор через шлюз вся техника, которая имелась на элемийской станции, а я собрал всех людей в оперативном центре улья, где уже час как шли дебаты. Ребята из гвардии просто пожали плечами на мои слова, а Зарубин с горящими глазами сразу согласился, даже недослушав, что я хотел предложить, но вот Туров все упирался.

– Михаил, я против, – в очередной раз заявил он. – Мы должны вернуться в Солнечную систему и там, как следует подготовившись, уже лететь за трофеями.

На удивление, гравитационная секция оказалась в работоспособном состоянии, и сейчас мы как нормальные люди сидели за столом и без скафандров. Даже пищевой автомат работал, позволивший насладиться горячей и вкусной едой. Конечно, все познается в сравнении, но на фоне пищевых пайков это была пища богов.

– Костя, пойми, нам сейчас там появляться опасно, – продолжил я его уговаривать. – Мы попросту можем не долететь, как нас разнесут на куски. А попытки связаться могут воспринять как происки Арахна. Командование флота, который вышел у базы, наверняка заметили, что они используют земные технологии.

– Конечно! – с иронией сказал Туров и поднял руки к потолку. – Там целый терминал на орбите висит, даже слепой заметит.

– Мы только туда и обратно, и если возникнут проблемы, то сразу же вернемся в Солнечную систему. Все равно уже терять будет нечего. – Я попытался сделать как можно более легкомысленное выражение лица.

– Знаю я твое туда-сюда, никогда ничем хорошим не заканчивается.

Туров произнес это уже не с таким отрицанием, и я почувствовал, что почти уговорил его, и после следующих его слов окончательно в этом убедился.

– Ладно, хрен с тобой, – махнул он рукой. – Но я соглашусь, только если ты сам никуда лезть не будешь, а предоставишь это моим ребятам. – Он кивнул в сторону гвардии из пяти человек, которые наблюдали за нашим спором, не проронив ни слова.

Туров уставился на меня, и я, выдержав несколько секунд его вопросительный взгляд, кивнул.

– Вот и отлично, – вдруг вклинился Зарубин. – Раз вы договорились, то я предлагаю взять с собой боевые и обслуживающие единицы элемийцев, а для этого нужно переместить местный ИскИн на улей. Без него они, мягко говоря, туповаты. И для самих элемийцев соорудить герметичный бокс с их атмосферой. Уверен, нам еще не раз придется с ними побеседовать.

– Согласен, делайте. – Я с улыбкой одобрил предложение Зарубина

– Вот спасибо, – в своей типичной манере ворчуна сказал Туров. – Раньше меня воротило от всяких клешней и панцирей, а теперь вы решили пригреть под боком недавнего врага. Вы мне заранее сообщите, кого еще ждать, чтобы я подготовился.

* * *

603 световых года от Земли. Гиперпространство в окрестностях звездной системы HD 127623

Небольшая прогулка вокруг стола помогла немного прийти в себя. Я сделал еще пару шагов, прежде чем спросить:

– Карий, вы говорите, что это, – я указал на изображение, висевшее над столом, – стандартный опорный пункт в вашем пространстве?

– Все верно. Это ближайший и наименьший форпост без планетарного ИскИна, как вы и просили.

Я посмотрел на элемийца, который находился здесь же в оперативном центре, но за прозрачной перегородкой. Все же Зарубин угадал с местом расположения этой кунсткамеры, в которой разместились три анабиозные камеры и все необходимое для коротких отрезков бодрствования элемийцев. Это оказалось очень удобно во время планирования операций.

– Но откуда там столько кораблей?! – с недоумением спросил я и снова ткнул в изображение.

А недоумевать было из-за чего. Как только мы прибыли по указанным Карием координатам, то, естественно, в первую очередь выпустили в обычное пространство имевшиеся на улье зонды. Судя по описаниям элемийца, я ожидал увидеть уже знакомую веретенообразную станцию с несколькими десятками кораблей. Но реальность превзошла все ожидания: веретено действительно было и вращалось на орбите вокруг небольшого планетоида, но вот количество элемийских кораблей превышало две сотни.

