Семейная фотография

К и р и л л — младший редактор областного издательства, 23 года.

Л е н о ч к а — его жена, художница, 19 лет.

А н н а И в а н н а — мать Леночки.

Г е н а — брат Леночки, студент университета.

Д я д я М и х а и з М ц х е т ы — старик нумизмат.

Ш е ф, за 40.

О н.

О н а.

Г о л г о ф у ш к и н.

Р а и с а, за 30.

П е р в ы й г р у з ч и к.

В т о р о й г р у з ч и к.

Т р е т и й г р у з ч и к.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Комната в квартире Анны Иванны. Посередине — стол, на нем бутылка шампанского и несколько бокалов. На одном из стульев лежит гитара. Дверь направо ведет в спальную; прямо, в открытый проем, видна прихожая. Вторая половина дня, ярко светит солнце. Видимо, хозяева, уходя, забыли выключить радио.

Г о л о с д и к т о р а. …В глубокую древность уходит корнями изучение человеческой природы. Является ли счастье подлинным, если для его достижения нужно отказаться от собственных принципов, идеалов?..

Один за другим, не спеша, в прихожей появляются А н н а И в а н н а, д я д я М и х а и Г е н а. Мужчины в черных костюмах. Анна Иванна — в выходном платье, на которое потрачено немало скромных усилий.

…И вообще, что такое счастье? Внушительная сумма жизненных успехов? Или, наоборот, презрение к так называемой карьере, материальному благополучию? Ученые отвергают постановку опытов на человеке, но сама жизнь иной раз подвергает нас испытаниям, так сказать, на излом…

Пока идет этот текст, вся компания рассаживается — кто где. На лицах у присутствующих тихая радость смешивается с умилением и усталостью. С лестницы доносятся прощальные возгласы, смех.

…Кибернетика, как наука об управлении, претендует не только на…

Анна Иванна жестом просит сына выключить радио. Гена переключает на другую программу. Женский голос поет что-то ультрамодерновое. Повинуясь протестующему жесту матери, Гена выключает радио. В наступившей тишине Анна Иванна тихонько напевает что-то, она растрогана, счастлива, да еще и под хмельком. Неожиданно рванув струны гитары, торжественно поет.

А н н а И в а н н а.

(И снова, мечтательно.) Вот о чем пели мы в наше время, а, дядя Миха?

Д я д я М и х а (он тоже слегка на взводе). Дорогая Анна Иванна, откройте сегодняшние газеты. Там только об этом.

А н н а И в а н н а (задумчиво). Может быть. И все-таки… все-таки иногда хочется чего-то совсем другого.

Д я д я М и х а. Чего именно?

А н н а И в а н н а (элегически). Просто — пожить.

Г е н а. Стыдись, мать! Это несозвучно.

В прихожую входят Л е н о ч к а и К и р и л л. Леночка в белом платье, на голове у нее фата; Кирилл в черном костюме, ярком галстуке. При виде молодых все встают.

К и р и л л (кому-то, на лестницу). Кафе «Юность». Двадцать ноль-ноль.

Выстрел. Это дядя Миха открыл шампанское, разлил его по бокалам. Все чокаются, улыбаясь, молча пьют. Анна Иванна лихо швыряет бокал на пол. Все снова рассаживаются, блаженно отдыхают.

Долгая пауза.

Д я д я М и х а. Теперь, когда союз двух юных прекрасных сердец скреплен гербовой печатью и музыкой Мендельсона, я хочу сделать молодым подарок, доступный мне, старому грешному нумизмату. (Достал из жилетного кармана старинную монету.) Этой монете три тысячи лет. Она золотая.

А н н а И в а н н а (радостно). Ура! Кольца — да?

Д я д я М и х а. Отнюдь. Что мы здесь видим? Профиль молодой красивой женщины. (Перевернул монету.) А здесь — цифра десять. Да, это золото, сплав — ржавчина пережитков, кровь преступлений, поруганная честь, а!.. нет слов! Дорогие дети! Я не дарю ее вам, и скажите за это спасибо дяде Михе из Мцхеты. (Прячет монету в карман.)

Л е н о ч к а. Дядечка Михочка, дайте я вас поцелую.

Д я д я М и х а. Нате. (Подставляет щеку для поцелуя, обращаясь к Кириллу.) Я сейчас буду звонить твоему шефу, и я ему скажу: уважаемый друг! То обстоятельство, что вы старше по должности, не давало вам права не являться в загс на регистрацию моего единственного племянника! Позвольте же и нам всем на вас… на-пле-вать!

К и р и л л. Ну, это перебор. Он хороший мужик, и умница. (Ко всем.) Представляете — Пушкина наизусть шпарит: стихи и прозу.

В прихожей появляется немолодой румяный, белозубый, весьма респектабельный м у ж ч и н а. В нем чувствуется порода в счастливом сочетании с руководящим обаянием. В руках у него старинный стул.

Шеф! Легки на помине!

Ш е ф. Леди и джентльмены! (Общий приветственный жест, сопровождаемый жемчужной улыбкой.) Тысяча извинений — дела!

А н н а И в а н н а. О чем речь! Садитесь, пожалуйста.

Ш е ф. Нет, с вашего разрешения — сперва тост. (Жестом просит Кирилла налить. С бокалом в руке встал в позу, опираясь на принесенный стул.) Что является движущей силой нашего здорового общества? Я полагаю — юмор. Не утробное га-га-га, а тонкая улыбка понимания. Провожая сегодня, так сказать, в первый путь лучшего младшего редактора нашего областного издательства… одним словом — принимай! (Торжественно вручает Кириллу принесенный стул.) Некто Остап Бендер гонялся за ним на протяжении трехсот страниц знаменитого романа. К вам, дорогие молодожены, волею руководства, этот стул приходит с первых же страниц, так сказать, вашего романа.

Аплодисменты, возгласы: «Браво! Остроумно!»

Пардон! Пардон! Я не кончил. Мысль подарить вам этот старинный Гамбс возникла мгновенно и ассоциативно. (Достает из кармана телеграмму, читает.) «План вашего издательства включено переиздание Двенадцати стульев. Жомов».

К и р и л л. Шеф! Вы — гений!

Ш е ф. Гений — это слишком сильно: за мной стоит коллектив. Итак, подготовку книги поручаю отныне старшему редактору издательства, а оформление (обращаясь к Леночке) — вам!

Общее ликование, крики «Ура», «Браво!».

Позвольте закончить словами поэта:

Дружные аплодисменты покрывают последние слова Шефа.

Д я д я М и х а (разглядывая стул). У меня был похожий, только с зеленой обивкой.

К и р и л л (становясь за стул в той же позе, что и Шеф). Дорогой шеф! Общественность! Принимая этот исторический стул, мы клянемся не повторять заблуждений его хозяина — бессмертного Кисы Воробьянинова. Не скрою: получая сто тридцать пять рублей, я испытывал некоторые материальные трудности. Теперь все позади: старший редактор — это сто пятьдесят рублей! (Леночке.) К осени мы купим наконец тебе велосипед. А в дальнейшем… Шеф, вы слышали? Говорят, скоро будут в рассрочку обменивать старые авторучки на новые автомобили.

Ш е ф (подхватывая шутку). Но для этого надо всем нам хорошо потрудиться, каждому на своем посту.

К и р и л л (на подъеме). И тогда мы объедем весь мир! Я напечатаю путевые заметки (Леночке), а ты их проиллюстрируешь.

А н н а И в а н н а. Ребятки! Идея! (Достала из шкафа лотерейный билет.) Вот! Выигрывайте «Жигули», катайтесь, любите, порхайте…

Д я д я М и х а (он уже порядочно захмелел). Па-азвольте! Что вы ему дарите? (Кириллу.) Дай сюда! (Отбирает лотерейный билет, рвет его на мелкие кусочки, разбрасывает вокруг себя.) На что надеются люди, покупая лотерейный билет? (Шефу.) Вот вы — отвечайте!

Ш е ф (изящно). На то, что они укрепят государство.

Д я д я М и х а. Бред! Чепуха! Они хотят выиграть! Иными словами, за свои тридцать копеек урвать в сто, в тысячу раз больше!

Ш е ф. Но в конечном счете это же выгодно государству.

Д я д я М и х а. Что? Воспитывать в людях рвачество?! Желание получать не по труду? (И вдруг как бы протрезвев, с чувством, к Кириллу.) Если уж желать тебе что-то, так я желаю тебе твердости духа в предстоящих испытаниях, именуемых жизнью! (Тяжело опускается на подаренный Шефом стул и тут же рушится вместе с ним на пол.)

Из сиденья стула вываливается небольшой черный ящик, перевязанный проволокой. Пауза.

Ш е ф. Момент… (Поднял ящичек, поднес к уху, встряхнул.) Шуршит. (С поклоном передает его Леночке.)

Та, повертев его в руках, вручает дяде Михе. Высоко подняв брови, дядя Миха разглядывает находку, подумав, протягивает ящик Анне Иванне. Та качает головой, прячет руки за спину. Дядя Миха подает ящик Кириллу и кивает на развалившийся стул. Кирилл пробует засунуть ящик обратно в сиденье, но это у него не получается. Повернулся к Шефу и, вдруг поняв, что это розыгрыш, расхохотался. За ним хохочут все остальные.

К и р и л л. Черт возьми, это было остроумно!

Ш е ф. Но позвольте…

А н н а И в а н н а. Не позволю! (Кокетливо.) Ну, шепните мне, что там?

Ш е ф. Клянусь родным коллективом — не знаю.

Д я д я М и х а. Может быть, там старинные деньги?

Л е н о ч к а. Да он просто пустой.

Ш е ф. Как бы не так. (Кириллу.) Открой и увидишь.

А н н а И в а н н а. А! Вот вы себя и выдали! Выдали!

Пауза.

Г е н а (Кириллу). На самом деле — открой ты его наконец.

К и р и л л (весело). Есть открыть!

Д я д я М и х а. Минутку, Кирилл… Товарищи, а вдруг там… что-нибудь… эдакое.

Г е н а. Например?

Д я д я М и х а. Ты что — не понимаешь?

Г е н а. Не-а!

Д я д я М и х а. Ну… Таможня могла прохлопать?

Г е н а. При чем тут таможня? (Шефу.) Где вы взяли это чудовище?

Ш е ф. В комиссионке, за углом.

К и р и л л. Сейчас все узнаем. Итак… (Развязал проволоку, вынул пачку каких-то бумаг, взглянул, расхохотался. Дяде Михе.) Вы почти правы: какие-то старые облигации. Фр-р!.. (Высоко швырнул их в воздух.)

Белыми птицами облигации разлетелись во все стороны, медленно опустились на пол, на стол, на стулья. Все стоят не шевелясь.

Д я д я М и х а. Дорогой! Напрасно спешишь. (Скосив глаза на ближайшую к нему облигацию.) Это трехпроцентный заем. Золотой. Это — деньги.

К и р и л л. Да ну?.. (Спокойно собирает облигации. Пересчитал.) Верно. Сто штук по двадцать — две тысячи рэ.

Пауза.

А н н а И в а н н а (несмело). Товарищи, ура?

Л е н о ч к а. Что — ура?

Д я д я М и х а. Вот именно: что — ура?

Пауза.

К и р и л л. Шеф, а? Каково?

Ш е ф (вдруг расхохотался, обращается к Кириллу). «Друг Моцарт! Нет, никогда я зависти не знал, а ныне — сам скажу — я ныне — завистник. Я завидую».

А н н а И в а н н а (Кириллу). Что ты хочешь делать?

К и р и л л (дурачится). Скрежетать зубами, тещенька.

А н н а И в а н н а. Не понимаю…

К и р и л л. Рыдая и стеная — искать владельца стула.

Ш е ф (Кириллу). Хвалю. Хвалю. (Протягивает руку за облигациями.)

К и р и л л. Нет, Шеф. Я сам, интересно же.

