КЛАССОВАЯ БОРЬБА В ГРУЗИИ ЭПОХИ РУСТАВЕЛИ

История Грузии складывалась под воздействием своеобразных факторов. Граничившие с Грузией с востока и юга степи Мугани, Караяз, Ширака постоянно привлекали к себе кочевников из Ирана и Турции, пригонявших сюда свои стада на зиму. Грузинские летописи пестрят сообщениями о «зимних становищах» («замтрис садгури») кочевников в этих степях, а также в долинах верховьев Куры. Государства, в состав которых входили кочевники – Аравия, Иран, Турция – были кровно заинтересованы в том, чтобы эти степи были доступны кочевникам. На этой почве происходили постоянные столкновения между Грузией и этими государствами.

С началом крестовых походов в Европе силы турок, сменивших в Передней Азии арабов, были отвлечены на юг, и Грузия не замедлила очень искусно использовать создавшиеся благоприятные условия. Начиная с эпохи Давида Восстановителя, она планомерно продвигалась на восток и юг, расширив свои пределы до Трапезунда и Хоросана. Феодальная раздробленность, которая отличала Грузию в VII–X веках и которой арабы пользовались для своего господства, стала постепенно сменяться об'единительной политикой государственной власти, носителями которой явились цари из династии Багратидов.

Об'единение Грузии происходило одновременно с расширением ее территории, и перед государственной властью вставала задача найти группы населения, на которые она могла бы опираться во вновь присоединенных местах. Старая феодальная знать, тесно связанная со своими владениями, была всецело поглощена своими узкими местными интересами. Церковь была той силой, которая могла стать на сторону царской власти, но в высших своих слоях она была тесно связана с родовой феодальной знатью. Эти группы образовали тесно замкнутую касту, в основном выступавшую против об'единительной политики государственной власти.

Поэтому грузинские цари, начиная с Давида Восстановителя, стали искать опоры в служилых элементах (мсахури) и, главным образом, среди военных. Давид, женатый на половецкой (кипчакской) княжне, создал довольно внушительную наемную военную силу из половцев и, опираясь на нее, решительно проводил свою обвинительную политику. Он стал выдвигать незнатных людей из служилых, предоставляя им земли и государственные должности.

Постепенно стал вырастать слой, составивший привилегированную группу новой знати, на которую и стала опираться царская власть. При своих неоднократных восстаниях старая феодальная знать и церковь настойчиво выставляли требование, чтобы незнатным «уазно» не предоставлялись государственные должности и привилегии. Новые служилые элементы естественным ходом событий становились во враждебные отношения к старой знати.

Борьба между этими двумя слоями, во время которой царская власть часто склонялась к компромиссам со старой знатью и в особенности с церковью, наполняла собой политическую жизнь Грузии и достигла большой остроты во время царствования Георгия III, вступившего на престол в 1156 году, после того как друг за другом умерли в течение одного года отрекшийся от трона отец его Дмитрий и царь Давид. Воцарению Георгия III, видимо, предшествовала большая придворная борьба, главными участниками которой были представители указанных выше слоев старой и новой знати, а также церкви. То обстоятельство, что царь Дмитрий отрекся от трона и ушел в монастырь, показывает, что борьба при дворе сильно обострилась и в нее была втянута и царская семья в лице обоих сыновей Дмитрия – старшего Давида и младшего Георгия. Давид, видимо, был всецело на стороне старинной феодальной знати, а вокруг Георгия группировались представители служилых элементов. Конечно, оба сына оказывали давление на отца, каждый в желательном ему направлении, и, повидимому, сила была все же на стороне Давида и стоящих за ним групп, которым удалось принудить Дмитрия отречься от трона и уступить власть Давиду. Вокруг него сгруппировалась старая знать во главе с Орбелиани, влиятельнейшей феодальной фамилией.

