Сеть миров

VIII

Утро выдалось ясным и морозным. Грант проснулся первым — без тычков и пинков — и, дрожа от холода, отодрал хворост от обледенелого пола пещеры. Когда он развел костер, наемник тоже встал, замычал под нос мотив походной песни и принялся надевать броню, пристегивать к поясу оружие.

При виде грозного арсенала Грант вспомнил о крови, что уже пролилась в этом мире на его глазах. Собирая поклажу, он задумался: стоит ли дальше тащить на себе эту тяжесть только для того, чтобы убить кого-то или погибнуть самому? Может, уйти от Эйкера Амена? По крайней мере, не надо будет надрываться.

От этой мысли сжалось сердце. Здоровяк нравился Гранту, и юноша подозревал, что сам он тоже полюбился наемнику. А издевательства, которых Грант натерпелся от воина, — лишь своеобразные проявления заботы о ближнем.

Эйкер закончил сборы и затоптал костер, припорошив его снегом.

— Пошли, — сказал он.

Грант, так и стоявший у клади, откашлялся.

— Э-э… Послушай, Эйкер, я… решил попробовать жить немного иначе… Сам видишь, боец из меня никудышный, так что… зачем я тебе?

Наемника это серьезное и трудное решение как будто вообще не задело, не взволновало. Он легко закинул лямки на плечи и сказал:

— Мне же проще. Ты только берегись берлекотов и святых. И те и другие в здешних лесах водятся в изобилии. Если сумеешь выбраться из чащи, то держись подальше от крестьян, они тоже не любят чужаков. Поймают — посадят на кол среди поля. Высохший труп — отличное пугало.

Последнее напутствие прозвучало невнятно, так как Эйкер Амен уже спускался по вытесанной в склоне лестнице. Грант всегда отличался живым воображением, поэтому, стоило услышать про кол и путало, к нему вернулся страх. С криком «подожди!» юноша поспешил следом за варваром.

Наемник задержался лишь на миг, чтобы сбросить ношу, и пошел дальше. Грант со стоном влез в опостылевшие лямки, которые успели натереть мозоли. Против ожидания, кладь оказалась не такой уж тяжелой. Либо Гранта подстегнуло разыгравшееся воображение, либо, что вероятнее, на него просто уже не давили краденые окорока. В какой-то момент Эйкер чуть дернул головой — может, усмехнулся?

Тропинка вывела из чащи и круто спустилась к лесу у подножия горы.

У последнего поворота Эйкер насторожился.

— Чую засаду, — сказал он. — Пойду гляну, что внизу.

Изготовив к стрельбе лук, Грант ждал, пока Эйкер невыносимо долго полз к краю уступа. Прикрываясь веточкой, он глянул вниз и так же ползком вернулся на тропу, встал и прошел до конца поворота.

Грант сбросил на землю скарб и размял плечи. Эйкер Амен остановился на краю узкого выступа и продолжил свои наблюдения. Похоже, он пока никого внизу не заметил.

Юноша зевнул и резко обернулся, уловив справа движение. Он замер при виде выходящего из пещеры хищника.

Берлекот крался, не замечая Гранта; подергивались нос и усы. Очевидно, зверь выбрался на запах. Снизу вдруг донесся звон металла, и уши чудовища мигом развернулись в сторону тропы. В один прыжок хищник оказался на краю выступа, тогда как Эйкер стоял двадцатью футами ниже — спиной к берлекоту, беззащитный.

Затаив дыхание, Грант поднял лук, натянул тетиву, прицелился в готового к прыжку зверя. Расстояние было маленькое, и щелчок тетивы слился со звуком вошедшей в плоть стрелы. Берлекот мяукнул от боли; в момент выстрела ой подскочил, и стрела пронзила ему переднюю лапу, пришпилив ее к грудной клетке.

В следующий миг Грант убедился, как необходимы для выживания в этом варварском мире боевые рефлексы. Когда щелкнула тетива, воин в кожаном доспехе оглянулся, а когда подал голос берлекот, Эйкер отскочил назад и изготовился к схватке, намереваясь отразить нападение сзади и сверху.