– Я не знаю, – ответил Карий. – Это действительно типичный военный форпост. На планетоиде находятся лишь небольшие автоматические фабрики, которые обеспечивают обслуживание сил охранения, но также для накопления ресурсов на случай прибытия сил быстрого реагирования. – Карий хлопнул веками своих шести глаз. – Возможно, в этом и ответ, – продолжил он, – но и большая проблема.

– Что за проблема? – Скучавший до этого Костя вдруг оживился и заерзал на кресле.

Карий повернул голову, и уставился на Турова, и снова моргнул, прежде чем ответить.

– У нас жесткая иерархия, и если там действительно находятся не приписанные к станции силы, то в их рядах точно есть ИскИны-полководцы, и они не подчинятся станционному.

– Ну вот и отлично! – обрадовался Туров и хлопнул себя по коленям. – Значит, летим домой.

Я не обратил внимания на высказывание Кости и подошел ближе к изображению, оказавшись спиной к элемийцу, и закинул руки за спину. Несколько раз перекатился с носка на пятку, после чего переспросил:

– Говоришь, полководцы? Что они собой представляют?

– Это корабли первой категории, – сразу же ответил Карий. – Их ИскИны заточены под тактическое и стратегическое управление боевыми действиями. Стандартная тактическая группа состоит из одного полководца, от трех до десяти кораблей второй категории и от двух до пяти третьей категории. Судя по всему, у форпоста находится целый флот, а значит, должен быть и полководец, командующий этим флотом.

– Очень интересно. – Я занес эту информацию в отдельный файл с напоминанием подробнее расспросить Кария об их военной структуре. – А как нам их распознать?

– Они крупнее всех остальных и могут ставить щиты.

Ну с постановщиками щитов мы сталкивались не единожды, поэтому я быстро оформил запрос, и бортовой компьютер услужливо подсветил этих полководцев. Их оказалось семнадцать штук.

– Скажите, Карий, – я решил озвучить пришедшую мне мысль, – если уничтожить этого высшего полководца, остальные подчинятся?

На этот раз элемиец задумался и молчал секунд двадцать.

– Я не знаю. Если уничтожить командующего, то во главе должен встать следующий по рангу.

– Следующий по рангу, – пробормотал я себе под нос. – Карий, а у вас бывали случаи, когда ИскИны выходили из-под контроля, сходили с ума или еще что-то в этом роде?

– Да, конечно. Это происходило, но редко.

– Годится! – заключил я, и когда повернулся, то встретился с прищуренным взглядом Турова.

Погрузка элемийского челнока началась через два часа после разговора с Карием. Данный тип корабля, что у нас, что у элемийцев, не предназначен для длительных путешествий, и если бы форпост находился на таком же расстоянии, как от границы беспрыжковой зоны до Земли, то ничего бы не вышло. Слишком большая дистанция, на преодоление которой понадобились бы месяцы.

Здесь же нам повезло: цель находилась довольно близко к границе, всего в трех сутках полета. Но даже такое путешествие требует дополнительной подготовки. Поэтому грузовой отсек челнока был забит провиантом и баллонами с кислородом, а также аккумуляторными батареями, мобильной системой жизнеобеспечения для людей и многим другим по мелочи.

На посадочной палубе уже закончились все приготовления, и я провожал взглядом последний груз – анабиозную камеру с Карием внутри. Оставшиеся девять технических пауков бережно толкали ее в невесомости, цепляясь лапами за скобы. И вот, наконец, на палубе показался Туров, за которым двигался взвод капитана Марченко.

Туров присоединился ко мне, а мои гвардейцы остановились напротив, построившись в две шеренги. Позади людей возвышались как исполины Волки и один уж очень примечательный Дровосек. Я всматривался в лица этих ребят, которые согласились пойти на такой риск, и не знал, что сказать.