Но Давид скоро умер, возможно, не совсем естественной смертью, не процарствовав и одного года. Он оставил сына Дмитрия (Демну) нескольких месяцев от роду, к которому и перешел трон. До его совершеннолетия регентом должен был состоять Георгий. Это было большим ударом для старой знати: неожиданная потеря власти после смерти царя Давида должна была внести в ее среду большое замешательство. От Георгия она не ожидала для себя ничего хорошего, и единственно, чего она добивалась от умирающего царя Давида, – завещания, чтобы младенец Демна воспитывался в семье Орбелиани. Старая знать не ошиблась в своих опасениях: Георгий был регентом недолго, и через несколько месяцев провозгласил себя царем, оговорив, впрочем, при вступлении на трон, что, когда Демна достигнет совершеннолетия, он уступит ему престол. Это было в 1156 году.

Во внутренней жизни Грузии царствование Георгия протекало сравнительно мирно. Старая знать и высшие представители церкви выжидали, группируясь вокруг Демны и семьи Орбелиани, воспитывавшей его в определенной преданности их кастовым интересам. Новая знать служила опорой для Георгия III, и чем сильнее был их союз, тем более был он опасен для старой знати и тем сильнее вынуждал ее к осторожности.

Положение Георгия III осложнялось, однако, тем, что у него не было сыновей, и при всех условиях Демна должен был быть его преемником после смерти. Дочь Георгия Тамара, родившаяся в 1156 году, повидимому, не принималась во внимание борющимися группами.

При таких условиях не столько Георгий, сколько группировавшиеся за его спиной представители новой знати, стали задумываться над вопросом, кто бы мог быть приемлемым для них кандидатом на царский трон после Георгия. Все больше привлекал их внимание осетинский царевич Давид Сослан, воспитывавшийся при дворе Георгия III в качестве его приемного сына. После Демны Сослан был единственным представителем мужского поколения Багратидов, поэтому политическое положение страны осложнялось также И династическим вопросом, Если вокруг Демны, последнего представителя грузинской ветви Багратидов, группировалась феодальная знать, то новые служилые элементы видели свою опору в Сослане, тоже последнем представителе Багратидов, но уже осетинской ветви.

Пока Демна подрастал, продолжалось своего рода перемирие. Но было очевидно, что обе стороны откладывали разрешение всех разногласий до его совершеннолетия; столкновение между ними становилось неизбежным.

Действительно, как только Демна в 1176 году достиг совершеннолетия, он пред'явил свои права на трон, – и повод для столкновения двух враждебных сил был готов. Георгий III всячески уклонялся от конфликта; пока речь шла только о троне, дядя и племянник могли легко сговориться. Георгий мог приблизить Демну к управлению государством и официально не отказываться от власти. Ему оставалось жить недолго, и Демна мог пойти на такой компромисс, будучи уверен, что после смерти Георгия III трон перейдет к нему. Однако компромисс не мог примирить враждебные силы, которые стояли друг против друга и упорно готовились к борьбе. Их столкновение ускорило развязку.

Стоявшие за спиной Демны Орбелиани и вся высшая знать считали, что Георгий должен отказаться от трона и уступить власть племяннику. Если бы Георгий даже хотел пойти на это, чтобы не доводить дело до открытого столкновения, он не мог бы сделать этого под давлением тех сил, на которые он до сих пор опирался.

В молодости Георгий был довольно решителен, и его смелый шаг провозглашения себя царем характеризует его человеком, который не терялся в сложных обстоятельствах, умел находить выход из положения и проводить в жизнь свои решения. Но в этом ответственном деле он, видимо, обнаруживал большие колебания, и не столько потому, что вопрос шел о нем лично и об его отказе от царской власти, сколько потому, что он не мог не учитывать, что Демна – последний представитель Багратидов и что, отвергая его права на трон, он идет против интересов старинного царского рода, представителем которого он был.

