Силуэты

ГЛАВА 20

Нужно передвигаться быстрее. Долго придерживаться постоянного ритма не выходит. Одышка. Не молодое тело начинало давать о себе знать. Воздух в подземелье затхлый. Левая рука механически тянется к карману за ингалятором. Стоп. Уже лет двадцать как я избавился от астмы. В кармане пиджака нет ничего, кроме приятно холодящего руку пистолета. Стены давят со всех сторон. Слишком низкий потолок нависает над головой подобно прессу, который неуловимо медленно для человеческого глаза опускался вниз, чтобы раздавить меня как какого-то таракана.

Проклятый Захар, оставил меня в самый неподходящий момент. Я не предвидел эту его привязанность к белокурой Таше. Именно на Захара я возлагал самые большие надежды. Ни на кого невозможно положиться. Никому нельзя доверять. Кроль, Креветка, Маша, вот кто беспрекословно следовал моим планам. Но их больше нет. А те кто остались, оказались гнилыми орехами, скорлупа которых наполнена бессмысленной пустотой. Ненадежные людишки, словно колеблющиеся листья на ветру. Прочь от них. Бежать. Там где высокое небо и свежий, бодрящий воздух.

За спиной слышится шелест шагов. Армия пауков настигала меня. Пауки скребли по бетонному полу своими тонкими лапками. Я ускорил шаг чтобы оторваться от преследования. Пауки не отставали.

– Оставьте меня в покое! – выкрикнул я в черноту за моей спиной, – хватит меня преследовать!

В ответ раздались не разборчивые голоса-призраки. Пауки почти настигли меня. Я прикрыл голову руками пытаясь разогнать этот морок. Темные силуэты приблизились.

– Доктор что с вами?

Я медленно разжал веки. Наваждение рассеялось. Меня окружали студенты-беженцы университета им. Ломоносова. Они с подозрением смотрели на меня боясь подойти ближе. В их лицах читалась настороженность. Еще бы, их недавний самопровозглашенный предводитель вдруг начал вести себя как спятивший пенсионер шизофреник.

– Я в порядке. – сквозь зубы отозвался я. – здесь плохой воздух. Сейчас это пройдет.

"Это" являло собой побочный эффект, вызванный моей способностью создавать иллюзии. Иногда, во время сильного стресса или физического перенапряжения, моя способность выходила из под контроля. На короткое время порожденные моим разумом фантомы начинали жить своей жизнью. Именно это произошло и сейчас. Я чуть было не лишился рассудка. Но все обошлось. На этот раз обошлось.

– Мы почти на месте. – сказал я, изо всех сил стараясь чтобы мой голос прозвучал властно и уверенно.

Тесный тоннель заканчивался тупиком. В поросшей мхом стене выступали ржавые скобы ведущей куда-то вверх лестницы. Придется карабкаться.

– Там будет слишком тесно для всех нас. – проговорил я указывая на люк в потолке, – за мной пусть подымятся еще двое, остальным ожидать внизу.

Не дожидаясь вопросов я полез вверх по лестнице. Неоднократно я проделывал этот путь вверх. Но каждый раз цепенел от опасения, что именно сейчас проржавевший метал не выдержит под моим весом и я шлепнусь на бетонный пол ломая ноги. Металл выдержал. Я отворил люк в потолке и протиснулся в образовавшийся лаз.

Двое студентов последовали за мной, и теперь они, стряхивая пыль со своей одежды, всматривались в полумрак помещения. Потолок здесь был не намного выше, чем в тоннеле. Зато сквозь многочисленные щели в прохудевшей крыше проникали редкие солнечные лучи. Куда ни глянь, повсюду змеились, сплетенные причудливыми узлами, ветхие трубы. Посреди помещения, словно давно заброшенный алтарь Молоху, стоял полуразрушенный проржавевший до дыр котел. Его постигла та же участь, что и забытого языческого бога. Когда-то раскаленный до красна котел пыхтел, выбрасывая клубы пара, требуя все новых и новых жертвоприношений в виде угля. Теперь же он был навсегда погребен в этом скудном склепе, как любая другая устаревшая реликвия.