Л е н о ч к а. Может, заявить в милицию?

К и р и л л. В милицию!!. Да ты что, забыла, какой сегодня день? (На подъеме.) Я хочу… я хочу, чтобы в день нашей золотой свадьбы мы вспомнили бы не милицию… а о том, как… одним словом — клянусь! Я найду этого… бедного человека, потерявшего две тысячи рублей. В этом — наша новь! Это наше сегодня! Товарищи, развлекайтесь! Ленок, действуй. (Прихватив стул, к Шефу.) Пошли в комиссионку. (Вместе с обескураженным Шефом уходит.)

Пауза.

А н н а И в а н н а (перебирая облигации). Совсем как новенькие.

Д я д я М и х а. Ну, все правильно. Другое дело, если бы там оказались старинные деньги: нумизмат не имеет сердца, даже если он из Мцхеты.

Л е н о ч к а. Подумать только: две тысячи! Вот кто-то обрадуется!

А н н а И в а н н а (глядит на то место, где только что стоял стул). Как-то сразу пусто стало… (Несмело.) Слушайте, а вдруг это свадебный подарок судьбы? Тоже вполне бескорыстный.

Г е н а (улыбаясь). Мать, это не впечатляет.

Д я д я М и х а (он несколько протрезвел). Друзья! То, что здесь произошло сейчас, — абсолютно естественно! Мы живем в другое время. Презренный металл стал действительно презренным…

Пауза. Анна Иванна призадумалась.

Г е н а (ирония). Эх, мать, да фиг с ним! Вон я — утром пораньше метлой отмахал и получил свои восемьдесят форинтов. А днем профессор Кан нам лекции читает. Выгонят из дворников — пойду в физики.

А н н а И в а н н а. Так это ты! А я всю жизнь преподаю пение… в детском садике. А на чем я там играю! Не рояль, а старая колода. И вообще…

Д я д я М и х а. Да, вы правы, трудностей еще хватает, но важна тенденция. А она такова: (Анне Иванне) вам прибавляют зарплату, мне — пенсию, (Гене) вам уже повысили стипендию… И вот тут… я наблюдаю влияние роста реальных доходов на душу, понимаете, душу населения, и что я вижу?

Г е н а. Душа трещит.

Д я д я М и х а. Нет, нет и еще раз — нет!

Входят К и р и л л и Ш е ф со стулом. Кирилл весел и оживлен. Шеф слегка возбужден, но умело скрывает свои чувства за иронией.

К и р и л л. Ну вот, все выяснено: вместе с другим барахлом он был сдан в комиссионку больше года назад. Все, кроме него, распродали, а стул никто не брал. Уценяли, искали хозяина, он не явился, и вот теперь это — бесхозное имущество. Доход от продажи — три рубля пятьдесят копеек — капнет государству.

Д я д я М и х а. А ты сказал им… (на ящик) про это?

К и р и л л. Привет! При чем тут магазин?

Л е н о ч к а (матери, спокойно). Ну, видишь? Теперь они вообще ничьи. Слушайте, у меня есть предложение. Давайте купим маме в садик рояль!

Ш е ф. Момент! (Кириллу.) Дай сюда.

Кирилл дает Шефу облигации.

Государственный заем — это не рояль. Это новые заводы, школы, кинотеатры, типографии, наконец… (понизив голос) нужды обороны. Да, пока еще — увы!

Д я д я М и х а (тихо, Анне Иванне). Сейчас он предложит вам купить танк.

А н н а И в а н н а. Фу! Как вам не стыдно!

Ш е ф. Так вот: не три пятьдесят, а все это я возвращаю… в сберкассу. Ибо государство… (проникновенно) товарищи, государство — это же мы.

А н н а И в а н н а (нерешительно). Позвольте… Но тогда и я — тоже. Может быть, можно действительно вернуть в сберкассу — те… Сразу. У меня их целый ящик. Не все ли равно государству? Их тоже погасят… Я согласна даже на бо́льшую сумму. Да хоть все! Кира! Я их сейчас принесу, а ты мне обменяешь один к десяти, Да?

Г е н а (смеется). Ай да мать! Светлая голова!

Ш е ф. Нет! Анна Иванна, дорогая, — нет! Это бестактно, извините — бестактно по отношению к министерству финансов. Все, вопрос ясен. (Хочет положить облигации в карман.)

Г е н а. Минуточку… (Подошел к Шефу, твердо взял его за руку.)

Мгновение — и оба напряглись, но Гена сильнее. Шеф уступает ему облигации.

К и р и л л (весело). Люди! Я торжественно обещаю и даже слегка клянусь… искать владельца стула, и провались я на этом самом паркете, если хоть на волосок дрогнет моя душа.

Л е н о ч к а. А я бы отдала их в милицию.

А н н а И в а н н а. Ни в коем случае!

Ш е ф. Правильно. Это исключено. В милиции работают такие же люди, как и мы с вами.

Г е н а. Что вы хотите этим сказать?

Ш е ф. А что вы подумали, молодой человек?

Л е н о ч к а (предотвращая угрозу ссоры). Люди! Люди! Пошли танцевать! (Включает проигрыватель.)

Кирилл и Леночка танцуют, остальные, каждый по-своему, переживают случившееся. Вдруг Анна Иванна вскакивает, выключает проигрыватель.

Что случилось, мама?

А н н а И в а н н а (весело). Про-ве-рить… Их надо проверить!

Ш е ф. Ну знаете…

Хлопнув дверью, Шеф уходит.

З а т е м н е н и е.

Край уходящего за кулисы барьера. Обеденный перерыв. За окошком с надписью «Контролер» завтракает молодая красивая женщина — Р а и с а. Радио передает очередной детектив. Резкий звук автомобильных тормозов.

Г о л о с ч е к и с т а. «Руки!»

Слышится шум борьбы, частое дыхание.

Г о л о с п р е с т у п н и к а (хрипло). «Твоя взяла, майор».

Г о л о с ч е к и с т а. «Наша всегда берет».

Звуки захлопывающихся дверей, взревел мотор, машина умчалась.

Ж е н щ и н а - д и к т о р. «Вы слушали передачу из цикла «365 будней угрозыска». Московское время — шестнадцать часов. Передаем статью нашего обозревателя «Охрана Байкала — дело всего народа».

М у ж с к о й г о л о с (прочувствованно). «Голубая жемчужина — так назвал народ это чудо природы с кристально чистой водой…»

Раиса выключает радио. Убирает завтрак. Открывает входную дверь. Медленно, один за другим, входят уже знакомые нам участники первой картины, кроме Шефа. Смущенно улыбаясь и переглядываясь, все подходят к столу с таблицами. Анна Иванна с независимо-растерянным лицом одной рукой прижимает к груди сумочку с облигациями, другой перебирает таблицы, не находит нужных, шушукается с дядей Михой, тот кивает на окошко с надписью «Контролер». На фоне только что услышанной передачи поведение всей компании выглядит в высшей степени странно и вызывает у Раисы тревогу. Анна Иванна с деланно-безразличным лицом приближается к окошку.

Г е н а (дурачится, шепотом). Милиция!..

А н н а И в а н н а. Где? Ай да ну тебя…

Г е н а (продолжая резвиться, Раисе). Девушка, где у вас тут сигнализация?

Р а и с а. А вам зачем?

Г е н а. На случай кошмарного преступления.

Р а и с а. Гражданин, отойдите от стойки.

Все, кроме Анны Иванны, о чем-то шепчутся, чем еще больше настораживают Раису.

А н н а И в а н н а. Здрасьте.

Р а и с а. Здрасьте…

Г е н а. Мы пришли грабить вашу сберкассу.

Все, улыбаясь, медленно окружают окошко. Неожиданно Анна Иванна нырнула головою в окошко, Раиса резко дернулась в сторону. Анна Иванна испуганно шарахается.

А н н а И в а н н а. Ах!.. Вы что?!

Р а и с а. А вы что?!

А н н а И в а н н а. Я… я хочу проверить облигации…

Р а и с а. Ну и проверяйте, а не дрыгайтесь.

Гена хохочет.

А н н а И в а н н а (обиженно). А я вовсе и не дрыгаюсь. (Раисе.) Дайте мне таблицу золотого займа.

Р а и с а. Какую вам, последнюю?

А н н а И в а н н а. Нет… я давно не проверяла.

Р а и с а. Сколько лет?

А н н а И в а н н а. Сорок семь…

Л е н о ч к а. Ой, да ну, мама, не тебе!

А н н а И в а н н а. Что? Я не понимаю!

Д я д я М и х а. Разрешите мне… (Оттесняет Анну Иванну, Раисе.) Будьте любезны, подшивку трехпроцентного займа за все годы. (К присутствующим.) И на этом кончим.

Раиса подает дяде Михе подшивку таблиц. Он отходит с нею, все окружают стол. Незамеченным входит Ш е ф, останавливается позади других. Анна Иванна, приоткрыв сумочку, жестом фокусника достает одну облигацию. Раиса зорко наблюдает за происходящим.

А н н а И в а н н а. Ну, кто? Можно мне?

Г е н а. Нет, нет!.. Пусть это сделает старейший.

Дядя Миха с поклоном принимает облигацию, неторопливо достает очки, потом лупу.

А н н а И в а н н а (Леночке). Он спит на ходу.

Леночка шепчет что-то Кириллу. Тот кивает.

К и р и л л (дурачится). Люди, внимание! Прежде чем случится непоправимое, мы хотим сделать совместное заявление. (Глядя на Анну Иванну.) Уступая агрессии, мы согласились проверить чужие облигации…

А н н а И в а н н а (взгляд на Раису). Что за вздор ты говоришь, Кира! Я — мать твоей жены!

К и р и л л. Ну, хорошо, независимо от того, что у моей жены такая мать, наш благородный поиск будет продолжаться…

А н н а И в а н н а. Да, да, да, конечно!.. Все мы будем искать для вас… отдельную комнату. (Дяде Михе.) Давайте же, давайте!

К и р и л л (веселится). Минуточку!.. И еще: то, что сейчас здесь происходит, не есть образец высокой морали.

А н н а И в а н н а (Кириллу). Ты сказал все?

К и р и л л. Пока все.

А н н а И в а н н а (дяде Михе). Валяйте.

Д я д я М и х а (юмор). Я уступаю женщине, ибо я из Мцхеты. (Наклоняется к таблицам.)

Все нависают над столом.

Так… серия, номер — есть… облигации номер… есть! Сорок рублей! (Подает Кириллу руку.) Поздравляю, дорогой.

К и р и л л (смеется). Во — сила! С первой попытки.

А н н а И в а н н а. Ура! Ура! Мы купим пылесос!

Л е н о ч к а. Мама, ты, кажется, забыла?..

А н н а И в а н н а. Ну что ты, шуток не понимаешь?

Д я д я М и х а (гордо). Вот так мы работаем. (Анне Иванне.) Следующую.

Анна Иванна подает дяде Михе вторую облигацию.

Учтите, я как разойдусь… Так, серия… есть, облигация номер… есть…

Пауза.

Сто рублей.

Г е н а (Кириллу). Вот это уже созвучно.

А н н а И в а н н а. Кира, я прошу тебя… в конце концов… это мой подарок!

К и р и л л (смеется). Теща, кончайте соблазнять.

Д я д я М и х а. Товарищи! Может быть, довольно?

А н н а И в а н н а. Какие глупости! Неужели вы думаете, что я или Леночка… Просто интересно! Весело!

Д я д я М и х а (Гене). Здорово я, а? И раз! И два!

Г е н а (лукаво). Слушай, Кирка! Проси тещу — пусть еще одну подарит. (Наслаждаясь.) Мать! Мы же знаем, у тебя есть.

А н н а И в а н н а. Еще? Пожалуйста! (Подает следующую облигацию.)

Д я д я М и х а. Так-с… (Кладет себе под язык таблетку валидола, шепелявя.) Серия, номер… есть… (Роняет лупу.) Осторожно! Лупа! Осторожно!