Но из этих колебаний Георгия III вывела, повидимому, его дочь Тамара, юная головка которой отличалась не только несравненной красотой, но и была полна честолюбивых желаний, которые она сочетала с большим умом, твердым характером и умением подчинять себе окружающих. Легенды о Тамаре говорят, что она с детства мечтала о троне, и в этом направлении ее, видимо, поддерживала мать, а в особенности ее тетка и воспитательница Русудан.

Не будь Демна и Тамара двоюродными братом и сестрой, выход, возможно, был бы найден в их браке. Если бы Демна стал царем, Тамара разделила бы судьбу всех царевен и занималась бы обычными придворными сплетнями, стоя далеко от власти. Это не входило в ее планы, и она, видимо, влияла на своего отца в смысле решительного отказа от каких-либо уступок Демне или компромиссов с ним.

Как бы то ни было, Георгий III после некоторых колебаний отверг требования своего племянника и отказался уступить ему трон. Это неминуемо повлекло к вооруженному восстанию всех сторонников Демны, которое было подавлено Георгием III. Орбелиани, как главные зачинщики, понесли жестокое наказание, сам же Демна был взят в плен и погиб при загадочных обстоятельствах. Восстание Демны безусловно пользовалось поддержкой духовенства; тотчас после его ликвидации Георгий об'явил церковь освобожденной от всех налогов и несправедливостей, которые она терпела от государственной власти. Он вынужден был пойти на компромисс с церковью, заставив ее отказаться от поддержки Демны за те уступки, которые она получала от Георгия III.

Гибель Демны должна была произвести огромное впечатление на все тогдашнее общество, да и сам Георгий должен был задуматься над всем происшедшим. Со смертью Демны пресекалась грузинская ветвь Багратидов, игравших с VIII века в Грузии обвинительную роль. Теперь государственная власть снова могла стать об'ектом борьбы между могущественными феодальными фамилиями.

Единственным Багратидом, который мог быть преемником Георгия III, был Давид Сослан. Он с детства воспитывался при дворе, любил единственную дочь царя Тамару; казалось, разрешение и династического и семейного вопросов могло быть найдено в браке Сослана и Тамары. Те социальные группировки, на которые опирался Георгий III и в силе которых он только-что убедился в борьбе с Орбелиани и старой знатью, не могли не видеть, что выход этот – наиболее приемлемый для них.

Однако после гибели Демны Сослан не только не выдвигается на первое место при дворе, как жених Тамары и единственный наследник грузинского престола, но, наоборот, совершенно сходит со сцены, и вся дальнейшая политическая жизнь некоторое время проходит без его участия. В чем была здесь причина? Об этом мы ниже узнаем от Руставели.

Георгий III, только-что подавивший восстание старой знати, ищет с нею компромисса. Он хочет еще при своей жизни провозгласить царицей свою юную дочь Тамару и идет на ряд уступок тем самым слоям, знаменем для которых был Демна и которые с его смертью не считали, очевидно, свое дело проигранным. Крупной силой в государстве являлась церковь, она непрочь была играть роль посредницы между царем и старой знатью. Пострадать могли только те слои новой служилой знати, которые в Георгии III видели свою опору. Но, повидимому, при компромиссе не были забыты и их интересы.

Не прошло и двух лет после подавления восстания, как Тамара, едва достигшая двадцати трех лет, уже была коронована Георгием III (1179 г.) при поддержке всех слоев населения; отныне на древнем троне Багратидов совместно восседали отец и дочь. Сослан был забыт.

В это самое время на далеком Севере, во Владимире на Клязьме, решалась участь человека, которому суждено было вскоре после смерти Георгия III занять его место рядом с царицей Тамарой в качестве ее мужа и царя Грузии под именем Георгия. Мы имеем в виду князя Юрия, на котором необходимо остановиться несколько подробнее.

Князь Юрий был сыном русского великого князя Андрея Боголюбского, получившего от отца, Юрия Долгорукого, Владимир на Клязьме. Постепенно Андрей об'единил под своей властью весь север, а затем и юг. В Киеве он посадил брата своего Глеба. Новгород он отдал своему старшему сыну Юрию.

