Случилось нечто невиданное

Глава XXI Варненский вальс

Наступил август — грозовой, жаркий. Жарко стало и на варненском фронте. У адмирала Грейга случился один особенно тяжелый и неприятный день. Шестого августа по Царьградскому тракту тянулись новые подкрепления: кавалерия, пехота, артиллерия и бескрайний обоз. Песчаные отмели, созданные течением реки Варна-дере, которая связывала море с Варненским озером, не позволяли кораблям приблизиться к берегу, чтобы обстреливать противника. Адмирал не мог приказать сухопутному отряду атаковать подкрепления противника, так как Юсуф-паша для обеспечения беспрепятственного прохода подкрепления первым предпринял атаку на русские позиции к северо-востоку от крепости. Кавалерия, пехота и албанские стрелки сражались ожесточенно.

С полуюта линейного корабля «Париж» адмирал с большим вниманием наблюдал с помощью подзорной трубы за перешейком — узкой полоской земли, по которой двигался противник. Горбатый каменный мост над рекой, защищенный предмостными укреплениями, связывал перешеек с крепостью.

Адмирал опустил подзорную трубу и передал ее капитану 1 ранга Критскому, новому командиру «Парижа».

— Посмотрите, — сказал он.

Два дня на флагманском корабле был новый командир — предыдущий заболел. На его место адмирал назначил капитана первого ранга Критского. Многие высшие офицеры удивлялись такому выбору. Неужели этот вспыльчивый и сварливый человек более других подходил на должность командира флагманского корабля? С прибытием императора и его свиты «Париж» превратится в походную штаб-квартиру. Сможет ли капитан Критский, который славился своим неуживчивым характером, угодить их превосходительствам? Меньшинство предполагало, что адмирал сделал свой выбор именно по этой причине. Прежний командир был человек добрый, с мягким характером, и не смог справиться с прибывшим из Кронштадта Гвардейским флотским экипажем. Гвардейцы ставили себя высоко, и их трудно было привлечь к работам. Увидев, как справляется Критский, гоняя их по мачтам и заставляя работать со снастями, адмирал остался доволен и понял, что в своем выборе он не ошибся. «Такой как он в состоянии и графов с баронами заставить тянуть корабельные снасти» — думал он, наблюдая за поведением и действиями капитана Критского. Боевая тревога была объявлена на всех кораблях эскадры, но адмирал пока воздерживался от принятия каких-то решений. Его внимание привлек молодой офицер, стоявший у одного из орудий. Тот засмотрелся на перешеек, невольно сжимая и разжимая кулаки. Адмирал усмехнулся и подошел к офицеру.

— Вам что-то не нравится, так ведь, мичман Липкин?

Вздрогнув от неожиданности, офицер встал по стойке смирно. Но в его искрящихся глазах адмирал увидел какое-то невысказанное предложение. Заинтригованный адмирал спросил его:

— Вы желаете что-то сказать, мичман?

— Так точно. Разрешите мне подойти к мосту на гребном катере. Если начнем его обстреливать опытными стрелками, то преградим им путь. И они не пройдут.

— Отлично, мичман Липкин. Идея толковая, надо ее обдумать. Но в таком варианте это будет стоить жизням храбрым стрелкам. — Адмирал перевел взгляд на перешеек. — А если наши катера расположить в озере под прикрытием тростниковых зарослей… то совсем другое дело…

На другой день адмирал снова изумил противника. В Варненском озере оказалась целая флотилия парусно-гребных катеров и баркасов. Перетащенные ночью по суше под командой мичмана Липкина, они принялись обстреливать обоз противника. Этим же днем, седьмого августа, адмирал провел свой «Варненский вальс». Таково было кодовое название этой замечательной морской операции. Он устроил в заливе огненный «бал».