Все опускаются на пол, ищут лупу.

А н н а И в а н н а. Вот она! Да что вы руки расставили, держите крепче!

Д я д я М и х а (снова склоняется над столом). Значит, серия, номер…

А н н а И в а н н а. Ну, серию вы уже проверяли!

Д я д я М и х а (распрямляется). Если вы умеете делать это лучше…

В о з г л а с ы. Нет! Нет! Что вы, дядя Миха! Продолжайте!

Д я д я М и х а. Значит, серия, номер…

А н н а И в а н н а (про себя). Он сведет меня с ума. (Дяде Михе.) Ну что вы, ей-богу! Это же все шутка! Шутка!

Д я д я М и х а. Серия есть. Теперь облигация — тоже есть.

Пауза.

Пятьсот рублей!

Г е н а (хохочет). Кирка, не тушуйся! (Тоном приказа, Анне Иванне.) Мать, давай следующие!

Входят клиенты, постепенно образуется толпа.

А н н а И в а н н а. Сколько?

Г е н а. Сколько не жалко!

А н н а И в а н н а (торопливо). Вот… Эту, пожалуйста… (Дает дяде Михе еще одну облигацию.) Ну, что вы качаете головой, как китайский болванчик?

Д я д я М и х а. Китайский?!

А н н а И в а н н а. Ну, извините, извините.

Р а и с а (Гене, тихо). Слушай, парень, откуда у нее эти облигации?

Г е н а (хохочет). Из стула вывалились!

Р а и с а. Из какого стула?

Г е н а. Купила в комиссионке.

Раиса растерянно смотрит на Гену.

К и р и л л (веселится). Минуточку. Люди! Послушайте второе совместное заявление. Если мы с Леночкой возьмем чужое, то пресса может обобщить и создастся впечатление, что вся наша славная молодежь тоже готова взять чужое…

А н н а И в а н н а. Хватит чепуху городить! (Дяде Михе.) Проснитесь!

Д я д я М и х а. Нет, я не могу, я устал.

Г е н а. Ну, давайте мне! (Берет облигации.) Тэк-с… Серия, номер… есть! Облига… Тысяча!

Шум, возгласы, все теснятся к столу. Шеф выходит вперед, на лице его смятение.

А н н а И в а н н а. Все — прочь от стола! (Леночке.) Держи сумку! Кира! Не зевай! На, прячь! Эти выиграли!

Г е н а (давясь от смеха). Граждане! Осади на тротуар! Ну, как за перчатками.

Все, в том числе и Анна Иванна, берутся за руки, образовав кольцо, оттесняют посторонних. У стола остается один Гена.

Давай, мать, следующую!

А н н а И в а н н а. Я не могу, меня держат. Выпустите меня! А сумка! Где моя сумка? Ах вот она!

Ее впускают в круг. Анна Иванна передает Гене сразу все облигации. Общий вздох изумления. Гена наклоняется над столом. Сверив очередную облигацию, протяжно свистит.

Г е н а. Вот едрена тетка… пятьдесят кусков!

Р а и с а (окружающим). Что? Что он сказал?

Г е н а (Раисе). Тетку зарезали! Куски нашли!

Д я д я М и х а (взглянув в таблицу через лупу). Пять тысяч…

Г е н а. Вперед, мать! Полный вперед!

Ш е ф. Остановитесь!

Пауза.

(На необыкновенном подъеме обращается к Анне Иванне с монологом Германна из «Пиковой дамы».) «Если когда-нибудь сердце ваше знало любовь, улыбку младенца, чувства супруги, любовницы, матери…» Мы же простые советские люди, и нам не к лицу… (Хочет взять у нее из рук облигации.)

Но в этот момент, невнятно вскрикнув, Анна Иванна раскидывает руки крестом и грудью ложится на стол.

Г е н а (хохочет, Раисе). Врубай сигнализацию!

Истошно завыла сирена. На просцениум вышел К и р и л л. Он стоит молча, как бы прислушиваясь, но не к вою сирены, а к какой-то другой тревоге, возникшей в нем самом.

З а т е м н е н и е.

Ночь. Высвечивается кровать. Л е н о ч к а лежит, отвернувшись к стене. К и р и л л сидит рядом, неистово курит. На тумбочке — гора окурков. Молчание.

К и р и л л. Придется сдать наши путевки.

Л е н о ч к а (вскочила, села рядом). А я не согласна!

К и р и л л. Где они?

Л е н о ч к а. А я не согласна! (Снова отворачивается к стене.)

Кирилл курит. Леночка пытается изменить тактику. Села рядом, обхватив Кирилла, прижалась к нему. Думая о своем, Кирилл равнодушно, между двумя глубокими затяжками, целует Леночку в лоб.

Я тебе кто — покойница?! (Яростно оттолкнув его, снова поворачивается к стенке.)

Пауза.

К и р и л л (следуя ходу своих мыслей). Но не могу же я уехать — два дня караулю его. Вчера в ЖЭКе прямо сказали: возможно, вернется завтра.

Л е н о ч к а (вскакивает, бурно). Сдай в милицию! В сберкассу! К себе в бухгалтерию! К черту! К дьяволу! Но отвяжись ты от них!

К и р и л л. Э… оказывается, ты начисто лишена воображения.

Л е н о ч к а. Да уж… я не могла вообразить, что всю ночь подряд… буду лежать как сосулька.

К и р и л л. А я тебе еще раз объясняю: есть в жизни принципы, понимаешь?.. Принципы.

Пауза.

(Простодушно.) Ну чего ты от меня хочешь? Чего?

И снова Леночка вынуждена яростно уткнуться в стену. Пауза.

А вдруг это окажется беспомощный нищий старичок?..

Л е н о ч к а (медленно повернулась к Кириллу). Ты что — бредишь? Тебе же сказали: они пу-те-шест-ву-ют!

К и р и л л. Ну вот: вернутся, а дома — ни гроша.

Л е н о ч к а (снова меняя тактику). Кирочка! Опомнись! (Крепко прижала к себе Кирилла.)

К и р и л л. Или старушка…

Леночка резко отталкивает его.

(Нервно.) Но это мой долг!

Л е н о ч к а. У тебя сейчас один долг! (Вскочила, прихватив подушку, переселяется на тахту.)

Подумав, Кирилл плетется за нею следом.

Явился… Ну чего тебе от меня надо? Чего?

К и р и л л (простодушно). Мне? Ничего…

Леночка падает лицом на подушку. Тихий стук в дверь.

В чем дело?!

Г о л о с А н н ы И в а н н ы. Деточки, вам что-нибудь надо?

Л е н о ч к а. Мама, спи!

Г о л о с А н н ы И в а н н ы. Я сплю. Это вы не спите.

Пауза.

Кирочка! Ты очень много куришь. Дым сочится ко мне в комнату.

Кирилл яростно тушит папиросу. Пауза.

Ну, спите, детки, спите. Спокойной ночи.

К и р и л л (вполголоса). Полцарства — за сугубо несмежную комнату!

Тишина, потом несмелый звонок в прихожей.

Кого еще черт несет?

Г о л о с А н н ы И в а н н ы. Ребятки, это не вы звонили?

Л е н о ч к а. Мама, ты с ума сошла.

Снова звонок в прихожей. Появляется А н н а И в а н н а. Она в халате и бигуди.

А н н а И в а н н а (идет в прихожую, отворачиваясь от тахты). Я не смотрю, деточки. (У дверей.) Кто там?

Г о л о с д я д и М и х и. Я. Откройте.

К и р и л л. Вот озверели!

Анна Иванна впускает взволнованного д я д ю М и х у; оба проходят в комнату.

Д я д я М и х а (плюхается на тахту к Кириллу и Леночке). Друзья мои!.. Вы что, уже спали?

А н н а И в а н н а. Нет, что вы! Всего четвертый час.

Д я д я М и х а (Леночке). Что гласит основной закон социализма?

Л е н о ч к а. Я… я сейчас не помню.

Д я д я М и х а (Кириллу). А ты?

К и р и л л (в ярости). Значит, вы пришли в мою первую брачную ночь спросить, о чем гласит основной закон социализма?!.

Д я д я М и х а. А… Ну, ладно… ладно… Я зайду попозже. Дружище, извини! Выкинь все это из головы. (Анне Иванне.) Спокойной ночи. (Леночке.) Спокойной ночи. (Племяннику.) Ну, не кисни, будь молодцом. (Уходит.)

А н н а И в а н н а (закрыв за ним дверь, спешит к себе. В дверях остановилась). Леночка, не давай ему много курить.

Кирилл дергается, как от удара током.

Ну, спите, спите, а то скоро утро, опять Гена придет, дядя Миха… (Уходит.)

З а т е м н е н и е.

Утро. За прошедшие два дня здесь кое-что изменилось. Входная дверь изнутри обита листовым железом. В ней — глазок. Множество замков, косой болт, цепочка. Сейчас дверь открыта настежь. С лестницы доносятся глухие удары, возгласы.

А н н а И в а н н а (пятясь, входит). Сюда, сюда, пожалуйста!

Трое грузчиков тащат огромный черный ящик — это сейф. С трудом вносят его в столовую, ставят на середину комнаты.

П е р в ы й г р у з ч и к. Во бандура, ексель-моксель!

А н н а И в а н н а (суетливо достает из шкафа рюмки, водку, закуску). Прошу, товарищи, как говорится, — чей богаты. Дочку замуж выдала.

П е р в ы й г р у з ч и к (наливает). Это можно. Кто мужик-то?

А н н а И в а н н а. Мужик?.. Ах, зять!.. Редактор.

П е р в ы й г р у з ч и к (неопределенно). Понятно. (На сейф.) Видать, прибыльное дело.

А н н а И в а н н а (махнув рукой). Не говорите!..

П е р в ы й г р у з ч и к. Раз-два — взяли!

Все трое пьют.

А н н а И в а н н а. Да, как подумаю, что стану бабушкой…

В т о р о й г р у з ч и к. Не-е! Нынче это у них не в моде. Ну, хозяйка, накинуть надо. Этаж-то — эвона — четвертый!

А н н а И в а н н а. Товарищи, честное слово, ни копейки в доме. Все прокутили.

П е р в ы й г р у з ч и к (недоверчиво, на сейф). А эта штука тогда зачем же? (Укор.) Эх ты… Пошли, ребята.

А н н а И в а н н а. Постойте! А шкаф? Поставьте же на место шкаф!

П е р в ы й г р у з ч и к. Сама поставишь, не переломишься… буржуазия.

Грузчики уходят, Анна Иванна орудует сложной системой запоров. Возвращается в комнату, любуется сейфом, потом безуспешно пытается подвинуть его к стене. Звонок с лестницы.

А н н а И в а н н а (у двери). Кто там?

Г о л о с Л е н о ч к и. Я, мама.

А н н а И в а н н а. Стукни носком ноги два раза по левой створке…

Раздаются два удара.

(Открыла глазок.) Встань так, чтобы я тебя видела.

Г о л о с Л е н о ч к и. Ну, мама… открой же!

Анна Иванна долго возится с замками, наконец открывает дверь, впускает дочь.

А н н а И в а н н а. Надо привыкать.

Л е н о ч к а проходит в столовую, увидев сейф, замерла в изумлении.

Л е н о ч к а. А это что такое?

А н н а И в а н н а (смущенно). Ничего особенного… Это мне в садике дали. Ну что? Что ты на меня уставилась? Старенький сейфик, списанный. Вот тут вот слесарь петлю варил…

Л е н о ч к а. Зачем ты притащила это пугало?

А н н а И в а н н а. Я просто тебе удивляюсь! В доме полно облигаций. Забыла, что позавчера творилось в сберкассе? Хорошо, я не растерялась — легла на стол. Да-да! Думаешь, еще мало охотников до чужого добра?..

Красноречивая пауза.