– Парни, я очень хочу пойти с вами. И не потому, что необходимо кому-то что-то доказать, а потому, что я такой же, как и вы, я один из вас. Знаю, что никто и никогда такого не делал…

– Да ладно, командир, к чему слова, – перебил меня Родригес, – судьба любит дерзких, вам ли этого не знать.

Улыбка сама собой появилась на моем лице.

– Спасибо, Родригес. Я это запомню. – Мое сердце заколотилось быстрее. – Тогда удачи.

Взвод Марченко как по команде отдал честь и, повернувшись к раскрытой аппарели, поспешил на погрузку. Замыкающим двигался Дровосек, и я, словно по наитию, окрикнул:

– Никита!

Дровосек застыл и медленно повернулся ко мне.

– Береги своего командира, да и ребят тоже.

На мое удивление, Никита кивнул и сразу же направился за остальными. Через пятнадцать минут я, Туров и Зарубин стояли в боевой виртуальной среде улья. И перед нами отображалось схематическое изображение звездной системы HD 127623, но не всей, а лишь той части, где находились форпост и прилегающее пространство.

– «Троянский конь» готов к вылету, – прозвучал голос Ивана.

– «Троянский конь»? – переспросил я у Турова, и тот лишь пожал плечами.

Я попытался покопаться у себя в памяти, но так ничего и не нашел, и тоже пожал плечами.

– «Троянский конь», ждите.

Во время запуска зондов приходилось создавать гиперпереходы, что сильно возбудило флот элемийцев, и сейчас на границе беспрыжковой зоны рыскало треть его кораблей. Конечно, избежать контакта не получится, но я хотел отдалить этот момент. Поэтому тщательно выбирал место выхода.

– Троянский конь, вылет разрешаю.

Обучать кого-либо управлению элемийским челноком не было времени, поэтому Эйф запрограммировал автопилот, и капитану Марченко нужно было лишь активировать программу, что он и сделал. Передо мной высветилось сообщение, что челнок покинул посадочную палубу.

– Открыть переход, – приказал я бортовому компьютеру после еще одной сверки координат.

В развернувшемся окне возникло марево гиперпространства, в котором блеснула искра и появилась чернота по ту сторону. Маленькая точка мелькнула сбоку изображения и мгновенно исчезла в вихре воронки. И тут же маркер челнока проявился на тактической схеме. Теперь осталось только наблюдать с помощью зондов, так как связь невозможна.

А челнок, оказавшись в обычном пространстве, отработал маневровыми двигателями, ориентируясь в нужном направлении и оглашая звездную систему опознавательным ключом в радиодиапазоне, запустил маршевые двигатели, начав разгон.

* * *

Родригес смачно припечатал магнитную карту прямо по крышке анабиозной камеры, к которой она и прилипла, и тут же зашелся смехом.

– Снова моя взяла. Где тут мой выигрыш?

Он потянулся обеими руками, накрыв кучку кубиков, нарезанных из сухпайка, и придвинул ее к себе.

– Ну чего, мужики, еще одну партию? – предложил Родригес и, заметив, что Иван вернулся из пилотского отсека, спросил: – Командир, ну что там?

– Ничего не изменилось, – на выдохе ответил Иван, опускаясь на свое место. – Идут параллельным курсом. Похоже, до самой станции нас проводят.

Сразу после выхода из гипера челнок был облучен сканирующими системами элемийских ищеек. И видимо признав в нем дружественную единицу, отстали. Но все же пара кораблей, названные корветами, взяли курс на перехват. Выход из гипера был выбран так, что это рандеву должно было состояться через восемь часов. Восемь длинных часов, за которые у всех, как на челноке, так и на улье, прибавилось седых волос. Тем не менее корабли приблизились и, держась на дистанции, продолжили движение уже в одной группе.