Когда в 1171 году Глеба убили в Киеве, Андрей собрал огромное по тому времени войско для наказания заговорщиков и поддерживавших их южных князей. Начальствование над войсками было поручено князю Юрию и знаменитому воеводе Жидиловичу.

Поход этот окончился неудачно, так как князья, принимавшие в нем участие, не пожелали всецело поддержать Андрея. Молодому Юрию уже тогда пришлось оказаться в центре всех событий, но он не обнаружил больших дипломатических способностей в сложной игре интриг и заговоров, которые завязались на юге.

Юрий вернулся в Новгород, но ему не пришлось здесь долго оставаться. В 1174 году его отец, великий князь Андрей Боголюбский, сделался жертвой заговора своих приближенных, и Юрию пришлось покинуть Новгород. Он прибыл во Владимир, и первое время владимирцы приняли его в качестве своего князя. Но Юрий, очевидно, не смог упрочить своего положения, и Владимирское княжество скоро получил Михаил Черниговский. Юрий, видимо, примирился со своим положением и встречал с владимирцами Михаила в Москве.

После смерти Михаила в 1176 году снова поднялся вопрос о кандидатуре на Владимирское княжение. На этот раз Юрий, видимо, стал проявлять большую активность и противопоставлял свою кандидатуру, как сына Андрея Боголюбского, старшему в роде Всеволоду Юрьевичу, своему дяде. Неудача, на этот раз окончательная, лишила его надежды на возвращение отцовского наследия.

Владимирцы приняли Всеволода к себе, и, так как после него законным кандидатом был Юрий, Всеволод добился у владимирцев признания права на княжение за своими детьми. Новая идея о наследовании сына после отца вместо старшего в роде, проводником которой был Юрий, обернулась против него самого, и в 1176 году он был окончательно изгнан из Владимира.

Для своих лет Юрий пережил много превратностей судьбы и, очевидно, решив не втягиваться в дальнейшую борьбу между князьями за те или иные волости, покинул пределы Руси. Вместе с ним ушла и его дружина.

Если верить грузинским летописям, вопрос о приглашении Юрия в Грузию был поднят только в 1188 году, когда Совет из высших представителей государства остановил свой выбор на нем, как на подходящем кандидате в мужья грузинской царице Тамаре. Летопись картинно описывает, как первый сановник царства Абуласан предложил пригласить Юрия, сына царя «трехсот царей», находившегося в то время у половецкого (кипчакского) царя. По этому летописному известию выходит, что Юрий в течение почти двенадцати лет находился у половцев. Но едва ли это правильно. Половцы постоянно вмешивались в русские дела, и если бы Юрий находился у них, он при их помощи попытался бы вернуть себе власть. Однако с 1176 года Юрий навсегда исчез с горизонта русской политической жизни.

Юрий, княживший несколько лет в Новгороде, был хорошо знаком с жизнью Византии, куда постоянно ездили новгородские купцы по великому водному пути «из Варяг в Греки». Он имел связи и средства для переезда в Константинополь вместе с дружиной. Это был не первый случай от'езда русских князей со своими дружинами в Византию, где они получали земли и власть и находили широкое поле – деятельности в военной области. Византия в то время вела напряженную борьбу с турками и всякую вооруженную силу принимала с большой охотой.

Юрий, однако, недолго задержался в Константинополе, Через Византию он, видимо, завязал сношения с грузинским царем Георгием III и предложил ему свои и своей дружины услуги. Предложение было принято, и Юрий скоро оказался в Грузии.

В те времена организация военной силы была построена не по казарменному принципу. Воины получали землю и вели свое хозяйство, будучи в полной готовности при первой необходимости стать под знамена. Дружина Юрия получила на своей новой родине земли и, конечно, образовала особое поселение. Где было расположено это поселение – неизвестно, но оно должно было находиться где-либо на границах Грузии, скорее всего там, откуда легче всего можно было поддерживать связь с Византией, ближе к Трапезунду.