– Где мы? – поинтересовался бледнолицый старшекурсник по имени Данил.

– Заброшенная котельная. – охотно ответил я, – как я уже говорил, Кроль был очень изобретательным молодым человеком. Он долго изучал чертежи не используемых подземных тоннелей и запущенных коммунальных сооружений, пока не наткнулся на это место.

Я снял с висящего на стене крючка большой ключ, и уже было собрался отпереть замок предвкушая аромат свежего воздуха врывающегося в затхлое помещение, как вдруг Данил схватил меня за плече и взволнованно прошептал:

– Там кто-то есть, за дверью.

– Может прохожий? – с надеждой спросил второй студент по имени Глеб.

– Вооружен, – продолжал шептать Данил, – пистолет на поясе. Он не гуляет. Смотрит на нас. Вернее не на нас, на дверь. Эх...

Данил замялся на полуслове. Зачастую он забывал что другим не свойственно смотреть сквозь стены, и удивлялся как это люди живут не подозревая что происходит вокруг них. Эта способность, словно рентгеновский аппарат, зреть сквозь плотные материи вызывала неподдельное уважение у друзей Данила. Девушки же, по понятным причинам, ненавидели Данила и всячески старались его избегать.

– Опиши его. – потребовал я

– Высокий, тощий, в пальто, волосы растрепанны...

– Следователь Гальцев. – прервал я Данила, не нуждаясь в дополнительным сведениях о стоящем за дверью человеке.

Так и знал что судьба неспроста столкнула меня с этим типом в пальто. Неизвестно как он меня выследил. Я ни на секунду не тешил себя иллюзиями, что настырный следователь оказался здесь по чистой случайности. Он пришел по мою душу, как и обещал.

– Может подождать пока он уйдет? – с надеждой в голосе поинтересовался Данил.

– Не уйдет. – отрезал я не вдаваясь в объяснения. – я к нему выйду, разузнаю не привел ли он с собой подмогу. Если он один, втроем мы с ним справимся. А пока сидите тихо.

Я направился к двери. Проворачивая ключ в скважине я на ходу состряпал вполне правдоподобный образ сантехника выпивохи. Вот тебе, следователь. Получи сеанс высококачественного морока. Получи, и распишись. Ты пришел поохотиться? Я тоже люблю эту игру.

Все шло гладко. Следователь залпом впитывал своими глазами навеянный мной морок. Мы даже немного поболтали словно старые приятели. В правой руке я держал тяжелый навесной замок. В левой была зажата рукоять направленного на следователя пистолета. В любой момент я мог закончить этот спектакль. Я полностью контролировал ситуацию. Я победил. Это маленькое, но весьма приятное, обстоятельство послужило хорошей компенсацией за все предыдущие неудачи.

Из восторженного ликования меня вывел неприятный, режущий слух, звук гитары. Звук нарастал, мешая мне концентрироваться на тщательно созданном образе. Еще немного и морок прорвется, словно колышущаяся на ветру паутина. Нужно было действовать, и очень быстро. Но что-то мешало. Что-то сковывало мои движения и мои мысли. Несмотря на то, что в руке у меня было зажато оружие, но даже этот весьма убедительный атрибут моего триумфа не смог удержать ускользающую сквозь пальцы уверенность и бесстрашие. Я что-то говорил, Гальцев что-то отвечал. Слова утратили всякий смысл. Единственное что имело значение – меланхоличная мелодия. Неприятный скрежет гитары постепенно превратился в стройны оркестр из сотен инструментов. Усыпляющая симфония, казалось, звучала из каждой покосившейся от ветра березы, исходила от парящих над головой чаек. И мы со следователем, словно в сказочном амфитеатре, были единственными слушателями. Затем зазвучали слова. От моего разума ускользало значение этих строк, но что-то внутри меня внимательно прислушивалось, внимая каждому слову:

На мгновение мир перед моими глазами померк, и мне показалось что мы находимся не по среди уютного березового сквера, а в узком Солониковском переулке.