Но никто не подозревал, что жизнь людей, находящихся на борту челнока, висела на волоске, и лишь любопытство командующего флотом ИскИна уберегло их от этой участи. ИскИнам-полководцам, а тем более командующим флотом, позволялась некоторая свобода воли и действий. В определенных рамках, конечно, но без этого такой искусственный интеллект попросту не способен подстраиваться под меняющуюся обстановку на поле боя.

Один из элемийских флотов прибыл в эту систему больше ста лет назад и должен был ожидать дальнейшего приказа, но он так и не последовал. За столетие командный ИскИн попросту заскучал. Он придумывал маневры в системе, отрабатывал различные тактики боя, но выйти за пределы системы не мог. И когда из гипера появился челнок, которого тут быть не должно, да еще и не выходивший на связь, то он вполне мог его уничтожить. Но это было единственное событие за столь долгий срок, и он решил продлить забытое ощущение полезности и посмотреть, что будет дальше. Тем более, чем мог угрожать безопасности один челнок, не имеющий на борту вооружения.

– Значит так, – заявил Иван. – Станция уже видна невооруженным взглядом, и, судя по хронометру, – он поднес левую руку к глазам, – мы прибудем через пять часов, так что давайте готовиться, а то размякли тут в тесноте, – закончил капитан и взглядом проследил за летящим над головой пакетом с отходами.

– Да ладно, командир. Пять часов – это еще уйма времени, давай лучше с нами еще партию сыграй. Сегодня удача на моей стороне, – с гордостью заявил Родригес и начал раздавать карты.

Звук хлесткого шлепка отразился от стен челнока, а Родригес начал потирать затылок.

– Делай, что командир говорит, – раздался бас великана Ван И.

– Да понял я, понял, – запричитал Родригес и стал собирать карты обратно. – Слушай, Парадокс, мне вот интересно, у тебя такой скудный словарный запас с возрастом или всегда был?

– Сейчас еще раз получишь по шее – и интерес пропадет.

Иван засмеялся и сквозь смех попросил:

– Белов, Онил, сдвиньте камеру к стене, чтобы освободить проход для напарников.

Через четыре часа и пятьдесят минут взвод был в сборе и собрался напротив грузовой аппарели в полном облачении. Люди, как и стальные напарники, выстроились по обеим сторонам анабиозной камеры, и только Никита находился позади всех. И если стальные напарники были спокойны, то вот у людей был повышен сердечный ритм, а по крови разгонялся адреналин, впрочем, как и всегда перед боем.

– Подходим, – сказал в канале Иван. – Скоро должны начать.

Внимательно наблюдавший за челноком командующий ИскИн, вдруг получил доклад об открытии гиперперехода, но через пару секунд он закрылся. Затем снова поступил доклад, и с той же пометкой. Гиперпространственные воронки стали открываться и закрываться с определенной периодичностью. Так продолжалось минут пять, а затем в пространстве появился объект очень больших размеров и тут же встал на разгон к станции. Полководец впервые столкнулся с такой конфигурацией корабля и не знал, чего от него ждать, но в том, что он представлял угрозу, сомнений не возникало.

– На месте. Приготовились! – крикнул Иван, и аппарель пошла вниз.

Когда аппарель заняла свое крайнее положение и полностью открыла проход, Иван скомандовал:

– Вперед!

Все синхронно подхватили анабиозную камеру, а Никита уперся в нее руками и, надрывая сервоприводы, начал толкать. Бойцы как единый организм передвигали ногами и упирались свободными руками в потолок, чтобы не дать камере подняться выше и лишить Никиту опоры, так как именно он предавал основной импульс разгона и задавал направление.

Чужак вышел из гипера в очень неудобном месте, и посланная на разведку группа кораблей оказалась далеко от него. Мгновенно проведя расчеты, Полководец определил, что чужак достигнет станции до того, как его перехватят ищейки, поэтому он принял единственное на тот момент решение. Оставшаяся часть флота приняла единый ордер и, разогнав свои реакторы на максимум, синхронно запустила маршевые двигатели, ложась на встречный курс. Командующий ИскИн отправил всех, кроме трех единиц второй и двух третьей категорий. Справедливо решив, что этого будет достаточно, тем более рядом оставались еще двадцать единиц местной приписки.