Л е н о ч к а (решительно). Я сейчас же вышвырну его вон! (Пытается сдвинуть сейф, но об этом нечего и думать. В бессилии пнула его ногой.)

А н н а И в а н н а (заискивающе). Ну, честное слово, Леночка, ты как маленькая. Я же ведь не думаю… и… вообще. Я искренне буду рада, отдадим — и все! Это же не наше, я же понимаю. (Переводит разговор на другую тему.) У тебя денег совсем нет?

Л е н о ч к а. Откуда же, мама?

А н н а И в а н н а. Не беда, сейчас стрельнем. (Сняла трубку, хочет звонить.) Что такое? Почему нет гудков?

Л е н о ч к а. Выключили за неуплату.

А н н а И в а н н а. А… (Мягко.) Доченька, сегодня утром я проверила еще несколько облигаций, так, на выбор… Знаешь, что оказалось?

Л е н о ч к а. А тебе-то какое дело?!

А н н а И в а н н а (взорвалась). Да что за безобразие! Ты за кого меня принимаешь? Что я, себе, что ли? Я хочу людей обрадовать. Людей! (Помолчав.) Я проверила еще десять штук. Все они выиграли… потолок.

Л е н о ч к а (в ужасе). Как?.. Какой потолок?

А н н а И в а н н а. По пять тысяч. Еще пятьдесят. Теперь уже стало пятьдесят шесть.

Л е н о ч к а. Чего?

А н н а И в а н н а. Тысяч. Точнее, пятьдесят шесть тысяч пятьсот сорок рублей.

Пауза. Звонок в прихожей.

Это Кира.

Л е н о ч к а. Подожди!.. Я не хочу его сейчас видеть.

А н н а И в а н н а (насторожилась). В чем дело? Вы поссорились?

Л е н о ч к а. Нет… просто так… (Уходит в другую комнату.)

А н н а И в а н н а (подошла к двери). Кто там?

Г о л о с Ш е ф а. Это я, откройте.

А н н а И в а н н а (заглядывает в глазок). Одну минутку. (Возится с замком, накинув цепочку, приоткрыв дверь, выглянула.)

Г о л о с Ш е ф а. Анна Иванна, ну это же я!

А н н а И в а н н а. Сейчас, сейчас. (Открывает дверь, впускает Шефа.)

Ш е ф. Здравствуйте, дорогая. (Целует ей руку.)

А н н а И в а н н а. Здравствуйте, здравствуйте.

Ш е ф (оглядывает дверь, замки). О!.. О!..

А н н а И в а н н а. Проходите, пожалуйста.

Входят в комнату.

Садитесь.

Ш е ф (увидел сейф). О! Новая мебель.

А н н а И в а н н а (застыдилась). Жизнь есть жизнь. Временно — пока найдем хозяина. Голубчик, так страшно, так страшно! Помогите поставить его на место.

Вдвоем тщетно пытаются сдвинуть сейф.

Ш е ф. Да… Зато надежно. (Понизив голос.) Они здесь?

А н н а И в а н н а. Кто? Ах да, конечно. Дети есть дети… Могут и потерять, а я…

Ш е ф. Вы — мать, и этим все сказано.

А н н а И в а н н а. Вот вы единственный меня понимаете.

Ш е ф. Еще бы! Удивительная эта молодежь: им все ясно! А почему? Потому что мы убрали с их дороги все препятствия. Но об этом потом. (Деловито.) Вы проверили остальные?

А н н а И в а н н а. Сегодня утром… еще восемь штук. Разумеется, в разных сберкассах. (Торжествующе.) Все восемь выиграли.

Ш е ф (с энтузиазмом). Прекрасно! Вот кто-то счастлив будет… Если найдется. А сколько?

А н н а И в а н н а. Двадцать тысяч!

Ш е ф. Да… это сумма феерическая. (Помолчав.) Значит — тем более.

А н н а И в а н н а. Что?

Ш е ф (мягко). Понимаете, в издательстве поползли слухи. Ну, пусть бы Кирилл пришел к комсоргу, профоргу… Так, мол, и так, произошел дикий случай, рассудите нас, люди… А он… замкнулся, где-то мотается. И вы тоже, извините… (на сейф) этот вот гроб… Ну, я поверю, близкие поверят, но нормальные-то люди, коллектив, наконец, — он же всегда мудрее. И вот там складывается мнение… Одним словом, могут быть ба-альшущие неприятности.

А н н а И в а н н а. Позвольте! Но ведь Кирилл ищет хозяина.

Ш е ф (веско). Правильно. Но давайте возьмем худший вариант: вдруг не найдет? Что тогда? А люди ждут! Вон даже в кино комедия была о выигрыше, помните? Чем там все кончается? Коллектив делится. И это правильно.

А н н а И в а н н а. Странные вещи вы говорите.

Ш е ф. Ничуть. В наше время одиночка — это вообще подозрительно. Нужно делиться. Всем. И со всеми. Скажем, прогрессивка: ведь не один я ее получаю, а все, в том числе и ваш Кирилл. Возьмите в науке: нашли нефть или там изобрели что-нибудь — обязательно целым списком идут. А вы? (Строго.) Нужно, Анна Иванна, иначе стыдно. Это все, конечно, если не найдет хозяина.

А н н а И в а н н а (колеблется). И что же, большой у вас этот… список?

Ш е ф. Нет…

Анна Иванна молчит.

И потом, поймите, как ни ужасно, но очень вероятно, что хозяина он не найдет, и тогда… я просто буду вынужден…

А н н а И в а н н а. Что?..

Ш е ф. Моральный облик работника всякого издательства — это облик борца. Я вынужден буду понизить его обратно в младшие редакторы, если вообще он останется… а кто и куда его потом возьмет?

А н н а И в а н н а. Но я же вам объясняю: если, не дай бог, поиски окажутся впустую, мы немедленно все сдадим сами в сберкассу или в милицию.

Ш е ф. А как вы теперь докажете, сколько их было?

А н н а И в а н н а (растерянно). Но… все же видели…

Ш е ф (холодно). Родственники.

А н н а И в а н н а. А вы?

Ш е ф. Я? А что я? (Холодно.) В чужом стуле обнаружены чужие ценности. Вместо того чтобы их немедленно сдать куда следует, в частной квартире появляется… (Кивает на сейф.)

А н н а И в а н н а. Как вам не стыдно!

Ш е ф (благородно). Это вам должно быть стыдно.

Пауза.

А н н а И в а н н а (взрыв). Как вы смеете так со мной разговаривать! Я честная труженица, я всю жизнь, как верблюд, своим горбом живу! Чужой копейки к моим рукам не приставало! Да пропади они пропадом! Забирайте… и убирайтесь! (Открывает сейф. Торопливо осматривает все ящики, полки.) Они исчезли! Это слесарь! Жэковский слесарь! (Падает в обморок.)

Ш е ф. Какой слесарь?! (Трясет Анну Иванну.) Адрес ЖЭКа? Где ваш ЖЭК?

Анна Иванна недвижима.

Черт побери, еще не хватало, чтоб ее кондрашка хватила! (Пытается звонить по телефону, но безуспешно — телефон выключен. Быстро уходит.)

Вошла Л е н о ч к а. Увидев лежащую мать, бросается к ней.

Л е н о ч к а. Мама! Что с тобой? Мама!

А н н а И в а н н а (открыв один глаз). Ушел? Он ушел? (Поднимается.) Ну, слава богу.

Л е н о ч к а. Да что случилось?

А н н а И в а н н а. Это был Шеф. Он требовал облигации.

Л е н о ч к а. Ну?

А н н а И в а н н а. Ну! (Достает их из-под матраца.) Вот они.

Л е н о ч к а (потрясенно). Алла Демидова! Постой! И ты что, подумала?..

А н н а И в а н н а. Да-да… Совершенно сдают нервы. Представляешь, я уже даже Шефа заподозрила — не негодяй ли он?

Л е н о ч к а. Ну — все! Теперь уж я звоню в милицию.

А н н а И в а н н а (быстро). Подожди! Сейчас нам с милицией… нельзя.

Л е н о ч к а. Почему?

А н н а И в а н н а. Ну, неужели ты не понимаешь? (Кивает на сейф.) Все зашло слишком далеко.

Л е н о ч к а. А мне наплевать! (Хватает телефонную трубку.)

А н н а И в а н н а (ирония). Выключен.

Звонок в прихожей.

Л е н о ч к а (через дверь). Кто там?

Г о л о с К и р и л л а. Я, открывайте.

Леночка впускает К и р и л л а.

К и р и л л. Братцы, я спешу. Давайте обедать. (Садится за стол, увидел сейф.) А это что такое?

А н н а И в а н н а. Кира, у нас сейчас был твой Шеф.

К и р и л л (на сейф). Это он принес?

А н н а И в а н н а. Напрасно ты шутишь. Он приходил за ними. (Кивает на облигации.)

К и р и л л. За кем? А… (Обнимает Анну Иванну за плечи.) Тещенька, успокойтесь — скоро всем вашим тревогам конец. Хозяева вот-вот возвращаются. (На сейф.) Так это вы притащили?

А н н а И в а н н а. Ну я. Ребята, давайте сдвинем его к стене.

Втроем безуспешно пытаются сдвинуть сейф.

К и р и л л. Да… без Генки не взять. (Садится за стол.)

Леночка с отрешенным лицом подает Кириллу еду.

А н н а И в а н н а. Кира… (Показывает взглядом на Леночку.) Может быть, хоть сегодня… посидишь дома? (Тихо.) Нехорошо, дружочек… Леночка обижается.

Л е н о ч к а. Мама, я прошу тебя… не надо. Если человек сам не понимает… (Отбегает к окну.)

Кирилл провожает ее взглядом.

А н н а И в а н н а. Кира, милый… в эти считанные дни… неужели вам не хочется побыть вдвоем?

К и р и л л. Вдвоем? Дорогая теща! В двух комнатах, из них одна проходная, днем и даже ночью толкутся Гена, дядя Миха, Леночка, я, ну, разумеется, и вы тоже.

А н н а И в а н н а. Леночка — моя дочь, я не могу ей помешать ни в чем!

К и р и л л. Вы думаете, что говорите?

А н н а И в а н н а. Ну, уж если мы все вам мешаем… я — которая… Гена — который… дядя Миха!.. Да мы все только и думаем о вас, о том, чтобы свить вам гнездо. Я, как сорока-мать, с облигациями в клюве, рискую жизнью, спасаю их от жуликов…

К и р и л л (еле сдерживаясь). Да вы можете вообще не вмешиваться?! (Произносит как брань.) Сорока-мать!

А н н а И в а н н а. Ах так! (Хлопнув дверью, выбегает.)

Л е н о ч к а. Ты не смеешь так называть мою маму!

Унылая пауза.

Она проверила еще десять штук.

К и р и л л. И что?

Л е н о ч к а. Еще пятьдесят тысяч.

К и р и л л (тихо). Повтори…

Л е н о ч к а. Пятьдесят.

К и р и л л. Чего?

Л е н о ч к а. Тысяч. Плюс те шесть — итого пятьдесят шесть.

К и р и л л (бессмысленно). Кого?

Л е н о ч к а. Ну, тысяч! Тысяч!

К и р и л л. Тэк-с… (Помолчав.) А собственно, что ты трепыхаешься? Что мы с тобой — станем эксплуатировать пролетариат? На бирже играть? Войну на Ближнем Востоке развяжем?

Пауза.

Л е н о ч к а. Ты меня любишь?

К и р и л л (думая о своем). Пятьдесят шесть…

Л е н о ч к а. Что?

К и р и л л. А?..

Л е н о ч к а. Я спрашиваю: ты меня любишь?

К и р и л л (закипая). А других вопросов у тебя не возникает?

Л е н о ч к а (просто). Нет.

К и р и л л. Что, все твои потребности уже удовлетворены?

Леночка бросает на Кирилла красноречивый взгляд.

Да я не про то… Но вот это (жест на окружающую обстановку) тебя устраивает?

