Служение человечеству

Часть 1

Примечание к части

чего это у меня врачи извне постоянно... Попробуем такого доктора.

Отложив в сторону очередную папку с историей болезни, пометив только «на выписку», Гарри Джеймс Поттер вспоминал. Сегодня ему исполнилось сорок, и он этого бы даже не заметил, если бы не коллеги, откуда только узнали? Коллеги… Друзей у него не было, он подсознательно боялся доверять людям после того, что случилось, кажется, вечность назад.

Тогда, в юности, ему все казалось ясным и понятным — битва с Волдемортом, самопожертвование… Тогда-то, разговаривая с Дамблдором на вокзале, он и решил вернуться, о чем жалел долгие годы. Тогда, на призрачном вокзале, он понял, что у него есть человек, к которому он, Гарри, хотел бы вернуться. И он вернулся, решив после Победы поговорить с Гермионой, с самой лучшей, самой близкой, самой красивой, самой нужной, но…

Она обнимала и целовала Рона так, что Гарри сразу понял — девушка счастлива. Не желая вторгаться в счастье друзей, юноша ушел тогда. Ушел, пряча в сердце боль. Он пытался найти себя в магическом мире, но там у него не было никого, разве что Гермиона… Увидеть ее, поговорить с ней, но девушка держалась отстраненно, как будто ей было неприятно общаться с Гарри. Тогда-то у него случилась истерика, чуть не разнесшая дом Блэков. Юноша уже подумывал о возвращении на призрачный вокзал, когда произошло что-то, что его практически сломало, уничтожило полностью, до конца.

Гарри помнил этот вечер даже спустя столько лет. Он возвращался домой, когда его догнал луч заклинания, сознание погасло, чтобы проясниться через некоторое время — он висел голым на какой-то стене, а вокруг него были они, те, кого юноша считал друзьями. Они смотрели на него как-то странно, и только взглянув в глаза усмехавшегося Рона, Гарри понял, что сейчас будет.

— Ты стал слишком опасен, — сказал ему тогда Рон.

— Это для твоего же блага, — произнесла холодная, как лед, Гермиона.

— Женился бы на мне, ничего бы не было, — проронила Джинни. — Лет десять протянул бы.

— Вы хотите меня убить? — обескураженно спросил он, но ответом ему был смех.

Издевательский, холодный смех тех, кого он считал друзьями, кому верил, кого прикрывал и спасал. Его предали, просто посчитав слишком сильным магически… Предали. От осознания этого Гарри потерял сознание, а, может, это был и не обморок. Очнулся он в доме Петуньи и в первое мгновение посчитал все сном, но что-то болезненно сжималось в груди, тогда юноша понял, что стал сквибом.

«Друзья» его не убили, они сделали что-то гораздо более жестокое. Его лишили магии, выкинули из мира, и теперь… Осознавать это было тяжело, даже очень. Особенно понимать, что его предала даже она… Та, что была важнее звезд и дела Света, та, ради которой он вернулся… Гарри бесцельно слонялся по улицам, уезжая с утра в Лондон и мечтая о том, чтобы его убили, потому что сам он почему-то не мог. Потом-то он понял, почему. Эти звери, бывшие «друзья», предусмотрели все, обрекая его на муку. Но за что? Что он такое сделал? Ответа на эти вопросы не было, зато была депрессия.

Однажды его увидел мужчина, оказавшийся психиатром. Как-то сразу поняв, что парню очень плохо, Стивен, так звали мужчину, привел юношу к себе и долго разговаривал с ним. Гарри сам не понял почему, но рассказал о магическом мире, войне… и о предательстве. Стивен почему-то поверил юноше, не счел сумасшедшим, а дал ему цель.

— Ты можешь чего-то достичь в жизни, — сказал ему тогда Стивен. — Стать полицейским, пожарным, врачом, наконец!

— Но я же ничего не знаю и не умею, — ответил Гарри. И с этого момента началась его новая жизнь.

Стивен заставлял его учиться, висел над головой, не давая отчаиваться, принуждая готовиться и сдавать экзамены. Вот позади остались экзамены средней школы, А-левел, который Гарри сдал только чудом, но он не нервничал и не переживал. Юноше казалось, что все его чувства остались там — на холодной стене, убитые издевательским холодным смехом, что был страшнее Волдеморта…

Университет… Анатомия, нормальная и патологическая, физиология, пропедевтика, гистология. Трупы, от которых он не шарахался, препараты, которые зазубривал. Спланхнология. Легкие, сердце, весь этот ливер… не спал ночами и учил, учил, учил, как будто от этого зависела его жизнь. Гарри весь растворился в учебе, не давая себе роздыху. Юношу заметили, начали выделять, показывать премудрости…

На практике третьего курса Гарри попал в педиатрию и влюбился в эту часть медицинской науки навсегда. Пусть у него никогда не будет ни жены, ни детей, но здесь и сейчас он мог помогать, спасать и тратить всю свою нерастраченную любовь на маленьких пациентов. Профессора заметили это, именно поэтому в его жизни стало больше педиатрии. Его даже взяли медбратом в отделение, где он с удовольствием заботился о маленьких пациентах. И они… Они чувствовали эту любовь и ласку совсем молодого парня, тянулись к нему, даря ощущение своей важности и нужности.