Несколько секунд понадобилось, чтобы преодолеть небольшой участок разгона, и вскоре взвод Ивана оказался в открытом космосе. Если внутри челнока экранировали стены, то в открытом космосе включать активные системы было верхом идиотизма, поэтому Иван на глаз определил расстояние до станции, и оно оказалось чуть больше пятидесяти метров. И все эти метры бойцы пролетели в немом молчании, вцепившись в цилиндр анабиозной камеры. Расчет разгона оказался настолько ювелирным, что через десять секунд весь отряд влетел в один из каналов для сброса плазмы из реакторного отсека станции, ничего при этом не задев, хотя запас по диаметру оставался не больше полуметра.

Когда ИскИн сделал свой ход и оставалось только ждать, Полководец вновь переключил внимание на челнок, но тот, как и несколько минут назад, продолжал неподвижно висеть рядом со станцией. Решив, что, возможно, тот прибыл на автопилоте и на борту никого нет, он окончательно потерял к челноку интерес и стал продумывать тактику боя с чужаком. Но в этот момент станционный ИскИн передал сообщение о проникновении, а челнок исчез во вспышке взрыва.

* * *

– Гравитация! – успел крикнуть Иван, когда группа со всего маху рухнула на стенку канала сброса.

Камера вышибла сноп искр, а бойцы повалились кто на живот, а кто на спину, но не отпустили транспортные скобы, и вся эта компания помчалась вниз, набирая скорость. Направление вектора гравитации оказалось не строго вертикальным, а где-то под углом тридцать градусов, поэтому падение быстро перешло в скольжение, будто с горки спускаешься, но этот процесс был уже неконтролируем.

Перед заброской Ивана инструктировал Эйф, и с его слов этот канал не больше пятисот метров, а значит, к концу скорость будет достаточной, чтобы камера кого-нибудь размазала.

– Никита, трос! – крикнул Иван и развернулся так, чтобы оказаться на животе и лицом к несущейся позади камере.

Дровосек мчался последним, просто лежа на спине, и, получив приказ, отпустил скобу и резко согнулся, заняв сидячее положение, а затем крутанулся, разворачиваясь передом к камере. Затем отстегнул небольшой барабан с тонким, но прочнее стали тросом, то же самое проделал и с метательным пистолетом. Короткое движение – и барабан встал в приемный тракт как влитой. Больше не теряя ни секунды, Никита прицелился поверх камеры и нажал на спусковой крючок. Появилась небольшая вспышка, и один конец троса полетел вперед.

Постоянная болтанка, темнота и сверкающие всюду искры затрудняли видимость, но системам скафандра это не было помехой. Иван увидел трос, подсвеченный на визоре шлема, и тут же ухватил его. Секунд десять он потратил на то, чтобы закрепить его за транспортировочную скобу на передней части камеры, после чего приказал:

– Приготовиться к удару!

Несколько секунд в канале происходила возня, напоминающая дискотеку со стробоскопами, но вскоре от всех членов группы, кроме Никиты, пришло сообщение, что задача выполнена.

– Никита, ты знаешь, что делать!

Дровосек пристегнул обратно пистолет, предварительно зафиксировав вращение барабана, потом выхватил лом, а дальше произошел трюк похлеще цирковых. Никита ударил руками в пол и из положения сидя подпрыгнул на пару метров, в полете перевернулся и, перехватив лом обеими руками, со всего размаху вонзил его в пол. Трос мгновенно натянулся как струна, а Никиту дернуло так, что, будь на его месте человек, его разорвало бы пополам или оторвало руки. Но Дровосеки и были созданы, чтобы выдерживать большие нагрузки. Но на этом спуск не прекратился.