Если бы гигантский кот достиг Эйкера, он напоролся бы на меч наемника, но изменить траекторию прыжка зверь уже не мог. Он падал, шипя, корчась и метя в человека когтистыми лапами. Пролетев мимо варвара, берлекот попытался уцепиться за край обрыва, однако раненая конечность не дала обрести равновесие. Чудовище опрокинулось и с отчаянным визгом, ломая густые кусты, покатилось по склону.

Прежде чем убрать меч в ножны, Эйкер вытер его рукоять. Потом уважительно посмотрел вверх.

— Меткий выстрел, Гранто, — похвалил наемник и жестом велел спускаться за собой в долину.

Остерегаясь нападения раненого берлекота, Эйкер и Грант вошли в чащу. Снова зарядил снег, укрывая все вокруг белым. Лес закончился. Они по насыпи выбрались на ухабистую дорогу, которая извилистой лентой пересекала поле, проходя недалеко от каменного дома с земляной крышей.

Шагая, Грант опасливо поглядывал на дом. Он понял, что страхи обоснованы, когда наружу выбежали четверо бородатых мужиков и визгливая баба. Они выкрикивали проклятия и размахивали грозного вида цепами и серпами. Грант отпрянул, тогда как Эйкер счел селян не то что нестрашными, но даже недостойными внимания. Со скучающей ухмылкой он ждал их приближения.

Когда расстояние сократилось до нескольких ярдов, Эйкер издал боевой клич и выхватил из ножен длинный меч. Одного взмаха хватило, чтобы цепы двоих селян, что забежали вперед, развалились пополам. Забияки вытаращились на бесполезное оружие и с воплями — на сей раз горестными — помчались обратно. Они еще не добежали до дому, а Эйкер уже спрятал клинок и продолжил путь.

Крохотное столкновение напомнило Гранту о том, как важно умение фехтовать. Он подобрал с земли палку и принялся лупить ею по всему, до чего только мог дотянуться. Представляя на месте случайной мишени живого врага, старался выверить угол атаки и поразить супостата как можно точнее. За таким нехитрым занятием дорога казалась легче и веселее; рефлексы Гранта вновь обострились — от упражнений или оттого, что вокруг сияла бескрайняя белизна. А может, и от ощущения легкости и свободы.

К полудню путники сделали привал у замерзшей реки и перекусили жуткого вида хлебом, который Эйкер извлек из недр поклажи. Наемник сделал прорубь и в роговых кружках смешал вино с водой. Получился бодрящий, хорошо утоляющий жажду напиток; он сильно выиграл оттого, что вода была насыщена газом и имела приятный вкус. Облизываясь, Грант гадал, что за геологическая особенность этого мира могла сотворить подобное чудо.

Дорога и дальше вилась по широкой долине, и путники шли по ней, предпочитая не срезать через изрытые бороздами поля. Ближе к вечеру зима закончилась.

Пожалуй, никакими другими словами это и не описать. Только что Грант с Эйкером брели по щиколотку в снегу, а вокруг степенно падали крупные хлопья, как вдруг небо впереди посветлело. Словно выросла на пути невидимая стена, за которой солнце ярко сияло над зелеными полями. Юноша и наемник беспрепятственно пересекли эту границу, зато снежинки преодолеть ее не могли, тут же таяли, исчезали.

Грант растерянно огляделся: на три стороны простирался живописный цветущий пейзаж, а позади царили холод, снег да ледяной ветер.

Солнце и теплый ветерок пришлись Эйкеру по нраву. Наемник расстегнул ворот куртки и полной грудью вдохнул напоенный летними ароматами воздух.

— Армия, к которой мы прибьемся, уже недалеко. Люблю, когда солнце припекает, поэтому часто сражаюсь за доброго герцога Дарика. У него подагра, и он не переносит холод. Дарику всегда светит солнце, так здесь говорят.

— Ты имеешь в виду, что он создает лето?

— Нуда. С помощью чар, им самим и состряпанных четверть века назад, и они до сих пор действуют. Не важно, какое время года на дворе, — вокруг Дарика всегда середина лета.

Они поднялись на пригорок, с которого открывался вид на широкий луг, где и разбила лагерь армия герцога. Пестрели палатки и шатры, сновали люди в кожаных доспехах и кольчугах; некоторые, в позлащенных и посеребренных латах, восседали на шестиногих лошадеобразных скакунах. Стоял сильнейший гам: выкрикивались приказы, звенела сталь, трубили рожки… Недалеко от дороги была разбита сторожевая палатка, подле которой слонялось с полдюжины пикинеров.

