Сквозь круг стальных небес (СИ)

Инцидент 5. 17 декабря 2086 года. Вершина горы посреди Тихого океана

Вечером они сидели в той пещере, которую условно назвали холлом небоскреба. Рядом жарко горел костер, и языки пламени лизали «птичьи лапы», насаженные на две длинные палки. Пока Курт обдирал их, надевал на вертела, Ричард предпочитал осматривать окрестности. Было ощущение, будто в желудок залили теплого бетона, и тот медленно застывал в камень. Этот инородный предмет сминал внутренности, вдавливал кишки куда-то в самый низ живота, мешал свободно дышать. Мозг страдал от недостатка кислорода, сознание туманилось от жирного чада пластика, служившего топливом, и голова шла кругом. Дик опасался, что за ужином не сможет проглотить ни кусочка.

Однако когда мясо зарумянилось, а жир с шипением начал капать на раскаленные угли, бетон в желудке незаметно рассосался. Запах жаркого щекотал ноздри, и вот в животе заурчало. Несколькими минутами спустя Лайонхарту показалось, что его желудок пронзают острые иглы, а во рту набралось целое озеро слюны. И потому, когда Химмелькнакер, удовлетворенно покивав себе, снял один из вертелов, Ричард жадно выхватил его из рук профессора. Не думая больше ни о чем, он жадно впился в курящееся ароматным паром мясо, не замечая, как то обожгло язык и губы. Пускай! Будто голодный пес, он с рычанием отрывал большие куски жаркого, тут же проглатывая. Он запретил себе думать о том, чем это угощение было еще утром, а когда в памяти всплывали картинки монстра с женской головой, представлял себе ресторан, где на блюде лежит кабанчик в яблоках. Мясо оно и мясо, какая разница, кому оно принадлежало? Говорят, что человечина на вкус, как свинина, а тут еще надо подумать, имела ли эта тварь отношение к людям…

Лишь обглодав до блеска кости, Лайонхарт смог взять себя в руки, став снова похожим на аспиранта, а не на голодного волка. Сыто рыгнув, он откинулся на сваленную рядом с костром груду тряпья. Его неудержимо клонило в сон. Но Курт, с ухмылкой наблюдая за товарищем, не дал тому расслабиться.

— Что, понравилось жаркое? А как думаешь, кем оно было раньше? Знаешь, это символично. Красоткам ведь говорят иногда: «ох, хороша, я бы ее прямо съел!» — заметив, как Ричард вздрогнул и зажал ладонью рот, профессор хихикнул.

Но улыбка быстро сползла с его губ. Подняв свои похожие на стволы вековых дубов руки, он внимательно осмотрел их, поковырял ногтем раны. Удивительно: даже самые глубокие из них — те, через которые изначально было видно кости — уже заживали, а более мелкие и вовсе затянулись новой кожей.

— Non sunt ista quae prius [ «я совсем не такой, как прежде» — лат.], — задумчиво произнес Курт. — Результат неплох, но… Может, эту дамочку накрыло раньше или сильнее, и милая красотка обратилась в такое? Мои раны быстро заживают, но как знать, не вырастет ли на их месте чего похуже?

«Ага, та тварь стала монстром снаружи, а вы — внутри, — подумал Лайонхарт, осторожно рассматривая профессора, ставшего похожим на грубо слепленного голема. Сытая нега вдруг улетучилась, и на душе сделалось муторно. — Или вы всегда были таким, но в приличном обществе хищная суть проявлялась лишь в мерзких подколках? Я-то сам не стану зверем?»

Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, он принялся разглядывать пещеру. Его взгляд заскользил по прямоугольным окнам небоскреба, по стенам ввинчивавшейся в головокружительную вышину шахты. Высоко, не меньше чем в четырехстах футах над ними, с трудом угадывалась какая-то преграда. Ее трудно было разглядеть в тусклом свете луны, робко заглядывавшей через мутные стекла, но казалось, что шахту запирает гладкая дверь с квадратной прорезью в центре. В ней искрой отражался костер. Кто вообще сделал эту дверь и зачем? Как к ней подняться? Разве что взбираться по тем полкам, на равных промежутках торчавших из стен. Кстати, эти полки выглядели очень знакомо! Где-то Дик много раз видел подобные штуки, только необычность окружения не давала ему сообразить, где именно.

Постой, если неведомая сила изменила Химмелькнакера и неизвестную им девицу, то что мешало трансформироваться косной материи? У аспиранта в голове ненасытным червем принялась все сильнее ворочаться одна догадка.