Существование такого поселения русских устанавливается на основании сохранившегося письменного памятника от 1180 года. Архиепископ Василий приносит пожертвование тбилисской церкви с тем, чтобы она молилась о нем и его брате Абуласане – том самом, по инициативе которого состоялся брак Тамары и князя Юрия в 1188 году.

Архиепископ Василий называет своего брата Абуласана эриставом над эриставами, грузинским амиром над амирами, владельцем «руствиса да швидта мтиулетта». Последнее наименование в буквальном смысле означает семигорье, но что такое «руствиса»?

«Твиси», «твисеба», «шеитвиса» – означают родство, оказание приюта, приселение, и нет никакого сомнения, что местность, где была поселена дружина князя Юрия, стала носить наименование «Руствиси» – русского поселения. Но возникает вопрос: почему земли, на которых были расселены воины князя Юрия, не были даны ему самому, а числились во владении Абуласана, правда, первого сановника царства и, следовательно, владевшего ими как бы в качестве представителя государства? Это, возможно, указывает, что Юрий, как глава иноземного войска, занимал в системе феодальных отношений Грузии особое положение.

Вернемся, однако, к Сослану. С воцарением Тамары он потерял все: и трон и любимую женщину, он не имел социальной опоры в стране и не мог рассчитывать на поддержку каких-либо групп. Он, видимо, и не хотел итти ни на какие выступления, ибо они неминуемо должны были быть направлены против Тамары. Он был одинок, и теперь вся его надежда состояла лишь в том, что ему все же удастся соединиться с Тамарой и в результате брака с нею выправить свое положение. Но были, видимо, силы, в интересах которых было не допускать этого брака.

Пока жив был Георгий III, вопрос о замужестве Тамары Не мог возникнуть, так как муж Тамары тоже должен был сделаться царем, и на одном троне могло оказаться три царя вместе, а считая и жену Георгия III, царицу Бурдухан, даже четыре. Повидимому, и сама Тамара не склонна была заботы государственного правления променять на тихие радости семейной жизни.

Надежда на лучшее будущее у Сослана могла осуществиться со смертью царя Георгия III, последовавшей в 1184 году. На первый взгляд эта смерть не должна была вызвать необходимости каких-либо перемен на троне. Георгий III потому и короновал при своей жизни Тамару, чтобы своим авторитетом упрочить ее положение царицы, которая с его смертью должна была продолжать царствовать в силу фактического положения вещей.

Это так и было бы, но борьба, которая велась между старой и новой знатью, еще не утихла. Компромисс, на котором Георгию III удалось об'единить их при воцарении Тамары, еще удерживал стороны от активных выступлений. При таком положении вещей Тамара могла царствовать, как и раньше. Но компромисс был непрочен, могла вновь возгореться борьба, и Тамаре пришлось бы решать вопрос, на чью сторону она станет. Но дело обошлось благополучно. Старая и новая знать, и в особенности церковь, нашли, что время для борьбы – неподходящее, а возможно, что не было кандидата, который стал бы знаменем одной из сторон для противопоставления другой. Давид Сослан был чем-то так скомпрометирован, что ни одна из групп не пожелала иметь с ним дела. Таким образом, для Тамары создавалось вполне благоприятное положение, и начало ее самостоятельного царствования должно было ознаменоваться полным и всеобщим согласием.

Однако Тамара не принадлежала к числу тех женщин, которые могут мириться с тем, чтобы за их спиной и за счет их власти заключались компромиссы. Она решилась быть в равной мере и царицей Грузии и правительницей государства. Для этого ей надо было расколоть сплотившиеся между собою группы и заставить их прервать установившееся согласие.

Но, несмотря на свою смелость, при первой же попытке наступления она встретила решительное и единодушное сопротивление.