– Как прекрасно ощущение прохлады в воздухе сегодня! Вы не находите?

Кто это сказал? Следователь? Или преследующий меня в кошмарах призрак Кроля? Я не был уверен, так как необъяснимое ощущение не покидало меня. Ощущение, словно я одновременно нахожусь в двух местах, веду один и тот же разговор с разными людьми. Я открыл рот чтобы ответить, но суть сказанного утонула в чарующей мелодии. Ласточки, флейты. Березы, скрипки. Все перемешалось. Все потеряло смысл, лишь бы звучала эта песнь.

– Вы же не станете отрицать, что вечер идеально подходит для прогулки по березовому скверу в пальто? – проговорил Следователь. Утвердительно молвил Кроль, который оказался не только талантливым изобретателем, но и еще самым что ни на есть настоящим пророком.

Что происходит? Кто это делает со мной? Ответа не последовало, лишь где-то в глубине сознания успокаивающий голос с легкой хрипотцой продолжал петь:

– Видимо осень в этом году будет тёплой.

В голове моей словно щелкнул переключатель. Кто-то в самом деле, в буквальном смысле, выключил "театр". Мой виртуозный театр теней, который всегда пользовался такой популярностью у непривередливого зрителя. Я почувствовал себя бытовым прибором, который грубо отсоединили от розетки. В одно мгновение исчез Солониковский переулок и симфонический оркестр. Также полностью развеялся тщательно сотканный мной морок. Посреди устланного листьями сквера стояли двое. Я, с остервенением пытающийся нажать ставший скользким курок пистолета. И узнавший меня следователь Гальцев, как в фильме с замедленной съемкой, тянущийся к висящей на поясе кобуре. В конце концов я совладал с непослушным оружием. Я успею. В обоиме еще достаточно патронов чтобы навсегда избавится от надоедливого следователя.

За мгновение до того как совершить выстрел который бы поставил точку сегодняшним приключениям, мои глаза заметили человеческую фигуру стоящую в тени арки, позади следователя.

Петя?

Неужели вслед за Кролем, меня также решил посетить покойный Креветка? Не много ли гостей с того света за один день?

Стоп. Я что-то упустил. Нельзя было отвлекаться. Следователь воспользовался таким подарком судьбы и не колеблясь выстрелил. Я просмотрел вниз, на расплывающееся на моей груди красное пятно. Ну вот, очередная моя светлая рубашка безнадежно испорчена. Может стоит отказаться от старых принципов и сменить привычный белый цвет на что-то более пёстрое? Но это безотлагательное решение, касающееся гардероба, мне так и не удалось принять. Следующая пуля положила конец всем переживаниям, и прервала бессвязный мысленный поток.

– Что там? – поинтересовался Глеб.

– Я не вижу. – холодно отозвался Данил.

– В смысле?

– В прямом смысле. Я не могу видеть сквозь стену. Что-то меня блокирует. Что-то глушит мою способность.

Глеб усилием воли попытался активизировать свою аномалию.

– Меня тоже. – после тщетных попыток отозвался он, – действительно глушат. Но как? Разве такое вообще возможно? что будем делать? Может проверим что там?

– Доктор сказал чтобы мы не высовывались пока он не подаст сигнал.

– И как же ты собираешься рассмотреть этот сигнал если ты не можешь теперь смотреть сквозь стены?

Данил рассеянно пожал плечами. Действительно как? И сколько им предстоит здесь еще отсиживаться?

Люк со скрипом отворился и из дыры в полу появилась голова третьекурсника Кости.

– Ребята спрашивают, что так долго?

– Вам сказали не высовываться? – чрезмерно грубо отозвался Глеб. – сами тут сидим и ждем.