Не говоря ни слова, он встал, направившись к груде бетонных обломков чуть в стороне. Ричард взобрался на нее, а потом подпрыгнул, чтобы не с первой попытки, но все же уцепиться за металлическое кольцо, торчавшее на углу самой нижней из «полок». Раскачавшись, Лайонхарт с кряхтением залез на эту штуку. Его ладони ощутили гладкий, немного скользкий материал, под которым угадывалось что-то мягкое.

— Эй, вы там чего забыли? — отложив вертел, окликнул его Курт. — Ночь на дворе, лучше держаться возле костра. Не хватало еще, чтобы вас утащила какая-нибудь тварь, — криво ухмыльнувшись, он добавил: — Но если вы не прочь быть сожранным, все равно возвращайтесь. Сгодитесь мне на завтрак! Так оно для дела полезнее.

— Профессор, я знаю, что это за сооружение. И вам оно хорошо знакомо, — проигнорировав остроты Химмелькнакера, Лайонхарт подошел к окну и выглянул наружу. — Забирайтесь сюда, я вам кое-что покажу.

Немного поколебавшись, Курт забрался на ту же кучу обломков, потом на полку. При своем росте и сверхчеловеческой силе он управился за полминуты.

— Ну? — промычал он, опуская голову, будто бык, готовящийся к атаке. Похоже, ему очень не понравилось отрываться от послеобеденного отдыха, и если у аспиранта не было на это веской причины, то…

— Мы в поезде! На таких я каждый день ездил из кампуса в город. Та же сила, что изуродовала девушку и вас, потрудилась и над электричкой. Притащила ее сюда, растянула в несколько раз, и, всунув в дупло, закрутила винтом. Просто торчала эта конструкция вертикально, потому мы сразу не догадались. Но поглядите внимательнее на эти окна, на полки, то есть на сиденья!

Химмелькнакер недоверчиво нахмурился, и это придало его непропорционально маленькому лицу комичный вид. Он глянул по сторонам, с недоверием потрогал поверхность «полки». Вышло, как с детской картинкой-загадкой, где надо разглядеть какое-нибудь животное среди всяких узоров. Сперва ничего не можешь разобрать, но потом находишь, что надо, и уже сам удивляешься: как раньше этого не замечал? Вот и теперь профессор растеряно кивнул.

Они находились в салоне пригородного поезда, пусть и до неузнаваемости искаженного неведомой силой.

— А теперь выгляньте в окно и повнимательнее присмотритесь к этим уступам!

Курт выглянул. Внизу расстилалась поляна, где они утром неудачно гонялись за «собакой». От поляны отходила довольно широкая улица, которая, петляя среди плотно сгрудившихся домов, оканчивалась на самом обрыве. Под ним лунный свет озарял каменный хаос — нагромождение острых углов и многоугольных выступов. Еще недавно профессор и аспирант миновали их, взбираясь по склону горы. То, что располагалось ниже, тонуло в синеватой пене облаков.

— Вам форма этих выступов не кажется странной? Пока мы там лазили, этого было не разглядеть, но теперь все как на ладони!

Химмелькнакер присмотрелся, и, ненадолго нахмурившись, удивленно заморгал.

— Да это нагромождение городских домов! — воскликнул он. — Их воткнуло один в другой, изогнуло, скрутило, облепило землей, но все равно это — здания, построенные человеком. В природе не бывает столь правильных форм!

— Именно. Причем эта структура продолжает расти. Вспомните, когда мы сюда забрались, было пасмурно, потом все окутал плотный туман, и, наконец ярко засияло солнце. То не погода изменилась, это мы, сами того не заметив, вознеслись над облаками! И вон этих штук не было, — Ричард указал на каменную спираль, выступавшую из обрыва далеко в сторону, ткнул в гроздья массивных шипов, торчавших рядом. — Пока мы тут ужинаем, эта гора продолжает расти и трансформироваться. Возможно, к ней приклеиваются новые фрагменты. Кто знает, какая сила их приносит? И мне кажется, — Лайонхарт скользнул взглядом по ватному покрывалу туч, — там намечаются еще вершины. Их точно не было раньше.

Химмелькнакер уселся по-турецки и в задумчивости подпер рукой голову. Он прикрыл глаза, и с каждой секундой морщинки вокруг них становились глубже, резче.

— Помните то эффектное сияние над вершиной? Здесь не лучший обзор, но уверен, оно никуда не делось, — Курт повел рукой, указывая на красные, желтые, зеленые отсветы, зловещими призраками метавшиеся в темном небе. — Похоже, я был прав, что это как-то связано со всеми этими чудесами. Что за силы мы разбудили своим экспериментом?