Л е н о ч к а (горячо). Тебе дядя Миха обещал трюмо, а мама хотела достать ширмочку!

К и р и л л (ирония). Ах, трюмо, ширмочку… да, конечно, нам не хватает только ширмочки. (Обнял Леночку, она прижалась к нему.) Бедная ты моя. Оба мы бедные.

Л е н о ч к а. Твой Шеф приходил.

К и р и л л. Зачем?

Л е н о ч к а. Предлагал делиться.

К и р и л л. Делиться? С кем?

Л е н о ч к а. Со всеми сотрудниками.

Пауза.

К и р и л л. Вот свинья! Я же ищу хозяина!

Л е н о ч к а. Он предлагал, если не найдешь.

К и р и л л. Найду. Куда он, зараза, денется.

Пауза.

Ну, давай посчитаем.

Л е н о ч к а. Что?

К и р и л л. Наш бюджет. Семейный.

Л е н о ч к а. Зачем?

К и р и л л. Ну, просто так… вдруг мы живем не по средствам? Значит, мои сто тридцать пять…

Л е н о ч к а (с гордостью). Теперь уже сто пятьдесят, ты же старший редактор.

К и р и л л. Верно, сто пятьдесят; твоя мама — восемьдесят, итого — двести тридцать. Сколько ты получила в «Мурзилке»?

Л е н о ч к а. Двадцать три рубля.

К и р и л л. Ого! Здорово! Ну, Генка, как всегда, — нуль без палочки.

Л е н о ч к а. Почему? Вчера он купил батон и двести граммов колбасы.

К и р и л л. И сам съел.

Л е н о ч к а. Ну зачем ты так?

К и р и л л. Да на здоровье, мне не жалко! Я хочу, чтобы ты почувствовала… хоть раз… За квартиру — двенадцать рублей, плюс свет, газ, телефон, да!.. Проездные билеты — в общем остается двести. Теперь обеды…

Л е н о ч к а. Кирочка…

К и р и л л. Подожди… Обеды. В среднем я наедаю на рубль. А ты?

Л е н о ч к а. Не знаю, меньше, конечно.

К и р и л л. Вот видишь, ты даже не знаешь… Так… а мама?

Л е н о ч к а. Она обедает в садике, это гроши.

К и р и л л. Из грошей все и складывается.

Л е н о ч к а. Ты что же, хочешь, чтобы она голодной сидела?

К и р и л л. Ничего я не хочу!

Пауза.

Завтраки: кофе, сыр, каша… (С осуждением.) Почему твоя мама не ест кашу?

Л е н о ч к а. Она ее не любит.

К и р и л л (холодно). Это ненормально.

Пауза.

Л е н о ч к а. Сапоги мне нужно, вот что! И зеркало. Нам.

К и р и л л. Вот видишь?.. Ни черта не сходится.

Л е н о ч к а (нежно). А я тебя все равно люблю. (Бросается к мужу на колени, целует его.) Ты умный, благородный, честный.

К и р и л л (обнял Леночку). Конечно, сто пятьдесят в месяц — это хорошо. Здорово. Значит, не зря я учился. И тебе надо учиться. Обязательно. И у тебя будут свои сто пятьдесят. А это уже триста. (Встает, осененный мыслью.) Ленка! Я понял: судьба взяла нас за шиворот, как кутят, и поставила перед великим испытанием: таскать в кармане пятьдесят шесть тысяч. Это — как угли. В мозгу.

Пауза.

Ведь нам с тобой было хорошо? До этого?

Леночка кивает.

А теперь?

Леночка мотает головой.

Так вот: я тебя по-прежнему отчаянно люблю…

Леночка бросилась к Кириллу, крепко прижалась к нему.

Стоп! Все вылетело. Пусти, так я не могу мыслить. (Высвобождается из Леночкиных объятий. Помолчав.) Ленка! Мне плохо. Мне очень плохо. Я стал все подсчитывать: окна в домах, столбы на улице, бутылки в витринах… Раньше этого никогда не было, а сейчас хожу и считаю. Быстро. И понимаешь, только складываю и перемножаю — чтоб больше получалось. (Помолчав, шепотом.) Хочешь, скажу всю правду? Тебе одной.

Пауза.

Мне страшно. Но пока я с тобой… пока мы вдвоем… не прикасайся!.. Сейчас я скажу самые главные слова. Сейчас… сейчас их найду.

Пауза.

У человека есть желудок и есть душа. У коровы даже четыре желудка, но нет души. Ой-ей-ей… не то…

Врывается А н н а И в а н н а.

А н н а И в а н н а. Уж если я вам мешаю!..

Л е н о ч к а. Тсс!.. Тсс!..

Анна Иванна замирает в изумлении.

К и р и л л. У народа тоже есть душа и есть желудок. И нельзя, невозможно… ты понимаешь? — невозможно, преступно, чтобы желудок развивался, рос быстрее души. Как правильно жить? Это значит — не путать понятия: мещанин — желудок, гражданин — душа! Все. Точка!

Звонок в прихожей. Леночка открывает дверь. Д я д я М и х а вносит в комнату старинное трюмо. Дверь на лестницу остается открытой.

Д я д я М и х а. Леночка! Это трюмо моей бабушки…

Л е н о ч к а и А н н а И в а н н а. Тсс!.. Тсс!..

К и р и л л. Что мне говорили мои родители? «Не суетись в жизни». Так вот, я кончаю суетиться. Деньги — дерьмо! Сейчас я отправлюсь к хозяину и верну ему все сполна и без сожаления! Без всякого сожаления!

З а т е м н е н и е.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Комната в современном стиле. На стульях, на низкой тахте валяются спортивные и туристские журналы, путеводители, карты. На полу — резиновая лодка, алюминиевые весла, раскрытые рюкзаки, чемоданы. О н и О н а — молодые люди в дорожных костюмах, весело и торопливо укладываются.

О н а. Цветную пленку положил?

О н. Положил. На, неси рюкзак, я пока лодку приготовлю.

Прихватив рюкзак, Она уходит. Он, насвистывая, продолжает укладываться. Звонит телефон.

О н. У! Привет! Через пятнадцать минут. А ты свою уже заправил? Ну, есть, на углу. (Кладет трубку.)

Возвращается О н а.

О н а. Права взял?

О н (хлопает себя по нагрудному карману). Тут.

О н а. А деньги? Ах да, в чемодане.

Входит К и р и л л.

К и р и л л. Здрасьте.

О н. День добрый.

Пауза. Он и Она продолжают сборы.

К и р и л л. Я могу видеть профессора… (заглянул в бумажку) Некаева?

О н а. Нет.

Вся дальнейшая сцена идет на стремительных сборах в путь.

К и р и л л. Но он здесь живет?

О н. Жил.

К и р и л л. А теперь?

О н. А теперь — нет. Увы — умер.

К и р и л л. Это точно?

О н. Я его сын.

К и р и л л. Простите… Гм… что… уезжаете или приезжаете?

О н а. Да вот — прилетели из экспедиции, теперь — в отпуск.

О н. Поможете лодку свернуть?

К и р и л л (охотно). Давайте, давайте. (Становится на колени, вдвоем сворачивают лодку.) Отличная лодка, совсем новая.

О н. Неделю всего плавали, прошлым летом. (Легко.) Покупайте.

К и р и л л. А вы что же?

О н (на нее). Трусиха, боится.

К и р и л л. А сколько такая стоит?

О н. Сто тридцать. Ну, раз уже мы пользовались — берите за половину.

К и р и л л. Увы… в данный момент…

О н а. Берите, а деньги потом, по частям.

К и р и л л. Да знаете, как-то… А «Волга» там тоже ваша?

О н. Наша. Кстати, тоже продаем.

К и р и л л. Почему?

О н. Ну ее к свиньям.

К и р и л л. Старая?

О н. Зачем? Новехонькая. Хочешь? Бери. Отдам, как магазин оценит. Сейчас последний вояж совершим и — все. Баста. Личный автомобиль неперспективен.

К и р и л л (ей). Разыгрывает?

О н а. Нет, правда. Вот мы в Штатах были: кошмар! У каждого машина. На одного. На двоих. Я когда вернулась, в метро втиснулась — чуть не заплакала от радости: кругом люди, лица… давят тебя… Хорошо!

О н. Это сейчас у нас — автомобильный бум. А лет через десяток поймем. Расчухаем.

К и р и л л. Неужели вас не тянет?..

О н. На лоно? Так ведь его у нас почти не осталось. А тут еще «Жигули» штампуют. На них вообще только по асфальту ездить.

К и р и л л. Ну нет… я бы машину взял, только у меня денег нет.

О н (с внезапной нежностью, Кириллу). Лапушка ты моя. (Неожиданно.) Ну, хочешь я тебе одолжу?

К и р и л л. Что?

О н. Деньги. Комиссионка машину оценит тысячи в три. Я их тебе одолжу — и купишь.

К и р и л л. У кого?

О н. Да у меня. А потом отдашь.

К и р и л л. Кому?

О н. Мне. В рассрочку.

К и р и л л. Ну-у… это бы я хотел.

О н. Все. Заметано.

О н а (ему, на рюкзак). Помоги мне.

К и р и л л (с готовностью). Давайте — я.

Взвалив рюкзак на спину, Кирилл выходит вслед за ней. Звонит телефон.

О н. У! Сейчас, сейчас… Вы не забыли ничего? Плитку? Баллоны? Ну, все. (Кладет трубку.)

Входит О н а.

О н а. Он про какой-то стул спрашивает.

О н. Какой стул? Давай быстрее (кивает на телефон) — академики икру мечут.

О н а. А где моя сумочка?

Входит К и р и л л.

О н (абсолютно легко). Вы не брали ее сумочку?

К и р и л л (просто). Нет… а что?..

О н. А, вот она! Нате этот чемодан.

Кирилл берет чемодан.

(Очень легко.) Только не оставляйте его на тротуаре — в нем деньги.

К и р и л л. Понятно. (Хотел идти, но остановился.) А вы тоже не помните? Такой — с гнутой спинкой, красная обивка?

О н. Кто?

К и р и л л. Стул.

О н. Какой стул?

К и р и л л. Может быть, ваш отец?..

О н. Возможно… А в чем дело? Только быстро.

К и р и л л. Мне подарили… стул. В нем оказался ящичек, а в нем…

О н (перебивает). Бриллианты.

К и р и л л (смеется). Нет, облигации. Золотой заем.

О н. Какая прелесть. (Ей.) Справочники забрось на заднее сиденье.

К и р и л л. И вот я ищу хозяина… Ваш отец…

О н (перебивает). Вспомнил. Как же — стул! С гнутой спинкой. Ну, это же анекдот. (Ей.) Помнишь, из комиссионки извещение? «Ваша вещь продана». Батя мой обожал всякое старье, вот и купил его у одного дядьки. А там, значит, оказались облигации?

К и р и л л. Да. И сумма приличная.

О н. Ну вот и прелестно.

О н а. Вы не смущайтесь, считайте их своими.

О н. Безусловно. (Ей.) Пошли. (Проникся симпатией к Кириллу.) На, держи. (Дает ключи от квартиры.) Вызывай такси, забирай лодку, потом дверь закроешь и отдашь ключи соседям, а вернемся — насчет машины поговорим.

К и р и л л. Постойте! Да подождите вы! Знаете, на сколько их там оказалось?

О н (дурачится). На тысячу!

К и р и л л. На две! Да еще и повыигрывали.

О н (свистит). Вот потеха-то! Это называется интерференция — явление наложения волны на волну.

О н а. Колоссально!

К и р и л л. Мы проверили пять штук — и все они…

О н. Что?

К и р и л л. Выиграли.

О н а. Сколько?

К и р и л л. Сорок, сто, пятьсот, тысячу и пять… всего шесть с гаком.

О н а. Чего — шесть?

К и р и л л. Тысяч.

О н. Обалдеть.