Воин, что стоял ближе всех к дороге, загородил путь и сонно проговорил:

— Ни шагу дальше! Назовись! Чего надо?

— Мы наемники, идем служить доброму герцогу Дарику.

Удовлетворенный ответом, воин опустил пику и крикнул в сторону палатки:

— Эй, капрал, тут еще двое хотят завербоваться.

В палатке засуетились, и через секунду наружу высунулся молодец с длинными вьющимися усами. Он презрительно осмотрел новичков и задержал взгляд на Гранте: хилом, сутулом, бледном, женоподобном, светловолосом, с прозрачными бровями. Капрал криво усмехнулся и велел пикинеру:

— Не бог весть что, но ты отведи их к герцогу… он всяких берет.

Эйкер плюнул капралу в лицо и потянул из ножен меч.

— Ты прав, сынок, потому что Дарик взял тебя. Я сражался за доброго герцога, когда ты еще под юбкой у няньки прятался. — Сказав это, наемник пошел дальше. Потом вдруг обернулся и с улыбкой спросил: — Подраться не желаешь ли?

Капрал залился пунцовой краской, утерся и, открыв было рот, снова закрыл — ни дать ни взять рыба на суше. Он получше присмотрелся к Эйкеру, отметил мощный торс под поношенной курткой, могучие руки. Решив не рисковать, усач скрылся в палатке, и его подчиненные довольно заулыбались. Двое даже самовольно оставили пост и пошли следом за Грантом и Эйкером.

Они пересекли лагерь и приблизились к самому большому шатру — разноцветному, с висящим над входом штандартом: кулак в черной кольчужной перчатке на белом фоне, выжимающий капли крови. Пикинеры отсалютовали флагу, их примеру последовали и Грант с Эйкером, и только после этого вошли.

Внутри по периметру стояли вооруженные воины, а в середине — два заваленных бумагами стола. За первым тощий писарь чернильными пальцами перебирал листы пергамента, за вторым разместился старик в золотом венце. Эйкер выступил вперед и торжественно стукнул себя кулаком в грудь:

— Приветствую, герцог! Я пришел послужить тебе.

— Здравствуй, здравствуй, дьявол тебя задери, — раздраженно ответил старик и чуть пошевелил на подушке забинтованной ногой. — Кто ты и кого привел?

— Я Эйкер Амен, а это мой раб-копьеносец.

Грант чуть было не запротестовал против такой рекомендации, но вовремя прикусил язык. Наверняка Эйкер знает, что делает. Вон как ловко он поставил на место капрала.

Писарь раскрыл огромную книгу в кожаном переплете, нашел нужную страницу и ткнул в нее пальцем:

— Амен, Эйкер. Урожденный инин, мастер мечного, топорного и кулачного боя. Также безупречно владеет кинжалом, булавой, саблей, метко стреляет из арбалета…

— Довольно, довольно! — не сменив раздраженного тона, прервал писаря герцог. — Два золотых энна в день, доля в добыче и для тебя, и для раба, трофейное оружие и доспехи — обоим. По рукам?

— По рукам! — взревел Эйкер. — Мы бьемся насмерть!

В знак заключения сделки он от души хлопнул ладонью по столу. Герцог тоже хлопнул и скривился — подагрическая нога отозвалась болью. Грант только и успел подумать, не требуется ли и от него стукнуть по столу, но Эйкер уже выталкивал его из шатра.

Снаружи Грант заметил, что все идут в одном направлении. Войско герцога выстраивалось в очередь к огромному котлу с похлебкой. Грант с Эйкером встали в конец, и в ожидании трапезы юноша успел обдумать недавние события.

— Эйкер, — обратился он к мечнику, — ас кем… мы собираемся вдевать?

— Не знаю. Да какая разница? Ты лучше бери жратву — наша очередь подошла.

Получив по костяной миске с дымящейся похлебкой, Эйкер и Грант отправились искать место, чтобы разбить палатку. На ходу мечник с набитым ртом предложил:

— Можешь спросить у командиров, вдруг знают?

— Успеется, — ответил Грант. Греясь на солнышке и вдыхая густой аромат мяса, картошки, риса и незнакомых овощей, он постепенно стал проникаться философией Эйкера. — Недурной супчик, кстати…