Лайонхарт только плечами пожал, а Химмелькнакер улегся, пристраиваясь поудобнее.

— Ладно, давайте спать. Утром продолжим восхождение. Чую, наша работа еще не закончена и скоро мы получим оч-чень интересные данные!

На следующий день они начали взбираться все выше. Процесс был мало похож на то, чем обычно занимаются альпинисты, скорее это казалось прогулкой подростков, решивших исследовать какие-нибудь руины. Вот и профессор вместе с аспирантом поднимались по пожарным лестницам небоскребов, пробирались через нагромождения транспорта — машин, трамваев, даже поездов, — перелезали через завалы переломанных деревьев и кустарника.

Неведомые силы не просто собрали эти, привычные и понятные объекты, которые каждый день встречаешь в повседневной жизни, они исказили их до неузнаваемости. Будто бы какой-то титан решил сварить сборную солянку из элементов городского пейзажа. Перемешал ингредиенты в различных сочетаниях, нашпиговал одно другим, нарезал крупные объекты кольцами и спиралями, а длинные и тонкие связал друг с другом, ну и вместо специй пересыпал все грудами камней с землей. От длительной варки часть предметов размягчилась и покоробилась, прочие съежились или наоборот вытянулись. Увидев результат, Эшер и Дали наверняка бы подали в суд, возмущенные тем, что дилетант украл сюжет их картин.

Тем утром Лайонхарт и Химмелькнакер долго взбирались по лестницам, преодолевали анфилады комнат, обходили завалы через окна и провалы в потолках, а выбравшись наконец наружу и поднявшись по стволу гигантского платана, обнаружили… Как оказалось, они недавно покинули частный дом, вроде того, в котором профессор жил в Калифорнии! Только этот коттедж был размером с городской квартал, да еще и неведомый архитектор вкрутил его, будто шуруп, в глубокую щель между нагромождениями валунов и тугим клубком деревьев.

Позже Ричард нашел стеклянный шарик, легко помещавшийся на ладони, а внутри него был заключен… железнодорожный вокзал с двумя поездами. Сперва аспирант подумал, что это игрушка, и даже восхитился искусством мастера. Все было воспроизведено до мельчайших деталей. Рельсы, шпалы, живая изгородь и клумбы, даже пятна ржавчины на опорах электропередачи и мусор в укромных уголках были как настоящие. Здания выглядели нарочито реалистично, со всеми огрехами и отпечатками времени, особенно выделялись несколько лачуг в стороне от путей — их слепили из чего попало. Не забыл скульптор и людей: они стояли, сидели на лавках, прохаживались по платформе. Одежда и позы смотрелись очень правдоподобно: кто переговаривался, кто искал свободное место на лавочке или рассматривал расписание, а один бродяга вообще готовился влепить товарищу кулаком в нос. Если приглядеться, можно было рассмотреть виртуальный экран планшета в руках одного из пассажиров, а на нем — миниатюрные иллюстрации и бисерный текст. Наверно, найдись тут микроскоп, буквы удалось бы и прочитать.

Но что-то с этим шаром было не так. Неужели и правда кому-то хватило терпения сделать безделушку настолько достоверной? Тогда она должна была стоить больших денег и храниться в музее, а не просто валяться в грязи. Конечно, на этой горе попадалось всякое, но все же Лайонхарт заметил некоторые закономерности. Обычно предметы группировались по родству. Деревья и кустарники из какого-нибудь парка валялись в куче, и среди них легко было найти статуи, которыми украшают аллеи, куски узорчатой решетки, лотки со всяческой снедью. Другой раз путники видели мегамолл, который вместе с его окрестностями были втиснуты в одну яму. Между автомобилями напихали, словно кильку в банку, все машины с парковки, товары с прилавков тоже валялись неподалеку. Окружали яму руины торгового центра, завязанные морскими узлами.

А что с этим шариком? Он просто лежал под колесами согнутого кольцом вагона. В стороне торчал, будучи поставленным на попа, железнодорожный мост, а с другой высилась звездообразная конструкция, собранная из вагонов-цистерн. Неведомый скульптор не поленился прошить эту красоту для прочности не суровыми нитками, а самыми настоящими рельсами.

«Неужели…» — пронеслось в голове у Ричарда, пока он вертел в руках шарик с мини-вокзалом.