Еще при жизни Георгия III верхи феодального общества постарались организационно оформить политическое соглашение, на основе которого состоялось коронование Тамары. Они создали своего рода Верховное собрание, власть которого распространилась на все стороны государственного управления. После смерти Георгия III они дали понять Тамаре, что она царствует по их выбору и согласию. Представители Верховного собрания, патриарх и высшие государственные чины явились во дворец к Тамаре в Исани (Авлабаре) и просили ее принять власть, точно она, процарствовав с отцом четыре с лишним года, еще ее не имела.

Тамара поняла смысл этой просьбы, которая была не чем иным, как жестом, указывающим на то, что феодальные верхи ее избирают, но могут и не избрать. Свою просьбу они подкрепили постановлением, что женщина имеет право на занятие трона, весьма кстати напомнив о политическом соглашении, выработанном при Георгии III, нарушения которого в смысле умаления своих прав они не собирались допускать.

Тамара решила дать бой. Она выписала из Иерусалима бывшего католикоса Грузии Николая, чтобы противопоставить его патриарху Микелю. Но этого мало. Главный удар она готовила против никем не санкционированного, самочинного Верховного собрания, которому она противопоставила созванный по ее инициативе и под председательством католикоса Николая Государственный совет. Она велела поставить в Совете свой трон и приняла самое деятельное участие в его работах.

Патриарх Микель демонстративно не явился на созванный Тамарой Совет. Тамара решила использовать эту демонстрацию и потребовала смещения Микеля. Тамара правильно учла, что удаление главы Верховного собрания с его патриаршего места нанесет сильнейший удар по ненавистному об'единению родовой знати.

Однако созванный ею Совет не решился на это. Микель остался патриархом, и попытка Тамары освободиться от своего врага-опекуна кончилась ничем. Такой исход первого же столкновения Тамары с руководителем самочинного собрания показал, что члены его благополучно попали в новый организованный ею Совет, и противопоставить одно другому Тамаре не удалось.

Раз основные силы тогдашнего высшего общества в лице церкви, старой и новой знати вступили между собой в соглашение, то не оказывалось той социальной группы, на которую Тамара могла бы опереться в своей борьбе.

Если попытка Тамары освободиться от непрошенных опекунов явно свелась к нулю, все же созванный ею Совет сыграл в государственной жизни Грузии большую роль. Тамара добилась удаления ряда высших представителей светской и духовной власти как в центре, так и на местах. Обсуждение кандидатур было вынесено на гласный суд, к многие действительно негодные элементы были лишены своих должностей, а на их место были привлечены наиболее даровитые, как Мхаргрдзеладзе (Долгорукие) – Саргис и два его сына Захарий и Иване и другие. Они считали себя обязанными Тамаре, поскольку она выдвигала их на высшие государственные посты взамен тех лиц, удаления которых она потребовала от Совета. Этим она создавала лично ей преданных людей, услугами которых она при благоприятных условиях могла воспользоваться.

Конечно, это было маленькое утешение. По существу, Тамара потерпела поражение, и в выигрыше оказалось Верховное собрание, которое из нелегального учреждения превращалось в лице Совета в орган государства, санкционированный участием самой царицы в его решениях. Тамара поняла это и, не видя другого выхода, сама формулировала результаты работ Совета, определив свои и его функции по принципу (если можно для той эпохи применить это выражение) парламентаризма: Совет решает, а она будет управлять государством. Конечно, Совет ни к чему другому и не стремился.

Внутренний мир Грузии казался обеспеченным надолго. Но этот мир не был в интересах Давида Сослана. Он любил Тамару, с которой вместе рос при дворе Георгия III, и, будучи единственным и последним представителем мужской линии Баградитов, считал свои права на трон Грузии бесспорными. Что же мешало ему соединиться с Тамарой? Едва ли здесь играло какую-либо роль честолюбие Тамары или самого Давида, не желавших разделить друг с другом царскую власть. Дело тут было в другом. Давид Сослан был, очевидно, неприемлем по каким-то особым соображениям, о которых открыто никто не смел говорить, но которые играли решающую роль при обсуждении этого вопроса.