Заканчивая университет, доктор Поттер уже знал, где его ждут — в ставшем родным отделении, там, где все знакомые, где коллеги, медсестры, взявшие опеку над сиротой, и маленькие пациенты. День за днем, случай за случаем, Гарри забывал магический мир, предателей, странные игры… Он забывал о том, что на свете есть Уизли, к которым теперь относилась и Гермиона, что заставляло сердце болеть, жечь внутри него Адским Пламенем…

Поэтому Гарри Джеймс Поттер не вспоминал. Он работал, находя себя в искусстве, и не вспоминал, вычеркнув из своей памяти семнадцать самых страшных лет.

***

— Доктор Поттер, из приемного звонили, передают нам сложного пациента, — медсестра Натали, откуда-то из Франции, была девушкой исполнительной, обязательной и втайне в молодого доктора влюбленной. Разница почти в двадцать лет ее не останавливала, как и цвет волос рано поседевшего мужчины.

— Спасибо, Натали, — кивнул ей Гарри. — Сейчас посмотрим, кто там у нас такой сложный.

Выйдя из своего кабинета, мужчина прошел по коридору до смотровой, остановившись перед неплотно закрытой дверью, он, наверное, целую минуту слушал тихий плач пациента, оказавшегося девочкой лет восьми на вид. Девочка плакала очень тихо, но как-то очень безнадежно, и это Гарри совсем не понравилось. Он медленно вошел в смотровую, стараясь не напугать ребенка, но та и так расширила глаза от страха, отползая по кровати.

— Привет, меня Гарри зовут, — Гарри присел на колено, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами пациентки. — А тебя как?

— Ма…тиль… да, — в три приема произнесла пациентка, шумно вдыхая воздух перед каждым слогом своего имени.

— Матильда, давай дружить? — предложил доктор. Девочка неверяще открыла свои глаза, подумала и закивала. — Вот и хорошо, — кивнул ей Гарри. — Сейчас я буду тебя гладить, согласна?

— Да… — прошептала девочка, не отпрянув, когда он приблизился, начав ее поглаживать, мягко осматривая. Увиденное Гарри совсем не нравилось — ребенок испытывал проблемы с дыханием, можно было даже увидеть характерные симптомы дыхательной недостаточности. Ладони, пальцы, стопы девочки имели мраморную кожу, а пальцы — отчетливо голубели. Доктор вздохнул. — Сейчас я тебя отнесу в одно интересное место, хочешь? — поинтересовался он мнением ребенка.

— Очень… интересное? — поинтересовалась демонстрирующая сердечную недостаточность девочка.

— А вот мы вместе посмотрим и узнаем, — улыбнулся он ей. — Давай?

— Да! — Матильда улыбнулась, доверчиво пойдя на руки к очень мягко взявшему ее мужчине.

Гарри торопился, но старался не показать эту торопливость девочке. Он шутил, улыбался, рассказывал о том, что происходило вокруг, жестом попросив медсестру следовать за ним, пока не добрался до кардиологов. Будучи уложенной на кушетку, девочка испугалась, поэтому доктор Поттер сам взял в руку сенсор, рассказывая волшебную сказку ребенку, а стоявшие рядом кардиологи чувствовали, как у них поднимаются волосы дыбом от того, что высвечивалось на экране, на который Поттер, казалось, даже не смотрел. Он будто бы точно знал, где и что надо искать.

Реанимация была уведомлена немедленно, также, как и кардиохирургия, но Гарри не оставлял девочку. Он гладил ее, рассказывал, что она сейчас уснет и ей будут сниться самые волшебные сны. Он был рядом, пока ребенка готовили к операции, не разрешая ей пугаться, и последнее, что девочка увидела, засыпая, были волшебно-зеленые глаза доброго доктора.

— Фух, — Гарри вытер пот со лба, когда двери оперблока закрылись за ним. — Думал, устроит нам побегать.

— Да мы все это думали, коллега Поттер, — произнес кардиолог. — Примите наше искреннее уважение. Просто нет слов.

— Все нормально, — улыбнулся доктор. — Дети же.

В этом был он весь, его «дети же» объясняло все — бессонные ночи, пребывание сутками на работе, поиск, победы и поражения. Именно таким был Поттер — отдавая всего себя своим пациентам, полностью, без остатка, он, казалось, жил в больнице, возвращаясь в свою пропахшую одиночеством однушку лишь совсем ненадолго, переночевать и обратно — к детям.

Мало, кто знал, что у Гарри в этом мире нет никого, совсем никого, ни любимой, ни друзей. Вся его жизнь, вся нерастраченная любовь, тепло, ласка, нежность… Он все это отдавал своим юным пациентам, которые в ответ очень любили доброго доктора Поттера, не принимая и не подпуская к себе никого больше, только его. Так и проходили дни, месяцы, даже годы, но Гарри их не считал, он спешил к своим пациентам. Дети же.