К и р и л л. О чем и речь! А потом еще проверили, и еще пятьдесят — бац!

О н. Что, выиграли пятьдесят облигаций?

К и р и л л. Нет, пятьдесят тысяч… Ну, там… с мелочью.

О н. Ты что — серьезно?

К и р и л л. Конечно! Вот ищу хозяина.

О н (Ей). Какой парень! Прямо приятно общаться. (Кириллу.) Учишься?

К и р и л л. Нет, работаю, и вот — ищу.

О н. Хорошенькое хобби.

О н а. Не огорчайтесь, найдется хозяин, я уверена. (Ему.) Тут требуется черный ящик.

О н. Вот именно.

Она уходит.

К и р и л л. Какой ящик? Что она сказала?

О н. Есть такой термин в кибернетике — «черный ящик». Вернемся, расскажу.

Возвращается О н а.

О н а (Ему). Поехали?

К и р и л л (стал в дверях). Ни с места!

О н (смотрит на часы). Вот привязался… Слушай меня: бери и владей, наш родной неповторимый советский чудак. (Рассердился.) Пусти!

К и р и л л. Значит — не ваши?

О н (легко). Не-а…

К и р и л л (тихо). Братцы! Не губите…

О н. Брысь! (Выходит.)

К и р и л л (Ей). Постойте!.. Адрес… Дайте мне адрес того… владельца стула.

О н а. Тут рядом. Дом с рыбным магазином знаете? В подъезд войдете, первая дверь. В общем, спросите нумизмата…

К и р и л л. Нуми… Кого?

О н а. Ой, забыла фамилию… В общем — Дядя Миха.

К и р и л л. Дядя Миха? Из Мцхеты?

О н а. Да! Вы что — знаете его?

К и р и л л. Кто же не знает дядю Миху?

О н а (смеется). Вы славный парень. Забирайте лодку, ключи — соседям. (Уходит.)

К и р и л л (один). Дядя Миха… Все! Где же взять силы? (Звонит по телефону.) Дядя Миха, это я, Кирилл. Мне срочно надо вас видеть. Да, случилось. Вам знакома такая фамилия — Некаев? Я у них сейчас. Хорошо, жду. (Кладет трубку. Поразмыслив о чем-то, набирает номер. Говорит очень тихо.) Ленок?

Высвечивается Л е н о ч к а у телефона.

Л е н о ч к а. Кто это?

К и р и л л. Это я.

Л е н о ч к а (испуганно). Что случилось, Кира?

К и р и л л. Ничего.

Л е н о ч к а. А почему у тебя такой голос? Откуда ты говоришь?

К и р и л л. От профессора. Он умер, а им ничего не надо.

Л е н о ч к а. Кому — им?

К и р и л л. Ну, этим двоим.

Л е н о ч к а. Кирка, что с тобой? Откуда ты звонишь?

К и р и л л. От профессора. Они предлагают резиновую лодку, в хорошем состоянии, очень дешево. И машину — по цене комиссионки… в рассрочку.

Л е н о ч к а. Где ты находишься?

К и р и л л. У профессора. Они меня заперли и сами уехали.

Л е н о ч к а. Зачем ты меня пугаешь?

К и р и л л. Леночка! Я тебя обижал. Прости.

Л е н о ч к а (кричит). Кира! Тебя ограбили?

К и р и л л. Наоборот. Они мне ключи оставили.

Л е н о ч к а. Кто? Какие ключи?

К и р и л л. От квартиры.

Л е н о ч к а. Ради бога, Кира, где ты? Скажи скорее — я приеду.

К и р и л л. Понимаешь, ведь это совсем недорого, почти даром: лодка — шестьдесят рублей и машина — тысячи за две, «Волга», Ленка!

Звонок в прихожей.

Обожди, звонят.

Л е н о ч к а. Кто?

К и р и л л. Дядя Миха.

Л е н о ч к а (в ужасе кричит). Кира! Это пройдет. Ты просто устал… Кира! Ты меня слышишь?

Звонок в прихожей.

К и р и л л. В общем — все, Ленка. Все. Ты не волнуйся. Я через час сам приеду… Гол как сокол. (Положил трубку, открывает дверь, впускает дядю Миху. Быстро.) Профессор Некаев покупал у вас стул?

Д я д я М и х а. Да, мне нужны были деньги.

К и р и л л. Деньги всем нужны. Шеф-то мне подарил ваш стул!

Д я д я М и х а. Невозможно: мой был зеленый.

К и р и л л. Но вы его продавали Некаеву?

Д я д я М и х а. Да.

К и р и л л. А после его смерти стул попал в комиссионку, и его там купил Шеф. Все! Это ваш стул. Вам податься некуда.

Д я д я М и х а. Дорогой, зачем столько шума? Допустим — они сменили обивку и это мой стул. Но у меня никогда не было золотого займа. Миха из Мцхеты и золотой заем — это чепуха!

Пауза.

К и р и л л. А к вам он откуда попал? Стул?

Д я д я М и х а. Пхе! Старая история, ей уже восемь… нет, десять лет. И все-таки он был зеленый!

К и р и л л. Да плевать мне на обивку! Где вы его взяли?

Д я д я М и х а. В скупке. Юноша! Ты не знаешь мою Ашхен. Это же была красивейшая девушка Еревана. Конечно, тогда наши народы еще немножко жили как Монтекки и Капулетти, но я привез в Грузию Ашхен. Мы уходили в горы вместе и рвали цветы…

К и р и л л. Подождите!.. Да подождите!.. «Цветы»… Зачем вам понадобился этот чертов стул?

Д я д я М и х а (со снисходительной улыбкой). Молодой… Все молодые спешат, а спроси их — куда? Десять лет назад я купил его для моей Ашхен. И все-таки он был зеленый…

К и р и л л. Ну и что?! Значит, кто-то до вас хранил в нем свои сбережения!

Д я д я М и х а. О! Это уже разумно: кто-то. До меня.

Пауза.

К и р и л л. Вы что, издеваетесь надо мной? (Сперва сдерживаясь, постепенно распаляется.) Человек получает весьма скромную пенсию. Его жена почти десять лет мучается спондилезом. Ежегодно, с величайшим трудом, отказывая себе в самом насущном, отправляет он ее на курорт… Вот и сейчас, мы же знаем, что вам не на что привезти ее обратно! Наконец, вот уже два года вы мечтаете приобрести за тридцатку редкую монету эпохи Сасанидов… вы вечно нуждаетесь… и это при том, что ваши родные братья в Мцхете зовут вас туда, полагая, что они уже построили коммунизм.

Д я д я М и х а. Пхе! Если коммунизм — это всего лишь изобилие — толстый карман, толстое брюхо, то да, они его построили. Но мне, Михе, нужно еще кое-что… Поэтому я и не спешу к своим братьям.

К и р и л л. Да ради вашей Ашхен!..

Д я д я М и х а. Стоп!

Пауза.

Да, конечно, мои братья все имеют, кроме птичьего молока. Зато оно есть у нас с Ашхен.

К и р и л л. Юродство! Поймите! Случайно в стуле обнаружили их мы, а могли и вы!

Д я д я М и х а. Не вижу, что бы от этого изменилось.

К и р и л л. А то!.. Решено: я получаю выигрыши по тем, первым. Там шесть тысяч с гаком — и отдаю их вам. А остальные… видно будет. Ну, что вы молчите? Хватит вам уже мучиться. Это же не жизнь, а идиотизм!

Д я д я М и х а. Как ты сказал?

К и р и л л. Да! Да! Да! Ваша жизнь — идиотизм! Человек должен есть, пить, одеваться, а для этого нужно не птичье молоко, а деньги! Деньги! Отсутствие их унижает людей!

Пауза.

Д я д я М и х а. Так… Хозяин уже нашелся. Бедная Леночка…

Возвращаются О н и О н а.

О н и О н а (дяде Михе). А, дядя Миха, здравствуйте!

Д я д я М и х а. Здравствуйте.

К и р и л л. В чем дело? Почему вы вернулись?

О н. Академик столб своротил. Вот так-то, брат… Пошли обедать.

К и р и л л (вяло). Пошли.

О н а (дяде Михе). Идемте с нами.

Д я д я М и х а (на Кирилла). Миха из Мцхеты не сядет за один стол с этим… типом. (Уходит.)

Пауза.

О н. Что случилось?

К и р и л л. Тоже отказался.

О н (юмор). Ну, воспитали народ на свою голову.

З а т е м н е н и е.

За столиком К и р и л л, О н и О н а.

О н. Понял?

К и р и л л. Нет.

О н. Начнем сначала. (Поднял рюмку.) Будь! (Выпил. Манипулируя графином и рюмкой.) Вот — ты, а вот — общество: сложнейшая система ученика и учителя. Назовем ее условно черным ящиком. Твои поступки это как бы входы — вызывают реакцию — выходы. Понятно?

К и р и л л. Допустим.

О н. Прелесть и оптимизм системы в том, что она всегда стремится к равновесию. Вот ты сейчас барахтаешься, сотрясая весь, так сказать, ящик. Страшно это? Вовсе нет. Пойми — не страшно! Только нужно тебе помочь, и я сейчас это сделаю. (Подняв рюмку.) Будь.

К и р и л л. Будь.

О н а (Кириллу). Не пейте больше.

О н (Ей). Замри. (Кириллу.) Дадим всем твоим поступкам двоичную оценку: «да» и «нет», «плюс» и «минус», «добро» и «зло» — я нарочно упрощаю — посчитаем и определим тенденцию, то есть куда идет дело. Не отвлекайся… Итак, из старинного стула брякнулась нелепо огромная сумма. Первая реакция приличного ученика: чужое надо отдать. Есть здесь поводы для возмущения системы, общества, в смысле — учителя? Нет. Оцениваем: «да», «плюс», «добро». Пока все в норме. Ты скачешь на белом коне. Но вот ты скачешь, скачешь, скачешь… от одного к другому, и никто не берет, отказываются — раз, второй, третий… Естественно: чужое. Опять прелестно, система в равновесии, хотя ее и потряхивает и над тобой уже нависло, так?

К и р и л л. Так.

О н а. Что?

О н. Он знает. До сих пор ты твердил: «да, да, да», в смысле — хотел отдать. А теперь… сядь вот так, свободно, расслабься и попробуй сказать один раз «нет».

К и р и л л. Взять себе?

О н. Верно. Что будет?

К и р и л л (мрачно). Будет ошибка.

О н (с удовольствием). Правильно — ошибка, отклонение от нормы, результат твоего личного несовершенства. Что это для общества — бедствие? (Живо.) Вовсе нет.

К и р и л л. Здрасьте!

О н а (Ему). Перестань.

О н. Ни-ка-ко-го бедствия. Ошибка — всего лишь естественная и, заметь, важная часть поведения всей системы.

К и р и л л (Ей). А?

О н а (на Него). Он умный, только читает многовато.

О н. Вдумайся: хозяина ты так и не нашел… (на протестующий жест Кирилла) обожди, обожди! То, что не принадлежит никому в отдельности, не может принадлежать всем вместе. Это бессмыслица, ибо если что-то принадлежит всем, то и пользоваться этим может каждый: восход солнца, воздух, дождь, пение птиц — все это одновременно и мое, личное.

К и р и л л (Ей). Он — кто?

О н а. Теоретик.

К и р и л л. Ему бы с ломиком по квартирам.

О н. Ты думай, думай.

К и р и л л (помолчав). Ты хочешь, чтобы я сознательно сказал «нет». (Ей.) Он хочет, чтобы я ошибся, так?

О н (серьезно). Просто чем дольше ты будешь сопротивляться, тем глубже загонишь все внутрь себя, а что вырастет?

К и р и л л (Ей). А?

Она пожимает плечами.

(Ему.) А у тебя что, уже все есть? Все-все?

О н. Это не имеет значения.

К и р и л л. Ха! Еще как имеет! (Ей.) У вас уже все есть?

О н а. Пока — да.