Стальные стенки канала – это всего лишь кожух, за которым скрываются катушки для удержания плазмы по центру. Поэтому лом легко прошел через тонкий лист и продолжил вспарывать его, как консервную банку. Но эффект, конечно, был, скорость спуска начала снижаться, но так как трос был закреплен на передней части камеры, она стала задирать нос. И все бы ничего, бойцы и Волки налегли своим весом – и подъем прекратился, но в канале послышался окрик Ван И:

– Командир!

От резкого рывка Иван не удержался, точнее, транспортная скоба не выдержала, и, взмахнув пару раз руками, он умчался вперед, с каждым метром отдаляясь от своей группы.

– Беречь камеру! – поспешил приказать капитан. – Я как-нибудь переживу.

Какое-то время Иван барахтался, пытаясь замедлиться, но все было тщетно – он вылетел как пуля и, пролетев еще метров тридцать, врезался в кожух реактора и только успел услышать вой медицинских систем, прежде чем его сознание погасло.

– Командир! Командир!

Сознание прояснялось волнами, за которые Иван слышал монотонный, периодичный сигнал тревоги и какие-то голоса. Все плыло словно в тумане.

– Очнись, командир!

Иван никак не мог собраться с мыслями, бордовая пелена застилала взор, а звон в ушах мешал разобрать слова, и жуткая боль, которая пульсировала по всему телу. Внезапно среди какофонии звуков появился женский голос:

«Процедура реанимации начата. Состояние критическое. Введен поддерживающий препарат Ха3. Производится блокировка поврежденных участков. Блокировка завершена. Препарат Т10 введен. Требуется немедленное вмешательство медицинского персонала. Время действия препарата Т10 – четыре часа».

Боль ушла, а по телу Ивана стало разливаться приятное тепло, но затем, словно по щелчку пальца, его зрачки расширились, а сознание собралось в одну яркую точку где-то внутри головы.

– Командир, живой?! – Ван И стоял на одном колене, положив руку на грудь Ивану.

На этот раз капитан четко понял, чего от него хотят, и быстро пробежался по отчету медицинского сканирования.

– Ско… – Иван захрипел и закашлялся. – Сколько я в отключке, Парадокс?

– Не больше минуты.

Минута – это непозволительная роскошь в ситуации, когда счет идет на секунды.

– Все нормально, Парадокс. Сломаны обе ноги, ББС зафиксировал места переломов, – затараторил Иван. – И отбиты внутренние органы. Жить буду, но у меня четыре часа, прежде чем отключусь. – Он приподнялся на локти и спросил: – Что с камерой?

– Все нормально, командир, – пробурчал Ван И, помогая Ивану подняться.

Ноги ощущались как деревянные костыли, но это не помешало капитану оценить обстановку. Вылетев из канала, они очутились на центральной площадке тора реактора, и, как сказал Парадокс, камера благополучно стояла на полу, охраняемая Балаболом. Белов и Онил возились с одним из Волков, вскрыв тому сервисный щиток на правой ноге. Остальные роботы, контролируя подходы, находились у противоположных друг другу выходов, устроенных под тором реактора.

Если до этого активные системы скафандров и роботов были отключены в целях маскировки, то теперь скрываться смысла не было, и капитан через командную сеть приказал врубить все. Тут же на пол шлепнулись тараканы и, перебирая лапами, умчались через выходы, а три десятка муравьев рассыпались в разные стороны, забираясь по отвесным поверхностям. И, пока противника не наблюдалось, этим нужно пользоваться.

– Онил, Белов, заканчивайте, надо двигаться!

Привыкая к ощущению, Иван подковылял к анабиозной камере и попытался ухватиться за транспортную скобу, но догнавший его Парадокс решительно отодвинул командира в сторону. Иван лишь хмыкнул, наблюдая, как бойцы занимают места у груза, и, сверившись с тактической схемой, произнес:

– Нам туда. – Он указал на один из выходов.

Мысль еще только сформировалась в голове у Ивана, а рука уже забегала по виртуальному интерфейсу, определив Никиту и пару Волков в авангард, а двух остальных – прикрывать тыл. Затем Иван приказал:

– Вперед!