«Бал» открыл капитан-лейтенант Казарский. Александр Иванович первым начал «Варненский вальс». Бриг «Соперник» снялся с якоря и под всеми парусами, наполненными северо-восточным ветром, направился к крепости. Приблизившись к ее северной стороне, он развернулся правым бортом к бастионам и произвел залп всеми орудиями этого борта. Стволы орудий крепости развернулись в сторону брига и осыпали его ядрами и картечью. Казарский ловко маневрировал. Он разворачивался то одним, то другим бортом, непрерывно меняя позицию и не позволяя противнику накрыть его огнем. «Соперник» танцевал на волнах, делая быстрые и четкие повороты, и продолжал огонь из всех орудий. Первые залпы, произведенные Казарским, подали сигнал капитану 2 ранга Залесскому, командиру первой морской батареи. Эта батарея была сформирована из снятых с кораблей орудий. Бастионы противника оказались под ураганным огнем.

Казарский обстреливал крепость в течение двух часов. В девять часов утра он направил свой корабль на юг, к мысу Галата. Он вышел из боя невредим: без пробоин корпуса, без потерь личного состава. После увертюры, исполненной «Соперником», начался большой вальс. Во главе вальсирующих шел небольшой и быстрый корабль «Редут-кале». Августовский день, и без того жаркий, стал раскаленным и страшным. Дым орудийных залпов смешивался с дымом пожаров в крепости. Идущий вслед за «Редут-Кале», извергал огонь большой линейный корабль «Пимен», имевший на борту семьдесят четыре орудия. За ним следовали линейные корабли «Иоанн Златоуст» и «Пармен», также 74-пушечные. Затем к крепости в гремящем строю приблизились «Париж», «Пантелеймон», «Норд Адлер», «Скорый», «Мария» и другие боевые корабли эскадры. Ведомые головным «Редут-Кале», они кружились как в вальсе по сверкающей водной поверхности залива от северного до южного берега. Пять часов корабли танцевали свой огненный вальс. Помрачневший от дыма день сотрясался от адского грохота сотен орудий.

Восьмого августа сильное волнение принудило корабли возвратиться в Евксиноградский залив. Адмирал Грейг сошел на берег. Растревоженный сложившейся обстановкой, он созвал совещание генералов, командовавших частями осадного корпуса, чтобы обсудить предстоящие действия флота и сухопутных войск. Численно противник превосходил русские силы в два с половиной раза. Из-за недостаточного количества войск адмирал не мог полностью замкнуть круг осады. Но не только это тревожило адмирала. Разведчики захватили посланца Мехмеда Изет-паши к великому визирю. Визирь с тридцатитысячной армией находился в тридцати верстах южнее Варны, у села Дервиш-Ован на реке Камчия. Капудан-паша Мехмед Изет настоятельно просил визиря поторопиться с приходом к Варне. Это письмо тревожило Грейга. Ему было ясно, что с прибытием армии визиря уже не только нельзя будет говорить об осаде Варны, а встанет вопрос о спасении сухопутного отряда. Адмирал искал выход из этого положения.

Известный талантливый инженер генерал Шильдер предложил свой план подрыва стен крепости. Пробитие бреши в крепостной стене обеспечит русским солдатам доступ в крепость, которую они готовились взять штурмом. Было выбрано место подрыва. Саперам только осталось добраться до него посредством прорытия подземных ходов. Грейг рассчитывал на этот план и надеялся, что взрыв участка стены произойдет до подхода армии великого визиря.

В большой палатке штаба сухопутного отряда озабоченные генералы докладывали адмиралу состояние отдельных позиций. Перед адмиралом на столе была разложена карта с планом крепости — бастионами, артиллерийскими гнездами, укреплениями вне стен. На ней также были отмечены и русские позиции — редуты и подземные ходы саперов Шильдера. Они еще отстояли на значительном расстоянии от стен.

— Медленно идут саперные работы, — выразил недовольство князь Меншиков. — Если снова не поставим вопрос о подкреплениях… Да, да, со всей остротой… Главнокомандующий должен понять, что иначе мы попадем в невыгодное положение…

Адмиралу Грейгу необходимо было знать мнение генералов, и он их внимательно слушал. На предложение Меншикова он одобрительно кивнул. Только два дня назад он написал о том же в главную штаб-квартиру, даже отослал туда перехваченное письмо паши.