Костя, вскарабкавшись по лестнице, выпрямился в полный рост и начал разминать поясницу.

– И чего же вы тут ждете? Где сам доктор?

Даниил собрался что-то ответить, но тут их разговор прервал прозвучавший где-то снаружи звук выстрела. Затем последовал еще один. Перепуганные студенты с ужасом посмотрели на прикрытую дверь ведущую наружу.

– Петя? А ты как здесь очутился? – Гальцев смотрел на приближавшегося к нему Петю. – ты разве не должен быть в больнице?

– Меня выписали. я быстро оклемался, даже врачи удивлялись. – отозвался Петя, при этом взгляд его не отрывался от лежащего у ног следователя трупа.

– Вы его достали. – в голосе юноши слышалось облегчение. – это он меня подставил. Это все доктор.

– Я знаю, – ровным голосом отозвался Гальцев, успокаивающе похлопав парня по плечу. – я сам видел своими глазами. Это действительно что-то невероятное, какое-то время он выдавал себя за другого человека. Я даже запахи слышал. Но затем словно с моих глаз слетела пелена. Вы что там в институте, все так умеете? Такие же трюки проворачивать?

– Не все, – с тоской в голосе отозвался Петя, – я не могу так. Я оказался браковкой, подделкой на человека. Он это знал, и использовал в своих целях. Но вы справились с ним.

– Без твоей помощи я бы его не нашел. – в голосе следователя звучала неподдельная благодарность.

– Спасибо что поверили мне.

От дождя волосы Пети намокли и прилипли ко лбу. Изуродованной рукой он поправил прическу.

Гальцев стоял спиной к котельной, поэтому не мог видеть как оттуда начали выходить студенты. Они, плотно прижимаясь к стене, старались бесшумно убраться по добру по здорову, пока их не заметили. Как нельзя к стати начавшаяся гроза и стук капель об асфальт скрывали их неумелые попытки быть бесшумными. Данил встретился глазами с Петей и приложив палец к губам жестами попросил не выдавать их. Петя старался не смотреть в сторону котельной, чтобы Гальцев ничего не заподозрил. Но тут Глеб обратил внимание на безжизненное тело доктора. Он отделился от группы студентов, подошел к лежащему на земле мертвецу и присел рядом на корточки. Взгляд Глеба наливался яростью. Он разжал пальцы доктора и взялся за рукоять перепачканного грязью пистолета.

– Не надо! – только и успел выкрикнуть Петя.

Гальцев почуял опасность слишком поздно. Он почти успел развернуться и достать пистолет из кобуры, но Глеб уже выстрелил четыре раза не целясь. Стрелять он не умел, и отдача пистолета отбросила его на спину. Но последняя пуля, совершенно случайно угодила в Гальцева.

Перепуганные студенты бросились наутек в разные стороны, точно также как это сделали потревоженные выстрелами ласточки.

Следователь медленно опустился на колени, зажимая пальцами зияющую в горле рану. Петя вовремя подхватил обмякшее тело и аккуратно уложил Гальцева на влажную листву.

– Ну давай же! – кричал Петя обращаясь толи к себе, толи к теряющему сознание следователю.

Изуродованные пальцы Пети беспомощно теребили Гальцева за воротник пальто. Пачкаясь в грязи, юноша лихорадочно соображал что же делать дальше. Кто был ему этот следователь? Родственник? Близкий друг? Они даже ни были приятелями. Вряд ли можно было бы обозначить категорию их отношений, учитывая тот факт что виделись они всего два раза. В первый раз, здоровый Гальцев, еще без дыры в горле, склонялся над больничной койкой Пети. В этот раз картина мало чем отличалась, но теперь они поменялись местами. Петя сидел на коленях перед неподвижным телом Гальцева. Противное бульканье исходившее из простреленного горла следователя, постепенно затихало.

"Сделай что-то – крутилось в голове у Пети. – я обязан что-то сделать."