И группа побежала.

Из информации, полученной от Эйфа, до ближайшей командной консоли должно быть около ста пятидесяти метров, но, несмотря на небольшое расстояние, Иван чувствовал, что не успевает, и все время бормотал:

– Быстрее, быстрее…

Противник появился, когда впереди замаячил поворот в боковой коридор, за которым оставалось пройти каких-то пятнадцать метров. Иван даже не успел среагировать, как заскочивший за угол таракан вдруг вылетел оттуда в виде отдельных частей. И одновременно с этим пришло сообщение о появлении противника от тараканов, которые двигались в арьергарде.

В это мгновение Иван пожалел о той минуте беспамятства, которой сейчас не хватило, и теперь ничего другого не оставалось, как идти на прорыв.

* * *

– Не останавливаемся! – крикнул Иван в гарнитуру шлема.

Приняв решение идти ва-банк, он отозвал Волков с тыла, и теперь впереди бежали пять стальных громаден, и, будь противники живыми существами, эти исполины, несомненно, внушали бы страх. Но раз бой предстоял с бездушными железками, то прежде, чем повернуть за угол, Никита не останавливаясь прижался к противоположной от нужного коридора стене и выстрелил целую очередь электромагнитных гранат вперемешку с боевыми.

Вся эта куча металлических цилиндров ударилась о стену за поворотом и, отрикошетив, улетела куда-то в глубь коридора, где группу уже ждал противник. Серия ярких вспышек ознаменовала о доставке гостинцев по назначению, но проверять результаты не было времени, противник уже наступал на пятки, а значит, только вперед.

Никита снова занял свое место, и, когда до поворота оставалось несколько метров, все стальные напарники выхватили щиты и сомкнули строй. Новоиспеченные легионеры разом выскочили из-за угла и тут же получили очередь снарядов, которые вонзились в стену щитов. Огромная кинетическая энергия мгновенно превращала стальные болванки в расплавленный металл, и тот оранжевыми каплями вперемешку с композитным крошевом разлетался во все стороны. Но несмотря на плотный огонь со стороны противника, стальные напарники не остановились, а наоборот, ускорили шаг, отрываясь от своих людей и груза.

Иван первым из людей повернул за угол и увидел лежащих на полу нескольких элемийских роботов, но впереди маячила целая толпа, заполонившая коридор. Они вели огонь по надвигающейся бронированной стене, но так как стальные напарники практически полностью перекрывали коридор, то сквозь такое препятствие только изредка пролетал шальной снаряд. Поэтому Волки пытались как можно быстрее сократить дистанцию, чтобы затруднить ведение огня, и уже преодолели пресловутые пятнадцать метров.

Прошла еще секунда, как, набрав приличную скорость, Дровосек и Волки всей своей массой врубились в подходящих из глубины коридора роботов. Сноп искр брызнул во все стороны, осветив пространство вокруг, а дальше началась мясорубка.

Никита и Волки толкали, били ломами, забрасывали гранаты в глубь толпы элемийских роботов и всячески пытались сокрушить своего врага. Машины для убийства, созданные двумя цивилизациями, столкнулись в неравной битве, и хотя каждый по отдельности Дровосек или Волк справится с таким же одиноким вражеским роботом, даже великаном, но противника было слишком много. Это понимал и капитан Марченко.

– Онил, гермодверь! – указал Иван на запертый проем, когда процессия с грузом добралась до конечного пункта маршрута, и, с трудом разжав зубы, добавил: – Остальным прикрыть подход с тыла.

Уже в который раз Иван отправлял людей на смерть, и каждый раз он боролся с тем, как правильно, и тем, что говорит сердце. А сейчас оно требовало пойти вместе с ребятами, и он почти поддался этому чувству, но Иван посмотрел на лежащую на полу анабиозную камеру, и, как всегда, победила цель, ради которой они сюда и пришли.

Вспышка – и крошево осколков ударило со стороны гермодвери. Присевший рядом Онил просунул руки в образовавшуюся дыру, и через пару секунд сворка гермодвери отошла в сторону.