— Жаль, что император отсутствует, — вздохнул князь. — Он бы нас понял.

— До того как прибудет император, нам нужно кардинально решить положение с осадой крепости, — высказался генерал Сухтелен. — Для отвлечения внимания противника предлагаю построить два новых редута. Вот тут, — указал он на карте точку вблизи западных ворот крепости. — Они прикроют рытье подземных ходов генерала Шильдера и возьмут под контроль дороги от Провадии и Шумена. Я могу этим заняться двумя полками — Веллингтонским и Могилевским.

Князь Меншиков всмотрелся в указанное генералом место.

— Мне остается только поблагодарить коллегу за предложение, — сказал генерал Шильдер. — Мы не только копаем подземные коридоры, но и слушаем. Не исключена возможность, что и противник может заниматься тем же, чтобы выскочить из-под земли в нашем лагере.

Генерал Ушаков предложил послать на разведку в глубокий вражеский тыл болгарскую дружину Бойчо Богданова. Генерал Перовский поддержал это предложение.

Снаружи разгулялась непогода. Проливной дождь, молнии, громовые раскаты. Порывистый ветер пытался сорвать палатки. Но плохая погода не помешала адмиралу принять приглашение генерала Шильдера погостить в его палатке. Им было о чем поговорить. Шильдер работал над проектом подводного судна — нового типа корабля с паровой машиной и вооруженного боевыми ракетами. Адмирал находил превосходной идею своего друга. Он постоянно интересовался успехами Шильдера в конструировании его подводного судна. По расчетам инженера, глубина его погружения будет четырнадцать метров, а ракетная установка будет эффективно действовать из подводного положения.

Два друга сидели за столом, пили чай и обсуждали изобретение.

— Когда вы думаете завершить расчеты и чертежи?

— Надеюсь, в начале следующего года все будет готово.

— Отлично. Мы могли бы начать строительство подводного судна у нас в Херсоне.

Шильдер в ответ на это предложение усмехнулся:

— Предпочитаю делать это в Петербурге. Я хотел бы провести испытания в спокойных водах Невы. А уже после, если испытания будут успешными…

— Надеюсь, что так и будет… Вы знаете, я считаю вас талантливым инженером-новатором, и глубоко убежден в вашем успехе.

— Благодарю вас, мой друг, за высокую оценку, — разволновался генерал. — Лишь бы… лишь бы успеть. Если бы все, от кого зависит строительство подводного судна, были как вы… Боюсь… опасаюсь закостенелой бюрократии в нашем министерстве. Там… кое-кто… — Шильдер не стал называть имена и замолчал.

— Некоторые смотрят с насмешкой. Так ведь? — Адмирал упомянул имя одного иностранного специалиста. Шильдер молча кивнул. — Им не интересны наши усовершенствования и изобретения в области военного дела. А вот это никак не могут понять в нашем министерстве. Но, надеюсь, с подводным судном все получится.

Неожиданно в палатку влетел, весь мокрый, адъютант адмирала капитан Румянцев. Он заговорил смущенно, торопливо, едва понятно, беспокойно поглядывая на вход. В его словах промелькнуло слово «женщина». Пока двое мужей пытались понять, о чем тот говорит, в проеме входа в палатку появилась фигура женщины в темных одеждах.

— Это она. Хочет разговаривать с вами, — обернулся к адмиралу Румянцев.

— Кто из вас здесь главный командир? — спросила женщина.

Всего можно было ожидать в лагере — внезапного нападения неприятеля, попадания снаряда или ядра, но только не появления женщины. Озадаченные этим появлением, адмирал и генерал поднялись на ноги.

По лицу женщины стекала вода. Черный платок, стянутый с головы, открыл темные густые волосы, влажные и тяжелые, сплетенные в две толстые косы. Черные одежды женщины, бледность лица не могли скрыть ее красоту.