Бесполезно. Он полностью отдавал себе отчет что не способен помочь умирающему человеку.

Пять молчаливых фигур приближались к березовому скверу. Серые водолазки их намокли от дождя и прилипли к телу. Человек с оттопыренными ушами двигался впереди. Ноги их утопали в месиве из грязи, листьев и березовых почек, издавая при каждом шаге противное чавканье. Они не спеша осмотрелись по сторонам. Кроме двух распластавшихся на земле неподвижных тел и стоящего на коленях парня в сквере никого не было.

– Ты уверен что сигнал шел отсюда? – поинтересовался Гера. По его бегающему взгляду было видно, что он с удовольствием предпочел бы теплое помещение и чашечку ароматного кофе, чем торчать здесь под дождем.

– Я уверен, Герасим Андреевич. Сигнал шел отсюда, – с раздражением ответил человек с оттопыренными ушами не удостоив Геру взглядом. – затем он прервался. Но это было точно здесь. Кто бы это ни был, очевидно они уже скрылись. Нужно прочесать этот район.

– С этими что делать? – поинтересовался Гера указывая на два тела и барахтающегося в грязи Петю.

– Ну, тут все ясно, – отозвался человек с оттопыренными ушами, – мертвый это Аксаков, тот самый. Второе тело, судя по типу кобуры на поясе, скорее всего местный полицейский или как вы их тут в вашей стране называете. Двое столкнулись, была перестрелка. Один мертв, второй вот-вот откинется. Собственно всё, самое интересное мы видимо пропустили, здесь нам делать нечего. Заниматься трупами не по нашей части.

– А парень? – поинтересовался Гера.

– А что парень? Обычный себе парень, мало кто он такой, может это его дядю подстрелили, вот он и терзается. Нам какое дело? Или ты его из светлых побуждений хочешь по-отцовски утешить? Так на это у нас нет времени.

– Он точно не один из них? – не сдавался Гера.

– На, сам смотри. – человек с оттопыренными ушами, теряя терпение, поднес сканер в плотную к глазам Геры.

На экране побежали цифры, и вскоре прибор выдал данные:

Количество живых объектов: 2

Уровень аномалии/обнаружен: 0,0%

Остаточная бионическая энергия 0,35%, 0,34%, 0,33% и падает.

– Это новая разработка. В вашей стране такие тоже появятся, года так через два. В прибор введены наши данные и он на нас не реагирует, чтобы мы не создавали помехи сигналу. Как видишь, здесь кто-то порезвился недавно, это факт. Но парень полностью пустой. Он не один из них. Даже у моей кошки коэффициент бионики больше.

Герасим пожал плечами, мол убедил, сдаюсь.

– Нужно продолжать поиски, возможно некоторые беглецы еще поблизости. – отдал приказ человек с оттопыренными ушами.

Группа в серых водолазках покидала березовый сквер, оставляя не подозревающего о их пребывании Петю в покое.

Я пустой – обвинял сам себя Петя, – бесполезный. Ни на что не способный калека. Беспомощная Креветка. Пучеглазый, криворукий представитель подотряда плеоцимат. В чем мое предназначение? В том чтобы своими страданиями заполнять вселенский вакуум? Чтобы веселить других своими жалкими потугами казаться нормальным?

– Я не могу! – выкрикнул Петя в небо. – я не могу ему помочь!

Слабый пульс следователя теперь полностью затих. Но в этом плеске льющейся с неба воды было сложно что либо разобрать.

– Он мертв. – продолжал общаться Петя со своим невидимым собеседником, – чего Ты еще хочешь от меня? Я не могу ему помочь! Ты не дал мне ничего. Зачем Ты требуешь от меня невозможного?

Восседающий на небесном престоле, От начала Сущий, хранил молчание.

Петя пошарил в кармане, но не обнаружил там Нового завета. Обычно в маленькой книге он находил ответы на многие вопросы. Теперь же и ее не оказалось рядом.