Воображение нарисовало обычное утро, когда люди спешат на работу, плотно набиваясь в электрички. Все идет своим чередом, пока в небе вдруг не зажигается полярное сияние, пространство начинает идти волнами, а потом… Чудовищная сила сжимает здания, машины и людей, сдавливает вместе атомы, загоняя это все в маленький кусок стекла.

То-то Лайонхарту показалось, что безделушка очень тяжела, прямо как гиря фунтов в девяносто! Хотя… реальный вокзал со всем барахлом весит неизмеримо больше. Выходит, эта сила выкинула значительную часть материи, оставив только каждый атом из сотни, а то и тысячи, но так, чтобы внешние очертания объектов не изменились? Аспирант представил, как из него методично, крошка за крошкой, выдирают куски, и его желудок сжался, а к горлу подкатил ком. Ричард едва успел зажать рот ладонью: не хватало еще потерять скудный завтрак! Он предпочел закинуть шарик куда подальше, а сам поспешил за профессором.

Несколькими часами спустя Лайонхарт, обливаясь потом, взобрался по последнему из цепочки изрезанных трещинами валунов. Вместе они создавали подобие лестницы, построенной титанами для себе подобных. Аспирант без сил рухнул на край известкового обрыва, удивительно гладкий и блестящий, точно кафельная плитка в ванной. Дул пронизывающий ветер, и кругом расстилалось полотно молочно-белого тумана. В сыром, промозглом воздухе дышать было тяжело, и, хуже того, Дика тут же начала колотить крупная дрожь.

«Не простыть бы, — с беспокойством подумал он, — Как теперь лечиться, если свалишься?»

Однако он не сдвинулся с места, ведь казалось, будто тело весило целую тонну, а лишь поплотнее запахнул борта изношенной куртки. Хорошо еще, что удалось найти ее в одном из домов, ведь штатный комбинезон давно обратился в лохмотья. Рядом послышался хруст мелкого щебня. Повернув голову, Ричард увидел Химмелькнакера. Тот, голый по пояс, скалой возвышался над измученным аспирантом. Ветер обдувал мускулистый торс профессора, а тому было нипочем. Он стоял подбоченясь, глядя с обрыва туда, где ниже слоя облачности голубела неясная даль.

— Помните, как мы обсуждали, что эта чертова гора растет? — начал он задумчиво. — С берега залива, она казалась высотой тысячи три футов. Мы бы забрались на нее от силы за пару дней. И что же? Мучаемся неделю, и только подошли к вершине. Пока мы лезем, она делается все выше! Я все не мог поверить в это, но гляньте туда, — он провел пальцем вдоль горизонта.

Там возвышалось еще несколько пиков, высоких и узких, больше похожих на фонарные столбы. И это были не единственные возвышенности. Несколько ближе громоздились другие горы и холмы. Странно, Ричард точно помнил, что их забросило на небольшой, всего миль пять длиной островок, формой напоминавший полумесяц. Неподалеку располагались еще острова, совсем маленькие, а дальше расстилался лишь безбрежный океан. Единственная гора располагалась в центре острова, да и то это был скорее холм меньше тысячи футов высотой. Откуда взялись эти вершины, пронзающие облака? И куда исчез океан: внизу виднелись лишь разбросанные тут и там озерца.

Раздумывая над этим, Лайонхарт пригляделся к горным пикам и ахнул. А ведь эти структуры лишь на первый взгляд напоминали горы! В действительности они не отличались от той, на которую они карабкались на пару с Химмелькнакером. Абсурдные нагромождения камней, деревьев и рукотворных сооружений. Ричард сел, яростно протер глаза кулаками, но видение не исчезло, хотя и расплывалось немного в облачной пелене. Ветер наполнил горло холодом: нижняя челюсть аспиранта безвольно отвисла.

— Дно океана поднимается на наших глазах и неизвестно что стаскивает сюда весь этот мусор, — Курт ответил на невысказанный вопрос и нахмурился. — Похоже, такое дерьмо происходит по всему миру. Я видел надписи в разных местах. Они на английском, русском, немецком, китайском, еще на куче языков. Интересно, кто или что творит такую гадость?