К и р и л л. Он что — банк ограбил?

О н. Почти.

О н а (на Него). Придумал толковую штуковину, ну — премия большая, то, се… в общем, мы уже два года… как птицы.

Пауза.

К и р и л л (задумчиво). Люди будущего. (Помолчав.) И не скучно?

О н. Нет.

К и р и л л. А мне скучно. И знаешь — почему? (Ей.) Знаете — почему?

О н а. Нет.

К и р и л л. Потому что у меня вот тут… (стучит себя по лбу пальцем) мураши завелись. А тут… (тычет себя в живот) что-то все время противно булькает.

О н а (мягко). Потому что вы слабый.

К и р и л л. Неверно. Меня не деньги интересуют, а я сам. А если человека интересует он сам, то это либо гений, либо тихая посредственность.

О н. Ну хорошо, к черту деньги! Давай — теоретически. (Снял у нее с руки браслет.) Вот я надеваю тебе на руку этот браслет. Теперь ты — бог. Все, что захочешь, тут же сбывается. Станешь ты от этого хуже?

К и р и л л (печально). Еще бы! Конечно.

О н а (озадаченно). Почему?

К и р и л л. Ведь больше ни у кого такого браслета нет. (Встал.) Понял. Я все понял. Ну и пусть. И ни-че-го мне за это не будет.

О н а. Будет.

К и р и л л. Что?

О н а. Будет плохо.

К и р и л л. Но так-то… по закону?

О н а. Разве в законе дело?

Пауза.

О н. Братцы, вы оба — зануды. Это всего лишь эксперимент.

Пауза.

Слушай меня. Вот я получил… энную сумму… за сообразительность. Всего лишь небольшая машина для решения любой самой сложной системы. Премию мне отвалили приличную, но до серийного производства у государства пока… заметь — пока!.. руки не дошли. Что делаю я? Задаю своей умнице машине некую пикантную идею; задумчиво подмигнув, она выплевывает мне ответ; я на свои кровные лечу на Урал…

К и р и л л (Ей). А?

О н а. Все — правда.

О н. …И подтверждается то, что шепнула мне моя машина. Нормальный эксперимент. А теперь мы едем отдыхать. Хочешь — я могу и тебе помочь?

К и р и л л. В смысле?..

О н. Найти хозяина. Только это преждевременно: ни ты, ни ситуация еще не созрели.

К и р и л л (Ей). Он хочет, чтобы я ошибся. Так ведь? А я его обману. Который час?

О н а. Половина шестого.

К и р и л л. Успею. Сейчас я вас обоих обману… (Уходит.)

З а т е м н е н и е.

Ш е ф (разговаривает по телефону). Москва! Давайте, давайте. Танечка? Привет с периферии. Он самый. Товарищ Жомов у себя? Попроси, чтобы взял трубку. Привет, Семен, это я. Во-первых, спасибо за «Дюжину стульев», но об этом поговорим в кабачке, когда приеду. Понятно, понятно: бросим лучшие силы. Я вот чего звоню: разреши мне завтра на коллегию не прилетать. Тут одно дело… не телефонный разговор…

Входит К и р и л л. Он решителен, но нетрезв.

К и р и л л. Привет!

Ш е ф (в трубку). Я перезвоню. (Положил трубку, раскинув руки, поднялся навстречу Кириллу.) «Друг Моцарт! Ты, верно, чем-нибудь расстроен? Полно! Рассей пустую думу!»

К и р и л л (деловито). Вы предлагали делиться?

Ш е ф (взрывается). Знаешь, кто твоя теща?!

К и р и л л. Стоп! Вы кому подарили стул? Теще или мне?

Ш е ф (с интересом). Ну… тебе.

К и р и л л. Так вот, я — согласен.

Пауза.

Ш е ф (деловито). Твои условия?

К и р и л л. У нас в издательстве пять редакторов на ставке сто тридцать пять. Так?

Ш е ф. Ну, так.

К и р и л л. Я решил доплачивать им… и себе по сотне в месяц. Становлюсь в получку у окошечка и… (жест) доплачиваю.

Ш е ф (ирония). Ага, значит, прямо так — у окошечка…

К и р и л л. Да. Нам хватит лет на десять.

Ш е ф. Верно. Тут как раз десяткой пахнет.

К и р и л л. Значит, согласны?

Ш е ф (медленно, с угрозой). Если только ты посмеешь заикнуться об этом в издательстве…

К и р и л л. Нет-нет! Широкая гласность, иначе я возражаю. Вот, я написал объявление. Завтра зарплата, и я его повешу.

Ш е ф (взял объявление, прочитал). Ты хоть слыхал про такой Комитет по труду и заработной плате? Вот когда станешь его председателем — тогда и повесишь, а пока… (Рвет объявление.) Все, или еще есть идеи?

К и р и л л. Есть. Строить для сотрудников базу отдыха в Крыму.

Ш е ф (помолчав). Знаешь, кто ты? Ты — не наш человек.

Махнув рукой, Кирилл встает.

Обожди! Сядь. (Горестно помолчав.) Не повышать тебя надо было, а гнать в три шеи.

К и р и л л. За что?

Ш е ф. За мировоззрение. Вот ты решил лично доплачивать младшим редакторам. А остальным сотрудникам?

К и р и л л. На всех у меня не хватит.

Ш е ф. То-то и оно. Или взять эту базу в Крыму. Кто финансировать строительство будет? Банк или опять ты лично из окошечка? А как мы ее потом на баланс возьмем? Нас же спросят: за счет каких средств построена?

Пауза. Оба пригорюнились.

К и р и л л (неожиданно). Ну, хотите, я отдам их вам, и пес с ними! Выкручивайтесь сами.

Шеф ошеломленно молчит.

Вот и все так. Никто на себя не берет.

Ш е ф (медленно). Разве если только тебя выручить? Они у тебя с собой?

К и р и л л (достает облигации). Вот. Все.

Ш е ф (с величайшим трудом сдерживаясь). Прямо и не знаю… Ладно, рискну. Давай уж.

К и р и л л. Пишите расписку.

Ш е ф. Что?..

К и р и л л. Расписку, говорю, пишите.

Ш е ф. Какую еще расписку?

К и р и л л. Обыкновенную. Я, нижеподписавшийся…

Ш е ф. Тебе-то она на что?

К и р и л л. А если спросят?

Ш е ф. Да кто?!

К и р и л л. Общество. Шеф, это же какая сложнейшая система! Слыхали небось про «черный ящик»?

Ш е ф. Ты что плетешь? (Протянув руку.) Давай.

К и р и л л. Расписку.

Ш е ф (трахнув кулаком по столу). Вон отсюда!

Кирилл идет к дверям.

Стой!.. (Подошел к Кириллу вплотную.) О!.. Да ты еще и пьян.

К и р и л л. Я? Пьян! Две рюмки хереса.

Ш е ф. Хереса?.. (Соображая что-то.) Ладно, давай обсудим. (Положив руки на плечи Кириллу, усаживает его. Заперев дверь кабинета, включает радио.)

Раздается пение:

(Выключает радио, подмигнув Кириллу, заговорщически.) «Эй, баргузин, пошевеливай вал…» (Достал из тумбочки бутылку коньяку и две рюмки. Налил, подвинул одну Кириллу.) «Молодцу плыть недалечко». (Подняв рюмку, подчеркнуто.) За заведующего редакцией прозы.

К и р и л л (радостно). Марию Петровну? С удовольствием.

Ш е ф (спокойно). Дурень… за тебя.

К и р и л л. Как?..

Ш е ф. Так. Так…

К и р и л л. Что… меня?!.

Ш е ф. Ага.

К и р и л л. А куда… ее?

Ш е ф. На пенсию.

Пауза.

К и р и л л. Нет! Нет, нет… я не согласен. На живое место?.. Что я — подлец? Да она и не пойдет.

Ш е ф. Пойдет как миленькая. Ей вчера пятьдесят пять стукнуло.

К и р и л л. Но она еще полна сил, энергии!

Ш е ф. А у тебя что — их меньше? А польза дела? (Помолчав.) Сто восемьдесят в месяц. Пей.

К и р и л л. Я выпью, но это еще ничего не означает.

Ш е ф. Обозначит. (Чокается с Кириллом, выпивают.)

Гаснет свет.

Ничего, это переключают. Сейчас дадут. (Зажигает стоящую на столе в подсвечнике свечу.) Тебе сколько лет?

К и р и л л. Двадцать три.

Ш е ф. В твоем возрасте Пушкин уже какие стихи писал! (Читает.)

Во, брат!

Гений! На полтора века вперед глядел.

К и р и л л. Обождите! Это же его стихотворение «Десятая заповедь»:

Вот там про что.

Ш е ф. Ну, неважно! А это?!

К и р и л л (в отчаянии). Ну, Шеф! Ведь они чужие! Чужие!

Ш е ф (яростно). У тебя вот тут… (бьет себя кулаком по лбу) что?! Сколько штук, и подряд выигрывают, да еще по скольку! Ты понимаешь, что это значит?

К и р и л л. Еще бы! Огромная сумма.

Ш е ф. Да не в этом дело! «Сумма»!.. Как?.. Как это может быть, чтобы — подряд? А я уверен — они все выиграли.

К и р и л л. Ну, не знаю я, повезло кому-то.

Ш е ф. А зачем тогда было в стул прятать?

К и р и л л. Верно… а зачем?

Ш е ф (помолчав). Скучно с тобой.

К и р и л л. Ну как это возможно?! Как?! Технически?

Ш е ф (ирония). НТР. Век техники.

Пауза.

Теперь понимаешь, кого ты ищешь?

К и р и л л. Вы хотите сказать?..

Ш е ф. Да! Да! Да! Хочу! Уже сказал, черт тебя возьми! Ворованные они! Во-ро-ван-ные!

Загорается свет. Шеф задувает свечу.

К и р и л л. Не может быть.

Ш е ф. А иначе — как? Чудес-то не бывает.

К и р и л л (потрясенный). Ну-у… Тогда — пардон!..

Ш е ф. О, дошло наконец!

К и р и л л. Тогда я… Проклятье!.. Да я…

Пауза.

Что же теперь? Вернуть государству?

Ш е ф. Опять он свое!

К и р и л л. Ну вы же сами говорили: государство — это мы! Все!

Ш е ф. Абстрактно.

К и р и л л. Почему? Вы, я…

Ш е ф (насмешка). О! Уже точнее… Ну, дальше?

К и р и л л. Что?

Ш е ф. С государством разобрались. А дальше? Что такое заем?

К и р и л л (привычно). Заводы, типографии…

Ш е ф (передразнивает). «Типографии»! Это оборотные средства государству, то есть — тебе, мне.

Пауза.

Ну, по рукам?

К и р и л л (помолчав). Нет, не могу.

Ш е ф. Почему?!

К и р и л л. Марию Петровну жалко.

Ш е ф. Тьфу ты, мать честная! Ну, ладно, пожалеем старуху, найдем тебе горку повыше.

Пауза.

(Подняв рюмку.) За моего нового заместителя по реализации продукции. Двести двадцать.

К и р и л л. Че-во?

Ш е ф. То-во!

К и р и л л (ошалело). А куда — его?

Ш е ф. Кого?

К и р и л л. Заместителя по реализации. Ему и сорока нет.

Ш е ф (просто). А он жулик, каких свет не видал. По нем решетка плачет. Это я могу доказать в пять минут.

Пауза.

Вообще ты к людям присматривайся. Повело многих. Одни палаты каменные себе гоношат, другие бриллиантами, иконами интересуются, третьи на автомашинах помешались… А ведь это все, брат, нехорошо… нехорошо.

К и р и л л. Я вас не понимаю…

Ш е ф. А тут и понимать нечего: тлетворное влияние. Время, брат, земной шар трясет, не то что нас с тобой.

Пауза.

Ну что? Что? Боишься замараться? Так я их возьму! Я! А тебе взамен ход дам, в жизни — ход! Понял? Ну?!