Грузинский трон оставался без наследника, и как ни была молода Тамара, надо было определить, кто же будет ее преемником. Конечно, Тамара могла выйти замуж, и наследниками после не могли быть ее дети, но тогда вставал вопрос, за кого ей выйти замуж, ибо это означало появление в Грузии новой династии и новых влияний.

Чем неизбежнее становилось решение этого вопроса, тем больше должен был терять терпение Давид Сослан, для которого время не могло принести ничего, кроме забвения. Ему надо было напомнить о себе и напомнить так, чтобы стать в центре внимания Грузии; его кандидатура должна была сделаться единственно приемлемой. Но что-то делало его кандидатуру невозможной, и он никак не мог преодолеть эти роковые для него силы.

Мы увидим дальше, какую роль сыграл в разрешении этого вопроса Шота Руставели с его гениальной поэмой; пока же, следуя чисто историческим данным грузинских летописей, мы должны отметить, что в 1188 году перед Советом, являвшимся теперь правомочным органом в решении важнейших вопросов государственной жизни Грузии, неожиданно и резко встал вопрос о браке Тамары с русским князем Юрием.

Об обстоятельствах, предшествовавших этому замужеству, мы узнаем в дальнейшем от Руставели. Летописные же данные говорят, что по инициативе первого сановника Грузии Абуласана (того самого, который являлся владельцем «Рустависи») была предложена кандидатура Юрия в мужья Тамары, и брак этот был быстро решен Советом. Тамара вынуждена была покориться. Характерно, что одной из главных фигур, отстаивавших эту кандидатуру, летописи называют тетку и воспитательницу Тамары Русудан.

Среди всеобщего ликования по этому случаю летописи отмечают и недовольную фигуру Давида Сослана, о котором они говорят, что «оси» – осетин, как его, очевидно, называли современники, – покинул Тбилиси. Следовательно, замужеству Тамары предшествовала большая борьба, в результате которой Юрий был противопоставлен Давиду Сослану, который вынужден был покинуть столицу.

Князь Юрий был, очевидно, кандидатом Совета, и Тамара шла за него замуж против своей воли. Но, как умная женщина, она учла, что всякий конфликт, если он возникнет между Юрием и Советом, будет ей только на пользу. Конфликты, действительно, скоро возникли, и, вне сомнения, она не только старалась использовать их, но и сама создавала.

Юрий скоро стал обнаруживать свое понимание власти царя, и Совет увидел, что он ошибся в своих расчетах. Юрий не проявлял большой готовности быть слепым орудием в руках Совета, и конфликт между этими двумя силами – властью царя и ограничивавшим его Советом – скоро стал свершившимся фактом.

Несмотря на военные успехи, которые сопровождали царствование царя Георгия, – так стал именоваться князь Юрий, – его стали обвинять в разврате и насилиях, которые, при других условиях, ему конечно, не зачли бы в вину. Летописи наивно пишут, что в него вселился дьявол и от него никому не стало жизни.

Как бы то ни было, через два с половиною года царствования Георгия Совет об'явил брак расторгнутым, а Георгия низложенным с престола. На этом Совете Тамара выступила с обвинениями против Георгия и решительно потребовала развода. Совету оставалось только согласиться.

Георгий был посажан на корабль и отправлен в Константинополь. Дело, однако, этим не кончилось. У Георгия была своя дружина, поселенная в «Руствиси», и, кроме того, он был популярен в войсках, в особенности тех пограничных с Трапезундом районов, где ему больше всего приходилось проводить свою военную деятельность. Юрий быстро заручился помощью в Константинополе, где он, очевидно, имел крупные и давнишние связи и не замедлил появиться в Грузии со стороны Самцхе – важнейшего стратегического пункта Грузии. К нему тотчас примкнули местные войска, и через Кларджетию он двинулся к Кутаису. Здесь, в местности Герути, он провозгласил себя царем.