– Ты оставил меня одного! – голос Пети срывался на крик. – зачем давать зыбкие иллюзии, клишейные обещания? Чем ты лучше остальных? Почему я должен верить именно в Тебя, если ты, как и все, оставил меня когда я больше всего в Тебе нуждаюсь?

"Ты не один."

На удивление Пети голос прозвучал не в громовом раскате. Едва слышный, он исходил из самых глубин истерзанного юношеского сердца.

– Если ты действительно слышишь, подскажи как помочь ему, как спасти жизнь?

"Ты не можешь."

– Что же мне делать? Чего же ты хочешь от меня? – повторил Петя тот самый вопрос, который уже задавал раньше, за мгновение до того как попасть под колеса машины. Казалось, это произошло целую вечность назад.

"Нет, не так. – поправил его Голос, – Чего ТЫ хочешь от меня?"

– Чего я хочу? – удивился Петя, сконфуженный таким поворотом в диалоге, а это действительно был диалог, Петя в этом не сомневался. – помощи. Я не могу ничего сделать. Мне нужна помощь.

"Попроси"

Петя закрыл глаза. Паника постепенно отступала. На ее место приходили покой и осознание, что сейчас вершится что-то на самом деле невероятное. Что-то о чем институт со всеми обезумевшими от ложных чудес преподавателями не могли даже помыслить. Петя, едва слышным голосом, начал формулировать свою просьбу в слова. Просьбу, которую тысячелетиями люди по всему миру называют молитвой. Слова не складывались в предложения. Словно кусочки пазла из разных наборов они не желали объединяться.

"Нет другого Имени." – подсказал Голос.

Имя. На память ему пришёл отрывок из первого послания Иоанна:

тьма проходит

И Истинный Свет Уже Светит.

Петр, мокрыми пальцами, посильнее ухватился за пальто следователя, и прошептал Имя.

Казалось что само Небо вошло в него. Обжигающее тепло прошло по всему телу Пети, и через его изуродованные руки, словно бегущий по проводам ток, влилось в бездыханное тело Гальцева. Глаза следователя неожиданно открылись, тусклое свечение окутало его лицо, подбородок, постепенно подбираясь к горлу в котором зияла дыра. На глазах у потрясенного Пети рана с невероятной скоростью затягивалась. Следователь издал гортанный звук похожий на кашель. Рука Гальцева потянулась к тому месту, где мгновение до этого находилась смертельная рана. Дрожащие от волнения пальцы погладили гладкую кожу. Не осталось даже шрама. В лице ошеломленного следователя одновременно читались восторг вперемешку с неподдельным ужасом.

– Как ты это сделал? – медленно проговаривая каждое слово, словно боясь что рана вновь откроется, поинтересовался следователь.

– Я ничего не делал – отозвался Петя.

Он уже было собрался рассказать Гальцеву как все было на самом деле, но тот его перебил.

– Твои руки! – воскликнул Гальцев и в голосе его слышалось еще большее изумление, чем когда он обнаружил себя исцеленным.

– Не делайте вид, словно раньше не замечали, – обиженно отозвался Петя пряча свои ладони за спину. – нашли время издеваться.

– Да нет же. – отмахнулся Гальцев пытаясь приподняться на локтях, – взгляни на них.

Петя не спеша поднес свои ладони к лицу. То что он увидел, заставило его открыть рот и просидеть так не двигаясь несколько минут. Уродство, которое он с самого рождения наблюдал каждый день исчезло. Теперь же он заворожено смотрел на свои идеально ровные пальцы. Они сгибались и разгибались повинуясь его мысленным командам. Ощущения были такие, словно он заново учился ходить.

– Даже так, – со смехом в голосе сказал Петя. Не перестающий удивляться следователь так и не понял к кому тот обращался.

Дождь перестал поливать землю, и яркое солнце вновь начало согревать, как вчера и третьего дня. На глазах Пети засверкали слезы. Но в первые в его жизни это ни были слезы безысходности и отчаяния.