Пауза. Гаснет свет.

Вот дьяволы! (Зажигает свечу.)

К и р и л л. Я не желаю работать с вами вместе.

Ш е ф (спокойно). Правильно. Умница. Сам об этом думаю. Ты — молодой, на таких сейчас ставка. Реализация — это финансы, а ты в них явно ничего не смыслишь. Шагай выше. Прямо. Смело.

Загорается свет, Шеф задул свечу.

К и р и л л (еще не веря своей догадке). Вы мне предлагаете?..

Ш е ф. Ага. Уйду. Перерос. Пора плечи расправить. Комитет поможет, там у меня… Ну, смелым бог владеет. Садись, бери штурвал. (Встал, усадил Кирилла в свое кресло. Широкий жест.) Через неделю-две это все — твое. (На телефоны.) Селектор, город, Москва… (На белый телефон.) Вот только с этим телефончиком — аккуратно. Это — туда… а оттуда — сам знаешь… чего бывает.

К и р и л л. Да я ведь даже не…

Ш е ф (перебивая). Вступишь. Вступишь… Я дам рекомендацию, зам по реализации тоже даст. Ты же сейчас спас его. Взлетишь как орел и — пари! (Проникновенно.) Милый мой! Сколько часов ежедневно давишься ты сейчас в автобусе?

К и р и л л. Час — туда, час — обратно.

Ш е ф. Два часа в день! Это месяц в году круглосуточно ты висишь в транспорте! А тут — «Волга», черная, новая модель! А поликлиника! Не районная.

К и р и л л. На кой она мне? Я — здоров.

Ш е ф. Не говори — гоп! Завтра камень из почки полезет, наплачешься. Или мост сломается.

К и р и л л. Какой еще мост?

Пауза.

Ш е ф. Ну да, тут-то тебе еще рано. А дача! В пятницу с утра — фьюить, и до вторника. От Комитета отпускные ежегодно. Леночку свою заказами завалишь. Мать честная! Сам молодой, красивый! Там, глядишь, годик-другой, и я тебя в Москву выдерну. Да не кисни ты, малец. Смотри, как люди вокруг живут.

К и р и л л. Все, что ли, так?

Ш е ф. Умные. (Кладет руку на телефон.) Ну, звоню в Комитет?

Резкий звонок по белому телефону. Шеф замирает. Потом жестом сгоняет Кирилла со своего кресла, садится. «Вертушка» настойчиво звонит. Снял трубку, очень спокойно.

Слушаю. Здравствуйте, Вера Степанна. К Михаилу Игнатьевичу? Когда? Сейчас? Есть, еду. (Аккуратно положил трубку.) Судьба. Давай. (Протянул руку за облигациями.)

К и р и л л (достал облигации, задумчиво). Значит — ничьи.

Ш е ф. Конечно.

К и р и л л (помолчав). Значит, я отдаю их вам, а вы мне гарантируете взлет?

Ш е ф. Разумеется.

К и р и л л (поняв наконец всю меру падения Шефа). Привет родителям. (Идет к двери.)

Ш е ф. Ах ты тварь.

Снова гаснет свет.

Стой!

В темноте слышится шум борьбы, вскрики, частое дыхание.

З а т е м н е н и е.

Два часа ночи. А н н а И в а н н а лежит с компрессом на голове. Л е н о ч к а капает ей валерьянку.

Л е н о ч к а (холодно). Мама, прими.

А н н а И в а н н а (бурно). Не хочу жить!

Л е н о ч к а. Перестань! Выпей.

А н н а И в а н н а (выпила капли, тихо). Не хочу жить…

Звонок в прихожей. Леночка впускает д я д ю М и х у, убегает в другую комнату.

Д я д я М и х а (спокойно). Что случилось?

А н н а И в а н н а. Кирилл пропал!

Д я д я М и х а. Очень рад.

А н н а И в а н н а. Что-о?!

Д я д я М и х а. Он недостоин мизинца вашей Леночки! (Пафос.) Анна Иванна! Я был свидетелем на свадьбе у Леночки. Ей необходимо срочно развестись. Я готов и тут быть свидетелем.

В открытую дверь входит О н а.

О н а. Здравствуйте! Кирилл здесь живет?

А н н а И в а н н а (бросается к ней). Где он?! Вы знаете?!

О н а. Разумеется. Вечером мы вместе были в ресторане.

Д я д я М и х а (Ей, с угрозой). Куда ты его девала?

О н а (возмущенно). Что за тон?

Входит Г е н а.

Г е н а. Дежурный милиции ничего не знает.

Из своей комнаты выходит Л е н о ч к а. Пауза.

О н а. Вы — Леночка?

Л е н о ч к а. Да…

О н а. Ваш муж… Он был у нас по поводу стула. Моя фамилия Некаева.

Л е н о ч к а. Где он сейчас?!

О н а. У нас. Но он… слегка не в себе. Понимаете, он вернулся от своего шефа и рассказал дикую историю… Выслушав его, мой муж сразу куда-то исчез, а я… успокаивала Кирилла и, когда он уснул, решила сбегать сюда, вы тоже, наверное, волнуетесь… (Леночке.) Он уходил из ресторана к своему шефу и потом вернулся к нам, но в таком виде…

А н н а И в а н н а. Мальчик мой золотой.

Л е н о ч к а. Вот-вот!.. «Золотой». Это я виновата. И вы тоже, все.

А н н а И в а н н а. Да, да! Товарищи! Я проверила все облигации!

Д я д я М и х а. Ах, как красиво…

А н н а И в а н н а. Я мать, мне все дозволено! (В отчаянии.) Это какой-то бред! Все сто штук — выиграли!

Пауза. Дядя Миха достал валидол, высыпал себе на ладонь все таблетки.

Д я д я М и х а. И сколько же теперь… набежало?

А н н а И в а н н а. Полмиллиона.

Дядя Миха в тихой задумчивости одну за другой жует таблетки. Частые звонки в прихожей. Леночка бросается к дверям, открывает. Растерзанный, взлохмаченный, с синяком под глазом, врывается К и р и л л; он быстро проходит в столовую, блуждающим взглядом окидывает присутствующих. Увидев сейф, обхватил его руками, легко приподнял, как в вальсе, кружится с ним по комнате, потом поставил на место. Садится на пол, широко раскинув ноги, откидывается спиной на сейф, глубоко, редко дышит.

А н н а И в а н н а (тихо). Кирочка! Родной мой мальчик! Крепись! Они выиграли — все. Полмиллиона.

Пауза.

К и р и л л. Да? Где же вы были раньше? А у меня их Шеф отнял. (Разразился хохотом.) Сидите? Припухаете? А это видали? (Медленно достает из-за пазухи измятую пачку облигаций. Как в азартной игре, с силой шлепает об пол одну за другой.) Машина! Дача! Кооперативная квартира! Польская кухня! Круиз вокруг Европы! Мохеровые одеяла!..

Пауза.

Хозяин их оказался вором. А теперь я стану удовлетворять мои постоянно растущие потребности! (Вскочил на стол. Швыряет в воздух пачки облигаций.) Любовь! Уважение! Независимость! Власть! Свобода! Равен… (Запнулся, внезапно обессилев, сошел со стола, падает без чувств.)

Леночка торопливо собрала раскиданные облигации, прижав их к груди, в растерянности останавливается. Взгляд ее упал на сейф. Открыв его, она запихивает туда облигации, чиркнув спичкой, подожгла их, захлопнула дверцу. Из сейфа повалил сизый дым. В прихожей появляется О н, бережно ведя под руку старого седого человека — Г о л г о ф у ш к и н а.

О н. Вот — хозяин.

Л е н о ч к а (Голгофушкину). Кто вы такой?

О н. Как ваша фамилия?

Г о л г о ф у ш к и н (невнятно). Голгофушкин.

О н. Гол-го-фуш-кин.

Пауза.

О н а (мужу). Как ты его нашел?

О н. Потом… Так вот… В каком году это было?.. Помните, все газеты кричали: «Байкал! Байкал! Гибнет Байкал!» А товарищ Голгофушкин родом оттуда. Он художник. И он не поверил…

Пауза.

Решил убедиться своими глазами. (Ирония.) Увы, газеты писали правду: гигантские заводы, комбинаты росли, как в злой сказке, грозя прекраснейшей жемчужине мира. И он не смог этого допустить и решил… (Голгофушкину.) Что вы решили?

Г о л г о ф у ш к и н (невнятно). Купить Байкал.

О н. Повторите. Громче.

Г о л г о ф у ш к и н. Купить озеро Байкал.

О н (Ей). Мы с тобой просто кустари-одиночки. (Ко всем.) Начал он скромно: купил первую попавшуюся облигацию и нарисовал на ней номер выигравшей сорок рублей, и ему уже готовы были выплатить… Тогда он переделал на номер, выигравший сто рублей… потом пятьсот, тысячу, пять тысяч… Восемь раз в год брал он газету с таблицей и выписывал номера крупных выигрышей. А потом — он же художник — он покупал любые облигации и… (жест) перерисовывал номера — на выигравшие. О! Он все посчитал. (Голгофушкину.) Через сколько лет хотели вы купить северную часть Байкала?

Г о л г о ф у ш к и н. Через пятьдесят. Где мой ящичек?

Леночка молча протягивает Голгофушкину ящичек.

Да, это он… (Открыл ящичек, убедился, что тот пуст.)

Л е н о ч к а. Я… Я их сожгла.

Пауза.

О н. Не беда. Все эти годы товарищ Голгофушкин не сидел сложа руки. (Достает у Голгофушкина из карманов толстые пачки облигаций.) У нас есть еще. Вот. И вот… Сколько здесь?

Г о л г о ф у ш к и н. Три миллиона.

О н. Три миллиона.

Л е н о ч к а. Но ведь они фальшивые!

Д я д я М и х а (Голгофушкину). Вы что, все эти годы не читали газет?

О н (ликуя). Только таблицы! Восемь раз в год, и (жест) — рисовал номера.

Д я д я М и х а (Голгофушкину, мягко). Дорогой! С Байкалом все налаживается, и весьма энергично.

Г о л г о ф у ш к и н (спокойно). Этого не может быть. Газеты никогда не врут.

Д я д я М и х а (переходя на «ты»). Ну, правильно. Возьми любую из них теперь. Наконец, поезжай снова, убедись.

Г о л г о ф у ш к и н (просто). Неужели? Значит, сегодня самый счастливый день в моей жизни! Я дарю их… (оглядев присутствующих, увидел лежащего без чувств Кирилла) этому бедному юноше. Ибо ему, как и мне, уже ничего не нужно. (Кладет облигации Кириллу на грудь.)

Кирилл очнулся, встал, обращается в зрительный зал.

К и р и л л. Вот — я, а вот — вы все. (Ему.) Вы правы! Сложнейшая система ученика и учителя. (Ко всем.) Мои поступки вызывают вашу реакцию. Безусловно, прелесть и оптимизм системы в том, что она стремится к равновесию. Все правильно. Вот я сейчас барахтался, сотрясая весь, так сказать, ящик. Страшно это? (Помолчав.) Страшно. Восход солнца, воздух, дождь, пение птиц — все это принадлежит всем, но уже не существовало для меня. Что это — бедствие? (Помолчав.) Бедствие. Скоро я смог бы — с ломиком по квартирам.

Пауза.

Возможно, я просто малоталантливый человек, а ситуация чрезвычайная: я выпал из общества, забежал вперед… впрочем, нет — назад. Но если честно: разве так не бывает? Иногда? А ведь некрасиво. Некрасиво… (Помолчав, неожиданно.) И все-таки если вдруг сейчас… оттуда (показывает на потолок) посыплются на вас… купюры? А?

И тут откуда-то сверху, с балкона, с люстры веселыми залпами летят в зрителей пачки красненьких, зеленых, синих… программок следующего спектакля. Веселая музыка.

З а т е м н е н и е.