Адмирал провел ее к столу, предложил сесть, налил чаю и засыпал ее вопросами: кто она, откуда, чем они могут быть ей полезны. Женщина назвала свое имя: Рада.

— А как зовут вашего отца? — спросил адмирал. Он хотел по русскому обычаю обращаться к ней по имени и отчеству.

Рада вытерла лицо своим мокрым платком и заговорила:

— Я болгарка из Варны. Трудно было добраться до вас… Но я смогла. Помогла эта буря… Вы не знаете, куда вы стреляете…

— Вы слышите, что говорит эта женщина? — обратился к генералу удивленный Грейг. — Какова смелость! Какова самопожертвование!

— И какое чувство долга! — промолвил Шильдер.

— Говорите, Радина Николаевна, говорите, — поторопил ее адмирал.

— Вчера ваши ядра разрушили наш христианский квартал…

— Да, вчера мы мощно стреляли, — воскликнул генерал.

— От нашего квартала ничего, можно сказать, не осталось, но вы не думайте, что кто-то негодовал за порушенные дома. Нет! Никто не плачет о них. Все говорят — дома отстроим, лишь бы русские поскорее пришли. А люди кроются в подземельях. Там вполне безопасно… Я добралась сюда, чтобы подсказать вам, где находятся казармы, склады и пороховые погреба. Ведь они стоят до сих пор целы-целехоньки.

Генерал вскочил, достал план крепости, расстелил его на столе и стал наносить на него показываемые ею объекты.

— Радина Николаевна, — тепло обратился к Раде адмирал, — не стесняйтесь, скажите, что мы можем сделать для вас? Вы сама нуждаетесь в отдыхе, помощи, спокойствии… Может, у вас есть близкие в Балчике? Мы вас проводим туда. Только скажите, куда вы хотите направиться.

— Нет у меня нигде близких…

Она поведала о своей печальной судьбе. Кирджали убили ее отца. Мать ткала ковры на заказ, но от нужды и забот заболела и умерла. Еще ребенком она стала сиротой. А ее муж, капитан Никола…

Как она ни пыталась удержать слезы, но не смогла и они потекли по ее мокрому лицу.

— Оставьте меня здесь. Я пришла к вам как к своим… Я умею варить целебные травы, бальзамы, мази, — оживилась она, — лечить раны. Раненым нужен уход, забота…

Мужчины молчали. Их взволновал ее рассказ. Эта женщина, с детства оставшаяся сиротой, познала горькую вдовью долю, и сейчас, оказавшись в трудном положении, думала не только о себе.

— Я пришла помогать вам, — решительно сказала она.

Доктор Искрицкий, человек доброго нрава и отзывчивый, взял Раду под свое покровительство. Следуя вслед за ним, она еще не представляла, что сделала первый шаг в свое новое будущее. Она не знала, но чувствовала всей своей исстрадавшейся душой, что она навсегда рассталась с прошлым.

На следующий день, девятого августа, бои возобновились с новой силой. Завязалось ожесточенное сражение, с обеих сторон были большие потери. Решив покончив с осаждающими, Юсуф-паша бросал в бой все новые и новые части. Положение русских становилось все более опасным. Противник не давал передышки. Перед редутами завязывались рукопашные бои. В этот день был тяжело ранен командующий сухопутным отрядом князь Меншиков. Командование принял генерал Перовский.

Через два дня атака повторилась с удвоенной силой. Адмирал был вынужден снять с кораблей и послать в бой значительную часть служителей и офицеров. И снова в этом отчаянном сражении русские устояли перед напором многочисленных превосходящих сил противника. Тогда едва не погиб и генерал Перовский, которого заменил знаменитый генерал граф Воронцов, спешно прибывший из Одессы. В эти тревожные и напряженные дни адмирал узнал и одну радостную весть — в русском лагере Рада родила девочку. Она попросила адмирала стать ее крестником. Тот назвал младенца Надеждой.