– Готово, командир! – заключил Онил.

– Помоги мне. – Иван уперся руками в заднюю часть камеры.

Онил схватил ее за скобу спереди, и вместе они заволокли ее внутрь. Иван сделал над собой усилие и как можно увереннее произнес:

– Онил, помоги ребятам.

– Да, сэр. – Онил без разговоров умчался в коридор.

Иван подошел к проему и мгновение наблюдал, как за ним свергали вспышки, периодически пролетали снаряды, что-то взрывалось, – шел полноценный и безнадежный бой. Но таким он будет, если не удастся довести задуманное до конца.

Иван хлопнул по консоли рядом с проемом, и гермодверь отсекла происходящее снаружи, закрывшись обратно. Стоически избегая просмотра тактической информации, он прошел к консолям, которые были здесь в помещении, и выполнил то, что ему объяснил Эйф. Через несколько секунд Иван услышал звуки, доносящиеся снаружи скафандра, – нагнеталась атмосфера, как говорил Эйф.

Через минуту он уже стоял над лежащим в камере Карием, который все никак не приходил в себя. Внезапно раздался громкий удар, передавшийся через переборку из коридора. Иван машинально обернулся на источник звука, и в этот момент Карий сделал глубокий вдох.

– Карий, поднимайся, у нас очень мало времени, – заговорил Иван, помогая Карию подняться. – Они вот-вот ворвутся сюда.

Элемиец пошатываясь направился к консолям и просто рухнул в кресло перед ними. Он коснулся консоли, и та засветилась, сыпля какой-то информацией. Карий стал медленно водить по ней пальцами, и капитану вдруг захотелось его пнуть, чтобы тот делал это быстрее. Но с каждой секундой пальцы элемийца носились все быстрее и быстрее.

Наконец он провел все манипуляции, и оставалось только одно касание, но Карий почему-то не торопился это делать, а лишь занес руку над консолью и так замер. Глядя на это, Иван медленно потянулся за ножом, закрепленным на скафандре в районе бедра, и накрыл его ладонью. Он, конечно, мог воспользоваться оружием, но Иван не хотел вот так просто дарить легкую смерть тому, кто, возможно, станет виновником провала задания и гибели его друзей.

Неизвестно, о чем думал этот элемиец, но он все же опустил руку. Несколько секунд ничего не происходило, а потом звуки боя снаружи начали стихать. Иван резко развернулся и на негнущихся ногах направился в сторону гермодвери.

В это время командующий ИскИн продумал бой с чужаком до самых мелочей и уже не мог дождаться, когда он начнется. Но неожиданно станция окуталась плазменным щитом, а в сеть с пометкой станционного ИскИна стало транслироваться сообщение о допустившем ошибку командующем ИскИне. В нем говорилось, что он пренебрег безопасностью важной опорной точки Элума и позволил группе диверсантов высадиться на станцию и о его неправильном функционировании.

И пока это происходило, подконтрольные станционному ИскИну боевые единицы стали приближаться к местоположению носителя командующего ИскИна. Но тот ничего не опасался и позволил им подойти достаточно близко, так как знал, что команду на ликвидацию ИскИнов могут дать только создатели, а их не было на станции вот уже лет сто, и взяться им неоткуда. Иначе они давно бы вышли на связь.

Слитный залп главных калибров боевых единиц второй категории прервали его размышления, и он даже не стал что-либо предпринимать. ИскИн такого уровня легко просчитывает вероятности того или иного исхода действий на коротком промежутке времени, и сейчас любые шаги приводили к стопроцентному уничтожению корабля-носителя, поэтому он и остался на месте.

Единовременное попадание сгустков плазмы просто смяло корабль-носитель, и через секунду он исчез в яркой вспышке, на мгновение затмив местное светило. Но напоследок командующий ИскИн ощутил удовлетворение, и последней его мыслью было: «Они все же вернулись».