Легкость, с какой Георгий овладел почти половиной коренной Грузии, свидетельствовала, что тот внутренний мир, который установился в Грузии в результате компромисса между отдельными руководящими группами государства и царской властью, был миром только по внешности. В глубине народных масс накопилось слишком много недовольства, которое не замедлило прорваться при выступлении Георгия.

По существу от победы Георгия Тамара ничего не теряла. Она снова могла стать женой своего нелюбимого мужа и остаться у власти. Победа Георгия была опасна лишь для Совета и игравших в нем руководящую роль представителей старой знати и высшего духовенства. В случае окончательной победы Георгий не остановился бы перед крайними мерами. Совет скоро убедился, что единственной силой, которую можно было противопоставить ему, была Тамара. Но Совет прекрасно знал, что успех Тамары так же быстро приблизит его конец, как и успех Георгия.

Тамара сама встала во главе войск и взяла власть в свои руки. Первый раз более чем за десятилетие своего царствования она могла действовать самостоятельно и сумела проявить свои крупные способности даже в такой чуждой ей области, как война. Она не стала противодействовать Георгию на пути его движения к Тбилиси. Вызвав с востока войско для защиты столицы, сама она двинулась через Боржом в Самцхе, – провинцию, где была основная опора Георгия. Он дошел уже до Гори и оставалось еще немного, чтобы дойти до Тбилиси. Но расчет Тамары сказался правильным. Георгий должен был отойти назад и устремиться в Самцхе, где в долине Нигала, у истоков Куры, и произошло решительное сражение между мужем и женой. Георгий был разбит и взят в плен.

Выступление Георгия сыграло большую роль для исхода той политической борьбы, которая тянулась в Грузии уже больше десяти лет. Все элементы, недовольные господством старой знати и высших представителей церкви, с которыми не могла справиться сама Тамара, при выступлении Георгия об'единились под его знаменами. Совет убедился, что в стране наросло слишком большое недовольство против его господства. Если удалось все же одержать победу над Георгием, то только потому, что во главе войск стояла сама Тамара. Действительно, новая знать, среднее и низшее духовенство и чиновничество, а также большинство армии, примкнувшее было к Георгию, покинули его и перешли на сторону Тамары.

Она возвращалась в Тбилиси победителницей не только над Георгием, но и над Советом. Вокруг нее об'единялось теперь большинство феодального общества, и Тамара не замедлила использовать создавшееся положение. Совет исчез сам собой, без борьбы и сопротивления. Над Тамарой теперь уже не тяготела опека не только в государственных делах, но и в личной жизни. И она быстро решила вопрос о Давиде Сослане, и тем самым – о династии. Она вышла за него замуж в 1192 году. Сослан достиг, наконец, трона, которого так долго и тщетно ожидал.

Наступил новый период. Торжество Тамары и Давида означало победу в национальной жизни Грузии государственных обвинительных начал, победу центральной власти над феодальными силами, тянувшими страну к раздроблению, а следовательно, к ослаблению, делавшему ее легкой добычей для врагов.

Торжество передовых прогрессивных сил в стране сопровождалось расцветом всех сторон культурной жизни народа. Появляются блестящие памятники архитектуры, живописи, литературы и, как завершение всего, – бессмертное творение Руставели.

Летописцы много говорят об этой эпохе, они слишком многоречивы в своих поучениях, но они не упоминают о самом главном действующем лице этой эпохе – о Руставели, гениальная поэма которого в образах высокого мастерства дала отображение и этой эпохи и той борьбы, которая в стране происходила.

Летописцы и стоявшие за ними группы феодального общества имели свои основания «забыть» Руставели. Поэтому те немногочисленные памятники этой эпохи, которые содержат в себе данные о Руставели, приобретают для нас особое значение.

Загрузка...