Неожиданный порыв ветра вспорол покрывало тумана. Заходящее солнце озарило ровное как стол плато, действительно вымощенное чем-то вроде блестящего кафеля. В некоторых местах были разбросаны камни, кое-где белел снег, но все это пара мужчин заметила лишь потом. Сразу их внимание приковало другое. Почти точно в центре плато возвышалась большая, с тысячу футов в диаметре, груда валунов. А вокруг нее, словно металлическая змея, кольцами свилось непонятное сооружение. Оно походило на домик гигантской улитки Широкая, так что по ней свободно мог проехать поезд, труба, собранная из полированных пластин, спиралью поднималась к цилиндрической башне. У той имелось множество пристроек, от которых в стороны расходились изогнутые балки. Они походили на руки, воздетые для молитвы, и на каждую из них, словно браслет, был надет мерцающий нимб. Высоко вверх, чуть ли не до купола небес, возносились шпили антенн, и от них крыльями бабочки расходились сполохи полярного сияния. Во все стороны от сооружения, точно ножки насекомого, расходились трубопроводы и пучки кабелей, исчезая в трещинах скал.

Лайонхарт за последнее время успел навидаться всякого, но тут он был настолько поражен, что не мог оторвать взгляда от загадочной конструкции.

— Невероятно! Кто построил эту штуку? Еще и здесь, в глуши, на горе?

Поднявшись на ноги, он двинулся к зданию и совсем забыл глядеть под ноги. А зря! Ступня зацепилась за кусок арматуры, торчавший из щели между «кафельными плитами», и аспирант, охнув, упал прямо на один из кабелей.

— Осторожнее, растяпа! — Химмелькнакер, будто котенка, ухватил его за шкирку, не дав коснуться проводов. — Лучше не касаться этой штуки.

Курт указал на кабель. В одном месте, как раз там, куда должен был ткнуться носом Лайонхарт, на обшивке протянулась длинная трещина. Сквозь нее виднелись металлические жилы. Некоторые из них были перерублены и торчали острыми концами в сторону, между ними то и дело проскакивали искры. Но если бы только в этом было дело…

Удивленно заморгав, Ричард пронаблюдал, как на одном из обрывков провода начал вздуваться черный шар. Он быстро рос, и когда достиг размеров теннисного мяча, оторвался. Плавно покачиваясь, мячик поплыл по воздуху, издавая легкое гудение. Ветер подул сильнее, и эта штука улетела куда-то за край обрыва. Но в трещине уже возникла еще одна. Она плавно опустился на кафель, и… в том образовалась лужица! Неужели шар расплавил камень? И это было только начало. На поверхности лужицы возник бугорок, он начал быстро расти, выпустил ветки, с сухим похрустыванием формируя подобие деревца.

Лайонхарт нервно сглотнул, а Химмелькнакер, все еще не выпуская его, пошарил в карманах брюк. Профессор выудил оттуда металлическую пластинку, а потом осторожно опустил ту на еще один шар, как раз набухший в трещине. Пластинка кувыркнулась, а потом приклеилась к черной, похожей на бархат поверхность этой штуки. Через секунду пластинка вдруг сложилась пополам, а потом еще раз, наискосок, потом снова… Что-то вроде фигурки оригами, тускло мерцавшей красным, со звоном упало на камни.

— Хотите, чтобы и вас так сложило? — ехидно осведомился Курт.

— Что это? — потрясенно выдавил Лайонхарт, барахтаясь в лапище профессора. — Шаровая молния? Но почему черная?

— Кто бы знал… Но теперь я не сомневаюсь в одном. Этот сарай как-то связан с той ерундой, которая творится вокруг! А значит, нам стоит заглянуть туда на огонек!

Опустив, наконец, аспиранта на землю, Курт зашагал к «улитке». Однако как попасть внутрь? Нигде ни лестницы, ни двери. Профессор, внимательно осматривая каждый дюйм конструкции, пошел вдоль нее. Вскоре обнаружилось нечто вроде пандуса, ведущего к широким воротам. Одна из створок была приоткрыта. Химмелькнакер хотел было подняться, но тут нагнавший его Лайонхарт изумленно воскликнул:

— Профессор, глядите туда! — его палец указывал на крупную надпись над воротами.

Глаза Курта полезли на лоб. Черным по белому надпись гласила: «Совместный проект Европейского центра ядерных исследований (Женева, Швейцария), Института физики общества Макса Планка (Мюнхен, Германия), Брукхейвенской национальной лаборатории (о. Лонг-Айленд, США) и Национальной лаборатории имени Лоуренса (Беркли, США). Орбитальный ускоритель сверхвысоких энергий «Орбитрон-7», центр управления». Чуть выше располагалась эмблема — четырехлучевая звезда в окружении двух наклонных колец — большого и маленького.

— Это же наш ускоритель… — растеряно пробормотал Ричард. — Но я не помню таких зданий, да и на Тихом океане ничего такого не строили!

— Верно, загадок набралось слишком много. Время получить ответы! — недобро хмурясь, Химмелькнакер направился к входу.